Текст книги "Полный курс уголовного права. Том V. Преступления против государственной власти. Преступления против военной службы. Преступления против мира и безопасности человечества. Международное уголовное право"

Субъектом данного преступления признается также служащий кредитной организации, который осуществил банковскую операцию с денежными средствами (вкладами), на которые был наложен арест.

Субъект преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 312 УК, – это любое физическое лицо, достигшее 16-летнего возраста, у которого находится имущество, подлежащее конфискации на основании вступившего в законную силу приговора суда.

Судебное решение по конкретному делу (конституционному, гражданскому, административному или уголовному) является общеобязательным для всех юридических и физических лиц на территории Российской Федерации. Неисполнение приговора или решения суда, а равно иного судебного акта посягает на отношения, обеспечивающие общеобязательность судебных актов (основной непосредственный объект), так как препятствует реализации задач правосудия, подрывает авторитет суда как самостоятельной и независимой власти, воспитывает чувство безнаказанности и вседозволенности.

Преступление, предусмотренное ст. 315 УК, относится к категории достаточно распространенных посягательств на интересы правосудия. В 2002 г. зарегистрировано 274 факта его совершения, в 2003 г. – 429, в 2004 г. – 679, в 2005 г. – 1030, в 2006 г. – 1400[376]376
  См.: Преступность, криминология, криминологическая защита. С. 358.


[Закрыть].

Объективная сторона преступления заключается:

а) в злостном неисполнении приговора или решения суда, а равно иного судебного акта;

б) в воспрепятствовании исполнению данных судебных решений.

Важным условием уголовной ответственности за рассматриваемое преступление является вступление приговора, решения или иного судебного акта в законную силу.

Неисполнение – это либо игнорирование обязательных предписаний, содержащихся в приговоре, решении или ином судебном акте, вступивших в законную силу, либо их прямое нарушение.

Например, К. был осужден по ст. 315 УК за то, что как директор общества с ограниченной ответственностью не исполнил решение суда о составлении акта о несчастном случае на производстве, повлекшем гибель работников Г. и Х. Несмотря на наложенные дважды административные штрафы, вынесенные предупреждения судебным приставом-исполнителем в его адрес, в том числе и об уголовной ответственности, соответствующий акт К. так и не составил[377]377
  См.: Архив Сахалинского областного суда. 2003.Дело№ 25–51.


[Закрыть].

При этом уголовно наказуемым будет лишь такое уклонение, которое признано злостным. Злостность означает, что, во-первых, у виновного была реальная возможность не нарушать обязательные предписания, изложенные в приговоре, решении или ином судебном акте, и исполнить их; во-вторых, оно характеризуется дополнительными факторами, свидетельствующими о нежелании лица исполнять судебное решение (например, наличие предупреждения со стороны суда или компетентных должностных лиц, обман судебных органов относительно выполнения судебных актов и т. п.).

Так, К. был привлечен к уголовной ответственности по ст. 315 УК. Являясь председателем сельскохозяйственного кооператива, К. решением городского суда был обязан выплатить заработную плату и моральный ущерб в пользу своих работников Ш. и К-ой. Однако, имея реальную возможность исполнить данное решение (К. получил деньги за продажу оборудования кооператива), он его не исполнил, а деньгами распорядился по своему усмотрению. Фокинский городской суд Приморского края согласился с данной квалификацией действий К.[378]378
  См.: Архив Фокинского районного суда Приморского края.1997.Дело№ 1-170.


[Закрыть]

Под воспрепятствованием исполнению судебного акта понимаются, как правило, такие действия, которые делают невозможным его исполнение, создают определенные преграды, для преодоления которых требуется значительный промежуток времени. В этом случае поведение виновного активно и сопровождается действиями, целью которых является стремление помешать исполнить указанные судебные документы (например, скрывается исполнительный лист о взыскании, дается команда не взыскивать по исполнительному листу и т. п.).

Именно так расценил действия А. Знаменский районный суд Омской области, осудив его за препятствие исполнению судебного решения. В приговоре суд указал, что А. не только не исполнил вступившее в законную силу решение суда о взыскании в пользу Р. денежных средств, но активно препятствовал исполнению такого решения. При частичном расчете работников колхоза А. умышленно не включал Р. в ведомость, давал указание подчиненным не передавать потерпевшему в счет погашения долга по зарплате продукты питания и т. п.[379]379
  См.: Архив Знаменского районного суда Омской области.1996. Дело№ 1-89-96.


