Текст книги "Культурогенез и культурное наследие"

Значительное место в работах Э. С. Маркаряна занимает вопрос о соотношении новаций и традиций в процессах культурогенеза. В силу своей основополагающей роли, вопрос о новациях и традициях затрагивался в значительном числе философско-культурологических работ[66]66
  См., например: Арзаканьянц Ц. Г. Культура и цивилизация: проблемы теории и истории культуры (к критике современной западной литературы) // Вестник истории мировой культуры. 1961. № 3. С. 52–75; Арнольдов А. И. Культура и современность. М.: Наука, 1973; Артановский С. Н. Некоторые проблемы теории культуры. Л: ЛГИК, 1977; Арутюнов С. А.: 1) Обычай, ритуал, традиция // Советская этнография. 1981. № 2. С. 97–99; 2) Инновации в культуре этноса и их социально-экономическая обусловленность / / Этнографические исследования развития культуры. М.: Наука, 1985; Баллер Э. А. Преемственность в развитии культуры. М.: Наука, 1969; Методологические проблемы изучения этнических культур: матерериалы симпозиума. Ереван: Изд-во АН Армянской ССР, 1978; Шушарин А. С., Шушарина О. П. Диалектика традиций и новаций (философский аспект) // Традиции и инновации в духовной жизни общества. М.: Политиздат, 1986. С. 52–62.


[Закрыть]. Здесь важно подчеркнуть, что в исследованиях Э. С. Маркаряна на первый план выходит именно культурогенетический аспект изучения традиций и инноваций. Он определял культурную традицию как выраженный в социально организованных стереотипах групповой опыт, который путем пространственно-временной трансмиссии (передачи) аккумулируется и воспроизводится в различных человеческих коллективах[67]67
  Маркарян Э. С. Узловые проблемы теории культурной традиции // Вопросы этнографии. 1981. № 2. С. 80.


[Закрыть]. Размышляя над проблемой дихотомии «традиция» – «изменение», Э. С. Маркарян полагает, что многие теоретические трудности возникают у исследователей по той причине, что они смешивают понятия «новация» (новшество) и «инновация» (нововведение). Он обращает внимание, что в англоязычных странах термин «новация» вообще не выделен. Между тем различение данных понятий имеет, по убеждению Э. С. Маркаряна, ключевое значение для понимания динамики традиции. Исследователь четко дифференцирует два состояния механизма этой динамики, говоря об опыте новационном и стереотипизированном, т. е. принятом (индивидами или группами). Инновация, по его словам, относится как раз ко второму состоянию, выражающему начальный этап формирования традиции.

В 1978 г. в Ереване по инициативе Маркаряна состоялась первая в Советском Союзе конференция, посвященная вопросам этнокультурной традиции. Именно на этой конференции впервые прозвучала мысль о необходимости создания общей теории культурной традиции и были очерчены ее предметные границы. Традиция была определена как механизм самосохранения, воспроизводства и регенерации этнической культуры как системы. Традиции включают в себя процесс и результаты стереотипизации как сгусток социально-исторического опыта людей[68]68
  Маркарян Э. С. Культурная традиция и задача дифференциации ее общих и локальных проявлений // Методологические проблемы исследования этнических культур: матер. симпозиума. Ереван: Изд-во Армянской ССР, 1978. С. 86.


[Закрыть]. Таким образом, традиция понимается как один из механизмов изменения общества. Развитие культуры, в частности развитие этнической культуры, выражается в процессах инноваций и их стереотипизации. Под инновацией понимается введение новых технологий или моделей деятельности, а под стеоретипизацией – принятие этих моделей определенным множеством людей в пределах соответствующих групп. «Динамизм современной социальной жизни людей, – особо подчеркивал Э. С. Маркарян, – не должен создавать иллюзии того, что механизм культурной традиции перестал играть в ней существенную роль»[69]69
  Маркарян Э. С. Культурная традиция… С. 88.


[Закрыть]. В связи с этим он указывал, что культурная традиция и в наши дни продолжает оставаться универсальным стабилизирующим и селективным механизмом, действующим во всех сферах социального организма. По его глубокому убеждению, без актуализации этого механизма общественная жизнь людей была бы просто немыслима. «Правда, временные интервалы действия стереотипизированных, социально организованных форм опыта стали, – замечал при этом Э. С. Маркарян, – как правило, несравненно короче, чем в эпоху традиционалистского развития общества»[70]70
  Маркарян Э. С. Там же.


