Текст книги "Одиссей. Человек в истории. Святой и общество: конструирование святости в агиографии и культурной памяти"

Гуситы не представляли собой единого целого. Уже в первые годы возникли два лагеря: один, т.н. пражский, умеренный, возглавляемый магистрами Пражского университета, второй – сообщество представителей радикальных взглядов, таборитов, получивших своё название по имени горы Табор (Фавор) в Южной Чехии, где на первом этапе гуситской революции собирались его представители. Табориты были более последовательны в своём иконоборчестве, выступая достаточно жёстко против почитания изображений святых. Свои взгляды они сформулировали в декларации, названной «Двенадцать таборитских статей». В них, в частности, осуждается ношение «располагающих к гордости» роскошных одежд, а также выдвигается требование упразднить и разрушить все «еретические» (принадлежащие официальной церкви) монастыри, ненужные храмы и алтари, иконы, сохранённые-явно и тайно, драгоценные украшения и золотые и серебряные чаши, и «всё антихристово насаждение, идолопоклонство и симонические заблуждения, не исходящие от Господа нашего, Отца Небесного»456456
  Лаврентий из Бржезовой. Ук.соч. С. 112–113.


[Закрыть]. Согласно учению таборитских священников, праведным христианам не следует стремиться к учёным степеням, изучая свободные искусства, так как это приводит к суетности и ереси, нет надобности в богослужебных книгах и молитвенниках, а также в роскошных атрибутах богослужения – всё это следует уничтожить или сжечь; на богослужениях подобает выступать в простых сельских одеждах; не должно иметь никаких икон или «других изображений того, что есть на небесах и на земле, под страхом впасть в идолопоклонство, но всё подобное следует разрушать и сжигать как идолов.457457
  Там же. С. 110, 112.


[Закрыть] Руководствуясь именно этими соображениями, табориты в первые годы массового движения методично разрушали все монастыри, которые встречались на их пути. Любопытно, что, по свидетельству Лаврентия из Бржезовой, часть монахов после изгнания их из разрушенных обителей, нашли пристанище в Праге и присоединились к утраквистам458458
  Там же. С. 127.


[Закрыть].

В период своего наивысшего подъёма (1419–1421) иконоборчество оказало на народ опьяняющее воздействие. О том, насколько глубоко иконоборчество проникло в общественное сознание, свидетельствует тот факт, что термины изобразительного искусства использовались как синонимы фальши, неправильности (например, «нарисованный» означало «ненатуральный», «фальшивый»)459459
  Nechutova J. Prameny předhusitské a husitské ikonofobie // HT. R. 8. 1985. S.29–37 (особенно S.35).


[Закрыть].

В гуситских спорах того периода можно выделить две основные точки зрения на произведения искусства: теологическую и эстетическую. Критики эстетической ценности произведений искусства подчёркивали прямую связь между качеством произведения искусства и его воздействием на верующих. По их мнению, чем прекрасней было произведение, тем больше оно отвлекало верующих от молитвы во время богослужения. Поэтому «излишне» красивая статуя Девы Марии по силе воздействия на средневекового человека приравнивалась к куртизанке460460
  Idem. S. 36.


[Закрыть]. При этом, сам размах иконоборчества был серьёзно преувеличен впоследствии и следует различать понятия «программа» и «психоз». В некоторых случаях можно говорить о защите и сокрытии ценностей от возможного уничтожения, в то время как в иных, например, во время нападения на собор св. Вита в июне 1421 г. – о бесконтрольном разгуле. Чаще всего верующие стремились спасти от возможного уничтожения основной христианский символ – Распятие, так как в разгар иконоборческого фанатизма, по свидетельству Лаврентия из Бржезовой, не щадили ничего.

Споры вокруг иконоборчества между пражанами, таборитами и католиками продолжались и после 1419 года, о чём красноречиво свидетельствуют полемические поэмы того периода, например, «Спор Праги с Кутной Горой461461
  См: Husitské skladby Budyšinského rukopisu. / Vyd. a uvodní článek napsal J. Macek. Praha,1952.


[Закрыть]». Противоборствующие стороны при этом апеллировали к авторитету Ветхого и Нового Заветов, трудам Отцов Церкви. Более того, по свидетельству Энея Сильвио Пикколомини462462
  Энеа Сильвио Бартоломео Пикколомини (1405–1464) – итальянский гуманист, Папа Пий II c 19 августа 1458 г. Участник Базельского собора, на котором состоялись первые переговоры о мире между гуситами и католиками, он в качестве имперского посланника бывал в Чешском королевстве и даже по собственной инициативе посетил Табор. Среди его произведений не последнее место занимает Historia Bohemica – первый в истории труд итальянских гуманистов, посвящённый заальпийским проблемам. Прекрасное с литературной точки зрения, сочинение Пикколомини лишено фактографической точности, изобилует вымыслами и легендами и имеет явную антигуситскую направленность. Негативное отношение Пия II к утраквизму подтвердилось, когда он отказался признать компактаты, что вызвало новую волну нестабильности в Чешском королевстве.


[Закрыть], в Таборе тоже хранили статуи, образы святых, священные предметы культа, а его обитатели тайно почитали их. Видимо, сложно с уверенностью говорить о том, где в реальном социальном пространстве проходила точная граница между радикальным неприятием изображений и их традиционным восприятием.

