Текст книги "Известность любви не помеха"

– Но ведь это же не правда! – воскликнула Хоуп. Неужели он действительно считает ее способной на такую гнусную игру?

– И ты думала, что, когда правда наконец выйдет наружу, я приползу к тебе на коленях, преисполненный раскаяния! – Хоуп виновато покраснела, и Алекс презрительно сощурился. – Сказать тебе, что я думаю? Мне кажется, ты кому-то сильно задолжала, – не удивлюсь, если с Эллиотом тебя связывает нечто большее, чем замечают досужие репортеры. Что он тебе наобещал?

– Алекс, неужели ты никогда не помогал друзьям?

Этот спокойно заданный вопрос застал его врасплох.

– Ты хочешь сказать, что сделала это просто так? – Впрочем, он быстро пришел в себя. – Господи, Хоуп, ты совсем завралась. Ты уже сама не знаешь, где правда, а где ложь.

Хоуп медленно поднялась на ноги – еще никто и никогда не смел так откровенно унижать ее. Потом она успеет наплакаться, но сейчас глаза у нее были сухими.

– Я пыталась, Алекс, пробиться через твой цинизм, но у меня ничего не вышло. И дело, разумеется, не во мне. Просто до тебя вдруг дошло, что ты обыкновенный человек, которому свойственно ошибаться. Тебе невыносима мысль о том, что ты был не прав. – Хоуп наконец дала волю своему гневу. – Знаешь, что я думаю? Я думаю, ты разочарован, что я вовсе не та шлюха, которой ты привык меня считать. Тебя, наверное, тянет к порочным женщинам.

– Ты всерьез полагаешь, что я не могу обойтись без таких извращенных фантазий? – Он недоверчиво покачал головой.

– О Господи! – нервически расхохоталась она, прикрывая рот ладонями. – Неужто я оскорбила твое мужское достоинство? Ну извини! – Она поморщилась, и взгляд у нее стал неприязненно-колючим. – Выходит, ты можешь явиться ко мне посреди ночи и обливать меня грязью, высказывая свои омерзительные домыслы. А стоит мне сделать вполне логичный вывод, как ты оказываешься оскорблен!

– Ну, раз я вызываю у тебя такое непреодолимое отвращение, почему бы нам не попрощаться? – Раздув ноздри и прищурив глаза, Алекс изо всех сил старался смотреть на нее свысока, хотя они были одного роста.

– Неплохая идея. – Хоуп качнулась с носков на пятки и мило улыбнулась.

– Ну и прекрасно!

Миранда вышла в гостиную час спустя и обнаружила Хоуп у окна: застыв словно статуя, та невидящими глазами смотрела на поблескивающую от дождя мостовую. Как оказалось, нескольких ласковых слов было достаточно, чтобы открылись шлюзы.

Всхлипывая, Хоуп слушала, как Миранда пытается ее успокоить:

– У меня в холодильнике есть одна чудесная маска – как раз то, что надо, – утром никто и не догадается, что ты плакала.

Интересно, не припасено ли у нее что-нибудь от разбитого – вернее, побитого – сердца? «Разбитое сердце» – чересчур уж драматично, как будто все в жизни кончено. Хоуп не хотелось даже думать о таком повороте судьбы.

Глава 8

– Сэр, я взял на себя смелость забронировать для вас столик в уголке. Банкет проходит слишком шумно – полагаю, у них там помолвка.

– Пожалуйста, виски без льда, – заказал Джонатан, усаживаясь. – А тебе, Хоуп, минералки?

– Нет, мне тоже виски. Двойное. На лице Джонатана промелькнуло удивление, но он кивнул официанту.

– Лейси, дорогуша, никогда не видел, чтобы ты пила что-нибудь крепче вина. Ты хорошо себя чувствуешь? Вид у тебя неважный – надеюсь, ничего серьезного?

– Не беспокойся, Джон, твои проценты не пострадают.

– Я беспокоюсь о тебе, девочка. Хоуп иронически посмотрела на своего агента, но он и глазом не моргнул.

– Ты не против, если мы поменяемся местами? Здесь я чувствую себя как в витрине. – Предлог вышел неубедительный: пышные растения в кадках и умело расставленные ширмы практически заслоняли угловые столики от центральной части зала.

Джонатан послушно встал.

