Текст книги "Культурогенез и культурное наследие"

Культурогенез и культурное наследие

Посвящается памяти Эдуарда Саркисовича МАРКАРЯНА и Вадима Михайловича МАССОНА

Рекомендовано к печати Научным советом РАН «История мировой культуры»

Издание осуществлено при финансовой поддержке Ирины Сергеевны Маркарян, а также Комитета по науке и высшей школе в рамках Комплексной программы «Наука. Промышленность. Инновации» в Санкт-Петербурге на 2012–2015 гг., утвержденной постановлением Правительства Санкт-Петербурга

© С. Я. Левит, И. А. Осиновская, 2014

© Коллектив авторов, 2010–2014

© А. В. Бондарев, 2014

© Центр гуманитарных инициатив, 2014

Отечественная культурогенетика: истоки, развитие и современное состояние (вместо предисловия)

Процессы культурогенеза, т. е. процессы перманентного порождения и самовозобновления культуры, являются неотъемлемой составляющей человеческого бытия, охватывая все формы, сферы, явления, способы, смыслы и результаты человеческой деятельности. Культура представляет собой противоречивое единство сохранения, воспроизводства, развития и постоянного обновления. Как отмечает В. С. Стёпин, культура хранит, транслирует, генерирует программы деятельности, поведения и общения, которые составляют совокупный социально-исторический опыт. Консервативное и модернизационное, традиционное и инновационное, устойчивое и неустойчивое, неизменное и изменяемое сочетаются в культуре самым причудливым образом. Изменения – неотъемлемое свойство культуры в каждый миг ее существования и на всех уровнях ее проявления. Но что лежит в основе этих изменений? Какие внутренние программы запускают и направляют процессы самовозобновления культуры? Какие культурогенетически заложенные механизмы организуют в целостную систему все наблюдаемое многообразие проявлений человеческой деятельности?

Глобальные кризисы и радикальные изменения, происходящие сейчас во всех сферах жизнедеятельности современных обществ, ведут к селекции и отмиранию прежних систем ценностей, смыслов, форм, явлений культуры, но одновременно происходит и порождение новых. Это в высшей степени актуализирует необходимость научного изучения фундаментальных закономерностей культурогенетических процессов и обновления способов регуляции социокультурных отношений. Политика государства в области культуры и модернизация общества должны быть адекватны перспективам социокультурных трансформаций и носить системный характер.

В современном стремительно меняющемся мире возникает настоятельная необходимость в прогнозировании, проектировании и управлении социокультурными процессами. Лучше всего об этом сказал современный российский философ и культуролог Ю. Н. Солонин: «…без понимания закономерностей культурных процессов и, особенно, без ясных представлений о культурных перспективах человечества человек будет подобен слепцу без поводыря внутри лабиринта»[1]1
  Солонин Ю. Н. Методологические проблемы изучения культурологии (от системного подхода к целостному). СПб.: Филос. ф-т СПбГУ, 2010. С. 3.


[Закрыть]. Достижение такого уровня знаний, когда мы овладели бы методиками прогнозирования динамики социокультурных процессов и ее проектирования, возможно лишь при выявлении и понимании их основных кодирующих программ и закономерностей протекания. А для этого необходима разработка специальных методов моделирования, проведение теоретических экспериментов с логико-математическими моделями, максимально соответствующими исследуемой социокультурной реальности. Только тогда мы сможем пытаться влиять на скорость, направление и темп протекания различных социокультурных процессов. Следовательно, аналитическое рассмотрение многолетнего российского опыта изучения процессов культурогенеза имеет не только академический, но и четко выраженный прикладной аспект, связанный с оценкой перспектив совершенствования культурогенетических исследований и практической важностью применения вытекающих из них выводов для разработки адекватной государственной политики в области культуры.

Исследование проблем динамики и генетики культуры – важная и актуальная область культурознания. Культурогенетические процессы, с одной стороны, порождают культуру, а с другой – связывают факты и явления культуры в единую цепь развития. Иными словами, генетика культуры – это не только связность культурных форм и явлений по генезису (происхождению), но и их перманентное в рамках локальных общностей порождение.

Своевременность и общественная значимость представляемой работы обусловлены тем, что сейчас в XXI в. назрела необходимость во всестороннем развитии исследований, посвященных генетическим проблемам культуры. Если в XIX столетии выдающиеся достижения в физике и химии приблизили человечество к познанию тайны неорганического мира, а беспрецедентные успехи биологической генетики в XX веке дали ключ к разгадке «кода жизни», позволив приоткрыть тайны мира органического, то XXI в. может стать веком открытия тайны суперорганического мира – Тайны культуры и ее кода. Эту задачу призвана решить культурология и один из ее разделов – культурогенетика, изучающая культуру в генетическом измерении.

