Текст книги "Полный курс уголовного права. Том V. Преступления против государственной власти. Преступления против военной службы. Преступления против мира и безопасности человечества. Международное уголовное право"

Общественная опасность рассматриваемого преступления заключается в том, что оно посягает на выполнение одной из важнейших задач конституционного, гражданского, административного или уголовного судопроизводства: установление истины по делу в целях принятия обоснованного и законного решения. Поэтому искажение сведений о фактических обстоятельствах либо ложное сообщение сведений могут привести к нарушению интересов правосудия и вынесению незаконного решения. В связи с этим основным непосредственным объектом данного преступления признаются интересы правосудия. В качестве дополнительного непосредственного объекта могут выступать интересы физических и юридических лиц.

Объективная сторона преступления состоит в совершении одного из трех альтернативных действий, а именно: а) в заведомо ложных показаниях свидетеля или потерпевшего; б) в заведомо ложном заключении или показании эксперта, показании специалиста; в) в заведомо неправильном переводе.

Показания свидетеля или потерпевшего – это их устное сообщение об обстоятельствах, имеющих значение для расследования уголовного дела или рассмотрения конституционного, гражданского, арбитражного, административного или уголовного дела в суде, сделанное в ходе допроса и зафиксированное с соблюдением установленной процессуальным законом формы.

Заключение или показание эксперта, показание специалиста – это их устное сообщение, данное для разъяснения сделанного заключения, зафиксированное с соблюдением установленной процессуальным законом формы.

Показания следует расценивать как ложные, если лицо сознательно искажает сведения или обстоятельства, имеющие значение для расследования по делу либо принятия законного или обоснованного решения судом.

Так, Уссурийским городским судом Приморского края был осужден за дачу заведомо ложных показаний гр-н Г. Достоверно зная о том, что именно Р. находился за рулем автомашины в момент дорожно-транспортного происшествия, Г., предупрежденный об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, дал показания о том, что за рулем автомашины находился не Р.[331]331
  См.: Архив Уссурийского городского суда Приморского края.1990.Дело№ 1-178-90.


[Закрыть]

Уголовный закон прямо не связывает характер ложности показаний свидетеля или потерпевшего с наличием или отсутствием в их действиях рассматриваемого состава преступления. Вместе с тем в юридической литературе существует мнение, что искаженные факты и обстоятельства должны иметь существенное значение для разрешения дела (Т. А. Костарева). При этом некоторые авторы предлагают расшифровку фактов и обстоятельств, ложные показания о которых образуют состав преступления, предусмотренного ст. 307 УК РФ.

К ним относятся, в первую очередь, обстоятельства, составляющие предмет доказывания по делу. По гражданским и арбитражным делам – это все обстоятельства, от которых зависит решение предмета спора. По уголовным делам – это обстоятельства, характеризующие событие преступления, виновность лица в его совершении, побудительные мотивы, а также обстоятельства, как характеризующие личность виновного, так и влияющие на степень и характер ответственности, характер и размер ущерба, причины и условия, способствовавшие совершению преступления. Если же искажаются, хотя бы и сознательно, несущественные факты, то это не образует состава данного преступления (Б. В. Здравомыслов, Т. В. Кондрашова).

Так, Верховный Суд РФ, принимая решение о законности привлечения М. к уголовной ответственности за лжесвидетельство, указал, что М. был очевидцем убийства гр-м З. потерпевшего, однако в суде изменил показания и стал утверждать, что убийство совершено другим лицом. Такое изменение показаний следует считать существенным для разрешения дела[332]332
  См.: Архив Верховного Суда РФ. 1994.Дело№ 12-094-31.


[Закрыть].

Предложенная трактовка характера даваемых показаний требует некоторых уточнений. Во-первых, так должен интерпретироваться предмет преступления применительно не только к гражданскому, арбитражному, административному и уголовному, но и конституционному судопроизводству. Нельзя не согласиться с Н. В. Витруком в том, что судопроизводство в конституционном суде не может не иметь общей родовой основы с другими видами судопроизводств. В то же время это, по мнению автора, не исключает, а предполагает существование ряда особенностей конституционного судопроизводства, касающихся предмета рассмотрения, его участников, характера проведения в нем экспертизы и др.[333]333
  См.: Витрук Н. В. Конституционное правосудие. Судебное конституционное право и процесс. М., 1998.С. 202–207;248–253.


