Текст книги "Одиссей. Человек в истории. Святой и общество: конструирование святости в агиографии и культурной памяти"

Совершенно очевидно, что символическая роль Ираклия в эпоху крестовых походов существенно возросла. Ведь по существу он был первым «крестоносцем», который вел войну за христианскую веру: он освободил из рук неверных Иерусалим и отвоевал главную христианскую святыню. К тому же Ираклий, стремясь вернуть Честной Крест, отказался от роли победоносного государя и предпочел стать imitator Christi – так и каждый крестоносец подражал Христу, нашивая на одежду крест как символ крестоносного обета и тем самым отвечая на призыв Спасителя: «если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мф 16,24). Парадокс однако заключается в том, что пространных рассказов о византийском императоре, подобных тем, какие мы встречаем как у продолжателей псевдо-Фредегара, так и в целом в нарративных и литургических памятниках этого времени, мы не найдем в хрониках и других исторических сочинениях крестовых походов. Возможно, это связано с тем, что предания об Ираклии стали своего рода общим местом и ассоциировались даже не столько с этим историческим персонажем, сколько вообще с циклом легенд о Честном Кресте145145
  На эту тему см. : Baert B. A Heritage of Holy Wood. The Legend of the Cross in Text and Image. Boston; Leiden, 2004.


[Закрыть]. О важности символической фигуры Ираклия, популярности императора мы скорее можем судить по косвенным ссылкам. Например, известно, что после взятия Иерусалима 15 июля 1099 г. крестоносцами – знакового события крестоносной эпопеи – Готфрид Бульонский, сняв с себя рыцарские доспехи и надев власяницу, босиком вышел из города и, исполненный глубочайшего смирения, прошествовав вдоль внешней ограды города, возвратился в Иерусалим через Золотые ворота что напротив Масличной горы146146
  Albertus Aquensis Historia Herosolymitana / Ed. S.B. Edgington, Oxford, 2007. P. 436.


[Закрыть] – тем самым он, возможно, имитировал вход Ираклия в город с Животворящим Крестом147147
  Возможно, хронист Альберт Аахенский стилизовал его действия в духе Ираклия. См.: Menzel M. Gottfried von Boullon und Kaiser Heraclius…S. 1-21.


[Закрыть].

Другой пример – после того, как Бодуэн II в августе 1119 г. в союзе с крестоносцами Эдессы и Антиохии одержал победу в битве при Телль Динате, в которой присутствовал Честной Крест, король отложил почти на целый месяц поездку из Антиохии в Иерусалим с целью приурочить свое возвращение к 14 сентября, празднику Воздвижения Креста, имитируя тем самым вход в Иерусалим возвратившего Крест императора Ираклия148148
  Fulcherius Carnotensis Historia Herosolymitana / Ed. H. Hagenmeyer, Heidelberg, 1913. P. 632-633.


[Закрыть].

О значимости образа Ираклия свидетельствует и та роль, которую связанный с его именем праздник – Воздвижение Честного Креста (Exaltatio sanctae Crucis) – играл в ритуальном пространстве латинского Востока. По свидетельствам паломников, именно в этот день в Иерусалиме открывались Золотые воротa149149
  Le Continuateur Anonyme de Guillaume de Tyr // Itinéraires á Jérusalem et Descriptions de la Terre Sainte, rédigés en français aux XIe, XIIе et XIIIe siècles / Ed. H. Michelant et G. Raynaud. Genève, 1882. P. 151-152: «si n’i passoit nus forz seulement II. foiz l’an …le jour de Pasque….et le jour de feste Saint Croiz en septembre…». См. также: Ernoul L’estat de la citez de Iherusalem // Ibid. P. 40: «c’est a savoir le jor de Pasque Florie…et le iour de la feste sainte Crois Saltasse, pour che que par ces portes fu raportée la sainte Crois en Iherusalem, quant li empereres Eracles de Rome le conquista en Perse».


[Закрыть], в остальное же время они не только были заперты, но вход к ним преграждала искусственно нагроможденная куча камней150150
  Peregrinatores tres: Saewulf, Johannes Wirziburgensis, Theodericus / Ed. R.B.C. Huygens, Turnhout: 1995. Р. 96: «Haec …porta intus clausa, oris lapidibus obstructa, in nullo tempore patet alicui…nisi in Exaltatione sanctae crucis».


[Закрыть], быть может, в напоминание о сцене porta clausa, которую описывает Зевульф, один из паломников нач. XII в.151151
  Peregrinatores tres…Р. 68: «sed prius lapides cadentes clauserunt se invicem et facta est porta ut maceries integra…».


[Закрыть].

Если у хронистов крестовых походов об Ираклии мало прямых сведений об Ираклии, то написанный накануне Третьего Крестового похода Роман «Ираклий» Готье Аррасского подробно и в лаудативной манере описывает подвиги императора. В этом сочинении посвященная Ираклию средневековая нарративная и литургическая традиция находит свое полное отражение. Здесь Ираклий изображен как прото-крестоносец, деяния которого приписываются воле Бога152152
  Ираклий так и именуется – Dieudonné. См.: Gautier d’Arras Eracles / Ed. G.R. de Lage. P., 1976. V. 225. Сочинение Готье Аррасского строится по той же нарративной схеме, что и литургический текст Reversio Sancate Crucis: описывается борьба Ираклия с персами, его победа над Хосровом, его возвращение в Иерусалим с Животворящим Крестом и пр. О самом сочинении см.: Trotter D. A. Medieval French Literature and the Crusades (1100-1300). Genève, 1988. P. 130-131.


[Закрыть]. Рассказ об Ираклии начинается в этом сочинении с истории обретения Честного Креста св. Еленой153153
  Eracles, v. 5120-5214.


[Закрыть]. Далее описываются войны Византии против персов, в результате которых Хосров захватил главную христианскую святыню – Честной Крест – и перенес ее Персию, где cоздал свой собственный культ154154
  Eracles, v. 5216-5264.


[Закрыть]. Посланный Богом ангел наделяет Ираклия божественной миссией, призывая его сразиться с неверным сатрапом155155
  Eracles. V. 5324-5379.


