Текст книги "Антология мировой философии. Античность"

546. Аристотель. О происхождении животных IV, 4: Д. утверждал, что уроды рождаются потому, что две семенные жидкости попадают в одно и то же место, одна – сперва, другая – за ней. И эта вторая, выйдя [из половых органов самца], проникает в матку, вследствие чего части тела, [содержащиеся в двух разлиных спермах], срастаются и перемешиваются. У птиц же, так как совокупления совершаются у них с большой скоростью, яйца, [в частности их цвет], всегда результат смешения [двух сперм]. Филопон, комм. 185, 33: Д. утверждал следующее: допустим, что от сегодняшнего совокупления вошла в матку семенная жидкость самца; та семенная жидкость, которая выйдет [из самца] от завтрашнего совокупления, также войдет туда, и вообще одна сперма может войти от более раннего, другая от более позднего совокупления.

Так вот если самка будет покрыта дважды и дважды войдет семенная жидкость в ее матку, то и семенная жидкость, вошедшая в первый раз, формирует и создает руки, ноги и прочее, и точно так же другая семенная жидкость, вошедшая позже, производит то же. Но так как жидкость месячных [очищений] все время неизменно одна и та же, то и [органы, сформированные] в результате того и другого совокупления, тесно связаны и перемешаны между собой, т. е. образуют одно целое и сходны друг с другом.

По этой-то причине и образуется один человек, имеющий две головы и четыре ноги. Д. утверждал, что и яйца птиц – уроды; так как половой акт [у птиц] совершается с большой скоростью и в течение одного и того же часа одна птица может быть покрыта много раз, в нее входит много сперм, поэтому-то одна часть яйца – белая, а другая – желтая. Если же входила бы одна сперма, яйцо было бы или все желтым, или все белым.

Яйца, замечает он, тоже уроды, но так как вследствие скорости совокупления они всегда получаются такими, то их не считают уродами. Он говорит, что яйца «всегда смешаны» [цветом] и всегда одинаковы [цветом] потому, что во всяком птичьем яйце часть белая и часть желтая. Таков Демокритов взгляд на возникновение уродов: причину он видит в семенной жидкости самца.

b. Философ как член общества

II. Философ и семья

721. Стобей IV, 24, 29: Демокрит: Воспитание детей – ненадежное дело: ибо удача достигается ценой борьбы и забот, в случае же неудачи страдание ни с чем не сравнимо.

722. Стобей IV, 24, 31: Демокрит: Не следует, по-моему, растить детей. Ибо я вижу, что с этим сопряжены многие и большие опасности и огорчения, благ же – мало, да и те слабы и незначительны.

723. Климент. Строматы II, 138: Демокрит отвергает брак и деторождение из-за того, что они связаны со многими неприятностями и отвлекают от более важных занятий. К нему присоединяется и Эпикур. Феодорет XIII, 74: Мы очень порицаем Демокрита и Эпикура, которые предписывают отказаться от брака и деторождения. Определив, что высшей целью является наслаждение, они решительно отвергли то, что связано с какими-либо тревогами и неприятностями.

724. Стобей IV, 24, 32: Его же: Если у человека есть желание иметь ребенка, то, по-моему, лучше всего взять его у кого-либо из своих друзей. Поскольку он сможет выбрать по своему желанию, ребенок будет таким, какого он хочет. Тот, кто покажется подходящим, подойдет всего лучше и по природным качествам. Усыновление ребенка имеет то преимущество, что при этом можно выбрать себе по сердцу из многих такого, какой нужен. Если же родить своего ребенка, то это связано с большими опасностями. Ведь в этом случае придется довольствоваться таким, какой родится.

III. Философ и государство

725. Эпифаний. Против ересей III, 2, 9: Демокрит … утверждал: «Даже то, что представляется справедливым, таковым не является, ибо несправедливо то, что противоречит правде». Он говорил, что законы – дурное изобретение и что «мудрец не должен повиноваться законам, а жить свободно».

726. Заглавие этического сочинения: Диоген Лаэртский IX, 46 (Фрасил): О характере философа. Ср. Псевдогиппократ. Письма 17: Они чуждаются людей … ибо целиком погружены в философию.

727. Сенека. Письма 7, 10: Демокрит сказал: «Один для меня стоит толпы, а толпа – одного». Ср. Демократ 64: Дружба одного мудреца значит больше, чем дружба всех неразумных [№ 660].

