Текст книги "Актуальные проблемы Европы №1 / 2014"

Примечания. EС-27: Австрия, Бельгия, Финляндия, Франция, Германия, Греция, Ирландия, Италия, Люксембург, Голландия, Португалия, Испания, Швеция, Великобритания, Болгария, Кипр, Чешская Республика, Эстония, Венгрия, Латвия, Литва, Мальта, Польша, Румыния, Словакия, Словения.

EEA-38: EС-27 + Турция, Исландия, Лихтенштейн, Норвегия, Швейцария, Хорватия, Македония, Албания, Босния и Герцеговина, Монтенегро, Сербия.

Источники: 10; 18; 19.

Несмотря на многочисленные и разнообразные попытки наполнить экологическую интеграцию реальным содержанием, сложность связей между экономикой, обществом и природой вновь явилась препятствием для попыток эффективно поставить ее под контроль. Она продолжала служить местом возникновения и развития системных рисков и кризисов, создающих новые пространства для интеграции в регионе и за его пределами (как в случае изменений климата, например).

Высококачественного законодательства и охвата им всего региона оказывалось недостаточно для преодоления экологических кризисов. Различия в практическом освоении заложенных в них возможностей сохраняли неодинаковыми ценовые сигналы. На первый план выступал вопрос об обеспечении эффективного исполнения принятых законов на уровне национальных государств, а также их координации между собой по поводу нивелирования сохраняющихся между участниками неформальных различий (17). Последующий анализ показал, что их образовывали по крайней мере следующие: отсутствие четкости регионального законодательства, единства в реализации, общих стандартов тестирования и сертификации; национальные различия регулирующих институтов и противоречивость отдельных направлений экологического действия на региональном уровне; языковые барьеры; слабость распространения информации, знаний и технологического трансфера; недостаточная защита прав интеллектуальной собственности (6).

Закономерно поэтому, что в поисках эффективных решений в регионе продолжали совершенствовать уже имеющиеся инструменты и создавать новые. В 2010 г. была принята европейская стратегия «Европа 2020», нацеленная на обеспечение изящного, устойчивого и мобилизующего роста и предполагающая усиление интеграции, в том числе и ее высших органов, для обеспечения поставленных целей.

В ее развитие в 2012 г. был опубликован Манифест за ресурсоэффективную Европу, с переходом к которой будет сделан еще один важный шаг на пути к реиндустриализации европейской экономики на основе длительного ресурсоэффективного роста (18). Он послужил платформой для формирования региональной системы эффективного использования ресурсов, ориентирующейся на распространение инноваций, совершенствование методов управления, повышение эффективности субсидий и налоговых инструментов, совершенствование рынков, их субъектов и институтов в направлении устойчивого поведения; углубления экологической интеграции и определения четких и адресных целей для всех участников. Учитывая длительный и богатый опыт усилий по решению экологических кризисов со стороны участников интеграции и органическую связь с ним сделанных инициатив, последние имеют реальный шанс завершить образование того европейского пространства, позволяющего на деле преодолевать значительную часть экологических кризисов и обеспечивать их предупреждение.

Менее очевидной в этом отношении оставалась ситуация с экологической интеграцией на постсоветском пространстве. Там, как и в Европе, экономическую деятельность сопровождали многочисленные и разнообразные экологические кризисы. Своими корнями они уходили еще в период социалистического развития. Не случайно поэтому в поисках адекватных интеграционных институтов с переходом к новым отношениям внимание национальных участников сразу обратилось и к экологическому сотрудничеству.

Соглашением о взаимодействии в области экологии и охраны окружающей природной среды в 1992 г. провозглашалась выработка и проведение высокими договаривающимися сторонами согласованной политики в области экологии и охраны окружающей природной среды: охраны и использования земель, почв, недр, лесов, вод, атмосферного воздуха, растительного и животного мира, естественных ресурсов континентального шельфа, экономической зоны и открытого моря за пределами действия национальной юрисдикции (ст. 1).

