Текст книги "Военная юстиция в России: история и современность"

Военная юстиция в России: история и современность
Под редакцией В.В. Ершова, В.В. Хомчика

Редакционная коллегия:

Безбабнов О.Г., директор Правового департамента (начальник юридической службы) Министерства обороны РФ, действительный государственный советник РФ 2-го класса, полковник юстиции в запасе;

Ершов В.В., ректор РГУП, заслуженный юрист РФ, заслуженный деятель науки РФ, академик РАЕН, д-р юрид. наук, профессор;

Загорский Г.И., профессор кафедры уголовно-процессуального права им. Н.В. Радутной РГУП, заслуженный юрист РСФСР, заслуженный деятель науки РФ, д-р юрид. наук, профессор, полковник юстиции в отставке;

Качалов В.И., профессор кафедры уголовно-процессуального права им. Н.В. Радутной РГУП, канд. юрид. наук, доцент, полковник юстиции в запасе;

Петухов Н.А., зав. отделом проблем организации судебной и правоохранительной деятельности РГУП, д-р юрид. наук, профессор, заслуженный юрист РФ, генерал-полковник юстиции в отставке;

Петров В.Г., зам. Генерального прокурора РФ – Главный военный прокурор, государственный советник юстиции 2-го класса;

Сорочкин А. С., зам. Председателя Следственного комитета РФ – руководитель Главного военного следственного управления, генерал-полковник юстиции, канд. юрид. наук, заслуженный юрист РФ;

Хомчик В.В., зам. Председателя Верховного Суда РФ – председатель Судебной коллегии по делам военнослужащих ВС РФ, канд. юрид. наук, заслуженный юрист РФ, генерал-лейтенант юстиции в запасе.

Авторский коллектив:

Безбабнов О.Г., директор Правового департамента (начальник юридической службы) Министерства обороны РФ, полковник юстиции в запасе – гл. 4;

Григорьев О.В., канд. юрид. наук, доцент, полковник юстиции – гл. 1.1 (совместно с Загорским Г.И.);

Ермолович Я.Н., преподаватель кафедры уголовного права Военного университета, д-р. юрид. наук, майор юстиции – гл. 5.5 (совместно с Шараповым С.Н.);

Загорский Г.И., профессор кафедры уголовно-процессуального права им. Н.В. Радутной РГУП, д-р юрид. наук, профессор, заслуженный юрист РСФСР, заслуженный деятель науки РФ, полковник юстиции в отставке – предисловие (совместно с Хомчиком В.В.), гл. 1.1 (совместно с Григорьевым О.В.); гл.1.3; 5.8 (совместно с Зюбановым Ю.А.);

Зембатов М.Р., начальник отдела учебных и образовательных учреждений Судебного департамента при ВС РФ, капитан юстиции в запасе – гл. 1.8 (совместно с Слотюком А. А.);

Зюбанов Ю.А., профессор кафедры уголовного права Военного университета Министерства Обороны РФ, канд. юрид. наук, доцент, член-корреспондент РАЕН – гл. 5.8 (совместно с Загорским Г.И.);

Калашников В.В., начальник военной кафедры РГУП, канд. юрид. наук, доцент, полковник юстиции – гл. 5.6;

Качалов В.И., профессор кафедры уголовно-процессуального права им. Н.В. Радутной РГУП, канд. юрид. наук, доцент, полковник юстиции в запасе – гл. 1.5; 5.3; 5.4, представители военно-юридического образования;

Макаренко В.М., зав. кафедрой теории и истории государства и права Военного университета, канд. философ, наук, доцент, полковник юстиции в запасе – гл. 2.2;

Маликов С.В., профессор кафедры криминалистики Военного университета, д-р юрид. наук, профессор, полковник юстиции в запасе – гл. 5.1; 5.2;

