Текст книги "Полный курс уголовного права. Том V. Преступления против государственной власти. Преступления против военной службы. Преступления против мира и безопасности человечества. Международное уголовное право"

В Уложении 1903 г. фигурировал и иной субъект преступления – служащий. Со времен петровской «Табели о рангах» все русское чиновничество, независимо от ведомственной принадлежности, было разделено на 14 классов. Присвоение очередного классного чина связывалось, скорее, не с особенностями выполняемых чиновником функций и их содержанием, а с выслугой лет, с безупречным, с точки зрения вышестоящего начальства, несением службы, происхождением и прочими моментами. С учреждением Александром I министерств иерархия царской бюрократической системы приобрела определенную законченность.

Согласно ст. 636 Уголовного уложения 1903 г. служащим является «всякое лицо, несущее обязанности по службе государственной или общественной, в качестве должностного лица, или полицейского, или иного стража, или служителя, или лица сельского или мещанского управления». Это, однако, не относилось к кадрам верховного управления, по существу безответственным перед уголовным законом. Тем самым субъектами преступления по службе не могли быть частные лица.

В начале XX в. в период бурных экономических и государственных преобразований вновь встал вопрос об установлении ответственности высших государственных должностных лиц за должностные злоупотребления. Эта проблема получила широкое освещение в научной литературе того периода[87]87
  Подробнее см.: Алексеев А. С. Безответственность монарха и ответственность правительства. М., 1907; Жилин А. А. Ответственность министров. Киев, 1908.


[Закрыть], но законодательного разрешения так и не нашла. К 1917 г. чиновничий корпус царской России представлял собой сугубо формализованную иерархическую систему. Иерархия этой системы определялась по преимуществу не содержанием выполняемых функций, а моментом формальным – присвоением чиновнику определенного классного чина.

Подводя итог сказанному, подчеркнем два момента.

Во-первых, на становление норм об уголовной ответственности за должностные преступления влияло развитие государственного строя России. На протяжении XVI–XIX вв. эти нормы прошли длительный путь. Появление норм, предусматривающих ответственность за должностные преступления, было связано, прежде всего, с потребностью ограничить злоупотребления должностных лиц по отношению к государству. За вред, причиняемый государю, они сурово наказывались.

Во-вторых, конец XIX – начало XX в. ознаменованы серьезными демократическими преобразованиями в России, оказавшими влияние на более радикальное развитие уголовного права, в том числе и в части, касающейся уголовной ответственности должностных лиц. Это выразилось в том, что специально оговаривались случаи взяточничества, превышения власти, подлогов по службе и др.

Таким образом, проведенный анализ нормативной базы свидетельствует о том, что в дореволюционном уголовном законодательстве нормы об ответственности за должностные преступления развивались от реформы к реформе, стремясь обеспечить охрану государственных интересов и деятельности государственного аппарата, и вышли к 1917 г. на определенный правовой уровень.

В советский период законодательство о должностных преступлениях получило бурное развитие. С первых дней Советской власти действие многих законов Российского государства было прекращено и на смену им пришли декреты, постановления, основным содержанием которых был призыв к беспощадности «к нашим врагам… и ко всем колеблющимся и вредным элементам… которые осмелятся внести дезорганизацию в тяжелую творческую работу по строительству новой жизни…»[88]88
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 22. С. 433.


[Закрыть]. В других работах Ленин, говоря о злоупотреблениях «примазавшихся к коммунистам старых чиновников, помещиков и буржуа и прочей сволочи», указывал: «Тут нужна чистка террористическая: суд на месте и расстрел безоговорочно»[89]89
  Там же. С. 188.


[Закрыть]. Попрание законов покрывалось в те годы революционными идеями, «социалистической целесообразностью». Выработанные многовековым историческим развитием нормы уголовного права России были преданы забвению. Объективности ради отметим, что и этот период истории России содержал позитивные аспекты уголовно-правовой борьбы с должностными преступлениями.

