Текст книги "Великая Отечественная война: правда и вымысел. Выпуск 10"

Литература и источники

1. Беседина Б. Α., Буркова Т. В. Мемориальная доска как знак исторической памяти // Сохранение историко-культурного наследия – будущее Санкт-Петербурга: сб. материалов Всероссийской научно-практической конференции, 18 апреля 2013 г. СПб.: Изд-во Политехи, ун-та, 2013. С. 61–63.

2. Беседина Б. Α., Буркова Т. В., Даудов А.Х. Олимпиада школьников по истории как культурно-образовательный феномен // Международная научно-практическая конференция «Другое образование: взаимодействие общества, семьи и образовательных организаций в эпоху перемен», Москва, 10–12 декабря 2013 г. М.: Крылья, 2014. С. 68–73.

3. Вавилова Д.Α., Метелкин E.H. Использование методов активного обучения в преподавании дисциплины «Отечественная история» // Новейшие достижения в науке и образовании: отечественный и зарубежный опыт: сб. научных трудов по материалам Международной научно-практической конференции. В 2 ч. Смоленск, 2015. С. 11–12.

4. Ильин Б. В. Военная тематика в учебном курсе «Отечественная история» (опыт преподавания истории на химическом факультете СПбГУ) // 2012 год – год Истории в России: актуальные проблемы изучения и преподавания истории в высших учебных заведениях. Материалы Всероссийской научно-методической конференции. СПб., 2014. С. 84–88.

5. Наливайко Р. А. К вопросу об оценке знаний студентов в связи с переориентацией образовательного процесса на самостоятельное обучение // 2012 год – год Истории в России: актуальные проблемы изучения и преподавания истории в высших учебных заведениях. Материалы Всероссийской научно-методической конференции. СПб., 2014. С. 48–51.

6. Семенов В. В. Актуальные вопросы довузовской подготовки школьников в области исторической науки (на основе анализа материалов олимпиады школьников и подготовительных курсов) //2012 год – год Истории в России: актуальные проблемы изучения и преподавания истории в высших учебных заведениях. Материалы Всероссийской научно-методической конференции. СПб., 2014. С. 41–47.

7. Сомов В. А. Плакат как визуальный фактор мотивации труда в годы Великой Отечественной войны // Российская государственность в лицах и судьбах ее созидателей: ІХ-ХХІ вв.: материалы IV Международной научной конференции. Липецк: Изд-во ЛГПУ, 2015. С. 32–38.

А. В. Бондаревский
Наша победа в перекрестии их гибридной войны

Аннотация: В статье содержится критика фальсификаций победы СССР в Великой Отечественной войне, современной пропагандистской лжи и обвинений нашей страны в «агрессии» и «оккупации».

Ключевые слова: гибридная война, русофобия, фальсификация, право вето.

Alexsandr V. Bondarevskiy. Our Victory in WWII in crosshair of their hybrid warfare

Abstract: Article contains criticism of falsifications of a victory of the USSR in the Second World War, a modern propaganda lie and accusations of our country in «aggression» and «occupation».

Keywords: hybrid warfare, Russophobia, falsification, the right of veto.

© А.В. Бондаревский,2017

Термин «гибридная война» еще совсем недавно казался преувеличением. Но за короткий срок появился уже новый – «Третья мировая пропагандистская война». Одной из главных целей нападок западных СМИ стала наша Победа 1945 года.

После долгого забвения в западной прессе вновь появились публикации о Нюрнбергском процессе, о преступлениях нацистов. Казалось бы, надо радоваться, что будет осуждено растущее неофашистское движение в европейских странах (особенно в связи с наплывом беженцев), осуждены пересмотр истории Второй мировой войны в Балтийских странах, Польше, Украине, где началось оправдание немецкого нашествия, героизация своих нацистов типа Бандеры и Шушкевича. Однако радоваться не приходится, так как Нюрнбергский суд вспомнили лишь для того, чтобы нас обвинить, наказать, изгнать из мировой политики, в том числе лишить решающего голоса в ООН.