Мамыкин А. С., ведущий научный сотрудник отдела проблем организации судебной и правоохранительной деятельности РГУП, канд. юрид. наук, доцент, заслуженный юрист РФ, полковник юстиции в отставке – гл. 1.6;

Петухов Н.А., зав. отделом проблем организации судебной и правохранительной деятельности РГУП, д-р юрид. наук, профессор, заслуженный юрист РФ, генерал-полковник юстиции в отставке – гл. 1.4;

Петров В.Г., зам. Генерального прокурора РФ – Главный военный прокурор, государственный советник юстиции 2-го класса – гл. 2.1;

Сорочкин А.С., зам. Председателя Следственного комитета РФ – руководитель Главного военного следственного управления, генерал-полковник юстиции, канд. юрид. наук, заслуженный юрист РФ – гл. 3;

Слотюк А.А., зам. Генерального директора Судебного департамента при ВС РФ, действительный государственный советник юстиции РФ 1-го класса – гл. 1.8 (совместно с Зембатовым М.Р);

Толкаченко А.А., д-р юрид. наук, профессор, заслуженный юрист РФ, полковник юстиции в запасе – гл. 5.7;

Хомчик В.В., заместитель Председателя ВС РФ – председатель Судебной коллегии по делам военнослужащих ВС РФ, канд. юрид. наук, заслуженный юрист РФ, генерал-лейтенант юстиции в запасе – предисловие (совместно с Загорским Г.И.); гл. 1.2; 1.7;

Шарапов С.Н., профессор кафедры уголовного права Военного университета, канд. юрид. наук, доцент, полковник юстиции в запасе – гл. 5.5 (совместно с Ермоловичем Я.Н.).

Предисловие

Место и роль судебной власти в Российской Федерации достаточно четко определены в Конституции РФ 1993 г. и более детально регламентированы в изданных в ее развитие федеральных конституционных законах и федеральных законах, призванных обеспечить эффективную деятельность всех судов. В правовом государстве судебная власть призвана в качестве отдельной самостоятельной ветви государственной власти обеспечить гарантированную защиту граждан от любых посягательств на их права и законные интересы, гарантированные Конституцией РФ и действующими в стране законами.

Существенные изменения политического, социального, экономического, правового да и общественно-психологического поля, новые ориентировки в развитии общественных отношений требуют дальнейшего совершенствования судебной системы.

Эти положения всецело относятся и к военно-судебным органам. Общеизвестно, что Вооруженные Силы РФ и иные воинские формирования страны, комплектуемые в соответствии с действующими законами, в современных условиях выполняют весьма важные задачи по обеспечению проводимых в стране преобразований. В нашей стране в последние годы была проведена существенная реорганизация военно-судебной системы: созданы самостоятельные и независимые (прежде всего от органов военного управления) военные суды, призванные стать гарантом законности и правопорядка в Вооруженных Силах РФ и других воинских формированиях, в которых федеральным законом предусмотрена военная служба. В ст. 5 Закона о военных судах закреплено конституционное положение о независимости судей военных судов, о неподотчетности военных судей кому бы то ни было. Военные суды выведены из состава Вооруженных Сил РФ и входят в единую систему судов общей юрисдикции. В связи с тем, что военные суды действуют в сфере Вооруженных Сил РФ, они обязаны обеспечить функционирование судебной власти в войсках как в мирное, так и в военное время. Военные судьи должны хорошо знать военное законодательство, уметь правильно применять его на практике. Потому закон предусматривает, что преимущественное право для занятия должности судьи военного суда предоставляется лицам, имеющим опыт военной службы.

Военные суды являются надежным гарантом обеспечения прав и законных интересов военнослужащих. Военные суды, помимо рассмотрения уголовных дел о преступлениях, совершенных военнослужащими, и иных дел, подсудных им в соответствии со ст. 31 УПК РФ, рассматривают также гражданские и административные дела, доля которых ежегодно существенно увеличивается. Военнослужащим предоставлено право обжаловать в военные суды действия и решения командиров воинских частей и учреждений, нарушающих их права и законные интересы. Кроме того, военные суды рассматривают материалы, представленные командованием о совершенных подчиненными им военнослужащими грубых дисциплинарных проступков, с ходатайством о применении к ним наказания в виде содержания под арестом на гарнизонной гауптвахте в дисциплинарном порядке.