[Закрыть]. Для многих из них, по его словам, признак межпоколенной передачи опыта, который обычно связывается с понятием традиции, уже не является характерным, ибо они могут заменяться (порой неоднократно) в рамках одного поколения. Однако при этом, отмечал ученый, выраженные в этих формах типовые варианты неизмеримо усложнились и увеличились[71]71
  Маркарян Э. С. Там же. См. также: Маркарян Э. С. Узловые проблемы теории культурной традиции // Вопросы этнографии. 1981. № 2. С. 80–96.


[Закрыть]. Главная идея, высказанная Маркаряном в ходе прошедших тогда в Ереване дискуссий, была такова: «Культурная традиция в наши дни продолжает оставаться универсальным стабилизирующим и селективным механизмом, действующих во всех сферах социального организма… Различия в проявлениях культурной традиции в прошлые и современные эпохи должны быть соответственным образом дифференцированы и типологизированы. Но это должно производиться в пределах единого круга явлений, интегрируемого общим понятием “культурная традиция”»[72]72
  Маркарян Э. С. Культурная традиция… С. 88.


[Закрыть].

В конце 1970 – начале 1980-х гг. Маркарян заложил теоретические основания интегративной науки о динамике традиций, названной им традициологией. Именно благодаря приложению традициологических принципов к эволюции человеческого общества, как считает Маркарян, было бы возможно получить результаты равновеликие тем, которые были получены благодаря формулировке Ч. Дарвиным принципов естественного отбора применительно к эволюции биологических систем. Здесь важно подчеркнуть, что основной упор делается Маркаряном на концепцию социальной самоорганизации, и традиция понимается как ее база, поскольку изучение традиции должно проходить прежде всего в соответствии с фундаментальными принципами самоорганизации[73]73
  См.: Markarian. E. S. Tradition as an Object of Systems Study. A Position Paper for the International Symposium on Systems Study of Tradition // World Futures. The Journal of General Evolution. 1992. Vol. 34, № 3–4; Маркарян Э. С. Наука о культуре и императивы эпохи. М.: Прогресс, 2000.


[Закрыть]. Поэтому, согласно взглядам Э. С. Маркаряна, традиция – это нечто, находящееся в постоянном движении, изменении; и источник этого движения в ней самой: «динамика культурной традиции – это постоянный процесс преодоления одних видов социально организованных стереотипов и образования новых. Рассмотренный с системно-кибернетической точки зрения, он выступает в качестве стержня процесса социальной самоорганизации»[74]74
  Маркарян Э. С. Узловые проблемы теории культурной традиции // Вопросы этнографии. 1981. № 2. С. 81.


[Закрыть].

Диалектика взаимного преодоления традиций и инноваций представляется Э. С. Маркаряну следующим образом: изобретенная новация проходит строгий отбор (селекцию), в ходе которого она прививается к актуальному социокультурному опыту, становясь инновацией. Затем процесс стереотипизации инноваций приводит к их закреплению в традиции, которые в свою очередь выступают фундаментом для появления очередных новаций. При этом зачастую чисто случайные обстоятельства приводят к удержанию в живой социокультурной практике одних новаций и отбраковке других. Поэтому любая традиция – это бывшая инновация, и любая инновация – в потенции будущая традиция. «В самом деле, ни одна традиционная черта не присуща любому обществу искони, она имеет свое начало, откуда-то появилась, следовательно, некогда была инновацией. И то, что мы видим как инновацию, либо не приживется в культуре, отомрет и забудется, либо приживется, со временем перестанет смотреться как инновация, а значит, станет традицией»[75]75
  Арутюнов С. А. Народы и культуры: Развитие и взаимодействие. М.: Наука, 1989. С. 160.


[Закрыть]. В процессе развития культуры, культурные традиции «никак не могут предвосхитить всего реального многообразия условий и ситуаций даже самой стабильной среды их существования»[76]76
  Маркарян Э. С. Культура как способ социальной самоорганизации. Общая постановка проблемы и ее анализ применительно к НТР. Пущино: НЦБИ АН СССР, 1982. С. 5.