[Закрыть]

Участниками конституционного судопроизводства являются стороны и их представители, свидетели, эксперты и переводчики. В соответствии со ст. 63 и 64 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. «О Конституционном Суде Российской Федерации» эксперты и свидетели предупреждаются об ответственности за дачу заведомо ложного заключения или показаний, о чем делается отметка в протоколе судебного заседания, а затем они приводятся к присяге.

Во-вторых, вопрос о существенности или несущественности искажения фактических обстоятельств свидетелем или потерпевшим определяется судом при вынесении решения по делу. Любая ложь, заявленная в ходе расследования по делу или в ходе судебного разбирательства, формально содержит признаки состава преступления, предусмотренного ст. 307 УК. Однако в соответствии с ч. 2 ст. 14 УК сознательное искажение обстоятельств, не влияющих на принятие судом решения по делу в силу малозначительности, может быть признано не представляющим общественной опасности, а следовательно, непреступным, поскольку это не затрагивает интересов правосудия.

Спорным в уголовно-правовой теории и судебно-следственной практике продолжает оставаться вопрос о квалификации действий лица, умолчавшего в ходе допроса об известных ему обстоятельствах, имеющих существенное значение по делу. Некоторые авторы полагают, что данные действия следует расценивать как отказ от дачи показаний и квалифицировать по ст. 308 УК РФ (Т. В. Кондрашова, И. С. Власова, И. М. Тяжкова), другие – как заведомо ложные показания (Т. А. Костарева).

Решение данного вопроса зависит от того, насколько лицо, производящее расследование по делу, суд или иные участники судебного процесса, наделенные правом задавать вопросы, в ходе допроса свидетеля или потерпевшего определяют круг обстоятельств, имеющих значение для дела. Если лицо умалчивает об известных ему фактах или обстоятельствах, о которых его не спрашивают в ходе проводимого допроса, то речи об уголовной ответственности быть не может, так как на допрашиваемом не лежит обязанность определять круг значимых для дела обстоятельств. Если допрашиваемый прямо отказывается отвечать на поставленные вопросы об обстоятельствах, имеющих значение для дела, то речь может идти об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний (ст. 308 УК).

Пассивное уклонение от сообщения важных для органов расследования или суда сведений ссылкой на какие-то вымышленные обстоятельства (не видел, не помнит, не знает и т. п.) свидетельствует о том, что допрашиваемый прямо не отказывается давать показания, а сообщает заведомо для него ложную информацию. Данные действия следует расценивать как заведомо ложные показания и квалифицировать по ст. 307 УК.

Именно так Верховный Суд РФ расценил поведение З. в суде. Последняя на предварительном следствии давала изобличающие показания в отношении виновных в совершении тяжких преступлений Л. и Ш. Однако в судебном заседании она заявила, что о совершенных преступлениях указанными лицами ей ничего не известно. Верховный Суд посчитал обоснованным возбуждение в отношении З. уголовного дела за лжесвидетельство[334]334
  См.: Архив Верховного Суда РФ. 1996.Дело№ 1-096-65.


[Закрыть].

В настоящее время не вызывает каких-либо дискуссий вопрос о том, что лица, причастные к совершенному преступлению, но допрошенные в качестве свидетеля или потерпевшего и давшие в этой части заведомо ложные показания, не подлежат уголовной ответственности.

Также не подлежит уголовной ответственности за заведомо ложные показания лицо, допрошенное по уголовному делу в качестве подозреваемого или обвиняемого. Так, отменяя определение суда о возбуждении в отношении К. уголовного дела о лжесвидетельстве, Верховный Суд России указал, что К. давал заведомо ложные показания не как свидетель, а являясь подозреваемым. Поэтому нести уголовную ответственность за лжесвидетельство он не может[335]335
  См.: Судебная практика к Уголовному кодексу Российской Федерации. М., 2001. С. 1080–1081.


[Закрыть].

Заключение эксперта – это письменное сообщение о ходе и результатах проведенного исследования по вопросам, требующим специальных познаний, и о выводах по поставленным перед ним органами расследования, судом или иными участниками процесса вопросам. Ложным заключение будет в том случае, если эксперт заведомо исказил факты, дал им неправильную оценку либо не отразил факты и не дал им оценку, в результате чего сделал выводы, не соответствующие объективной действительности, не основанные на материалах конституционного, гражданского, арбитражного или уголовного дела.