Научная актуальность данного издания продиктована прежде всего тем, что современный этап развития культурознания (на всех своих уровнях: философии культуры, культурологии и культуроведении) характеризуется настоятельной необходимостью в генерализации накопленного опыта культурогенетических исследований. Это связано в первую очередь с наличием в специальной литературе весьма различающихся между собой частнонаучных и разноаспектных подходов в изучении культурогенетических процессов. Эти различия носят эмпирический, терминологический и теоретико-методологический характер.

«Культурогенез» как научное понятие

Насколько удается на настоящий момент проследить по доступной литературе, понятие «культурогенез» было впервые употреблено во второй половине 1960-х гг. Ст. Лемом в работе «Философия случая». В русскоязычной литературе этот термин был одновременно и независимо друг от друга впервые использован А. П. Окладниковым и Э. С. Маркаряном в начале 1970-х гг. В отношении этого понятия в отечественных науках о культуре сложилось несколько различных подходов к определению его смысловых границ[2]2
  Бондарев А. В.: 1) Основные направления теоретического изучения культурогенеза // Мир философии – мир человека: прил. к журналу «Философские науки»: [сб. ст.] / [редкол.: Ю. Н. Солонин (пред.), М. С. Уваров и др.]. М.: Гуманитарий, 2007. С. 385–409; 2) История и основные направления развития отечественных теоретических исследований культурогенеза: дис. … канд. культурологии. СПб.: РГПУ им. А. И. Герцена, 2009.


[Закрыть]:

1) культурогенез как зарождение культуры в эпоху первобытности (Ю. И. Семёнов, М. С. Каган и др.);

2) культурогенез как процесс возникновения и становления культурных комплексов (А. П. Окладников, В. С. Бочкарев, В. М. Массон и др.);

3) культурогенез как перманентный процесс генерации новых культурных форм и систем (А. Я. Флиер, И. Л. Коган, С. М. Оленев и др.);

4) культурогенез как процесс порождения и развития культуры конкретных этносов (Л. Н. Гумилёв, С. И. Вайнштейн, С. А. Арутюнов, В. П. Алексеев и др.);

5) личностный культурогенез как процесс формирования культуровоспроизводящих и культуротворческих программ человека (Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев, А. А. Леонтьев, А. Г. Асмолов и др.).

Представленные точки зрения не столько противостоят друг другу, сколько взаимно дополняют одна другую, отличаясь, собственно говоря, ракурсом рассмотрения процессов самообновления культуры: философско-культурологическим, конкретно-историческим (применительно к археологическим культурам), этнокультурологическим, либо психолого-культурологическим ракурсом и т. д. Таким образом, авторами акцентируется внимание на разных аспектах культурогенетического процесса, исходя из различных дисциплинарных проекций и авторских подходов.

Культурогенез отнюдь не тождествен динамике культуры. Существует два подхода к определению соотношения этих понятий. По мнению А. Я. Флиера, «культурогенез» – это один из видов социальной и исторической динамики культуры, связанной исключительно с появлением нового (порождение новых культурных форм и их интеграция в существующие культурные системы, а также в формирование самих новых культурных систем и конфигураций). Однако другие видные ученые убедительно показали, что такая точка зрения является значительным упрощением и соотношение этих понятий совсем иное: все разнообразие форм динамики культуры – видимое выражение изменений в интенсивности и порождающей активности процессов культурогенеза (В. М. Массон, В. С. Бочкарев и др.). Иными словами, динамика культуры и культурогенез соотносятся между собой как форма, которую приобретают культурные изменения (именно это и есть динамика культуры), и содержание, основа этих изменений (собственно культурогенез).

Изучение процессов культурогенеза следует отличать от проблемы исследования культурогонии (зарождения культуры в первобытности). При известной связи они, однако, обладают качественной спецификой, которую не представляется целесообразным нивелировать. Эти вопросы нуждаются в различных методах и способах своего решения[3]3
  Понятие «культурогония» и было предложено мною в 2008 г. по аналогии с такими понятиями, как «космогония» (Парменид) или «этногония», как «космогония» (Парменид) или «этногония» (Марр) и т. д. (γονή – рождение, произведение на свет). См.: Бондарев А. В.: 1) Культурогония и культурогенез: к проблеме содержательного разграничения // «Ноmо Eurasicus» у врат искусства: сб. науч. тр. / отв. ред. Е. А. Окладникова. СПб.: Астерион, 2009. С. 227–245; 2) О редукционистских подходах к постановке проблемы культурогенеза // Историческая культурология как научная и образовательная дисциплина (Памяти М. С. Кагана): матер. коллоквиума (С.-Петербург, РГПУ им. А. И. Герцена, 18 мая 2012 г.). СПб.: Астерион, 2013. С. 125–134.