Но по действующему Уставу ООН нет никаких законных способов лишить Россию, как преемницу СССР, права вето в Совбезе ООН. Ведь СССР, как страна-победитель, сам вместе с союзниками создавал ООН, и эта большая пятерка закрепила в Уставе свои преимущества.

Запад пытается найти другой способ – оклеветать и ошельмовать нашу историю и Победу, представить СССР агрессором, захватчиком, виновником трагедии, обвинить в развязывании войны и массовых жертвах [1, с. 92–95].

Уже двести лет Европа обвиняет нас за то, что мы разбили Наполеона. Теперь Запад обвиняет нас уже и в том, что разбили Гитлера. Давно, по нарастающей, начались фальсификации и посягательства на нашу Победу. Сначала пытались подвергнуть сомнению наши подвиги, преуменьшить роль СССР и преувеличить при этом свою: роль ленд-лиза, действий в Африке и на Тихом океане, своей авиации, флота, второго фронта. События изображались так, будто только благодаря лучшей в мире англо-американской военной технике в руках примитивных русских солдат те смогли одолеть германскую армию. Героизм, самопожертвование, отвага, боевое мастерство советских солдат полностью игнорируются, как и полководческие навыки наших генералов [2]. Стали обыденными попытки переложить ответственность за развязывание войны с Гитлера на Сталина и Пакт Риббентропа – Молотова, хотя сами же западные дипломаты политикой умиротворения науськивали Гитлера на Восток. Недавно начались масштабные извращения истории, откровенная клевета, поношение Победы, оскорбление наших ветеранов. Тему поиска павших и почтения к выжившим в исторических исследованиях подменили подсчетом изнасилованных якобы советскими солдатами немецких фрау, подсчетом количества якобы украденных культурных ценностей, разглагольствованиями о жестокости наших партизан и солдат к немцам, полицаям, предателям, дезертирам, штрафникам [2]. А наши потери, горе и слезы их не интересуют.

Теперь Запад сделал следующий шаг – не только отрицает Победу СССР над фашистской Германией, но и обвиняет за нее. Армия-освободительница изображается как оккупант [3]. Еще в 2010 году ПАСЕ рекомендовало В. Путину не отмечать 9 мая – наш общенародный праздник. В ответ наши политические партии выступили против приглашения на парад Победы делегаций некоторых бывших стран – союзниц по ОВД, которые перешли в НАТО.

А в 2015 году, на 70-ю годовщину Победы, отказались приехать все бывшие союзники по антигитлеровской коалиции, кроме Китая. Западные политиканы сочинили и навязывают всем, нам в первую очередь, ложь, что никакой великой Победы не было, что одно зло противостояло другому, один тиран – другому, и Сталин лишь завоевал то, что ранее было завоевано Гитлером. Нет разницы, кто нападал, кто освобождал, – в любом случае плохо, и виноваты оба – и Гитлер, и Сталин. Таким образом, наша Победа трактуется как агрессия и захват, ставится нам в вину, приравнивается к фашистской оккупации. Уже озвучиваются идеи проведения над И. Сталиным и СССР нового Нюрнбергского суда, как над фашистской Германией в 1946 году, чтобы признать СССР виновным, а вместе с ним и современную Российскую Федерацию как его преемницу. После этого ее уже можно будет лишить права вето в Совете безопасности ООН, лишить решающего голоса, изгнать из большой политики. И тогда открывается дорога к мировому господству США.

Совсем недавно западная пресса кощунственно сравнила Алеппо со Сталинградом, пытаясь уподобить действия России против террористов в Сирии (Ан-Нусра по классификации самой ООН является террористической) с преступлениями гитлеровцев против мирных граждан СССР (погибло 18 миллионов человек). Но Российская Федерация действует в Сирии по просьбе легитимного правительства, в отличие от фашистских войск.