– Учу тебя, учу… Если тебе есть чем похвастаться – не упускай случая сделать это! – Он выжидательно посмотрел на нее, и она улыбнулась. Эта была его коронная шутка, и он всегда изрекал ее с видом записного остряка. – Угадай, кто там празднует, – сказал он, усаживаясь на ее место.

– Кто? – живо спросила Хоуп.

– Тот здоровяк, с которым пришлось повозиться из-за компенсации за твое падение в какой-то там погреб. Честно говоря, девочка, я до сих пор ломаю голову, что тебе понадобилось на его фирме. – Джон тихо рассмеялся и взял в руки меню. – А он оказался не таким уж простофилей – у него на заводе кругом понатыканы знаки «Посторонним вход запрещен». Мы бы не получили ни пенни, если бы потащили его в суд.

– Выходит, мне повезло, что у меня такой ловкий агент!

– Не хочешь подойти к нему поздороваться? Хоуп в ужасе уставилась на него.

– Ты спятил?

Джонатан пожал плечами.

– Мне до сих пор приятно вспомнить о наших с ним переговорах. Мы бы с тобой неплохо заработали, Лейси, если бы ты не отписала все сиротам.

Хоуп сделала большой глоток виски.

– Ладно тебе, Джон.

Агент пробормотал что-то с несчастным видом, изучая прейскурант.

– Ты платишь?

– Похоже на то, – сухо отозвалась Хоуп.

– Ну, если так…

– Ты собираешься это есть или нет? – Джон взглянул на нетронутые ломтики лосося, пропитанные укропным соусом.

– Ешь, если хочешь, – предложила Хоуп и откинулась на спинку кресла. Джон уже подчистил все, что было у него на тарелке, и Хоуп лениво размышляла, как ему удается не полнеть.

– Знаешь, Хоуп, нельзя позволять себе успокаиваться и почивать на лаврах, – заметил Джон с набитым ртом. – У людей короткая память – надо двигаться дальше, пока они еще помнят, кто ты.

– Не хочу, – вяло отмахнулась она. «Или все-таки хочу?» Странно, что успех всегда так опустошает душу. Наверное, этого удавалось бы избегать, если бы кто-нибудь делил с ней радость – не семья, не друзья, а кто-то особенный. Неужели ей хочется слишком многого?

Внимание Хоуп привлек смех, донесшийся с другого конца зала. Она поморщилась. Первым ее побуждением, едва она увидела Алекса, было развернуться и убежать.

Он сидел, окруженный гостями, и при взгляде на него Хоуп почувствовала, как горло будто сжало тонкой стальной нитью. На мгновение ей даже стало страшно. Путь от дверей до столика показался длиннее марафонской дистанции.

Справа от Алекса сидела Ребекка – сияющая, светящаяся от счастья, и, когда гости подняли бокалы, Алекс с нежностью поднес ее руку к губам.

«Быстро же он меня забыл…» – подумала Хоуп, мрачно заглядывая в свой бокал. Когда она заказала еще бутылку, Джонатан лишь удивленно заметил: «Ты же платишь…»

– Ты часом не собираешься упиться в стельку? – Его полный сочувствия голос прервал ее размышления.

– Плевать.

Джонатан нахмурился: Лейси никогда не злоупотребляла спиртным и такое усердие показалось ему подозрительным. Остается только надеяться, что это не безответная любовь. Уж больно странный у нее сегодня вид.

– Шампанское?.. Но мы не заказывали, – удивилась Хоуп, когда официант поставил на столик серебряное ведерко.

Джонатан присвистнул, взглянув на этикетку.

– Французское… – потрясение пробормотал он.

– Вам прислали оттуда, – официант кивком указал на центральную часть зала.

– Ну что же, это чертовски мило с его стороны. – Джон приветственно помахал, повернувшись к гостям Алекса.

– Отнесите обратно!

Джонатан, разинув рот, уставился на Хоуп.

– Не сходи с ума, это отличное вино! – Он благоговейно притронулся к запотевшему горлышку.

– Да помирай я с голоду, я не приняла бы от него и крошки!

Ненависть, прозвеневшая в ее напряженном голосе, заставила Джонатана призадуматься.

– Знаешь, я понимаю, что ты его, мягко говоря, недолюбливаешь. В конце концов, ужасно неприятно оказаться в гипсе – но ведь лично тебе он ничего не сделал, верно?

