Текст книги "Витязь особого назначения"

Ягайло притопнул, крепость опоры проверяя. Она держала. Похоже, дорога была сделана даже не из бревен, а из тесаного камня. Ровная, широкая, чуть прогибающаяся к середине, чтоб неловкий путник не соскользнул в трясину. Витязь сделал шаг, другой и бодро зашагал вслед за болотником по невидимой дороге. Плескавшаяся поверх нее болотная жижа едва доходила до щиколоток.

Ободренные этим зрелищем дружинники гуськом спустились в воду и побрели за Ягайлой, тревожно глядя по сторонам и держа наготове луки и копья. Через час пути они привыкли к болоту. Перестали тревожиться. Начались извечные солдатские шуточки, сопровождаемые всплесками, тихой руганью и смешками. Яромиру даже пришлось цыкнуть на них пару раз, чтоб вели себя потише.

Иногда вдоль дороги попадались какие-то столбы. То ли ориентиры, то ли предупреждения путникам, что им тут не рады. Они были оплетены тиной, на идущих щерились распахнутыми пастями щучьи черепа. Висела протухшая рыбья мелочь. Было не то чтоб страшно, но довольно противно.

– Зря они так столбов наставили, дорогу пометили. Любой непужливый пройдет, – словно прочитал мысли витязя Яромир.

– Не так-то просто, – ответил Ягайло, тоже этим дивом заинтересовавшийся. – Смотри, тут вот столб рядом стоит, и по другой стороне тож рядом. А там, почитай, на сажень в стороне. Спробуй в ту сторону шагни. И молись, чтоб вытащить успели.

– Прав ты, витязь, – раздумчиво покачал головой Яромир. – Не зря, значит, молва про тебя ходит по Смоленщине и далее везде. И князь не зря тебе грамоту командную выдал.

– Что за молва-то? – полюбопытствовал витязь. – Не слыхал я.

– Да ладно, забудь, – махнул рукой Яромир и поотстал на пару шагов.

Со временем болото стало гуще. Появилось больше кочек, поросших желтоватой травой, небольшие холмики с чахлыми деревцами и даже целые острова, покрытые уж вовсе настоящим лесом. Добраться до них возможности не было, но бредущих по глади болот русичей это изменение пейзажа приободрило еще больше.

Долго ли, коротко, дошли они до небольшой площади. Как и остальная дорога, она терялась под темными водами, но границы обозначали торчащие над поверхностью камешки. Болотник велел солдатам подождать тут и быстро ушлепал по дороге, вмиг исчезнув за высокой растительностью.

Дружинники расселись по камням, достали фляжки, полоски сушеного мяса, краюхи хлеба, что взяли с собой в дорогу. Некоторые стали счищать с сапог приставшие комья грязи. Вячко достал точильный камень и стал править на нем короткий нож. Евлампия, ругаясь сквозь зубы, скрутила подол платья, отжимая из него струйки бурой воды.

– Не нравится мне это. – К Ягайле подсел Яромир, положив поперек колен меч в простых кожаных ножнах.

– Ведомо мне то, – ответил Ягайло, открывая прищуренные на солнце глаз. – Сам не рад, но что с того?

– А ты, видать, тому пареньку веришь крепко?

– Пока он меня не подводил, даже наоборот, – ответил Ягайло и снова прикрыл глаз, давая понять, что разговор окончен.

Настырный Яромир ткнул его в плечо:

– А может, хоть дозор выставить, тут, на площади, мы ж как на ладони. Перестреляют из кустов, будто рябчиков.

– Да и дозор перестреляют, куда ты его ни выстави. Хоть на дороге, хоть на площади. – Ягайло снова приоткрыл глаз и уставился на десятника.

– Зря ты его отпустил, – покачал головой тот.

– А что, нож ему к горлу приставить посреди болот? Тогда бы он нас точно в трясине утопил, жизнь свою спасая. Что с тобой, Яромир?

– Да жутко мне что-то! С детства болот боюсь, – неохотно признался десятник, оглядывая темное, стоячее зеркало воды вокруг.

– Ничего, скоро дальше пойдем, – ответил Ягайло, не нашедший лучших слов для утешения десятника. – А вот и провожатые.

