Текст книги "Хрестоматия по сравнительному богословию"

Дело папы Гонория

Доколе Римский престол в принципе признавал за Церковью право суждения о православии пап, можно было считать Рим православным. И Рим действительно в течение целых столетий после Гормизды продолжал оставаться православным, несмотря на преувеличенные представления многих его иерархов о роли Римской кафедры в Кафолической Церкви.

О православии Римской Церкви в это время красноречивее всего говорит отношение этой Церкви к факту осуждения папы Гонория (625–638) на VI Вселенском Соборе (680).

Современные нам римо-католики говорят, что не следует преувеличивать вину папы Гонория, так как, хотя послания его и благоприятствовали монофелитам, сам папа не был еретиком в собственном смысле слова (Аманн). Пусть даже так – дело от этого не меняется. Важно то,

что – даже несмотря на сравнительно, быть может, малую виновность папы Гонория – Вселенский Собор, притом без участия папы, судил и осудил Гонория вместе с другими иерархами, предав его анафеме;

что Римские папы не только не протестовали против этой анафемы, а наоборот – сами к ней присоединились.

Папа Лев II (682–683), повторяя анафему на Гонория, со своей стороны обвинил его в том, что он подорвал престиж Римской Церкви, «не приложив усилий к тому, чтобы дать засиять этой Церкви учением, согласным с апостольской традицией, и допустив в мерзком предательстве, чтобы эта Церковь без порока оказалась запятнанной»[119]119
  Mansi [Sacrorum conciliorum nova et amplissima collectio]. Tomus XI, col. 733 [Манси. Новое и самое обширное собрание <документов> святых соборов. Том XI, кол. 733].


[Закрыть]. Очень характерные слова! Они приводят нам на память формулу Гормизды. Оба папы считают, что Церковь апостола Петра должна быть «без порока» и что она действительно была такой; но это не догмат, а лишь исторический факт, на который, к сожалению, не всегда можно положиться. Гонорий запятнал дотоле непорочную Церковь – анафема!

Анафема на Гонория – такой непререкаемый факт в истории Римской Церкви, что впоследствии даже явные римо-католики (папа Адриан II, деятели Меньшего Софийского собора) продолжали, так сказать, «по инерции» провозглашать ее, впадая в явное противоречие со своим главным положением – о неподсудности Римского престола.

Начало светской власти пап. О политическом положении Рима

До Диоклетиана Рим был столицей империи. Диоклетиан сделал столицей Никомидию. Константин – Константинополь. Рим остается главным городом префектуры (четвертой части империи). В префектуру «Италия», кроме собственно Италии, входили Испания и западное средиземноморское побережье Африки. В 364 (окончательно в 395) году Римская империя разделилась на два государства – восточное и западное. Западное государство подвергается нашествиям готов, вандалов, гуннов. Последний западноримский император (Ромул Августул) в 476 году был низложен военачальником Одоакром (германцем), который принял звание наместника восточного императора Зенона. Одоакра сменил Теодорих (король остготов). В половине VI века Остготское королевство было завоевано Византийским императором Юстинианом, который учредил в Италии экзархат со столицей в Равенне. На некоторое время Римская империя вновь предстает пред нами как объединение Востока и Запада. Но теперь на смену остготам пришли лангобарды; они стали теснить византийцев. В половине VII века под властью Византии оставались полностью лишь Корсика, Сардиния и Сицилия. Что же касается самого Апеннинского полуострова, имеющего, как известно, форму сапога, то византийскими к тому времени оставались только «носок», «каблук» и несколько лоскутов «голенища»; из них самыми значительными были территория с городом Равенна (севернее Рима) и территория с городом Римом. Все остальное было занято лангобардами. Город Рим, как видим, продолжал пока оставаться частью Византийской империи. Лишь в половине VIII века при папе Стефане II (752–757) Рим вышел из государственного подчинения Византии: в 752 году Равенна была захвачена лангобардами, но ненадолго. В 754 году захваченная территория была отнята у лангобардов королем франков Пипином Коротким, который в 756 году передал часть бывшего экзархата вместе с городом Римом папе Стефану, положив тем самым начало светской власти пап. Это политическое событие отразилось и на церковных делах, способствуя еще большему возвышению папы.

