Текст книги "Руководство для государственного обвинителя"

Итак, перед прокурором лежит дело об убийстве, по которому он – по своему решению или по поручению – должен будет поддерживать в суде государственное обвинение. Возникает вопрос: с чего начать подготовку к процессу – с ознакомления с обвинительным заключением по делу или непосредственно с изучения материалов дела?

Широко распространенная практика начинать подготовку к судебному процессу с ознакомления с обвинительным заключением представляется рискованной, особенно по делам об убийствах.

Дело в том, что обвинительное заключение – это документ, отражающий сложившуюся в сознании следователя (но не прокурора) картину убийства и систему его доказательств. Предварительное ознакомление с обвинительным заключением, особенно с «хорошим», «сильным», исподволь навязывает прокурору следственную версию преступления и картину ее доказанности. Очевидно, что столь упрощенный подход весьма опасен, так как оставляет прокурора «безоружным» в случае неожиданных осложнений в судебном процессе, в частности при кардинальном изменении прежних показаний подсудимым или свидетелями обвинения. Кроме того, предварительное ознакомление с обвинительным заключением обесценивает идею личного изучения материалов дела в целях формирования собственной мысленной модели преступления и оценки степени его доказанности.

Подготовка к рассмотрению дела в суде может быть эффективной лишь при условии, что начнется она именно с изучения материалов дела и завершится ознакомлением с обвинительным заключением.

По мере изучения материалов дела формируется и пополняется новыми данными собственная, «прокурорская», мысленная модель (картина) совершенного убийства, включающая в себя и версию о субъекте преступления. В процессе ее формирования прокурор параллельно осмысливает, критически оценивает и другие версии. Таким образом, материалы дела изучаются в сравнительном, аналитическом аспекте, обусловливающем всесторонность исследования.

Складывающаяся в сознании прокурора по ходу изучения дела модель убийства (даже с учетом ее незавершенности на промежуточных этапах изучения) выступает инструментом проверки качества проведенных следственных действий. Она позволяет обнаружить пробелы следствия. Так, знакомясь с протоколами допросов и сопоставляя содержащуюся в них информацию с данными мысленной модели преступления, можно увидеть, какие конкретно вопросы из числа необходимых (по модели) не были заданы и, соответственно, какие стороны описанного допрошенным события оказались невыясненными, какие доказательства, имеющиеся в деле, не были использованы на допросе в качестве тактических средств для разрешения противоречий, уточнения показаний, разоблачения лжи. С помощью этой модели можно выявить недостатки производства и иных следственных действий – осмотров, назначения экспертиз и др. Это ориентирует прокурора на поиск дополнительной информации с целью нейтрализовать или компенсировать в суде указанные пробелы.

Закончив изучение материалов дела и сформировав собственное представление о механизме и деталях убийства и о качестве доказательственной базы по делу, прокурор приступает к ознакомлению с обвинительным заключением. При этом он воспринимает описанное не механически, а сопоставляет со своим видением того, что и как должно быть изложено, т. е. в критическом ключе. Это позволяет увидеть пробелы и недостатки и в обвинительном заключении, что, соответственно, побуждает к поиску средств их компенсации.

Одним из важнейших критериев оценки материалов дела об убийстве является вывод – всесторонне ли проведено расследование. Однако он зависит не только от качества материалов дела, но и от собственных представлений прокурора о содержании и пределах толкования понятия «всесторонность» применительно к оценке результатов расследования убийства. Если расследование не соответствует этому критерию, а прокурор при изучении дела этого не заметит, данное обстоятельство выявится непосредственно в судебном следствии.

В связи с этим рассмотрим типичные криминалистические недостатки (а не процессуальные недостатки, которые обычно видит прокурор, читая материалы дела) такого сложнейшего следственного действия, как осмотр места происшествия по делам об убийствах. Это важно как раз для того, чтобы обнаружить нарушения принципа всесторонности расследования на этапе изучения дела, а не в суде, когда что-либо поправить будет проблематично.

