Текст книги "Полный курс уголовного права. Том V. Преступления против государственной власти. Преступления против военной службы. Преступления против мира и безопасности человечества. Международное уголовное право"

В то же время изменение исторических реалий потребовало исключения уголовной ответственности за побег из места ссылки или из лечебно-трудового профилактория (ст. 186 УК), самовольное возвращение высланного в места, запрещенные для проживания (ст. 187 УК)[247]247
  Подробнее об этом см.: Кулешов Ю. И. Преступления против правосудия: проблемы теории, законодательства и правоприменения. Владивосток, 2007.С. 35–49.


[Закрыть].

Уголовный кодекс РФ 1996 г. воспринял идею концентрации всех посягательств на интересы правосудия в единой главе, которая получила дальнейшее развитие. В действующем уголовном законе содержатся уже 23 статьи, предусматривающие ответственность за преступления против правосудия.

Судебная власть в государственном механизме Российской Федерации представляет собой особую форму деятельности государства по осуществлению своих властных полномочий посредством специально созданных органов – судов в строго установленной процессуальной форме по защите конституционного строя, прав и законных интересов личности и иных социально значимых ценностей.

В соответствии с Конституцией РФ судебная власть является независимой и самостоятельной. Таким образом был воплощен в жизнь один из основных принципов правового государства об обязательном разделении законодательной, исполнительной и судебной власти. В ходе проводимой в стране судебной реформы государство стремится обеспечить принцип независимости и самостоятельности судебной власти экономическими, организационными и правовыми мерами.

Суды Российской Федерации всех уровней осуществляют особый вид государственной деятельности посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства (ст. 118 Конституции РФ).

В настоящее время к органам судебной власти в России относятся: Конституционный Суд РФ, конституционные (уставные) суды субъектов РФ, Верховный Суд РФ, иные федеральные суды общей юрисдикции субъектов РФ, мировые суды общей юрисдикции субъектов РФ, Высший Арбитражный Суд РФ, федеральные арбитражные суды округов (арбитражные кассационные суды), арбитражные апелляционные суды, арбитражные суды первой инстанции в республиках, краях, областях, автономных округах (арбитражные суды субъектов РФ).

Венцом системы правовых норм, направленных на защиту интересов правосудия, являются нормы уголовного права, предусмотренные в главе 31 УК РФ 1996 г. – «Преступления против правосудия».

В юридической литературе обсуждался вопрос о том, насколько правомерно использование в названии данной главы термина «правосудие».

Согласно Конституции РФ правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом. Поэтому в большинстве отраслей права использование термина «правосудие» подразумевает исключительно деятельность суда. Уголовное право является исключением из этого правила. При принятии Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. группа правовых норм, предусматривающих уголовную ответственность за посягательства на деятельность суда, а также иных правоохранительных органов и лиц, содействующих осуществлению правосудия либо выполняющих судебные решения, была объединена в главу «Преступления против правосудия». В связи с этим высказывалось мнение о том, что такое использование данного термина некорректно, так как это противоречит Основному закону государства – Конституции. Однако более чем тридцатилетнее действие Уголовного кодекса РСФСР показало, что при всей очевидной неточности использования понятия «преступления против правосудия» оно аккумулирует в себе весь спектр социальных ценностей, требующих самостоятельной уголовно-правовой защиты и связанных с реализацией задач и целей правосудия. Поэтому в уголовном праве при характеристике видового объекта данной группы преступления принято рассматривать понятие «правосудие» не в собственном (узком), а в широком смысле слова.

Иными словами, если речь идет о правосудии как объекте уголовно-правовой защиты, то данное понятие охватывает отношения, возникающие не только при рассмотрении и разрешении административных, гражданских, арбитражных и уголовных дел, но и при осуществлении функции судебного контроля, в том числе конституционного[248]248
  Горелик А. С.,Лобанова Л. В. Преступления против правосудия. СПб.,2005.С. 26.


[Закрыть].

По нашему мнению, некоторые специалисты необоснованно сужают понятие «правосудие» как объект преступления, исключая из него отношения, возникающие при осуществлении деятельности арбитражных судов и Конституционного Суда Российской Федерации, конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации[249]249
  См.: Иванова Е. Н. Предупреждение уклонения от отбывания наказания в исправительных колониях общего и строгого режима (уголовно-правовые и криминологические аспекты): Дис. … канд. юрид. наук. М., 1998. С. 34–35; Абдрахманова Е. Р. Уголовно-правовое обеспечение реализации лишения свободы: Авто реф. дис.…канд. юрид. наук. М., 1996.С. 17–18;Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник/ Под ред. А. И. Рарога. М., 2001. С. 506.