Вклад Лжеисидоровских декреталий (VIII век) в процесс развития идей римского католицизма общеизвестен. Главной целью составителей этого сборника было обосновать право папы на светскую власть и оправдать действие Пипина Короткого (756), передавшего папе бывшую византийскую территорию.

Конфликт Николая I и Адриана II с Константинопольской Церковью

Папа Николай I (858–867) в духе Лжеисидоровских декреталий выступил против определений Константинопольских соборов 858 и 861 года по делу патриарха Фотия.

Прежде чем коснуться некоторых узловых вопросов, связанных с делом Фотия, необходимо заметить, что важнейшие документы, относящиеся к этому делу (акты соборов 858,861,867 годов), были уничтожены его врагами в период их временного торжества после 867 года и историкам долго приходилось черпать материалы о Фотии преимущественно в сочинениях его ярого противника Никиты Пафлагонянина, писателя очень недобросовестного.

В каком положении был Игнатий в момент вступления Фотия на престол?

Игнатий был арестован в ноябре 858 года и интернирован на о. Тервинфе в связи с антиправительственным заговором и восстанием Гебеона, выдававшего себя за сына Феодоры. Иезуитский журнал «Orients»[120]120
  Orients. 1938. № I–II.


[Закрыть] так характеризует отношение Игнатия к этому делу: «По простодушию своему святой Игнатий позволил использовать себя как орудие политической интриги, от которой сам стоял очень далеко».

В момент избрания Фотия Игнатий не подвергался церковному осуждению, наоборот, Фотий дал обещание почитать его как отца.

Были ли канонические условия для новых выборов?

По-видимому, да. На соборе 858 года даже Митрофан Смирнский и несколько других наиболее упорных игнатиан присоединились к общему решению об избрании Фотия. Впоследствии Митрофан объяснил свое участие в этом деле тем именно, что имелось принципиальное согласие Игнатия на избрание нового патриарха: (ην γαρ θεσπίσας εκ της εν Χριστφ καθ' ημάς εκκλησίας ψηφίσασθαι πατριάρχην)[121]121
  Письмо Митрофана. Цит. по труду Ф. Дворника Les Legends de Constantin et Methode [Жития Константина и Мефодия]. Прага, 1933. С. 140.


[Закрыть] [Наша во Христе Церковь определила избрать его патриархом]. Подобным образом освещается этот вопрос и в «Житии святого Евфимия», документе, должным образом оцененном византологами. В нем говорится: «Он (Игнатий) в течение целых десяти лет управлял Церковью. Ввиду того что те, в чьих руках находилось управление государством, постоянно резко выступали против и подвергали его открытым и систематическим преследованиям, он в конце концов решил отказаться от противодействия этим неизлечимо больным, помышляющим только о злых делах; он оставил, таким образом, престол и церковное управление решением, в котором его собственному желанию сопутствовало давление извне. Передав Церкви акт отречения, он заключился в монастыре, предпочитая предаваться богомыслию и богообщению в полном спокойствии, чтобы не причинять зла ни себе, ни своей пастве, учитывая враждебное отношение правительства. Когда разошлась весть, что архипастырь был удален со своей церковной кафедры против воли, многие отказывались по этой причине от общения с новым патриархом… Был им блаженный Фотий… преданный Христу от младенческих лет… Жизнь его была достойна удивления, а смерть угодна Богу и ознаменована чудесами…». Даже папа Николай в одном из писем спрашивал о причинах оставления Игнатием патриаршего поста. Законность избрания Фотия признавали и папские легаты епископы Захария и Родоальд на соборе 861 года (Двукратном).

