Текст книги "Древняя Русь. От Рюрика до Батыя"

И вот в третий раз великим князем Киевским стал Ростислав Мстиславич – он правил с 1161 года до своей смерти в 1167 году, то есть 6 лет.

Затем престол унаследовал Владимир Мстиславич, еще один сын Мстислава Великого, брат Изяслава и Ростислава Мстиславичей. До 1167 года он княжил в Триполье – южном киевском городе, и после смерти брата оказался последним старшим Мономаховичем. Однако в этих данных есть противоречия. Лаврентьевская и Софийская летописи упоминают о его правлении, так же как и Ян Длугош[9]9
  Ян Длугош (Jan Dugosz) – польский историк и дипломат, крупный католический иерарх, автор «Истории Польши» в 12 томах. – Примеч. ред.


[Закрыть], а южнорусское летописание, Ипатьевская летопись, вообще его не упоминает. В любом случае, если он и правил, то длилось это меньше года. А вот насчет следующего князя сомнений нет – второй раз на киевский престол взошел Мстислав Изяславич. Невзирая на то что Владимир Мстиславич был старшим в роду, именно Мстислав стал князем.

В 1169 году внимательно наблюдавший за ситуацией Андрей Боголюбский из Владимира направил коалиционные войска на Киев, который он разграбил и сжег – 3 дня его воины там бесчинствовали. Это был первый случай, когда Киев не просто взяли, а учинили там погром. Сам Андрей Боголюбский не остался в Киеве, а оставил там своего наместника в лице младшего брата – Глеба Юрьевича, также являющегося сыном Юрия Долгорукого. Правил он в Киеве в 1169–1170 гг.

В 1170 году Мстислав Ростиславич вместе с братом Ярославом, а также галицкими, туровскими, гродненскими полками, и черными клобуками дошли до Киева. В это время Глеб находился в отъезде в Переяславле-Южном, и город взяли без всякого боя. Таким образом, Мстислав Ростиславич в третий раз занял престол. Далее он решил осадить в Вышгороде Давыда Ростиславича – одного из союзников Андрея Боголюбского, но осада вышла неудачной. Союзные князья стали покидать Мстислава, поскольку осада длилась долго, в войсках начался мор и люди стали разбегаться. Князь вынужден был вернуться в Киев и занять оборону. А в это время Глеб Юрьевич, посланный, скорее всего, Андреем Боголюбским, пришел в Киев с войсками и, что важно, с половцами. И тут-то Мстислав Ростиславич был вынужден бежать из Киева на Волынь, где позднее скончался.

И опять на киевском престоле оказался Глеб Юрьевич – второй раз, где правил очередные 2 года (1170–1171) до своей смерти. Существует версия, что его, как и Юрия Долгорукого, отравили киевские бояре, но она не доказана.

И вот номер двадцать четыре – Владимир Ростиславич, который второй раз оказался на престоле после смерти Глеба Юрьевича. Причем занял он Киев не просто так, а в результате заговора против Андрея Боголюбского. По договору со своими племянниками Мстиславом и Давыдом Ростиславичами он вошел в Киев. Андрей Боголюбский, естественно, узнал об этом и потребовал покинуть великий престол. Но дело закончилось скорой смертью Владимира – правление его длилось всего лишь несколько месяцев. И причина смерти его так же не ясна, ведь в Средневековье могли отравить буквально по щелчку.

В 1171 году появилось, наконец, новое лицо – в первый раз на престоле оказался Михалко Юрьевич, очередной сын Юрия Долгорукого и брат Андрея Боголюбского. После смерти Владимира Мстиславича он занял киевский престол, но очень ненадолго, потому что Андрей Боголюбский его сместил и заменил на смоленского князя Романа Ростиславича.

Роман Ростиславич, тоже новое лицо, правил с 1171 по 1173 годы. Как не трудно догадаться по отчеству, Ростиславич – представитель смоленской династии, с 1167 года был смоленским князем. В 1173 году он поступил крайне неразумно – поспорил с Андреем Боголюбским и отказался выдать бояр, которых подозревали в отравлении Глеба Юрьевича. После чего, поняв свою ошибку, убежал в Смоленск.