Следуя «осмотровому» стереотипу, даже опытные следователи вместо исследования места происшествия сразу начинают с удостоверительной деятельности – фотографирования и описания в протоколе увиденного. В силу такой «технологии» в протокол попадает масса информации, не имеющей криминалистического значения, а сам протокол напоминает инвентаризационную опись вещей и предметов окружающей обстановки. Криминалистически же важная информация отражается в протоколе лишь постольку, поскольку она очевидна и только потому обнаружена. Это, как правило, описание трупа и явных следов убийства – повреждений на нем и его одежде, следов крови и т. п.

Процедура составления протокола осмотра как весьма ответственная (с позиции соблюдения требований УПК) и трудоемкая, целиком захватывает следователя, поглощая все его силы и внимание. При этом он упускает из виду необходимость решения не только процессуальных, но и криминалистических задач, в первую очередь поисковых, направленных на обнаружение неочевидной, скрытой информации о преступлении и его субъекте. Часто многие данные, имеющиеся на месте происшествия и важные для раскрытия и расследования убийства, не обнаруживаются и в силу этого не отражаются в протоколе осмотра.

Другой принципиальный недостаток расследования убийств состоит в том, что далеко не вся наличная, уже имеющаяся в деле информация используется следователем в целях раскрытия преступления. Часть ее не осознается как важная, а потому остается вне поля зрения следователя и, естественно, никак не реализуется в ходе расследования.

Одна из основных причин отмеченных недостатков состоит в том, что, начиная расследование убийства, следователь не знает предельного числа сторон убийства, которые он должен исследовать, а именно в этом и состоит вся проблема обеспечения всесторонности.

Не знает следователь этого потому, что не имеет четкой программы расследования – системы конкретных задач, целей, которая должна являться смысловой и организационной основой как всего расследования, так и каждого следственного действия в отдельности. Восполняя этот пробел, криминалистика вооружает следователя целым рядом типовых программ (кратких и развернутых) и даже типовыми поисковыми системами, но они, к сожалению, крайне трудно и медленно внедряются. Судебная практика рассмотрения дел об убийствах полна примеров возникновения критических для государственного обвинителя ситуаций, связанных с неожиданным выявлением существенных упущений в расследовании. Потом пытаются понять, как же того или иного важного обстоятельства не заметили сначала следователь в ходе расследования дела, а затем прокурор при подготовке к судебному процессу. А причина тому одна: нет программы – исчерпывающего перечня задач (вопросов), подлежащих четко спланированному, последовательному решению, гарантирующему всесторонность расследования, а значит, и судебного рассмотрения дела об убийстве.

Разумеется, такие программы нужны и прокурору, чтобы, зная их и руководствуясь ими, предъявлять гораздо более серьезные требования к качеству расследования и одновременно к собственной подготовке к судебному процессу по делу об убийстве.

В свете сказанного рассмотрим два не столько новых, сколько малоизвестных и потому редко применяемых в следственной, и особенно в прокурорской, практике, метода познания события преступления, в частности убийства: 1) программно-целевой метод и 2) мысленное моделирование.

В содержательном плане программно-целевой метод (ПЦМ) реализуется в виде различных типовых криминалистических программ расследования любых преступлений, включая и убийства. Рассмотрим одну их них, наиболее известную в практике[65]65
  Густов Г.А. Программно-целевой метод организации расследования убийств. СПб., 1993.


[Закрыть] и применяемую при обнаружении трупа человека с признаками убийства (наиболее типичное основание для возбуждения дела и начала расследования).

Эта программа содержит перечень обстоятельств, исследование и установление которых позволит получить сведения обо всех обычно исследуемых сторонах убийства, т. е. получить его всестороннюю характеристику.

1. Кто погибший? Помимо обычных социально-демографических сведений о его личности должны устанавливаться данные о его росте (иногда и весе), силе, спортивной подготовке, а также о свойствах характера, особенностях образа жизни и поведения, о его связях, степени конфликтности вообще и в нетрезвом состоянии в частности. Эти данные позволят прокурору сравнить свое представление о потерпевшем с моделью следователя. При выдвижении в суде новых версий защиты, которые не были предметом исследования на предварительном следствии, у прокурора будет возможность оценить их реальность, в том числе с учетом информации о потерпевшем.