Фотий был избран собором епископов, а не «поставлен Вардой», как говорится в некоторых учебниках. Правда, правительство очень хотело, чтобы Фотий принял избрание, и оказывало в этом направлении нажим на Фотия. Государственной властью, без собора, как раз был поставлен не Фотий, а Игнатий, чего он сам не отрицал во время суда на соборе 861 года, ссылаясь в свое оправдание на прецедент с Тарасием.

Папа Николай I опротестовал решение Двукратного собора.

В письме Фотию (862 год) папа Николай утверждал, что «вся совокупность верующих получает наставление и целостность веры от сей Святой Церкви (Римской), которая есть глава всех Церквей». Отменив римским судом определения Константинопольских соборов и анафематствовав Фотия, Николай писал императору Михаилу (в 865 году), что решение апостольского престола «никем не может пересматриваться и никому не позволительно судить об этом решении»[122]122
  PL 69, col. 954 [Migne. Patrologia Latina. – Латинская патрология. Изд. Миня. Т. 69, кол. 954].


[Закрыть]. Общеизвестны ответные меры, принятые Фотием в 867 году.

Папа Адриан II (867–872) шел по стопам своего предшественника. Позиция Адриана по церковному вопросу выражается формулой, принятой на Римском соборе 869 года: «Папа есть судия епископов и никем судим быть не может».

Яркой иллюстрацией этой позиции может служить состоявшийся при нем, под руководством его легатов, в 869 году в Константинополе при новом императоре Василии Македонянине, собор, причисляемый римо-католиками к Вселенским.

Отметим наиболее характерные черты этого собора.

Для участия в заседаниях собора лица, занимавшие епископские места при Фотии, по требованию легатов должны были предварительно подписать особую «формулу удовлетворения», libellus satisfactionis, которой осуждались Константинопольские соборы 858, 861 и 867 годов и признавалось римское учение о преимуществах Римской Церкви. Это было как бы новое издание формулы Гормизды.

Легаты категорически возражали против суда над Фотием (!) и, несмотря на протесты восточной стороны, так и не допустили разбора этого дела, действуя по принципу Roma locuta – causa finita [Рим высказался, и дело кончено].

Обращает внимание царившая в Константинополе атмосфера недоверия к такому «собору» и небольшое количество его участников (на первых 8 заседаниях число их не превышало 40; когда после 3-месячного перерыва, прошедшего между 8-м и 9-м заседаниями, работы собора возобновились, участников стало больше, но все же максимальное число их было в 3 раза меньше, чем на соборах 861 и 879 годов).

Об отношении восточной стороны к собору красноречиво свидетельствует скандальная история похищения у легатов после 8-го заседания полученных ими с таким трудом «формул удовлетворения». Только после решительных протестов легатов император вернул им их с нескрываемым раздражением.

На этом соборе Фотий был «осужден» без суда на 8-м заседании.

Константинопольский Свято-Софийский собор 879 года

Фактом величайшего значения в истории борьбы православия с нарождающимся римским католицизмом был собор 879 года, многими православными канонистами рассматривающийся как Вселенский.