Все эти факторы должны учитываться и при подготовке кадров для органов военной юстиции. Военно-юридическое образование в российском государстве прошло поучительный и сложный путь своего развития. Достаточно вспомнить, что от постановки Петром I вопроса о необходимости целенаправленной подготовки военных юристов для нужд армии и флота прошло почти 300 лет. За этот период подготовка военных юристов осуществлялась в более чем десяти учебных заведениях различного профиля, от Аудиторской школы при Петре I до Военного университета Министерства обороны РФ и военной кафедры Российской государственного университета правосудия в настоящее время. Несмотря на объективные трудности военно-юридическое образование в российском государстве оказалось удивительно устойчивым и плодотворным. Достаточно напомнить, что из стен военно-юридических учебных заведений вышли видные ученые-юристы: П.О. Бобровский, И.А. Шендзиковский, С.Н. Братусь, А.И. Винберг, А.А. Герцензон, С. А. Голунский, А.П. Косицын, А. С. Кобликов, В.Н. Кудрявцев, А.И. Лепешкин, А.Ф. Лунев, А. С. Михлин, И.Ф. Побежимов, С.С. Студеникин, М.С. Строгович, В.Г. Стрекозов, А. А. Тер-Акопов, В.М. Чхиквадзе и др.

Отрадно отметить, что интерес к проблемам военного права значительно усилился в настоящее время: так, за последнее десятилетие было подготовлено и защищено 280 диссертаций, в том числе 29-докторских, т. е. в среднем более 25 диссертаций в год.

Большое значение для понимания проблем развития современной российской судебной системы и военно-судебной системы (как ее неотъемлемой составной части), проблем подготовки военных юристов и проведения научных исследований в области военного права имеет изучение истории становления и развития судебных органов в России, эволюции военно-юридического образования нашего государства, проблем и достижений в области научных исследований по этим вопросам.

Г.И. Загорский, В.В. Хомчик

Глава 1
Военные суды в российской судебной системе

1.1. Место и роль военных судов в судебной системе Российского государства

При рассмотрении вопросов становления и развития военных судов как органов правосудия необходимо подчеркнуть, что правовое регулирование их организации и деятельности претерпело как периоды бурного развития, так и относительно длительные периоды стабильности. Следует иметь в виду, что право в первую очередь является воплощением стабильности, что и определяет его легитимность. Как образец и стандарт поведения и принципов взаимоотношений право в течение определенного промежутка времени обязано оставаться константным и неизменным. Общество в целом и каждый отдельный человек желают видеть в праве именно тот параметр отношений, обращение к которому дает уверенность в его предсказуемости, возможности предвидеть будущее и строить в соответствии с этим свои планы; право – это воплощенная стабильность.

И.А. Ильин отмечал: «Самая главная задача права состоит в том, чтобы указать разумному существу такое правило поведения, которое оно могло бы иметь в виду постоянно и заранее, т. е. до каждого отдельного случая и поступка; потому было бы противно справедливости и задачам права, если бы на человека налагались более тягостные взыскания за нарушения права, установленного вновь»[1]1
  Ильин ИЛ. Общее учение о праве и государстве. М.: Хранитель, 2006. С. 124.


[Закрыть]. Стабильность является необходимым и неотъемлемым этапом в развитии любого явления. При этом стабильность не является синонимом статики, т. е. состояния, фиксирующего в определенный момент как застывшую «фотографию» то или иное явление. Скорее это «спокойный» этап динамики, этап постепенного, медленного, возможно, даже незаметного накопления количественных изменений.

