Текст книги "Амурский вальс"

Очередной визит в Москву принес еще одну «головную боль»: Федор Федорович Новицкий при встрече передал ему письмо, на конверте которого не было обратного адреса.

– Меня просили передать это вам, сказали, что вы знаете лично адресата. Передал письмо начальник третьего отдела.

Илья сунул письмо в карман, любопытство испортило саму встречу, хотелось побыстрее ее закончить, тем более что пока ничего нового ему не сказали: Новицкий пытался отстоять свою точку зрения, хотя положение дел говорило о том, что придавать округу создаваемую структуру, при условии ее всесоюзной деятельности (Советский Союз в составе пяти республик уже был образован), было заранее ошибочным решением. Но поругаться они не смогли, Илью выслушали и обещали подумать и согласовать действия с руководством. А автором письма был Феликс Дзержинский, который просил Илью выделить время и согласовать встречу с ним. Звонить он не стал, идти было недалеко, старый мандат здесь никого не смутил, Дзержинскому доложили о его прибытии. Затем, где-то полчаса, Илья гонял чаи в компании нескольких человек, которых привел и представил Михаил Москвин, бывший секретарь Амурского крайкома ВКП(б), хорошо знакомый Илье по 19-му и 20-му годам. Вспоминали «своих»: кто где оказался, чем занимается. Общаться было приятно. Затем на «огонек» заглянул Феликс Эдмундович. Настоящая фамилия Москвина была Меер Трилиссер. Этой стороны его биографии Илья не знал. Старый большевик, член партии с 1901 года. В настоящий момент возглавляет ИНО-отдел ВЧК Советского Союза. Выяснилось это уже в кабинете Дзержинского. Присланный на строительство завода человек оказался «их человеком», на контакт с которым Илья не пошел.

– Получено указание ЦК партии создать Экономический отдел при Иностранном отделе ВЧК. Ваша кандидатура была предложена сразу несколькими товарищами, в том числе начальником ИНО товарищем Трилиссером. Все остальные товарищи также знают вас по совместной борьбе за Советскую власть в Приморье и на Дальнем Востоке. Ими разработана операция, которая позволит обеспечить работу Экономического отдела в Китае, Японии и Соединенных Штатах. Нам, Илья Николаевич, требуется ваше согласие на работу в этой структуре. Задача: обеспечить промышленность республики всеми необходимыми технологиями, изобретениями и оборудованием, для обеспечения беспрецедентного рывка, в первую очередь оборонной промышленности Советского Союза. Как вы сами понимаете, времени на «раскачку» мировой капитал нам не предоставит. Готовиться к войне надо начинать немедленно. В задачи Экономического отдела, помимо перечисленных задач, входит и будет входить внешняя разведка. Мы должны знать все, что готовят против нас наши враги.

– А как же завод? Столько контрактов, такие перспективы…

– Это учтено, товарищ Басов. Операция по внедрению займет достаточно долгое время, вас еще требуется подготовить к участию в ней. Ведь невозможно, чтобы наши враги сразу поверили, что Басов сам, добровольно, перешел на их сторону. Слишком много людей знает, что вы сделали на Дальнем Востоке. Будет организовано «давление» на вас и ваш завод. Вы уйдете за границу, так как на ваше детище покусятся «комиссары», а Советская власть вас защищать «не захочет». И вы сбежите в Китай, к своему старому приятелю Кристапу Хугосу. Оттуда – в Японию или Америку, где и создадите свою резидентуру, там видно будет. Товарищ Хугос – один из предложивших вашу кандидатуру. Ему требуется толковый помощник, в том числе, чтобы сдать ему дела в Китае, так как его усилия требуются в другом месте.

В общем, как говорится, ему было сделано предложение, от которого он отказаться не мог. Стало понятно, откуда взялись деньги на завод в Семеновке. А сделал это «основной заказчик», который мог разорвать контракт и пустить завод по миру. Деньги, полученные от КВЖД, ушли на подготовку шаблонов для серийного выпуска большой серии аппаратов. Вызов в Москву организовали тоже они, ими было сказано не принимать предложение ГУВФ, Главного Управления Воздушного Флота. Порадовали только тем, что для нужд Китайской Красной Армии, и на ее средства, предстоит построить аналогичное предприятие в одной из северных провинций, примыкающих к СССР и находящихся под охраной и обороной армией Е Тиня. Там предстояло наладить сборку новых «штурмовиков» с 680-сильным двигателем и обучить рабочих и инженеров Китайской Советской Республики.