В юридической литературе справедливо подчеркивалось, что в уголовно-процессуальном законодательстве России имеется правовой пробел, связанный с дачей экспертом показаний органам расследования или суду по сделанному им заключению (ст. 192, 289 УПК РСФСР). Нельзя было не согласиться с мнением о том, что допрос эксперта не может приравниваться к его заключению, поскольку он осуществляется в иной процессуальной форме[336]336
  См.: Уразгельдеев Л. Допрос эксперта в суде// Рос. юстиция. 1997.№ 6. С. 28.


[Закрыть].

В новом УПК РФ данный пробел устранен. В соответствии со ст. 205 УПК эксперт может быть допрошен для разъяснения данного им заключения. При этом в соответствии со ст. 166 УПК РФ эксперт также предупреждается об ответственности за дачу заведомо ложных показаний, и в случае дачи им ложных показаний несет ответственность по ст. 307 УК.

Высказанная еще в 1974 г. точка зрения С. Я. Улицкого о том, что свидетель, не предупрежденный об ответственности за дачу заведомо ложных показаний, не должен нести ответственность за это преступление, ибо такие показания не имеют доказательственной силы[337]337
  См.: Улицкий С. Уголовная ответственность за лжесвидетельство// Сов. юстиция.1974. № 17.С. 19.


[Закрыть], находит в настоящее время все больше сторонников.

Поскольку Конституция РФ гарантирует право каждого на пользование родным языком, на свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества (ст. 26), при осуществлении конституционного, гражданского, арбитражного, административного и уголовного судопроизводства лицо, не владеющее языком, на котором оно осуществляется, либо желающее изъясняться на родном языке, имеет право на переводчика. В связи с этим правильный перевод является важной составляющей в установлении истины по делу и вынесении обоснованного и законного решения.

Неправильный перевод состоит в том, что виновный сознательно искажает материалы дела или показания лиц, умалчивает при переводе о существенных обстоятельствах дела. В решении вопроса об ответственности за неправильный перевод важное значение имеет установление субъективной стороны преступления. Виновный должен сознательно искажать информацию при ее переводе с одного языка на другой. Если же это связано со слабыми знаниями языка или его диалекта, переводчик не может подлежать уголовной ответственности.

По конструкции анализируемый состав преступления относится к категории формальных. Преступление считается оконченным:

а) при расследовании уголовного дела – с момента подписания свидетелем или потерпевшим протокола, куда занесены ложные сведения, экспертом – ложного заключения, а переводчиком – протокола или иного документа, где им сделан неправильный перевод;

б) на стадии судебного разбирательства в ходе конституционного, гражданского, административного или уголовного судопроизводства – с момента дачи показаний суду, изложения экспертом содержания заключения, неправильного перевода показаний, заключения эксперта или иного документа переводчиком.

С субъективной стороны преступление совершается только с прямым умыслом. Виновный сознательно излагает ложь в показаниях, в заключении или при переводе. Если лицо заблуждается в достоверности данной информации, имеет недостаточную профессиональную подготовку, что повлияло на его заключение как эксперта, то вопрос об ответственности по ст. 307 УК стоять не должен.

Так, отменяя решение о возбуждении уголовного дела за лжесвидетельство в отношении С., Верховный Суд РФ указал, что по показаниям С. она на предварительном следствии не обратила внимания, все ли записано следователем в протокол допроса. При таких обстоятельствах, нашедших объективное подтверждение, показания нельзя признать заведомо ложными[338]338
  См.: Архив Верховного Суда РФ. 1995.Дело№ 49.


[Закрыть].

Мотивы заведомо ложных показаний, заключения эксперта или неправильного перевода значения для квалификации не имеют. Ими могут быть месть, корысть, иные низменные побуждения.

Субъект преступления – специальный. В законе прямо говорится о том, что им могут быть только лица, достигшие 16-летнего возраста и привлеченные по делу в установленном процессуальным законом порядке в качестве свидетеля, потерпевшего, эксперта или переводчика.