[Закрыть]. В единоборческом поединке между императором и сыном Хосрова Ираклий побеждает врага и обращает в христианство неверных. Потом он направляется в Персию, где после безуспешной попытки обратить в свою веру Хосрова, убивает его и забирает Крест с целью перенести Его в Иерусалим156156
  Ibid. V. 5520-5840.


[Закрыть]. Вслед затем Готье Аррасский обращается к уже ставшему, видимо, очень популярным сюжету porta clausa, в котором император, проявляя смирение и уподобляясь Христу, переносит Честной Крест через Золотые ворота157157
  Ibid. V. 6184-6396.


[Закрыть]. Затем Ираклий возвращается в Константинополь, где императора встречают с почестями, и по случаю Воздвижения Креста учреждают в честь реликвии праздник158158
  Ibid. V. 6430: « Li biaus, li preus, li aloés / fist molt grant feste, ce fu drois / a l’onor de la Vraie Crois fu la feste adont trovée / qui en septembre est celebrée»


[Закрыть]. Кончается поэма рассказом о том, как после смерти императора в Константинополе возвели помещенную на колонне конную статую Ираклия с простертой в сторону языческого мира правой рукой как бы в знак угрозы159159
  Ibid. V. 6496-6516; V. 6504: «vers Paienime tent se destre / et fait sanlant de manecier / et de l’onor Dieu porcacier.»


[Закрыть]. Так еще раз история Ираклия вписываетcя в историю Спасения, а сам император становится символом борьбы христиан против неверных160160
  Примечательно, что во время Четвертого крестового похода по сведениям Робера де Клари рыцари-крестоносцы приняли конную бронзовую статую Юстиниана, водруженную на колонне, за Ираклия. Поднятая правая рука Юстиниана также была протянута к Востоку, как бы предупреждая персов; в левой император держал шар с крестом на нем. См.: Robert de Clari Conquête de Constantinople, éd. P. Lauer. P., 1924. Cap. LXVI. P. 52.


[Закрыть].

«Роман об Ираклии» можно воспринимать как литературную параллель «Истории Ираклия» – старофранцузской версии сочинения Гийома Тирского – одного из лучших историков эпохи крестовых походов XII в. Первые строки сочинения повествуют об Ираклии и дали название всему тексту161161
  «Les anciеnnes estoires dient…»: L’Estoire de Eracles empereur // Recueil des Historiens des Croisades. Historiens Occidentaux, P., 1844. T. 1. P. 9.


[Закрыть]. В повествование об освобождении священного города императором Ираклием и возвращении Честного Креста вкраплена история мусульманского завоевания Сирии и Палестины. Рассказ о неудачах Ираклия, которые привели к утрате Византией своих территорий, хотя и лишен, в отличие от текста псевдо-Фредегара и его последователей, апокалиптических черт, но пронизан морально-религиозными сентенциями. Хронист описывает время, когда «усилилось гибельное учение Магомета» и мусульмане занимали все новые территории, «обращая народы мечом в свое лживое учение». На этот раз Ираклий, который призван спасти христианский мир, не сумев одолеть «гордыню неверных», отступает в Киликию, где ожидает исхода борьбы, не решаясь вступить в неравный бой. Как следствие, войска арабского халифа Умара ибн аль-Хаттаба занимают начала Газу, а затем Дамаск (634 г.)162162
  L’Estoire de Eracles…P 10-11: «Homar le fuilz Chatap qui estoit prince d’Arrabie…vint en cele terre qui a non Palestine…et ot jap rise par force une moult fort cité…qui avoit non Jadre; d’iluecques se trest vers Damas et assist la cite…Li empereres Eracles qui demoroit encore en cele terre qui a non Cilice…aprist certainement qu’il n’avoit pas gent à combater à aux…s’en partist et retornast en son païis».


[Закрыть]. В итоге поражение императора как бы открывает новый этап в истории Святой Земли: святой город Иерусалим из-за грехов христиан оказывается под властью неверных, и это иго и страдания верующих длятся почти 490 лет163163
  L’Estoire de Eracles…P 13: «Einssint avint que cele seinte cité de Iherusalem par les pechiez del pueple fu en servage et dangier de la gent mescreant à mout longuement, c’est à dire IIII cenz et IIII vinz et X anz».


[Закрыть]. По мысли Гийома Тирского Бог, допустив завоевание Иерусалима мусульманами, наказал за грехи не столько императора Ираклия, сколько весь христианский народ.

Как уже отмечалось, хроника Гийома Тирского была переведена на старофранцузский, и в этой версии была продолжена в некоторых манускриптах вплоть до 1271 г. Многие из этих рукописей иллюминированы164164
  Иллюстрирование хроник началось параллельно с переводом на народный язык. Первые продолжения хроники на старофранцузском были написаны около 1232 г., а первые иллюстрации появились после 1244 г. О переводах хроники на старофранцузский язык см.: Handyside Ph. The Old French William of Tyre. Leiden, 2015; об иллюcтрировании рукописей см: Folda J. The Illustrations in Manuscripts of the History of Outremer by William of Tyre, Ph. D. diss., Johns Hopkins University, 1968, Vols.1-3; Caroff F. L’ost des Sarrasins: les musulmans dans l’iconographie mediévale (France-Flandre. XIII-XV siècles). P., 2016. p. 91-96, 103-105, 287-310.


[Закрыть]. Изображения императора Ираклия нередко можно видеть, как правило, на первых листах. Художники иллюстрируют деяния императора, прежде всего акт возвращения Честного Креста165165
  См.: Ms.fr. 2628, Ms.fr. 2630, Ms.fr.2631, Ms.fr. 5220, Ms.fr. 779, Ms.fr. 2825, Ms.fr. 2827, Ms.fr.22497.


[Закрыть], в том числе эпизод porta clausa (илл.1). На одном из начальных фолио богато иллюминированного парижского кодекса166166
  Речь идет о рукописи нач. XIV в. (Ms.fr. 22495) – т.н. «Романе о Годфруа Бульонском» (Roman de Godefroy de Bouillon). Об этом манускрипте см.: Rouse R. & Rouse M. Manuscripts and their makers: commercial book producers in medieval Paris 1200-1500. L.,, 2000. Vol.1. P. 235-264.