Но, с другой стороны, право, как и все сущее в мире, подвержено динамике, изменению. В противном случае неминуем его застой, загнивание и гибель. Право обязано отражать все изменения, происходящие в обществе. Совершенно прав Ж.-Л. Бержель, который утверждает, что «право непрестанно трансформируется, подстраивается к ритму истории, затормаживая или питая его; благодаря этому право передает особенности своего времени и несет на себе стигматы той эпохи, когда формировалось»[2]2
  Бержель Ж.Л. Общая теория права. M.:NONA BENE, 2000. С. 198.


[Закрыть].

Реформирование – это планомерные, постепенные преобразования при сохранении основ государственного и общественно-политического строя. Реформирование судебной системы представляет собой самые сложные преобразования в обществе. Задача права – разрешать споры, оно и возникает вследствие этого, а суд – тот инструмент, который «ответственен» за разрешение споров. Судебная функция власти рождается раньше законодательной и исполнительной, она возникает еще до того, как появляются первые зафиксированные элементы писаного права, а государство оформляется политически. Разброс отношений правителей с судебной властью в различных правовых культурах чрезвычайно велик: от совмещения верховной власти сувереном с судебной до существенного ограничения его власти отдельно существующей судебной властью[3]3
  Баренбойм П.Д. 3000 лет доктрины разделения властей. Суд Сьютера. 2-е изд., доп. и перераб. М.: РОССПЭН, 2003. С. 57.


[Закрыть].

Было бы исключительной наивностью утверждать, что все развитие права, в том числе и норм, относящихся к организации и деятельности военных судов, в конечном счете сводилось к стремлению установить стабильность в социально-экономических и духовных отношениях. Это – идеальная, но не единственная и, более того, отнюдь не главная интенция. Кроме того, утверждение о главенстве той или иной идеи отнюдь не означает, что она таковой является на самом деле. С первых дней своего возникновения право было вынуждено постоянно изменяться, дабы соответствовать ритму эпохи и решать те проблемы, которые возникали перед людьми. Реформы – это необходимое качество, которое имманентно присуще праву.

История правовой и политической мысли демонстрирует различные мнения о моделях правовой стабильности и стремлении к реформированию действующего права. В античности согласие (homonoia) мыслилось как гармоническое соотношение, имеющее числовой характер. Так, правовые реформы Солона исходили из гармонии, установленной посредством точных пропорций и обеспечивающей согласование между различными группами полиса. В то же время именно общественная мысль Древней Греции особенно остро поставила вопрос о развитии, изменчивости, превращении одного в другое.

Античная диалектика была еще несовершенной, не исчерпывала всей полноты процесса перехода одного качества в другое. Представление древних греков о будущем было упрощенным, не учитывающим всех факторов изменения, которые в это будущее может внести переживаемое настоящее. Основанием для этого было то, что социальный и производственно-технологический прогресс имел крайне незначительный темп, и основы социального бытия не претерпевали резких изменений, несмотря на бурную политическую, военную и духовную жизнь греческих полисов.

Римское право подтверждает колоссальный запас стабильности, совершенно не соответствующей политической картине Рима. История государства и история права не совпадают по своей интенсивности и характеру; и это в полной мере относится к римской истории. Бурная, разнообразная, богатая всевозможными катаклизмами политическая картина римской жизни была обрамлена строгой и относительно спокойной рамкой римского права. Рим становился республикой, в нем устанавливалась империя – принципат и доминат. Рим рухнул под ударами варваров, но римское право не только оставалось стабильной цивилизационной ценностью, но еще дважды покоряло мир.

Римское право не только впитало в себя все лучшее, что было накоплено в духовной сокровищнице Средиземноморья, оно постоянно развивалось. Пьер Грималь указывает: «Римская конституция никогда не была результатом интеллектуальной деятельности одного человека или группы; она постоянно формировалась, подобно живому организму, который постепенно приспосабливался к меняющимся условиям своей среды обитания, и таким образом ему удавалось выжить»[4]4
  Грималь П. Цивилизация Древнего Рима. Екатеринбург: У-Фактория; М.: ACT, 2008. С. 135.