В начальный период становления нового порядка в России возникла острая необходимость в укреплении основ государственного и политического строя, поэтому власть сразу же стала уделять внимание уголовно-правовой борьбе с должностными преступлениями. Законодательной основой ответственности за должностные преступления в этот период явилось постановление «Об уголовной и гражданской ответственности служащих», принятое 11 апреля 1917 г. Временным правительством[90]90
  См.: Вестник Временного правительства. 1917. № 32.


[Закрыть]. В нем была регламентирована ответственность всех государственных служащих. Однако из общего порядка уголовного судопроизводства по делам о должностных преступлениях из данного постановления было сделано исключение для высших правительственных чиновников.

Первым законодательным актом, предусматривающим отдельные преступления должностных лиц, является декрет СНК РСФСР от 14 (27) ноября 1917 г. «О рабочем контроле». Декрет установил, что владельцы частных предприятий и представители рабочих и служащих, выбранные для осуществления рабочего контроля, виновные в сокрытии материалов, продуктов, заказов и в неправильном ведении отчетов и тому подобных злоупотреблениях, подлежат уголовной ответственности.

Практически тогда же был издан декрет СНК РСФСР от 24 ноября 1917 г. «О суде», в ст. 8 которого впервые четко упомянуто о должностных преступлениях. В частности, в соответствии с данной нормой к компетенции рабочих и крестьянских революционных трибуналов были отнесены дела об опасных преступлениях, и в их числе – дела о злоупотреблениях чиновников.

Отнесение к компетенции революционного трибунала дел о лицах, «которые, пользуясь своим общественным или административным положением, злоупотребляют властью, предоставленной им революционным народом», регламентировалось и в инструкции НКЮ РСФСР от 19 декабря 1917 г. «О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях, порядке ведения его заседаний».

Следует отметить, что серьезное значение для борьбы с должностными преступлениями имело и постановление Чрезвычайного VI Всероссийского Съезда Советов от 8 ноября 1918 г. «О точном соблюдении законов»: все должностные лица Советской власти призывались «к строжайшему соблюдению законов РСФСР, изданных и издаваемых центральной властью постановлений, положений и распоряжений». Подобный призыв содержался и в постановлении Совета Рабоче-Крестьянской обороны от 8 декабря 1918 г. «О точном и быстром исполнении распоряжений центральной власти и устранении канцелярской волокиты»[91]91
  См.: СУ РСФСР. 1918. № 35. Ст. 467; № 98. Ст. 929.


[Закрыть].

Таким образом, уже в первый год своего существования Советская власть уделяла достаточно серьезное внимание борьбе с должностными преступлениями, а также устранению условий, способствовавших этим преступлениям, издав целый ряд нормативных актов. Эти документы еще не содержали точного и исчерпывающего перечня признаков конкретных составов должностных преступлений, не во всех случаях определялись наказания за их совершение, но нельзя не признать, что уже сами акты свидетельствовали о твердой решимости Советского государства вести серьезную борьбу с должностными преступлениями, содействуя тем самым укреплению государственного аппарата.

Для развития уголовной ответственности должностных лиц большое значение имело «Положение о революционных военных трибуналах» от 20 ноября 1919 г., в котором к должностным преступлениям относились: саботаж, превышение и бездействие власти при условии, если означенные деяния сопровождались существенным вредом для Республики или для дела революции, или же значительными убытками для казны, или если они могли сопровождаться указанными последствиями, не наступившими лишь случайно или ввиду принятых вовремя другими лицами предупредительных мер; присвоение, растрата или истребление вверенного по службе имущества, служебный подлог; вымогательство[92]92
  См.: СУ РСФСР. 1919. № 58. Ст. 549.


[Закрыть]. Анализ этого документа позволяет утверждать, что именно из него впоследствии выросло понятие большинства должностных преступлений, указанных в главе II Особенной части УК РСФСР 1922 г.