[Закрыть]. Что же касается древнейших этапов становления культуры, то их было бы тогда возможно определить как процессы палеокультурогенеза, поскольку им был присущ целый ряд характерных особенностей, которые действительно весьма их отличают от последующего культурного порождения и самообновления (дипластия, «дологичность» и «мифологичность» мышления, трудмагизм, синкретичность различных форм и способов деятельности, видов изобразительного искусства и т. д.).

Стратегии и методы исследования культурогенетических процессов

Из всех многочисленных стратегий исследования культурогенетических процессов наиболее перспективными представляются две тесно связанных линии поиска. В одном случае культурогенез раскрывается как процесс культуротворчества (Н. Я. Марр), самообновления и самопорождения культуры (А. Я. Флиер). С другой стороны, культурогенез предстает как процесс возникновения и развития культуры конкретных единиц исторического процесса (А. П. Окладников, В. М. Массон, Л. Н. Гумилёв). Противоречие указанных точек зрения может быть в значительной мере снято при условии понимания диалектического характера культурогенеза как процесса воспроизводящегося порождения культуры. Иными словами, диалектическая сущность культурогенеза заключается в порождающем воспроизводстве и воспроизводящемся порождении культуры.

Согласно академику В. С. Стёпину, сложные исторически развивающиеся органические целостности внутри себя содержат особые информационные структуры, обеспечивающие управление системами, их саморегуляцию. Эти структуры представлены кодами, в соответствии с которыми воспроизводятся организация системы как целого и особенности ее основных реакций на внешнюю среду. В биологических организмах эту роль выполняют генетические коды (ДНК, РНК). В обществе как целостном социальном организме аналогом генетических кодов выступает культура[4]4
  См. статью В. С. Стёпина в настоящем издании, а также: Стёпин В. С.: 1) Цивилизация и культура. СПб.: СПбГУП, 2011. С. 37–61; 2) О «генах культуры» и главной задаче философии и социально-гуманитарных наук // Экология и жизнь. 2012. № 11 (132). С. 4–12; 3) Человеческое познание и культура. СПб.: СПбГУП, 2013. С. 66–75.


[Закрыть]. Подобно тому, как управляемый генетическим кодом обмен веществ воспроизводит клетки и органы сложных организмов, различные виды деятельности, поведения и общения людей, регулируемые кодами культуры, обеспечивают воспроизводство и развитие элементов, подсистем общества и их связей, характерных для каждого исторически конкретного вида социальной организации. Специфика эволюции человека состоит в том, что на определенном этапе опыт его видового существования практически перестал фиксироваться на биолого-генетическом уровне. Все более возраставшие объемы жизненно важной и социально значимой информации нуждались в значительно более емких и динамичных способах своей передачи из поколения в поколение, чем это позволяли возможности биологического наследования. У человека появилась способность к внебиологическим формам аккумуляции и трансляции всего многообразия способов жизнедеятельности, накапливаемого веками коллективного опыта выживания и приспособления к меняющимся условиям окружающей среды, формирующих различия в образе жизни человеческих обществ. В отличие от животных, которые приспосабливаются к внешней среде путем изменения своей биологической конституции, человек изменяет и усложняет свои внебиологические программы поведения и деятельности. Таким образом, у человека возникает особый внебиологический способ кодирования социально значимой информации, необходимой для общественной жизни. Наряду с биолого-генетическим кодом, который закрепляет и передает от поколения к поколению биологические программы, у человека существует еще одна кодирующая система – культурогенетический код, посредством которого передается от человека к человеку, транслируется от поколения к поколению развивающийся массив социокультурного опыта (знания, навыки, умения, образцы деятельности, нормы, правила, ценности, мировоззренческие установки и т. д.).

Существование любого общества невозможно без порождения и воспроизводства необходимых ему разнообразных способов и видов деятельности. При этом для того чтобы некоторая деятельность воспроизводилась, необходим определенный способ взаимодействия каждого из ее компонентов (субъекта, средств деятельности и преобразуемого объекта). По мнению Э. С. Маркаряна и В. С. Стёпина, этот способ задается специальными культурогенетическими программами, определяющими внутреннюю организацию любого вида деятельности (повседневной, художественной, научной и т. д.), равно как и сцепление различных актов деятельности в непрерывный процесс порождения и самовозобновления культуры[5]5
  Это представление восходит к неоднократно высказывавшейся в прошлом идее, согласно которой развитие любого культурного элемента изначально предопределено некими гермами, представляющими собой заложенный в том или ином культурном явлении внутренний потенциал, который стремится к реализации вне зависимости от внешних условий (Аристотель, Г. В. Лейбниц, И. Кант, И. Г. Гердер, Г. В. Ф. Гегель и др.).


