Текст книги "Российский либерализм: идеи и люди"

В целом программа эта достаточно реалистична. Она соответствовала потребностям страны в корректировке законодательства 1860-х годов, так как к концу царствования Александра II стало ясно, что освобождение крестьян и другие реформы не дали ожидаемых результатов. Вопросы, поднятые в работах Бунге, в те годы были у всех на устах, их обсуждали в публицистике, земских собраниях и правительственных комиссиях. Его программа, отражавшая чаяния либеральных кругов, получила известность и признание в обществе. Все это способствовало привлечению Николая Христиановича к государственной деятельности. Он оказался лицом к лицу с задачами, которые были поставлены на очередь отменой крепостного права, но так и не решены правительством в первые пореформенные десятилетия.

Назначение Бунге на министерский пост состоялось в момент национального кризиса, наступившего после Русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Страна переживала настоящую финансовую катастрофу: бюджет сводился с огромным дефицитом, резко возрос государственный долг, курс рубля неудержимо падал. Экономика была поражена промышленным и мировым аграрным кризисами. Террор «Народной воли» вызвал в верхах настоящее смятение. Давление на правительство усиливалось и со стороны растущей земской оппозиции. Самодержавие оказалось перед дилеммой: либо немедленно выдвинуть новую программу реформ, способную увлечь общество, либо пойти на ужесточение режима. В этой ситуации преследуемый террористами Александр II предпочел первый путь.

С февраля 1880 года власть в правительстве перешла к группировке либеральных бюрократов во главе с председателем Верховной распорядительной комиссии (с августа 1880 года – министром внутренних дел) графом М. Т. Лорис-Меликовым. Он рассматривал возврат к реформаторскому курсу как единственную гарантию сохранения в России существующего строя и стал выдвигать на руководящие посты людей, солидарных с его замыслами и пользующихся доверием общества. По его рекомендации и при поддержке великого князя Александра Александровича в июле 1880 года Бунге получил должность товарища министра финансов С. А. Грейга.

В сентябре 1880 года Бунге, по распоряжению императора, составил всеподданнейшую записку, в которой наметил основные пути антикризисной политики финансового ведомства. Казалось, подобное поручение свидетельствовало о намерении Александра II сделать Бунге министром финансов. Но Лорис-Меликов спустя месяц предпочел «испросить» этот пост для своего ближайшего единомышленника – председателя Департамента государственной экономии Государственного совета А. А. Абазы, который обладал большим весом в верхах и мог оказать графу более действенную поддержку. Однако по уровню компетентности в специальных финансовых вопросах Н. Х. Бунге заметно превосходил своих коллег по либеральной коалиции: Лорис-Меликов и его окружение при подготовке преобразований старались опереться на его высокий научный авторитет.

Обновленное руководство Министерства финансов совместно с Министерством внутренних дел в ноябре 1880 года добилось отмены соляного налога; вынесло на обсуждение в Государственный совет вопрос о понижении выкупных платежей, сложении накопившихся недоимок и переводе бывших помещичьих крестьян на обязательный выкуп; приступило к упорядочению денежного обращения, выкупу железных дорог в казну и пересмотру таможенных пошлин. Но период либеральных надежд оказался кратковременным. Бомба, взорвавшаяся на Екатерининском канале 1 марта 1881 года, не только сразила Александра II, но и разрушила планы Лорис-Меликова и его соратников. Новый император, не склонный к реформаторским устремлениям, издал знаменитый манифест 29 апреля 1881 года о незыблемости самодержавия. Предложение Лорис-Меликова о привлечении «общественных элементов» к участию в разработке и обсуждении законов было отвергнуто. Однако самодержец во многом соглашался с инициативами, касающимися оздоровления экономики и финансов. Поэтому, несмотря на отставку ведущих либеральных деятелей с министерских постов, Н. Х. Бунге был назначен главой финансового ведомства. Немалое значение имело и личное расположение императора к Николаю Христиановичу: Александр III считал его «превосходным, благородным, без задних мыслей человеком».