2. Причина смерти.

3. Что произошло: а) самоубийство; б) несчастный случай; в) убийство? Оценка информации, собранной по данному вопросу, имеет особое значение, поскольку у прокурора чаще всего нет возможности с необходимой полнотой проверить эти версии в ходе судебного разбирательства, т. е. восполнить имеющийся пробел предварительного расследования.

4. Место совершения преступления. В ходе расследования должны быть проверены две версии о месте совершения убийства: а) на месте обнаружения трупа; б) в ином месте. Для оценки правильности сделанного вывода, прежде всего, следует исходить из информации, собранной в ходе осмотра места происшествия. При этом, если следователь пришел к выводу о совершении убийства в ином месте, должно быть установлено: когда, откуда, каким способом труп доставлен на место его обнаружения, почему именно на это, а не на другое место.

5. Время совершения убийства.

6. Орудие убийства.

7. Способ совершения убийства.

8. Не предшествовала ли убийству борьба, драка, не было ли посягательство на погибшего неожиданным, каковы были роль и действия потерпевшего в конфликте.

9. В каком положении находился потерпевший в момент причинения ему смертельных повреждений.

10. В каких отношениях между собой находились потерпевший и виновный: а) формально (члены семьи, родственники, соседи, товарищи по работе, знакомые, были незнакомы); б) по содержанию (дружеские, нейтральные, конфликтные).

11. Когда, откуда, с какой целью, каким способом виновный и потерпевший прибыли на место происшествия.

12. Что делали на этом месте перед убийством.

13. Какие предметы, вещи, ценности исчезли с места происшествия.

14. Какие новые предметы и вещи появились на этом месте в связи с убийством, кому они могут принадлежать.

15. Не пытался ли виновный скрыть следы преступления, если да, то: 1) какие конкретно меры для этого предпринял; 2) какими средствами, орудиями или предметами для этого воспользовался; 3) где их взял.

16. Как долго виновный находился на месте происшествия после убийства.

17. Каким образом, в каком направлении виновный скрылся с места происшествия.

18. Сколько человек участвовало в убийстве.

19. Было ли данное убийство заранее задуманным и подготовленным (предумышленным) либо произошло неожиданно, без подготовки, во время случайного конфликта; с прямым или косвенным умыслом оно совершено.

20. Мотив убийства.

21. Кто находился в районе места происшествия в любой момент периода, начинающегося с прибытия виновного и потерпевшего на место происшествия и до момента ухода виновного (вопрос о будущих свидетелях).

22. Кто совершил убийство.

Ответ на каждый вопрос приведенной программы в отдельности дает информацию об определенной стороне убийства. Совокупность же ответов на все вопросы программы исчерпывающе (всесторонне) характеризует исследуемое преступление. Программа потому и называется типовой, что она в силу своей универсальности сочетается с любыми частными особенностями убийства, которые проявляются в своеобразии информации, получаемой в ответах на те или иные вопросы программы. Так, в одном случае максимум информации для изобличения убийцы может дать ответ на пятнадцатый вопрос программы (предположим, после убийства было инсценировано самоубийство), в другом – на двенадцатый (действия виновного и потерпевшего на месте происшествия перед убийством), в третьем – сочетание ответов на тринадцатый (предметы, исчезнувшие с места происшествия в результате убийства) и двадцатый (мотив убийства) вопросы и т. д.

Данная программа может служить прокурору своеобразным контрольным вопросником, который, с одной стороны, обеспечивает всесторонность его подхода к изучению дела, а с другой – дает возможность оценить: всесторонне ли расследовано убийство, все ли вопросы программы следователем проработаны, имеют ли место недостатки, упущения, ошибки, каков их характер, насколько они опасны для судьбы дела и каким образом их можно нейтрализовать либо компенсировать в ходе судебного разбирательства.