– Немедленно унесите!

– Черт возьми, Лейси, стоит ли устраивать скандал?

– Он сам на него напрашивается, и он его получит!

Мало того, что он поломал ей жизнь, – так нет же, теперь хочет насладиться своим триумфом. Бессердечная скотина! Как же она его ненавидит!

В это мгновение объект ее жгучей ненависти материализовался перед их столиком.

– В чем дело? Тебе не нравится шампанское? Вообще-то Хоуп почуяла его приближение раньше, чем увидела. Этот едва ощутимый, пряно-лимонный запах преследовал ее повсюду, так же как и другой, присущий только ему, как отпечатки пальцев, – запах, при воспоминании о котором у нее кружилась голова. Ужасно, что она до сих пор словно прикована к этому человеку!

– Алекс, какой приятный сюрприз! Знаешь, мне жаль тебя огорчать, но я терпеть не могу шампанского!

Хоуп не чувствовала страха – лишь радость, что отказывается от его подачки. Ей было странно смотреть на его руки и думать, как хорошо им известно ее тело. Гнев не мог пересилить жгучей обиды, и это причиняло ей неимоверное страдание.

– Зато я его люблю, – беззаботно заметил Джонатан.

Алекс пренебрежительно посмотрел на него и вновь обратился к Хоуп:

– Ребекка видела, как ты вошла.

– А ты?

Он сжал губы.

– По-моему, все тебя видели.

Что ж, надо полагать, это комплимент. В отличие от многих коллег по профессии Хоуп не любила трогательно семенить – она двигалась легкой, уверенной походкой, которая, кстати, сегодня продемонстрировала всем безукоризненный покрой ее платья-стрейч. Алекс, прищурившись, окинул ее взглядом – темно-синее платье в обтяжку не скрывало ни единой линии великолепной фигуры. Бриллиантовая заколка в зачесанных наверх волосах повторяла узор сверкающих сережек. Воистину – воплощенный соблазн.

Джонатан расхохотался, и Алекс удивленно повернулся к нему.

– Она никогда не замечает, как на нее смотрят, – покровительственно пробормотал Джон. – Знаю-знаю, в это трудно поверить, – добавил он, заметив недоверие на лице Алекса.

– А тебе, можно подумать, это не нравится? – фыркнула Хоуп.

– Ребекка хочет, чтобы сегодня все радовались ее счастью.

– Так это была ее идея?

Темная бровь взлетела вверх, а полные губы изогнулись в насмешливой улыбке.

– А ты решила, что шампанское от меня?

– Я даже не знала, что ты здесь. – На всякий случай Хоуп изо всех сил пнула Джона под столом – а то еще ляпнет что-нибудь! И вообще, как они смеют обсуждать ее, будто ее тут нет?

– Ты что же, уже забыла, как меня зовут? – поинтересовался Алекс.

– Стараюсь, и кое-что уже получается. Пожалуйста, скажи Ребекке спасибо за шампанское и передай ей мои наилучшие пожелания. – И пусть только кто-нибудь скажет, что у нее скверные манеры!

– Надеюсь, вы оба будете очень счастливы. – Джон потер подбородок и, не теряя времени, потянулся за шампанским. – Присаживайтесь, и давайте выпьем за ваше будущее. Что? Что я опять такого сказал? – оскорбленно поинтересовался он, когда Хоуп снова пнула его ногой.

Алекс совсем уже собрался уйти, но тут резко обернулся.

– Вы хотите выпить за мое будущее? – с любопытством спросил он.

– Я выпью за всякого, кто поставит мне бутылку.

– Если вспомнить наши, так сказать, переговоры… это, прямо скажем, удивительно.

– Бизнес есть бизнес. Никаких обид, дружище. – Джон потрепал Алекса по рукаву черного пиджака и тут же пожалел о своей фамильярности – собеседник задержал на его руке взгляд темно-серых глаз.

– А ты, Хоуп, тоже хочешь выпить за мое будущее?

Хоуп с трудом сглотнула комок в горле. Кровь все быстрее пульсировала в висках, и она видела, как Алекс пристально следит за малейшими изменениями ее лица. Ресницы у нее чуть дрогнули, а подбородок упрямо дернулся вверх.