Назначение Бунге в общество восприняли с воодушевлением. В этом видели признание авторитета науки и необходимости специальных знаний для руководства экономической политикой. И действительно, Николай Христианович и на министерском посту во многом оставался профессором: действовал всегда осторожно, с обдуманностью ученого, тщательно взвешивая последствия каждого шага. В чиновничьем Петербурге он выглядел инородным элементом. Современников поражали в нем глубокая интеллигентность, скромность, полное отсутствие бюрократических амбиций и склонности к саморекламе. О демократизме Бунге ходили легенды. Стремительное возвышение никак не отразилось на его характере и поведении. Он был по-прежнему прост, доступен и вежлив с любым человеком, будь то канцелярист или министр. Николай Христианович никогда не был женат и, по собственному признанию, любил «уединение среди жизни шумной». Главный казначей огромной империи отличался поразительной неприхотливостью в быту: он отказался от большей части роскошной министерской квартиры, на доклад к императору отправлялся на простом извозчике и при этом регулярно жертвовал деньги на нужды учащейся молодежи.

Новую должность Бунге принял с неохотой, сознавая всю трудность своей миссии. Деятельность эта осложнялась не только экономическим кризисом и финансовым расстройством, но и политическими обстоятельствами. Призванный из Киева для участия в преобразованиях, он возглавил финансовое ведомство в тот момент, когда с воцарением Александра III начался поворот к консервативному курсу. Самодержавие приступило к постепенному пересмотру либерального законодательства 1860-х годов. Огромную роль в верхах стал играть лично близкий к императору обер-прокурор Святейшего синода К. П. Победоносцев. Министром внутренних дел был назначен известный ретроград граф Д. А. Толстой. Апогея в эти годы достигло влияние идеолога консерватизма, редактора-издателя «Московских ведомостей» М. Н. Каткова. Ему вторила петербургская газета «Гражданин», издававшаяся кн. В. П. Мещерским – другом юности Александра III. Консерваторы выступали против искусственного «прививания» в России западного «биржевого» капитализма; проповедовали создание «национальной экономики», отгороженной от Запада высокими таможенными барьерами; выступали за усиление государственного вмешательства в развитие народного хозяйства (ужесточение контроля над частным предпринимательством, введение табачной и винной монополий, выкуп всех частных железных дорог в казну); требовали финансовой поддержки поместного дворянства и сохранения бумажно-денежного обращения.

Министр финансов понимал зыбкость своего положения. На следующий день после назначения он сказал своим знакомым: «Калоши и зонтик мои в порядке – я готов уйти отсюда каждую минуту». Старый профессор даже полностью не распаковывал чемоданы, чтобы в любой момент покинуть казенную квартиру. Он мог рассчитывать на поддержку только собственной команды, которую ему удалось собрать в финансовом ведомстве. При этом Бунге не обращал внимания на политическую «благонадежность» подчиненных – директором Департамента окладных сборов был А. А. Рихтер, в 1860-х годах скрывавшийся за границей от преследования полиции, а его заместителем – В. И. Ковалевский, два года отсидевший в Петропавловской крепости по знаменитому «нечаевскому делу». Содействие Николаю Христиановичу пытались оказывать и либеральные бюрократы, осевшие в Государственном совете после увольнения с высших административных постов.

Опираясь на своих немногочисленных единомышленников, министр финансов предпринял целый ряд реформаторских начинаний. В 1881 году были понижены выкупные платежи, а в 1882–1886 – отменена подушная подать. Переводом бывших помещичьих (1881) и государственных (1886) крестьян на обязательный выкуп было завершено дело, начатое провозглашением отмены крепостного права. В Министерстве финансов развернулась подготовка к отмене круговой поруки и пересмотру паспортного устава, сковывавшего мобильность сельского населения. С целью смягчения земельного голода Бунге предлагал облегчить крестьянам выход из общины и организовать переселенческое движение на окраины страны. Чтобы помочь крестьянам в покупке дополнительных участков земли, в 1882 году был основан ипотечный Крестьянский банк. Вместе с тем Бунге возражал против учреждения в 1885 году Дворянского банка для льготного кредитования помещиков.

По инициативе министра финансов состоялось утверждение первых актов фабричного законодательства. В 1882 и 1885 годах были приняты законы о регламентации труда женщин, детей и подростков. Для контроля над их исполнением вводилась фабричная инспекция. В 1886 году последовал закон об урегулировании отношений рабочих и предпринимателей – порядке найма и увольнения рабочих, выдаче заработной платы, наложении штрафов и т.п. По словам видного экономиста М. И. Туган-Барановского, «Бунге явился в полном смысле слова новатором, создавшим чрезвычайно важную отрасль социальной политики, которой совершенно не знала прежняя Россия». В министерстве началась также подготовка проекта о страховании рабочих от несчастных случаев. В отличие от МВД финансовое ведомство склонялось даже к разрешению экономических забастовок, если они не нарушали общественного порядка, и допускало создание организаций взаимопомощи рабочих.