Однако представленная программа не снимает многих других трудностей. Ставя конкретные задачи, она указывает, что надо установить. Но она не «говорит», как это сделать, где и каким образом получить ответ на тот или иной вопрос. Правда, по содержанию вопроса и характеру искомой информации нередко можно сразу сделать вывод о вероятном источнике этой информации и возможных процессуальных формах ее получения (например, допрос определенных лиц, осмотр соответствующих документов, постановка дополнительных вопросов экспертам и т. д.). Но далеко не всегда столь очевидны источники требующейся информации и не во всех случаях дают ожидаемый результат традиционные пути и средства поиска нужных сведений.

Существенную помощь в таких ситуациях может оказать применение метода мысленного моделирования. Этот метод хотя и используется в следственно-прокурорской практике, но редко, стихийно и явно не в полном объеме его возможностей, а поэтому и без должных результатов. Максимальный эффект он может дать только при условии знания правил его применения и умения ими пользоваться.

Исходным для применения этого метода является всеобщий закон отражения, суть которого упрощенно можно выразить так: всякое явление, событие, происходящее в конкретной обстановке (среде), взаимодействует с этой средой и отражается в ней в виде различных следов. По этим следам, с той или иной степенью достоверности, можно мысленно реконструировать картину данного события.

Преступник, совершая криминальное деяние и связанные с ним действия, оставляет следы своих действий, по которым – с большей или меньшей точностью – можно воссоздать картину данного события. Но где искать следы, каковы они, как обнаружить источники информации об этих следах? Ответы на эти вопросы и можно получить с помощью мысленного моделирования.

Так в чем же состоит метод моделирования? Под моделированием вообще понимается метод исследования объектов познания с помощью искусственных моделей (аналогов), поскольку познаваемый объект и его искусственная модель имеют большое сходство. В философии, например, понятие модели трактуется как мысленно или материально реализованная система, которая, отображая или воспроизводя объект исследования, способна замещать его так, что ее изучение дает новую информацию об этом объекте[66]66
  Штоф В.А. Моделирование и философия. М.; Л., 1966. С. 19.


[Закрыть].

Под криминалистической моделью понимается «искусственная система, воспроизводящая с той или иной степенью сходства исследуемый в сфере уголовного судопроизводства объект (оригинал), изучение которой позволяет получить новые знания об оригинале, необходимые для решения задач правосудия и управления процессуальной деятельностью участников процесса»[67]67
  Густов Г.А. Моделирование в работе следователя. Л., 1980. С. 16.


[Закрыть].

Моделирование начинается с принятия решения воспользоваться данным методом для проверки версии или преодоления иной сложной проблемы. Это решение играет роль психологической установки, задания самому себе, определяющего дальнейшую деятельность следователя, прокурора.

Внешним толчком к принятию решения о моделировании выступают либо сами по себе отдельные вопросы рассмотренной выше типовой программы, либо версии, возникающие в рамках того или иного вопроса.

По содержанию модель – это мысленный образ, картина того события, существование которого в действительности надлежит проверить. Эта картина формируется на основе личных представлений моделирующего о типовых особенностях проверяемого события и их соотнесения с реальными особенностями обстановки, в которой это предполагаемое событие происходило. Чаще всего приходится моделировать поведение преступника на месте происшествия, а это целый комплекс его целенаправленных действий. Поэтому мысленная модель его поведения – картина динамическая.

Процесс моделирования предусматривает три этапа: 1) построение модели; 2) изучение модели; 3) проверка модели[68]68
  Там же. С. 27.


[Закрыть].

Построение модели – это протекающая очень быстро, максимум несколько секунд, мыслительная операция. Построение модели предполагаемых действий преступника в определенной обстановке означает мгновенное появление в сознании моделирующего динамической картины со сменой кадров, последовательно отражающих, наподобие фрагмента кинофильма, весь комплекс действий человека в заданной обстановке. Эту модель («кинофрагмент»), а равно и любую ее часть (группу «кинокадров»), любое отдельное действие («кинокадр»), можно мысленно «прокручивать» сколько угодно раз, мысленно останавливаться на отдельных «кадрах» модели, чтобы детальнее рассмотреть то или иное действие преступника. После построения модель требуется тщательно, всесторонне изучить.