[Закрыть]. В результате изменения условий существования в культуре активизируются адаптивные процессы, проявляющиеся в трех основных подсистемах культуры: природно-экологической, общественно-экономической и социорегулятивной. Поддерживая эту идею ученого, В. Е. Давидович и Ю. А. Жданов отмечают, что на этом уровне механизм естественного отбора сменяется традициями культуры, мутации уступают место культурным инновациям[77]77
  Давидович В. Е., Жданов Ю. А. Сущность культуры. Ростов н/Д.: Изд-во Рост. ун-та, 1979. С. 229.


[Закрыть].

Э. С. Маркарян абсолютно верно указывал на не вполне оправданное противопоставление культурной традиции и творческого начала активности людей, поскольку оно действительно применимо лишь при статическом рассмотрении. «Однако если подходить к изучению традиции с точки зрения развития, динамики, то столь жесткое противопоставление оказывается неправомерным, ибо любая инновация, если она принимается множеством входящих в ту или иную группу людей, стереотипизируется и превращается в традицию, – доказывал ученый. – Поэтому динамика культурной традиции – это постоянный процесс преодоления одних видов социально организованных стереотипов и образования новых»[78]78
  Маркарян Э. С. Теория культуры… С. 155.


[Закрыть]. Следовательно, делал вывод исследователь, «важно не противопоставлять инновацию традиции в целом, а рассматривать ее как одну из сторон механизма функционирования традиции, диалектически противостоящую стабилизирующей его стороне… Это единственный способ, который помогает понять развитие традиции не только как результат внешнего воздействия, но и как следствия ее самодвижения». Исследователь, анализируя творчество людей с точки зрения идей самоорганизации, призывал отказаться от его этизации и эстетизации, которая нередко встречается в литературе. Он особо обращал внимание на диалектический, амбивалентный характер творческой деятельности, которая может иметь как негэнтропийную (созидательную), так и энтропийную (деструктивную) направленность. По мнению Маркаряна, являясь потенциальным источником повышения организации и увеличения адаптивных возможностей социальной системы в новых условиях, инновации сами по себе могут в разной степени дестабилизировать ее, повышая в ней состояние энтропии. «Лишь благодаря стереотипизации принимаемых группой инноваций, – подчеркивает ученый, – кривая энтропии в принципе может пойти на снижение»[79]79
  Маркарян Э. С. Там же. С. 155.


[Закрыть]. Поэтому, согласно концепции Э. С. Маркаряна, творчество следует рассматривать как мощный адаптивный механизм, благодаря которому социальные организмы приводятся в соответствие с возникающими в окружающей среде изменениями[80]80
  Маркарян Э. С. Там же. С. 113.


[Закрыть]. Приведенные теоретические положения данной концепции показывают насколько близко подошел этот неординарный мыслитель еще в конце 1970-х – начале 1980-х гг. к выявлению самой сути процессов самоорганизации в культурогенезе, синергетичности культуры.

Концептуальное значение имеет убедительно обоснованный Э. С. Маркаряном изоморфизм между культурогенетической и биолого-генетической программами передачи наследственной информации. Он исходит из того, что традиция, по его мнению, связана с аккумуляцией и передачей внегенетической информации, предполагая такие формы группового поведения, которые всецело основаны на научении. Оговариваясь, что хотя традиция по своей природе принципиально отлична от генетически передаваемой информации, Э. С. Маркарян все же считает, что понимание ее сути предполагает ее сравнение с процессом аккумуляции и передачи опыта средствами биолого-генетических механизмов. Это связано с тем, что исследователь рассматривает место и роль традиций в процессах культурогенеза и развития исторических общностей людей во многом как эквивалентные месту и роли генетических программ в процессах эволюции биологических популяций. Основываясь на этом, Маркарян полагает, чт. е. все основания утверждать, что это функционально и структурно подобные явления[81]81
  Маркарян Э. С. Там же. С. 156.


[Закрыть]. Их подобие как раз и обусловлено действием общих законов самоорганизации, проявлением которых выступают обязательные для любых форм жизни программы деятельности, несущие концентрированный опыт поколений и соответствующие механизмы его отбора и закрепления[82]82
  Эта идея Э. С. Маркаряна была подхвачена затем многими авторами. См., например: Арутюнов С. А., Мкртумян Ю. И. Проблемы типологического исследования механизмов жизнеобеспечения в этнической культуре // Типология основных элементов традиционной культуры. М.: Наука, 1984. С. 22–23.