[Закрыть].

Главное в термине «преступления против правосудия» – это акцент на то, что им обозначается не форма деятельности определенной ветви государственной власти, а группа близких между собой отношений, требующих самостоятельной уголовно-правовой защиты («правосудие» в уголовно-правовом значении как объект преступления)[250]250
  Аналогичным образом рассматривают понятие«правосудие» авторы, анализирующие национальное законодательство республик, ранее входивших в СССР(см.: Гулямов З. Х. Общая характеристика преступлений против правосудия в Республике Узбекистан// Журнал российского права. 2002. № 6).


[Закрыть]. Несомненно, эти отношения не оторваны от вышеуказанной деятельности, возникают и реализуются в ходе ее осуществления. Однако объем данных отношений в уголовном праве определяется гораздо шире: в них включаются не только те, которые существуют в ходе собственно правосудия, т. е. деятельности суда, но и отношения иных юридических и физических лиц, которые способствуют судебной деятельности, в том числе и по исполнению вынесенных судебных актов. Именно поэтому в уголовно-правовой доктрине термин «правосудие» используется в широком смысле слова.

Поскольку деятельность иных правоприменительных органов, не относящихся к судебным, может быть самой разнообразной, постольку в рассматриваемой главе уголовного закона охраняются лишь те проявления этой деятельности, которые связаны с реализацией задач и целей правосудия.

Видовым объектом преступлений против правосудия являются отношения, возникающие в ходе деятельности суда при осуществлении правосудия, правоохранительных органов, граждан, обеспечивающих соблюдение интересов правосудия посредством реализации его целей и задач и выполнения судебных актов.

Содержание данного определения отражает основной круг общепризнанных охраняемых общественных отношений в сфере правосудия.

Открытым остается лишь вопрос о правомерности выделения в рамках главы о преступлениях против правосудия физической и нравственной защищенности участников судопроизводства и их близких в качестве самостоятельного охраняемого уголовным законом блага. Данная группа правовых норм (ст. 295–298 УК РФ) впервые была сформулирована в действующем уголовном законодательстве и в теории уголовного права получила неоднозначную оценку. В первую очередь это связано с тем, что защита личностных благ: жизни, здоровья, чести и достоинства субъекта, осуществляющего процессуальную и постпроцессуальную деятельность, не охватывается рамками единого охраняемого общественного отношения (правоотношения) в сфере правосудия.

Защита здоровья, чести и достоинства лиц, указанных в ст. 295, 296 и 298 УК, нередко связана с интересами правосудия опосредованно и носит самостоятельный характер. Из чего следует, что в рассматриваемой главе видовой объект преступлений против правосудия включает в себя две группы отношений, хотя тесно связанных между собой, направленных на достижение единого интереса в сфере правосудия, однако обладающих самостоятельным характером. Во-первых, это отношения, охраняющие процессуальную и постпроцессуальную деятельность. Во-вторых, это отношения, охраняющие неотъемлемые личностные блага субъектов данной деятельности и их близких: жизнь, здоровье, честь, достоинство, личную безопасность.

Следует признать оправданной законодательную идею специальной защиты жизни, здоровья, чести и достоинства физического лица, выполняющего или выполнявшего определенные социально значимые функции в сфере правосудия, а равно его близких. Выделение в самостоятельные составы преступлений посягательств на субъектов процессуальных или постпроцессуальных отношений, а также их близких, в первую очередь, связано с обоснованным желанием подчеркнуть особый статус указанных лиц в уголовно-правовой защите. Преступное воздействие на них в момент участия в правоотношениях, после их реализации, а также посягательства на близких им людей в конечном итоге приводят к нарушению интересов правосудия. В этом случае человек, являясь самостоятельным охраняемым объектом (благом), обладает статусом, за которым общество признает право на особую уголовно-правовую защиту, поскольку это непосредственно причиняет ущерб интересам правосудия и оценивается в качестве основного защищаемого блага. Посягательство происходит: во-первых, только на определенный круг лиц; во-вторых, только в связи с определенной сферой их деятельности или деятельности их близких. По этой причине нельзя согласиться с предложением расширить сферу действия ст. 295 УК за счет расширения мотива посягательства (хулиганский, по найму и т. п.)[251]251
  См.: Скляров С. В. Вина и мотивы преступного поведения как основание дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности: Авто реф. дис. … докт. юрид. наук. М., 2004.С. 28.