О должностных преступлениях упоминается и в целом ряде других декретов и постановлений Советской власти, изданных в первые годы существования Советского государства. К ним относится, в первую очередь, декрет ВЦИК РСФСР от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве», в котором впервые был определен субъект этого преступления, регламентированы основные и квалифицирующие признаки состава взяточничества. Декрет проводил различие между должностными лицами и прочими служащими, что сохранило принципиальное значение и для регламентации ответственности за должностные преступления в настоящее время[93]93
  Более подробно об этом акте пишет С. Я. Улицкий (см.: Афиногенов Ю. А., Улицкий С. Я., Яковенко Е. В. Уголовно-правовая борьба со взяточничеством. Владивосток, 2005. С. 14–15).


[Закрыть].

Декретом СНК РСФСР от 16 августа 1921 г. «О борьбе со взяточничеством» были внесены изменения в декрет «О взяточничестве» от 8 мая 1918 г. и уточнены признаки составов соответствующих преступлений, а также обстоятельства, усиливающие наказание за взятку. Положения декрета от 16 августа 1921 г. в основном были привнесены в последующие законодательные акты.

В декрете ВЦИК «Амнистия к 1 мая 1920 г.» предусматривалось, что амнистия не распространяется на «совершивших должностные преступления, явно дискредитирующие Советскую власть». 26 февраля 1921 г.

НКЮ РСФСР принял постановление «Об усиленной ответственности должностных лиц за преступления, совершаемые при продовольственной работе», согласно которому, в частности, различались: а) превышение власти с явно корыстной целью; б) превышение власти хотя и без корыстной цели, но сопровождавшееся дискредитированием Советской власти и имевшее важные последствия; в) преступное нерадение или бесхозяйственность, имевшие последствием порчу или гибель значительного количества заготовленных продуктов; г) иные преступные деяния, если их совершение обусловливалось совокупным действием нескольких лиц, а также если они носили организованный характер. Таким образом, и в этом акте содержались указания на необходимость учета тех отдельных признаков должностных преступлений, которые служили основой для индивидуализации ответственности.

В ряде нормативных актов была регламентирована ответственность должностных лиц за совершение хищения государственного имущества и смежных должностных преступлений, способствующих этим хищениям. Прежде всего это декрет СНК от 21 октября 1919 г., посвященный борьбе со спекуляцией и хищениями, декрет ВЦИК и СНК от 1 июня 1921 г., посвященный борьбе с хищениями государственного имущества[94]94
  См.: СУ РСФСР. 1918. № 35. Ст. 467; 1919. № 53; 1920. № 34. Ст. 163; 1921. № 20. Ст. 122; № 49; № 60. Ст. 421.


[Закрыть],в котором прямо устанавливалась ответственность должностных лиц, уличенных в хищениях, подлогах, неправильной выдаче нарядов, участии в спекуляции в той или иной форме и во взятках».

В первом Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. глава о должностных преступлениях располагалась в Особенной части на втором месте вслед за государственными преступлениями. Это свидетельствовало о том, какое значение им придавалось.

В данной главе была установлена ответственность за следующие виды должностных преступлений: злоупотребление властью (ст. 105), превышение власти (ст. 106), бездействие власти (ст. 107), халатное отношение к службе (ст. 108), дискредитирование власти (ст. 109), постановление неправосудного приговора (ст. 110), незаконное задержание, незаконный привод, принуждение к даче показаний на допросе (ст. 112), присвоение денег или иных ценностей (ст. 113), получение взятки (ст. 114), провокация взятки (ст. 115), служебный подлог (ст. 116) и др. Анализ статей, объединенных в главу II «Должностные (служебные) преступления» УК РСФСР 1922 г., показывает, что в основу систематизации был положен не только объект преступлений, но и другие признаки: субъект преступления, единство способа и др.

В 1926 г. был принят новый УК РСФСР, который в основном текстуально воспроизвел уголовно-правовые нормы предыдущего УК об ответственности за должностные (служебные) преступления. Вместе с тем нельзя не заметить и определенных различий в формулировании тех составов преступлений, которые с точки зрения объекта и субъекта и в современных условиях признаются «общими» должностными преступлениями.

Законодатель в УК РСФСР 1926 г. свел воедино признаки простого и квалифицированного составов, предусмотренных в ст. 105 УК РСФСР 1922 г. Это привело к нагромождению законодательной конструкции и вряд ли способствовало единообразному уяснению закона. К примеру, такой субъективный признак, как «корыстные или иные личные виды», из разряда квалифицирующих был переведен в разряд условий одного из видов последствий.