[Закрыть]. Именно это и составляет главное содержание генетики культуры, представляющей собой внутреннюю программирующую основу процессов культурогенеза.

Теоретические исследования культурогенеза и культурного наследия, опираясь в той или иной мере на результаты конкретных разработок, ставят своими задачами выявление специфических логико-методологических принципов и проблем культурогенетического подхода, а также анализ и конструирование методов системно-целостного исследования культурогенетических процессов и культурного наследия как их итогового результата. Естественно, что при решении этих задач возникают и вопросы философско-гносеологического характера. К их числу, в частности, относятся принципы построения синтетических моделей культурогенеза, разработка категориального аппарата, специфического для культурогенетического исследования, и многие другие теоретико-методологические проблемы, носящие по большей части междисциплинарный характер.

В специальной литературе уже неоднократно указывалось на важное познавательное значение генетического метода вообще и для изучения культуры в частности. «Сейчас, пожалуй, трудно было бы назвать сколько-нибудь фундаментальную проблему, которая не имела бы генетически-исторического аспекта, – подчеркивалось в авторитетной коллективной монографии “Философские основы теории развития”. – К принципу развития небезразличны и такие выражающие своеобразие “научного духа эпохи” методы, как системно-структурный, кибернетический, информационный: они так или иначе втягиваются в проблематику развития и втягивают ее в себя»[6]6
  Философские основы теории развития / под рук. и общ. ред. Л. Ф. Ильичева. М.: Наука, 1982. С. 16.


[Закрыть]. Выяснение генетической связи систем и их структур с развитием предстает одним из важнейших и существенных аспектов философского исследования системно-структурного аспекта единства мира. Тем не менее до сих пор в историческом процессе познания генетический и структурный подходы нередко разделяются и даже противопоставляются друг другу. Авторы этой коллективной монографии присоединялись к мнению Э. С. Маркаряна, высказанному им еще в 1973 г.[7]7
  Маркарян Э. С. О генезисе человеческой деятельности и культуры. Ереван: Изд-во Акад. наук Армянской ССР, 1973. С. 8–9.


[Закрыть], что это противопоставление вряд ли имеет под собой какие-либо реальные основания, поскольку «всякая наличная структура как нечто ставшее имеет свою историю, свой генезис». Поэтому «генетико-исторический подход к системам и их структурам, идея единства структуры и генезиса, стремление раскрывать генезис структур, их становление, развитие все отчетливее выступают характерной чертой научного мышления»[8]8
  Философские основы теории развития… С. 142. См. также: Ушаков Д. В. Системно-генетический подход в теоретических исследованиях новосибирской школы этносоциологии // Этносоциальные процессы в Сибири. Новосибирск, 2001. Вып. 4. С. 24–29.


[Закрыть].

Конкретное развитие культурогенетики и самих методов культурогенетического исследования осуществляется в настоящее время прежде всего в специальных научных дисциплинах (археология, этнография и этнология, краеведение, палеоантропология, лингвистика, психология, искусствоведение, социология, науковедение и др.). Именно они доставляют культурогенетике и основанному на ней культурогенетическому подходу основной материал для их дальнейшего развития.

Генетика культуры: постановка проблемы и история изучения

Процесс культурогенеза лишь сравнительно недавно стал предметом специального научного изучения. Тем не менее учеными за прошедшее время накоплен значительный опыт в изучении процессов культурогенеза.

Впервые проблема генетики культуры была поставлена еще в середине 1920-х гг. акад. Николаем Яковлевичем Марром (1864–1934). Благодаря усилиям Марра в Ленинграде при Государственной академии истории материальной культуры была создана специальная секция генетики культуры[9]9
  Бондарев А. В.: 1) Неизвестная страница истории отечественных культурогенетических исследований: секция по генетике культуры ГАИМК (1926–1929 гг.) // Культурогенез и культурное наследие. Культурологические исследования 2009: сб. науч. тр. СПб.: Астерион, 2009. С. 2–27; 2) Вклад ГАИМК – ИИМК РАН в становление отечественных культурогенетических исследований // Проблемы культурогенеза и культурного наследия: сборник статей к 80-летию Вадима Михайловича Массона. СПб.: Инфо Ол, 2009. С. 36–87.