Собору этому предшествовали до крайности обострившиеся взаимоотношения между Римским престолом и патриархом Игнатием, вновь вступившим на Константинопольский престол после государственного переворота в 867 году и устранения Фотия от управления Церковью. Конфликт между патриархом Игнатием и папой Адрианом II из-за церковной юрисдикции на Балканах начался сразу после собора 869–870 годов. Папа стал грозить Игнатию крайними мерами, но не успел привести своих угроз в исполнение, так как в 872 году умер. Преемник его папа Иоанн VIII (872–882) нам известен своим миролюбивым отношением к Востоку, но и при нем, как это ни странно, во взаимоотношениях между Римским престолом и патриархом Игнатием не произошло никаких улучшений. Дело клонилось к новому разрыву. Считаясь с этой возможностью, в 877 году папа направляет в Константинополь своих легатов, епископов Павла и Евгения, чтобы предпринять последнюю попытку воздействия на Игнатия. Когда легаты были в пути, в Рим приходит известие о смерти Игнатия и о возвращении на патриарший престол Фотия, того самого Фотия, который около десяти лет тому назад был объявлен лишенным сана и анафематствован Николаем I, а потом Адрианом II и их соборами и который, в свою очередь, анафематствовал вместе с собором 867 года папу Николая. Это известие, по-видимому, было встречено папой Иоанном с полным удовлетворением. В Риме у Фотия были не только противники, но и друзья. Тотчас же вдогонку за двумя легатами папой был направлен кардинал Петр с особым communitorium – наказом относительно нового положения дел и вступления в общение с Фотием. Папа направил дружественные письма самому Фотию, василевсу, восточным патриархам и увещание тем, кто еще продолжал упорствовать в непризнании Фотия патриархом.

Тогда-то явилась счастливая возможность созыва всецерковного собора для ликвидации остатков церковной смуты, вызванной действиями пап Николая I и Адриана II, и для восстановления единства между Востоком и Западом на православно-кафолических началах.

На собор, кроме легатов папы Иоанна, прибыли представители восточных патриархов. Общее число епископов достигало цифры 380, так что по числу участников Константинопольский Свято-Софийский собор превышал все Вселенские Соборы, за исключением Халкидонского. «Собор, созванный Фотием, – говорит известный римо-католический историк кардинал Гергенрётер (Hergenrother), – представлял воистину внушительное зрелище, какого не видели от времен Халкидонского Собора».

Собор открылся в ноябре 879 года в храме Святой Софии.

На первом же заседании кардинал Петр заявил, что папа Иоанн считает Фотия своим братом и что легаты прибыли затем, чтобы восстановить мир и побудить схизматиков (противников Фотия) к единству. Хотя те и обращаются в Рим, надеясь получить там поддержку, – их надежды напрасны. При этом кардинал вручил Фотию подарки папы Иоанна – стихарь, фелонь, омофор и сандалии.

На соборе были зачитаны письма папы. Обращает на себя внимание резкое письмо папы, адресованное противникам Фотия. Подлинность этого письма современными римо-католиче-скими историками признается не подлежащей ни малейшему сомнению. Именуя группу крайних игнатиан, противников Фотия, «схизматиками», «преступниками, смеющими раздирать нешвенный хитон Христов», папа Иоанн призывает их подчиниться Фотию и воссоединиться с Церковью, грозя им в противном случае церковными карами. Копия этого письма сохранилась (в Ватиканских регистрах – под № 3274 по 2-му изд. Jaffe).

Трогательное примирение самого Игнатия с Фотием состоялась, как известно, во время второго патриаршества Игнатия.

Участники собора с энтузиазмом приняли известие о том, что папа признал недействительными постановления Константинопольского собора 869–870 годов (действовавшего, как мы видели, в римско-католическом духе по указанию папы Адриана II) и, конечно, со своей стороны осудили этот собор.

На предпоследнем заседании было принято суровое постановление против попыток внесения в Символ веры добавки Filioque.

В I каноническом правиле сего Свято-Софийского собора говорится: «…В преимуществах (πρεσβετα’), принадлежащих святейшему престолу Римския Церкви и ея председателю, да не будет никакого нововведения ни ныне, ни впредь». Согласно этому же правилу «италийские» клирики, отлученные папой Иоанном, где бы они ни находились, не могут приниматься в общение Фотием, точно так же как клирики, отлученные патриархом Фотием, не должны приниматься в общение папой Иоанном.

Единодушные приветственные возгласы на соборе в честь папы Иоанна и патриарха Фотия были ярким выражением радости Церкви о восстановлении православного единомыслия и церковного единства.