– Китаю придется уделить особое внимание, товарищ Басов. Благодаря активной поддержке со стороны Красной Армии и Красного Флота, в приграничных провинциях созданы все условия для перехода на социалистический путь развития, чем мы обезопасили более трех тысяч километров нашей границы. Китайские товарищи ведут беспощадную борьбу с остатками белых банд и происками японских и китайских милитаристов. Требуется показать пример экономического развития этих регионов, что будет воспринято как сигнал для остальных провинций страны. Отдельные территории на юге уже объявлены «коммунистическими» или «красными». Создана Компартия Китая. Требуется закрепить эти достижения.

– Юг Китая – полностью аграрный район.

– Да, это так. Но и в нашей стране более семидесяти процентов населения – крестьяне, и тем не менее пролетарская революция победила.

– Но товарищ Ленин говорит, что экспорт революции невозможен.

– А я не призываю вас заниматься экспортом. Нам требуются вменяемые соседи, товарищ Басов. Для этого издревле существует лучший способ: создать условия для прихода к власти нужных людей.

– Я вас понял, товарищ Дзержинский.

– Ничего-ничего, в Семеновке пройдете «курс молодого бойца невидимого фронта», будет полегче.

Получив такие указания и заполнив различные бумажки, все, которые остались в Москве, Илья убыл домой. Первое задание, полученное им, было особенно неприятным. ВЧК имело сведения о том, что в руководство контрреволюционного подполья во Владивостоке входит семья Бирк, дочерью которых была супруга Петра Унтербергера, который недавно был вызван в Москву и пока оттуда не возвращался. По слухам, в Москве этого не уточнили, направлен на восстановление фортов Севастополя. Через Женни предстояло сообщить «подпольщикам» о тех сложностях, которые возникли в связи с началом строительства нового завода. Сделать это требовалось «аккуратно». Для этого предлагалось наладить с ней контакт, вплоть до «тесного». Товарищ Трилиссер особо подчеркнул, что Илье необходимо пересмотреть все понятия о приличиях, допустимых и недопустимых действиях. Требовалось использовать любые средства для достижения цели. В том числе адюльтер.

– Внешними данными, Илья, тебя господь не обидел, используй это оружие на всю катушку. Мы начинаем самый сложный процесс: твое внедрение. Ты должен показать, что под давлением обстоятельств в тебе происходят изменения и пересмотр прежних жизненных установок. Ты должен стать для этих людей «своим». Я в курсе, что ты – скромник, никогда не вел разгульной жизни. Вот пара статей, их написали дураки и протащили их в прессу. Но там звучат угрозы для таких людей, как ты, которые вначале делали революцию, а потом, по призыву партии, ушли восстанавливать разрушенное хозяйство, но не в государственные структуры, очень слабые в то время, а создали свои успешные предприятия. Обрати внимание на них, запомни содержание и где были напечатаны. Создай иллюзию того, что ты понимаешь неизбежность своего «краха», и требуется «спасать заработанное непосильным трудом», из-за таких людей. Основной вопрос: не делай ничего резко! Процесс должен идти медленно, но обязательно на глазах у подполья. Сыграешь «криво» – они убьют тебя, как только у них появится такая возможность. Ты слишком многим перешел дорогу. Ты меня понимаешь? Согласовывай все с Абрамом Слуцким и товарищем Андреевым, которые будут тебя готовить к этому заданию. Оба – опытные подпольщики, на счету которых немало операций по внедрению.

По приезду пришлось на десять дней съездить в Семеновку, и лишь после этого приступить, в свободное от работы время, к выполнению задания. К Женни он зашел на квартиру, сказал, что ему нужен Петр Павлович, где и как его можно найти? Но такой информацией она не владела. Пожаловалась на отсутствие финансов, поплакала, когда тот ей передал десять червонцев.

– Вы наш ангел-хранитель! Что случилось с Петрушей и где он, я не знаю! Вы бы, по своим каналам, выяснили это?

– Да нет у меня особо никаких каналов, Женни Людвиговна. Со службы я ушел, «нэпманом» стал. Прислали из Москвы каких-то дураков, которые новый завод начали строить. Хотел, чтобы Петр Павлович опытным глазом глянул, чего они там наворотили. Думал, что он уже вернулся из Москвы. Да там еще с документами на землю намудрили, а Петр Павлович с кем-то консультировался по этим вопросам, очень ценные консультации давал, когда здесь завод строили. – Это фраза была отдельно придумана Андреевым, так как руководителем подполья был один довольно известный адвокат, специалист по земельному праву.