Для реализации этого важную роль сыграл созданный тогда же Межгосударственный экологический совет, который был призван гармонизировать законодательство в сферах охраны природы и природопользования, участвовать в разработке соответствующих региональных норм и стандартов, создавать межгосударственную информационную систему и систему экологического мониторинга, а также принимать участие в подготовке и осуществлении межгосударственных проектов и др. Благодаря такой деятельности планировали консолидировать усилия государств – участников СНГ в поддержку решения глобальных экологических проблем, снижать негативное воздействие окружающей среды на здоровье человека, поддерживать в регионе биологическое разнообразие.

Впоследствии на основе выдвинутых им предложений главами правительств и Межгосударственным экономическим комитетом Экономического союза были приняты соглашения о книге редких и находящихся под угрозой исчезновения видов животных и растений в государствах СНГ, о контроле за трансграничными перевозками опасных и иных отходов, об основных принципах взаимодействия в области рационального использования и охраны трансграничных водных объектов; сотрудничестве в области экологического мониторинга и др.

Вместе с тем предпринятых усилий было недостаточно для преодоления и предотвращения в дальнейшем локальных и глобальных экологических кризисов. Сопровождавший переход к рыночным отношениям и формирование новых национальных моделей спад производства в 90-х годах лишь отчасти сгладил их проявление. В последующем действие усугубляющих экологическую ситуацию факторов усилилось. К ним относились не только рост потребления ресурсов и производства на прежней технологической основе, сохранение прежних институтов природопользования, но и демографические и социальные факторы. Аналитики отмечали усиливающееся технологическое давление на окружающую среду, формирование новых трансграничных источников загрязнения, региональных и глобальных экологических изменений, приводящих к возникновению новых типов комбинированных естественных и технологических угроз (27).

С одной стороны, такое усиление экологической взаимозависимости стран требовало интенсификации сотрудничества, формировало основы для новых направлений интеграции. Помимо задач преодоления растущего числа форм проявления экологических кризисов, этому способствовали и потребности в разрешении спорных вопросов строительства новых производств и совместного использования трансграничных ресурсов.

С другой – эти основы выступали императивом поисков новых форм интеграции, предупреждающих экологические кризисы. Ведь развиваясь на прежней технологической и нормативной основе, а то и в их ухудшенных вариантах, экономическое взаимодействие оборачивалось регионализацией и глобализацией экологических кризисов.

Ситуацию усугубляли и распространяющиеся процессы континентальной интеграции, когда вредные производства «выталкивались» из более развитых областей (и стран) в менее развитые, формируя там «эпицентры» экологических проблем. Реализации этих императивов, однако, препятствовали интенсивно разворачивающиеся на этапе перехода к рыночной экономике контртенденции. Так, поиск новых форм экологической интеграции затрудняло поведение национальных субъектов постсоветского пространства, ориентированных преимущественно на экономический рост и повышение уровня жизни населения (особенно для стран с высокими демографическими показателями) как свои ближайшие и наиболее актуальные задачи. Долгосрочные и довольно дорогие усилия по преодолению и предотвращению экологических кризисов, как, например, в ЕС, в СНГ чаще подменялись действиями, усугубляющими воздействие человека на природу и вредными для окружающей среды.

Такое усиление экологической дезинтеграции усугублялось действием получивших распространение в регионе специфических институциональных ловушек «интеграционных ожиданий» и «разочарований». Первой обозначали поведение национальных субъектов, отказывающихся от участия в интеграционных проектах, инициируемых на постсоветском пространстве, – даже если они оказывались эффективными, – в ожидании своего вступления в ЕС, пусть даже в отдаленной перспективе. Действие этой ловушки на деле не только затрудняло экономические рост и развитие, а вместе с ним и преодоление экологических кризисов, но и в лучшем случае отодвигало перспективы вступления в ЕС.

В свою очередь, реализацию перспектив интеграции в ЕС осложняла «ловушка интеграционных разочарований», когда элиты в СНГ не могут и не хотят учитывать опыт ЕС в части качества институтов и экономической политики, правил прозрачности, которым там следуют (16; 27). В итоге это не только провоцировало дезинтеграционные тенденции, но и ухудшало перспективы прогресса стран, ограничивало возможности проводимой там экологической политики.