[Закрыть].

При рассмотрении вопросов, касающихся становления и развития военно-судебных органов, надо учитывать особенности судебной власти. Главное отличие судебной ветви власти от других ветвей власти состоит в ее предельной консервативности, стремлении в максимальной степени сохранить существующие положения. Поэтому любые попытки реформирования сопряжены с поистине тектоническими изменениями всего общественного устройства, стремлением всего общества (как элит, так и низов) выйти на «новый виток» исторического развития, т. е. если необходимость проведения судебных реформ реально назрела; если судебные реформы проводятся не в социальном вакууме, а в контексте общих изменений в обществе; если они обусловлены духовным и интеллектуальным потенциалом реформаторов. И. А. Ильин отмечал, что нормальное восхождение власти предполагает не только государственность программы, но и то, что программа власти может включать в себя только осуществимые меры или реформы[5]5
  Ильин ИЛ. Общее учение о праве и государстве. М.: Хранитель, 2006. С. 369.


[Закрыть].

Российское право, являясь неотъемлемой частью западного права, тем не менее имеет ряд существенных отличий, которые в первую очередь касаются именно судебной системы. Европейская традиция была все же обращена к библейской парадигме, которая изначально предусматривала сильную и независимую судебную власть даже на ранних этапах развития европейской истории. Достаточно внимательно почитать Библию, чтобы понять, что разделение и примерное равноправие ветвей власти существовало уже в глубокой древности.

П. Д. Баренбойм отметил: «Именно судья Моисей впервые в истории человечества сформулировал конституционную идею ограничения законом монархической власти, что примерно через три века пытался воплотить в жизнь судья Самуил»[6]6
  Баренбойм П.Д. Указ. соч. С. 61.


[Закрыть]. Ветхозаветная «Книга судей» подтверждает то положение, что в классическом виде судебная власть в политическом смысле не является частью государственной власти, а представляет собой отдельный инструмент для регулирования социальных отношений. Однако пройдет еще очень много времени, чтобы устройство судебной власти вернулось к своим истокам, а сама судебная власть стала бы полностью независимой.

Объективно власть (а особенно власть абсолютная) стремится к тому, чтобы властвовать безраздельно, всякое умаление ее роли ей не выгодно. «Власть не может быть разделена без ущерба для себя, если хочет сохранить свою целостность»[7]7
  Исаев ИЛ. Господство. Очерки политической философии. М: Норма, 2008. С. 293.


[Закрыть]. Огосударствление судебной ветви власти в различных правовых цивилизациях шло различными путями и разными темпами. Не стоит питать иллюзий относительно властных амбиций западноевропейских монархов: и в рамках общего права, и в рамках континентального права правители так или иначе стремились довлеть над судебной властью, но при этом сам смысл судебной власти не терялся.

Для России стержневая роль государства всегда носила имманентно обязательный характер. Многие феномены западной цивилизации, где традиционно было «мало государства», для России были чужды, непонятны и, следует признать, неприемлемы. Формирование Руси-России из скорлупы протмилитмагнарного общества[8]8
  Семенов Ю.И. Философия истории. Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней. М.: Логос, 2002. С. 444–445.


[Закрыть], доминирующее влияние монгольской восточной деспотии и рецепция позднеримского (византийского) права заложили прочную основу гипертрофированно сильной государственности. Византийское право позволяло относиться собственно к римскому праву весьма выборочно. «То, что нравится правителю, имеет силу закона». Это положение, приписываемое Ульпиану, вошло во время кодификации в «Дигесты», утвержденные Юстинианом, который в одной из статей своего кодекса поместил принцип, утверждавший, что римский народ законом окончательно передал всю свою власть императорам. «Начиная с IV в., когда Константину было присвоено исключительное право трактовать законы, воля императора стала в империи единственным источником права»[9]9
  Гийу А. Византийская цивилизация. Екатеринбург: У-Фактория, 2005. С. 151.