Женни сама назвала его фамилию и сказала, что их семейство всегда консультируется у него. Пообещала узнать и договориться о визите. Илья оставил ей номер телефона, на этом первая встреча и закончилась.

Она позвонила через два дня, так сказать, дала некоторую выдержку, скорее всего, проверяя его «любопытство». Если заедет спросить сам, то это какая-то игра. Но Илья «с трудом вспомнил», о каком адвокате идет речь.

– Ах, да-да-да, уважаемая Женни Людвиговна. Говорили об этом, было! Да за делами как-то выскочило из головы. Где он, куда подъехать?

– Подъезжайте ко мне, во двор, только паланкин на машине опустите, я – дама замужняя, муж в отъезде, не хочу, чтобы меня видели в вашем авто. Знакомых в городе слишком много.

Но время встречи она назначила довольно позднее, так что увидеть и опознать ее внутри неосвещенного автомобиля было практически невозможно.

Бронзовая табличка на дверях адвоката была уже переделана на «советский манер»: защитник и юрисконсульт по земельному праву. Два года, с 1920 по 1922 год в РСФСР института защитников не существовало. С сентября 1922-го коллегия защитников получила разрешение ВСНХ на работу. Уже достаточно пожилой, весь седой, с окладистыми бакенбардами, бывший председатель военного суда Владивостокского гарнизона и Сибирской флотилии «господин-товарищ» Швейцер принял их в полутемном кабинете с плотно занавешенными шторами. Внимательно рассмотрел бумаги, выслушав объяснения и опасения Ильи: по документам земля передана товариществу по совместному производству летательных аппаратов, далее «Приморский авиастроительный завод», работы ведет государственная компания «Авиастройпром», но земельный налог в следующем году должен заплатить Илья. Пока разбирали «дело», как бы между прочим, «защитник» успел задать несколько вопросов, интересующих явно японскую и китайскую разведки. Подготовленная заранее деза, весьма похожая на правду, ушла прямо в уши старого немца. При расставании защитник задал вопрос Женни, и на некоторое время она осталась наедине с ним, отвечая на вопрос о делах папа́ и мама́. Илью чужие тайны «не интересовали». Он прекрасно понимал, что Швейцер дает инструкции женщине. Те консультации, которые он получил, Илья оплатил, хотя особой надобности в этом не было. Просто защитнику показали не все существующие договора между владельцами и строителями. Но интерес ВЧК к этому человеку был велик.

Женни на обратном пути даже немного расслабилась, вела себя более свободно, чем по дороге туда. По ней было видно, что ее не ругали за то, что она привела «клиента». Приглашение на чашку чая прозвучало вполне естественно, но дальше чая дело не зашло. Приличия требовалось соблюдать и не идти в атаку, со «штыком» наперевес. Поговорили о тех сложностях, которые возникли сразу, как компания достигла значительного успеха.

– Ох уж мне эти завистники! Моему Петеньке столько подножек ставили, столько пересудов было!

– Так и нет известий?

– Уж и не знаю, что подумать! – она промокнула вполне сухие глаза, сделав вид, что прослезилась.

Илья был в курсе того, что, после того пикника брак Петра Павловича превратился в фикцию. В общем, обычная история для буржуазного брака, где выбор невесты шел чисто после скрупулезного подсчета потерь и преимуществ сделки. До брака Женни видела жениха всего несколько раз. Выбор сделали ее родители. Готовность жены на измену Петр Павлович оценил по-своему, заведя себе другую женщину. Женни же прекрасно понимала, что от развода ее отделяет совершенный мизер, и пускаться во все тяжкие не хотела, демонстрировала себя «идеальной и все понимающей супругой». «Петенька, у нас же дети!» Илья раскланялся, поцеловал ей ручку и пообещал не забывать о ее бедственном финансовом положении. Закрыв за ним дверь, она прислонилась спиной к стене, прижалась затылком к холодной штукатурке и несколько минут глубоко дышала. Ей непринужденная беседа далась с трудом, но она понимала, что Илья запросто может «не понять» ее торопливости. Он должен проявить свою заинтересованность. Ловушка расставлена, и эта «муха» должна в нее угодить! Отдышавшись, Женни чуть стиснула руками высоко вздымающуюся грудь, успокаивая дыхание и устраняя легкое головокружение от обильной гипероксигенации. После этого она достала записку Швейцера, еще раз перечитала ее: «У клиента появились сомнения в том, что он сделал. Надо расширить эту трещину. Нам необходимы его финансы». Дурак! Если она и сделает это, то только для себя, чтобы вырваться из этого ада Совдепии! А «его» деньги на эту проклятую политику не пойдут! Ей самой они требуются значительно больше!