И в 1173 году Михалко Юрьевич во второй раз оказывается в Киеве, уже по назначению Андрея Боголюбского, который очень уверенно контролировал власть: приняв великое княжение, он менял своих наместников, как хотел.

После изгнания Романа Ростиславича Михалко понял, что ему лично придется разбираться с Ростиславичами, несмотря на покровительство Андрея Боголюбского, который может не успеть или не захотеть ему помочь. Поэтому в 1173 году Михалко Юрьевич, хоть и получил княжескую власть, сам в город не поехал, а направил вместо себя своего брата Всеволода – племянника Ярополка Ростиславича. Всеволод Юрьевич, больше известный по кличке Большое Гнездо, достаточно знаменитый персонаж русской истории, правил всего 5 недель. Его место заняли братья Ростиславичи: Рюрик, Давыд и Мстислав, которые въехали в Киев, захватили Всеволода и Ярополка, после чего оставили власть в Киеве своему брату Рюрику Ростиславичу.

Рюрик правил в 1173 году тоже очень недолго, потому что Андрей Боголюбский опять пошел на Киев. Узнав, что приближается войско Боголюбского под командованием его сына Юрия, Рюрик стратегически отступил в Белгород, где сел в осаду. Ему наследовал на киевском престоле Ярослав Изяславич – как не трудно догадаться по отчеству, представитель рода Мстиславичей.

Итак, после изгнания из Киева Рюрик оказался в Белгороде, Мстислав в это время находился в Вышгороде, Давыд оказался в Волыни и попросил помощи у Ярослава, а возглавивший войско союзников Андрея Боголюбского черниговский князь Святослав Всеволодович осадил Вышгород и запер там Мстислава.

И когда к Киеву подошло волынское войско под командованием Ярослава, после переговоров со смоленскими Ростиславичами и черниговскими Ольговичами Ярослав перешел на сторону первых, поскольку они пообещали ему киевское княжение. Таким образом, войско Андрея Боголюбского оказалось в меньшинстве, коалиция развалилась, и он был вынужден отступить. Однако внезапно черниговский князь Святослав Всеволодович сам напал на Киев, и Ярослав был вынужден убежать в Луцк.

И наконец, Святослав Всеволодович – тоже свежее лицо, из династии Ольговичей, из Чернигова. Сын великого князя Всеволода Ольговича. Правил, как водится, очень недолго: в 1174 году он покинул Киев, потому что в это время на его вотчину, Чернигов, напал его двоюродный брат Олег Северский. К тому времени уже всем было понятно, что мало получить власть в Киеве – нужно иметь прочный базис, потому как легко можно лишиться головы или быть изгнанным. Святослав решил бежать сам.

Тридцать второй номер – Ярослав Изяславич, который второй раз оказался на киевском престоле. Как только выяснилось, что Святослав Всеволодович отправился воевать с Олегом Северским, Ярослав Изяславич без боя занял Киев, избежав каких-либо кровопролитий. И как раз в это время в результате заговора убивают Андрея Боголюбского, то есть центр силы опять разрушился. С Боголюбским было трудно соревноваться, он был очень сильный правитель, все вынуждены были с ним считаться. Он до 12 княжеств привел к покорности, заставляя их князей считать себя или как за старшего брата, или как за отца, а это максимальная степень подчинения. И убил его собственный двор, а не какие-то внешние силы, можно сказать, на расцвете могущества. Об этом поговорим, когда будем беседовать о Великом княжестве Владимирском. Летописец очень мягко охарактеризовал это событие: «Его своевластие погубило…»

Итак, Боголюбский погиб, и, узнав о подходе на помощь Ростиславичам смоленского князя Романа Ростиславича, Ярослав Изяславич по привычке оставил Киев и уехал в Луцк, где в 1180 году умер.