Он махнул головой в сторону возвращающегося болотника, следом за которым двигались два стога болотной травы. Дружинники схватились за оружие. Болотник поднял руки, показывая, что опасности нет. Снопы откинули капюшоны и оказались довольно молодыми, хоть и слишком суровыми парнями в костюмах, к которым для маскировки пучками была привязана трава.

– Все нормально, – подойдя ближе, сообщил дружинникам юноша. – Идемте. В городе нас уже ждут.

Не заходя на площадь, он развернулся и пошел вперед. Двое болотников развернулись и пошли перед ним, как глашатаи, возвещающие о прибытии князя. Только «пади, пади» не кричали.

– Ну вот, я ж говорил. – Ягайло, вставая, хлопнул по плечу десятника. – Скоро вылезем из болота.

Тот спрятал в ножны меч и угрюмо поплелся следом за болотниками и витязем. Его бойцы, тоже попрятав оружие, а недоеденное – в мешки, пошагали следом.

Надеждам Ягайло на быстрое избавление от трясины не суждено было сбыться. Они топали по жидкой грязи больше часа, прежде чем дорога начала медленно и плавно подниматься.

Оказалось, что сделана она из тесаных блоков белого известняка и очень красиво смотрится в лучах заходящего солнца. Взбегая по длинному пологому холму, она упиралась в массивные ворота белокаменной крепости. До заката они были открыты, и виднелась за ними длинная улица промеж двух– или трехэтажных домов, уходившая вверх – не иначе, к княжескому терему.

Охраняли ворота две башни с узкими бойницами, стены с зубцами в виде ласточкина крыла тянулись в обе стороны и заворачивались в круг. Деревья вокруг крепости были вырублены шагов на двести, по всем правилам военного дела. К стенам лепилось несколько деревянных домов, но это были не постройки для постоянного житья, а скорее охотничьи домики знатных обитателей.

Ягайло удивленно поморгал глазами. Такому городу место было на равнине, на перекрестке многих торговых путей, но никак не в болотистой глуши, на окраинах всех окрестных земель. Выйдя на сухое, дружинники остановились, отжали порты, вылили из сапог воду, кому попало, и отряхнули плащи от налипшего мусора. Оказавшись вблизи незнакомого города, они как-то даже подтянулись. Былая расхлябанность пропала, уступив место суровой сдержанности.

Завидев отряд, из ворот высыпали болотные воины. Одеты они были разношерстно, но у каждого на груди был тусклый нагрудник поверх легкой кольчуги и островерхий шлем. В руках копья с зазубренными наконечниками, пригодные бить как человека, так и крупную рыбу, и небольшие круглые щиты.

Дружинники за спиной Ягайлы зароптали, руки потянулись к рукояткам сабель, заскрипели тетивы луков. Но болотные воины не обращали на них никакого внимания. Они выстроились двумя шеренгами до ворот и замерли, как в карауле.

– Прям как гостей почетных встречают, – подала голос Евлампия из-за плеча витязя.

– Как почетных, верно, да не всех, – молвил тот, проходя вдоль строя.

Действительно, после того как Олесь проходил мимо, болотные воины теряли каменность черт, позволяли себе припасть на одну ногу или поудобнее перехватить копье.

– Неужто друг наш не из простых?

– То может быть, стали бы с простым так возиться, – задумчиво проговорила Евлампия. Голубь в клетке, которую она несла, курлыкнул, как бы подтверждая ее слова.

Отряд вошел в город. Как и думалось Ягайле, улица тянулась к обнесенному массивной стеной приземистому дворцу. Крепость в крепости. Правда, без привычных дозорных башен, но зачем они в таком лесу? Почетный караул от ворот собрался в две колонны и двинулся вслед за пришельцами. Как бы невзначай. Но и витязю, и десятнику, и гоняющему по скулам желваки Вячко было понятно – сопровождают. Население убралось с дороги от греха, однако чисто метенные улицы не казались брошенными и безжизненными.