728. Плутарх. Против Колота 32: Упрекнут ли меня за это те, которые прожили жизнь по-хозяйственному и как подобает гражданину? Это их всех осыпал бранью Колот. Сам Демокрит убеждает изучать политическое искусство как самое важное и в то же время стремиться к занятиям, которые дают людям великое и светлое. Ср. Плутарх. Нельзя жить приятно… 19: Но те, которые так относятся к славе и почестям, разве не признают, что лишают себя больших радостей, избегая из-за слабости или изнеженности должностей, политической деятельности, дружбы царей – всего того, что, по словам Демокрита, вносит в жизнь большое и светлое?

729. Элиан. Пестрые рассказы IV, 20: О Демокрите из Абдер идет молва, что он был во всех отношениях мудрым, стремился прожить незаметно и вполне осуществил это на деле. Макарий V, 47: Проживи незаметно: рекомендуется заниматься только своими делами. Эти слова принадлежат Демокриту. Ср. Диоген Лаэртский IX, 36: Я приехал … в Афины, и никто меня там не заметил. Дионисий у Евсевия. Введение в Евангелие XIV, 27, 4: Сам Демокрит, как говорят, заявлял, что предпочитает найти одно причинное объяснение, чем стать обладателем персидского царства [№ 29]. Цицерон. Об ораторе III, 15, 56: Другие люди, столь же мудрые, но имеющие другие воззрения на жизнь, стремясь к покою и досугу, как, например, Пифагор, Демокрит, Анаксагор, полностью отдались познанию вещей, отказавшись от политической деятельности. Такой образ жизни благодаря покою и радости самого познания, приятнее которой ничего нет для человека, привлек большее число людей, чем было полезно для государственных дел.

IV. Философ – гражданин мира

730. Стобей III, 40, 7: Демокрит: Для мудреца открыта вся земля, ибо весь мир – родина для высокого духа.

731. Греко-сирийские изречения, № 33: Демокрит сказал: «Когда мудрецы приезжают в чужую страну, не являющуюся их родиной, они должны молча и спокойно разведать, приглядываясь и прислушиваясь, какой репутацией пользуются местные мудрецы: каковы те, могут ли устоять против них; для этого они тайно в уме сопоставляют свои слова со словами местных мудрецов. А когда они уже взвесили и увидели, какая сторона превосходит другую, тогда пусть обнародуют богатство своей мудрости, чтобы их восхваляли за сокровище, которым они владеют, обогащая им других. А если окажется, что их сокровище слишком мало, чтобы можно было из него уделять другим, тогда пусть они сами возьмут у других и уходят».

732. Стобей III, 40, 6: Демокрит: Жизнь в чужих краях учит довольствоваться тем, что имеешь: ячменная лепешка и соломенная подстилка – сладчайшие средства против голода и усталости.

b. Каким образом достигнуть ΕYΕΣΤΩ

I. Стремиться только к необходимому, избегать всего излишнего

748. Стобей III, 1, 47: Лучше всего для человека жить, испытав как можно больше радостей и как можно меньше огорчений. Этого можно достигнуть, если не видеть удовольствия в преходящем.

749. Демократ 68: Прекрасна во всем середина: мне не по душе ни изобилие, ни недостаток.

750. Стобей III, 18, 35; III, 6, 65: Демокрит: У тех, которые испытывают радости от желудка, превысив меру в еде, питье или любовных утехах, эти радости незначительны и кратковременны, ибо длятся лишь то время, пока они едят или пьют. Напротив, огорчений у них много. Ибо они всегда желают одного и того же, а когда желаемое достигнуто, радость быстро проходит и нет ничего в этом хорошего, кроме краткого удовольствия, а затем снова возникает потребность в том же самом. Стобей III, 10, 65: Его же: То, чего требует тело, это всем доступно без муки и огорчений; того же, что вызывает муки и огорчения и печалит жизнь, – этого тело не желает, а [желает этого] дурно отточенный разум.

750а. Стобей III, 40,6: Демокрит: Ячменная лепешка и соломенная подстилка – сладчайшие средства против голода и усталости. Антоний Мелисса 1,31: Демокрит: Богатство, соответствующее природе, состоит из хлеба, воды и одежды для тела. Излишнее же богатство связано со свойственной душе безмерностью желаний.