– Я надеюсь, ты получишь от жизни все, чего заслуживаешь. – В буквальном переводе это означало: «Катись к черту!», и, судя по лицу Алекса, в переводчиках он не нуждался.

«И зачем мне это? – подумала Хоуп с запоздалым удивлением. – Я же решила, что отныне он мне совершенно безразличен».

– Я тронут, – Алекс махнул официанту, и тот быстро принес ему стул, – и с удовольствием выпью с вами.

Под столом их колени соприкоснулись, и Хоуп отпрянула как ужаленная. Обидно, конечно, что внешнее хладнокровие не могло скрыть душевных переживаний. Рассердившись, она разгладила несуществующие складочки на корсаже платья и увидела, что взгляд Алекса устремлен на ложбинку на ее груди – лиф на косточках подчеркивал соблазнительные округлости самым недвусмысленным образом.

– Мне бы не хотелось отрывать тебя от гостей, – протянула она.

– Ничего, сегодня вечером Ребекка очень сговорчива.

Он произнес это таким сыто-довольным тоном, что Хоуп чуть не влепила ему пощечину. Господи, он хоть догадывается, что каждое его слово для нее хуже отравленной стрелы?

– Не знаю, не знаю… Если бы мой жених заглядывался на грудь посторонних женщин такими голодными глазами, я бы забеспокоилась! – «Я говорю, как настоящая шлюха!» – в отчаянии подумала она.

– О черт! – тихо пробормотал Джонатан, захлебнувшись превосходным шампанским. Вот, значит, чем Лейси занималась на лоне природы!

– Ну, дорогая, если совать такую грудь под нос каждому встречному и поперечному, у мужчин просто не останется выбора, – меланхолично заметил Алекс.

Хоуп задохнулась от ярости.

– Что значит «совать»?! Ты долго думал?! По-твоему, любая женщина, которая не прячет тело в рубище, напрашивается на похотливые приставания? – гневно выдохнула она.

– Мужчины любят глазами, а с таким телом, как у тебя, любая женщина даже в рубище осталась бы воплощенным искушением.

– Аминь! – торжественно провозгласил Джонатан.

– Да как ты смеешь поддакивать ему! Он считает меня шлюхой!

– А ты только что обвинила меня в похотливых приставаниях, – педантично напомнил Алекс.

– Прошу меня простить, я ненадолго. – Джонатан горестно взглянул на почти полную бутылку шампанского и направился восвояси.

Алекс с презрением посмотрел ему вслед:

– Похоже, он решил сбежать.

– Похоже, – снисходительно отозвалась Хоуп.

– Зачем тебе такое ничтожество?

– Джон – отличный агент, и, прямо скажем, «ничтожества» он не заслужил! Кроме того, нечего опасаться, что он влюбится в меня, – загадочно пробормотала она.

Алекс вскинул голову. Нет, она не пьяна – дикция у нее осталась вполне отчетливой.

– Может, выпьем за твой успех?

– Ты следишь за новостями? – вяло поинтересовалась Хоуп и пожалела, что ей не хочется радоваться своему триумфу.

– Я видел спектакль.

Его ответ поразил ее. Она тут же представила, как он сидит среди зрителей в темном зале и наблюдает за ее игрой. Ей стало не по себе.

– Хорошо, что я не знала. – Слова вдруг сами начали срываться у нее с губ.

– Почему? – Он подлил шампанского себе и ей, но пить не стал.

– Зритель должен оставаться безымянным. – Разве она смогла бы сыграть роль с таким блеском, если бы знала, что он не спускает с нее глаз? И шагу бы не ступила, и слова бы не произнесла. – Итак – за брак! – Хоуп залпом допила вино и швырнула в Алекса высокий бокал.

Он успел увернуться и только тут сообразил, что, несмотря на разумные речи, сидящая напротив него молодая дама безнадежно пьяна.

– Ладно, за брак… Мы говорим обобщенно или же?..

– Лично я говорю о твоем браке. Ты же женишься на Ребекке! Никогда раньше не был женат?

– Насколько я помню, нет.

– Она очень милая.

– Мне тоже так кажется.

– Надеюсь, вы будете счастливы. – Хоуп чувствовала себя почти святой. – И когда же свадьба?

– На следующей неделе.

Она сглотнула, глядя прямо перед собой. Ну вот и конец романтическим мечтам. Только жестокая правда может пробудить девушку от сладких грез, навеянных фантазиями и иллюзиями.