[Закрыть]. Ориентация большинства Романовых на «тевтонскую модель» государственности завершила формирование деспотического характера осуществления власти в России.

Строго говоря, даже на Западе государственная судебная система не может быть в полной мере свободной от влияния политического фактора. Россия, в которой всегда было «много государства», в течение длительного времени продуцировала периферийность судебной системы и значительную условность ее самостоятельности.

В России же судебная власть была скорее разновидностью власти административной, а роль судьи – декоративной и третьестепенной. Даже в императорскую эпоху самодержавным российским правителям было искренне непонятно, что, кроме них, еще кто-либо мог распоряжаться судьбами людей. «Идеалом, к которому в XVIII в. стремилось абсолютистское государство, был суд, приверженный к статутному праву, чьи действия отслеживались органами надзора, неусыпно блюдущими это законодательство. О том, как далеко отстояла от идеала реальность, дают представления дореформенных судов. Частично это объяснялось неизбежным расхождением жизни с системой, навязываемой ею правителем-реформатором. Но, кроме того, это был и результат двойственности в воззрениях монархов на законность в российских учреждениях. Русский царь никогда полностью не разделял ценностей европейского абсолютного монарха. Он заимствовал западные формы, но пренебрегал ими, когда заблагорассудится»[10]10
  Уортман Р.С. Властители и судии. М: Новое литературное обозрение, 2004. С. 63–64.


[Закрыть].

Собственно, алгоритм подобной половинчатости был задан еще Петром I. Несмотря на свою масштабность и значимость для России, петровские реформы – это апофеоз этатизма, не оставляющего практически и до сих пор места для иных (негосударственных) форм общественного существования; это время основания тоталитарного государства, яркой проповеди и внедрения в массовое сознание культа сильной личности – вождя, «отца нации», «учителя народа», время запуска «вечного двигателя» отечественной бюрократической машины, всеобъемлющая система контроля. Время Петра – это характерные и для нашего общества страх, индифферентность, социальное иждивенчество, внешняя и внутренняя несвобода личности.

Военные победы соседствовали с подлинным культом милитаризма, военизацией гражданской жизни, сознания; с навязыванием своей воли другим народам, сколачиванием огромной империи, оформлением стереотипов имперского мышления, сохранившихся в общественном сознании и до сих пор[11]11
  Анисимов Е.В. Время петровских реформ. Л.: Лениздат, 1989. С. 11.


[Закрыть]. Петр за свою власть боролся даже не с юности, а буквально с детства, а единовластным правителем стал только в 1696 г. после смерти своего старшего брата Ивана. Значимость армии для легитимации своей власти он понял достаточно рано. С другой стороны, геополитическая обстановка XVII – начала XVIII вв. складывалась явно не в пользу России. В силу различных причин общая энергетика, экономическая и военная мощь, полководческое умение и эффективность государственного управления соседей опережали российские аналоги.

Риск превратиться в объект западной экспансии был велик как никогда. А. Тойнби отмечал: «Временное присутствие польского гарнизона в Москве и постоянное присутствие шведской армии на берегах Нарвы и Невы глубоко травмировало русских, и этот внутренний шок подтолкнул их к практическим действиям, что выразилось в процессе «вестернизации», которую возглавил Петр Великий. Эта небывалая революция раздвинула границы западного мира от восточных границ Польши и Швеции до границ Маньчжурской империи. Таким образом, форпосты западного мира утратили свое значение в результате контрудара, искусно нанесенного западному миру Петром Великим, всколыхнувшим нечеловеческим усилием всю Россию»[12]12
  Тойнби А. Постижение истории. М.: Прогресс, 1991. С. 147–148.