Как уже отмечалось, стороны по конституционному, гражданскому или арбитражному делу и их представители, подозреваемые (обвиняемые, подсудимые) по уголовному делу не могут быть субъектами данного преступления. Считаем реализацию предложения о возможности криминализации ответственности подозреваемых (обвиняемых, подсудимых) за дачу ими заведомо ложных показаний либо отказ от дачи показаний[339]339
  См.: Мазутин Я. Уголовная ответственность подозреваемых(обвиняемых, подсудимых) за заведомо ложные показания// Уголовное право. 2004. № 3. С. 47–49; Быканов М. Лжесвидетельство– враг правосудия// Законность. 2006.№ 5. С. 9.


[Закрыть] принципиально недопустимой. Подозреваемый (обвиняемый) в преступлении не равен с потерпевшим, так как защищается от предъявленного подозрения (обвинения), которое грозит ему нередко весьма неблагоприятными последствиями. Установление уголовной ответственности за дачу подозреваемым (обвиняемым) ложных показаний было бы столь же абсурдным, как и возложение на данное лицо ответственности за неоказание помощи жертве преступления, укрывательство следов преступления и т. п. Профессиональная слабость государственного аппарата в области борьбы с преступностью не может быть компенсирована неоправданным ужесточением уголовно-правовой репрессии.

Близкие родственники, супруг (супруга) подозреваемого (обвиняемого, подсудимого) в соответствии со ст. 51 Конституции РФ имеют право отказаться от дачи показаний против себя лично либо своих близких. Однако если указанные лица дают согласие дать такие показания, то заведомая ложь карается привлечением их к ответственности по ст. 307 УК.

Так, Верховный Суд РФ согласился с обоснованностью возбуждения уголовного дела за заведомо ложные показания (ч. 1 ст. 307 УК) в отношении гр-ки С. Она, являясь матерью обвиняемого в совершении преступления, отказалась воспользоваться правом не свидетельствовать против своего сына. Предупрежденная об ответственности за дачу заведомо ложных показаний, С. выдвинула алиби для сына, которое было опровергнуто в ходе судебного следствия[340]340
  См.: Архив Верховного Суда РФ. 1998.Дело№ 8-098-69.


[Закрыть].

Часть 2 ст. 307 УК предусматривает один квалифицирующий признак: обвинение лица в процессе ложных показаний, ложного заключения или неправильного перевода в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления.

Сделанное в юридической литературе замечание, что «в этих случаях ложность показаний, заключения, перевода направлены против обвиняемого»,[341]341
  См.: Уголовное право: Часть Общая. Часть Особенная. Вопросы и ответы. М., 2000. С. 343.


[Закрыть] представляется излишне узким. Согласно ст. 47 УПК РФ обвиняемый – это процессуальная фигура, которая появляется после того, как в отношении лица в установленном законом порядке вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемого. Связывать с этим процессуальным документом действия, предусмотренные ч. 2 ст. 307 УК, представляется нецелесообразным, необоснованно ограничивающим применение уголовного закона. В рассматриваемом составе преступления речь идет о заведомо ложных показаниях, заключении или переводе, с помощью которых виновный пытается «изобличить» лицо в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, которое им в действительности не совершалось. В этом и состоит повышенная общественная опасность данного деяния. При этом не имеет значения процессуальное положение изобличаемого.

В примечании к ст. 307 УК предусмотрен специальный вид деятельного раскаяния, являющийся основанием освобождения свидетеля, потерпевшего, эксперта или переводчика от уголовной ответственности за заведомо ложные показания, заключение или неправильный перевод. Основаниями освобождения являются: во-первых, добровольность заявления указанных лиц о ложности информации, которую они предоставили органам расследования или суду; во-вторых, своевременность данного заявления.

Добровольным заявление следует признавать в том случае, когда виновный в заведомо ложном доносе, заключении или неправильном переводе сам, под воздействием различных побудительных мотивов (страха перед наказанием, раскаяния, жалости и т. п.), сообщил органам расследования или суда о содеянном. Если же это признание является вынужденным, связано с проведением следственных действий, которые изобличили виновного во лжи, либо ложь выявлена в ходе судебного рассмотрения, то такое признание нельзя считать добровольным.