Исследования показывают, что отношение к изображениям в Праге было значительно более терпимым, чем в Таборе. Несмотря на то, что (упомянутые выше) радикальные призывы Микулаша из Драждян и Якоубека из Стржибра прозвучали впервые в Праге, именно там иконоборчество не было ни длительным, ни разрушительным. Приведённая в начале статьи цитата из хроники Лаврентия из Бржезовой – одно из немногочисленных свидетельств стихийного народного протеста, вызванного, как признаёт сам хронист, внезапной смертью короля Вацлава и ожиданием перемен. В начале 20-х годов XV в. разрушения и разграбления в окрестностях Праги производились не только гуситами (в том числе и таборитами), но и войсками крестоносцев под руководством короля Сигизмунда, безуспешно осаждавших столицу Чешского королевства. Во второй пол. 20-х годов XV в. в Праге уже наблюдалось смягчение во взглядах на произведения искусства. Представители всех гуситских лагерей использовали изображения в полемике с оппонентами. Об этом, например, свидетельствуют визуальные циклы антитез, размещавшиеся на стенах городских домов (например, «У Чёрных коз» в Новом месте), возможно, внутри Бетлемской часовни463463
  Бетлемская (Вифлеемская) часовня в Праге была построена в 1391 г. на частные средства для проведения богослужений на чешском языке. Именно в ней читал проповеди Ян Гус и благодаря этому часовня стала символом чешской реформации.


[Закрыть] и, конечно, изображения на гуситских щитах, на которые был нанесён их символ – чаша. Кроме того, известно, что вожди радикально настроенных гуситов заказывали иллюстрированные списки Библии: в частности, в ряду сохранившихся можно назвать широко известную рукопись, принадлежавшую гетману Филиппу из Падержова464464
  Гетманы командовали таборитскими войсками; обычно одновременно выбиралось четыре гетмана. Среди наиболее известных – Ян Жижка из Троцнова и Прокоп Голый. Филипп из Падержова также был одним из гетманов в Таборе. Ему принадлежала богато иллюминированная библия, изготовленная в 30-х гг. XV в. по его заказу.


[Закрыть].

В развитии гуситского иконоборчества большую роль сыграл фактор личного влияния, который проявился в воздействии на массовое сознание и поведение ведущих гуситских идеологов, в первую очередь, Якоубека из Стржибра, а впоследствии его ученика и последователя, Яна из Рокицан465465
  Jan z Rokycan (ок. 1391–1471), гуситский богослов, после завершения гуситских войн был избран архиепископом Пражским, однако папа его избрания не подтвердил.


[Закрыть]. Последний был избран в 1427 г. главой утраквистского духовенства и приходским священником в Тынском храме, центре чешского утраквизма466466
  Утраквизм (от лат. utraque specie – под двумя видами») – причащение и хлебом, и вином. В католической традиции миряне причащались только хлебом, причащение и хлебом, и вином было привилегией духовенства. Одним из ведущих требований гуситов было равноправие в этом вопросе для всех верующих, отсюда и «чаша» на знамёнах и щитах; гуситов также называли «чашниками» или «калишниками» (по-чешски чаша – kalich).


[Закрыть], заменив на этом посту Якоубека из Стржибра. В 1435 г. Ян из Рокицан был выбран архиепископом, хотя папа этого избрания не подтвердил. Его взгляды как главы утраквистской церкви, безусловно, оказывали воздействие на развитие искусства в гуситской части чешского общества. Наиболее чётко позиция Яна из Рокицан прослеживается в его «Постилле»467467
  Postilla Jana Rokycany / Vyd. F.Šimek. Praha, 1929. S. 391.


[Закрыть], но не в форме последовательно сформулированной концепции, а в виде комментариев и умозаключений. Они сводятся к тому, что «изображение» не должно отвлекать верующего от молитвы. К 1441 г. он уже допускал почитание святых и украшение храмов. В 50-е годы XV в. Ян из Рокицан в значительно степени в своих взглядах на искусство руководствовался решением т.н. Святовацлавского синода 1418 г.468468
  Синод был созван в предреволюционный период, на нём, в частности, было уделено внимание и иконоборческим призывам Якоубека из Стржибра. В 20-й главе постановления синода был сформулирован указанный принцип. Подробный разбор этого раздела см: Bradekamp H. Kunst als Medium sozialer Konflikte. Bilderkämpfe von der Spätantike bis zur Hussitenrevolution. Frankfurt a M., 1975. S. 259–260.


[Закрыть], который постановил, что «изображения в храмах можно оставить, если их не слишком много, и если они не отвлекают роскошью своего убранства верующих от Бога»469469
  Chlibec J. K vývojí názorů Jana Rokycany na umělecké dílo // HT. R. 8. 1985. S. 39–58.


[Закрыть].

После смерти Яна из Рокицан идейным лидером утраквистов стал Вацлав Коранда Младший470470
  Václav Koranda (1424–1512), утраквистский теолог. С 1460 г. – декан Пражского университета, а в 1462 г. в качестве главного оратора отправился с чешским посольством в Рим защищать компактаты. В 1471–1489 гг. – администратор утраквистской церкви.