– Наверное, вы правы – что толку ждать, если вы так давно знакомы.

– Да, Ребекка тоже так считает.

– Но брак – это чертовски серьезная штука.

– Угу. Честно говоря, до недавнего времени я был уверен, что вообще никогда не женюсь.

– А почему? – Взгляд ее широко открытых голубых глаз был завороженно прикован к его лицу.

– Я эгоист, как и мой отец. Из эгоистов получаются очень скверные мужья. Мне бы не хотелось, чтобы по моей вине женщина пережила то, что выпало на долю моей матери.

– Но ты передумал?

– Вернее, кое-кто заставил меня передумать. Ребекка. Хоуп хотелось броситься на пол и закричать, заплакать, как в детстве. Но она, как и пристало взрослой даме, выпила еще шампанского.

– Тебе не кажется, что на сегодня хватит? – осторожно поинтересовался Алекс, наблюдая, как Хоуп дрожащей рукой наполняет свой бокал.

– Знаешь, я приврала, когда сказала, что не люблю шампанского. Вот виски я точно терпеть не могу. – Она оперлась локтями на стол и поставила подбородок на скрещенные пальцы. – По-моему, виски – это такая гадость…

– Тогда зачем ты пила?

– Мне хотелось поэкспериментировать. Знаешь, есть люди, которым нравится быть навеселе. – Обычно Алекс бывал куда сообразительнее, и ее раздосадовала такая непонятливость.

– Навеселе ты была полбутылки назад. Вообще, экспериментами лучше заниматься дома. Люди, знаешь ли, по-разному реагируют на алкоголь. Вот ты, например, уже не соображаешь, что говоришь и что делаешь. Друг твой смылся, так как понял, к чему идет дело.

– Какая трогательная забота! – довольно громко заявила она. – Нечего меня жалеть: это унизительно… И почему тут так жарко?

– Действительно, почему? – тихо отозвался он, когда она нетерпеливо подергала себя за ворот. – Как только это держится?

Алекс зажмурился, чтобы не видеть, как темно-синее платье сползает с ее плеч… Он с усилием сглотнул, и мускулы у него на шее напряглись.

Хоуп вздохнула и обмахнулась салфеткой.

– Кажется, Ребекка решила к нам присоединиться? – Она привстала, глядя через плечо Алекса. – Ах ты, черт! – простонала она вдруг. – Мне ведь придется ее поздравить.

На губах у Алекса мелькнула усмешка.

– Не беспокойся – я с ней поговорю. Хоуп пересела на место Джонатана и увидела, как Алекс перехватил Ребекку за несколько футов до их столика. Ей не было слышно, о чем они говорили, но Ребекка несколько раз взглядывала в ее сторону и даже помахала в ответ. Затем кивнула, улыбнулась и пошла назад.

– Надо думать, твой дружок ушел, не заплатив? – спросил Алекс.

– Наверняка, – ответила Хоуп и опустила голову на руки.

– Только не засыпай.

– Господи, вот раскомандовался! Убери свою кредитку, – ворчливо заметила она, когда он подписал принесенный счет. – Я – независимая женщина со средствами.

– Ты упилась.

– Так я и знала, что все это плохо кончится… – Хоуп, не моргая, как совенок, доверчиво уставилась на него. – Что же мне теперь делать?

Он на мгновение прикрыл глаза, и она услышала, как он бормочет что-то вроде «Дай мне силы!».

– Я отвезу тебя домой.

– Ребекке это не понравится, – заявила Хоуп и погрозила ему пальцем.

– Она не будет возражать. Можешь считать, что взяла меня взаймы.

– Если хочешь знать мое мнение, – заплетающимся языком откликнулась Хоуп, – на ее месте я бы так безрассудно не распоряжалась любимым мужчиной.

– Никто не откроет: Миранда в Каире. – (Алекс подхватил ее одной рукой, чтобы дотянуться до домофона.) – Лифты вон там, – добавила она и дрыгнула ногой, когда он чуть переместил ее вес. – Да опусти ты меня! Нога уже почти прошла! – Она подняла подол платья выше колен, доказывая, что все в порядке. – Просто эта ступенька оказалась такой противной – надо же, такая маленькая, а крутая… Какой ты сильный. – Она благоговейно потрогала его за плечо. – У тебя изумительные мускулы.