[Закрыть] представлен цикл из шести миниатюр (см. илл.2), три из которых посвящены Ираклию. В верхнем регистре слева мы видим императора восседающим на троне, в следующем ярусе слева изображена сцена возвращения Честного Креста, справа – восстановление Ираклием разрушенных персидским царем Хосровом церквей. В самом нижнем ярусе слева представлен эпизод завоевания Дамаска (Газы?): мусульмане осаждают город, с крепостных стен которого христиане стреляют из арбалетов в своих противников. Это изображение и есть визуальный комментарий к вышеупомянутому рассказу старофранцузской версии хроники Гийома Тирского. При этом оно служит своеобразной моделью для многих миниатюр этого кодекса, рисующих сцены осадной войны времен крестовых походов, где противники крестоносцев изображены точно так же, как мусульмане эпохи Ираклия167167
  Во всех изображениях воспроизводится одна и та же модель, но в роли осажденных изображаются уже мусульмане. См.: Ms. f.22495, fols. 30,36,50о, 173, 361


[Закрыть]. Рядом с миниатюрой, посвященной осаде Дамаска, в том же ярусе помещена другая – на ней мы видим Петра Отшельника, отправляющегося в крестовый поход. Похоже, что в иконографии совмещаются различные временные пласты. Поражения, которые христиане претерпели от мусульман в сер. VII в. во времена императора Ираклия и события крестовых походов как бы помещаются в единую временную плоскость. В миниатюрах иллюстрируется все та же, что и в хрониках, мысль: Ираклий победил Хосрова, вернул Крест, но затем не удержал Святую Землю, однако его неудачи и поражения открывают новый этап в истории – крестовые походы.

Примерно в таком же духе будет рассказывать о деяниях Ираклия Жак Витрийский (ум.1240) много заимствовавший из хроники Гийома Тирского: император сначала «с триумфом и великой славой» (cum triumpho et gloria magna) вернул Честной Крест, а затем уступил Святую Землю Умару, завоевавшему Иерусалим168168
  Jacobus Vitriacensis Historia orientalis et occidentalis / Ed. F. Moschus, Douai, 1597. P. 7.


[Закрыть]. Как и Гийом Тирский, Жак Витрийский считает, что так были наказаны за свои грехи не только Ираклий, но и все христиане Иерусалима, которые в течение 490 лет (пока не пришли крестоносцы) должны были терпеть иго неверных169169
  Jacobus Vitriacensis Historia orientalis…P. 44: «per quadringenta nonaginta annos iugum durrissimum infidelium et crudelium perpessi sunt»


[Закрыть]. Таким образом, поражение Ираклия оказывается не случайным событием, а залогом будущего крестового похода, в котором именно рыцарям-крестоносцам, суждено сыграть предначертанную им Богом роль и повторить подвиг Ираклия – подобно византийскому императору, сражавшемуся с персами за Честной Крест, вновь восстановить христианство.

Именно так – как наследники и последователи императора Ираклия – рассматриваются крестоносцы в «Анонимной истории иерусалимских королей», составленной в к. XII в. компиляции, обобщающая события крестовых походов. Отвоевание крестоносцами Иерусалима у мусульман рассматривается как один из этапов истории обретения реликвии Честного Креста и завоевания святого города Иерусалима – сначала cв. Елена, мать императора Константина, обнаруживает Честной Крест, – в память об этом отмечается праздник Inventio Crucis 3 мая, – потом Крест похищен Хосровом, затем Ираклий – imperator christianissimus – возвращает Крест в Иерусалим и восстанавливает святыню, по случаю чего учреждается праздник Воздвижения Креста 14 сентября170170
  Histoira regum Hierusalem latinorum // Revue de l’Orient latin. P., 1897. Vol. 5. P. 242: «14 die Septembris per imperatorem Heraclium Jerusalem fuit restituta…»


[Закрыть]. Христиане обладают святым городом со времен императора Ираклия до 636 г. (sic!), когда «ученик искусителя Магомета» (discipulus seductoris Macumethi) Умар незаконным образом захватывает Святую Землю и Иерусалим (о вине Ираклия при этом не упоминается), и на 463 года устанавливается господство неверных, которые все это время владеют Иерусалимом171171
  Histoira regum Hierusalem latinorum…P. 229: «…usque ad tempora Godefrifi de Bolon, videlicet usque ad annum Domini millesimum LXXXXIX, hoc est per quadraginta LX et III annos fuit a Christi fidelibus violenter alienata et domino Saracenoru, totaliter subjugata».


[Закрыть]. Высшая точка в развитии этих событий – подвиг Готфрида Бульонского, который в качестве нового Ираклия отвоевывает святой город Иерусалим и главную христианскую святыню – Честной Крест172172
  Ibid. P. 229-230, 240-241.


[Закрыть]. Так прочерчивается линия преемственности власти от Константина к Ираклию, а потом к Готфриду, повторившему подвиг Ираклия (Готфрид оказывается новым Ираклием, а Ираклий – предтечей Готфрида) и всем иерусалимским королям. Итак, в этом тексте рыцари-крестоносцы, создавшие Иерусалимское королевство, оказываются последователями Константина и Ираклия, и фигура византийского императора используется для обоснования законности их власти в Святой Земле и Иерусалиме и обладания важнейшей христианской реликвии – Честного Креста. Соответствующие ритуалы – праздники 3 мая и 14 сентября, весьма важные для крестоносной идеологии, служат для укрепления позиций иерусалимских правителей.

* * *

Этот краткий обзор исторических памятников XII в. показывает, что символическая фигура императора Ираклия вписывается в длительную эсхатологическую перспективу. Легенда о византийском императора была весьма важна для обоснования идеи крестовых походов, его образ имплицитно присутствует в текстах хронистов, а сами крестовые походы рассматриваются как продолжение войн против персов, которые вел византийский император в VII в. Уже в первых текстах, в которых отражена реакция латинской Европы на военные победы ислама в Византии (псевдо-Фредегар), эти исторические события обрастают легендарными сведениями и насыщаются эсхатологическими тонами. В итоге хронисты XII в., часто заимствуя у предшественников, изображают поражения Ираклия в ходе мусульманского завоевания Сирии и Палестины как часть божественного плана.