[Закрыть]. Современники отмечали, что он был необыкновенно эрудированным и начитанным в области теологии, а кроме того и умелым дипломатом. Взгляды Вацлава Коранды Младшего на сакральные изображения были зафиксированы в его сочинениях, из которых следует, что он во многом опирался на Якоубека из Стржибра и своего учителя Яна из Рокицан, понимая искусство как вспомогательный инструмент для лучшего восприятия духовного471471
  Chlibec J. K vývojí. S. 51.


[Закрыть].

Смена идейных лидеров гуситов и эволюция их представлений способствовали тому, что, пережив в начале революции бурный расцвет, чешское иконоборчество достаточно быстро сходит на нет. После окончания войн утраквисты начали активно восстанавливать разрушенные в период активных боевых действий храмы: не случайно Эней Сильвий, посетив Чехию в 1451 г., поразился обилию церквей в «стране еретиков» и ещё больше он удивился роскоши убранства в них.472472
  Подробнее о миссии Энея Сильвия см: Šmahel F. Enea Silvio Piccolomini a jeho Historie česká // Enea Silvio Historia Bohemica. Praha, 1998. S. XIII-LII.


[Закрыть]

Представляется важным добавить, что католики нанесли не меньший ущерб артефактам, чем гуситы. Начало этому положил в 1410 г. архиепископ Пражский Збынек из Газмбурка, приказавший сжечь все «еретические» книги. В огне сгорели не только все выявленные труды Уиклифа, но и чешских предшественников Гуса, в том числе, Матея из Янова. Представленное как торжественная церемония, сопровождаемое пением и колокольным звоном, данное действо было, в сущности, предтечей вспыхнувшего всего семь лет спустя массового иконоборческого движения.

Для подавления «мятежа» – а именно так младший брат и наследник умершего короля Вацлава IV, Сигизмунд Венгерский трактовал происходившие в Чехии события, было организовано несколько крестовых походов. Крестоносцы на территории Чешского королевства действовали не менее сурово, чем гуситы: в 1426 г. они разрушили Тепельский монастырь только за то, что монахи, спасая себя, откупились от гуситов и заключили с ними мир.473473
  Nеjedlэ Zd. Op.cit. S.36


[Закрыть] Самым рьяным «католиком-иконоборцем» был король Сигизмунд, который полностью ограбил костёл св. Вита, Пражский Град и сокровищницу в Карлштейне. Он разрушал иконы и скульптуры, чтобы извлечь оттуда драгоценные камни и металлы, а значительное количество церковной утвари отправил в переплавку, чтобы получить возможность заплатить наёмникам. Этим актом Сигизмунд не прибавил себе популярности среди чехов. Все хронисты дружно отмечают этот факт, а Лаврентий из Бржезовой при этом вопрошает: «и скажите, чьё прегрешение больше, тех кто разбил деревянные иконы или тех, кто уничтожил серебряные сосуды?»474474
  Лаврентий из Бржезовой. Ук. соч. С. 102


[Закрыть] Другой автор также отмечает, что Сигизмунд «… надругался над мощами святых, обобрал все драгоценности, церковную утварь…, все это раздал врагам»475475
  Veršovaná žaloba koruny české // Husitské skladby Budyšínského rukopisu / Vyd. J. Macek. Praha, 1952. S. 49


[Закрыть].

В качестве заключения целесообразно вспомнить стихотворную поэму Спор Праги с Кутной Горой, в которой особенно отчетливо проявляются противоречия в отношении гуситов и их противников к сакральным изображениям476476
  Hadani Prahy s Kutnou Horou // Husitske skladby. S. 96.


[Закрыть]. Поэма была написана в один из критических для гуситов периодов, в 1420 г., когда пражане осаждали Вышеград, где оставался гарнизон верных Сигизмунду людей, а сам король собрал свои силы возле Кутной Горы477477
  Kutná Hora – город, расположенный в Центральной Чехии, в 60 км. к востоку от Праги. В гуситский период сохраняла верность королю Сигизмунду.


[Закрыть]. Автор поэмы был, без сомнения, гуситом, он представляет Прагу в образе красивой молодой женщины с ясными глазами и мудрыми речами. В противоположность ей, Кутна Гора рисуется горбатой старухой, шепелявой и хитрой. Они ведут свой спор в присутствии самого Христа, который и должен их рассудить. Прага сетует, что столько трудов и забот положила, чтобы (себе на погибель) добиться процветания Кутной Горы, а та изворачивается, оправдываясь, что все, что она делает, совершается по приказу святой римской церкви, Констанцкого собора, папы и «законного» императора. Она обвиняет Прагу в уничтожении изображений в храмах. Кутна Гора, защищая иконы, говорит, что «Святой Лука для памяти нарисовал Христа и Мать Его», да и «человек по образу и подобию своему создан Богом», что «Бог велел сделать двух золотых ангелов и переправить их в Ковчег», что Соломон, известный своей мудростью, «отлил два образа для храма», да и «Святой Павел … велел чтить Образ Небесный, как почитали Образ Земной».478478
  Hadani Prahy s Kutnou Horou // Husitske skladby. Praha, 1952. S. 96–97.


[Закрыть]

Прага же на эти аргументы приводит заповедь Моисея и, переходя в наступление, спрашивает, как же мог Сигизмунд, верный католик, долг которого охранять храмы, «разрушить множество икон, сделанных из золота», «переплавить церковную утварь в деньги и послать их папе, который это золото с радостью принял»479479
  Idem. S. 98.


[Закрыть].