[Закрыть].

Таким образом, под преступлениями против правосудия понимаются общественно опасные противоправные виновные деяния, посягающие на процессуальную деятельность суда по рассмотрению и разрешению входящих в его компетенцию дел, на процессуальную и постпроцессуальную деятельность иных лиц, содействующих достижению задач и целей правосудия, осуществляющих точное и неукоснительное исполнение принятого судом решения, а также на личную безопасность участников процесса и их близких.

Непосредственными объектами преступлений против правосудия признаются те конкретные, чаще всего процессуальные, отношения, которые обеспечивают законную деятельность и безопасность собственно суда либо органов или физических лиц, которые содействуют в осуществлении правосудия судом, а также органов и лиц, обязанных исполнять принятые судом решения.

Объективная сторона большинства составов преступлений против правосудия состоит в описании активных действий, направленных на воспрепятствование осуществлению задач и достижению целей правосудия, в физическом или нравственном воздействии на участников процесса, в противодействии исполнению судебных решений. Лишь некоторые составы преступлений (ст. 308, 314, 315 УК) описывают бездействие как форму преступного деяния против интересов правосудия.

По конструкции большинство составов преступлений против правосудия относится к категории так называемых формальных. Совершение описанного в законе деяния считается оконченным преступлением вне зависимости от наступления тех или иных неблагоприятных последствий для интересов правосудия или личности. Формулирование в некоторых составах последствий усиливает общественную опасность содеянного, и преступления относятся к разряду квалифицированных или особо квалифицированных (например, тяжкие последствия в ч. 3 ст. 301, ч. 3 ст. 303, ч. 2 ст. 305 УК).

Субъективная сторона преступлений против правосудия характеризуется, как правило, умышленной формой вины. Некоторые авторы полагают, что наступление тех или иных последствий в квалифицированных составах преступлений против правосудия может сопровождаться неосторожной формой вины в виде легкомыслия или небрежности (например, ч. 3 ст. 301, ч. 3 ст. 303, ч. 2 ст. 305, ч. 2 ст. 311 УК)[252]252
  См.: Уголовное право: Часть Общая. Часть Особенная. М., 1999. С. 695.


[Закрыть].

Субъект преступлений против правосудия делится на две большие группы: во-первых, так называемый специальный субъект, к которому относятся должностные лица правоприменительных органов, участники процесса, лица, исполняющие решение суда, и т. д; во-вторых, часть составов преступлений предусматривает наличие общего субъекта, ответственность которого наступает с 16-летнего возраста.

До настоящего времени в уголовно-правовой теории не достигнуто единства мнений по поводу классификации преступлений против правосудия. Это можно объяснить несколькими причинами:

а) система преступлений выстраивается с использованием различных критериев классификации. Анализ позволяет выделить три основных критерия: по субъекту посягательства, по непосредственному (групповому) объекту и смешанный критерий;

б) авторы исследований стремятся к формулированию собственных, отличных от других, классификаций преступлений против правосудия, что объясняется желанием подтвердить свои научные гипотезы. Это приводит к значительному количеству таких систем, в чем-то схожих, а в чем-то отличных друг от друга[253]253
  См.: Гаранина М. А. Система преступлений против правосудия(формирование и развитие). Дис.… канд. юрид. наук. М., 1995.


[Закрыть];

в) используемые критерии не всегда однозначно позволяют распределить составы по предлагаемым группам, что делает любую классификацию достаточно условной.

Классификация преступлений против правосудия по субъекту преступления была одной из первых, появившихся на «заре» исследований этой проблемы. В свое время Ш. С. Рашковская писала по этому поводу: «Систему преступлений против правосудия представляется более правильным строить по субъекту рассматриваемых преступлений. Этот критерий позволяет более четко выявить особенности отдельных групп рассматриваемых преступлений, лучше уяснить степень их общественной опасности и тем самым глубже изучить отдельные составы преступлений, входящие в указанные группы»[254]254
  Рашковская Ш. С. Преступления против правосудия. М., 1978. С. 14–17.


[Закрыть]. С учетом тех или иных особенностей при классификации по данному критерию, как правило, выделяется несколько групп преступлений, одна из которых обязательно характеризует преступления, совершаемые должностными лицами, работниками органов правосудия.