Только наиболее упорные противники Фотия (Митрофан Смирнский, Стилиан Неокесарийский и другие) и после собора продолжали свое мало полезное для Церкви дело; ими был осужден и сам папа Иоанн VIII за общение с Фотием. (Митрофан Смирнский примирился с Фотием значительно позже, а Стилиан Неокесарийский, как некоторые предполагают, лишь после смерти Фотия изменил свое отношение к памяти патриарха.)

Сведениями о заседаниях собора 879–880 годов мы обязаны протокольным записям, сохранившимся на Западе: рукопись ватиканская; две рукописи Мюнхенских (характерен заголовок в одной из них: Πρακτικό της αγίας συνόδυ υπό Θωτίου επί ενώσει της του Θεοϋ αγίας και αποστολικής εκκλησίας; [Деяния Святого собора при Фотии относительно единства Святой и Апостольской Церкви]; сборник канонов кардинала Деусдедита (конец XI века). У нас, в Православной Церкви, собор 879–880 годов известен прежде всего по его трем каноническим правилам, вошедшим в Книгу правил. Деяния собора у нас были опубликованы Досифеем Иерусалимским в Το’μος χαρᾶς [ «Томос радости»] (Римник, 1705) вскоре после появления аналогичной публикации в западном издании.

Трудно переоценить значение Константинопольского Свято-Софийского собора, причислявшегося некогда весьма авторитетными православными канонистами даже к ряду Вселенских! «Вселенским» он именуется и в 1-м своем правиле. Его естественно было бы называть Великим Софийским, в отличие от диаметрально противоположного ему по направлению, бойкотировавшегося, как мы знаем, большинством епископата и в конце концов осужденного Церковью Малого Софийского, состоявшегося в том же храме десятью годами раньше.

Второй Софийский собор явился фактором, сдерживающим самодержавные тенденции Рима и утверждающим православную экклезиологию. Недаром впоследствии папа Климент II (XI век) в этом соборе видел главную причину «схизмы».

Нам не может показаться странным, что потом, после возрождения и утверждения на Западе идеи папского единодержавия, римско-католической стороной делалось много, чтобы умалить значение этого собора. Известный Алляций (XVII век) пытался даже доказывать, что собора 879–880 годов вообще не было. Сейчас еще некоторые римско-католические историки ставят под сомнение факт 6-го и 7-го заседаний этого собора, считая теоретически невозможным для папы и его легатов участие в столь решительном осуждении Filioque. Ученый-августинец М. Жюжи (Jugie), профессор Латеранской понтификальной семинарии в Риме, по этому поводу резонно замечает, что 6-е и 7-е заседания – это еще куда ни шло, ведь до этого и Лев III решительно не допускал включения Filioque в Символ веры, что, однако, не мешает римо-католикам видеть в этом папе сторонника учения о двойном исхождении Святого Духа; гораздо хуже для римско-католического сознания обстоит дело с 1-5-м заседаниями: на них был осужден собор 869–870 годов (Малый Софийский), выражавший волю папы Адриана II и доныне причисляемый Римско-католической церковью к Вселенским.

Не приходится особенно удивляться, что у церковных историков Запада (да и не только Запада) до недавнего [времени] имела хождение версия о том, что сам папа Иоанн VIII, разобравшись во всем как следует, выступил решительным противником собора 879–880 годов (Великого Софийского) и лично торжественно произнес новую анафему на Фотия в феврале 881 года (кардинал Гергенрётер и др.).

В учебнике Евграфа Смирнова, по которому в течение многих десятилетий изучали церковную историю кадры нашего духовенства, рисуется такая картина: «Папа Иоанн VIII, получив соборные акты и узнав, что его требования не выполнены, с раздражением потребовал от императора, через легата Марина, уничтожения постановлений собора. Марина за дерзкие объяснения в Константинополе посадили в тюрьму. Теперь папа ясно увидел, что Фотий не сделает ему никаких уступок и не подчинится его влиянию, и потому предал его новому проклятию. Опять началась полемика между Константинополем и Римом, опять началась распря. Последующие папы также подвергали Фотия проклятию, так что всех папских проклятий, постигших его, насчитывают до 12. Разрыв между Церквами начался»[123]123
  Смирнов Е. История христианской Церкви. Вильна, 1907. С. 368.