[Закрыть].

Споры о значимости петровских преобразований велись всегда, не затихают они и сегодня. Г. В. Вернадский отмечает: «Начиная с Петра Великого, единственным источником права делается воля законодателя; это период правотворчества императорских указов»[13]13
  Вернадский Г.В. Обзор истории права Русского государства XVIII–XIX вв. (Период империи). Прага, 1924. С. 7.


[Закрыть]. Еще более определенно выразился М.Ф. Владимирский-Буданов: «В период империи установилось понятие о законе как о воле государя, правильно объявленной»[14]14
  Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Пг.; Киев, 1915. С. 260.


[Закрыть].

Именно через военную сферу, как через ключевую сферу преобразования, в Россию в первую очередь проникало все европейское, именно через имплементацию и компиляцию европейских порядков в военной сфере (в большей степени германских и шведских) Петр I начал прививать европейское устройство, европейские порядки и европейское право как регламентацию новых отношений в России. Можно с уверенностью заявить, что европейское право впервые стало проникать в Россию именно через военную сферу вслед за чисто военными реформами, именно для «обслуживания» этих процессов.

Поэтому оно было самым прогрессивным, и именно здесь было поле столкновения старого, обычного русского права с новым, прогрессивным европейским правом. Начало проведения реформ в военно-судебной системе – ключ к российской модернизации. Таким образом, изучение характера и принципов проведения реформ военно-судебной системы никогда не было в России самодостаточной проблемой, а является важнейшим звеном понимания становления права в России в целом, и без этого осмысление многих аспектов российского права просто невозможно.

Здесь наиболее рельефно проявляется смысл государственности, наиболее остро взаимодействуют параметры взаимоотношений «государство-личность». Это и ключ к пониманию того, каким видели власти «идеальную модель» судебного устройства. Следует согласиться с М.Ф. Румянцевой, которая отмечает: «Западноевропейское и североамериканское законодательство Нового времени характеризуется в первую очередь фиксацией прав личности, очевидно, что российское законодательство не знало соответствующих норм, если не считать в качестве таковых фиксацию прав сословий»[15]15
  Румянцева М.Ф. Теория истории. М.: Аспект-пресс, 2002. С. 285.


[Закрыть].

Именно в рамках военно-судебного законодательства наиболее остро демонстрируется и динамика права (и его важнейшие противоречия), и попытки власти нивелировать основные проблемы в различных сферах правоприменительной деятельности, а также разрешить противоречия между законодательной и судебной властью.

Мировой опыт деятельности военных судов различен, в разных обстоятельствах применим как вариант единой судебной системы, так и вариант применимости отдельно существующей военно-судебной системы. Кроме того, любые решения относительно возможности или невозможности существования тех или иных правовых институтов должны решаться в контексте широкого понимания истории их формирования, всего исторического пути, пройденного страной, значимости их в правовой системе. Справедливо отмечает по этому поводу М.Н. Марченко: «Вопрос будущего судейского права, наряду с парламентским правом, и судебной практики как источника права необходимо решать не в изоляции от других социально значимых явлений, институтов и учреждений, а в едином комплексе, в их взаимодействии друг с другом»[16]16
  Марченко М.Н. Судебное правотворчество и судейское право. М: Проспект, 2008. С. 394.


[Закрыть].

В связи с этим полагаем, что вопросы становления и развития военных судов нельзя сводить только к проведению военно-судебных реформ. Военно-судебная система российского государства развивалась, совершенствовалась и в периоды, предшествовавшие судебным реформам в связи с потребностями в общественной, политической и социальной сферах. Преобразования в военно-судебной системе проводились, и весьма существенные, даже тогда, когда судебная система государства практически оставалась неизменной. Здесь уместно отметить период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: изменения в организации военных трибуналов, в регламентации их судебной деятельности, в процедуре пересмотра судебных решений военных судов первой инстанции, в порядке исполнения приговоров по сути можно назвать военно-судебной реформой, хотя суды общей юрисдикции продолжали действовать по законам довоенного времени.