751. Стобей III, 5, 27: Демокрит: Воздержанность увеличивает удовольствие и делает радость еще большей.

752. Стобей III, 37, 25: У людей с уравновешенным характером и жизнь упорядочена.

753. Стобей III, 17, 38; III, 6, 60: Его же: Если превысить меру, то и самое приятное станет самым неприятным.

754. Демократ 35: Желать чрезмерного подобает ребенку, а не мужу.

755. Демократ 36: Неразумные наслаждения порождают огорчения.

756. Демократ 39: Не следует считать приятным ничего того, что не соответствует [душевному складу].

757. Стобей III, 16, 37; III, 6, 59: Демокрит: Радости доставляют наибольшее удовольствие, если они редки.

758. Стобей III, 5, 25: Демокрит: При умеренной пище ночь никогда не будет слишком длинной.

759. Стобей III, 5, 26: Демокрит: Богатый стол доставляется судьбой, а умеренный – благоразумием.

759а. Максим. Общие места 27: Подобно тому как натирание хорошо не тем, что приятно или обильно, а тем, что полезно, так и пища хороша не тем, что приятна и обильна, а тем, что полезна.

760. Стобей III, 16, 19: Его же: Умеренность и голод в подходящее время полезны. В подходящее время полезны и траты. Определить это – задача разумного человека.

761. Стобей III, 4, 72: Когда оно, [животное], испытывает желание, оно знает, чего хочет, он же, [человек], желая, не знает [меры].

II. О том, что следует сдерживать неумеренные душевные движения (гнев, отчаяние, уныние, страсть и т. д.)

762. Стобей III, 20, 56: Демокрит: Трудно бороться со страстью. Умение преодолеть ее – свойственно здравомыслящему человеку.

763. Стобей IV, 44, 67: Демокрит: Безудержное горе оцепеневшей души подавляй с помощью разума.

764. Стобей III, 7, 21: Демокрит: Мужество уменьшает бедствия.

765. Стобей III, 4, 70: Забвение собственных зол порождает дерзость.

766. Демократ 8; Стобей IV, 34, 68: Демокрит: Очень важно сохранять во время несчастий правильный образ мыслей.

767. Демократ 37: Слишком сильные стремления к чему-либо одному делают душу слепой ко всему остальному.

768. Стобей IV, 34, 69: Великодушие в том, чтобы кротко сносить обиду.

769. Стобей III, 38, 46: Порядочный человек не придает значения насмешкам дурных людей.

770. Антоний Мелисса I, 39, 79: Поспешности и торопливости не должно быть в еде: это собачья повадка, подобающая более зверю, чем человеку.

770а. Парижский список 1169, л. 25: Не возомни о себе высоко сразу же, как откажешься от какого-либо предстоящего удовольствия, ибо незаметно для самих себя мы часто оказываемся не одолевшими страсть, а скорее поддавшимися ей.

III. Постоянство в труде, на счастливый результат которого мы рассчитываем

771. Стобей III, 29, 88: Демокрит: Всякий труд приятнее бездеятельности, если люди получают или знают, что получат то, ради чего они трудятся. При неудаче же единственное средство – сознавать, что все в равной мере неприятно и тягостно.

772. Стобей III, 29, 63; 83а: Добровольный труд готовит к тому, чтобы легче переносить и вынужденный.

773. Стобей III, 29, 64: Его же: Длительный труд становится в силу привычки более легким.

774. Стобей II, 31, 66: Его же: Прекрасное постигается путем изучения и ценой больших усилий, дурное усваивается само собой, без труда [= № 35].

775. Стобей III, 29, 67: Если постоянно откладывать дело, оно [никогда] не будет завершено.

IV. Духовные наслаждения следует предпочитать телесным

776. Плутарх, фрагменты сочинения «О страсти и печали»: Спор тела с душой относительно страстей, по-видимому, очень древний. И Демокрит, приписывая злое начало душе, говорит: «Если бы тело привлекло душу к суду за боль и муки, которые оно претерпело за всю жизнь, и сам он выступил бы арбитром в этом споре, то с удовольствием осудил бы душу за то, что она, с одной стороны, погубила тело отсутствием заботы, ослабила его попойками, с другой – развратила и подорвала любовью к наслаждениям; он обвинил бы душу, подобно тому как обвинил бы владельца орудия или инструмента, который привел его в негодное состояние своим дурным обращением». Плутарх. Советы о сохранении здоровья 24: … они оскорбляют других, завидуют им, рьяно спорят, стремятся к пустым и бесплодным почестям. Я думаю, что к этим людям лучше всего подходят слова Демокрита, что, если бы тело привлекло к суду душу, она не была бы оправдана.