[Закрыть].

Версию об анафеме на Фотия, произнесенной папой Иоанном VIII «в храме святого Петра с Евангелием в руках, в присутствии многочисленного народа», повторяет и византолог Л. Васильев[124]124
  Васильев А. Лекции по истории Византии. Пб., 1917. Т. 1. С. 306.


[Закрыть].

Эти преследовавшие некогда определенную цель рассказы об отмене Иоанном VIII постановлений собора 879–880 годов и о новой анафеме на Фотия современный римско-католический церковный историк проф. Е. Аманн, главный редактор монументальной богословской энциклопедии (Dictionnaire de The'ologie Catholique), называет «чистейшим романом» (or tout ceci est pur roman), проф. Ф. Дворник — «исторической мистификацией» (historical mystification)[125]125
  Дворник Ф., The Photien Schism [Схизма Фотия]. Cambridge, 1948.


[Закрыть].

Вообще следует заметить, что современные римско-католические историки в освещении этого и многих иных не утративших злободневности вопросов церковной истории, часто – надо отдать им справедливость – проявляют значительную научную добросовестность и объективность.

Один из наиболее внимательных исследователей этой эпохи – ныне здравствующий чешский римско-католический священник Ф. Дворник так сформулировал свои выводы по этому вопросу: «Чем дольше мы изучаем историю этого периода, тем больше убеждаемся в том, что папы от Иоанна VIII до Иоанна IX не изменили своей политической линии в отношении Востока применительно к личным чувствам. Папская политика продолжала линию прямую, начатую великим Иоанном VIII, вдохновляемую идеей исправления признанных ошибок и сохранения единства всей Церкви»[126]126
  Dvomik F. Etudes sur Photios [Очерки о Фотии] // Byzantion, 1936, XI.-ДО.
  Выделение в цитате Д. Огицкого. – Изд.


[Закрыть].

Надо заметить, что выводами Дворника интересовался покойный патриарх Сергий. Он писал одному из своих заграничных знакомых: «Очень заинтриговали Вы меня открытиями Дворника о патриархе Фотии. Не можете ли раздобыть хотя бы тезисов этого ученого труда и прислать мне? Был бы Вам чрезвычайно благодарен»[127]127
  Патриарх Сергий и его духовное наследство. М., 1947. С. 74.


[Закрыть].

Интересно с вышеизложенным сопоставить тон высказываний самого Фотия о папе Иоанне, относящихся к последнему периоду жизни патриарха, когда Иоанна VIII уже не было в живых.

Утверждая в письме патриарху Аквилейскому учение о едином исхождении Святого Духа, Фотий ссылается на легацию «иже во святых папы Иоанна» – τὸ τοῦ εν᾿ ἁγι’οις Ἱωα’ννου πα’πα.

В «Мистагогии» Фотия читаем: «Что касается моего Иоанна – да, я могу назвать его по ряду причин и потому, что он более, чем кто другой, поддержал мое дело, – то этот Иоанн, мужественный духом, мужественный в благочестии, в непримиримости к неправде и нечестию, умеющий разбираться и в священных законах, и в политических делах, способный ставить все на свое место, он именно через своих легатов подписал соборные определения, относящиеся к Символу…».

«Сей благодатный святитель Римский, через своих досточтимых и просвещенных представителей Павла, Евгения и Петра, принимая на соборе, состоявшемся в наше время, Символ веры в согласии с Кафолической Церковью и со своими римскими предшественниками, пожелал подтвердить решения этих светлых и достодивных мужей мыслью, устами и подписью священных рук».

Объективный вклад папы Иоанна в дело защиты православия должен быть отмечен с благодарностью. Насколько глубокой была приверженность папы идеям православной церковности и вполне ли он преодолел в своем сознании искусительную для каждого папы римскую концепцию единовластия – это вопрос особый, более сложный.