– Не волнуйся – если лифт не работает, пойдешь пешком. – В голосе Алекса слышалась обреченность.

– Алекс, в таких особняках все всегда работает.

Так оно и было; но в лифте оказались другие пассажиры. Они вежливо улыбались или предпочитали отводить глаза, чтобы не видеть, как Хоуп что-то нежно воркует на ухо Алексу, ласково перебирая его шелковистые волосы.

Когда наконец они вошли в квартиру, Алекс поставил Хоуп на ноги, в любую минуту готовый подхватить ее снова.

– Обещай мне кое-что.

– Все, что хочешь, – счастливо пробормотала она, обнимая его за шею.

– Никогда не пой на публике. – Ему казалось, он до смерти не забудет рулады, которые Хоуп выводила в ресторане.

– Бог с тобой! У меня вообще нет слуха! – Старательно двигаясь по прямой, Хоуп пересекла гостиную и с облегчением рухнула на неудобный диван. – А Миранда говорит, это неплохое вложение денег, – фыркнула она, с неодобрением рассматривая геометрический узор на обивке. – Терпеть его не могу! Ты сейчас назад, к Ребекке?

– Я сварю тебе кофе, и побольше. – Когда через пять минут Алекс вернулся с подносом, Хоуп мирно посапывала, склонив голову на грудь.

Некоторое время он стоял, задумчиво разглядывая ее. Теперь, когда его никто не видел, он позволил себе улыбнуться. Попытки разбудить Хоуп привели к неразборчивым протестам, среди которых чаще всего повторялось: «Да оставь же ты меня в покое!»

В памяти был черный провал, во рту – противный металлический привкус. Темно-синее платье аккуратно висело на стуле. Что ж, значит, все было не так уж плохо, если она смогла раздеться! Заглянув под одеяло, Хоуп увидела на себе только шелковые панталончики, которые она поддевала под облегающий наряд.

От колыхания водяного матраса на двуспальной кровати ей стало по-настоящему тошно. Хоуп провела рукой по встрепанным волосам и нахмурилась, рассматривая в зеркале свое отражение. Затем накинула короткий халатик и направилась в ванную. Умыться холодной водой было несказанно приятно, и, почистив зубы, она почти избавилась от горечи во рту.

Странно, но ей все время чудился запах свежего кофе. Наверное, это один из симптомов похмелья. В конце концов, испытывая последствия первой и – будем надеяться! – последней пьянки в жизни, ни в чем нельзя быть уверенной.

А неплохо было бы выпить кофе, решила она и зашлепала в кухню. Миранда позаботилась о том, чтобы здесь все было оборудовано по последнему слову техники; однако еды чаще всего не водилось. Но Хоуп припасла кофе, так как пить травяные отвары, которые галлонами поглощала Миранда, у нее не было сил.

Она вышла в гостиную из спальни в тот момент, когда кто-то вошел туда из кухни.

– О Господи! – ахнула она и застыла. Алекс вытирал мокрые волосы, и незастегнутая белоснежная сорочка позволяла видеть его бесподобное тело во всем великолепии. Вчера на нем была эта же сорочка… Вчера вечером! Хоуп застонала. – Как ты мог! – только и нашлась она. – Я напилась!

– Как сапожник, – весело подтвердил он. – «Как мор»? Ты о чем, Хоуп? Кстати, кофе уже готов. Я бы предложил тебе какую-нибудь смесь из тех, что приводят в чувство, но в кухне есть только массажный крем, травяной чай и рогалики. Черствые.

– А вчера были свежие. – Или позавчера? В последние дни у нее почти не было аппетита. – Ты женишься! – внезапно вспомнила она. Теперь ясно, почему с момента пробуждения ее словно что-то давит, как перед грозой.

– Не хочу ничего вспоминать. – Алекс накинул полотенце на шею, а она завороженно следила, как перекатываются под темно-оливковой кожей натренированные мышцы. – Не волнуйся, на столы ты не запрыгивала и к посторонним не приставала.

Хоуп с ненавистью уставилась на него.

– Да плевать мне, приставала я или нет! – Она села, чувствуя, что еще немного, и у нее подогнутся ноги. – Ничего, что я в таком виде? – Глаза у него блеснули, и она, перехватив его взгляд, потуже запахнула халатик.