И второй раз киевский престол возглавил Роман Ростиславич – в 1174–1176 гг. После поражения, которое нанесли ему половцы (а половецкое направление было одним из важнейших в киевской политике, и с ним нужно было как-то сосуществовать), и из-за действий своего брата Давыда Ростиславича, которого он отказался наказать по требованию черниговского князя Святослава Всеволодовича, братья Святослава Ярослав и Олег форсировали Днепр и принудили перейти на свою сторону трипольского удельного князя Мстислава Владимировича. А Роман Ростиславич, осознав всю сложность ситуации, по привычке уехал в Белгород.

И на престоле второй раз оказался Святослав Всеволодович, который правил на этот раз с 1176 по 1181 год. В 1180 году он сцепился с Давыдом Ростиславичем и, опасаясь за свою безопасность, вознамерился собрать силы для окончательного свержения Ростиславичей на Киевской земле и уехал в Чернигов.

А в это время второй раз престол занял Рюрик Ростиславич – в 1181 году. После Северного похода Святослав Всеволодович вернулся в Киев, и Рюрик уехал в Белгород.

Святослав Всеволодович в третий раз оказался в Киеве – с 1181 по 1194 год. На этот раз он правил до самой смерти. Как раз при этом великом князе его родственник Игорь Черниговский потерпел неудачу при походе на половцев, о чем нам рассказывает «Слово о полку Игореве», которое было создано в эти годы в Киеве.

В 1194–1202 гг. Рюрик Ростиславич в третий раз оказался в Киеве, где заручился согласием великого князя владимирского Всеволода Большое Гнездо, который оказался на престоле после Андрея Боголюбского. Но в 1196 году случилась ссора Рюрика и волынянина Романа Мстиславича из-за земель в Поросье, которая продолжалась очень долго – с 1196 по 1202 год, пока Роман не собрал полки против Рюрика, перетянув на свою сторону черных клобуков, которые оказались прямо под Киевом. Они заняли Подол, а Рюрик заперся в кремле, вступил в переговоры и вынужден был покинуть Киев.

И вот князем стал Роман Мстиславич Галицкий – тот самый, о котором Алексей Константинович Толстой в романтической поэме «Роман Галицкий» писал: «Когда так духовным мечом он силен, то он и хвалить его волен, но пусть он владеет по-прежнему им, а я вот и этим, железным своим, доволен». Имеется в виду, что папа римский пытался перевести Романа в католичество, но тот гордо отказался.

На самом деле там все было не так просто: не очень понятно, кто кого пытался уговорить – папа Романа или наоборот, ведь Галицкий был не против принять католичество, но хотел вместе с этим ощутимых материальных преференций, которые папа ему не предоставил. Таким образом, он остался вполне православным.

Итак, в 1202 году этот по-настоящему великий деятель русского Средневековья занял Киев, но сам там княжить надолго не остался и выдвинул на престол своего племянника Ингвара Ярославича. Впрочем, Лаврентьевская летопись сообщает, что так решили по обоюдному согласию и Всеволод Большое Гнездо, и Роман. Соответственно, две мощнейшие группировки Руси – Владимир и Волынь – ненадолго соединились на киевском престоле.

Ингвар Ярославич, несмотря на такую сильную поддержку, правил очень недолго – по 1203 год. Сам он являлся представителем ветви Мстиславичей, был сыном великого князя киевского Ярослава Изяславича, о котором мы ранее упоминали.

2 января 1203 года Рюрик Ростиславич вступил в союз с черниговскими Ольговичами и половцами, привел их всех на Киевщину и взял город второй раз, разграбив столицу. Ингвар, понятное дело, бежал. Только неизвестно – до осады или после, или был разбит в прямом столкновении.

И вот в четвертый раз Рюрик Ростиславич вступает в должность и правит в 1203–1204 гг. В 1203 году он принял участие в общем южнорусском походе на половцев, который организовал Роман Галицкий. Побив половцев, на обратном пути Роман и Рюрик остановились в Триполье и стали решать, кому что достанется. И Роман, недолго думая, арестовал Рюрика и заодно его сыновей. Рюрика он приказал постричь в монахи, а его детей – увезти в качестве заложников в Галич. Но тут в политический процесс включился Всеволод Большое Гнездо, и сыновей пришлось отпустить. И в итоге старший, Ростислав Рюрикович, женатый на дочери Всеволода, возглавил Киев.