Несколько слов об отношении Иоанна VIII к деятельности Кирилла и Мефодия. В 870 году, то есть еще до рукоположения Иоанна во епископа Римского, Мефодий был заключен в темницу архиепископом Зальцбургским. Освобождение произошло по настоянию Иоанна VIII, который, однако, тогда благословил лишь проповедь на славянском языке, а запрета на славянскую литургию не снял. В 879 году в связи с новыми обвинениями Мефодий был вызван в Рим. Здесь ему удалось добиться отмены этого запрета.

После Свято-Софийского собора

Правильные взаимоотношения между Римской и Константинопольской Поместными Церквами, счастливо достигнутые в 879 году, в основном сохранялись, несмотря на некоторые трудности, до начала X века.

Разумеется, не все папы этого непродолжительного периода в одинаковой мере были проникнуты духом Великого собора. Римский первопрестол и в это время обуревался многими соблазнами, но сейчас они больше отражались на внутренней жизни самой Римской Церкви и к новым большим нарушениям меж-дуцерковных взаимоотношений пока не приводили.

После загадочной смерти папы Иоанна VIII (882 год) на папский престол был возведен contra statuta canonum [против установленных правил], как говорится в Фульдских анналах (памятнике того же века), епископ Церский Марин. Неодобрительный тон, в котором анналы сообщают об этом событии, понятен. Это был первый в истории христианства случай, когда на престол Римского первоепископа возводилось лицо в епископском сане, иначе говоря, некто, рукоположенный ранее во епископа иного города. Этим нарушались не только твердо установившиеся традиции, но и определенные канонические предписания (Антиохийский собор, [правило] 21, Сардикский собор, [правило] 1); они касались всех епископских кафедр, и Рим в этом отношении не должен был представлять исключения. Наоборот, как раз при замещении высоких иерархических постов каноническое предписание о недопустимости перевода епископа с низшей кафедры на высшую соблюдалось в Древней Церкви особенно строго. Даже папа Николай I, столь активный в утверждении чрезвычайной роли Римской кафедры, решительно не допускал мысли о том, чтобы из вышеуказанного правила могло быть сделано исключение при избрании папы. И вот все же такое исключение при поставлении Марина было сделано. Небывалый факт возведения епископа на папский престол, быть может, отчасти можно объяснить тем известным историкам обстоятельством, что Марин, по сути дела, был лишь номинально епископом Церским и что de facto он и после епископской хиротонии продолжал выполнять при папе функции его архидиакона. (Недаром впоследствии папа Стефан V, защищая законность его поставления, ставил вопрос, был ли Марин епископом.) Как бы то ни было, совесть церковная была смущена до крайности этим беспрецедентным по тому времени нарушением элементарного правила канонического порядка. По понятиям строгих канонистов, это было приблизительно такое же беззаконие, как вступление во второй брак при живой законной жене. Неудивительно, что значительная часть духовенства и верующих Римской Церкви не считала возможным признавать Марина Римским первоиерархом. Оспаривал законность этого избрания и Византийский император. Из состояния раскола Римскую Церковь вывела тогда смерть Марина, последовавшая менее чем через полтора года после его вступления на новый епископский престол. Признавал ли Фотий Марина законным Римским папой и, с другой стороны, не было ли в действиях Марина чего-либо, направленного против Фотия и несогласного с духом Великого собора 879–880 годов, – ответить трудно, хотя подобные вопросы не могут не возникнуть у нас, когда мы вспомним о роли, которую Марин, диакон и папский легат, играл на антифотианском соборе в 869–870 годах. Насколько убежденно он действовал тогда и не пытался ли вернуться к этой линии на папском престоле, а также – в какой мере линия поведения Фотия в отношении Марина определялась чувством личной обиды – все это вопросы, остающиеся без ответа. В регистрах папы Марина нет ни одного документа, который имел бы то или иное отношение к Фотию. Нельзя забывать, что понтификат Марина был очень коротким. Случайно дошло до нас одно деловое письмо Фотия Марину, написанное в бытность последнего епископом Церским (опубликовано А. Пападопуло-Керамевсом). Содержание письма не имеет прямого отношения ни к одному из поставленных выше вопросов, но сам факт письменного обращения Фотия к Марину после злополучного собора говорил бы скорее за то, что личная обида могла и не играть роль главного мотива, определяющего отношение патриарха к этому папе.