– Вчера ты была не такой скромницей.

– Ничего не хочу знать о том, что было вчера! Я вообще не понимаю, с чего это ты так доволен! Ты же женишься на Ребекке! – Память понемногу возвращалась, и Хоуп охнула, прижав ладонь к губам. – На следующей неделе! – почти взвизгнула она. – Ах ты, подлый негодяй! И ты еще смеешься! – Неужели нет предела его двуличию?

– Ты так уверена в своей неотразимости?

– Ты хочешь сказать, мы с тобой не?.. Склонив голову набок, он, посмеиваясь, посмотрел на нее.

– Тебе, конечно, это покажется удивительным, но я предпочитаю женщин в здравом уме и трезвой памяти. Тем более храп – это не по мне, – задумчиво добавил он.

Хоуп обдало жаром – она поняла, что краснеет.

– Ну так почему ты сразу не сказал?

– Не хотелось портить тебе удовольствие от праведного гнева. Вчера вечером ты была как котенок, а сегодня – чистый дракон. Чудеса, да и только!

«Котенок»? О чем это он? Хоуп встревожилась.

– А что прикажешь думать? Я проснулась в своей постели, совсем без ничего…

– Почти.

– Ну, если уж ты так любишь точность… А ты откуда знаешь? – Подозрения вдруг снова вернулись к ней.

– Я раздел тебя, когда укладывал в постель. Понимаешь, мне не хотелось, чтобы ты задохнулась. По-моему, в той одежке вообще невозможно дышать.

При мысли о том, что он прикасался к ней, волоски на затылке Хоуп поднялись дыбом.

– Какого черта ты до сих пор тут? Если ты не… – Она поморщилась, услыхав собственный голос – пронзительный, на грани истерики.

– Если я не воспользовался твоим беспомощным состоянием? Нет, Хоуп, тебе приснилось. Я так и знал, что у тебя будут кошмары.

Хоуп похолодела – неужели она спьяну выболтала ему что-нибудь из откровенных снов и фантазий, которые совсем измучили ее в последнее время?

– Ничего подобного! – возмутилась она, и в глазах у нее проступило отчаяние. Неужели ему мало ее унижения?

– Может быть, но выглядишь ты кошмарно. Что ты обычно принимаешь после того, как напьешься?

– Откуда мне знать – в жизни еще не напивалась. – «И больше не буду!» – решила она, пытаясь бодро вскинуть голову, в которой тут же заработала дюжина отбойных молотков. – Правда, была когда-то бутылка сидра, которую мы распили в амбаре – но тогда мне было тринадцать лет.

– А с чего ты вдруг надумала упиться вчера? Хоуп в упор посмотрела на него. Какого ответа он ждет? «Я узнала, что ты женишься на другой, и захотела хоть чем-то заглушить боль. Господи, я ведь наверняка проговорилась!» Она судорожно пыталась соединить обрывки воспоминаний. Ах, если бы только знать, какие неосторожные откровения сорвались у нее с языка!

– А Ребекка не будет ломать голову над тем, куда ты пропал?

– Она знает, где я.

– Должно быть, она тебе доверяет. – Губы у Хоуп задрожали, и она изо всей силы сжала их.

– Я принесу кофе.

– Я хочу пить.

– Обезвоживание. Алкоголь всегда скверно сказывается на балансе жидкости в организме. – Он говорил как человек, не раз испытавший это на собственной шкуре; но Хоуп было не до глубокомысленных выводов.

Прихлебывая обжигающий напиток, она с наслаждением вдыхала горьковатый аромат.

– Наверное, я должна извиниться за свое поведение?

Она постаралась произнести это по возможности беспечно. В голове уже прояснилось, и стало понятно, что теперь Алекс уж точно никогда ее не полюбит. Вчера она сорвалась, и ей не хотелось даже думать, что она могла ему наговорить.

– Ты была само очарование. Не считая пения, разумеется.

Хоуп всмотрелась ему в лицо, пытаясь разобраться, не лукавит ли он. Скорее всего, он слишком тактичен и просто не хочет снова вгонять ее в краску. Кстати, раньше Алекс никогда не отличался подобной деликатностью, неожиданно сообразила она.

– Я никогда не пою – в школьном хоре мне велели только открывать рот, чтобы не портить впечатления.

– Мудрые у тебя были учителя.