[Закрыть]. В круг научных исследований тогда входило: изучение закономерностей зарождения, превращения и распространения культурных форм, выявление культурных центров – очагов культурогенеза, выяснение путей и факторов процесса распространения культурных элементов и культурных комплексов и изучение происхождения культурных элементов, возникающих либо через изобретение, либо через заимствования. Важным достижением, несомненно, было также обращение не только к изучению функционирования генетических механизмов культуры в прошлом, но и к их действию вплоть до современности. В качестве универсального фактора культурогенетического развития рассматривалось скрещение разнородных культурных элементов. Поскольку скрещение создает иное сочетание старых элементов, которое уже само по себе является новым, инновацией, а взаимодействие скрещиваемых элементов вдобавок приводит к их видоизменению, то в результате порождается новая культура или новый стиль. Переломные, кризисные моменты истории (экономически и политически обусловленные крупные социальные потрясения, этнические столкновения) служат своего рода пусковым механизмом для явлений смешения и скрещивания, резко усиливая их. В этом контексте внезапность смены культур находит свое объяснение и не сводится непременно к замене, а предстает как культурогенетический взрыв, инициирующий процессы порождения культуры[10]10
  См.: Мещанинов И. И.: 1) Введение в яфетидологию. – Л.: Печатный двор, 1929; 2) Учение Н. Я. Марра о стадиальности // Известия Академии наук Союза ССР. Отделение литературы и языка, 1947. Т. VI. Вып. 1. С. 35–41.


[Закрыть].

Ученица акад. Н. Я. Марра Ольга Михайловна Фрейденберг (1890–1955), внесшая заметный вклад в классическую филологию, литературоведение и культурфилософию, продолжила и развила многие культурогенетические идеи своего учителя[11]11
  Фрейденберг О. M.: 1) Система литературного сюжета // Монтаж: Литература. Искусство. Театр. Кино. – М., 1988. С. 216–227; 2) Воспоминания о Н. Я. Марре // Восток-Запад. – М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1988. С. 178–204; 3) Миф и литература древности. 2-е изд., испр. и доп. – М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. – 800 с. – (Исследования по фольклору и мифологии Востока); 4) Целевая установка коллективной работы над сюжетом о Тристане и Изольде (1932 г.). Воспоминания о Н. Я. Марре // Сумерки лингвистики. Из истории отечественного языкознания. Антология / Сост. и комм. В. Н. Базылева и В. П. Нерознака. Под общ. ред. В. П. Нерознака. – М.: Academia, 2001. С. 325–339, 425–443.


[Закрыть]. Подход Фрейденберг к исследованию культуры характеризуется выдвижением на первый план проблем порождения, генезиса изучаемых явлений культуры. Уже в ранних работах Фрейденберг называет свой метод «генетическим». По ее мнению, генетический метод не постулирует наличие какого-либо «первичного» феномена культуры и не описывает его динамику как постепенное развитие культурных форм. По ее глубокому убеждению, ни культура в целом, ни какой-либо ее частный феномен не содержат в себе внутренней цели развития. По мнению Фрейденберг, универсальной «несубстанциальной» основой любой культуры является «семантическая система», которая может быть описана как тип сознания или совокупность представлений о мире. «Семантическая система» в культуре не дана непосредственно, но она представляет собой генетическую основу всего многообразия форм культуры. В ходе своих исследований Фрейденберг пришла к выводу, что «генетика культуры» представляет собой развертывание содержания различных семантических систем, «программирующих» все многообразие способов человеческой деятельности и переосмысленных в зависимости от исторического контекста и общественного спроса. Это развертывание Фрейденберг иногда представляет в виде культурного цикла и, подобно О. Шпенглеру, описывает его в терминах «рождение – расцвет – умирание». Но у Шпенглера этот цикл замкнут, «первофеномен» культуры и ее конкретные формы воплощения умирают вместе с ее историческим завершением. Фрейденберг же подчеркивает, что завершение одного цикла есть начало нового, «факт» переходит в позицию «фактора». По мнению исследовательницы, «генетическая основа» культуры не исчезает окончательно; в генетически преемственных культурах продолжают существовать не только последующие оформления мифологической семантики («факты»), но также и ее первоначальные содержания и смыслы («факторы»)[12]12
  Фрейденберг О. M. Система литературного сюжета // Монтаж: Литература. Искусство. Театр. Кино. – М., 1988. С. 216–227.


[Закрыть].