Своевременность заявления означает его подачу до момента вынесения приговора или решения суда. Уголовный закон четко определяет временной промежуток, когда возможно деятельное раскаяние, освобождающее лицо от уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, заключения или за осуществление неправильного перевода. Это весь период расследования по уголовному делу, а также период судебного рассмотрения конституционного, гражданского, арбитражного, административного или уголовного дела до удаления суда (судьи) в совещательную комнату для вынесения решения по делу.

С учетом сказанного следует признать ошибочным применение примечания ст. 307 УК Петропавловск-Камчатским городским судом при следующих обстоятельствах. В ходе судебного разбирательства при допросе в качестве свидетеля И. дал заведомо ложные показания. Данный факт был оценен судом при вынесении приговора, и материалы в отношении И. были выделены для принятия по ним решения. На основании данных материалов было возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 307 УК. Рассматривая данное уголовное дело, суд применил примечание к ст. 307 УК и освободил И. от уголовной ответственности, поскольку он как подсудимый добровольно вину признал[342]342
  См.: Архив Петропавловск-Камчатского городского суда. 1998.Дело№ 245.


[Закрыть].

Оказание содействия правосудию является гражданским долгом любого лица (гражданина России, иностранца, лица без гражданства), находящегося на территории Российской Федерации. Исключение из этого общего правила относится либо к лицам, подозреваемым или обвиняемым в совершении преступления, либо к лицам, обладающим, согласно закону, свидетельским иммунитетом, т. е. правом лица не давать показаний против себя и своих близких родственников (п. 38 ст. 5 УПК РФ).

Кроме того, не могут быть допрошены в качестве свидетеля:

1) судья, присяжный заседатель об обстоятельствах уголовного дела, которые стали им известны в связи с участием в производстве по данному уголовному делу;

2) защитник подозреваемого, обвиняемого об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с участием в производстве по уголовному делу;

3) адвокат об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи, за исключением случаев, когда ему стало известно о готовящемся преступлении;

4) священнослужитель об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди (ч. 3 ст. 56 УПК РФ).

Принуждение к даче показаний де юре не является одним из наиболее распространенных посягательств на интересы правосудия (ежегодно их регистрируется от 18 (2002 г.) до 4 (2006 г.), однако де факто многими исследователями в качестве такового признается[343]343
  См.: Преступность, криминология, криминологическая защита. С. 357; Долгова А. М. Преступность, ее организованность и криминальное общество. М., 2003.С. 265.


[Закрыть].

Данное преступное деяние затрудняет или делает невозможным выполнение одной из задач уголовного судопроизводства, которая направлена на всестороннее, полное и объективное расследование по уголовному делу. Именно поэтому основным непосредственным объектом преступления следует признать общественные отношения, обеспечивающие такой порядок получения доказательственной информации, который исключает незаконное воздействие на лиц, являющихся ее носителями. Испытывая прямое психическое или физическое воздействие, допрашиваемое лицо вынуждено давать нередко необъективные показания, что может привести к самооговору или оговору других лиц.

Кроме того, применение угроз, насилия, издевательств, а также иных незаконных методов нередко сопряжено с причинением ущерба здоровью допрашиваемого. Следовательно, дополнительным непосредственным объектом являются интересы личности, ее неприкосновенность, включающая охрану жизни, здоровья, личной свободы, чести и достоинства.

Потерпевшими от преступления выступают: подозреваемые, обвиняемые, потерпевшие (в уголовно-процессуальном смысле этого слова), свидетели, эксперты. Из перечисленных лиц, к которым может быть применено принуждение при получении показаний или даче заключения, о подозреваемом, обвиняемом и эксперте говорилось ранее.

Потерпевший – это физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации, что оформляется постановлением дознавателя, следователя, прокурора и суда (ст. 42 УПК РФ).

Свидетель – это любое лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и вызванное для дачи показаний (ст. 56 УПК РФ).

Объективная сторона преступления характеризуется принуждением к даче показаний либо принуждением к даче заключения путем применения к соответствующим лицам угроз, шантажа или иных незаконных действий (ч. 1 ст. 302 УК), насилия, издевательств или пытки (ч. 2 ст. 302 УК).

Показания – это фактические данные (сведения) об обстоятельствах, имеющих значение для расследования дела, которые зафиксированы в соответствующем процессуальном документе (протоколе).