Между тем усугубляющиеся экологические кризисы заставляли продолжать поиски их решения. В этих целях страны все более обращались к взаимодействию на субрегиональном или двустороннем уровнях. При этом оказывалось возможным лучше учесть интересы участников, разработать более реалистичные и эффективные проекты.

Так, в 2004 г. правительствами Российской Федерации и Республики Казахстан было подписано Соглашение о сотрудничестве в области охраны окружающей среды, которое дополнило заключенное еще в 1992 г. Соглашение о совместном использовании и охране трансграничных водных объектов. В 2002 г. соответствующие министерства РФ и Украины заключили соглашение о сотрудничестве в области изучения, воспроизводства и использования минерально-сырьевых ресурсов, которое дополнило подписанные ранее межправительственные соглашения о сотрудничестве в области охраны окружающей природной среды на уровне правительств двух стран (1995) и Соглашение о совместном использовании и охране трансграничных водных объектов (1992). В 2002 г. между министерствами РФ и Республики Армения было подписано Соглашение о сотрудничестве в области использования недр и водных ресурсов. Двустороннее межправительственное соглашение РФ с Республикой Беларусь по охране и рациональному использованию трансграничных водных объектов (2002) послужило новым шагом в сфере экологического взаимодействия в продолжение действующего соглашения о сотрудничестве в области охраны окружающей природной среды (1994).

Распространение двусторонних институциональных связей дополнялось субрегиональным интеграционным сотрудничеством. При этом помимо общности экологических проблем и, соответственно, задач по их преодолению перед участниками интеграции вставали и иные вопросы. Среди таких оснований было формирование новых, превышающих прежние границы СССР трансграничных регионов; потребность в преодолении препятствий для континентальной интеграции; перспективы повышения эффективности интеграционных союзов по мере привлечения к ней отдельных участников. Переход к новым «форматам интеграции» позволял распространять их и на область экологического взаимодействия и дополнять экологической интеграцией.

В новых условиях достижение эффективности этих институтов требовало особо тщательного учета общественно-экономического и цивилизационного контекста в странах-участниках, в том числе соответствующих финансовых ресурсов, преодоления нехватки человеческого капитала, слабости национальных институтов, специфики систем ценностей участников, позволяющих им реализовать интеграцию как курс «политики ценностей» (7).

Закономерно поэтому, что в складывающихся интеграционных процессах особую роль эксперты отводили структурам, способным соответствовать комплексу указанных требований. В частности, этим требованиям отвечали многосторонние банки развития, которые при реализации крупных проектов могли и на деле зачастую выступали в качестве надежных субъектов финансирования, обеспечивающих сравнительно долгосрочные и дешевые ресурсы, а также как политические посредники, «банки знаний» и центры культурного развития.

Предпринимаемые усилия, однако, оставались недостаточными для решения экологических проблем региона. Экологическая политика отдельных государств в основном оставалась фрагментарной, с разным содержанием и слабо координировалась с остальными. К концу 2000-х годов исследователи констатировали сохранение в СНГ таких острых трансграничных проблем, как загрязнение атмосферы, трансграничных рек, международных водоемов и земель в приграничных районах, а также деградации и неэффективного использования природных ресурсов (27).

Серьезным дестабилизирующим фактором попыток экологической интеграции послужил финансовый кризис конца 2000-х годов. Выступая на президиуме Государственного совета по вопросам совершенствования государственного регулирования в сфере охраны окружающей среды, председатель Совета глав государств Содружества Независимых Государств, президент РФ Д. Медведев отмечал, что финансовый кризис в значительной степени парализовал деятельность многих крупных компаний, которые начали довольно активно заниматься экологией, и финансирование программ экологической модернизации замедлилось (29).

Казалось бы, по аналогии с ситуацией в Европе с непосредственными последствиями глобального кризиса в СНГ можно было бы связывать улучшение экологии из-за свертывания производства. Однако определить достоверность таких последствий оказалось непросто из-за слабо организованного экологического мониторинга у большинства участников.