Изучение модели определенного события представляет собой логический анализ отдельных ее элементов и блоков с целью мысленного выделения в них таких признаков (следов), которые бы при их обнаружении в действительности свидетельствовали о реальности данного события, а при необнаружении – о том, что его не было. Это самый ответственный, самый интеллектуализированный этап в процессе моделирования.

Проверка модели – это поиск государственным обвинителем информации о следах, мысленно выделенных в модели. Их обнаружение свидетельствует о том, что модель правильно отражает определенную часть реальных действий преступника на месте происшествия. Если же «модельных» следов в реальности не обнаруживается, значит, данная модель не отражает истинных действий преступника и подлежит замене другой моделью, процесс использования которой снова проходит три указанных этапа.

Рассмотрим процесс моделирования на примере.

Вот его минимальная (только для нужд модели) фабула. В ходе расследования установлено, что в начале ноября в своем одноэтажном деревянном доме, находящемся в середине деревни на участке, огороженном забором, были убиты при разбойном нападении его хозяева-пенсионеры. Из протокола осмотра места происшествия следует, что местом убийства явился дом с верандой, дверь которой выходила в сторону единственной в деревне улицы. Из шести окон дома три выходили на эту улицу, а три других – на противоположную сторону, в огород.

В процессе изучения материалов уголовного дела перед прокурором неизбежно встает вопрос (№ 17 по программе): каким образом преступник покинул дом после содеянного? Обстановка на месте происшествия позволяет выдвинуть три версии: 1) обычным путем – из дома на веранду, а затем через крыльцо на улицу и далее по ней; 2) также через веранду и крыльцо, но не на улицу, а за дом и там по огородам до забора, после его преодоления – в нужном ему направлении; 3) через одно из окон дома, скорее всего, из числа тех, которые выходят на огород (чтобы не «засветиться» на улице).

Остановимся для проверки на третьей версии, которая соответствует показаниям подсудимого. При этом будем исходить из мысленного представления о комплексе типичных действий, которые неизбежно потребовались бы любому человеку, вознамерившемуся выйти из дома необычно – через окно. Итак, приступаем к проверке третьей версии. Строим модель? Нет, рано! Пока в основе проверяемой версии лежат лишь логические соображения на уровне «это не исключено». Нужно найти хоть какое-то фактическое их подтверждение. К его обнаружению подталкивает опять-таки логика: если преступник вышел из дома через окно, то оно должно было оставаться либо распахнутым, либо с сомкнутыми, но не закрытыми на шпингалеты створками. До преступления окна должны быть полностью закрытыми, подготовленными к зиме, ибо был уже ноябрь. Изучение протокола осмотра места происшествия дает нам ответ, который либо сразу снимает версию (окна и запоры закрыты изнутри), либо, напротив, выступает явным ее подтверждением, требующим моделирования всего цикла действий по выходу через окно.

Построение модели. По модели, охватывающей весь этот цикл, преступник должен был: 1) выбрать окно для выхода; 2) открыть шпингалеты внутренней рамы, раскрыть вовнутрь дома ее створки; 3) открыть шпингалеты внешней рамы и распахнуть ее створки наружу; 4) поднести к окну мешок (чемодан и т. п.) с похищенными вещами и поставить у подоконника (чтобы потом, находясь снаружи, вытащить мешок через оконный проем); 5) перелезть через подоконник и спрыгнуть (либо сползти, держась за подоконник, и спрыгнуть); 6) забрать через окно ношу и варианты: а) уйти, оставив окно распахнутым; б) поставить ношу на землю, сомкнуть створки наружной или обеих рам, взять ношу и пойти, скорее всего, через огород к забору с тыльной стороны участка; 7) перелезть (подлезть, если забор из жердей) через забор и уйти в нужном направлении.

Такова структура полной модели по рассматриваемой версии. Нумерация ее блоков отражает последовательность этапов операции «выход через окно».

От учета любых следов преступника, могущих иметься в доме, при проверке модели надо временно абстрагироваться, так как они – вне модели.