Неудачи византийского императора, как показывают средневековые авторы, были предопределены Богом, подобно тому как в его победах и обретении Честного Креста также проявился божественный промысел. Мотив Reversio Sanctae Crucis, несомненно, усиливал эсхатологическую перспективу, в которую помещались рассказы об Ираклии173173
  Не случайно две из рассмотренных нами хроник – «Пантеон» Готфрида Витербо и «История» Оттона Фрайзингского являлись по существу historia salutaris.


[Закрыть] – идеальном христианском правителе, подражающем Христу – а сами войны Ираклия против Хосрова изображались как борьба против Антихриста. В этом контексте победы императора над неверными, в результате которых он обрел Честной Крест, и последующие поражения, которые он потерпел от «обрезанных народов», заключаются в более длительный временный контекст, оказываясь вехами в истории Спасения. Поражение василевса со временем осмысляется как наказание за грехи, посланное Богом не только Ираклию, но и всем христианам. Вместе с тем эти несчастливые события открывают как бы новый этап христианской истории – крестовые походы. В представлениях средневековых авторов бедствия, которые терпит Ираклий, предвосхищают победы крестоносцев, которые, как и сам император, терпят поражения за грехи174174
  Cм., напр., описание поражения крестоносцев в битве с эмиром Мавдудом в июне 1113 г.: Fulcherius Carnoensis Historia Herosolymitana…P. 569.


[Закрыть], но затем побеждают неверных, поскольку победа христианства над исламом в конечном итоге неизбежна и предопределена Богом, как об этом и напоминает в своей хронике Гвиберт Ножанский175175
  См. рассуждения об этом Гвиберта Ножанского: Guibertus Novigentus Dei Gesta per Francos…P. 320.


[Закрыть].

Родина и странничество у Колумбана из Люксёйя

Тильман Лоозе

В средневековой истории христианства в латинской Европе известно множество посланцев веры – миссионеров; почти все они – люди с опытом миграции. Агиографы-современники осознавали это еще совершенно определенно: иначе зачем они расходовали столь много драгоценного пергамена на описание мотивов, побудивших тех отправиться в путь, и препятствий на этом пути? Современная историография, напротив, в значительной степени упускает из вида связь между миссией и миграцией, во всяком случае, в таком аспекте источники систематически не анализировались. К деятельности средневековых миссионеров по традиции обращаются прежде всего историки Церкви. При том что в старых исследованиях еще очень высоко оценивалась роль отдельных личностей в евангелизации Западной Европы, в целом большинство авторов склоняется к тому, чтобы рассматривать христианизацию как процесс несомненно длительный. Первый контакт в рамках «внешней» миссии в идеале сопровождался сначала возвещением основного содержания веры в миссионерской проповеди, что вело к духовному перерождению конкретных индивидов. Их обращение находило свое видимое воплощение в крещении, однако еще долгое время должно было и далее укрепляться в процессе интенсивной «доработки» в рамках миссии «внутренней». Соответственно, в недавних исследованиях главный акцент стали делать не на жизненном пути отдельных миссионеров, а на анализе самих концепций миссии и процессов обращения176176
  См., напр.,: Padberg L. E. v. Die Inszenierung religiöser Konfrontation. Theorie und Praxis der Missionspredigt im frühen Mittelalter. Stuttgart, 2003.


[Закрыть].

В отличие от истории миссионерства, которая давно уже является сформировавшимся направлением исследований на границе истории и теологии, история миграций на протяжении тысячи лет Средневековья еще очень молода. Лишь с недавних пор можно наблюдать, как интенсивируется рецепция социо-культурных подходов также и в среде медиевистов177177
  См.: Migrationen im Mittelalter. Ein Handbuch / Hrsg. v. M.Borgolte. Berlin, 2014. Все более ранние попытки заинтересовать немецких медиевистов темой миграций как предметом возможного исследования оставались безуспешными. Ср.: Migration in der Feudalgesellschaft / Hrsg. v. G. Jaritz, A. Mülle. Frankfurt a. M.; N.Y., 1988.


[Закрыть].

Наряду с массовыми миграциями раннего Средневековья все больше внимания уделяется проблематике переселения на длительный срок отдельных персон и малых групп. В этой сфере появляются, например, специальные работы по миграциям ремесленников, торговцев, ученых и наемников; однако в большинстве случаев они фокусируются на позднем Средневековье, для которого существует богатая письменная традиция, особенно в Италии178178
  Ср.: Selzer S. Deutsche Söldner im Italien des Trecento. Tübingen, 2001; Schulz K., Schuchard R. Handwerker deutscher Herkunft und ihre Bruderschaften im Rom der Renaissance. Darstellung und ausgewählte Quellen. Rom, Freiburg,Wien, 2005; Israel U. Fremde aus dem Norden. Transalpine Zuwanderer im spätmittelalterlichen Italien. Tübingen, 2005; Böninger L. Die deutsche Einwanderung nach Florenz im Spätmittelalter. Leiden, Boston, 2006.


[Закрыть]. Применительно к эпохе раннего Средневековья стать объектом изучения в рамках истории миграций напрашиваются миссионеры, поскольку их деятельность, как правило, документирована намного лучше, нежели деятельность любых других их современников. И хотя исследования здесь находятся еще в самой начальной стадии179179
  Ср.: Lohse T. Asketen, Missionare und Pilger // Migrationen im Mittelalter. S. 267-277.


[Закрыть], смещение ракурса рассмотрения с истории миссионерства на историю миграций позволяет, как представляется, настолько основательно переместить отправную точку изучения жизни миссионеров, что неизбежным становится и вопрос о критериях формирования исторических суждений.