[Закрыть]. Здесь Э. С. Маркарян опирался на разработки акад. П. К. Анохина и других физиологов, согласно которым одна из важнейших особенностей любых живых форм состоит в том, что они, благодаря использованию информации как основного средства системной организации, оказываются способными к опережающему отражению действительности[83]83
  Анохин П. К.: 1) Рефлекс цели как объект физиологического анализа // Журн. высш. нерв. деят. 1962. Т. 12, вып. 1. С. 7–21; 2) Проблема центра и периферии в современной физиологии нервной деятельности // Проблема центра и периферии в нервной деятельности. Горький, 1935. С. 9–70; 3) Системогенез как общая закономерность эволюционного процесса // Бюллетень экспериментальной биологии. 1948. Т. 26, вып. 2. № 8. С. 81–99; 4) Методологическое значение кибернетических закономерностей // Материалистическая диалектика и методы естественных наук. М.: Наука, 1968. С. 547–587; 5) Теория функциональной системы // Успехи физиол. наук. 1970. Т. 1, № 1. С. 19–54. 6) Принципиальные вопросы общей теории функциональных систем // Принципы системной организации функций. М.: Наука, 1973. С. 5–61.


[Закрыть].

Рассмотренная с этой точки зрения культурная традиция исторических общностей людей, по убеждению Маркаряна, представляет собой специфическое проявление группового стереотипизированного опережающего отражения: «Принципиально отличаясь от программ биологических популяций своей внегенетической природой, она вместе с тем подобно этим программам выступает в виде обобщенных (генерализированных) моделей вероятности протекания соответствующих процессов. Будучи направлены на приспособление к предвидимым в этих моделях условиям будущего, культурные традиции, как и генетические программы биологических популяций, ориентированы на существенно важные для выживания устойчивые, стабильные свойства среды»[84]84
  Маркарян Э. С. Теория культуры… С. 156.


[Закрыть].

Начиная с середины 1970-х гг. Э. С. Маркарян в своих работах сосредоточивается на изучении общих принципов социокультурной самоорганизации, которые, по его мнению, базируются на еще более общих, универсальных закономерностях воспроизводственной и эволюционной динамики живых систем[85]85
  Маркарян Э. С.: 1) К характеристике человеческого общества как универсальной адаптивно-адаптирующей системы // Теория и методика географических исследований. М.: Наука, 1974; 2) Цивилизация как космический феномен // Связь с внеземными цивилизациями. Проблема СЕТИ: междунар. конф. в Бюраканской астрофизической лаборатории (1971 г.) / под ред. С. А. Каплана. М.: Мир, 1975; 3) Об исходных методологических предпосылках исследования этнических культур // Методологические проблемы исследования этнических культур: материалы симпозиума. Ереван: Изд-во АН Армянской ССР, 1978.


[Закрыть]. В соответствии с выдвинутой им концепцией, жизненный опыт тотально выражает активность живых систем и предстает как проявление качественно особой жизненной энергии[86]86
  Маркарян Э. С. Инварианты самоорганизации и эколого-энергетическое исследование общества. Пущино: Научный центр биологических исследований АН СССР, 1981.


[Закрыть]. Он рассматривает эту форму энергии в качестве информационного регулятора активности данных систем, что находит свое выражение в их самоорганизации. Это, по его убеждению, дает объективное основание квалифицировать этот опыт как субстанцию жизни. Исследователь различает два вида жизненного опыта. Первый, базовый, вид зафиксирован в генах биологических проявлений жизни, поэтому фундаментальный механизм биологической эволюции выражен в биолого-генетических мутациях. Второй его вид основывается на социокультурном опыте, полученном посредством обучения. Начальным его этапом является инновация, продуцируемая индивидом, которая была названа Маркаряном культурной мутацией[87]87
  Маркарян Э. С. Культура как способ социальной самоорганизации…


[Закрыть]. Пройдя отбор в тех или иных группах, они стереотипизируются в ней. Тем самым инновации преобразуется в коллективные стереотипы деятельности или, выражаясь иначе, в традиции. Таков механизм трансформации второго вида жизненного опыта.