Свидетельством же сохранения серьезных проблем в этой сфере стало постоянное возникновение в регионе чрезвычайных ситуаций, в том числе биолого-социального и природного характера. Только за 2010 г. в государствах СНГ их произошло более 50 тыс. Общий экономический ущерб в СНГ только по двум ранее указанным типам катастроф за 2010 г. оценивался в более чем 1,5 млрд. долл. США (без данных по Азербайджанской Республике, Кыргызской Республике, Туркменистану и Республике Узбекистан).

О признании экологических кризисов в регионе и необходимости мобилизации для их преодоления интеграционных усилий говорили участники специальных региональных международных форумов. В резолюциях Невского конгресса отмечалась важность обмена опытом в области экологизации экономики и природосбережения; развития трансграничного сотрудничества в сфере сохранения и охраны природных объектов, внедрения экологических инноваций, альтернативных технологий и источников энергии; модернизации и гармонизации законодательства в области охраны окружающей среды, а также укрепления сотрудничества в сфере природопользования; обеспечения экологически устойчивого промышленного развития, разработки и внедрения норм, стимулирующих техническое перевооружение производств и снижение избыточного потребления ресурсов, составления модельного закона об основах природоохранной промышленной политики государств – участников СНГ на период до 2030 г.; продолжения проведения целевых программ поддержания экологической безопасности; подготовки государствами – участниками Содружества Независимых Государств согласованных национальных стратегий экологической безопасности и др. (32).

Вместе с тем теоретические разработки в указанных областях свидетельствовали о нерешенности многих вопросов экологической интеграции региона на концептуальном уровне. Речь, в частности, шла об учете взаимоотношений общества и окружающей среды при определении характера и глубины региональной интеграции. Характерной в связи с этим являлась модель Системы индикаторов евразийской интеграции Евразийского банка развития.

Она включала три блока показателей, отражающих разные стороны интеграционного взаимодействия. Во-первых, это интеграция рынков, отражающая сближение стран по размерам взаимных потоков товаров, услуг и факторов производства. Во-вторых, конвергенция экономических систем, иллюстрирующая сближение основных количественных характеристик экономического развития участников, и, в-третьих, институциональная кооперация, показывающая на базе экспертных оценок взаимодействие стран при реализации на постсоветском пространстве формальных интеграционных проектов с учетом диапазона поставленных при этом целей (или региональная кооперация) (31).

Экологические проблемы и кризисы отражались в последнем блоке. Их измерение подчинялось общей логике раздела, что накладывало ограничения на формирование показателей. Пределы задавала множественность целей интеграционных организаций, отсутствие четкого определения характера их деятельности и, соответственно, их критериев. Отсюда и трудности количественного выражения качественных характеристик интеграционного взаимодействия. Решением проблемы выступило обращение к опросам экспертов, как одному из источников необходимой информации с альтернативой содержательного анализа соглашений и нормативных актов. Участниками опроса была дана оценка по специальной порядковой шкале эффективности рассматриваемых организаций по сферам деятельности.

В соответствии с этой методикой из наиболее крупных и значимых интеграционных объединений на постсоветском пространстве – СНГ, ЕврАзЭС и ШОС – лишь последнее эксперты признали как значимое для экологического взаимодействия. При этом доля отметивших эффективность данной организации для экологии оставалась самой маленькой по сравнению с остальными направлениями ее деятельности. Важность ШОС для интеграции признали лишь 2% респондентов против 6% для сотрудничества в сфере энергетики, 8 – в банковском секторе, торговле и инвестициях, 39 – в безопасности и 37% – в политическом сотрудничестве. Оценки же глубины интеграции в соответствии с формальными положениями подписанных межгосударственных соглашений для экологии оказались ничтожными. В других объединениях СНГ и ЕврАзЭС показатели экологии также были ниже среднего значения (31).