Французский президент Олланд пошел еще дальше – внес в ООН провокационную резолюцию, обвиняющую Россию в геноциде и уничтожении мирного населения Алеппо, чтобы спровоцировать наше вето на эту резолюцию и в очередной раз отвергнуть мнение России, изолировать ее. И это делает президент той страны, которая капитулировала перед Гитлером почти без сопротивления, сдала ключи от Парижа. И в состав стран-победительниц, вопреки мнению других союзников, была включена по настоянию И. Сталина.

Очередной попыткой дискредитировать Российскую Федерацию и ограничить ее полномочия на мировой арене стало предложение превысившего свои полномочия Секретариата ООН лишить Россию в Совбезе ООН права вето по сирийской проблеме. Гели бы эта попытка удалась, то тогда и по всем остальным противоречивым мировым проблемам Россию могли бы лишать решающего голоса, ссылаясь на «особый случай».

Общество было взбудоражено в связи с новыми обвинениями и протестами части либеральствующей общественности против выхода на экран фильма о панфиловцах, само существование которых ими даже отрицается, не говоря об их подвиге. В ответ на Захарьевской улице активисты сбили памятную доску Маннергейму, под чьим командованием финская армия участвовала в блокировании Ленинграда.

К сожалению, западная пропаганда находит в нашей стране свою аудиторию: наш народ оказался расколот либеральными пертурбациями, внутри самого российского общества нет единства и согласия. Социальная и ментальная пропасть отражается в разбросе мнений по любым вопросам, в том числе историческим: дискуссии идут о памятнике князю Владимиру, а вокруг памятника Ивану Грозному началась прямо-таки схватка.

Многие россияне почувствовали абсурдность и несправедливость агрессивных нападок западных (да и собственных либеральных) СМИ на нашу историю и современную политику России. Как ответ – набрали популярность георгиевские ленточки, наклейки на машинах «Спасибо деду за Победу», «На Берлин» и т. д. Общество сплотилось, и два миллиона человек вышли 9 мая 2016 года чествуя «Бессмертный полк».

Возникает вопрос: для чего бывшим союзникам нужно принижать и даже отрицать нашу общую тогда победу, девальвировать и свою роль во Второй мировой войне? Впрочем, большинству европейских стран, кроме Англии, особо похвалиться нечем – европейская элита капитулировала перед Гитлером.

Для европейских стран главным событием и главным подвигом была не Вторая мировая война, как для нас, а Первая мировая, в отличие от нас. Именно ее они назвали Великой.

Эти клеветнические выпады имеют для россиян самые негативные последствия: Запад может причислить наших ветеранов к нацистам, как это объявили русофобствующие националисты в прибалтийских странах, в Польше, на Украине. Там, с молчаливого согласия Запада, ветеранов войны третируют, запрещают носить советские награды, отмечать День Победы, демонтируют памятники советским солдатам, сносят кладбища павших, допускают кощунственные действия. Девятого мая 2016 года в Киеве и других городах Украины радикалы нападали на колонны «Бессмертного полка», избивали и разгоняли участников шествия, причем при попустительстве полиции.

Русофобия набирает силу. Используя двойную мораль, нас выставляют виновниками конфликта с Грузией в 2008 году, трагедии на Украине, срыва минских соглашений, воссоединения Крыма с Россией, нас обвиняют даже в наплыве беженцев в Европу. Сейчас осуждают за спасение Сирии.

Запад, пользуясь крахом СССР, навязал миру двойные стандарты – что можно им, нельзя другим. Если бы на «Евровидении» какой-нибудь мексиканский певец исполнил песню «1492» (год открытия Америки Колумбом), «отдайте Америку индейцам» – ему бы присудили не первую премию, а три пожизненных срока. А вот татаро-украинской певице жюри Евровидения-2016, вопреки мнению зрителей, присудило первое место за песню «1944» (депортация татар из Крыма) с лейтмотивом «отдайте Крым татарам». Но освобождение Крыма тоже было неотъемлемой частью нашей Победы.