Одной из удачных признается классификация, где все преступления против правосудия подразделяются на три группы: 1) преступления, совершаемые должностными лицами и работниками правоохранительных органов, органов правосудия (ст. 299–303, 304, 311 УК РФ); 2) преступления, совершаемые частными и должностными лицами, привлекаемыми к отправлению правосудия или связанными с отправлением правосудия (ст. 294–298, 304, 306, 308, 310, 312, 316 УК); 3) преступления, совершаемые лицами, в отношении которых правосудие осуществилось, либо лицами, обязанными исполнять судебные акты (ст. 313–315 УК)[255]255
  См.: Уголовное право. Особенная часть. М., 1998.С. 619–620.


[Закрыть].

Вместе с тем и эта классификация не может быть признана безупречной. С одной стороны, свою «лепту» внес законодатель, предусмотрев в качестве субъектов принуждения к даче показаний (ст. 302 УК) не только представителей правоохранительных органов (следователя, дознавателя), но и любых других лиц, которые действуют с их ведома или молчаливого согласия. Таким образом, данный состав преступления по субъекту попадает сразу в обе категории. В то же время названный критерий классификации не всегда используется последовательно и в него не всегда включается один и тот же смысл, поэтому единства в классификации достигнуто не было.

Оценивая такого рода классификации, А. В. Федоров и Т. К Агузаров, по нашему мнению, излишне категоричны, когда заявляют, что, основываясь на субъекте как классификационном признаке преступлений против правосудия, вообще нельзя дать научно обоснованную классификацию указанных деяний. Этот путь, по их мнению, представляется теоретически необоснованным[256]256
  См.: Федоров А. В. Преступления против правосудия(вопросы истории, понятия и классификации). Калуга, 2004. С. 101; Агузаров Т. К. Преступные посягательства на независимость и неприкосновенность судей. М., 2004.С. 28.


[Закрыть]. При всей видимой неотразимости приведенных авторами аргументов нельзя забывать о том, что законодатель исходил из самого главного – подчинения своей законодательной конструкции чисто практическим целям. Критически оценивая классификацию преступлений против правосудия по непосредственному объекту, А. В. Наумов как раз и предлагает, исходя из сугубо прагматических целей, вернуться к прежнему подходу, может быть, в известной мере нарушающему «чистоту» теоретических (доктринальных) помыслов, но оправданному в практическом плане, в том числе и в аспекте правоприменения, – к классификации преступлений против правосудия не по непосредственному объекту, а по субъекту преступления[257]257
  Наумов А. В. Российское уголовное право. Курс лекций: В двух томах. Т. 2: Особенная часть. М., 2004.С. 685.


[Закрыть].

В связи с этим представляет несомненный интерес одна из последних классификаций преступлений против правосудия по субъекту, которая дана в работе А. С. Горелика и Л. В. Лобановой. Первоначально все преступления они подразделяют на две группы по признаку специального и общего субъектов. Причем в последнюю группу попадает незначительное количество составов (ч. 1 и 2 ст. 294, ст. 295–296, 304 и 309 УК и ст. 315 УК в части воспрепятствования исполнению судебного акта).

Преступления против правосудия со специальным субъектом подвергаются дальнейшей классификации с учетом тех особых качеств, которыми наделены их исполнители:

1) совершаемые лицами, использующими свои служебные полномочия (ч. 3 ст. 294, ст. 299–302, ч. 2 и 3 ст. 303, 305, ст. 311, ч. 1 ст. 312 в части осуществления банковских операций с денежными средствами, на которые наложен арест, ст. 315 УК в части злостного неисполнения судебного акта);

2) совершаемые иными лицами (иные преступления со специальным субъектом за исключением укрывательства). Укрывательство, по мнению авторов, может быть обособлено от других посягательств против правосудия, совершаемых специальными субъектами, так как для него (субъекта укрывательства) необходимо только отсутствие признаков близкого родства или супружеских отношений. В то время как иные специальные субъекты обладают дополнительными обязанностями или полномочиями.

Основой для классификации по смешанному критерию (объект и субъект преступления) является высказанное в середине XX в. мнение о том, что кроме объекта посягательства для построения Особенной части УК возможно использовать и иные признаки, например субъект преступления или другие элементы состава (М. Д. Шаргородский). Поэтому при классификации преступлений против правосудия выделяются группы преступлений не только по объекту, но и субъекту посягательства. Например, в качестве основы для классификации преступлений, посягающих на самостоятельность судебной власти, ее авторитет и безопасную деятельность судей и иных лиц, содействующих осуществлению правосудия (ст. 294–298 УК), используется объект посягательства. В то же время следующая группа выделяется по субъекту – это преступления против правосудия, совершаемые судьями и иными должностными лицами органов предварительного расследования и сторонами по гражданскому (арбитражному) делу (ст. 299–305 УК).