Перед лицом сохраняющихся кризисных ситуаций слабые институциональные рамки экологической интеграции и невысокая активность ее корпоративных участников заставляли аналитиков обращаться к частным показателям по странам. Характерной в этом отношении являлась система показателей другого крупного банка развития – ЕБРД, – где отдельные экологические показатели уже довольно давно учитываются при определении прогресса стран в процессе перехода.

К ним относились следующие: индекс потенциала реализации проектов в областях энергоэффективности (ЭЭ); изменение климата (ИК) и возобновляемой энергетики (ВЭ); количество проектов в областях ЭЭ, ИК и ВЭ; данные о расходах на проекты в областях ЭЭ, ИК и ВЭ; индексы развития устойчивой энергетики (УЭ): наличие принципов деятельности в области УЭ, сфера их применения и конкретные задачи использования; индекс возобновляемой энергетики (ВЭ): наличие конкретных отраслевых норм в этой области (обязанность развивать ВЭ, лицензирование экологичных производителей энергии, приоритетный доступ к распределительным сетям); индекс изменения климата: наличие директивных документов (целевые показатели по выбросам, планы выделения средств); индекс законов «на бумаге» в областях ЭЭ и ВЭ (например, поощряющих использование возобновляемых технологий, обеспечивающих соблюдение минимальных стандартов использования энергии в различных сферах, устанавливающих параметры энергосбережения для различных отраслей, предусматривающих стимулы для достижения установленных целей и наказание за их невыполнение); создание институциональных структур для выполнения Киотского протокола; показатели уровня энергоемкости и углеродоемкости; доля выработки электроэнергии, приходящаяся на возобновляемую энергетику, качество тарифных механизмов в поддержку развития возобновляемой энергетики (схемы оборотных «зеленых» сертификатов/льготные тарифы/отсутствие поддержки); наличие налогов на выбросы углеродосодержащих веществ или механизмов торговли квотами на выбросы; существование и относительная надежность нормативно-правовой базы в области возобновляемой энергетики, качество налогообложения и режима лицензирования при оценке задач переходного процесса в электроэнергетике; сертификация по стандартам ИСО при оценке перехода в общепромышленном секторе; соблюдение санитарно-гигиенических норм при оценке задач переходного процесса в агропромышленном секторе и некоторые другие (27). Вместе с тем учет этих показателей определялся приданием им определенных весовых значений, без внимания к сложным диалектическим взаимным связям между экологией, экономикой и обществом в странах региона. Таким образом, они несли в основном справочный характер. Некоторые прогностические выводы получались из описательных разделов, касающихся отдельных стран и их объединений. Так, в публикациях большое внимание было уделено созданию ЕврАзЭС с формированием наднациональной экономической комиссии, принимающей от государств полномочия, в частности, в отношении конкуренции, экологических стандартов и технического регулирования (28). Также отмечалось значение разработки в 2011 г. в Казахстане новых тарифных ставок, включающих издержки, связанные с охраной окружающей среды. Аналитики посчитали ценным и утверждение в Армении новых правил использования природных ископаемых, в том числе предусматривающих сохранение окружающей среды (27).

Предпринимаемые попытки сформировать экологическую политику в отдельных странах – участниках СНГ и сохраняющиеся проблемы во взаимоотношениях между обществом и природой создают новый задел для экологической интеграции. Попытки освоить его предпринимает председатель СНГ на 2013 г. (Республика Беларусь). Девизом председательства была заявлена «Интеграция во благо человека: укрепление добрососедства, развитие экологического сотрудничества, содействие повышению доступности экологических “зеленых” технологий, расширение диалога культур», а год объявлен Годом экологической культуры и охраны окружающей среды (30).

При этом с развитием экологической интеграции связывают не только решение кризисных ситуаций в экологии и переход к более устойчивым формам экономической деятельности, но и взаимодействие в других областях хозяйствования и иных сферах жизнедеятельности: укрепление информационного пространства, научного и культурного взаимодействия, межнациональных и межэтнических взаимосвязей.