Исходя из вышеизложенного мы считаем, что, наряду с выделением периода судебных реформ, следует рассматривать вопросы становления и развития военных судов и в иные годы, когда принимались законы, изменявшие существенно порядок их организации и деятельности. С этой целью необходимо разграничить понятия «военно-судебные реформы» и «преобразования» в военно-судебной системе государства.

Под «реформами» в общепринятом смысле этого слова принято понимать переустройство организаций и учреждений, их изменения в компетенции и правилах деятельности, преобразование государственных институтов и т. п. Однако реформа в юридическом смысле этого слова означает коренные, существенные и, как правило, прогрессивные преобразования, которые можно рассматривать как существенное развитие определенного института[17]17
  Там же. С. 599.


[Закрыть]. Военно-судебные реформы принято рассматривать как составную часть общих военных реформ, проводимых с целью усовершенствования военно-судебных упреждений в соответствии со структурой армии и с учетом общих правил судоустройства и судопроизводства в государстве[18]18
  См.: Военный энциклопедический словарь. М., 1984. С. 144.


[Закрыть].

Исходя из такого понимания военно-судебных реформ, мы полагаем необходимым рассматривать не только сами военно-правовые реформы, но и вопросы совершенствования деятельности военных судов и в период, предшествующий их проведению, и практическую реализацию положений, закрепленных в правовых нормах, принятых в ходе проведения таких реформ.

По нашему мнению, реформа, в том числе судебная и как ее составная часть военно-судебная, означает существенные преобразования, которые включают комплекс мер, принимаемых государством в предусмотренном законом порядке по разработке и принятию законодательных актов, которые регулируют вопросы судоустройства и судопроизводства в военно-судебных органах. Эти законы должны определять их организационное построение: порядок создания, систему, компетенцию, комплектование кадрами, материальное и финансовое обеспечение, координацию деятельности с другими правоохранительными структурами, прежде всего с военной прокуратурой, и порядок упразднения таких судов. Кроме того, эти законы должны определять процессуальный порядок рассмотрения дел в этих судах, действующих как суды первой инстанции, кассационной инстанции, надзорной инстанции, а также подсудность этих дел различным звеньям военно-судебной системы. Как нам представляется, реформа должна предусматривать и разработку законодательства по вопросам организации и деятельности военных судов как в мирное, так и в военное время, а также при осуществлении правосудия в условиях чрезвычайного положения или в особой обстановке.

Такая структура реформ является, естественно, идеальной. «Но, как наглядно показывает русская история, – справедливо пишет В. А. Золотарев применительно к анализу проводившихся в нашей стране военных реформ, – ни одна реформа не достигла у нас своего финала. Каждая из них либо быстро сворачивалась, либо аморфно и вяло текла, имея частичные результаты, либо проводилась с коррекцией сценария по ходу дела»[19]19
  Золотарев В Л. Военная безопасность государства российского. М., 2001. С. 120.


[Закрыть]. К сожалению, эту оценку следует отнести в значительной мере и к военно-судебным реформам.

При этом особенно важно, чтобы эти вопросы решались только в законодательном порядке, а не подменялись различными нормативными ведомственными актами, издаваемыми в их развитие, ибо, как неоднократно подчеркивалось известными мыслителями прошлых лет, «что разум, душа, мудрость и сила государства сосредоточены в законах»[20]20
  См.: Мудрость тысячелетий: Энциклопедия. М., 2007.


[Закрыть]. Любая судебная реформа в идеале должна осуществляться прежде всего усилиями государственных органов, но с широким привлечением юридического сообщества, институтов гражданского общества, с учетом научных разработок и при использовании в разумных пределах как своего отечественного, так и зарубежного опыта прошлых лет и современного развития судебной системы.