Дома по обеим сторонам выглядели еще внушительней, чем зрилось сквозь ворота. Построенные из массивного камня нижние этажи. Деревянные верхние под черепичными крышами. Окна затянуты слюдой, а не бычьими, к примеру, пузырями. В основном закрыты, но за иным нет-нет да и мелькнет тень любопытного горожанина. Около каждого здания – небольшой палисадничек или садик. Никаких плетней с надетыми на столбы кувшинами. Крепкие деревянные заборы, идеально ровные и свежие, казалось только сработанные. Сама жизнь в болотах велела все делать крепко, споро и на века. Чтоб через год али два не строить новый город взамен сгнившего. За заборами – с любовью разбитые и обустроенные грядки без единого сорняка. Ухоженные яблоньки и подрезанные кусты крыжовника. Малина. И повсюду рукотворные украшения. Кованые фонарики, вырезанные из дерева фигурки животных и разные обереги. Глиняные, бисерные, а то и просто сплетенные из веревок, но на диво искусно.

Ягайло покачал головой. Люди, живущие в глухих болотах, вдали от природных красот и шумных праздников, украшали и упорядочивали свою жизнь сами. И получалось у них это просто здорово. По мере приближения к княжьему дворцу дома становились все богаче, огороды все больше, а обереги все изысканнее. Иные терема возносились этажей на пять, чего не было и в самом Смоленске. Даже видавший виды Ягайло удивленно качал головой, дружинники же с узимлением разевали рты и пучили глаза.

У небольшой площади, через которую пролегала дорога к воротам дворца, Олесь поднял руку и остановил отряд. Подошел к витязю:

– Я сейчас внутрь, вы подождите тут пока. Ладно?

– Ладно, – пожал плечами Ягайло.

Ему показалось сомнительным, что его несогласие может на что-то повлиять.

Уставшие после перехода русичи вошли на площадь и уселись прямо на теплые камни. Болотное воинство как бы невзначай расположилось рядом. На стенах замелькали отблески от шлемов стрелков.

Город медленно погружался в сумерки. Ворота закрылись, на улицах и во дворах стали зажигаться фонари и факелы. Появились редкие прохожие, кто по воду, кто по иным делам. Площади они сторонились. Лишь иногда шустрые детишки подбирались палисадниками, но, наткнувшись на суровые взгляды болотного воинства, прыскали в стороны, аки головастики в пруду. Витязь заметил, что все женщины в городе ходят не в платьях, а в портах и высоких сапогах. Разве что подолы перетянутых плетеными поясками рубах у них длиннее, да в ушах и на шеях виднелись блестящие украшения. Поначалу удивился, не видел такого раньше, чтоб бабы в мужском ходили, но потом вспомнил промокший подол Евлампии.

Ожидание стало затягиваться. Яромир демонстративно достал из ножен саблю и положил ее поперек колен. Ягайло не выдержал, тоже передвинул свои ножны так, чтоб удобнее было выхватывать. Вячко достал точило и стал править свой и так острый нож с противным, зубовным скрежетом. Охранники напряглись, некоторые даже повставали с мест, некоторые взяли копья наперевес. Евлампия, как маленькая, обняла и прижала к себе клетку с голубем.

За воротами княжьего двора послышался какой-то шум. Створки ворот дрогнули и со скрипом стали распахиваться. Из них толпой выбежали еще стражники, дюжины три. Дружинники повскакивали на ноги, уже не таясь, доставали оружие. Но стражники не стали нападать, вместо этого они, как и прежние, у входа в город, выстроились в две шеренги и замерли в карауле. Вперед вышли несколько человек в богатых одеждах, наверное знатные горожане. А за ними Олесь. Умытый, причесанный, сменивший одежду…

На женский манер? Точно, подол длиннее. Бусы из стеклянных шариков на шее и даже, кажется… Румяна на лице. Рядом охнула Евлампия. За спиной Ягайлы засмеялся кто-то из дружинников, но Яромир цыкнул на него, и он сразу затих.

– Олесь?! – воскликнул Ягайло, потирая глаза.

– Ты как смеешь так обращаться к княгине, смерд… – начал было один из знатных, но девушка, теперь уж сомнений в этом не оставалось, положила ему руку на плечо, заставив умолкнуть.

– Не Олесь, а Олеся, – улыбнулась она, шагая к Ягайле. – Но это ж не значит, что мы теперь враги?

– Нет, что ты, конечно… – смутился витязь. – Я не…

Девушка заулыбалась.

– Вот и ладно, пойдемте, гости дорогие, в светлый терем. Умоетесь, потрапезничаем да совет военный держать будем.