В рамках составленного Плана мероприятий по реализации Концепции председательства Республики Беларусь в Содружестве Независимых Государств в 2013 г. решено содействовать повышению доступности экологических «зеленых» технологий в государствах – участниках СНГ, в том числе инициировать определение перечня региональных низкоуглеродных энергетических проектов с приоритетным использованием возобновляемых источников энергии, а также механизмов финансовой поддержки проектов экологической направленности; развивать экологический потенциал транспорта и дорожной инфраструктуры и др. Предполагается, что указанные направления будут способствовать и развитию экономической интеграции, включая космическую отрасль, транспорт, энергетику, сельское хозяйство, телекоммуникации, нано– и биотехнологии, а также более эффективному использованию потенциала межрегионального и приграничного сотрудничества членов СНГ в том числе на базе еврорегионов «Неман», «Днепр» и «Озерный край».

Таким образом, экологическая интеграция на постсоветском пространстве, как и в ЕС, также показывает достаточные основания служить императивом решения экологических кризисов и укрепления региональной интеграции. Однако в Европе для нее уже сформирована фундаментальная институциональная база, которую продолжают отрабатывать и совершенствовать. В СНГ же этот этап еще предстоит пройти. Смогут ли при этом воспользоваться теоретическими наработками и практическим опытом европейских соседей, зависит как от общественно-экономических, так и культурных способностей участников процесса.

Приложения

Приложение 1

Общая схема связей между экономикой и экологией

Источник: 14.

Приложение 2

Свод основных «зеленых» мер в планах восстановления экономики участников ЕС

Источники: 4; 15.

Приложение 3

Поступления от налогов, связанных с экологией (%ВВП)

Источник: 21.

Список литературы

1. A European Economic Recovery Plan. Communication from the Commission to the European Council. – Brussels, 2008. – November 26. – Com (2008) 800 / final Commission of the European Communities. – Mode of access: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=COM:2008:0800:FIN:EN:PDF

2. A sustainable Europe for a better world: A European strategy for Sustainable Development / Commission Communication. – COM (2001) 264 final. – Brussels, 2001. – May 15. – Mode of access: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=COM:2001:0264:FIN:EN:PDF

3. AEA Technology Environment, CAFE CBA: Baseline Analysis 2000 to 2020. – April 2005 / Eurostat Database. – Mode of access: http://www.cafe-cba.org/assets/baseline_analysis_2000-2020_05-05.pdf

4. Annex 1: GREEN ELEMENTS FROM MEMBER STATES´ RECOVERY PLANS // NON-PAPER Council document no. 7065/09 of 3 March 2009. – Mode of access: http://ec.europa.eu/environment/integration/pdf/recovery_plans_annex1.pdf

5. Basics of SD Strategies. – Mode of access: http://www.esdn.eu/?k=basics of SD strategies

6. Bilsen V., De Voldere I., Jans G., Vincent C., Beemsterboer S., Rademaekers K. Scoping Study on completing the European Single Market for environmental goods and services. – Brussels, 2010. – Mode of access: http://ec.europa.eu/environment/enveco/economics_policy/pdf/sm_egs_july2010.pdf

7. Boerzel T.A., van Huellen V. Good Governance and Bad Neighbors? The Limits of the Transformative Power of Europe // KFG Working Paper. – 2011. – N 35. – Mode of access: http://www.polsoz.fu-berlin.de/en/v/transformeurope/publications/working_paper/WP_35_B__rzel_VanH__llen.pdf

8. Dalal-Clayton B., Bass S. Sustainable Development Strategies: A Resource Book // OECD. – Paris; New York: UNDP, 2002. – Mode of access: http://www.esdn.eu/pdf/resources/Dalal-Clayton,%20Bass%20(2002)%20-%20Sustainable%20Development%20Strategies%20-%20A%20Resource%20Book.pdf

9. Energy and environment in the EU: Tracking progress towards integration / European Environment Agency. – Copenhagen, 2006. – Mode of access: http://www.eea.europa.eu/…/report_8_2006.pdf

10. EEA The European environment – state and outlook 2010: synthesis / European Environment Agency. – Copenhagen, 2010.

11. Ernst & Young «Eco-industry, its size, employment, perspectives and barriers to growth in an enlarged EU» / European Union, European Commission, 2006. – Mode of access: http://ec.europa.eu/environment/enveco/eco_industry/pdf/ecoindustry2006_summary.pdf