[Закрыть]

Субъективная сторона преступления характеризуется умышленной формой вины. Виновный сознает, что имеется вступивший в законную силу судебный документ, который предписывает совершение каких-либо действий либо запрещает их совершение, и сознательно не исполняет эти предписания либо препятствует их исполнению.

Мотивы такого поведения значения для квалификации не имеют. Это могут быть дружеские или родственные чувства, корысть и т. п.

Субъект преступления – специальный: лицо, достигшее 16-летнего возраста, а именно: представитель власти, государственный служащий, служащий органа местного самоуправления, служащий государственного или муниципального учреждения, коммерческой или иной организации.

Представитель власти – это лицо, осуществляющее законодательную, исполнительную или судебную власть, а также работник государственных, надзорных или контролирующих органов, наделенный в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости, либо правом принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, а также организациями независимо от их ведомственной подчиненности[380]380
  Пункт 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ№ 6 от 10 февраля 2000 г.(вред. от 6 февраля 2007 г.) «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе»(см.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2007.№ 5). О проблемах содержательного раскрытия данного понятия см.: Басова Т. Б. Уголовная ответственность за должностные преступления: правотворчество и правоприменение в условиях административной реформы Российской Федерации. Владивосток,2005.С. 152–160.


[Закрыть].

Под государственным служащим (гражданским служащим) следует понимать лицо, исполняющее в порядке, установленном федеральным законом, обязанности по государственной гражданской должности государственной службы за денежное вознаграждение, выплачиваемое за счет средств федерального бюджета или средств бюджета соответствующего субъекта Российской Федерации (ст. 3 Федерального закона от 1 февраля 2005 г. «О государственной гражданской службе Российской Федерации»).

Муниципальный служащий – это гражданин Российской Федерации, исполняющий в порядке, определенном уставом муниципального образования в соответствии с федеральным законом и законами субъекта Российской Федерации, обязанности по муниципальной должности муниципальной службы за денежное вознаграждение, выплачиваемое за счет средств местного бюджета.

Полномочия служащих коммерческих или иных организаций также регулируются нормативными правовыми актами. К ним относятся руководители, специалисты, которым может быть вменено в обязанность исполнение судебных актов на основании учредительных и иных документов (устава; учредительного договора; приказа, контракта и т. п.).

Все иные лица, не названные в диспозиции ст. 315 УК, либо не несут уголовной ответственности за неисполнение судебного акта, что трудно признать справедливым, либо могут быть привлечены к ответственности за иные преступления, связанные так или иначе с исполнением судебного акта (например, ст. 177, 157, 321 УК), а также за иные преступления против правосудия (ст. 312–314 УК).

В теории высказана рекомендация, согласно которой по ст. 315 УК могли бы наказываться активные формы уклонения от уплаты штрафа, лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью (Л. В. Лобанова).

С указанной позицией можно согласиться только с существенной оговоркой. Речь идет об ответственности лиц, на которых возложена обязанность исполнить данные виды наказаний. Лица, в отношении которых эти наказания вынесены, при злостном уклонении от их исполнения или активном противодействии исполнению привлекаться к уголовной ответственности по рассматриваемой статье УК не могут, так как не являются субъектами этого преступления.

Не менее дискуссионным представляется мнение о целесообразности предусмотреть ответственность за злостное уклонение от отбывания наказания в виде ограничения свободы, обязательных или исправительных работ в одной статье Уголовного кодекса (Л. В. Лобанова).

Во-первых, каких-либо веских аргументов в подтверждение необходимости такой уголовно-правовой регламентации ответственности за уклонение от исполнения данных видов наказания не приводится.

Во-вторых, в действующем уголовном законе при злостном уклонении от исполнения названных видов наказания предусмотрены институты их замены на иные виды уголовного наказания, в содержание которых включается более повышенный объем кары за содеянное. Исправительные работы могут быть заменены ограничением свободы, арестом или лишением свободы (ч. 3 ст. 50 УК); обязательные работы при злостном уклонении от их исполнения заменяются ограничением свободы, или арестом (ч. 3 ст. 49 УК), а ограничение свободы, соответственно, – лишением свободы (ч. 4 ст. 53 УК).