Итак, Ростислав Рюрикович (1204–1205) – тоже представитель смоленских Ростиславичей, вступивший на киевский престол в четвертом году XIII века. В 1205 году Роман Галицкий был убит в Польше, и узнавший об этом отец Ростислава Рюрик немедленно расстригся из монахов.

И вот Рюрик Ростиславич в пятый раз оказывается на престоле (1205–1206). Он немедленно поссорился с черниговскими Ольговичами из-за галицкого наследства, также ему пришлось вступить в конфликт с черниговским князем Всеволодом Святославичем Красным, или, как его правильно называть, Чермным. И ссора эта происходила в крайне неудачной политической конфигурации, поэтому Рюрик был вынужден в очередной раз эмигрировать из Киева, на этот раз в Овруч.

В 1206 году в должность вступил князь номер сорок три – Всеволод Святославич Чермный – также черниговско-новгород-северский Ольгович. Правил он там очень недолго, поскольку Рюрик Ростиславич в Овруче собирал силы, затем выгнал Всеволода Святославича из Киева и оказался на киевском престоле в шестой раз – на этот раз по 1207 год. А Всеволод Чермный не стал мириться с существующим положением дел, собрал братьев и традиционно призвал половцев. В 1206 году у него ничего не получилось, а вот уже в 1207 году он вместе с Святополчичами туровскими, Владимиром Игоревичем Галицким и половцами выбил Рюрика из Киева, и тот снова скрылся в Овруче.

Так Всеволод Святославич Чермный оказался на престоле во второй раз, но ненадолго: в том же 1207 году Рюрик вернулся из Овруча и выбил войска Чермного из Киева. Союзники Чермного уже уехали, и он остался в Киеве один с дружиной.

Таким образом, Рюрик Ростиславич в седьмой раз занял престол – с 1207 по 1210 год, пока в ситуацию не вмешался Всеволод Большое Гнездо из Владимира, который во время состоявшихся трехсторонних переговоров, видимо, настоял, чтобы Рюрик уступил княжение молодым. Всеволод Святославич Чермный вернулся в Киев, а Рюрик уехал в Чернигов, где через 2 года умер.

Всеволод Святославич Чермный оказался на престоле в третий раз (1210–1214). Когда в 1212, а может, и в 1214 году (доподлинно неизвестно), скончался в Чернигове Рюрик Ростиславич, Всеволод Большое Гнездо решил изгнать смоленских князей из их уделов в южной Руси. Дело в том, что они успели занять достаточно большую территорию, и Всеволод посчитал нужным вернуть все это за «линию Керзона»[10]10
  Линия Керзона – условное наименование линии, рекомендованной в 1919 году Верховным советом Антанты в качестве восточной границы Польши. – Примеч. ред.


[Закрыть], по имеющимся к тому времени международным договорам.

Однако это оказалось непросто, ведь смоляне обратились за помощью к Мстиславу Мстиславичу Удатному (то есть «удачливому»), который в то время княжил в Новгороде. Это был один из величайших воинов конца XII – начала XIII века. По-настоящему знаменитый человек, знакомый всем, кто увлекается историей русского Средневековья.

Мстислав Удатный взял Вышгород, и, понимая, что северные ворота Киевской земли открыты, Всеволод Чермный сбежал из Киева в Чернигов. И Мстислав, на некоторое время захватив престол, усадил туда во второй раз Ингвара Ярославича.