776а. Плутарх. Какие страдания сильнее – духовные или телесные? 2: Так вот скажем себе, о человек, что тело многие болезни и страдания претерпевает от своей собственной природы и, кроме того, получает извне. Если бы ты открыл себя изнутри, то, по словам Демокрита, нашел бы многообразное и многострадальное хранилище и склад несчастий; они не притекают извне, а имеют как бы местные и автохтонные источники, вытекающие из злой силы, заключающейся в обильных и разнообразных страстях. Ср. Диоген из Эноанды, фр. 1, стлб. I–II: У Демокрита спор [тела с душой] … причем приводимые им доводы тела против души не являются убедительными. Тело обвиняет душу в том, что она неподобающим образом изнуряет и терзает его и увлекает без необходимости на действия; тело стремится к небольшому и легко достигаемому, и душа, вкушая это вместе с ним, счастлива; душа же стремится к большому, трудно достижимому, что к тому же ничуть не полезно природе и влечет за собой опасности.

777. Стобей II, 7, 3: Как счастье, так и несчастье [заложены] в душе.

778. Демократ 71: Телесная красота животна, если за ней нет ума.

779. Климент. Наставник I, 6: Согласно Демокриту, медицина исцеляет болезни тела, душу же от страданий освобождает мудрость. Ср. Парижский список 1169, л. 95: Демокрит: Ласточки возвещают нам ясную погоду, мудрые речи – отсутствие печалей.

780. Стобей II, 7, 3, [после № 777]: Счастье заключено не в стадах и не в золоте: душа – местопребывание гения [счастья].

781. Демократ 6: Не в рабах и не в деньгах счастье людей, а в рассудительности и правильном мышлении.

782. Демократ 3: Тот, кто предпочитает духовные блага, тот избирает божественное; тот, кто предпочитает телесные [блага], тот избирает человеческое.

783. Стобей IV, 29, 18: Хорошая порода животных определяется их телесной силой, благородство людей – хорошим духовным складом.

784. Стобей III, 1, 27: Демокрит: Людям следует большее значение придавать надлежащему состоянию души, чем тела. Ибо совершенная душа выправляет дурные стороны тела, телесная же сила без разума ни в чем не может усовершенствовать душу.

785. Климент. Строматы II, 129: В самом деле, перипатетик Лик говорил, что целью души является подлинная радость, как Левкипп – радость от прекрасного.

786. Стобей III, 5, 22: Демокрит: Следует стремиться не ко всякой радости, а к той, которая связана с прекрасным.

787. Стобей III, 5, 23: Правомерная страсть – благородно стремиться к прекрасному.

788. Стобей III, 2, 46: Демокрит: Большую радость вызывает созерцание прекрасного, [заключенного] в вещах.

V. Без всякого принуждения, свободно предпочитать справедливость несправедливости и высшее наслаждение находить в самом себе

789. Стобей III, 1, 95: Воздерживаться от проступков не в силу страха, а из чувства долга.

790. Плутарх. О преуспевших в добродетели 10: Человек, который доволен собой, себя не презирает, а радуется и любит себя за то, что он одновременно и свидетель, и созерцатель прекрасного; это показывает, что разум уже питается и пускает корни внутри него самого и, согласно Демокриту, он приучается получать удовольствия от самого себя.

Софисты

Древнегреческое слово sofistes обозначало мастера, художника, создателя, изобретателя, мудреца. Но со второй половины V в. до н. э. это слово приобретает специальный смысл. Софистами стали называть платных учителей философии, красноречия (риторики) и искусства спора (эристики). Позднее Платон вложил в это слово предосудительный смысл, а Аристотель подверг критике метод софистов с позиций созданной им логики. Однако следует иметь в виду, что во второй половине V в. до н. э. деятельность софистов была прогрессивна и отвечала потребностям демократического общества, в котором убеждение, а тем самым слово и умение владеть им были жизненно важны.