И тогда, в годы войны, и сейчас Россия сдерживает, ограничивает Запад: тогда фашистскую агрессию, сейчас американский гегемонизм и глобализм, уверенность в свей исключительности, безупречности, всесилии, безнаказанности. В этом наше историческое призвание и всемирное предназначение.

Литература и источники

1. Бондаревский А. В., Кузнецова О. Н. Российская история в эпицентре современной «холодной войны» // Инновационные технологии научного развития: сб. статей международной научно-практической конференции (Тюмень, 15 июля 2016 г.). В 3 ч. Ч. 3. Уфа: АЭТЕРНА, 2016. 322 с.

2. Маленький человек и большая война в истории России. Середина XIX – середина XX в.: материалы международного коллоквиума. (Санкт-Петербург, 17–20 июня 2013 г.). СПб.: Нестор-история, 2014. 572 с.

3. Эрл Земке. От Сталинграда до Берлина. Операции советских войск и вермахта. 1942–1945. М.: Центрполиграф, 2009. 604 с.

Часть II
Воспоминания

E. А. Реферовская
«Я подвигов не совершала, но разве не подвиг быть ленинградцем?» (воспоминания о Великой Отечественной войне)

© Е. А. Реферовская, 2017

В течение всей Отечественной войны я была в Ленинграде. С начала 1942 года, после эвакуации университета, я находилась в технической воинской части, входившей в состав 13-й воздушной армии, дислоцированной на Ленинградском фронте. С лета 1943 года я была отозвана из воинской части в Управление Народного комиссариата Внутренних дел Ленинградской области для работы, требовавшей знания немецкого и испанского языков.

Такая, казалось бы, мирная специальность, как филология, предполагающая знание иностранных языков, оказалась очень нужной во время войны. В данном случае требовалось в первую очередь знание немецкого языка. Многие мои товарищи по университету, прежде всего германисты, могли применить свои знания. Но и не только германисты. Требовалось не представление диплома, а знание языка, умение читать и говорить на нем, понимать, когда говорят. Люди, владевшие языком, военные и невоенные, мобилизованные и вольнонаемные, были необходимы для выполнения подчас ответственных и трудных заданий.

Каждый может себе представить, какие трудности, какие опасности преодолевали те советские люди, которые засылались в тыл врага в качестве разведчиков, выдававших себя за немцев и доставлявших неоценимые сведения командованию советских армий.

Всякому понятно, что допрос пленных и перебежчиков, опять-таки с целью получения нужных для ведения военных операций сведений, лишь в редчайших случаях мог проводиться без переводчика.

Из блокированного Ленинграда велась большая агитационная работа среди немецких войск. Несколько моих университетских товарищей работали на радио. Мы распространяли листовки, оставаясь при этом на некотором расстоянии от врага. Хотя расстояние это было не слишком большим и далеко не безопасным.

Линия фронта проходила в Ленинграде вблизи Кировского завода, в районе Автово. Больница Фореля, завод пишущих машинок были в руках немцев. На севере линия фронта проходила вдоль реки Сестры. Передний край обороны Ленинграда с юга проходил через проспект Стачек, то есть почти в черте города. Такая близость вражеского окружения и длительность осады, которая продолжалась тридцать месяцев (девятьсот дней), подсказывала целесообразность агитации среди немецких войск. Воинские подразделения, державшие оборону, имели радиовещательные станции, которые перемещались на автомашинах и вели регулярные агитационные передачи для немецких солдат, забрасывали листовки. В частности, такие передачи велись в районе развилки Петергофского и Таллинского шоссе. Листовки надо было писать, надо было готовить агитационные тексты. Центром этой работы был Смольный. Там работали и некоторые наши университетские преподаватели-германисты и другие товарищи, которых мы хорошо знаем: Соломон Давыдович Кацнельсон[5]5
  Кацнельсон Соломон Давидович (1907–1986) – д-р филол. наук, профессор кафедры общего языкознания, заведующий кафедрой немецкой филологии ЛГУ (1948–1950).