Знатные из болотников да десяток слуг отвели дружинников в специальный мыльный домик, где они почистились, омылись теплой водой с привкусом болотной тины, а некоторые даже причесались деревянными гребнями. Сопровождаемые столь же многочисленной толпой, поднялись по ступенькам трапезной.

Входная дверь сразу, без сеней, открывалась в большой, шагов шестьдесят в длину да тридцать в ширину, зал. Посередине него стоял крепкий стол с лавками вдоль. На лавках восседали человек двадцать мужчин в богатых одеждах, не иначе, цвет болотного народа, хотя места бы хватило и на сто. Такие же лавки стояли вдоль стен, но все они были пусты. Во главе стояло высокое резное кресло, на нем восседал князь – широкоплечий, крупноголовый мужчина с зачесанными назад седыми волосами, кустистыми бровями и окладистой, зеленоватой, словно из тины сплетенной бородой. Справа от него присела Олеся, слева – огромных размеров болотник с не раз перебитым носом, рубленым шрамом на щеке и холодным огоньком в глазах, не иначе, воевода.

Слуги отделили простых дружинников и указали им места на дальнем от князя конце стола, по чину. Ягайлу, Яромира и не отстающую от них Евлампию с клеткой в обнимку подвели ближе к князю и усадили на свободные места по левую руку. Девица была странно задумчива и даже пыталась усесться рядом с Олесей, так что служителям почти за локти пришлось влечь ее к местам, где уже расселись ее спутники.

– Здравствуйте, гости! – громогласно поприветствовал их князь.

Голос у него был низкий, как рокот далекого водопада.

– И ты будь здрав, – нестройно ответили дружинники с разных концов стола.

– Вы кушайте пока, а я здравницу скажу да благодарность. Спасибо тебе, витязь, что дочь мою единственную от ордынцев спас. За то тебе вечная от Полесья любовь и помощь. Клянусь в том торжественно и прилюдно. – Он поднял огромный кубок и единым духом выпил.

Остальные – и полесские, и смоленские – радостно последовали его примеру.

– Спасибо, князь, – поднялся со своего места Ягайло. – И я тебе клянусь: все, что смогу, исполню, чтобы дружба наша крепла и длилась в годах. – Он осушил кубок.

Остальные снова с радостью последовали его примеру.

– Вроде и неудобно сразу помощи просить… – снизил голос Ягайло. – Однако именно за ней мы и пришли.

– То ведаю, рассказала мне дочка. И про княжича Глеба, и про поиски твои, и про подвиги твои в Орде, за что тебе спасибо еще раз, – молвил князь, опустошил кубок и склонился к сидящей рядом девице.

Та быстрым змеиным движением положила ему голову на литое плечо, в глазах ее мелькнула неподдельная нежность. Через миг скулы Олеси заострились, глаза сузились, и Ягайло понял, как мог не распознать в злом угрюмом юноше нежной девушки. Да и те, кто ее работорговцам сдал, наверняка не стали рассказывать, что она дочка болотного князя. А то б они, конечно, к князю бросились, выкуп просить. А так – услали девицу в Орду в общей толпе, да и концы в воду. И то, что парнем сказалась, понятно, иначе б ой как туго ей в полонении ханском пришлось. Конечно, потом все равно бы вызнали, да вишь, тут и витязь подоспел с выручкой нечаянной, думал Ягайло, по-новому глядя на Олесю. А как она с черношапочником разобралась? Холодно, будто кровь рыбья. Страшно даже подумать, что сейчас с ее продáвцами делают?

– Признаться, – продолжил князь, – сам я на ту крепость уже давно острогу точу, да вот и Михаил, – он кивнул в сторону воеводы, – меня все подзуживает, только не собраться никак.

– Что ж топчетесь? – поинтересовался Яромир.

– Народу в той крепости по три-четыре дюжины бывает, и укреплена она хорошо. Чтоб к ней приступить, нужно дюжин десять-двенадцать, а я столько воинов не соберу, даже если отроков неокрепших, делу военному не обученных, в дружину приму. А если приму, то на убой их пускать, что ли?

– Ну вот я тебе дюжину бойцов привел, да не из последних. К тому ж, и укрáинские мужики помочь обещали, – ответил Ягайло.

– А с ними ты как договорился, витязь? – удивился князь. – Неужто тот люд им поперек горла стал?