Изучение модели. Мысленно «рассматриваем» и анализируем каждый блок модели в отдельности (по номерам) через призму двух тесно связанных вопросов: какие следы мог оставить преступник, выполняя действия, характерные для данного блока, и где конкретно?

В целях экономии места и времени сгруппируем следы по их видам (следы обуви, следы рук, иные следы) и обозначим наиболее вероятные места их нахождения.

Следы обуви (места – только по модели) могут находиться на полу перед окном, на подоконнике, особо четкие – на земле под окном, дорожка следов – по огороду и далее за забором. Следы рук (включая и пальцевые отпечатки): а) закономерные (по модели) – в зонах захвата рамных створок для их раскрытия и закрытия, в зонах верхних и нижних шпингалетов, на подоконнике, на досках (жердях) забора в зоне его преодоления; б) случайные – на стеклах (с обеих сторон) каждой из оконных рам. Иные следы: 1) микрочастицы одежды на ребрах оконных створок, на подоконнике (при сползании с него), на заборе, в месте его преодоления; 2) пуговицы с верхней одежды (могли оторваться при сползании на животе с подоконника на землю); 3) следы ноши на земле под окном (если ставил на землю) и в местах преодоления забора (если ставил или перебрасывал). Так выглядят примерные результаты изучения модели.

Последний этап моделирования – проверка модели. Ее цель – установить, имеются ли в действительности указанные следы на тех местах (предметах), где им «предписано быть» моделью. Каким бы ни был результат, он является положительным в том смысле, что версия проверена. Если она не подтвердилась, то это означает, что выхода через окно не было. И тогда объектом исследования должны стать оставшиеся версии. Подтверждение модели говорит о том, что она истинна, что исследуемое событие происходило именно так, как показала модель либо один из ее вариантов. В конечном же счете подтвердившаяся модель даст новые знания о событии и целый ряд реальных доказательств того, что оно имело место и что его совершил конкретный субъект.

Метод моделирования прекрасно «работает» в паре с программно-целевым методом. При этом они не конкурируют, а необходимо дополняют друг друга. Программно-целевой метод определяет предельный круг задач по исследуемому событию убийства, тем самым гарантируя (при решении всех задач) всесторонность этого процесса. Таким образом, он исчерпывающе указывает, что надо сделать. Мысленное моделирование является высокоэффективным средством решения поставленных задач, применяемым в сложных ситуациях, когда не известны источники информации по решаемому вопросу программы. Оно указывает, какого характера доказательственную информацию и в каком месте или из какого источника можно получить.

Более того, подсудимые, нередко отказываясь в суде от своих прежних показаний, неожиданно выдвигают в свое оправдание новую, ложную, версию (конечно же, согласованную с адвокатом) и дают по ней труднопроверяемые показания. Вот и «критическая» ситуация. Только с помощью моделирования, причем экспромтом, «с листа», придется искать аргументы для ее опровержения. (Как это делается – рассмотрим в следующем параграфе.)

Какова же конкретная отдача от практического использования названных методов при поддержании государственного обвинения по делам об убийствах? Укажем наиболее очевидные позитивные моменты.

Предъявляя к изучаемому делу требования с позиции всесторонности исследования события убийства, обусловленные программой, прокурор может установить, какие конкретно вопросы программы остались неразрешенными совсем или разрешались, но явно недостаточно. Оценив значимость этих пробелов или недоработок для окончательной судьбы дела, прокурор может своевременно принять соответствующие меры – определить возможность и наметить способы их компенсации в ходе судебного разбирательства. Использование программы как теста на качество расследования почти гарантирует, что обнаружение пробелов следствия в суде не будет для обвинителя неожиданным.

С помощью моделирования механизма насилия, применявшегося участниками конфликта в борьбе, а затем и механизма убийства прокурор может выявить недостатки в использовании следователем экспертных возможностей по делу и подготовить к судебному заседанию ряд дополнительных или принципиально новых вопросов эксперту.