Она прошла в спальню, переоделась, затем внимательно рассмотрела себя в зеркале раскрытого шкафа. Увлекшись осмотром, даже сняла пеньюар и нижнее белье. Ей 31 год, пышущая здоровьем и красотой женщина в самом ее расцвете. Две беременности не слишком сказались на ней, тем более что девочек она не кормила, их выкормили другие. На взгляд человека двадцать первого века, она имеет «лишний вес», но в то время ее считали «худышкой». Она сама себя убедила в том, что она еще очень даже ничего, а вечно отсутствующий муж – это большое горе. Свой выбор она сделала. Подводило только одно обстоятельство: устаревшие и вышедшие из моды платья, да и остальные аксессуары, но денег, которые она получила сегодня, хватит, чтобы немного обновить гардероб. «Свою» долю она успела получить и у Швейцера. Да, пусть это будет пока «перешивка», но требуется «выглядеть». Заодно она покопалась «в старых запасах», обнаружив там немало тканей и фурнитуры. Своя «модистка» у нее имелась, как у всех дам «ее круга». С утра она поехала к ней, благо что «девочек» она отправила к мама́ еще вчера, чтобы не мешали. «А вдруг?» Но этот гад, Илья, куда-то исчез и не появлялся почти полтора месяца.

Ему, действительно, было не до нее и не до задания, которое он получил в Москве. Из тайги привезли обломки разбившегося «японца», у которого стоял швейцарский двигатель «Сальмсон 9Z». Девятицилиндровая «звезда» водяного охлаждения, мощностью 295 сил. В отличие от их биротативного, у которого вращались и цилиндры, и коленвал, он проигрывал по удельной мощности, но значительно превосходил его по индикаторной. И, главное, у него присутствовал выхлопной коллектор. Ротативные двигатели достигли пика своего развития: пропустить большее количество топлива через полый вал не удавалось, не хватало его прочности, чтобы увеличить сечение. Второй «врожденный недостаток» заключался в том, что выхлоп двигателя происходил при любом положении цилиндра, вертикально по отношению к нему. Чтобы выхлопные газы не попадали в рот и легкие пилота, вокруг вращающегося блока цилиндров устанавливалось отбойное полукольцо. И его требовалось и охлаждать, и периодически чистить. Даже при условии того, что в их двигателе была закрытая масляная система, все равно жирная сажа осаждалась на фюзеляже и крыльях, и избавиться полностью от масла и запаха сгоревшего горючего было очень сложно. Швейцарский двигатель имел два карбюратора, выхлопной коллектор и все остальные навесные устройства, характерные для обычных, не ротативных двигателей. Но жидкостное охлаждение требовало установки водяных радиаторов, снижало устойчивость двигателей при обстреле и так далее, и тому подобное. Но его термодинамика впечатляла! Имея «связи» в Экономическом отделе, Илья легко добился «командировки» в Швейцарию. Посетил завод, посмотрел на новенький истребитель, который швейцарцы и французы (хозяева завода были франкофонами) готовили к конкурсу для ВВС Франции. Так как он был лицом не слишком известным в Европе, то перед ним похвастались и 18-цилиндровым «Сальмсоном», сдвоенной «звездой», мощность которой теоретически могла перевалить за тысячу сил. Сдваивать они пытались и у себя, но ничего путного из этого не вышло, но здесь он обратил внимание на то обстоятельство, что швейцарцы замеряли биения, возникавшие при работе их «спарки». Пригласив всех посидеть в ресторанчике, Илья выяснил, что коленчатые валы «спарки» склонны к усталостным разрушениям, так как подвержены переменным крутильным колебаниям. Поработав несколько дней после этого на их стенде, Илья нашел частное решение для этих оборотов и этой мощности, но общее ему «не далось», и он заказал у производителя стендов такой для своего завода. Дабы «не обижать» хозяев, купил для экспериментов и 9-, и 18-цилиндровый двигатели. Договорились, что линию по ковке и обработке коленвалов швейцарцы поставят в Китай, через Советский Союз. Задание на строительство завода для КСР у него имелось, но эта линия встанет во Владике, а в Китай уйдет более нужная там американская, которых по факту уже две: на Приморском заводе и в Семеновке. Приморский завод займется звездами воздушного охлаждения. Практически готовый прототип нового самолета договорились показать на Парижской выставке.