Социальная политика сочеталась с антикризисными и стабилизационными мероприятиями. Одной из первоочередных задач Бунге считал увеличение налоговых поступлений и сбалансирование дефицитного бюджета. Для восполнения потерь казны после понижения выкупных платежей, отмены соляного налога и подушной подати были увеличены гербовые сборы, государственный поземельный налог и налог с городской недвижимости; введены налоги с наследства и с доходов от денежных капиталов; преобразовано торгово-промышленное обложение. Возросли и косвенные налоги – питейный сбор, акцизы с сахара и табака. Чтобы усовершенствовать порядок взимания налогов, при губернских казенных палатах учредили институт податных инспекторов (1885).

Одновременно Бунге прилагал большие усилия для соблюдения бюджетной экономии. Он сочувствовал миролюбивой политике Александра III и неустанно повторял, что российские финансы не выдержат очередной войны. С 1881 по 1884 год министр финансов сумел почти втрое уменьшить сверхсметные ассигнования. Однако уже в 1885 году вследствие конфликта с Англией в Средней Азии они снова резко возросли. В итоге кризисное состояние экономики и внешнеполитические осложнения не позволили избавиться от бюджетных дефицитов. Правда, они больше не достигали такой величины, как после Русско-турецкой кампании, но тем не менее оставались хроническими.

Много внимания уделялось упорядочению расстроенного денежного обращения. Со времен Крымской войны в стране царила инфляция, звонкая монета давно исчезла из оборота, курс кредитных билетов резко упал. Бунге убедился в невозможности вернуть рублю номинальную стоимость и пришел к выводу о неизбежности девальвации. Министерство осознало также обреченность всех попыток стабилизировать денежную единицу на прежней серебряной основе. Поэтому министр высказался за переход к золотому монометаллизму по примеру других западных стран. К середине 1880-х годов в финансовом ведомстве сложилась концепция будущей денежной реформы. Накопление золотого запаса осуществлялось с помощью внешних займов и поступлений в уплату таможенных пошлин.

При Бунге усилилось участие государства в экономической жизни. Это выразилось в усилении таможенной охраны, создании системы казенного ипотечного кредита, огосударствлении частных железных дорог и т.д. Для защиты отечественной промышленности от иностранной конкуренции были повышены ставки таможенного обложения на ввоз многих сырьевых продуктов и промышленных изделий. Тем самым завершился переход к протекционистской системе, начатый правительством еще накануне Русско-турецкой войны. Сокращение импорта сопровождалось форсированием экспорта, главным образом хлебных культур. Бунге удалось обеспечить России небольшое, но устойчивое активное сальдо торгового баланса. Однако расчетный баланс, несмотря на широкое привлечение иностранных капиталов, оставался пассивным. Его активизации препятствовали огромные ежегодные выплаты по заграничным долговым обязательствам.

Министерство финансов приступило к реорганизации железнодорожного хозяйства, которое представляло собой настоящую «язву» российской экономики. Кредитование акционерных обществ, существовавших только благодаря поддержке государства, ложилось на бюджет тяжелым бременем. Совместно с Государственным контролем и Министерством путей сообщения финансовое ведомство провело серию мероприятий по ужесточению контроля над деятельностью частных компаний, поставивших их в более тесную зависимость от Казначейства. Бунге пошел по пути возобновления казенного строительства и выкупа малодоходных линий у частных компаний в собственность государства. Сооружение дорог частными компаниями не прекратилось, но осуществлялось в значительно меньших масштабах, чем прежде. Вместе с тем Бунге выступал против полного огосударствления железнодорожной сети, так как считал, что «государственная предприимчивость не может заменить частную предусмотрительность».

Политика Министерства финансов вызывала сильное недовольство консервативных кругов. Их не устраивали разбазаривание казенных средств на податные преобразования и Крестьянский банк, курс на восстановление металлического денежного обращения, слишком «медленное» огосударствление железных дорог, совершенно «недостаточное» повышение таможенных пошлин, «незначительность» льгот, дарованных помещикам уставом Дворянского банка и проч. Консерваторы начали травлю Бунге в печати и бюрократических кругах. Посыпались обвинения в незнании российской действительности и слепом следовании западным доктринам. Известный историк А. А. Кизеветтер вспоминал, что каждая предпринятая мера «вызывала в реакционной прессе новый взрыв возмущения против либерально-демократического министра, который своей фигурой положительно портил общую картину контрреформационного правительства».