Если следователь поверхностно моделировал событие убийства и связанные с ним действия преступника, то в показаниях обвиняемого и свидетелей будет гораздо меньше деталей (так как было мало вопросов), чем могло бы быть получено с помощью всесторонней модели (максимум целесообразных вопросов). Эту тактическую ошибку следователя прокурор, полноценно смоделировавший событие убийства, непременно обнаружит и, исходя из своей модели, подготовит и задаст в суде этим же лицам ряд дополнительных вопросов.

При недостаточной доказанности какого-либо существенного для дела факта прокурор должен подумать о поиске дополнительных источников информации по этому вопросу. Моделирование уже самой этой проблемной ситуации может подсказать ему, где их можно найти, и тогда потребуется ходатайствовать перед судом о вызове новых свидетелей или о затребовании определенных документов.

Восприятие и оценка материалов дела через призму программы и на основе моделирования обогащают комплексное представление прокурора о степени достаточности доказательственной базы по делу и дают возможность построить более точную и аргументированную систему доказательств обвинения.

Использование указанных методов позволяет также увидеть логические ошибки обвиняемого (подсудимого), отрицающего свою вину и защищающегося ложными оправдательными показаниями, и воспользоваться этим для опровержения данных показаний.

Названные методы повышают уровень предвидения прокурором вероятности изменения подсудимым своих показаний и, что еще ценнее, дают возможность предугадать характер (содержание) этих изменений и грамотно провести их опровержение в суде.

Для такого прогнозирования нужно провести рефлексивную операцию – моделирование «за противника» с целью определить, какая позиция сопротивления обвинению была бы наиболее разумной со стороны подсудимого (давала бы ему шансы) в условиях имеющейся совокупности изобличающих его доказательств и ориентировочно какие его показания могут соответствовать этой позиции. При этом важно не допустить ошибки, связанной с недооценкой подсудимого. Нужно учитывать не столько его интеллектуальные возможности выбрать и «удержать» логичными показаниями такую позицию, сколько квалифицированную помощь ему в этом со стороны профессионального юриста – его адвоката, который знакомился с делом и хорошо знает слабости доказательственной базы обвинения.

Обратимся к еще одному аспекту моделирования на этапе подготовки прокурора к судебному процессу. Всегда требует предварительной проработки такой важный вопрос: какую версию в свою защиту может выдвинуть обвиняемый в суде?

Несмотря на большое разнообразие попыток избежать ответственности, реальные возможности для этого у подсудимого ограничиваются четырьмя типовыми защитными версиями:

1) алиби;

2) отрицание причастности к убийству (без алиби);

3) неосторожное причинение смерти;

4) необходимая оборона (как вариант – допущение превышения ее пределов)[69]69
  В этот перечень не включены такие типовые оправдательные версии, как «самоубийство» потерпевшего и «несчастный случай», поскольку они носят инсценировочный характер и скрывают само событие убийства. Как только они будут опровергнуты, а событие убийства установлено (что бывает в начале, реже – в середине расследования), виновным ничего не останется, как прибегнуть к той или иной из четырех вышеназванных версий.


[Закрыть].

Знание указанных типовых защитных версий полезно уже потому, что позволяет прокурору видеть пределы основных тактических возможностей подсудимого в противостоянии установлению истины. Прокурору не надо гадать, что может придумать и выдвинуть в суде обвиняемый в убийстве. Ответ ясен: одну из четырех названных версий (возможно, с некоторыми модификациями).

Путем обычного сопоставления каждой из этих возможных версий с конкретными обстоятельствами совершенного убийства, а также с учетом качества проведенного расследования прокурору нетрудно определить, какие версии из названного перечня не могут быть использованы обвиняемым в суде, поскольку не вписываются в реальную картину убийства (например, версия о неосторожном причинении смерти при наличии множественных проникающих ножевых ранений). Если подсудимый все же решит прибегнуть к нереальной версии, прокурору будет относительно несложно опровергнуть ее с помощью имеющейся информации. В то же время этим сопоставлением можно установить, какая из названных версий более или менее подходит к объективной картине преступления и, следовательно, может быть выдвинута. Вычислив таким образом вероятный тактический ход «противника», прокурор должен исследовать данную версию и наметить соответствующие контрмеры.