Думается, что и имеющихся в уголовном праве мер вполне достаточно для применения их к нарушителям уголовно-правового запрета.

Посягательства, предусмотренные ст. 313 и 314 УК, можно охарактеризовать как специальные виды преступлений, нарушающие деятельность органов и учреждений по реализации судебного акта и по этой причине в своей основе затрагивающие интересы правосудия.

Общественная опасность анализируемого преступления заключается в том, что оно является одним из наиболее серьезных посягательств на интересы правосудия. Суть его состоит в противодействии проведению соответствующими органами полного и объективного расследования по делу или осуществлению судом правосудия (побег из-под стражи) либо в прерывании исполнения приговора и препятствии достижению целей уголовного наказания (побег из мест лишения свободы или из-под ареста).

Общее число побегов с 1997 по 2005 г. сократилось более чем на 35 %. Снизилась составляющая побегов и в общем количестве преступлений против правосудия. Так, если в 1997 г. побеги составляли 19,7 % от общего числа зарегистрированных преступлений против правосудия, то в 2005 г. – 7,0 %. Однако это не снимает с повестки дня необходимость исследования теоретико-прикладных проблем реализации уголовной ответственности за совершение данных общественно опасных деяний[381]381
  См.: Антонян Ю. Преступность в местах лишения свободы и ее причины// Уголовное право. 2002. № 4.С. 101; Ткачевский Ю. М. Уголовная ответственность за побег//Законодательство.2003. № 8. С. 65; Тепляшин П. В., Свириденко Ю. Н. Проблемы квалификации преступлений, связанных с уклонением от отбывания наказания в виде лишения свободы. Красноярск, 2005.С. 12.


[Закрыть].

Основной непосредственный объект преступления – отношения, обеспечивающие реализацию судебного акта, определившего меру пресечения в виде заключения под стражу либо наказание в виде ареста или лишения свободы. По этой причине данное деяние совершенно справедливо отнесено к преступлениям против правосудия, а не против порядка управления.

Рассматриваемое преступное деяние также посягает на нормальную деятельность уголовно-исполнительных учреждений, поскольку побег нередко требует отвлечения значительных материальных средств и людских ресурсов для поиска и задержания бежавшего. При этом с его стороны создается реальная угроза продолжения преступной деятельности, что дискредитирует способность государственных органов надлежаще выполнять возложенные на них обязанности по надежной изоляции от общества лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений либо осужденных за их совершение.

Объективная сторона преступления включает в себя:

а) побег из места лишения свободы или из-под ареста, совершенный лицом, отбывающим наказание;

б) побег из-под стражи, совершенный лицом, находящимся в предварительном заключении.

Побег из места лишения свободы или из-под ареста в первую очередь означает, что лицо незаконно оставило место отбытия данного вида наказания.

К местам лишения свободы относятся различного рода исправительные учреждения уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации: колонии-поселения (из изученных дел побеги совершались в 5,6 %); исправительные колонии общего, строгого и особого режимов, тюрьмы (24,5 %); воспитательные колонии для несовершеннолетних (7,0 %); лечебно-исправительные учреждения; следственные изоляторы, выполняющие функции исправительного учреждения в отношении осужденных, оставленных там для выполнения хозяйственных работ (1,4 %).

Некоторые ученые к местам лишения свободы ошибочно относят дисциплинарные воинские части (ст. 55 УК), психиатрический стационар специализированного типа с интенсивным наблюдением (ст. 104 УК)[382]382
  См.: Уголовное право. Особенная часть(конспект лекций).М., 2001.С. 234.–На спорный характер данной точки зрения справедливо обратила внимание Л. В. Иногамова-Хегай (см.: Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть).М., 2004.С. 619).


[Закрыть].

Лица, осужденные к наказанию в виде ареста, отбывают его в арестных домах, а военнослужащие – на гауптвахте.