В 1212 году Ингвар Ярославич оказался в Киеве, но после заключения перемирия с Черниговым его сменяет на престоле Мстислав Романович Старый. Правил он удивительно долго – с 1212 по 1223 год. Он также являлся потомком смоленских Ростиславичей, сыном великого князя Романа Ростиславича. Оказался на киевском престоле благодаря покровительству Мстислава Мстиславича Удатного и вместе с ним поехал на Калку[11]11
  Речь идет о битве на реке Калке в 1223 году между объединенным русско-половецким войском и монгольским корпусом, закончившейся полной победой монголов. – Примеч. ред.


[Закрыть] на встречу монголам в 1223 году, откуда уже не вернулся.

Вот на этом, пожалуй, закончим разговор о смене власти в Киеве. Как можно заметить, вече все реже включалось в политический процесс.

Согласно статистике, с 1132 по 1223 год (то есть за 91 год) сменилось 50 княжений, в четырнадцати случаях князья правили по 2 раза, в семи – по 3, и в одном – по 4, 5, 6 и 7 раз. Абсолютным чемпионом стал Рюрик Ростиславич, одолев 7 подходов к Киеву.

Итак, в чем заключалась внешняя политика Киева? Как не трудно догадаться из вышеизложенного, это в первую очередь южное направление – половцы. Они представляли собой конгломерат различных племен, то есть разные орды во главе со своими ханами, которые регулярно поставляли нам невест. Собственно, многие князья напрямую происходят от половецких княжон. При этом половцы представляли постоянную угрозу, которая несколько спала после того, как Мономах неоднократно их разбил. Тем не менее угроза беспорядка с их стороны была всегда, а для простого населения, княжеских дружинников и бояр это была настоящая смертельная угроза. Половцы оказываются вечными участниками внутрикняжеских усобиц во второй половине XII века. Даже в «Слове о полку Игореве» не раз об этом говорится: неизвестный автор сокрушался, доколе все это будет продолжаться, такие же слова прозвучат уже в Батыево время, когда раз за разом на Русь будут приходить монголы, и русские князья (в том числе и Александр Невский) будут выступать на их стороне. Это был некий крик души: мы режем друг друга, и приходят поганые из степи нас резать, и вместо того чтобы объединиться, мы помогаем им резать самих себя.

Киев постоянно координировал оборонительные мероприятия с Переяславлем-Южным, и достаточно устойчивая антиполовецкая линия соприкосновения находилась по стратегическому направлению река Рось – река Сула. В связи с этим оборонительные сооружения имели очень высокое значение. Помимо небольших, иногда, возможно, даже не оборонительных, а дозорных маленьких городищ, существовали сильные крепости: Белгород, Канев и так далее.

Что касается второго направления, то это постоянная «горячая дружба» с Владимиром, ростово-владимиро-суздальской землей. Оказываясь на киевском престоле, представители не владимирской династии знали, что рано или поздно им придется контактировать с владимирцами. Несмотря на то что Киев тогда был богаче и гуще населен, именно владимирцы имели возможность сконцентрировать в нужное время и в нужном месте больше военных сил.

Что касается внутренней политики Киева: образуются уделы, такие как Вышгород или, к примеру, Туров, Белгород, Овруч (где любил проводить «отпуск» Рюрик Ростиславич), Торческ[12]12
  Торческ можно дословно перевести как «город торков». Торки – одно из племен, которое составляло союз черных клобуков. – Примеч. авт.


[Закрыть] (в котором находилась условная столица черных клобуков). Самому князю такое положение дел было выгодно. Главное, на территории возникают города. А город – мало того что крепость, на которую можно опереться в случае каких-то полевых мероприятий, это еще центр торговли и ремесел. Ремесло предполагало изготовление высокотехнологичных на то время изделий, которые можно было использовать в личном обиходе или выставлять на продажу, ведь это уже не сырье, а продукт высокого передела с большой добавленной стоимостью. Кроме того, в самом городе и вокруг него наблюдалась концентрация профессиональных военных, что тоже, несомненно, выгодно.