Именно этот принципиальный момент – функциональное и структурное подобие между культурогенетической и биолого-генетической программами передачи единиц наследственной информации – странным образом нивелируется зарубежными представителями меметики[88]88
  Dawkins R.: 1) The Selfish Gene. New York: Oxford University Press, 1976 (Рус. пер.: Докинс Р. Эгоистичный ген. М.: Мир, 1993); 2) The Extended Phenotype. N. Y.: Oxford University Press, 1982; Ball J. А. Memes as Replicators // Ethology and Sociobiology. 1984. S. 145–161; Btackmore S. The Meme Machine. Oxford: Oxford University Press, 1999; Boyd R., Richerson P. J. Culture and the Evolutionary Process. Chicago: University of Chicago Press, 1985; Brodie R. Virus of the Mind: The New Science of the Meme. Seattle: Integral Press, 1996; Conway M. S. The Crucible of Creation. Oxford (UK): Oxford University Press, 1998; Dennett D. Consciousness Explained. Boston: Little, Brown, 1991; Dennett D. Darwin‘s Dangerous Idea. London: Penguin, 1995; Чик Г. Единицы культуры // Системные исследования культуры / науч. ред. В. С. Жидков. СПб.: Алетейя, 2006. С. 109–131; Черносвитов П. Ю. Механизмы наследования культуры // Там же. С. 151–171; См. историю вопроса: Fog A. Cultural Selection [Электронный ресурс]. Dordrecht: Kluwer, 1999. URL: http://www.agner.org/cultsel/ (дата обращения: 14.09.2008), а также материалы электронного издания «Journal of Memetics – Evolutionary Models of Information Transmission», ставшего центральным органом публикации и обсуждения меметики: http://www.cpm.mmu.ac.uk/jom-emit/.


[Закрыть]. Вместо выявления несомненного эвристического потенциала отмеченного изоморфизма во многих из их работ происходит, по сути дела, отождествление биолого-генетической и меметической (культурогенетической) линий наследования, что предопределяет биологизаторский редукционизм многих их построений.

Представляется, что примененный Маркаряном динамический принцип к изучению проблемы соотношения традиций и инноваций открывает далеко идущие перспективы в исследовании динамики и ритмики культурогенеза. Основываясь на его подходе и учитывая вклад представителей креативистского понимания культуры (А. И. Арнольдова, Э. А. Баллера, Н. С. Злобина, А. С. Кармина, В. М. Межуева), возможно поставить вопрос о творческой активности как имманентном факторе развития культурогенеза, вводя градацию уровней культуротворческой деятельности: от близких к нулевой (рутинное воспроизводство обычаев и простое повторение стандартизированных действий), затем – творческая передача традиций, и наконец – до наивысших проявлений креативности (рождение новых паттернов как синтез антитез, образующий «новую сущность» культуры, эпохи расцвета в развитии культуры локальных цивилизаций, пики творческой активности человека).

Кроме того, принципиально важно, что категория творчества, на которой специально акцентируется здесь внимание, имманентно сочетает в себе как инновационные импульсы, так и культурные традиции. В этой связи А. С. Кармин справедливо подчеркивает: «Творчество – это механизм не только созидания нового, но и удержания старого в “работоспособном состоянии”. Созидая новое, оно не просто отвергает старое, а преобразует его, развертывает заложенные в нем потенции»[89]89
  Кармин А. С., Новикова Е. С. Творчество – движущая сила культуры // Культурология. СПб.: Питер, 2004. С. 339.


[Закрыть]. Это позволяет в конкретном культурогенетическом исследовании учитывать не только исключительно одни инновационные проявления (как предлагал А. Я. Флиер), но и сами культурные традиции, представляющие собой базовую основу в развитии любой культуры (на чем настаивают Э. С. Маркарян, Ю. И. Мкртумян, К. В. Чистов и С. Н. Артановский), тем самым выявляя диалектическую сопряженность традиций и новаций, которая и составляет порождающую сердцевину и базовый движущий механизм процессов культурогенеза. С одной стороны, инновация служит потенциальным источником образования стереотипов культурных традиций. С другой – традиции выступают в качестве необходимой предпосылки творческих процессов создания того фонда, путем комбинации элементов которого во многом и осуществляются эти процессы. Более того, сами традиции обычно и задают им общую направленность[90]90
  Маркарян Э. С. Теория культуры и современная наука: (логико-методологический анализ). М.: Мысль, 1983. С. 155.