Как побег из мест лишения свободы будут оцениваться не только оставление территории того или иного исправительного учреждения или арестного дома (гауптвахты), но и незаконное самовольное оставление осужденным любого иного места, где он находился, когда теряется контроль над ним со стороны сотрудников исправительного учреждения или конвоя. Например, если лицу было разрешено передвижение без конвоя и он оставил пределы территории, где ему разрешено пребывать (общежитие, рабочий объект и т. п.), в целях уклонения от дальнейшего отбытия наказания, это расценивается как побег.

Местом содержания под стражей являются следственные изоляторы, изоляторы временного содержания, в некоторых случаях – учреждения уголовно-исполнительной системы, а также гауптвахты. Однако как побег будет расцениваться и незаконное самовольное оставление виновным, которому в качестве меры пресечения избрано заключение под стражу, любого иного места, где он находится, когда теряется контроль за ним со стороны должностных лиц правоохранительных органов или конвоя. Таким местом может быть кабинет следователя, прокурора, зал судебного заседания, место проведения следственного действия, транспортное средство и т. п.

Так, М. был осужден Черниговским районным судом Приморского края за побег. Находясь на лечении в Черниговской центральной районной больнице, воспользовавшись тем, что один из конвоиров заснул, М. открутил от кровати проволоку и ею открыл наручники, которыми был пристегнут, после чего совершил побег[383]383
  См.: Архив Черниговского районного суда Приморского края. 1996. Дело№ 1-903/96.


[Закрыть].

Для квалификации не имеют значения способы осуществления побега, за исключением тех, которые указаны в качестве отягчающих вину обстоятельств (ч. 2 ст. 313 УК). Такими способами могут быть обман, использование невнимательности сотрудников учреждения, подкуп, взлом, подкоп и т. п.

Так, П., осужденный за вымогательство и отбывающий наказание в хозяйственной обслуге межобластной больницы управления исполнения наказания УВД Приморского края, был вывезен для выполнения хозяйственных работ в таксопарк г. Владивостока. Обманным путем, ссылаясь на необходимость сходить в туалет, он вышел из-под контроля начальника отдела безопасности, покинул территорию таксопарка и скрылся. Впоследствии П. был осужден Первореченским районным судом г. Владивостока за побег[384]384
  См.: Архив Первореченского районного суда г. Владивостока. 1999. Дело№ 1-911/99.


[Закрыть].

Действия виновного, направленные на самовольное оставление места нахождения, будут расцениваться как побег и квалифицироваться по ст. 313 УК только в том случае, если ему официально было объявлено об избрании в отношении него меры пресечения – заключения под стражу. Если срок содержания лица под стражей истек и не был продлен в установленном законом порядке, то самовольное оставление места заключения лицом, незаконно удерживаемым под стражей или в качестве задержанного, нельзя признать побегом.

Так, не могут быть расценены как побег действия гр-на К., который самовольно ушел из прокуратуры Хабаровского края при следующих обстоятельствах. К. был задержан в порядке ст. 122 УПК РСФСР и содержался в изоляторе временного содержания УВД Хабаровского края. Поскольку истекло время, отведенное для его задержания в качестве подозреваемого, К. сотрудниками милиции был доставлен в прокуратуру для решения вопроса о применении к нему меры пресечения – заключения под стражу. Так как следователя, проводившего расследование по делу, на месте не оказалось, то во время ожидания К. под предлогом выйти на улицу покурить покинул прокуратуру и скрылся[385]385
  См.: Архив прокуратуры Хабаровского края. 2001. Дело№ 987410.


[Закрыть].

Субъективная сторона преступления характеризуется прямым умыслом. Виновный сознает, что самовольно, без законных к тому оснований покидает место лишения свободы, ареста или содержания под стражей и желает этого.

Представляется справедливым сделанное в науке уголовного права уточнение, что целью таких действий является уклонение от отбывания наказания в виде лишения свободы или ареста, а также сокрытие от следствия или суда[386]386
  Лобанов Л. В. Указ. соч. С. 195–196.


[Закрыть]. Следует согласиться с Л. В. Лобановой в том, что «отсутствие прямого указания закона на данную цель приводит к тому, что в судебной практике как побег оцениваются случаи, не связанные с уклонением от отбывания наказания (или с сокрытием от следствия или суда), нарушения режима содержания в исправительном учреждении или СИЗО».