– Да, пошаливают они там на дорогах. Ну и повеление княжье есть, а люди-то, чай, не сами по себе живут, а под князем.

– То верно… И сколько их может быть?

– Дюжины три-четыре, вряд ли больше, – ответил Ягайло. – Вестимо, и бойцы они не столь уж знатные, но все ж лучше, чем ничего.

– Лучше. Что ж, тогда дюжин десять мы выставить сможем. Осадим крепостицу, погодим, пока у них еда да вода свежая кончатся и… – взял слово полесский воевода.

– Э, нет, – оборвал его Ягайло. – В осаде сидеть и месяц можно, и два, а нам-то недосуг. Быстро нужно дело сделать.

– Быстро только лягушки плодятся, – назидательно поднял вверх палец Михаил. – А у нас людей не так много, чтоб их заради чужеземного интереса класть.

– А кто только что в любви и вечной помощи клялся? – язвительно спросил Яромир.

– Так в помощи же, а вы хотите, чтоб наши люди за вас на сечу пошли да головы сложили! – взвился воевода.

Знатные болотники одобрительно загудели.

Ягайло посмотрел на князя, тот кивнул и встал.

– Хватит ссориться, – отрубил он и вновь поднял кубок. – Давайте лучше выпьем за здравие всех и за будущую победу. – Он ополовинил кубок и сел. Склонился поближе к Ягайле: – Я от своих слов не отказываюсь, но и воевода прав. Если ту крепость мы в лоб брать будем, мужчин у нас потом не останется. У них там и стрелки знатные – то мы на себе проверяли, и пушки на стенах.

– А люди твои ведь охотники в основном. Умеют дичь высиживать да по засадам прятаться?

– Тут нам равных не сыскать, – самодовольно усмехнулся князь.

– Может, тогда выделить нам два отряда, по дюжине-полторы, из самых умелых бойцов, и с двух сторон по той крепости ударить в слабые места. А остальные пока шум будут наводить. Отвлекать защитников, – предложил Ягайло. – Так и твоих сбережем, да и украинских мужиков пожалеем.

– А пушек у вас нет? – спросил Яромир.

– Толку с тех пушек? – оборвал его Ягайло. – По болоту их все равно не подтащить.

– Пушек и правда нет, но есть от дедов еще орудия, что камни мечут. Катапульты вроде прозываются. Стреляют они неточно, да и не далеко. Много, версты на полторы. А на таком расстоянии от крепости сухое место найдется.

– А ближе? – спросил Ягайло. – Дальность-то и подрегулировать можно.

– Можно и на версту, и на пол, – погладил бороду воевода. – А в окрестных кустах мы лучников расставим. Те будут стрелы огненные пускать навесом. Тоже точности мало, но шороху наделают… Особливо если в темноте.

– Главное – по своим бы не попали, когда на приступ пойдем, – вставил Яромир.

– А мы на деревья сигнальщиков посадим. Те как завидят, что приступ начался, так прекратить стрельбу просигналят, – сказал князь. – Или уговоримся заранее, когда стрельбу прекращать да в сабли идти.

– Кстати, пушки и сделать можно. Ведаю я как, – гнул свое Яромир.

– Ну, сделать сделаем, а толку? Где ты порохового припаса возьмешь?

– Дурацкое дело нехитрое, селитру с углем да серой смешать – и все. Только пропорцию знать надо. Лучше китайского взрываться будет.

– Так, может, нам его под стены заложить? – предложила девица, явив чудеса военно-инженерной сообразительности. – Да и проделать проходы.

– По сырости тащить – подмокнет, да и где заложишь, только со стороны ворот, так там видно все. С воды ж точно не подойти, даже на лодке, – пожал плечами воевода.

– Я все ж попробую с пушками, если уважаемая дума не против, – поклонился собравшимся Яромир. – А не выйдет – брошу все и в бой с мечом пойду.

Собравшиеся дружно кивнули в ответ.

– Да мужиков еще пускать в доспехах и с факелами, – снова взял слово воевода. – Чтоб видели супостаты, но стрелой или ядром достать не могли. Там появятся, тут появятся. Умаются защитники по стенам-то бегать.

Ободренные и разгоряченные собственными планами, они снова выпили.

– Сказывала мне Евлампия, – Ягайло взглянул на девицу, которая задумчиво посматривала то на Олесю, то на дно пустой кружки, – что две дороги к крепости подходят.