– А что случилось с Джоном? Почему не он привез меня домой?

– Он предвидел скандал и сбежал. Хоуп хорошо знала Джонатана – скорее всего, именно так он и поступил.

– А что случилось со скандалом?

– Я его предотвратил.

– Ну, если за это мне поручится еще кто-нибудь, я, так и быть, скажу тебе «спасибо».

Алекс не решился сесть на неудобный хромированный стул и присел на корточки.

– Скажи-ка мне вот что: почему твоему агенту ни за что нельзя в тебя влюбляться?

– С чего ты взял? – Она изумленно взглянула на него.

– Ты что-то такое сама сказала, – небрежно бросил он.

– Когда-то мой первый агент, Хью… наши отношения как-то незаметно перестали быть сугубо деловыми. Сначала все было хорошо, но потом он…

– Влюбился в тебя?

Хоуп кивнула, вспоминая, каким потрясением оказалась для нее просьба Хью выйти за него замуж – с условием перебраться на Восточное побережье.

– Все тогда так запуталось…

– А ты его не любила?

Она печально в(глянула на него.

– Он потом обвинил меня в том, что я использовала его. Может быть – мне было всего девятнадцать лет, и я впервые оказалась совсем одна. Он очень помог мне тогда.

– Другие бы сказали, что это он использовал тебя.

– Нет-нет, ничего подобного. Он был мне другом – может быть, когда-нибудь мы снова станем друзьями.

Судя по выражению лица Алекса, эта мысль его совсем не обрадовала.

– Ты всегда защищаешь своих друзей?

– Если надо – да.

– Хоуп… – напряженно начал он и опустился на колени, – мне надо тебе кое-что сказать… Но Хоуп было не до него.

– Меня сейчас стошнит! – заявила она и вскочила. Зажав рукой рот, она кинулась в ванную, не замечая, с какой досадой Алекс посмотрел ей вслед.

Когда она вернулась, бледная и несчастная, в комнате было полным-полно народу – или по крайней мере так ей показалось. Ее глаза быстро отыскали Миранду, стоявшую возле Алекса. На подруге были полупрозрачные шаровары в так называемом «гаремном» стиле и расшитый бисером топик, открывавший почти все ребра. Дополнял наряд кокетливый тюрбан из газового шарфа.

– Ужас! – с интонациями трагической актрисы заявила она. – Террористы взорвали бомбу в нашем отеле. Кошмар! Шум, пыль, полиция – нам пришлось уехать раньше. Я пригласила всех перекусить – и представляешь, что обнаружила? У нас нет ни крошки съестного! Я уже отрядила ребят за провизией. Что тебе оставить?

– Я поела, – поспешно отозвалась Хоуп. – Никто не пострадал?

– К счастью, нет, но переволновались все просто ужасно. Ну а вы тут чем без меня занимались? – Она лукаво взглянула на Алекса.

– Я только что поздравила Алекса – вчера состоялась его помолвка.

Улыбка сползла с лица Миранды.

– Вот оно что… – протянула она, и зеленые глаза затуманила грусть. – Кстати, Алекс, вам никогда не доводилось позировать? Я тут недавно занялась живописью и…

– Благодарю за приглашение, – с достойной восхищения выдержкой ответил Алекс, – но, боюсь, я слишком занят.

– Ну, вдруг передумаете.

– Она говорит серьезно, – пояснила Хоуп, когда Миранда величественно выплыла из комнаты.

– Я польщен. – Во взгляде Алекса проступило упрямство. – Я, знаешь ли, не предвидел такого вторжения, но нам все-таки надо поговорить.

– Если честно, мне сейчас больше всего хочется лечь и уснуть – мне как-то не по себе. – Она пожала плечами. – Глупо, наверное, но я даже не знаю…

– Можешь не объяснять – я тебя отлично понимаю. У меня будет довольно напряженная неделя, но…

– Представляю, как тебе трудно выкроить несколько свободных дней! Вы, наверное, отправитесь в свадебное путешествие? – почти беззаботно поинтересовалась она.

– Хоуп, вот об этом я и… Она ударила по руке, что была протянута к ней.

– Бога ради! – взорвалась она, не в силах сдержаться. – Избавь меня от подробностей! – Ее пронзительный выкрик заставил всех притихнуть. Хоуп бросилась в свою комнату и заперла дверь.