К сожалению, нет единообразия в решении вопроса о цели побега и в практике Верховного Суда РФ. В одном случае Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, принимая решение по делу о побеге и прекращая его, указала, что виновный не имел намерения уклониться от отбывания наказания, а в другом аналогичном случае подчеркнула, что побег образует состав преступления вне зависимости от его цели[387]387
  См.: Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации. М., 2001. С. 1085–1086,1088–1089.


[Закрыть].

Субъект преступления – специальный. Это физическое лицо, достигшее 16-летнего возраста, в отношении которого имеется вступивший в законную силу приговор, где в качестве меры наказания определено лишение свободы на определенный срок или пожизненное лишение свободы либо арест, а также лицо, которому в надлежащем порядке избрана мера пресечения – содержание под стражей.

Неоднозначно в юридической литературе раскрывается понятие «побег из-под стражи лица, находящегося в предварительном заключении». Ни у кого не вызывает сомнений, что субъектом данного преступления является достигший 16-летнего возраста подозреваемый, обвиняемый или осужденный, в отношении которого орган расследования, прокурор или суд избрали в качестве меры пресечения заключение под стражу.

Сомнения, однако, возникают при решении вопроса о том, может ли быть субъектом рассматриваемого преступления задержанный по подозрению в совершении преступления в порядке ст. 91–92 УПК РФ.

Одни авторы полагают, что задержанный по подозрению в совершении преступления не может нести ответственность за побег, так как задержание не является содержанием под стражей (В. П. Малков).

Не менее аргументированно высказываются и их оппоненты. Они считают, что понятие «предварительное заключение» является более емким, чем категория «содержание под стражей в качестве меры пресечения». Последнее понятие охватывает все формы содержания под стражей до вступления приговора в законную силу и лишь в этом смысле понимается как предварительное заключение (А. С. Михлин).

В подтверждение справедливости данной точки зрения можно сослаться на ст. 95 УПК РФ, где речь идет о порядке содержания подозреваемого под стражей. Характеризуя содержание резолютивной части обвинительного приговора, п. 9 ч. 1 ст. 308 УПК указывает, что суд в этой части приговора решает вопрос о зачете времени предварительного содержания под стражей, если подсудимый до постановления приговора был задержан или к нему применялись меры пресечения в виде заключения под стражу.

Из изложенного следует, что побег задержанного по подозрению в совершении преступления в порядке ст. 91 УПК РФ должен квалифицироваться по ст. 313 УК.

В связи с этим представляется совершенно справедливым сделанное Л. В. Лобановой предложение о дополнении ст. 313 УК примечанием следующего содержания: «Под лицом, находящимся в предварительном заключении, в настоящей статье понимаются обвиняемые и подозреваемые, заключенные под стражу в порядке меры пресечения, а равно задержанные в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством»[388]388
  Лобанов Л. В. Указ. соч. С. 198.


[Закрыть]. Необходимо только дополнить перечень указанных лиц еще и осужденным, к которому судом до вступления приговора в законную силу была применена мера пресечения – заключение под стражу. Таким образом, представляется и справедливым, и законодательно верным считать возможным привлечение к уголовной ответственности за побег не только лица, заключенного под стражу в качестве меры пресечения, но и задержанного в порядке ст. 91 УПК РФ, поскольку действия последнего с точки зрения общественной опасности и нарушения интересов правосудия ничем существенно не отличаются от действий арестованного.

Часть 2 ст. 313 УК предусматривает три квалифицированных вида побега.

Во-первых, побег, совершенный группой лиц по предварительному сговору или организованной группой.

Понятие группы лиц по предварительному сговору дано в п. 2 ст. 35 УК РФ. Применительно к ст. 313 УК совершение побега группой лиц по предварительному сговору означает выполнение в полном объеме или частично объективной стороны данного преступления не менее чем двумя лицами, отбывающими наказание в виде лишения свободы, ареста или находящимися в предварительном заключении. При этом о выполнении действий, направленных на побег, указанные лица должны договориться заранее, т. е. до начала их совершения.