Преемником Марина был папа Адриан III (884–885). Свое известительное послание Фотию Адриан III сопроводил приложением православного текста Символа веры без Filioque[128]128
  См.: PL 52, col. 380.


[Закрыть]. К этому можно добавить, что в 879 году Адриан был одним из участников Римского собора, признавшего Фотия.

При папе Стефане V (885–891) в 886 году Фотий был во второй и последний раз устранен от управления Константинопольской Церковью, на этот раз – императором Львом VI Мудрым, который поставил на место Фотия своего несовершеннолетнего брата (тоже Стефана). Папа Стефан, не благоволивший к Фотию, все же не спешил с признанием нового патриарха и выяснял обстоятельства устранения Фотия. Переписка по этому вопросу с интервалами тянулась до самой смерти папы.

Папа Стефан V был противником совершения богослужения на славянском языке.

Следующим папой Римским был Формоз (891–896). Его враждебное отношение к Фотию, к счастью, не могло реально отразиться на взаимоотношении двух Церквей, так как Фотий уже был не у власти. Возведение Формоза на папский престол явилось точно таким же нарушением церковного благочиния, как бывшее незадолго до этого поставление папы Марина. В лице Формоза второй раз в истории Церкви на папский престол восходил епископ. Формоз до этого был епископом римского пригорода Порто – следовательно, епископом субурбикарным. Правда, папа Иоанн VIII в 876 году лишил его за происки епископского сана и даже отлучил, но при папе Марине Формоз был восстановлен в епископском достоинстве, и теперь противоканоническое возведение его на папский престол было воспринято крайне болезненно прежде всего самой Римской Церковью. В лоне этой Церкви возникли две партии: сторонников Формоза и его противников. Борьба между ними продолжалась и после смерти Формоза, принимая иногда крайне соблазнительные формы.

Обращает на себя внимание быстрая смена пап в это время:

Бонифатий VI (896).

Стефан VI (896–897). Он был ранее рукоположен Формозом во епископа г. Ангани. Таким образом, это третий в истории папа из епископов. Надо заметить в пояснение, что при поставлении его рукоположение, совершенное Формозом, игнорировалось как недействительное. Стефан VI учинил суд над Формозом (897). Тело умершего папы после девятимесячного пребывания в гробу было доставлено на собор, и здесь с покойника были сняты знаки папского достоинства («собор с трупом»). Формозовцы вскоре после этого задушили папу Стефана.

Роман I (897).

Феодор II (897).

Иоанн IX (898–900).

Бенедикт IV (900–903).

Лев V (903).

Христофор I (903–904).

Законность последних пап оспаривал переживший их всех Сергий III, избранный антиформозовской партией еще в 897 году и вступивший на папский престол лишь в 904 году.

Среди перечисленных выше пап особой осмотрительностью отличался Иоанн IX. На состоявшемся при нем соборе действия «собора с трупом» были признаны предосудительными и посмертный приговор Формозу отменен. Однако это вовсе не означало признания иоанновским собором правильности поставления Формоза. На будущее собор объявил такие поставления недействительными и определил лишать причащения на всю жизнь всякого, кто дерзнул бы пойти по стопам Формоза, то есть, будучи епископом, принять папское достоинство. Сохранилось письмо Иоанна IX Стилиану Неокесарийскому, из которого видно, что Иоанн признавал каноничность Фотия и его рукоположений.