Однако ситуация осложнялась следующим: у каждого города был собственный удельный князь со своей дружиной и преданными лично ему боярами. И в первую очередь он стал бы отстаивать собственные интересы, которые могли полностью не совпадать с планами великого князя киевского. Поэтому уже к началу XIII века начался планомерный развал Киевской Руси. Чуть ранее успели выделиться Туров и Пинск, и Турово-Пинское княжество вышло из состава Киева. Более самостоятельными становятся болховские князья с центром в городе Болхов, Губин, Городец, Дятьков и т. д., в верховьях Южного Буга. Из-за своего пограничного положения они начали балансировать между галицко-волынскими и киевскими князьями, решая, с кем выгоднее остаться.

Однако были и положительные моменты. С появлением раздробленности начался взлет русской культуры, ведь вместо двух центров летописания (в Новгороде и Киеве) появилось пятнадцать таких центров. Благодаря этому увеличилось количество источников, сличая данные которых можно выявлять более объективную истину. Начался расцвет архитектуры и ремесел. В это время и до XVI–XVII вв. на Руси было самое красивое военное снаряжение, поскольку ничего более высокотехнологичного и в самом деле эстетически привлекательного, чем уполовиненный шлем с полумаской (так называемый тип IV, по Анатолию Николаевичу Кирпичникову), у нас в русском Средневековье больше не было. И в Европе в то время ничего похожего создать не могли. На этой земле сходились традиции ремесленников Южной Европы, Византии, Кавказа, благодаря чему родился совершенно фантастический сплав, который дал очень недолгий, но предельно яркий всплеск культуры, в том числе и воинской. В частности, у нас первыми появляются шпоры с подвижным колесиком, то есть со звездочкой. До этого в Европе все шпоры имели простой шип, которым щекотали бок лошади. У нас же догадались изобрести колесовую шпору, которая в Европе оказалась во всеобщем употреблении только к началу XIV века.

К сожалению, из-за постоянных пожаров до нас не дошло никаких литературных источников, кроме «Слова о полку Игореве». Это потрясающее произведение, одна из жемчужин мирового фонда литературы, и не только средневековой, а в принципе. К сожалению, больше с тех времен ничего подобного не осталось, и есть лишь призрачный шанс, что археологи когда-нибудь обнаружат что-то еще. Но учитывая уровень словесности «Слова о полку Игореве», можно сделать вывод, что светская литература шагнула очень сильно, ведь произведение такого уровня не могло возникнуть на пустом месте – непременно должны были существовать предшественники и какой-то сопутствующий контекст.

Почему же стал возможен такой расцвет? Ведь все описанное происходило в сложный период. Если при Владимире Красно Солнышко и Святополке Окаянном, например, чеканили свои серебряные монеты в византийском стиле, то в это время монет уже не было. И в целом благосостояние сильно уменьшилось. А причина крылась в том, что Киев выступал некой воронкой, которая внутри себя концентрировала все ресурсы. Через столицу сплавлялись все ладьи, ходившие «из варяг в греки», поэтому там оседало все что только можно и не давало развиваться периферии. За редким исключением типа Новгорода, который как ворота имел возможность кое-что себе оставить.

При этом в экономике все еще царствует натуральное хозяйство, поскольку основная часть населения работает на селе и производит ровно столько, сколько съедает само, может быть, чуть больше. И как только пропадает постоянный сверхдоход в виде пути «из варяг в греки», Киев оказывается лишним звеном в системе. И когда все это разваливается, отдельные земли начинают жить очень даже хорошо. Кроме того, каждое княжество вынуждено сопротивляться или как минимум на равных партнерствовать в политическом процессе со своими соседями. И вот строятся города, в них развиваются ремесла, местные ресурсы концентрируются в этих местностях, и каждая местность расцветает. Поэтому всем властителям следует помнить: территорию нужно кормить всю, и ее существование должно быть не только идеологически, но и экономически обоснованным.

Собственно, во всей этой раздробленности и кошмаре, когда за 91 год сменилось 50 княжений, некоторые причем длились по 3 недели, и родилась Русь. Та самая, которую потом сконцентрировала в своих руках Москва. И все благодаря феодальной раздробленности.