Под давлением своего окружения Александр III в конце 1886 года заменил Бунге ставленником консервативных кругов И. А. Вышнеградским. Однако вопреки ожиданиям отставка не стала опалой. Неожиданно для всех император назначил Николая Христиановича на почетный, хотя и менее влиятельный пост председателя Комитета министров. А кроме того, поручил прочесть курс финансового права своему сыну, будущему Николаю II. Между наставником и учеником установились доверительные отношения. Бунге пытался привить ему либеральные идеалы и разъяснить «благодетельное» значение для России Великих реформ. Правда, постоянно приходилось преодолевать влияние другого наставника – К. П. Победоносцева, который внушал цесаревичу противоположные взгляды. В 1892 году император назначил Николая Христиановича вице-председателем Комитета Сибирской железной дороги, который возглавил наследник престола.

Пользуясь расположением самодержца, Бунге пытался оказывать влияние на ход государственных дел. Он не смирился с поражением и продолжал выступать против консервативного курса: осудил политику Министерства внутренних дел по укреплению общинного землевладения и выступил против принятия законов об ограничении семейных разделов (1886) и общинных земельных переделов (1893), о неотчуждаемости крестьянских надельных земель (1893). В ходе прений в Государственном совете по поводу этих проектов Бунге призывал правительство делать ставку не на консервацию средневековой общины, а на развитие частного крестьянского землевладения. Он ссылался на пример Франции, «где личная земельная собственность более всего распространена и где благосостояние в сельском населении оказывается наиболее всеобщим, а земледельцы наиболее чужды социализму вообще и революционному в особенности». Вместе с тем Бунге отнюдь не призывал к насильственному разрушению общины. Он выступал лишь против ее искусственной поддержки и был убежден, что она естественным образом распадется в ходе аграрной эволюции. Однако аргументы Бунге не встретили понимания в верхах.

После кончины Александра III в октябре 1894 года Николай Христианович вошел в ближайшее окружение нового царя. Его роль при дворе сразу же возросла: говорили, что Александр III перед смертью рекомендовал сыну советоваться с Бунге. Опека наставника над учеником сохранялась. Николай II считал его «верным и опытным советником», обсуждал с ним важнейшие вопросы. Под влиянием ментора император согласился на организацию переселений малоземельных крестьян в зону строящейся Сибирской магистрали. Позднее, в апреле 1896 года, был утвержден закон, который отменил практику насильственного возвращения самовольных переселенцев; упростил порядок выдачи разрешений на переселения; установил льготный тариф на проезд по железной дороге и право посылки крестьянами партий для осмотра земель, предназначенных для заселения.

В обществе ожидали, что председатель Комитета министров сумеет убедить императора в необходимости возобновить политику реформ. «В России, в особенности в земской России, с трепетом и надеждой следили за Николаем Христиановичем, – вспоминал Е. Э. Картавцов. – Там помнили, что он был деятелем освобождения крестьян, что при нем сняты подушные; там помнили это и надеялись, что и в третий раз он выдвинется в том же направлении и в той же области». Но этим надеждам не суждено было сбыться. 3 июня 1895 года Бунге скоропостижно скончался. Николай II c горечью воспринял скорбную весть. «Кончина его ставит меня в очень трудное положение!» – записал он в дневнике.

При разборе бумаг Бунге обнаружили его политическое завещание, получившее название «Загробных заметок». Его окончательный вариант предназначался для Николая II. Автор изложил свои идеи об укреплении индивидуальной крестьянской собственности на землю; о привлечении «фабричного люда» к участию в прибылях частных предприятий и разрешении рабочих ассоциаций; о расширении прав местных выборных учреждений; реорганизации государственного аппарата; проведении гибкой, либеральной политики при решении национально-религиозных проблем и др. На этих страницах Бунге выступил против поспешных «конституционных экспериментов»: по его мнению, переход к системе народного представительства в условиях России возможен только в перспективе, когда самодержавие исчерпает свои реформаторские потенции. По распоряжению Николая II «Загробные заметки» были размножены типографским способом и переданы для ознакомления многим видным сановникам.