[Закрыть]. Вместе с тем диалектизм сопряжения традиции и инновации – это еще и преодоление традиции в ходе порождения новаций; любая инновация преодолевает установившуюся традицию и тем самым развивает и обогащает данную конкретную культуру[91]91
  Письмо А. Я. Флиера от 12.02.08. Хранится в домашнем архиве автора.


[Закрыть].

Таким образом, само соотношение инноваций и традиций в различные периоды развития изучаемой этнокультурной целостности может выступать в качестве одного из косвенных показателей для определения уровня как процессов развития отдельных сфер культуры (изобразительные искусства, литература, наука и пр.), так и общей динамики культурогенеза в целом (несколько огрубляя, это можно представить в следующем формализованном виде: Т > И – преобладает «традиционная культура»; И > Т – доминирует «креативная культура»; Т = И – превалирует «сбалансированное равновесие»). Здесь встает вопрос о способах измерения уровней сложности культуры, в которой запечатлевается сила творчества как один из возможных параметров культурогенеза[92]92
  См.: Бондарев А. В.: 1) Синергетические принципы корреляции этногенеза и культурогенеза // Методология культурологического исследования (Культурологические исследования’ 06): сборник научных трудов. СПб.: Астерион, 2006. С. 18–31; 2) К проблеме определения содержательных границ отечественной культурогенетики // Культурологические исследования’ 2008: сборник научных статей / под науч. ред. Л. М. Мосоловой. СПб.: Астерион, 2008. С. 52–62.


[Закрыть]. Но это уже тема для отдельного обстоятельного исследования.

Итак, генезис научных исканий Э. С. Маркаряна, приведший его к культурогенетической проблематике, может быть представлен следующим образом: от постижения системной природы культуры к изучению генезиса культуры; от рассмотрения исходных принципов генезиса культуры к разработке концепции системогенеза как триединства антропосоциокультурогенеза и, наконец, пониманию культурогенеза как порождающей сердцевины культуры (проблема культурного наследования, динамика культурных традиций, дихотомия «традиция» – «изменение», диалектика традиций и новаций, гипотеза «культурных генов» и т. д.). В работах этого исследователя наблюдается существенная эволюция в понимании содержания генезиса культуры: от разработок проблемы зарождения культуры в первобытности к вопросам ее перманентного порождения и диалектического самовозобновления вплоть до современности. Таким образом, можно прийти к заключению, что в значительной мере именно благодаря в том числе усилиям Э. С. Маркаряна были возрождены культурогенетические исследования в России, а сами его работы послужили основой не только для создания одной из самых влиятельных концепций культуры в отечественной науке, но и имели решающее значение для возникновения философско-культурологического подхода в изучении культурогенеза.

В. С. Бочкарев, Л. Б. Кирчо (Санкт-Петербург). Жизненный и научный путь В. М. Массона: радость побед и горечь разочарований

19 февраля 2010 г. умер выдающийся советский и российский археолог, востоковед и культуролог д. ист. наук, проф., акад. Российской академии естественных наук и Академии наук Республики Туркменистан Вадим Михайлович Массон. За спиной В. М. Массона – большая, насыщенная событиями жизнь. В ней было все: радость побед и горечь неудач, долгожданные приобретения и безвременные потери, признательность посторонних людей и предательство, казалось бы, близких учеников… И была работа, неустанный труд.

Несомненно, призвание Массона – это история и археология. Ими он занимался и много и с подлинным энтузиазмом. На протяжении полувека В. М. Массон проводил интенсивные полевые работы во многих уголках Средней Азии. Особенно крупные исследования им были развернуты на территории Туркмении. Здесь целенаправленно изучались древности различных эпох – от палеолита до Средневековья. Были открыты сотни новых памятников и сделан ряд крупных открытий. Достаточно назвать Алтын-депе, Джейтун или Яз-депе. Материалы, полученные в ходе раскопок этих памятников, позволили совершенно по-новому взглянуть на древнейшее прошлое Туркмении и всей Средней Азии. В своей знаменитой книге «Средняя Азия и Древний Восток» (Л., 1964 г.) В. М. Массон убедительно показал значительную роль среднеазиатских культур в становлении и развитии древнейшей цивилизации Старого Света. Образно говоря, он открыл миру одну из забытых страниц его истории.