12. Facts and figures, the links between EU’s economy and environment / European Union. European Commission. – 2007.

13. GDP and beyond. Measuring progress in a changing world / Communication from The Commission to the Council and the European Parliament. – Brussels, August 20, 2009. – Com (2009). – Brussels, Commission of the European Communities, 2009. – Mode of access: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=COM:2009:0433:FIN:EN:PDF

14. GHK, DG Environment, Cambridge Econometrics / Institute of European Environmental Policy «Links between the environment, economy and jobs». – London: GHK Consulting, 2007. – Mode of access: http://ec.europa.eu/environment/enveco/industry_employment/pdf/ghk_study_wider_links_report.pdf

15. Green Elements From Member States´ Recovery Plans: Non-Paper Council document. – 2009. – N 7065/09. – Mode of access: http://ec.europa.eu/environment/integration/pdf/recovery_plans.pdf

16. Grinberg, R. Russia in the Post-Soviet Space: Search for Rational Behaviour and Prospects of Economic Integration // UNECE Spring Seminar on «Financing for Development in the ECE Region: Promoting Growth in Lowincome Transition Economies». – Geneva, 2005.

17. Jacob K., Haum R., Vagt H., Tews K., Werland S., Raecke F., Eisgruber J., Kahlenborn W., Lux F., Sommerer T., Müller A., Holzinger K., Varma A., Leveson-Gower H., Ekins P. Environment and the Single Market // Final Report to the European Commission, EC / Freie Universitaet, Berlin, 2009. – Mode of access: http://ec.europa.eu/environment/enveco/economics_policy/pdf/single_market.pdf

18. Manifesto for a resource-efficient Europe. – 2012. – Mode of access: http://europa.eu/rapid/press-release_MEMO-12-989_en.htm#PR_metaPressRelease

19. Policy Responses To The Economic Crisis: Investing In Innovation For Long-Term Growth / USA, OECD. – 2009. – Mode of access: http://www.oecd.org/science/inno/42983414.pdf

20. Pollitt H. Assessing the Implementation and Impact of Green Elements of Member States’ National Recovery Plans // Final Report for the European Commission (DG Environment). – UK Cambridge Econometrics, 2011. – Mode of access: www.camecon.com

21. Revenues from environmentally related taxes in per cent of GDP / OECD, EEA. – Mode of access: http://www2.oecd.org/ecoinst/queries/index.htm

22. The DAC Guidelines Strategies for Sustainable Development: Guidance for Development Co-operation / OECD. – 2001. – Mode of access: http:// www. oecd.org/dac/environment-development/2669958.pdf

23. Review of the EU Sustainable Development Strategy / Council of thed European Union. – Brussels, 2006. – 10917/0610917/06http://register.consilium.europa.eu/pdf/en/06/st10/st10917.en06.pdf

24. Sixth Community Environment Action Programme // DECISION No 1600/2002/EC of the European Parliament and the Council of 22 July 2 t 02 // Official Journal of the European Communities. – 2002. – L., 242/1. – Mode of access: http://eur-lex.europa.eu/LexUriServ/LexUriServ.do?uri=CELEX:52001DC0031:EN:HTML

25. Smulders S., Bretschger L., Egli H. Economic Growth and the Diffusion of Clean Technologies: Explaining Environmental Kuznets Curves: Working Paper 05/42. – Zürich, Swiss Federal Institute of Technology, 2005. – Mode of access: http://www.webmeets.com/files/papers/ERE/WC3/424/sbe_kyoto.pdf

26. Sustainable development in the European Union 2011 // Monitoring report of the EU sustainable development strategy / European Union, EC, 2011. – Mode of access: http://www.ecologic.eu/4581

27. Винокуров Е.Ю., Либман А.М. Евразийская континентальная интеграция. – Санкт-Петербург: Центр интеграционных исследований Евразийского банка развития, 2012. – Режим доступа: http://www.eabr.org/r/research/centre/monographs/