Заключение эксперта – это его письменное сообщение о ходе и результатах проведенного исследования и о его выводах по поставленным перед ним вопросам.

Использование приведенных категорий при характеристике объективной стороны рассматриваемого преступления позволяет отграничить принуждение к даче показаний от иных противоправных действий должностных лиц правоохранительных органов, которые также направлены на получение от граждан той или иной информации.

Речь идет, во-первых, об истребовании от лиц объяснений как одной из форм проверки поступивших материалов (ст. 144 УПК РФ); во-вторых, о получении от граждан информации при проведении необходимых оперативно-розыскных мероприятий (п. 4 ст. 157 УПК РФ, ст. 5 Федерального закона от 12 августа 1995 г. «Об оперативно-розыскной деятельности»).

И в первом и во втором случаях незаконные действия, направленные на принуждение к даче «нужных» объяснений, не могут квалифицироваться по ст. 302 УК РФ, поскольку данные сведения не признаются показаниями, а лица, их получившие, не осуществляют расследование по делу. В соответствии с уголовно-процессуальным законом получение от граждан показаний возможно только после возбуждения уголовного дела. Поэтому принуждение к даче объяснений или сообщению сведений по делу следует квалифицировать как должностное преступление (ст. 286 УК).

Принуждение есть активные действия виновного, представляющие различные виды психического (угроза, шантаж) и физического (насилие, издевательства, пытки) воздействия на сознание и волю допрашиваемого. В юридической литературе преобладает точка зрения, согласно которой должностное лицо в ходе проводимого расследования по делу имеет право путем различных законных тактических приемов и средств воздействовать на сознание и волю человека с целью получения от него объективной информации[344]344
  См.: Баев О. Я.Конфликтные ситуации на предварительном следствии: основы предупреждения и разрешения. Воронеж, 1984.С. 94–96.


[Закрыть]. Поэтому не всякое психологическое воздействие на допрашиваемого свидетельствует о противоправности данных методов и, следовательно, о наличии состава преступления, предусмотренного ст. 302 УК. Проблема допустимости использования тактических приемов и средств в уголовном судопроизводстве исследуется весьма активно. Важным результатом таких исследований должно стать определение критериев отграничения правомерных способов от противоправных, являющихся, по существу, принуждением к даче показаний.

Важно подчеркнуть, что правомерное воздействие на сознание и волю человека само по себе не диктует конкретной линии поведения, а лишь опосредованно, путем влияния на психологию, формирует у него определенную позицию.

Принуждение заключается в том, что допрашиваемое лицо либо эксперт лишаются возможности свободной оценки и добровольности при даче показаний или вынесении заключения. Единственным средством, позволяющим человеку избежать или прекратить применение к нему мер принуждения, является сообщение требуемых сведений или дача «нужного» заключения.

Таким образом, граница между правомерным воздействием на личность и принуждением определяется наличием у лица свободы выбора в сообщении тех или иных сведений либо в даче заключения, осознании самостоятельности принимаемого решения.

Так, Хабаровским краевым судом был осужден по ст. 302 УК следователь К., который, подозревая несовершеннолетнего П. в причастности к совершению краж, уголовное дело о которых находилось у следователя в производстве, доставил П. в кабинет к участковым, надел наручники, пристегнул его к батарее отопления, лишив свободы передвижения, и стал требовать показаний[345]345
  См.: Архив Хабаровского краевого суда.1998.Дело№ 2-36.


[Закрыть].

Использование в диспозиции ст. 302 УК для характеристики принуждения к даче показаний или к даче заключения конкретных способов его осуществления (угроза, шантаж, насилие, издевательство, пытка) позволяет отграничивать преступное поведение при проведении расследования от рекомендованных криминалистикой тактических приемов допроса, основанных на данных науки психологии. Сложнее дело обстоит с понятием «иные незаконные действия», ибо им охватывается неопределенно широкий круг противоправных средств воздействия на человека с целью получения «нужных» показаний.

Под угрозой понимаются различные формы запугивания допрашиваемого относительно наступления для него или для его близких неблагоприятных последствий. Угроза – это психическое насилие, заключающееся в воздействии на психику лица путем сообщения ему устрашающей информации, способной подавить свободу его волеизъявления, в передаче определенных сведений, составляющих содержание показаний или заключения. При этом имеются объективные основания (активность проявления угрозы, возможность ее осуществления, личность виновного и т. д.), подтверждающие субъективное восприятие потерпевшим данной угрозы как реальной.