– Верно. Дорога скорее одна, но как бы сквозь, на ней-то крепостица и стоит. Ее еще предки наши ставили, и дорогу ладили тоже, потом она в запустение пришла, да, вишь, восстановили, – нахмурился князь.

– Как восстановили, так и сроем, если надо будет, – улыбнулся слегка захмелевший Ягайло. – Мыслю я, по тем дорогам или чуть стороной можно и ударить.

– Стороной не выйдет, ловушек там понаставлено, капканов. Да похитрее, чем те, с которыми ты столкнулся.

– Видели? – поднял брови Ягайло.

– Слышали, – улыбнулся воевода, – даже искали тебя потом, после взрыва. Да не нашли. Думали, тело на дно пошло, ракам на корм.

Ягайло вспомнил холмы болотной травы, двигавшиеся к нему по болотной глади, и поежился.

– Почитай, так и было, дело прошлое. Сейчас бойцов бы набрать. Одна дюжина у меня есть, Яромир вот с людьми его. А вторая?

– Обижаешь, витязь. У нас и не одна дюжина найдется, – покачал головой воевода. – Иные и со смоленским князем в бой ходили, и с татарами воевали на границах. Есть люди.

– Лепо. Тогда за них и выпьем. – Ягайло снова поднял кубок.

Сидящие за столом опрокинули в себя еще по доброй порции вина и хмельного меда.

До того молчавшая Евлампия вдруг громыхнула основанием кубка по столу и поднялась на нетвердые ноги.

– Княжича Глеба, значит, выручать собираетесь? – спросила она и обвела зал мутным взглядом. Похоже, девица была вдребезги пьяна.

– Евлампьюшка, – ласково проворковала Олеся, – мы ж о том битый час уже разговор ведем.

– Да, девка, того… Ты сядь, охолони. Водицы ключевой испей да клетку-то отпусти, а то из голубя совсем дух вытрясешь, – вторил княжне Ягайло.

– Девка?! – взревела Евлампия. – А вот шиш вам, а не девка! – Она сложила из пальцев известную фигуру и полукругом показала ее всем присутствующим.

– Ну ты совсем… – похлопал себя по макушке Ягайло. – Пойдем я тебя на лавочку отведу, поспишь слегка.

– Да я… Да вы… Не верите, да?! – вскричала она.

Все в замешательстве промолчали, не понимая, к чему она клонит.

– А вот я вам докажу!

Девица сдернула с головы платок. Отбросила клетку с многострадальным голубем. Вскочила на стол и задрала подол юбки выше пупа. Сотрапезники узрели вялое, но вполне приличное, поросшее густым жестким волосом мужское достоинство. Князь вздрогнул, Олеся взвизгнула и прикрылась от срама локтем, воевода и Яромир пробовали вскочить и замерли в полуприседе. Брови витязя полезли на лоб.

– Видели, да? Все видели?! – взвизгнула «девица». – Или кому еще показать?!

Покачнулась, потеряла равновесие и повалилась со стола, оскользнувшись ногой в блюде с томленой рыбкой.

Ягайло успел подхватить ее на руки. Или его? Поозирался, соображая, что сделать, потом, переступив через скамью, отнес к стоявшим вдоль стен лавкам, уложил, зачем-то заботливо расправив платье. Парень, который совсем недавно был девицей, отвернулся к стене и захрапел, как сапожник, причмокивая во сне губами.

– Так что, выходит, нашли Глеба? – оторопело спросил Яромир в спину витязя. – Крепость можно приступом не брать?

Ягайло не ответил. Он выпрямился и, ни на кого не глядя, пошел к выходу. Мысли его неслись вскачь. Ой парень, ах прелестник… Столько времени… И ведь к этой отроковице он чуть было не начал… Даже ревновал слегка… А лицом девица светлела после мытия потому, что щетину сбривала… Господи…

Толкнув дверь, он вышел на крыльцо. Спустился по крутым ступенькам и, приметив небольшую лавку, опустил на нее зад. Уселся, подперев рукой нижнюю челюсть. С установленных вдоль стены рожнов сочувственно уставились на него стеклянные глаза отрубленных голов. В их чертах, хоть и перекошенных смертью, угадывалось фамильное сходство с ликом полесского князя.