Не нужно думать, что это что-то такое специфически русское. Все значимые раннефеодальные державы были точно такими же. Например, империя франков, которая сначала была королевством. Оно очень быстро развалилось на три части: Нейстрию, Австразию и Бургундию, потом их объединил железной рукой Карл Великий в очень могущественную державу, которая фактически включала в себя всю Европу – от Италии до Северной Германии. Лишь Англия, как обычно, осталась незатронутой на своем острове. И закончилось все тем, что развалилась держава точно так же, как и Русь, по тем же самым принципам, результаты были такие же плачевные. После Карла, при Людовике, когда все начинает рассыпаться, начинается очень недолгий каролингский ренессанс, ведь вместо постоянных внешних походов Карла Великого все эти ресурсы становятся задействованы на определенных местах. И в результате возникает совершенно потрясающая архитектура – расцвет ранней романской архитектуры, появляется великолепная книжная миниатюра. И до определенного момента это приносит несомненную пользу.

И если бы все это существовало без соседей, то могло продолжаться вечно, но соседи есть всегда. И раздробленность ресурсов, в том числе людских, которые каждый местный владетель, начиная с уровня великого князя, потом удельного князя и боярина, перетягивает на себя. Вдруг оказывается, что если кто-то из соседей способен выставить в поле одновременно не 2–3 тысячи человек, а тысяч 10–15, то сопротивляться ты не сможешь, несмотря на эти великолепные шлемы, золоченые кольчуги и клейменые мечи. Просто потому что народу не хватит, устанешь сопротивляться. И ничем хорошим это закончиться не может: из-за регулярной сменяемости власти – 50 раз за 91 год, при первом серьезном толчке снаружи держава развалится, как карточный домик.

А что же являла из себя сама Киевская земля? Как мы уже говорили, это была самая населенная местность на Руси. Об этом свидетельствует археология, которая указывает, сколько гектаров занимал тот или иной город Киевщины. Сам Киев состоял из Верхнего Города – около 80 гектаров, Подола – 180 гектаров, Копырева Конца – 40 гектаров, трех гор: Замковой, Лысой и Щекавицы – приблизительно по 30 гектаров каждая, и Посады – около 30–35 гектаров. Итого около 400 гектаров. Это огромная территория – не даром это самый большой город Руси. Просто для сравнения: в период своего расцвета столичный Владимир занимал около 145–150 гектаров, что почти в 3 раза меньше. Даже Новгород уступал в 2 раза, занимая около 250–270 гектаров.

Второй пример – Белгород на правобережье реки Ирпень. К описываемым событиям, то есть второй половине XII века – началу XIII века, он занимал около 100 гектаров. Причем один лишь кремль брал на себя 12,5 гектара.

Вышгород – северные ворота Киевщины: Окольный город – 6 гектаров, детинец – 7,5 гектара, то есть всего 13,5 гектара. Тумочи – южное предполье Киева, все вместе охватывало 8 гектаров, вместе с детинцем – 2,5 гектара. Чичен – правобережье Днепра – огромный город в 3 гектара. И тут же на реке Гороховатка – Торческ, растянувшийся на 90 гектаров, просто титанических размеров город.

Также достойны упоминания Витичев – 10 гектаров, Заруба – 5 гектаров, Звенигород – 2 гектара, Клеческ – 4,6 гектара, Родень (1,5 гектара) и Окольный город (2,5 гектара), то есть всего 4 гектара, а также Юрьев – 2,5 гектара.

И знаменитое городище Хмельницкое, скорее всего, правильно ассоциируемое с летописным Изяславлем: кремль – 0,63 гектара, город – 3 гектара.

Таким образом, на всей территории располагалось 66 городов вместе с городищами, совсем маленькими (их на Киевщине было около 200).

Андрей Васильевич Куза, знаменитый исследователь русских поселений и городищ, в своей фундаментальной монографии, которая вышла уже после его смерти, в серии «Свод археологических источников» всего насчитывает 1397 городищ вместе с городами. Согласно летописи, мы знаем 340 городов и городищ, из которых в Киеве находились 66 больших и 200 малых.