С самых своих истоков в Средние века латинская историография миссионерства знает, собственно, только победителей. Миссионеры выигрывали всегда и все без исключения: или они обретали неверующих для христианской веры, или – на пути мученичества – вечную жизнь для самих себя. Также и среди адресатов «благой вести» не было или, как минимум, почти не было проигравших. Ведь именно благодаря рано или поздно случившемуся обращению прежние язычники получали возможность причаститься искупительной жертве Христа. Наряду с перспективой райского блаженства в потустороннем мире смена веры открывала неофитам новые возможности и в жизни земной: верхушкам отдельных племен (gentes) часто удавалось на поколения консолидировать свое господство, все остальные обретали выгоду от интенсификации торговых отношений между племенами и их мирного характера, от формирования институтов призрения бедных и больных, равно как и от постепенной, шаг за шагом, гуманизации структуры правовых норм. Тем самым христианизация принесла ощутимое «повышение качества жизни», причем для каждого180180
  Padberg L.E.v. Mission und Christianisierung. Formen und Folgen bei Angelsachsen und Franken im 7. und 8. Jahrhundert. Stuttgart,1995. S. 358-365 (цитата с. 365).


[Закрыть].

Историю миграции западноевропейских миссионеров, которой, как уже упоминалось, еще только предстоит быть написанной, можно было бы разработать как проект, альтернативный такому метанарративу, а именно, как историю тех, кто теряет. В тот момент, когда апостолы, окрыленные надеждой, отправляются на чужбину, они окончательно утрачивают родину, семью, собственность – словом, все, что в средневековом мире могло давать человеку опору, безопасность и чувство защищенности. Для слушателей миссионерских проповедей, опять-таки, интеграция в гемисферу латинского христианства означала необратимую потерю рано или поздно всех тех религиозных традиций, которые для многих поколений их племенного общества были определяющими. В нашем собственном настоящем мы вдоволь знакомы с обоими феноменами – почти полной утратой своих корней иммигрантами и страх перед вызванным ими изменением общественного порядка. И, пожалуй, едва ли кому-нибудь может прийти идея представить, например, историю климатических беженцев с территорий к югу от Сахары или школ по изучению Корана в Германии как историю победителей.

Богатство опыта в настоящем, с преимущественно негативными коннотациями, столь просто пролить свет на миграции раннесредневековых миссионеров, разумеется, не может. Как мы знаем со времен выхода в свет основополагающих работ Ханса фон Кампенхаузена, Жана Леклерка и Арнольда Ангенендта, они даже потерю родины, родительского дома и всего земного владения однозначно обращали в позитивное, умея трактовать ее в соответствии с определенными местами в Библии как форму аскезы181181
  Ср.: Campenhausen H.v. Die asketische Heimatlosigkeit im altkirchlichen und frühmittelalterlichen Mönchtum. Tübingen, 1930; Leclercq J. Mönchtum und Peregrinatio im Frühmittelalter // Römische Quartalschrift für christliche Altertumskunde und Kirchengeschichte. 1960. Bd. 55. S. 212-225; Angenendt A. Monachi peregrini. Studien zu Pirmin und den monastischen Vorstellungen des frühen Mittelalters. München, 1972.


[Закрыть]. Таким образом, благочестивые мужи добровольно проигрывали в земной жизни, чтобы когда-нибудь выиграть в жизни потусторонней. Для них самих и в глазах других людей этот опыт потерь, воспринимаемый позитивно, был настолько ключевым, что дал основания для расхожего обозначения миссионеров – (monachi) peregrini, что в зависимости от контекста можно перевести как оторванные от родины «странники» («Heimatlose») или пришлые «чужаки» («Entfremdete»). Помимо указания на физическое перемещение в пространстве, мобильность, то же самое peregrinatio аскетов часто обозначало еще и внутренний разрыв с миром, со всей его греховной жизнью, причем пространственное отстранение и спи-ритуальное можно было акцентировать и связывать между собой по-разному. В конечном счете, решающим всегда было то обстоятельство, что отказ от родины, от родителей, от владения происходил из религиозных побуждений, а именно из любви к Господу.

Кампенхаузен, Леклерк и Ангенендт уже несколько десятилетий назад определили идеал аскетического странничества (Heimatlosigkeit) как, несомненно, важнейший – наряду с общим призывом Христа к проповеди «благой вести» (Mt. 28:19-20) – движущий фактор для миграции средневековых миссионеров. Однако все трое историков Церкви, ограничившись выявлением библейской подоплеки мотива странствий и соответствующих сюжетных линий в духовной литературе, остановились в своих исследованиях как раз на том месте, где историку миграции только становится по-настоящему интересно. Ведь идеалы, на которые ориентируются люди, планируя свою жизнь, и действительность, как известно, обычно крайне редко совпадают полностью. И тут неизбежно встают два вопроса. Во-первых, удавалось ли этим благочестивым мужам на чужбине на самом деле порвать все связи с прежней родиной? И были ли они, во-вторых, способны действительно долгое время прожить на новом месте так, чтобы опять не превратиться в «своего», «местного»? При нынешнем состоянии исследований обобщающих ответов на эти вопросы ожидать не приходится; также и в будущем едва ли можно рассчитывать на однозначное «да» или «нет». Насколько сложным, равно как и переменчивым, может быть индивидуальное самоопределение в контексте альтернативы между «родиной» и «странничеством» в течение жизни мигранта в раннее Средневековье будет показано далее на примере Колумбана Младшего (ум. ок. 615).

* * *

Жизнь Колумбана хорошо подходит для такого рода комплексного изучения конкретного случая (Fallstudie)182182
  Об эпистемологической значимости данного подхода см.: Süßmann J. Einleitung: Perspektiven der Fallstudienforschung // Fallstudien. Theorie – Geschichte – Methode / Hrsg. v. J. Süßmann, Scholz S., Engel G. Berlin, 2007. S. 19-22; Fall – Fallgeschichte – Fallstudie. Theorie und Geschichte einer Wissensform / Hrsg. v. S. Düwell., N. Pethes. Frankfurt a. M., 2014. Passim.