Как государственный деятель Бунге во многом представляется реформатором-неудачником. Ему не удалось выполнить бо́льшую часть своей программы. Внешние итоги его деятельности выглядели неудовлетворительно: бюджет по-прежнему сводился с дефицитом, колебания курса рубля продолжались, еще более возросла задолженность Казначейства. На пути оказалось слишком много препятствий: тяжелое военное «наследство», неурожаи, кризис в промышленности и сельском хозяйстве, увеличение расходов на армию, флот и железнодорожное строительство, постоянная конфронтация с консервативной оппозицией. Социальные мероприятия министра финансов (податные реформы, учреждение Крестьянского банка, фабричное законодательство) должны были стать прологом более масштабных преобразований, но в той ситуации казались паллиативами, остаточным явлением быстротечной «либеральной весны» 1880–1881 годов. При И. А. Вышнеградском произошел отход от основных принципов политики Бунге: началось ужесточение налогового пресса и выколачивание недоимок с крестьянства по уже отмененной подушной подати, произошло сокращение операций Крестьянского банка, прекратилась дальнейшая разработка фабричного законодательства.

Однако последствия деятельности Бунге позднее проявились в полной мере. Он внес существенный вклад в создание благоприятных условий для последнего этапа промышленной революции в России. Таможенная охрана защитила отечественных предпринимателей от иностранной конкуренции и дала импульс развитию внутреннего производства. Мероприятия в области налогообложения и государственного кредита обеспечили в дальнейшем финансовую основу для стимулирования правительством индустриального роста. Курс на стабилизацию рубля и переход к золотому монометаллизму завершился денежной реформой 1895–1897 годов, укрепившей доверие Запада к российским финансам и усилившей приток иностранных капиталов. Политика Бунге способствовала мощному промышленному подъему 1890-х, в ходе которого окончательно сложился комплекс крупных предприятий тяжелой индустрии, качественно изменивший экономическую структуру страны.

Значение социальных преобразований 1881–1886 годов с точки зрения исторической перспективы тоже довольно велико. М. И. Туган-Барановский назвал Бунге «первым провозвестником в официальной России необходимости социальной политики». Он заложил «реформаторскую базу» для деятельности преобразователей следующего поколения. Его идеи оказали заметное влияние на правительственную политику конца XIX – начала XX века. Особенно это относится к С. Ю. Витте, который неоднократно заявлял о своем глубоком уважении к выдающемуся предшественнику и даже о «преклонении» перед ним. Он часто ссылался на «Загробные заметки» в своих всеподданнейших записках и докладах. На посту министра финансов (1892–1903) Витте продолжил линию Бунге в области аграрного законодательства: смягчил паспортный режим (1894), преобразовал Крестьянский банк (1895), упразднил круговую поруку (1903). В период его премьерства (1905–1906) были отменены выкупные платежи и разработан проект перехода крестьян к индивидуальной земельной собственности, на который впоследствии опирался П. А. Столыпин. Витте возобновил политику Бунге и в рабочем вопросе – инициировал законы о нормировании рабочего дня (1897) и об ответственности предпринимателей за увечья и смерть рабочих (1903). Денежная реформа и введение золотого стандарта также стали осуществлением замыслов бывшего министра финансов.

В феврале 1900 года министр внутренних дел Д. С. Сипягин получил экземпляр «Загробных заметок». Взгляды их автора на сотрудничество рабочих и хозяев в трансформированном виде были использованы руководством МВД при проведении политики «полицейского социализма» и создании «зубатовских союзов». В ноябре 1904 года с «Заметками» ознакомился министр внутренних дел князь П. Д. Святополк-Мирский. Некоторые их положения отразились в его всеподданнейшем докладе, послужившем основой для указа 12 декабря 1904 года, в котором декларировались обещания правительства пересмотреть крестьянское законодательство, расширить права земских и городских учреждений, ввести государственное страхование рабочих. Торжеством идей Бунге стали столыпинские аграрные преобразования: отказ от общины как формы землепользования и насаждение частной крестьянской земельной собственности, развитие переселенческого движения, расширение операций Крестьянского банка.

Если ставить вопрос об альтернативах в нашей истории, то царствование Александра III можно назвать временем упущенных возможностей. Это те самые «двадцать лет покоя», о которых мечтал П. А. Столыпин. Особую важность имело решение крестьянского вопроса. Отмена круговой поруки, пересмотр паспортного устава, организация переселений, облегчение выхода из общины, создав более благоприятные возможности для становления частного крестьянского землевладения, позволили бы избежать столь мощного нарастания аграрной революции в начале XX века. Столыпину уже не хватило времени для введения нового землеустройства. Ему пришлось действовать в условиях резкого обострения социальной конфронтации и открытого противостояния между самодержавием и обществом. Таким образом, отказ верхов от проведения в жизнь программы Бунге и других либеральных бюрократов в 80-е годы XIX столетия – тот фатальный просчет, который в конечном итоге привел монархию к гибели.