Эта книга принесла В. М. Массону широкую известность и сыграла очень важную роль в его научной биографии. В ходе работы над ней круг его интересов значительно расширился. Кроме традиционной историко-археологической проблематики его чрезвычайно заинтересовали социологические вопросы археологии. Со второй половины 1960-х годов он занялся изучением процесса возникновения и становления производящего хозяйства. Развивая идеи Г. Чайлда и опираясь на новые материалы и методики, В. М. Массон достаточно легко продвинулся в решении указанной проблемы. Особенно ценные результаты им были получены для территории Туркмении. Свою концепцию так называемой неолитической революции В. М. Массон изложил в монографии «Поселение Джейтун», изданной в 1971 г. в Ленинграде.

В 1970-е гг. В. М. Массон продолжал развивать социологическое направление в археологии, одним из лидеров которого он вскоре стал. В центре его интересов теперь оказались древние ремесла и обмен, торговля и палеодемография, погребальный обряд и религия и т. д. Итог своим исследования в этой области он подвел в книге «Экономика и социальный строй древних обществ» (Л., 1976). Работа носит методический характер. В ней дан систематический обзор всех основных приемов и методов изучения древних хозяйственных и социальных систем, известных по данным археологии. В тематическом отношении по ширине и глубине охвата материалов она до сих пор не имеет аналогов как в нашей, так и в зарубежной литературе. Неудивительно, что спустя 30 лет после своего издания эта книга остается востребованной.

Начиная со второй половины 1980-х гг. в работах В. М. Массона постепенно стала преобладать культурологическая тематика. Конечно, это не значит, что он прервал свои конкретные археологические исследования. По-прежнему выходят его работы, посвященные отдельным археологическим памятникам. Прежде всего нужно назвать его книгу «Алтын-депе» (Л., 1981). Он также продолжает заниматься нумизматикой и древней историей Средней Азии. Но основная сфера его интересов все же перемещалась в культурологию. В 1989 г. выходит его книга «Первые цивилизации», которая вызвала большой интерес не только у историков и археологов, но и культурологов и философов культуры. Она стала основным учебным пособием для студентов вузов, изучающих древнейшую культуру человечества. Особо следует отметить, что В. М. Массон одним из первых в нашей науке обратился к исследованию культурологических аспектов археологии. Феномен культуры он отнес к числу важнейших, фундаментальных понятий археологии. По мнению В. М. Массона, археологический материал – это неиссякаемый источник культурологической информации. Он позволяет изучать культуру от самых ее истоков, что является огромным преимуществом археологии. Поэтому исследование культурогенеза является естественной прерогативой археологии и одной из ее основных задач. Культурогенетическими исследованиями В. М. Массон начал заниматься в 1980-х гг. Выходят работы ученого, посвященные анализу механизмов культурогенеза (традиции и инновации), его стадиям, импульсам и ритмам. Для нашей археологии это была совершенно новая тематика. Позднее, в связи с обретением независимости республиками Средней Азии, В. М. Массон актуализирует культурогенетическую проблематику. Он поднимает вопрос о важности культурного наследия для становления и развития молодых государств. В. М. Массон пишет несколько книг по этой теме: «Вопросы культурного наследия» (Ашгабад, 2002), «Древний Кыргызстан: процессы культурогенеза и культурное наследие» (Бишкек, 2003), «Культурогенез древней Центральной Азии» (СПб., 2006). Особо следует выделить последнюю из названных работ. Она носит итоговый характер. На конкретном археологическом материале автор проследил процесс культурогенеза в среднеазиатском регионе на протяжении очень длительного времени – от палеолита до позднего Средневековья. Он выделил основные этапы этого процесса и характерные культурологические особенности той или иной эпохи. По мнению В. М. Массона, существовало несколько типов культурного развития (эпохальный, региональный и локальный). Есть также несколько разновидностей культурных трансформаций и несколько ритмов культурогенеза. В книге в очередной раз подчеркивается важное значение культурного наследия в изучении истории любого народа.