[Закрыть], Лев Рафаилович Зиндер[6]6
  Зиндер Лев Рафаилович (1904–1995) – д-р филол. наук, профессор, заведующий кафедрой иностранных языков (1932–1937), математической лингвистики (1962–1964), фонетики и методики преподавания иностранных языков ЛГУ (1966–1976).


[Закрыть], Лев Львович Раков[7]7
  Раков Лев Львович (1904–1970) – советский историк, музейный работник, литератор, директор постоянной выставки «Героическая оборона Ленинграда (1944–1947), директор Публичной библиотеки в Ленинграде (1947–1950), заместитель директора Всесоюзного музея А.С.Пушкина и директор библиотеки Академии художеств (1954–1960).


[Закрыть], товарищ Эвентов (не помню его имени)[8]8
  Эвентов Исаак Станиславович (1910–1989) – русский советский писатель, критик, литературовед, д-р филол. наук, профессор факультета журналистики ЛГУ


[Закрыть] и многие другие, которых сейчас трудно назвать.

Агитационная работа проводилась по всей линии обороны, на всех фронтах и сосредоточивалась в политотделах штабов армий, в седьмом отделе, который ведал пропагандой среди войск и населения противника.

Вот что мне рассказал Исак Моисеевич Смолянский[9]9
  Смолянский Исаак Моисеевич (1905–1993) – канд. филол. наук, доцент кафедры немецкого языка ЛГУ


[Закрыть], германист, ныне доцент Ленинградского университета, с которым мы когда-то вместе учились в ЛГУ а потом много лет работали на одной кафедре. До февраля 1942 года он был командиром артиллерийского взвода на линии обороны Ленинграда от Белоострова до Сестрорецка; с февраля 1942 года – откомандирован на Волховский фронт, который шел от Ладоги до Новгорода, и назначен переводчиком седьмого отдела. В его обязанности входили допросы пленных, изучение трофейных документов и писем, слушание вражеского радио.

После освобождения Новгорода, в 1943 году, Волховской фронт объединился с Северо-Западным (где, кстати, служил Юрий Сергеевич Маслов[10]10
  Маслов Юрий Сергеевич (1914–1990) – д-р филол. наук, профессор кафедры общего языкознания, почетный доктор Софийского университета; заведующий кафедрой общего языкознания ЛГУ (1961–1985).


[Закрыть] в том же седьмом отделе). Смолянский был направлен на Карельский фронт, где кроме немецких переводчиков были еще переводчики с финского языка, выпускники Ленинградского университета.

Начальником переводческого отделения Карельского фронта был Григорий Юльевич Бергельсон[11]11
  Бергельсон Григорий Юльевич (1916–2002) – журналист, переводчик, редактор, педагог.


[Закрыть], в нем работал Александр Александрович Касаткин[12]12
  Касаткин Александр Александрович (1919–1983) – д-р филол. наук, профессор кафедры романской филологии; заведующий кафедрой романской филологии ЛГУ (1957–1962, 1964–1983).


[Закрыть] – романист, знавший немецкий язык; Игорь Михайлович Дьяконов[13]13
  Дьяконов Игорь Михайлович (1914–1999) – советский и российский востоковед, историк, лингвист, д-р ист. наук.


[Закрыть], владевший кроме немецкого и английского еще норвежским языком, на котором свободно говорил. Это было очень важно в момент вступления наших войск в Восточную Норвегию в ноябре 1944 года. Игорь Михайлович мог общаться с местным населением и вновь возникшей норвежской администрацией на их родном языке.