[Закрыть] как с точки зрения эмпирического исследования, так и историографической традиции. Исследователи уже давно отметили ярко выраженную амбивалентность личности этого посланца веры: с одной стороны, он, будучи монахом, ок. 590 г. отплыл с 12 спутниками из Ирландии в Бретань и тем самым совершенно сознательно возвел – в глазах современников – отказ от родины на максимальную высоту183183
  Иона, автор жития св. Колумбана, вкладывает в уста одной затворницы, которую тот, будучи еще нуждавшимся в наставлении юношей, попросил дать ему совет, «учение» о двух степенях peregrinatio. Ее ответ в какой-то мере предопределил его дальнейший жизненый путь. (Ionas Vitae Columbani abbatis discipulorumque eius libri II // Monumenta Germaniae Historica. Scriptores rerum Germanicarum in usum scholarum separatim editi / Hrsg. v. B. Krusch. Bd. 37. Berlin, 1905. S. 1-294 (далее Ionas Vitae Columbani). Здесь: lib. I, cap. 3. S. 156: En quindecim tempora volvuntur, quo et domum carui et hunc peregrinationis locum expetii (…) et nisi fragilis sexus obstasset, mare transacto, potioris peregrinationis locum petissem. Однако остается неясным, знал ли вообще Иона, который был родом из североитальянской Сузы, что различие между изгнанием внутри «зеленого острова» и за его пределы уходит корнями в древнеирландское пенитенциарное право, предусмотренные им наказания аскеты налагали на себя добровольно. См. об этом: Charles-Edwards Th.M. The social background to Irish peregrinatio // Celtica. 1976. Vol. 11. P. 43-59 (особенно с. 47, 52 и сл.); Hughes K. The changing theory and practice of Irish pilgrimage // Journal of Ecclesiastical History. 1960. Vol. 11. P. 143-151; Maher M.W. Peregrinatio pro Christo. Pilgrimage in the Irish tradition // Milltown Studies. 1999. Vol. 43. P. 5-39.


[Закрыть]; но, с другой стороны, он всегда каким-то образом оставался «ирландцем»184184
  Подобную, преимущественно эссенциалистскую, оценку см.: Richter M. Bobbio in the Early Middle Ages. The abiding legacy of Columbanus. Dublin, 2008. P. 47 f. (гл. „The Irishness of Columbanus“).


[Закрыть]. «Колумбан, – как в итоге заключил А. О’Хара, – не отказался от своей ирландской идентичности, когда стал странником, peregrinus. (…) [Точнее, у него была] ярко выраженная двойственная идентичность (dual identity) – [он ощущал себя] и как ирландец, и как peregrinus»185185
  O’Hara A. Patria, Peregrinatio and Paenitentia. Identities of Alienation in the Seventh Century // Post-Roman Transitions / Ed. W.Pohl, G. Heydemann. Turnhout, 2013. P. 89-124 (P. 101 f.) Обращение к терминологии, которой принято обозначать во всех отношениях (предположительно) сложные группы современных мигрантов, говорящие о себе «мы», здесь, пожалуй, не случайно, однако О’Хара не подвергает это обстоятельство рефлексии.


[Закрыть]. И даже если об аналитическом содержании такого понятия, как «двойственная идентичность», можно спорить, суть суждения О‘Хары очевидно верная186186
  Разбор понятия «идентичность» см.: Niethammer L. Kollektive Identität. Heimliche Quellen einer unheimlichen Konjunktur. Reinbek b. H., 2000.


[Закрыть]. В случае Колумбана благоприятное состояние источниковой базы позволяет, однако, несколько более точно очертить нюансы. Наряду с житием аскета, написанным всего лишь несколько десятилетий спустя после его смерти Ионой из Сузы и в котором стремление к странничеству (peregrinatio) стало лейтмотивом187187
  Ср. выше с примеч. 8. О сочинении Ионы см.: Rohr Ch. Hagiographie als historische Quelle. Ereignisgeschichte und Wunderberichte in der Vita Columbani des Ionas von Bobbio // Mitteilungen des Instituts für Österreichische Geschichtsforschung. 1995. Bd.103. S. 229-264; O’Hara A. The Vita Columbani in Merovingian Gaul // Early medieval Europe. 2009. Vol. 17. P. 126-153.


[Закрыть], сохранились и некоторые сочинения Колумбана, где сам он неоднократно обращался к проблеме родины, patria188188
  О значении автобиографических свидетельств для истории миграций см. Введение к тому: Migrationserfahrungen – Migrationsstrukturen / Hrsg. v. A. Schunka, E. Olshausen. Stuttgart, 2012. S. 9-20 (особенно с. 13). Применительно к Средневековью (в межкультурной и сравнительной перспективе): Lohse T. Pious men in forgein lands. Global-historical perspectives on the migration of medieval ascetics, missionaries, and pilgrims // Viator. 2013. Vol. 44 (2). P. 123-136.


[Закрыть]. Конечно, его размышления об этом давно известны, однако до сих пор в исследованиях предпринимаются попытки свести несходные между собой высказывания Колумбана в одну согласованную гармоничную конструкцию189189
  Charles-Edwards T.M. Op.cit. P. 53; O’Hara A. Patria… P. 100 f.


[Закрыть]. В противоположность такому подходу в данной статье будет предложено читать источники в строго хронологическом порядке, что позволит соотнести разные позиции Колумбана по поводу самоопределения с его отнюдь не бедной на драматические повороты биографией мигранта. Здесь мы, правда, неизбежно сталкиваемся с двумя методологическими трудностями, которые не следует недооценивать. Во-первых, в жизни миссионера нет ни одного события, относительно даты которого не высказывалось бы сомнений190190
  Доводы по поводу хронологии, которым я здесь следую, см.: Schäferdiek K. Columbans Wirken im Frankenreich (591-612) // Die Iren und Europa im früheren Mittelalter / Hrsg. v. H. Löwe. Stuttgart, 1982. Bd. 1. S. 171-201; Bullough D. The career of Columbanus // Columbanus. Studies on the Latin writings / Ed. M. Lapidge. Woodbridge, 1997. P. 1-28. Совершенно иную хронологию см.: O’Carroll J. The chronology of saint Columbanus // Irish Theological Quarterly. 1957. Vol. 24. P. 76-95.