С научными исследованиями В. М. Массона теснейшим образом связана его научно-организационная и педагогическая деятельность. В сущности это были части одного и того же процесса. С юных лет В. М. Массон участвовал в работах археологических экспедиций. Впоследствии он сам организовал и возглавил не одну такую экспедицию. В. М. Массон всегда придавал большое значение полевым исследованиям. Для него было ясно, что успехи молодой среднеазиатской археологии в значительной мере зависят от поступления новых материалов и их своевременного ввода в научный оборот. В молодые и зрелые годы он не только много «копал», но и много писал. Регулярно появлялись его статьи, заметки и книги, в которых публиковались вновь открытые материалы. Для оперативного освещения полевых и кабинетных исследований в Средней Азии В. М. Массон начал издавать такие периодические сборники, как «Каракумские древности» и «Успехи среднеазиатской археологии». По его инициативе и под его руководством проводились многочисленные конференции и симпозиумы, семинары и круглые столы. На их основе издавались тезисы и сборники трудов.

В 1968 г. В. М. Массон был избран зав. отделом археологии Средней Азии и Кавказа ЛО ИА АН СССР и возглавлял это крупнейшее подразделение института в течение 30 лет. При нем отдел превратился в крупнейший центр по изучению археологии древней истории Средней Азии. Его сотрудники проводили полевые исследования во всех основных среднеазиатских регионах и разрабатывали ряд ключевых проблем региональной археологии. Отдел также стал школой, в которой готовились высококвалифицированные кадры для среднеазиатской археологии. Со всех республик Средней Азии и Казахстана к В. М. Массону, М. П. Грязнову, А. М. Беленицкому, А. М. Мандельштаму ехали аспиранты и стажеры. Через несколько лет они, как правило, защищали кандидатские диссертации и возвращались на родину. Со временем эти люди составили ядро среднеазиатских археологов.

В 1982 г. В. М. Массон возглавил ЛО ИА АН СССР. Он взял курс на расширение исследований института и укрепление его внешних связей. Было заключено множество соглашений о сотрудничестве института с другими археологическими учреждениями Союза и ряда зарубежных стран. Благодаря им значительно улучшились контакты ЛО ИА – ИИМК. Примером может служить сотрудничество с Молдавией. В пору директорства В. М. Массона около 30 молдавских археологов смогли пройти стажировку или аспирантуру в институте. Многие из них подготовили и защитили диссертации в его стенах. Сотрудники же института получили доступ к новым молдавским материалам и возможность проводить полевые исследования на Днепре и Пруте. Такого рода сотрудничество было выгодно обеим сторонам.

С распадом Советского Союза положение в институте, как и во всей стране, сильно изменилось. Ухудшилось почти все, и особенно материальное положение сотрудников. Конечно, во всем оказался виноват директор, хотя от него мало что зависело. Между тем в эти тяжелые годы В. М. Массон стремился всячески сохранить и укрепить институт. Он добился его самостоятельности и вернул ему исконное имя – ИИМК. Было также основано новое независимое издание «Археологические вести». Первый номер этого журнала вышел уже в 1992 г. В этот период также значительно расширились международные связи института. Многие его сотрудники смогли тогда побывать в западных странах и познакомиться с достижениями европейской и мировой археологии.

В конце 1990-х гг. В. М. Массон был смещен с постов директора института и зав. отделом Центральной Азии и Кавказа. Он тяжело переживал эти изменения в своей служебной карьере. Стали сказываться возраст и здоровье. Невзирая на все это, В. М. Массон продолжал заниматься наукой. Выходили его книги и статьи, он встречался с коллегами и учениками, бывал на заседаниях Ученого совета.

Вклад Вадима Михайловича Массона в развитие нашей науки и его заслуги перед ней получили всеобщее признание. Он был избран почетным членом многих научных обществ и учреждений, его книги переведены на ряд иностранных языков. Имя Массона широко известно как в нашей стране, так и за рубежом. У многих оно ассоциируется с самой среднеазиатской археологией, для которой он сделал столь много.

В 1999 г. по инициативе и при самом деятельном участии Вадима Михайловича, после почти 80-летнего перерыва, на базе ИИМК РАН, Санкт-Петербургского отделения Института востоковедения РАН и Отдела Востока Государственного Эрмитажа было воссоздано Восточное отделение Российского археологического общества (ВО РАО). Его председателем стал В. М. Массон. В 2002 и 2006 гг. вышли в свет два тома новой серии Записок ВО РАО.

Смерть Вадима Михайловича Массона – это огромная утрата не только для археологов России и стран бывшего Советского Союза, но и всего мира. Но его дело будет жить в трудах его многочисленных учеников, а память о нем навсегда останется в наших сердцах.