Советизация и догматизация отечественной науки, сталинские репрессии 1930-х гг., а затем и Великая Отечественная война прервали развитие почти всех направлений генетических исследований в нашей стране, в том числе и работ по генетике культуры. Возрождение отечественных культурогенетических исследований приходится лишь на начало 1970-х гг. и связано, как выше уже указывалось, с именами двух выдающихся ученых – Алексея Павловича Окладникова (1908–1981) и Эдуарда Саркисовича Маркаряна (1929–2011).

В качестве движущего механизма культурогенеза выступает сложное взаимодействие в культурном целом традиций и инноваций, взаимно преодолевающих друг друга по законам диалектики. Как было показано в исследованиях Э. С. Маркаряна и В. М. Массона, динамика культурогенеза – это постоянный процесс преодоления традиций инновациями, одних способов деятельности – другими, устоявшихся видов социально организованных стереотипов и образования новых.

Процесс культурогенеза носит очаговый и пульсирующий характер. Согласно концепции В. С. Бочкарева, очаг культурогенеза – это область, где порождаются культурные новации и новые технологии, которые имеют определяющее эпохальное значение для исторического развития определенного региона. В этих очагах – можно охарактеризовать их как центры порождения важнейших инноваций – возникают традиции, распространение которых формировало обширные блоки культур и культурные провинции. Эти очаги культурогенеза, по мнению ученого, всегда формируются на основе определенной преемственности с предшествующим очагом (причем на его периферии) и на базе соответствующих природных ресурсов, создающих необходимый потенциал для старта, а также при стечении благоприятных исторических условий. Эти очаги культурогенеза аккумулируют, воплощают в материальной культуре и ретранслируют, вплоть до отсталых периферийных районов, самые передовые технические и идейные стандарты[13]13
  См. статью В. С. Бочкарева в настоящем издании, а также: Бочкарев В. С. Культурогенез и древнее металлопроизводство Восточной Европы. СПб.: Инфо Ол, 2010.


[Закрыть].

За рубежом довольно близким направлением исследований по отношению к отечественным культурогенетическим разработкам выступает меметика, исходные идеи которой были заложены в книге Ричарда Докинза «Эгоистичный ген» (1976 г.)[14]14
  Dawkins R. The Selfish Gene. N. Y.: Oxford University Press, 1976. – Пер. на рус.: Докинс Р. Эгоистичный ген. М.: Мир, 1993; См. также: Dawkins R. The Extended Phenotype. N. Y.: Oxford University Press, 1982.


[Закрыть]. Представители этого направления утверждают, что мемы, подобно генам, следует рассматривать в качестве репликаторов, т. е. как информацию, которая копируется вариабельно и проходит жесткую селекцию. Иными словами, мемы – это поведенческие или культурные стереотипы, передающиеся от поколения к поколению не биологически, а имитационно. Меметика выясняет распространение мемов через людей и причины происхождения мемов. Мемы (и, следовательно, человеческие культуры) развиваются по причине того, что выживают лишь некоторые вариации. Мемы копируются путем имитации, обучения и других методов. Они борются друг с другом за выживание и шанс быть вновь воспроизведенными (реплицированными). Однако, несмотря на существенные достоинства – причем именно культурогенетического плана, для работ в области меметики характерен и целый ряд недостатков: размытость содержания, разнобой всевозможных определений самого базового понятия «мем»; бьющая в глаза броскость проводимых биологизаторских аналогий. Как признают многие специалисты, до сих пор, несмотря на многочисленные попытки, не предложено ни одной теоретически операбельной и эмпирически доказуемой информативной единицы культурной трансмиссии.

Начало конституированию отечественной культурогенетики в качестве полноправной дисциплины в рамках культурологии было положено современным российским ученым Андреем Яковлевичем Флиером. Крупной заслугой А. Я. Флиера является опровержение понимания культурогенеза как возникновения культуры исключительно в первобытности, которое получило хождение среди ряда исследователей в 80-х гг. прошлого века (Ю. И. Семёнов, М. С. Каган и др.). «Культурогенез не является однократным событием происхождения культуры в эпоху первобытной древности человечества, – совершенно обоснованно подчеркивает А. Я. Флиер, – но есть процесс постоянного порождения новых культурных форм и систем»[15]15
  Флиер А. Я. Культурогенез // Культурология. XX век: Энциклопедия. Т. 1. СПб.: Университетская книга, 1998. С. 366.