Не найдя убедительных доводов, Кутна Гора переходит к следующему пункту, обвиняя противницу в разрушении храмов и монастырей, поставленных в честь Бога. Ведь «Бог сам велел создать дом, где бы люди молились. Ты же, Прага, разрушаешь также органы, алтари и часовни. А Бог их создал, чтобы можно было его имя в песнях прославить»480480
  Idem. S. 105.


[Закрыть]. Прага в ответ заявляет, что главное иметь веру в сердце, а не создавать видимость: в монастырях славят Бога только уста, а не сердца монахов, более того, «устав монашеский требует суровых условий жизни, а не роскоши»481481
  Idem. S. 107.


[Закрыть].

В приведённых выше отрывках ясно видна позиция гуситов и их оппонентов. Иконоборчество нанесло значительный ущерб искусству: в порыве религиозного энтузиазма и жажды военной добычи уничтожались ценнейшие памятники прошлого, ставилось препятствие на пути развития изобразительной культуры. Однако гуситы не были последовательными «иконоборцами», выступая противниками только визуализации святых. В частности, они ничего не имели против изображений нерелигиозного характера. С 1420 г. на монетах вновь стали чеканить фигуры зверей. Например, на гроше красовался образ льва – символ чешской монеты. На хоругвях и печатях можно было размещать изображения льва, орла, барана, гуся, короны, чаши, а также святых (св. Иоанна на чешском или св. Ладислава на венгерском дукате), однако необходимо было чётко обозначить, что это изображение не является иконой, сакральным образом482482
  Nĕjedlý Zd. Op.cit. S. 39.


[Закрыть].

В заключение следует отметить, что, хотя гуситы боролись против традиционных форм почитания святых, последствием этого движения стало, парадоксальным образом, увеличение числа святых в Чехии. Начиная с 1415 года Яна Гуса воспринимали в Чехии как мученика и святого483483
  В дальнейшем к Гусу прибавились Иероним Пражский и даже Ян Жижка, о чем свидетельствует хроника Мартина Кутена из Шпринсберга. Martin Kuthen ze Šprinsberka. Kronika o založení země české a prvních obyvatelích jejich, Staré Město pražské / Pavel Severin z Kapí Hory. 1539, fol.M4b, N1a, N1b.


[Закрыть]. Первые упоминания об этом встречаются в «Донесении» Петра из Младонёвиц, составленном вскоре после гибели магистра. Именно часть этого «Донесения» читалась в день памяти Гуса в храмах. Кроме того, имеются свидетельства о том, что читались и отдельные «Послания» Гуса из Констанца.484484
  Šmahel Fr. Jan Hus. Praha, 2013. S.223.


[Закрыть]

Почитание Гуса отразилось и в изобразительном искусстве. Достоверных «портретов» Гуса не сохранилось. Однако сразу после его смерти стали слагать песни в честь Гуса, о чём свидетельствует булла папы Мартина V от 1418 г., запрещающая эти практики.485485
  Ibid. S. 223.


[Закрыть] Самые старые из дошедших до наших дней изображения относятся к 1434 г. и созданы для т.н. Мартиницкой библии. Они уже не претендовали на портретное сходство. Серия изображений заключительного периода суда над Гусом сохранились и в иллюстрированной Хронике Констанцкого собора Ульриха из Рихентала (60–70 гг. XV века). Они имеют безусловную художественную ценность, равно как и все дальнейшие изображения Гуса на алтарных досках, гравюрах, медальонах486486
  Одной из наиболее известных алтарных досок считается доска из Влинёвиц; на ней изображён Гус, прислуживающий на мессе святому Войтеху c позолоченной чашей в руках. Смысл данного изображения объясняется в «Чешской хронике» Богуслава Билейовского, согласно которому Гус стал продолжателем дела Войтеха, принявшего у Кирилла и Мефодия обряд Евхаристии хлебом и вином. См.: Čornej P. Jan Hus. S. 20.


[Закрыть]. Начиная с конца XV века. на изображениях на голове Гуса появляется нимб, как и у других святых, рядом с которыми их изображали. Однако чаще на голове Гуса изображался еретический колпак. В XVI в., с началом Реформации, появляются изображения Гуса без тонзуры и бороды, как, например, в Литормержицком градуале, созданном около 1517 г.487487
  Royt J. Ikonografie mistra Jana Husa v 15. – až 18. století. // Jan Hus na přelomu tisíciletí. Husitský Tábor. Supplementum 1. Tabor, 2001. S.405–451, 410– 411.


[Закрыть] К концу XV века культ Гуса окончательно оформился. В 1524 г. день почитания Гуса (6 июля) появился в печатном утраквистском календаре и присутствовал там до 1622 г., хотя в том же году был запрещён Габсбургами более, чем на 100 лет, но не был забыт488488
  Čornej P. Jan Hus v proměnách šesti století // Studia Theologica. D.17. N.4, 2015. S.22.


[Закрыть].