Против использования двойного критерия высказалась М. А. Гаранина, указывая, что система не может строиться единовременно на нескольких критериях, так как такие предложения переносят критерий систематизации норм Особенной части из объективной в субъективную область. Однако впоследствии, при построении собственной системы преступлений против правосудия, автор тоже оказалась непоследовательна, утверждая, что целесообразнее составы расположить по субъекту в зависимости от ценности объекта, что сделает систему более четкой[258]258
  См.: Гаранина М. А. Указ. соч. С. 20, 109.


[Закрыть].

В научных публикациях последних лет преобладает подход к систематизации преступлений против правосудия, основанный на учете непосредственного объекта этих преступлений. Родоначальниками такой классификации были И. С. Власов и И. М. Тяжкова, которые одними из первых подробно проанализировали непосредственный объект посягательства и заложили его в основу предлагаемой системы преступлений против правосудия[259]259
  См.: Власов И. С.,Тяжкова И. М. Ответственность за преступления против правосудия М., 1968.С. 52–53.


[Закрыть].

Современные исследования отличаются значительным разнообразием количества выделяемых подгрупп, а также расположением в них конкретных составов преступлений против правосудия.

Наиболее детализированную систему преступлений против правосудия предложила Л. В. Лобанова, представив структуру правосудия как объекта уголовно-правовой охраны с разных позиций: а) сферы судопроизводства, где могут быть совершены общественно опасные деяния; б) этапов осуществления процессуальной и постпроцессуальной деятельности, на которых развиваются отношения, которым причиняется вред совершающимися преступлениями; в) существенных качеств правосудия (отражение которых лежит и на вспомогательной для правосудия деятельности), которые игнорируются с учетом задач, поставленных перед правосудием государством, и условий, созданных для их решения. В своей классификации Л. В. Лобанова использовала последний из предложенных ею критериев и подразделила все преступления против правосудия на две большие подгруппы: 1) преступления, нарушающие условия, необходимые для успешного осуществления процессуальных и постпроцессуальных функций (ст. 294, 295–298, 309, 315 УК) – в части воспрепятствования исполнению судебного акта; 2) преступления, посягающие на общественные отношения, обеспечивающие развитие процессуальной и постпроцессуальной деятельности в соответствии со стоящими перед правосудием задачами (ст. 299–303, 304, 305, 307–308, 312, 315 УК). В дальнейшем эти подгруппы были раздроблены на еще более мелкие подгруппы с учетом других критериев, в том числе в связи с характеристикой процессуальной и постпроцессуальной деятельности как охранительной, познавательно-правоприменительной и процессуально-упорядоченной[260]260
  См.: Лобанова Л. В. Преступления против правосудия: теоретические проблемы классификации и законодательной регламентации. Волгоград, 1999. С. 39, 50–51.


[Закрыть].

Несомненно, подобная классификация имеет право на «жизнь», поскольку пытается объяснить, каким именно интересам в сфере процессуальной и постпроцессуальной деятельности (в сфере правосудия в широком смысле) общественно опасными посягательствами причиняется ущерб. Но также бесспорно, что она чрезмерно усложнена и неоправданно громоздка, что вызывает сомнения в ее практической значимости.

При классификации преступлений против правосудия по характеру непосредственного объекта посягательства предлагались и иные группы. Более совершенными в этом плане признаются классификации, предложенные А. И. Чучаевым и Л. В. Иногамовой-Хегай[261]261
  См.: Чучаев А. И. Преступления против правосудия. Научно-практический комментарий. Ульяновск,1997.С. 6–7;Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть. М., 2004. С. 589–590;см. также: Подшибякин А. Н. Уголовно-правовая охрана уголовно-процессуальных отношений, связанных с отправлением правосудия(теоретико-прикладной анализ). Авто реф. дис.… канд. юрид. наук. Н.Новгород,2007.С. 18–19.


[Закрыть].

Однако даже в лучших образцах систематизации рассматриваемых преступлений по непосредственному объекту выявляются те или иные недостатки. Указывая на изначальную причину отсутствия безупречной классификации преступлений против правосудия, А. В. Наумов справедливо отмечает, что непосредственные объекты рассматриваемых преступлений настолько переплетены друг с другом, что едва ли не любая классификация по этому признаку становится слишком условной, так как многие преступления из предполагаемых группировок «заслуживают» вхождения не только в «свою», но и в другую группировку[262]262
  См.: Наумов А. В. Указ. соч. С. 684–685.