[Закрыть]. Таким образом, ученым был, по сути, заложен новый концептуальный ракурс рассмотрения культурогенеза как процесса перманентного порождения культуры. В ходе предпринятого исследования ученый пришел к выводу, что сущность культурогенеза заключается в процессе постоянного самообновления культуры не только методом трансформационной изменчивости уже имеющихся форм и традиций, но и путем возникновения новых феноменов, не существовавших в культуре ранее[16]16
  Флиер А. Я. Культурология для культурологов. М.: Академ. проект, 2000. С. 264.


[Закрыть]. Важным вкладом А. Я. Флиера является то, что он обратил исследовательские усилия на изучение порождающей функции культурогенеза, в то время как до него основное внимание обычно уделялось культурогенетической наследственности и вариативной изменчивости в процессах самообновления культуры.

Среди современных культурогенетических исследований совершенно особое значение имеют работы акад. Вячеслава Семёновича Стёпина[17]17
  Стёпин В. С.: 1) Творчество культуры и прогнозирующие функции философии // Диалектика научного и технического творчества. Обнинск: Изд-во АН СССР, 1982; 2) Устойчивое развитие и проблема ценностей [Электронный ресурс] // Техника, общество и окружающая среда: матер. междунар. науч. конф. (18–19 июня 1998 г.). М., 1998. URL: htpp:// www.philosophy.ru/iphras/library/stepin3.html (дата обращения: 18.12.2012); 3) Эпоха перемен и сценарии будущего // Philosophy.ru: философский портал. М., 1996. URL: htpp://www.philosophy.ru/library/stepin/epoch.html (дата обращения: 18.12.2012); 4) Культура // Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М., 2009; 5) Философский анализ мировоззренческих универсалий культуры // Гуманитарные науки. 2011. № 1; 6) Проблема ценностей в контексте диалога культур // Диалог культур в условиях глобализации: XI международные Лихачевские научные чтения, 1–13 мая 2011 г. Т. 1: доклады. СПб.: СПбГУП, 2011. – Пер. на англ.: Styopin V. The Problem of Values in the Context of the Dialogue of Cultures // Dialogue of Cultures under Globalization. Vol. 1. St. Petersburg: SpbUHSS, 2011; 7) Глобализация и диалог культур: проблема ценностей // Век глобализации. 2011. № 2; 8) Современные цивилизационные изменения и диалог культур // Наследие Л. Н. Гумилёва и судьбы народов Евразии: история, современность, перспективы. Сб. ст. Междунар. науч. конгресса, посвященного 100-летию со дня рождения Л. Н. Гумилёва, Санкт-Петербург, 1–3 октября 2012 г. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2012. С. 13–26; 9) О «генах культуры» и главной задаче философии и социально-гуманитарных наук // Экология и жизнь. 2012. № 11 (132). С. 4–12.


[Закрыть]. Как отмечает В. С. Стёпин, «соответствующие культурогенетические программы не являются врожденными, не передаются через механизмы биологической наследственности. Если бы они передавались таким способом, то человек от рождения имел определенные навыки поведения, профессиональные умения и знания, позволяющие ему осуществлять определенные формы деятельности. Но все это человек обретает в течение жизни, усваивая соответствующие программы поведения и деятельности в процессе обучения и воспитания. Получается, что сами эти программы должны как-то существовать вне отдельно взятого индивида и передаваться от человека к человеку, от одного поколения к другому»[18]18
  Стёпин В. С. Цивилизация и культура. СПб.: СПбГУП, 2011. С. 42.


[Закрыть]. Т. е. эти программы должны одновременно существовать и в человеке, и вне его. Так у человека возникает особый внебиологический способ кодирования социально значимой информации, необходимой для общественной жизни. Таким образом, наряду с биолого-генетическим кодом, который закрепляет и передает от поколения к поколению биологические программы, у человека существует еще одна кодирующая система – культурогенетический код, посредством которого передается от человека к человеку, транслируется от поколения к поколению развивающийся массив социокультурного опыта (знания, навыки, умения, образцы деятельности, нормы, правила, ценности, мировоззренческие установки и т. д.).