По окончании войны, 10 мая 1945 года, Смолянский был направлен в качестве переводчика сначала в Германию, в Дрезден, а затем в Австрию, в Вену, где работал в редакционном отделе газеты, которую Советская Армия издавала для населения. Редактором ее был полковник Лазак[14]14
  Лазак Юрий Владимирович – переводчик, журналист, редактор, военный. Политуправление ЦГВ в Австрии после Великой Отечественной войны выпускало газету «Эйтерейхише Цейтунг», редактируемую подполковником Ю. В. Лазаком.


[Закрыть], ленинградец, выпускник Первого института иностранных языков. Я знала его, он умер несколько лет назад здесь, в Ленинграде.

Работа военных переводчиков не ограничивалась собственно переводом и политической агитацией. Дело в том, что ведение войны, планирование и осуществление военных операций, как и всякая другая деятельность, сопровождается документацией. Что же представляли собой эти военные документы, попадавшие в наши руки с освобождаемых от противника территорий или с захватываемых нами территорий противника? Об этом прекрасно написала Елена Ржевская в книге «Берлин. Май 1945»[15]15
  Ржевская Е. М. Берлин, май 1945: Записки военного переводчика. М.: Советский писатель, 1970; 4-е изд. М.: Издательство ДОСААФ, 1975.


[Закрыть].

Елена Ржевская была военным переводчиком штаба Армии, прошла весь путь боев до Берлина. Она описала штурм Берлина, которого была свидетельницей, захват подземной Имперской канцелярии – последнего прибежища Гитлера и его клики, держала в своих руках подлинные акты, показания, дневники, записные книжки (например, Геббельса и Бормана), помогала в установлении истины о смерти Гитлера 30 апреля 1945 года, которая держалась немцами в секрете.

Она разбирала документацию, захваченную в Имперской канцелярии. Это были личные бумаги Гитлера, переписка руководителей Национал-социалистической партии и правительства – Бормана, Геринга, Геббельса и других, показания не успевших убежать приближенных фюрера, врачей, адъютантов, слуг и так далее. Тут же находились донесения о ходе уличных боев в Берлине, сводки с фронтов. Еще Ржевская переводила информацию, которая передавалась по радио: сообщения агентства Рейтер, передачи из Москвы, сообщения Лондона, Рима, Вашингтона. Этими источниками в ставке Гитлера пользовались, чтобы составить себе представление о том, что происходило на фронтах и в Берлине, так как непосредственная связь с войсками уже была утрачена.

Огромный исторический интерес представляет собой дневник Геббельса. Из него отчетливо видно, как постепенно фашистские главари переходили от хвастливой уверенности в победе над Советским Союзом к паническому признанию своего поражения.

На первых страницах дневника Геббельса, помеченных 15 июня 1941 года, читаем: «Поход на Россию – это будет массированное наступление самого большого масштаба. Наверное, самое большое, которое когда-либо видела история. Пример с Наполеоном не повторится. В первое же утро начнется бомбардировка из десяти тысяч орудий… Прорыв осуществится в разных местах. Русские без особых трудностей будут отброшены назад. Фюрер рассчитывает закончить эту операцию примерно в четыре месяца. Я полагаю, в меньший срок. Впереди нас ждет беспримерная победа… Я оцениваю боевую мощь русских очень низко, еще ниже, чем фюрер. Изо всех ранее имевших место операций эта операция является самой обеспеченной… В 3 часа 30 минут начнется наступление: сто шестьдесят укомплектованных дивизий. Фронт в три тысячи километров. Самый большой поход в мировой истории».

Но уже к началу июля появляются новые мотивы: «Русские сопротивляются сильнее, чем предполагалось вначале. Наши потери в людях и материальной части значительны».

Второго мая 1945 года Геббельс и его жена, отравив своих шестерых детей, покончили жизнь самоубийством. Четвертого мая в саду Имперской канцелярии, в центре Берлина, были обнаружены обгоревшие трупы Гитлера и Евы Браун.