Принципиальными нововведениями в УК РСФСР 1926 г., по сравнению с ранее действовавшим уголовным законом, в составе превышения власти или служебных полномочий являются следующие. Во-первых, в ч. 1 ст. 106 УК РСФСР 1922 г. преступление сконструировано в виде формального состава, а при квалификации по ч. 1 ст. 110 УК РСФСР 1926 г. требуется установить «наличие признаков, предусмотренных в предыдущей статье». Систематическое толкование приводит к выводу, что речь идет о таких признаках, как последствия преступления.

Во-вторых, законодатель в ч. 1 ст. 110 УК РСФСР прямо не указывает на должностное лицо как субъект превышения власти или служебных полномочий. Им, согласно закону, выступает лицо, совершавшее действия, явно выходящие за пределы прав и полномочий, предоставленных ему законом. При такой формулировке закон истолковывается расширительно: субъектом может выступать не только должностное лицо, но и любое лицо, обладающее правами и полномочиями, предоставленными ему законом.

Вместе с тем в качестве положительного момента следует отметить то, что законодатель в УК РСФСР 1926 г. отказался от такого вида санкции, как отсылочная, имевшая место в ч. 1 ст. 106 УК РСФСР 1922 г., а именно: это преступление каралось «наказаниями, предусмотренными 1-й и 2-й частями 105-й статьи». Такой вид санкции широко использовался при конструировании и других статей должностных (служебных) преступлений в главе II УК РСФСР 1922 г., однако в УК РСФСР 1926 г. законодатель от него отказался.

В годы Великой Отечественной войны должностные преступления составляли особый вид преступности. Из 14 статей третьей главы УК РСФСР 1926 года (в редакции, которая действовала в период войны) активно применялось на практике около половины, а именно: ст. 109 «Злоупотребление властью»; ст. 110 «Превышение власти»; ст. 111 «Бездействие власти и халатность»; ст. 117 «Взяточничество»; ст. 118 «Дача взятки и посредничество во взяточничестве»; ст. 119 «Провокация взятки». Должностные лица, совершившие специальные виды должностных преступлений, регламентированных в других главах УК РСФСР, также активно привлекались к уголовной ответственности. В подавляющем большинстве случаев речь шла о совершении должностных растрат.

В период правления Сталина в СССР регистрировался относительно низкий уровень уголовных преступлений. По мнению проф. В. В. Лунеева, особенно низким в эти годы был уровень должностных преступлений – 0,2 преступления на 100 тыс. всего населения и примерно 2–3 деяния на 100 тыс. должностных лиц, могущих нести уголовную ответственность за совершение этого преступления. Среди причин низкого уровня зарегистрированной должностной преступности ученый называет жесткий тоталитарный контроль за поведением и деятельностью людей, в том числе и служивых, абсолютную экономическую зависимость должностных лиц от государства, узаконенный приоритет государства над правами личности, всеохватный жесткий централизм власти с почти военным подчинением государственных служащих и др.[95]95
  См.: Лунеев В. В. Преступность ХХ века: мировые, региональные и российские тенденции. М., 1999. С. 334.


[Закрыть] Несмотря на такую картину официальной статистики о распространенности должностных преступлений, ученые справедливо полагают, что современная Россия унаследовала проявления коррупции в системе государственной службы, которые сложились в СССР. По мнению В. В. Гладких, во-первых, власть не признавала слово «коррупция», позволив ввести его в употребление лишь в конце 80-х годов XX в. Вместо него использовались термины «взяточничество», «злоупотребление служебным положением», «попустительство» и т. п. Отрицая термин, отрицали понятие, а значит и явление. Тем самым заранее обрекали на неудачу и анализ этого явления, и любую борьбу с его частными уголовно наказуемыми проявлениями[96]96
  См.: Гладких В. И. Коррупция в России: генезис, детерминанты и пути преодоления // Российский следователь. 2001. № 3. С. 31.


[Закрыть].