Так, Верховный Суд РФ изменил приговор Свердловского областного суда, которым Н. и С. были осуждены за совершение ряда особо тяжких преступлений, в том числе и за побег по предварительному сговору группой лиц. Верховный Суд указал следующее: тот факт, что С. передал Н. аэрозольное средство для применения его в отношении охраны при совершении побега, свидетельствует о том, что они допускали применение Н. насильственных действий. Поэтому квалификация содеянного по признаку «применение насилия при побеге» обоснованна. Однако Н. один совершил побег из-под стражи, а С. только оказал ему в этом содействие, не намереваясь бежать сам. При таких обстоятельствах их действия не могут быть расценены по признаку «предварительный сговор группой лиц», и данный признак подлежит исключению из приговора[389]389
  См.: Архив Верховного Суда РФ. 1994.Дело№ 45-094-71.


[Закрыть].

Характеристика организованной группы дана в ч. 3 ст. 35 УК и в рассматриваемом преступлении предполагает его совершение устойчивой группой лиц, заранее объединившейся для совершения этого или иного преступления (преступлений).

Во-вторых, применение в ходе побега насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозы применения такого насилия.

Под упомянутым видом насилия следует понимать такое физическое воздействие на личность, которое сопряжено с причинением потерпевшему легкого, средней тяжести или тяжкого вреда здоровью. Поскольку тяжкий вред не охватывается диспозицией ч. 2 ст. 313 УК, действия виновного требуют квалификации по совокупности со ст. 111 УК.

Угроза насилием – это психологическое воздействие на потерпевшего, который воспринимает высказывание виновного причинить тот или иной вред здоровью как реально осуществимое.

В-третьих, побег с применением оружия или иных предметов, используемых в качестве оружия.

Под применением названных предметов при побеге понимается не только нанесение или попытка нанесения с их помощью вреда здоровья потерпевшего, но и использование оружия и иных предметов таким образом, что это создает реальную угрозу для жизни или здоровья граждан. Согласно ст. 1 Федерального закона «Об оружии» под оружием понимаются устройства и предметы, конструктивно предназначенные для поражения живой или иной цели, а именно: огнестрельное, холодное и газовое оружие. Вопреки указаниям упомянутого Закона А. И. Друзин полагает, что к оружию следует относить сигнальное, стартовое оружие, строительно-монтажные пистолеты и револьверы[390]390
  См.: Друзин А. И. Воспрепятствование исполнению судебного акта. Ульяновск,2001. С. 95.


[Закрыть].

Характеристика «иных предметов, используемых в качестве оружия» не столь однозначна. В научной литературе высказано мнение, что к данным предметам следует относить только те, которые специально приспособлены для нанесения телесных повреждений либо которые хотя и не подвергались какой-либо предварительной обработке, но были специально подготовлены виновным и находились при нем с той же целью. Если виновный использует при побеге предмет, подобранный на месте совершения преступления, содеянное не содержит признака, предусмотренного ч. 3 ст. 313 УК[391]391
  См.: Уголовное право. Особенная часть. М., 1999,С. 538; Уголовное право: Часть Общая. Часть Особенная. Вопросы и ответы. М., 2000.С. 352.


[Закрыть].

Представляется, что подобное толкование данного квалифицирующего признака значительно ограничивает его применение и не соответствует требованию уголовного закона. Действительно, в УК РСФСР 1960 г. в ч. 3 ст. 206 УК («Хулиганство») законодатель использовал понятие «иные предметы, специально приспособленные для нанесения телесных повреждений». Исходя из этого, практика вынуждена была ограничительно толковать понятие таких предметов как специально приспособленных или принесенных с собой на место преступления[392]392
  См.: Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР(Российской Федерации)по уголовным делам. М., 1999. С. 454.


[Закрыть].

Действующий УК РФ и в составе хулиганства (ч. 3 ст. 213 УК), и в рассматриваемом преступлении ведет речь об иных предметах, которые используются в качестве оружия. Важная составляющая этого предмета выражается только в одном. Он должен обладать объективными свойствами причинять вред здоровью. При этом для квалификации не имеет значения, заранее приготавливался или приспосабливался этот предмет или был спонтанно использован при побеге. Действия виновного должны расцениваться как квалифицированный побег и квалифицироваться по ч. 3 ст. 313 УК.