[Закрыть]. Во-вторых, вопрос о том, какие из приписываемых ему текстов можно считать аутентичными, окончательно прояснить, пожалуй, нельзя. Однако письма и проповеди Колумбана, которые будут обсуждаться далее, несколько лет назад были скрупулезно проанализированы Найлом Райтом и Клэр Стэнклифф не только на предмет их подлинности, но и датировки191191
  Wright N. Columbanus’s epistulae // Columbanus. Studies… P. 29-92; Stancliffe C. The thirteen sermons attributed to Columbanus and the question of their authorship // Ibid. P. 93-202.


[Закрыть]. С опорой на их гипотезы высказывания Колумбана на тему родины очень хорошо можно соотнести с разными стадиями его карьеры мигранта, соответствующая хронология которых совершенно бесспорна.

Если под миграцией понимать «смену места жительства, [связанную с перемещением] через границу общепризнанной значимости»192192
  Kleinschmidt H. Menschen in Bewegung. Inhalte und Ziele historischer Migrationsforschung. Göttingen, 2002. S. 20. Там же есть важное пояснение, что «качество» (Beschaffenheit), или «значимость» (Signifikanz), пересекаемой границы нельзя определить однозначно, поскольку те, кто ее пересекает, могут воспринимать ее по-разному, их отношение из-за вариативности оценок не может быть взято за масштаб.


[Закрыть] на длительное время, то Колумбан за почти шесть с половиной десятилетий своей жизни мигрировал как минимум четыре раза. Первая миграция, имевшая место, вероятно, во второй половине 560-х гг., привела его из «недр своего рождения» на восточном берегу Ирландии, на территории современной провинции Ленстер, в стены монастыря на острове Клаэн-Инис в озере Лох-Эрн в Северной Ирландии193193
  Ionas Vitae Columbani. I. 3. S. 157: Relicto ergo natali solo. О локализации см.: Bullough D. The career of Columbanus. P. 4.


[Закрыть]. Отсюда он переселился, возможно ок. 570 г., в монастырь Бангор (под Белфастом). Уже в солидном возрасте – ему было тогда примерно 40 лет – Колумбан ок. 590/592 гг. предпринял свою третью миграцию. Она забросила его из Ирландии на континент, точнее говоря, в западные отроги Вогезских гор, где он стремительно, один за другим, основал три монастыря – в местечках Аннегре, Люксёй и Фонтен (деп. В.Сона). В этот раз, в отличие от двух прежних, Колумбан сменил место жительства на гораздо более длительный срок, поскольку не только преодолел существенно большее расстояние, но и отказался от своей прежней родины, не зная даже, где и когда обретет новую. В Бретани, где мигранты после морского перехода ступили на берег, он, по словам его биографа, в любом случае собирался оставаться только «на короткое время», причем причины, которые могут стоять за этим нежеланием поселиться там, разумеется, неизвестны. Иона лишь сообщает, что мужчины «с нерешительностью в душе и страхом в сердце» посовещались о том, что предпримут дальше, прежде чем окончательно не постановили «возделывать поле с галльскими саженцами» или – если тамошние жители окажутся закоснелыми и темными – «отправиться к соседним народам». Только настойчивое пожелание короля Сигиберта, чтобы Колумбан и его спутники «обосновались в границах Галлии», подвигло святого мужа основать монастырь в подходящей для этого глухой местности194194
  Ionas Vitae Columbani. I. 4. S. 160: Paulisper ibidem morantes, vires resumunt ancipitique animo anxia cordis consilia trutinantur. (…) arva Gallica planta terere (…) ad vicinas nationes pertransire. Ibid. I.6. S. 163: ut intra terminos Galliarum resederet.


[Закрыть]. Все это не поддается верификации по независимым источникам. Однако и принципиально скептическое отношение к тому, что сообщает агиограф, подпитывается исключительно тем, что имя упоминаемого им короля не может соответствовать действительности195195
  Ср.: Bullough D. Op. cit. P. 10; Schäferdiek K. Op. cit. S. 174 -176.


[Закрыть]. В сообщении о четвертом переселении Колумбана, как можно предположить, агиограф, с одной стороны, стилизировал своего героя как человека, избегающего привязанностей, пожалуй, в гораздо большей степени, чем тому это было свойственно на самом деле196196
  Ср.: Schäferdiek K. Op. cit. S. 173.


[Закрыть], а с другой – и это главное – короля «Сигиберта» как во всех отношениях образцового властителя, на сияющем фоне которого последующее поведение его преемника Теодериха должно было показаться бы куда более бесславным. Именно Теодерих II ок. 609/ 610 гг. вынудил престарелого аскета снова покинуть Бургундское королевство, тем самым спровоцировав его четвертую и последнюю миграцию. Таким образом, это переселение Колумбана, в отличие от предыдущих, произошло не добровольно, а под давлением. Как и прежние, оно, разумеется, повлекло за собой целый ряд перемещений в широком ареале. После того как инициированное Теодерихом возвращение аскета на родину сорвалось из-за неблагоприятных погодных условий (истолкованных современниками как знак свыше, «Божий суд»)197197
  Ср.: Ionas Vitae Columbani. I. 23. S. 205 f.


[Закрыть], Колумбан стал переезжать с места на место без какой-либо определенной цели. Биограф упоминает такие этапы на его пути, как Нант, Париж, Мо, Майнц, Брегенц и Милан198198
  Ср.: Ibid. I. 22. S. 203; ibid. I.25-27. S. 208 f., 211 f.; ibid. I. 30. S. 221.


[Закрыть]. Сколько месяцев монах провел в столице Лангобардского королевства, точно установить невозможно199199
  По крайней мере, у него хватило времени на то, чтобы написать памфлет (не сохранившийся) против ариан. Ср.: Ionas Vitae Columbani. I. 30. S. 221.


[Закрыть]. Однако действительно длительное его пребывание к югу от Альп имело место, согласно конвенциональной датировке, только в 613 г.: в полуразрушенной базилике в Боббио (пров. Пьяченца) – это место Колумбан избрал не по собственной инициативе, а по совету некоего Йокундуса – он основал свою четвертую и последнюю монашескую общину200200
  Ср.: Ibid. – Не полностью датируемый документ, в котором лангобардский король Агилульф выделяет Колумбану и его монахам место для будущего монастыря, сохранился только в одной интерполированной копии сер. IX в.: Chartae Latinae Antiquiores / Ed. G.Cavallo, G.Nicolaj. Zürich, 2001. Bd. 57. S. 60-63 (Nr. 10). Об источнике см.: Brühl C. Studien zu den langobardischen Königsurkunden. Berlin, 1970. S. 19-32.