УК РСФСР 1960 г. более четко сформулировал признаки должностных преступлений, которые были сведены в главу 7 Особенной части под названием «Должностные преступления». Причем эта глава предусматривала всего шесть статей, которые включали составы так называемых «общих» должностных преступлений, являющихся преступными посягательствами особого рода с точки зрения их объекта и субъекта. Составы так называемых «специальных» должностных преступлений были рассредоточены по другим главам Особенной части УК.

Принятие нового законодательства явилось той юридически-правовой базой, которая в основном просуществовала вплоть до конца 80-х годов, когла началась «перестройка». При этом либерализация законодательства, являясь основным вектором развития, противоречивым образом сочеталась с моментами частичного усиления репрессивных начал. И вначале 60-х годов можно наблюдать целый ряд ее очевидных свидетельств, касающихся и должностных преступлений. Так, в закрытом письме ЦК КПСС партийным организациям страны от 29 марта 1962 г. «Об усилении борьбы со взяточничеством и разворовыванием народного добра»[97]97
  См.: ГАРФ. Ф. 353. Оп. 13. Д. 305. Л. 47.


[Закрыть] говорилось, что взяточничество – это социальное явление, порождаемое условиями эксплуататорского общества. Октябрьская революция ликвидировала коренные причины взяточничества, а советский административно-управленческий аппарат – это аппарат нового типа, поэтому недопустимо снисходительно относиться к взяточничеству. Предостережение ЦК КПСС сыграло свою роль. Репрессивная практика была ужесточена. В частности, 20 февраля 1962 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении уголовной ответственности за взяточничество»[98]98
  См.: Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР. М., 1992. С. 112–113.


[Закрыть].

Резюмируя сказанное, следует подвести некоторые итоги.

Во-первых, на становление норм об уголовной ответственности за должностные преступления влияло развитие государственного строя России. На протяжении XVI–XIX вв. эти нормы прошли длительное становление. Появление норм, предусматривающих ответственность за должностные преступления, было связано, прежде всего, с потребностью ограничить злоупотребления должностных лиц по отношению к государству. За вред, причиняемый государю, они сурово наказывались.

Во-вторых, конец XIX – начало XX в. ознаменованы серьезными демократическими преобразованиями в России, оказавшими влияние на более радикальное развитие уголовного права, в том числе и в части, касающейся уголовной ответственности должностных лиц. Это выразилось в том, что специально оговаривались случаи взяточничества, превышения власти, подлогов по службе и др.

В-третьих, в последующий период 1917–1953 гг. произошло резкое свертывание установленных демократических начал. Уголовное право и законодательство развивалось на основе господствующей идеологии и обслуживающей ее догматики. Даже относительно прогрессивная уголовно-правовая реформа в конце 50-х – начале 60-х годов была осуществлена на основе постулатов официальной идеологии. На этой идеологической и догматической базе формировалось несколько поколений криминалистов. Надо отдать должное ученым, которые боролись против игнорирования научных основ уголовной политики, вносили определенный вклад в процесс создания основ гуманного и демократического общества, характеризующегося открытостью научных суждений и активным законотворчеством.

Таким образом, анализ исторической практики уголовной ответственности за должностные преступления, выявление ее основных тенденций и противоречий, осмысление позитивных и негативных сторон представляют научный и практический интерес для выбора оптимальной модели уголовной ответственности за должностные преступления в современных условиях.

Изучение исторического пути развития российского законодательства об уголовной ответственности за должностные преступления показывает, что изменения в социальной жизни, коренная перестройка экономической и политической систем общества, процессы демократизации делают актуальной, наряду с другими, проблему частичного пересмотра самой концепции ответственности должностных лиц. Это нашло отражение в теоретической разработке основных направлений реформы уголовного законодательства и разрешении проблем, поставленных практикой перед уголовно-правовой наукой. В частности, признавая одним из важнейших направлений уголовно-правовых исследований разработку проблемных вопросов об ответственности за должностные преступления, отечественными учеными были сформулированы новеллы и предложения по совершенствованию законодательства, многие из которых нашли свое отражение в действующем Уголовном кодексе РФ.