Софисты не представляли единой школы. Они соперничали друг с другом. Однако их объединяли не только внешние черты (профессиональное преподавание), но и метод философствования. Главный вопрос, интересовавший софистов, – как относятся к окружающему нас миру наши мысли о нем?

Софисты были истинными родоначальниками греческой философии нравственности, ибо они первые поставили себе задачей не только толкование греческой жизни и частичное исправление этических понятий, но и критику самих основ этики.

Может быть, субъективизм и есть ложное философское направление, однако для того, чтобы открыть ложность его, необходимо было серьезно стать на субъективную точку зрения и вывести из нее все то, что в ней заключено. Это сделали софисты, и в том их великая заслуга. Без них не было бы и Сократа.

Уже в древности различали два поколения софистов: старшее, к которому относились с уважением (Протагор, Горгий из Леонтин, Продик из Хиоса и Гиппий из Элиды), и младшее, по преимуществу практическое направление риторов и адвокатов.

Протагор, примыкая к учению Гераклита о веном становлении, пришел к мысли об относительности человеческого познания, т. е. к мысли о том, что общепризнанной и неизменной истины для человека быть не может. Горгий из Леонтин, соглашаясь с субъективизмом Протагора, придал ему форму абсолютного скепсиса, т. е. он стал учить, что ничего нет и что если бы нечто и существовало, то оно было бы непознаваемо. Само собой разумеется, что принцип такой важности, как субъективизм, требовал применения его ко всем сферам бытия и мысли, в том числе и к религиозной и этической, которые тесно между собой связаны. Уже Протагор указывал на трудности исследования вопросов религии. Продик, применивший к этике софистическую точку зрения, старался объяснить возникновение религиозных представлений из психических условий человеческого сознания, в то время как младшие софисты прямо стали утверждать, что религия есть изобретение умных людей, сочиненное ради порабощения толпы. Так как религиозные представления у греков служили основой нравственных, то софистам, как, например, Продику и Гиппию, естественно, пришлось направить свою критику и на нравственные понятия. Из принципа субъективизма вытекало положение, что добро не может иметь абсолютного значения, а только то, которое добру приписывает или индивидуальный человек, или же государство. Относительность понятия добра наглядно подтверждается тем обстоятельством, что понимание его у людей различно: даже законодатели понимают добро различно, следовательно, и государство признает изменчивость этического содержания. Если добро не от Бога и не абсолютно, то кто же определяет, кто устанавливает критерий добра, или, как теперь принято выражаться, в чем санкция добра. Субъективизм на это может дать, не нарушая своих принципов, только один ответ, а именно: человек устанавливает добро и санкционирует его; отсюда можно сделать выводы с более или менее радикальной окраской. Действительно, у разлиных представителей софистики мы встречаемся с выводами различного характера, зависящими от различного понимания природы человека. Очевидно, что если брать человека со стороны его общей психической природы, то можно прийти к некоторому обоснованию этики; если, наоборот, настаивать на том, что человек как индивид нисколько не связан с другими существами, т. е. если настаивать на произволе человека, тогда общечеловеческая этика окажется невозможной и добро окажется выгодой сильнейшего.

Младшее поколение софистов, к которому принадлежали Тразимах, Калликл, Пол, Дионисодор и Эвтидем и др., принципиально ничего не прибавило к учению старших софистов. Они вывели только некоторые частные следствия из общих принципов, например, из субъективности этических норм они заключили, что справедливым в государстве считается то, что выгодно сильнейшему, что лучше быть несправедливым, чем терпеть несправедливость. Стоя на этой точке зрения, можно было признать относительное значение государства как организации лиц, держащих власть в своих руках. Другая часть софистов прямо отрицала всякое право за государством и проповедовала индивидуальный анархизм. В диалогах Платона, в особенности в 1-й книге его «Политики», мы находим богатый материал для характеристики младших софистов.

Произведения софистов до наших дней не дошли; о софистах мы можем судить лишь по изображению их учения Платоном, Аристотелем и др. Приведенные ниже фрагменты переведены А. О. Маковельским (кроме отмеченных особо) и заимствованы из его книги «Софисты» (Баку, 1940). Подбор фрагментов выполнен А. Н. Чанышевым.