[Закрыть].

Размышления Колумбана о родине и о странничестве распределяются по разным отрезкам его жизни отнюдь не равномерно. Они относятся к 603/4 или к 613/15 гг., а значит, к периоду, последовавшему после его третьей или четвертой миграции. Поэтому насколько Колумбан был «странником» («heimatlos») после того, как покинул родительский дом201201
  Ср.: Ionas Vitae Columbani. I. 3. S. 157. А.Ангенендт подчеркивает, что подобные описания обычно имеют характер топосов: Angenendt A. Monachi peregrini. S. 131.


[Закрыть] и жил сначала на острове Клаэн-Инис или, позднее, в Бангоре, мы знать не можем. Возможно, это молчание источников – не только случайная лакуна в письменной традиции, но и симптом. Впоследствии лишь переселение «на чужбину» (an „heimatloseren Ort“)202202
  См. примеч. 8.


[Закрыть] заставило, вероятно, аскета в корне переосмыслить свое отношение к родине. И хотя доказать это невозможно, однако нельзя не заметить, что первое (сохранившееся) высказывание Колумбана на эту тему не было продиктовано какой-то внутренней потребностью: взяться за перо его заставили отнюдь не тоска по родине и не упреки новых соседей, несогласных с тем, как он живет. Причиной конфликта Колумбана с франкским клиром стал вопрос о том, по каким правилам нужно высчитывать дату праздника Пасхи203203
  Об эскалации этого конфликта см.: Stancliffe C. Columbanus and the Gallic bishops // Auctoritas. Mélanges offerts à Olivier Guillot / Ed. G.Constables, M. Rouche. Paris, 2006. P. 205-215.


[Закрыть]. Практика чужестранцев – Колумбана и его спутников – отличалась от местной, так что они всякий раз начинали праздновать самый главный для христиан праздник на неделю раньше своих франкских собратьев по вере. Колумбан был абсолютно убежден, что правоверными являются именно его расчеты, и без тени сомнения полагал, что местному населению надо срочно отказаться от своей еретической практики, иными словами – de facto приспособиться к религиозной культуре маленькой группы пришельцев. Это требование ок. 600/601 гг. аскет сформулировал в послании Папе Григорию Великому, после того как предварительно отправил ему изложение своих аргументов в трех частях, а также вступил в переписку по этому поводу с предстоятелем папских владений в Галлии Кандидом204204
  Ср.: Columbanus. Epistulae // Sancti Columbani opera / Ed. G. S. M. Walker. Shannon, 1957. P. 2-59 (Ep. I. P. 2-12). О последних упомянутых сочинениях есть только непрямые свидетельства, ср.: ibid. Ep. II. 5. P. 16.


[Закрыть]. Когда в 603/604 гг. в г. Шалон-сюр-Сон собрался церковный синод и бургундские епископы стали разбирать спор о вычислении даты Пасхи, Колумбан, однако, не решился лично вступиться за «свое» учение, а направил его синоду в письменной форме. В этом послании он в первый (доступный нам) раз говорит о своей родине.

Божественные и апостольские заповеди, поведал Колумбан участникам синода, однажды побудили его вместе со спутниками «отправиться прочь от родины»; так он «пришел в эту страну как странник»; но его «внутреннее чувство как прежде доверяет традициям его родины» больше, чем чему-либо другому205205
  Ibid. Ep. II. 6. P. 16: haec nos moverunt de patria. Ibid.: in has terras peregrinus processerim. Ibid. Ep. II. 7. P. 18: sed confiteor conscientiae meae secreta, quod plus credo traditioni patriae meae.


[Закрыть]. Таким образом, родину аскет здесь определяет как то, что хотя и можно покинуть физически, но именно поэтому отринуть еще долго не получается. Совсем наоборот! Именно приверженность традициям своей родины на чужой стороне, где господствуют совсем иные обычаи, должно производить тот самый эффект обостренной отчужденности, который можно причислить к особенным аскетическим достижениям. Это представление перекликается с основной установкой его оправдательного письма, в котором давнее стремление привнести устойчивые изменения в обычаи принявшего его общества, совершенно отступило на задний план. И хотя в этом стремлении Колумбан остался непоколебим, однако его требование запретить принятый у франков метод расчета как еретический теперь уже больше не прозвучало. Вместо этого он просил участников синода почти что смиренно: «Позвольте мне [и моим спутникам] жить в молчании среди этих лесов, у останков наших 17 усопших братьев, как разрешалось нам [и прежде] в течение 12 лет жить среди вас»206206
  Ibid. Ep. II. 6. P. 16: ut mihi liceat (…) in his silvis silere et vivere iuxta ossa nostrorum fratrum decem et septem defunctorum, sicut usque nunc licuit nobis inter vos vixisse duodecim annis.


[Закрыть]. Неизвестно, правда, какова была реакция собравшихся епископов на это пожелание Колумбана, но насколько затруднительным посчитал свое положение по окончании синода сам проситель, выясняется из одного письма, которое он послал в Рим немного месяцев спустя. Колумбан упрашивал Папу Сабиниана (его имя тогда не было известно): «Подай нам, странникам, благое утешение твоего решения, подтвердив, если это не противоречит вере, традицию наших предков, чтобы мы могли соблюдать в нашем странничестве пасхальный обычай [в таком виде], как мы получили его от старших»207207
  Ibid. Ep. III. 2. P. 24: ut nobis peregrinis laborantibus tuae pium sententiae solatium praestes, quo si non contra fidem est nostrorum traditionem robores seniorum, quo ritum Paschae sicut accepimus a maioribus observare (…) possimus (…) in nostra peregrinatione (Это письмо могло относиться к 607 г.: Wright N. Op.cit. P. 29).


[Закрыть].