Шантаж – это угроза распространения сведений, которые позорят потерпевшего или его близких либо могут причинить вред правам и законным интересам потерпевшего или его близким.

В науке уголовного права фактически существуют два подхода к раскрытию понятия «шантаж». Одни полагают, что это распространение только позорящих сведений[346]346
  См.: Уголовное право Российской Федерации: В 2 т. Т. 2: Особенная часть. М., 2002. С. 373.


[Закрыть]. Другие – как позорящих, так и иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего или его близким[347]347
  См.: Ветров Н. И. Уголовное право. Особенная часть. М., 2000.С. 416.


[Закрыть].

Предпочтительнее шантаж связывать с любыми сведениями вне зависимости от их содержания, если они были важны для потерпевшего, он их желал бы сохранить в тайне и угроза их распространения, по мнению виновного, могла бы привести к тому, что потерпевший даст «нужные» показания или сделает «нужное» заключение. Шантаж в русском языке имеет двойное значение. Во-первых, это угроза разоблачения, разглашения компрометирующих сведений. Во-вторых, угроза запугивания чем-нибудь с целью создать выгодную для себя обстановку. Поскольку шантаж по сути своей является разновидностью угрозы, было внесено радикальное предложение – исключить данный признак из диспозиции ст. 302 УК, так как достаточно указания на применение к принуждаемому угрозы как родового понятия[348]348
  См.: Бунев А. Ю.,Бунева И. Ю. Особенности уголовной ответственности за принуждение к даче показаний. Красноярск, 2001.С. 39–40.


[Закрыть].

«Иные незаконные действия» охватывают широкий круг противоправных средств воздействия на человека с целью получения показаний. Дать их исчерпывающий перечень невозможно.

Уголовно-процессуальное законодательство в своих нормах подробно регламентирует порядок, форму, средства и условия получения показаний (заключения). Несомненно, допустимы только такие приемы воздействия на человека, которые или прямо предусмотрены законом, или, по крайней мере, ему не противоречат. Всякое нарушение указанных положений свидетельствует о незаконном получении показаний (заключения). Однако это не означает, что имело место именно принуждение. Таковым нарушение уголовно-процессуального закона будет в том случае, когда используемые способы воздействия ограничивают или вовсе исключают свободу волеизъявления допрашиваемого лица или эксперта. Поэтому, например, трудно согласиться с мнением криминалистов, которые полагают, что к принуждению следует относить ложное обещание прекратить уголовное дело, незаконно улучшить положение обвиняемого (подозреваемого) или предоставить не полагающиеся ему льготы, подкуп лица[349]349
  См.: Дворянсков И. В. Уголовно-правовая охрана процессуального порядка получения доказательств. Ульяновск, 2001.С. 83–84.


[Закрыть].

Принуждать – означает заставлять лицо сообщить те или иные сведения, а эксперта дать «нужное» заключение вопреки или помимо их воли. При незаконном обещании допрашиваемому лицу каких-либо выгод должностное лицо предлагает определенную сделку, оставляя данному лицу полную свободу выбора своего последующего поведения. Поэтому подобные действия не могут признаваться разновидностью принуждения к даче показаний (заключения). Их совершение следует расценивать как дисциплинарный проступок либо, при наличии необходимых признаков, как должностное преступление.

Таким образом, основным критерием, характеризующим принуждение к даче показаний или к даче заключения путем применения иных незаконных действий, является способность этих действий ограничивать или полностью лишать допрашиваемого или эксперта свободного волеизъявления (например, использование наркотических средств или алкоголя, обман и т. п.).

Состав рассматриваемого преступления – формальный. Принуждение к даче показаний либо к даче заключения считается оконченным уже в момент применения должностным лицом незаконных методов к допрашиваемому в целях получения от него информации либо к эксперту в целях побуждения его к даче «нужного» заключения. При этом для квалификации содеянного по ст. 302 УК не имеет значения, было ли получено от эксперта требуемое заключение и были ли получены от потерпевшего, свидетеля, подозреваемого или обвиняемого те или иные фактические данные, фиксировались они надлежащим образом или нет.