Король Эрик Святой: описания в житии и в хрониках XV–XVI вв

А.Д. Щеглов

Король Эрик Святой – один из самых знаменитых людей средневековой Швеции. Он – один из символов этой страны; его изображением украшен герб Стокгольма; в каждом шведском городе есть площадь или улица, носящая его имя, а в Средние века он считался небесным покровителем Швеции. Однако достоверных сведений об этом короле почти нет; известно лишь, что он правил около середины XII века. Во всяком случае, он часто упоминается в более поздних памятниках – дипломах, хрониках, законах, проповедях. Историки Нового времени уделяли немало внимания вопросу о достоверности главного источника по истории Святого Эрика – жития. Итог исследований и дискуссий таков: житие малодостоверно и отражает стереотипные представления о благочестивом государе, распространенные в средневековой Европе489489
  Обзоры дискуссий относительно достоверности жития и споров об Эрике Святом как исторической личности см.: Hoffman E. Die heiligen Könige bei den Angelsachsen und den skandinavischen Völkern. Neumünster, 1975. S. 198–204; Sands T.R. The cult of St. Erik, king and martyr // Sanctity in the North: Saints, lives, and cults in medieval Scandinavia. Toronto, 2007. P. 202–218; Bolin S. Erik den helige // Svenskt biografiskt lexikon. Stockholm, 1953. Bd. XIV. S. 248–257.


[Закрыть].

Однако, как известно, историки последних десятилетий уделяют внимание не только объективным фактам, но и субъективным представлениям о тех или иных персонажах и событиях. В этой связи интересно проследить, как изменялся образ Святого Эрика. Несколько лет назад в Швеции появились исследования описания Эрика Святого в исторических сочинениях XVI–XVIII веков490490
  См.: Ågren H. Erik den helige – landsfader eller beläte? En rikspatrons öde i svensk historieskrivning från reformationen till och med upplysningen. Lund, 2012; Bylund M. En väg till upplysning: Erik den helige i svensk historieskrivning på latin från sent 1600-tal och tidigt 1700-tal // Ågren H. (red.) Goda exempel: Värderingar och världsbild i tidigmodern svensk sakprosa och tillfällesdikt. Uppsala, 2010. S. 134– 147.


[Закрыть]. В данной статье ставится более частная, но по-своему интересная и актуальная задача: проследить – более подробно, чем это сделали шведские ученые – какие изменения претерпело описание Святого Эрика на стыке Средневековья и Нового времени – в XV–XVI веках.

В этом отношении особый интерес представляют три письменных памятника. Первый из них – Житие Эрика – отражает средневековые идеи относительно морального облика короля и его обязанностей перед подданными. Второй источник – «Хроника Готского королевства» богослова и хрониста Эрикуса Олаи – ценный памятник идеологии и политической мысли позднего Средневековья. Третий источник – созданная около середины XVI века «Шведская хроника» реформатора, богослова и историка Олауса Петри. Образ святого Эрика в указанных источниках имеет как общие черты, так и различия. Оба этих момента – и преемственность в описаниях Святого Эрика, и различия во взглядах на него – представляют интерес для исследователя.

Житие Эрика сохранилось в рукописных текстах на трех языках – латинском, среднешведском и средненижненемецком491491
  В данной статье использованы следующие публикации латинских и средне-шведских текстов жития: Scriptores rerum svecicarum (далее – SRS). Uppsala, 1828. Bd. II. S. 272–320; Aili H. et al. Röster från svensk medeltid. Stockholm, 1991. S. 92–103; Erik den helige: Historia, kult, reliker. S. X–XX.


[Закрыть]. Древнейшим является так называемое Стандартное житие, созданное на латинском языке – по мнению ряда исследователей, в конце XIII века.

Эрик в житии – праведник, подвижник, борец за веру. В жилах Эрика, говорится в тексте, текла кровь королей и знатнейших людей Швеции. Знатные люди и весь народ Швеции возлюбили его за добродетель и праведность, и когда королевский престол оказался незанятым, единодушно возвели на трон492492
  SRS II. S. 272.


[Закрыть]. Король чтил Троицу, и разделил жизнь на три части: пекся о Церкви, заботился о подданных, боролся с врагами христианской веры. Житие повествует, что народ возлюбил Эрика за его деяния и предложил, чтобы он использовал для собственных нужд треть судебных штрафов, которая по обычаю причиталась казне. Однако король, заботясь о благополучии подданных, великодушно отверг предложение. Далее говорится о подвижничестве Святого Эрика: он усердно молился, бодрствовал, постился, носил власяницу; усмиряя желания, купался в холодной воде493493
  Ibid. S. 272–275, 318.


[Закрыть].

В конце концов, наведя порядок в королевстве, он повел войско в поход на язычников-финнов и одержал победу. Король Эрик обратил финнов в христианство, оставил в Финляндии епископа Хенрика (который впоследствии принял мученический венец) и возвратился в Швецию с победой494494
  Ibid. S. 274–275, 318–320.


[Закрыть].

На десятый год правления, говорится в житии, Эрик принял мученическую смерть. Датский принц Магнус стал притязать на шведский престол. Он нашел сообщников среди шведской знати и устремился в Эстра Арос (Новую Уппсалу), где король Эрик слушал мессу в праздник Вознесения. Враги окружили короля, тот вступил в неравный бой и был убит. Вскоре свершились первые чудеса: на месте гибели короля стал бить источник, а слепая женщина прозрела, смочив глаза кровью праведника495495
  Ibid. S. 274–277, 320.


[Закрыть].

Таков образ короля Эрика в житии – образ короля-подвижника, крестоносца, мученика, аристократа и народного любимца. Этот образ оказался не единственным. Примерно в середине XV века в Швеции была создана так называемая Прозаическая хроника, в которой содержится рассказ об истории Швеции с древнейших времен до позднего средневековья. Об Эрике Святом Прозаическая хроника сообщает вкратце; сказано, что отец Эрика был зажиточным бондом, и что Эрик пришел к власти в то время, когда в Швеции уже имелся король, избранный жителями области Эстеръётланд496496
  SRS I. S. 246.