[Закрыть].

Суммируя сказанное, можно сделать следующие выводы: во-первых, всякая классификация преступлений против правосудия на подгруппы носит относительно условный характер и зависит от выбранного критерия; во-вторых, построение односложной классификации вряд ли может быть успешным; в-третьих, избранная законодателем модель системы норм преступлений против правосудия пока не оптимальна, и поэтому сущее отнюдь не соответствует должному.

Учитывая сказанное, мы предлагаем свое видение группировки данных преступлений, где критерием классификации служат структурные элементы охраняемых общественных отношений и особенности их внутреннего содержания, воздействуя на которые виновный нарушает данное отношение в целом.

Такой критерий позволит определить существенные взаимосвязи охраняемых отношений и установить приоритеты, что особенно важно, когда под уголовно-правовую защиту берутся блага, связанные с несколькими социальными интересами.

С учетом этого критерия на первом этапе классификации преступлений против правосудия можно выделить две группы:

1) преступления, посягающие на процессуальную и постпроцессуальную деятельность участников отношений (ст. 294, 299–310, 312–316 УК);

2) преступления, посягающие на личностные блага (жизнь, здоровье, честь, достоинство, личную безопасность) участников процессуальных и постпроцессуальных отношений, а также близких им лиц в целях воспрепятствования законной деятельности или из мести за такую деятельность (ст. 295–298 и 311 УК).

Дальнейшее деление первой группы на подгруппы возможно, поскольку группы внутренне неоднородны из-за многообразия процессуальной и постпроцессуальной деятельности, которая является содержанием конкретного общественного отношения (правоотношения).

По содержанию деятельности первую группу посягательств можно подразделить на:

а) нарушение деятельности, связанной с принятием процессуальных решений (ст. 294, 299, 300, 301, 305 УК);

б) нарушение деятельности, связанной с получением объективной информации о преступлении (ст. 304, 306, 308 УК);

в) нарушение деятельности, связанной с законным получением достоверных доказательств о преступлении (ст. 302, 303, 307, 309 УК);

г) нарушение деятельности, связанной с расследованием, пресечением и раскрытием преступления (ст. 310, 316 УК);

д) нарушение деятельности, связанной с исполнением судебных актов (ч. 2 ст. 301 – относительно содержания под стражей; ст. 312–315 УК).

В отношении последней подгруппы преступлений против правосудия требуется сделать уточнение. Хотя преступное посягательство, связанное растратой, отчуждением, сокрытием имущества, подвергнутого описи или аресту либо подлежащего конфискации по приговору суда, может быть совершено еще до вынесения судом окончательного вердикта, без сомнений, подобным деянием нарушаются именно постпроцессуальные отношения, так как становится невозможным исполнение судебного акта в части возмещения ущерба или конфискации имущества.

С учетом этого внутри данной подгруппы правовые нормы можно классифицировать на те, которые охраняют общие положения по исполнению судебного акта (ч. 1 ст. 312 и ст. 315 УК), и те, которые охраняют исполнение судебного акта в части отбытия наказания в виде лишения свободы, ареста или исполнения меры пресечения в виде заключения под стражу (ч. 2 ст. 301 – относительно содержания под стражей; ст. 313 и 314 УК).

Вторая группа предусматривает преступления, которые посягают на отношения, защищающие непосредственно самих участников этой деятельности либо их близких. Данная группа также неоднородна. Статьи 295–296, 311 УК защищают жизнь, здоровье и безопасность не только участников процессуальных и постпроцессуальных отношений, но и их близких. Статьи 297–298 УК предусматривают посягательства на честь, достоинство и деловую репутацию участников процесса. Целью названных посягательств является воспрепятствование осуществлению процессуальной или постпроцессуальной деятельности либо месть за ее осуществление.

Любая из предложенных классификаций преступлений против правосудия относительна и не лишена определенных недостатков. Не является исключением авторское видение систематизации этой группы преступлений. Однако значимость предложенной классификации заключается в том, что она показывает механизм воздействия на общественные отношения в сфере правосудия и в связи с этим небезынтересна для правоприменительной и законотворческой деятельности, помогает ориентироваться в непосредственных объектах посягательств и тем самым определять, от кого именно защищаются интересы правосудия посредством установления уголовно-правового запрета, дает наглядное представление о социальных ценностях тех или иных отношений в сфере правосудия.

Предложенная классификация взята за основу при распределении преступлений против правосудия по главам и параграфам настоящего курса.