В записной книжке Бормана 29 апреля 1945 года имеется запись: «Второй день начинается ураганный огнем. В ночь с 28 на 29 апреля иностранная пресса сообщила о предложении Гиммлера капитулировать. Венчание Адольфа Гитлера и Евы Браун. Фюрер диктует свое политическое и личное завещание. Предатели Йодль, Гиммлер, Геринг и генералы оставляют нас большевикам. Опять ураганный огонь. Наша Имперская канцелярия превращается в развалины. Мир сейчас висит на волоске».

Елена Ржевская была завалена документами, найденными в Имперской канцелярии Гитлера и требующими разборки и расшифровки. Это приказы командования и донесения с мест боев и, наконец, личные бумаги Гитлера и его приближенных. Как протекали в окружении Гитлера события последних чисел апреля 1945 года и первых чисел мая известно также из показаний немногих уцелевших свидетелей из личной охраны фюрера, в допросах которых принимала участие Ржевская в качестве переводчицы.

Я упомянула лишь несколько имен людей, который я знала лично, с которыми работала до и после войны в университете. Товарищей, знавших немецкий язык и участвовавших в войне, использовавших эти знания, – множество. Они внесли боевой вклад в Победу советского народа в Великой Отечественной войне.

Несколько слов о том, как было использовано мое знание немецкого и романских языков во время войны. Как я упоминала, летом 1943 года я была отозвана из воинской части, в которой находилась, для выполнения поручения Управления НКВД Ленинградской области. Оно состояло в разборе и описании документации немецких воинских частей и испанской Голубой дивизии, изгнанных из ранее оккупированных ими районов Ленинградской области. Все, что наши войска находили в освобожденных районах и что было написано или напечатано на бумаге на немецком и испанском языках, грузилось в мешках на грузовики и свозилось в Управление НКВД в Ленинград. Мне пришлось возглавить работу бригады, состоящей из трех человек: в помощь мне были даны два бойца, две девочки, одна из которых, ее звали Валя Горохова, немного знала немецкий язык.

То, что мы вынимали из мешков – а грузовики, нагруженные ими, появлялись каждые три-четыре дня (иногда, впрочем, реже), – мы сначала просто раскладывали по типам документов: приказы по воинским частям, распоряжения и обращения к войскам, документы комендатур и старостатов, которые в ряде случаев содержали списки лиц, сотрудничавших с немцами. Тут были письма, полученные из Германии и Испании, и письма не отправленные; немецкие газеты и газеты, издававшиеся на оккупированных территориях; издания Розенберга[16]16
  Альфред Эрнст Розенберг – немецкий государственный и политический деятель, руководитель Центрального исследовательского института по вопросам национал-социалистической идеологии и воспитания (1940–1945), рейхсминистр восточных оккупированных территорий (Reichsministerium für die besetzten Ostgebiete) (1941–1945).


[Закрыть]; наконец, планы местности и иногда планы минирования.

Некоторые документы и тексты мы описывали более или менее подробно, если находили в них важные сведения, о некоторых просто упоминали (например, книги художественной литературы). Дальнейшие решения принимались сотрудниками Управления.

Наиболее важными документами, которые мы обнаружили, были, по-моему, два плана заминированных участков в районе Красного Села, недалеко от Вороньей горы. Как только мы их нашли, немедленно была сформирована группа саперов, которым и поручили их разминирование.

Эта работа продолжалась до середины 1944 года. К этому времени в Ленинград вернулся из эвакуации университет, и я получила с помощью тогдашнего ректора[17]17
  Вознесенский Александр Алексеевич (1898–1950) – экономист, деятель науки и культуры, ректор ЛГУ (1941–1948).


[Закрыть] разрешение вернуться к работе в университете на кафедре романской филологии.

Так закончилось мое участие в Великой Отечественной войне.