[Закрыть]. Своеобразным ответом на это сообщение стало описание Эрика Святого в хронике Эрикуса Олаи497497
  Хроника Эрикуса Олаи цитируется по изданию: Ericus Olai Chronica regni gothorum. Textkritische Ausgabe von Ella Heuman und Jan Öberg. Stockholm, 1993. Bd. I.


[Закрыть].

Эволюция описания и восприятия того или иного персонажа – вопрос, интересный уже сам по себе. В данном случае исследование описания Святого Эрика еще и дает возможность вести продуктивную историко-источниковедческую полемику.

В шведской историографии существует устоявшееся представление о том, что рассказ Эрикуса Олаи об Эрике Святом – компиляция из жития Эрика. Правда, современный исследователь Б. Челлен указывает, что компилятивность в данном случае не исключает известной самостоятельности при использовании заимствованных сведений. По Челлену, Эрикус Олаи излагает сведения, почерпнутые из жития, таким образом, чтобы проиллюстрировать любимую идею: необходимость сотрудничества Церкви и светской власти498498
  См.: Tjällén B. Ericus Olai som historiker: Replik till Andrej Scheglov // Historisk tidskrift. Stockholm, 2016. Bd. 136. S. 679–689.


[Закрыть]. Однако, на мой взгляд, важно подчеркнуть, что повествованию Эрикуса Олаи присуща значительно большая самостоятельность, чем та, которую допускает Челлен. Это повествование – не компиляция из жития, а самостоятельный развернутый комментарий к нему.

Эрикус Олаи начинает свой рассказ цитатой из жития: приводит данные о происхождении и обстоятельствах избрания Эрика королем. Далее следует самостоятельный рассказ. Эрикус Олаи пишет, что при избрании короля (1150 год)499499
  Согласно шведской нарративной традиции, восходящей к Житию Святого Эрика.


[Закрыть] совпали важные обстоятельства: трудные времена, необходимость избрать короля, наличие достойного претендента и единодушие избирателей.

Во всем этом, считает Эрикус Олаи, присутствовал сокровенный смысл. Хронист указывает: молодым (iuniores) этот смысл может быть трудно уразуметь; поэтому следует привести объяснение. Так, трудные времена, по Эрикусу Олаи, заключают в себе следующий смысл: именно в такие времена Бог посылает праведного короля. Сокровенный смысл Эрикус Олаи видит и в том, что король Эрик был избран в юбилейном 1150 году, поскольку 1000, 100 и 10 – самые совершенные числа, а 50 в свою очередь тоже счастливое число: пятидесятый год – год прощения, возрождения и избавления от грехов. В этот год, подчеркивает хронист, в Швецию прибыл из Британии епископ Хенрик; король Эрик и епископ Хенрик стали для народа Швеции словно бы двумя светочами: они просвещали народ и укрепляли его в христианской вере500500
  Ericus Olai Chronica. S. 67.


[Закрыть].

Далее Эрикус Олаи переходит к спорному вопросу о правах Эрика на престол. Он пишет, что даже если у Эрика Святого de facto имелся соперник – Карл Сверкерссон, все равно этот соперник не был провозглашен на камне Мура – древнем месте избрания шведских королей501501
  Ibid. S. 67–68.


[Закрыть].

Рассуждая о праве Эрика на престол, Эрикус Олаи затрагивает и вопрос о его происхождении. Он убежден, что Эрик Святой – аристократ, потому что так учит Церковь, а Церковь не может ошибаться в вопросах, связанных с христианской верой. Однако, указывает хронист, допустим, что отец Эрика был крестьянином; тем большая ему честь, что он достиг высот благодаря личным заслугам. Да и разумно ли оценивать людей, исходя из их происхождения? Все мы происходим от единого отца. В Библии имеются примеры, когда у патриархов рождались дети от наложниц, однако эти дети ставились наравне с законнорожденными502502
  Ericus Olai Chronica. S. 68–69.


[Закрыть].

Самостоятельности содержания рассказа Эрикуса Олаи соответствует и самостоятельность в отношении стиля. Эрикус Олаи использует многочисленные фигуры речи: хиазм (prerogatiuam extollunt et mirificant dignitatem), casum commutatio – употребление одного слова в разных падежах (tali anno gratie talis rex), многосоюзие (nam mille et centum et decem), параллелизмы, повторы, внутренние рифмы (например, illustraretur, dirigeretur, doceretur)503503
  Ibid. S. 67–69.


[Закрыть]. Рассуждение об обстоятельствах избрания короля содержит афоризм: Эрик был «избран скорее Богом, чем людьми» (a Deo pocius quam ab homine sit electus)504504
  Ibid. S. 67.


[Закрыть]. Этот афоризм заключает в себе двусмысленное изречение со скрытой идеей – innuendo. Фразу можно интерпретировать двояко: 1) избрание Эрика совершилось по воле Бога; 2) Эрик был избран единодушно; по средневековым представлениям это означало, что волю избирателей направлял Святой Дух. Тропом является сравнение короля и епископа с двумя светочами505505
  Относительно указанной метафоры см. Lönnroth E. Ericus Olai som politiker // Lönnroth E. Från svensk medeltid. Stockholm, 1959. S. 130. Ср.: Weber W. Das Sonne-Mond-Gleichnis in der mittelalterlichen Auseinandersetzung zwischen Sacerdotium und Regnum // Rechtsgeschichte als Kulturgeschichte. Aalen, 1976.