На 300 летописных городов, если взять Южную Русь, включая Киев, Чернигов, Владимир-Волынский, Галич и Переяславль-Южный, было 5 княжеств, где находилось 242 города из 340. Все остальное относилось к оставшейся территории Руси. Именно поэтому Киев всегда оставался важнейшей территорией Руси вплоть до Батыева погрома[13]13
  Батыев погром – нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь, которое началось поздней осенью или в начале зимы 1237 г. – Примеч. ред.


[Закрыть], да и после него это был далеко не последний город.

Как говорил Владимир Ильич Ленин, разница между городом и деревней должна быть уничтожена. Вот тогда разница между городом и деревней была просто феерическая. В городе проживало всего 5 % населения, все остальные жили на селе. Село в то время представляло из себя 1–3 двора, то есть фактически хутора, очень редко насчитывалось 5–8 дворов. Для ведения натурального хозяйства такого населения вполне хватало, чтобы обеспечить свою семью. В селах были все еще распространены старославянские полуземляночные жилища примитивного типа, в то время как в городе повсеместно преобладали срубные избы-пятистенки. Стандартная конструкция такой избы включала сени и жилое помещение (около 60 квадратных метров, из них порядка 20 % занимала печь). При этом размер среднего двора в городе – около 400 квадратных метров. Это касательно рядовых жителей, а у бояр двор мог занимать до 2000 квадратных метров.

Что касается состава семей, мы привыкли считать, что в Средневековье в каждом доме должно было быть не менее 12–15 детей, но это ошибочное мнение. Демографический взрыв в крестьянских семьях начался лишь в 1861 году, когда община была вынуждена распределять землю по едокам, соответственно, чем больше у семьи было детей, тем большая территория ей полагалась. Касательно действительно богатых и благополучных семей того времени, в том числе и княжеских, существует выборка из 100 князей, о которых есть точные данные, включая сведения о женах и детях. К примеру, возьмем конец XII – начало XIII века. Что мы имеем: всего 100 князей. 2 князя – по 15 детей, у каждого от двух браков; 1 князь – 14 детей; 3 князя – по 9 детей; 1 князь – 8 детей; 4 князя – по 7 детей; 3 князя – по 6 детей; 3 князя – по 5 детей; 7 князей – по 4 ребенка; 13 князей – по 3 ребенка; 11 князей – по 2 ребенка; 15 князей – по 1 ребенку; 37 князей вообще бездетные. Таким образом, на 100 князей (как фактические, так и потенциальные родители) – 244 ребенка, то есть в среднем княжеская семья составляла 4–5 человек.

Примерно так выглядела благополучная семья своего времени. А кто жил более бедно, имел еще меньше возможностей завести детей, не говоря уже о том, что тогда детская смертность имела чудовищные показатели: возраста одного года достигали в лучшем случае 3/4.

Перенесем княжеские данные на все остальные социальные слои и предположим, что каждая семья составляла 4,4 человека. Если средний двор в городе занимал 400 квадратных метров, то на гектар приходилось 25 дворов. Каждый двор – это одна семья из 4,4 человека. Получается, что плотность населения на гектар составляла примерно 110 человек.

Но если взять в расчет 400-гектарный Киев, нужно учитывать, что примерно 2/3 города были нежилые: места общественного пользования, храмы, оборонительные укрепления, улицы, где жить невозможно, торжища, площади, то есть получается, было заселено примерно 300 гектаров. И если помножить на 110, выйдет, что в Киеве проживали где-то 33 000 человек, возможно, 35 000. И на тот момент это очень много.

Если взять Киев и еще 12 перечисленных мной хорошо археологически исследованных городов и городищ, получим общую площадь примерно в 545 гектаров. Около 60 000 человек проживали тогда в городах.

И остальные города и городища размером от 0,2 до 1 гектара составляли примерно 40 % от общего числа. Это были совсем крошечные поселения, где могли жить человек 30, не больше. В целом на их территории могло проживать приблизительно 18 000–20 000 человек.