Согласно концепции В. С. Стёпина, в ходе исторического развития общества постепенно формируется сложная иерархия программ деятельности, поведения и общения, представленных различными социокодами, которые непосредственно или опосредованно управляют поступками и действиями людей. В сложном, исторически развивающемся многообразии надбиологических программ В. С. Стёпин выделяет три уровня, своего рода три временных пласта. Первый – это «реликтовые программы», осколки прошлых культур, которые живут и в современном мире, оказывая на человека определенное воздействие. Люди часто бессознательно действуют в соответствии с программами, которые сложились еще в первобытную эпоху и утратили свою практическую ценность (многие суеверия, предубеждения, табу и т. д.). Второй уровень – слой современных по содержанию программ, созвучных эпохе, обеспечивающих воспроизводство сегодняшнего типа общества. Третий – программы, адресованные в будущее, как бы опережающие свое время, свою эпоху. Образцами программ будущей деятельности ученый называет: вырабатываемое в науке теоретическое знание, вызывающее перевороты в технике и технологии последующих эпох; идеалы будущего социального устройства, которые еще не стали господствующей идеологией; новые нравственные принципы, возникающие в рамках философско-этических учений и часто опережающие свой век: «Чем динамичнее общество, тем большую ценность обретает этот уровень культурного творчества, адресованный к будущему. В современных обществах его динамика во многом обеспечивается деятельностью особого социального слоя людей – творческой интеллигенции, которая по своему социальному предназначению должна постоянно генерировать культурные инновации»[19]19
  Стёпин В. С. Культура [Электронный ресурс] // Новая философская энциклопедия. URL: http://iph.ras.ru/elib/1574.html (дата обращения: 18.06.2014); См. также: Стёпин В. С. Цивилизация и культура. СПб.: СПбГУП, 2011. С. 59.


[Закрыть].

В процессе исторического развития общества и культуры отдельные элементы и проекты будущих программ деятельности могут реализовываться, переходить из третьего на второй уровень культурных образований, становясь реальными участниками новых видов активности, порождая соответствующие изменения в жизни общества. В свою очередь, программы второго уровня могут утрачивать свою социальную ценность и превращаться в реликтовые образования, выпадать из потока культурной трансляции. Многообразие культурных феноменов всех уровней, несмотря на их динамичность и относительную самостоятельность, организовано в целостную систему.

Таким образом, в центре внимания культурогенетических исследований находятся внутренние кодирующие программы человеческой деятельности, обеспечивающие порождение, изменение и наследование культуры во всем многообразии ее проявлений.

* * *

Настоящее издание включает научные разработки, подготовленные по итогам проведения секций «Генетика культуры и культурное наследие» (III Российский культурологический конгресс) и «Культурогенез и социокультурная динамика: нелинейные процессы в культуре» (IV Российский культурологический конгресс).

III Российский культурологический конгресс состоялся 27–29 октября 2010 г. в Санкт-Петербурге и представлял собой масштабное научное и общекультурное мероприятие международного уровня, включавшее весьма обширную научную программу. Одним из значимых научных мероприятий в рамках III Российского культурологического конгресса было проведение секции «Генетика культуры и культурное наследие». Поскольку, согласно концепции В. М. Массона, диалектическое сопряжение традиций и инноваций является основным механизмом, «порождающей сердцевиной» культурогенеза, то общая тематика секции в полной мере соответствовала ключевой теме Конгресса, в качестве которой была выдвинута фундаментальная категория креативности, рассматриваемая в пространстве традиции и инновации.

Секция генетики культуры и культурного наследия была посвящена светлой памяти Вадима Михайловича Массона (1929–2010 гг.) – одного из крупнейших отечественных археологов и историков, автора концепции пульсирующих ритмов культурогенеза. Идея проведения секции по генетике культуры и культурному наследию была последним замыслом В. М. Массона, который организаторам данного мероприятия удалось осуществить, к сожалению, уже после его смерти.

Заседание секции «Генетика культуры и культурное наследие» состоялось 28 октября 2010 г. в Белом зале Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. Выбор названия данного мероприятия в рамках III Российского культурологического конгресса был обусловлен двумя обстоятельствами. Прежде всего, само название секции должно было указывать на необходимость возрождения традиций междисциплинарных исследований культурогенетических процессов, инициированных в середине 1920-х гг. коллективом секции генетики культуры при Государственной академии истории материальной культуры, в работе которой принимали участие многие прославленные ученые (Н. Я. Марр, А. А. Миллер, Н. Н. Павлов-Сильванский, Д. К. Зеленин, И. И. Мещанинов, С. И. Руденко, В. Г. Богораз-Тан, Л. Я. Штернберг, И. А. Орбели, О. М. Фрейденберг и др.). Кроме того, проблемы культурогенеза и культурного наследия занимали первенствующее место в научных изысканиях В. М. Массона на протяжении последних тридцати лет его научной деятельности. Таким образом, возрождение научной традиции петербургской школы культурогенетических исследований, насильственно прерванной более 80 лет назад, а также развитие концептуальных разработок В. М. Массона были главными лейтмотивами в ходе проведения секции «Генетика культуры и культурное наследие». Близость же главного здания Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств к Мраморному дворцу, где в 1920-х гг. проходили заседания секции генетики культуры ГАИМК, предопределили выбор именного этого места для проведения данного мероприятия.