[Закрыть]. Игру слов содержит употребленная хронистом тавтология velud acephalum sine capite: термин acephalus и словосочетание sine capite означали и «без начальника», и «без головы».

Отдельного внимания заслуживает вопрос об употреблении Эрикусом Олаи термина iuniores – «молодежь». По мнению шведских историков У. Ферма и Б. Челлена, под iuniores в данном случае понимаются менее именитые – «младшие» члены Уппсальского соборного капитула. По Ферму и Челлену, термин таким образом указывает, что Эрикус Олаи писал свою хронику для просвещения собратьев506506
  Ferm O. När och för vem skrev Ericus Olai sin Chronica regni Gothorum? // Lychnos. Stockholm, 1953. S. 151–167; Tjällén B. Church and nation. P. 24–30.


[Закрыть].

В свою очередь, я хотел бы обратить внимание на другой аспект данного высказывания Эрикуса Олаи, не отмеченный шведскими исследователями. Рассуждения Эрикуса Олаи о так называемых iuniores несомненно употреблены в характерном для средневековой ученой мысли идейном контексте, содержат распространенный в средневековых сочинениях мотив передачи знания от поколения к поколению. По средневековым представлениям, образованные люди, интеллектуалы, «чем моложе, тем зорче» (quanto iuniores, tanto perspicaciores), и притом являются «карликами на плечах гигантов». Молодежь проникает дальше и глубже, чем люди старшего поколения, но для этого нужно передать ей те знания, которые уже накоплены507507
  Как известно, относительно этих идей и их осмысления в Средние века существует обширная научная литература. Многие исследования на указанную тему связаны с изучением наследия грамматика Присциана (автора указанного афоризма) и пролога к стихотворным произведениям – «лэ» средневековой поэтессы Марии Французской, которая в свою очередь ссылалась на Присциана. См. например: Долгорукова Н.М. Сафо Средневековья. Мария Французская: Круг чтения и литературные принципы автора XII века. М., 2016. С. 7–29; Warnke K. (Ed.) Die Lais der Marie de France. Halle, 1900; Meissner R. Die Strengleiker: Ein Beitrag zur Geschichte der altnordischen Prosalitteratur. Halle, 1902. S. 278 und volg.; Donovan M.J. Priscian and the obscurity of the ancients // Speculum: A journal of medieval studies. Chicago,1926. Vol. 36. P. 75–80; Hunt T. Glossing Marie de France // Romanische Forschungen. Bonn, 1974.Vol. 86. P. 396–418; Spitzer L. The Prologue to the “Lais” of Marie de France and medieval poetics // Modern philology. Chicago, 1943. Vol. 41. P. 96–102; Zanoni M.-L. “Ceo Testimonie Prescïen”: Priscian and the Prologue to the Lais of Marie de France // Traditio. N.– Y., 1980. Vol. 36. P. 407–415; Whalen L.E. (ed.) A companion to Marie de France. Leiden, 2011. P. 1–16; Lacroix D. W. Le Prologue de Lais de Marie de France au travers de sa traduction norvegienne // Chemins ouverts: Mélanges offerts à Claude Sicard. Toulouse, 1998. P. 25–34; Grondeux A. Entre Priscien et Scaliger: Quand les grammairiens médiévaux parlent de leurs prédécesseurs // Histoire Épistémologie Langage. P., 2011. Vol. 33. P. 53–57.


[Закрыть]. Этой цели, в частности, служит рассказ о Святом Эрике в хронике Эрикуса Олаи.

Итак, вопреки мнению шведских историков, рассказ Эрикуса Олаи об Эрике Святом – не компиляция из жития, а самостоятельное повествование, в котором сведения из жития служат темой для рассуждений автора.

В свою очередь, преемник Эрикуса Олаи – реформатор и историк Олаус Петри был знаком и с житием Святого Эрика, и с рассказом об этом святом в хронике Эрикуса Олаи. Однако он не стал воспроизводить дословно эти сообщения, а поведал об Эрике своими словами, выразил собственные взгляды. Он упомянул о борьбе за престол между Эриком и его соперником и между потомками обоих королей:

«Говорят, когда король Сверкер умер, эстъёты избрали королем его сына Карла. Но у них ничего не вышло: народ Упланда избрал королем человека по имени Эрик Йедвардссон, которого ныне называют Святым Эриком; из-за этого возникла смертельная ненависть и начался великий раздор между Эстеръётландом и Упландом. Упландцы неизменно поддерживали род Святого Эрика, а эстъёты – род Сверкера, а эти два рода враждовали друг с другом, к ущербу и разорению всего королевства»508508
  Олаус Петри Шведская хроника / Пер., послесловие, комм. А.Д. Щеглова. М., 2012. С. 46. Ср.: Olaus Petri. Samlade skrifter. Uppsala, 2017. Bd. IV (далее – OPSS IV). S. 54–55.


[Закрыть].

Олаус, как можно убедиться, не принимает сторону упландцев, а сохраняет нейтральность, следуя принципу объективности, необходимость которой он подчеркивает в своей хронике. Эрик Святой предстает перед читателями хроники в новом свете: его избрание привело к междоусобной распре, которая длилась много лет. Олаус, тем не менее, с уважением относится к благочестию Святого Эрика, но главной его добродетелью считает не аскезу, а заботу о подданных:

«Об этом короле Эрике много написано – как благородно и достойно он вел себя, будучи королем… В житии много говорится о достойных деяниях короля Эрика; в частности, там сказано, что он старался не отягощать подданных, а напротив, насколько можно, облегчать их бремя. Он оставил подданным то, что по праву мог с них взыскать: ему, мол, хватит и доходов с собственных владений»509509
  Олаус Петри Шведская хроника. С. 46–47. Ср.: OPSS IV. S. 55–56.


[Закрыть].

Олаус упоминает и характерное средневековое выражение-клише: «законы святого Эрика» и справедливо констатирует, что точный смысл этого выражения неясен: «Невозможно с достоверностью определить, какие из законов, которыми мы ныне пользуемся, были установлены этим королем. Так или иначе, король Биргер в своей книге законов упоминает о законах святого короля Эрика; и вообще часто употребляется выражение «Законы короля Эрика Святого»510510
  Олаус Петри Шведская хроника. С. 47. Ср.: OPSS IV. S. 56. См. также: Ågren H. Erik den helige. S. 115–116, 119–120.


[Закрыть].

Олаус Петри касался и вопроса о происхождении Святого Эрика. По его мнению, этот вопрос не имеет значения. Как многие авторы эпохи Ренессанса, Олаус убежден, что благородным человека делает только добродетель: «не столь важно, из какого он рода… Тот благороден, кто признан благородным за то, что жил добродетельно»511511
  Олаус Петри Шведская хроника. С. 46.


[Закрыть].

Указанные рассуждения Олауса Петри интересны и в контексте источниковедческой дискуссии о «Шведской хронике». Как известно, Олаус Петри, работая над своей хроникой, многое заимствовал у Эрикуса Олаи. Однако в данном эпизоде (как и в ряде других эпизодов «Шведской хроники») его повествование в значительной степени самостоятельно. Констатируя этот факт, шведский истории Г. Вестин утверждает, что Олаус в данном случае вообще отказался использовать хронику Эрикуса Олаи и вместо этого обратился к первоисточнику – житию512512
  Westin G.T. Historieskrivaren Olaus Petri: Svenska krönikans källor och krönikeförfattarens metod. Lund, 1946. S. 194–196.


[Закрыть].

Тем не менее, рассуждения Олауса Петри о том, что для короля Эрика отнюдь не позор, если он был крестьянским сыном, вероятно, были вдохновлены соответствующими рассуждениями Эрикуса Олаи513513
  Ср.: Ericus Olai Chronica. S. 68.


[Закрыть]. Правда, автор «Хроники Готского королевства» приводит такие мысли лишь условно – возражая на логическое допущение, а соответствующие рассуждения Олауса Петри свободны от таких условностей. Но так или иначе, Вестин все же не совсем прав: Олаус Петри и в данном случае испытал определенное влияние Эрикуса Олаи.

Итак, Олаус Петри – реформатор, последователь Лютера (и, соответственно, противник почитания святых как заступников перед Богом) отнюдь не отвергает Святого Эрика как пример, образец праведности. Как отмечает современный медиевист Хенрик Огрен, схожим образом обстоит дело в ряде других исторических сочинений эпохи Реформации: несмотря на приверженность многих историков лютеранским идеям, они в целом с уважением относились к Святому Эрику как образцу христианской добродетели. Огрен признает, что указанный вывод явился для него неожиданным: можно было предположить, что Реформация, внеся революционные изменения в представления о христианском благочестии, кардинально изменила и отношение к Эрику Святому – однако этого не произошло.

Как я уже показывал ранее514514
  Scheglov A. [Recension:] Henrik Ågren, Erik den helige – landsfader eller beläte? En rikspatrons öde i svensk historieskrivning från reformationen till och med upplysningen // Kyrkohistorisk Årsskrift. Uppsala, 2013. Årg. 113. S. 205–208.


[Закрыть], результаты Огрена в действительности закономерны. Реформаторы, в том числе один из их лидеров, Филипп Меланхтон, утверждали, что не вводят новое вероучение, а возрождают и очищают от злоупотреблений древнюю христианскую веру. Это мнение Меланхтона и других протестантских теологов нашло отражение в важнейшем программном произведении протестантизма – Аугсбургском исповедании. Также и шведские реформаторы – богослов-реформатор Олаус Петри и король-реформатор Густав Васа – утверждали, что пропагандируют и вводят не что иное как древнюю веру, которую возвестили первые миссионеры – Ансгарий и Сигфрид. Поэтому неудивительно, что в эпоху Реформации король Эрик Святой сохранил для шведов свое значение как образец добродетельного и мудрого государя.

* * *

В приложении приводится выполненный автором перевод Жития святого Эрика. Он осуществлен по латинскому тексту пространной (т.н. «стандартной») редакции жития в издании Х. Айли. Для сверки использована публикация того же памятника, выполненная Т. Шмид, а также новошведские переводы, выполненные указанными издателями. Использованы также публикации среднешведских версий жития, приведенные в издании Scriptores rerum svecicarum.