В общем, было совсем не до «баб’с», тем более что Илья решил, что сделанного более чем достаточно в том направлении. Перегибать палку не стоит. Не нравилась ему «готовность ко всему» в этой женщине, что-то отталкивало. Эдакая «паучиха-охотница», могущая сожрать спарившегося с ней самца.

После монтажа стенда Илья и Анатолий Бессонов нашли общее решение и создали успокоитель маятникового типа, надежно и быстро гасящий до нуля практически все крутильные моменты, и запатентовали его, так как, кроме двух фирм, этими двигателями никто не занимался. Швейцарцы, не будь дураками, вначале бросились в атаку, что украдено у нас, но затем, разобравшись что к чему, купили патент на успокоитель, продолжая заниматься двигателями с жидкостным охлаждением, предоставив головную боль с воздушным Илье и Со. Ибо головной боли – хватало! Ротационный двигатель крутится, и проблем с охлаждением практически не возникает, поэтому Илья, помучившись с развитым оребрением и браком при его отливке, решительно поставил трехступенчатый приводной вентилятор, заменив свободный обдув на принудительный. Чуть позднее добавили «зимнюю» шестеренку-мультипликатор, сделав вентилятор еще более «гибким» и поручив управлению им автомату. Решив эту проблему, переключились на «внутренние». Швейцарский двигатель, хоть и считался надежным, но работал до первой переборки всего 35–40 часов. «Свободная гильза» добавила еще 60–80, а нанесение «пористого хрома» и учет объемного расширения в форме внутреннего «зеркала» цилиндра превратила их «звездочку» в «вечный двигатель». На авиасалон в Париж летом привезли четыре машины: учебно-тренировочную У-2 с биротативным двигателем, амфибию КБ-4, беспоплавковую летающую лодку с внутренней подвеской 16– или 18-дюймовой торпеды Уайтхеда, летающей до 14 часов в режиме патрулирования. Лодка на тот момент была самым скоростным самолетом в мире. Кербер довел ее фюзеляж и оперение до совершенства, а сдвоенный «тяни-толкай», вмонтированный в крыло, с обтекаемыми капотами и радиаторами, полностью утопленными в передней кромке, обладал мощностью 1300 лошадиных сил. При работе на одном двигателе и флюгировании второго обладал отличной длительностью полета, необходимой для его специфической деятельности: с его помощью выслеживали браконьеров-рыбаков в Японском и Охотском морях. Третьим самолетом был транспортный моноплан КБ-6 с несущей обшивкой и, соответственно, круглым фюзеляжем. 12 пассажиров или 2,5 тонны груза в грузовом варианте. Предполагалось, что эти самолеты встанут на линию Москва – Владивосток для доставки газет и почты. Допускалась его переделка в бомбардировщик, с внешней и внутренней подвеской двух тонн бомб. Четвертой машиной был цельнометаллический моноплан-истребитель с первой переделкой «Сальмсона 9Z» на воздушное охлаждение. Все машины, кроме У-2, имели убирающееся шасси, «конек» Кербера, примененный им на самой первой своей машине. У части машин шасси утапливалось, а истребитель имел «ямы», прикрытые полностью щитками. К сожалению, две из них не были окончательно доведены: истребитель был «скороспелкой», прошедшим только заводские испытания, а для транспортника они готовили двигатели воздушного охлаждения, но пока там стояли серийные «жидкостники» мощностью 850 сил. Из-за этого машина недобирала скорости. Желающих приобрести У-2 практически не оказалось, пока не показали его пилотажный одноместный вариант. После этого небольшой контракт удалось подписать. Ничего, их массово приобретают летные школы в СССР. Сверхскоростную лодку купили сразу и в большом количестве, тем более что мировой рекорд 451 км/час на высоте 50 метров был установлен прямо над Ля-Бурже. Curtiss R2C-1, так же выставленный на этой выставке, готовился к Путлицеровским гонкам в октябре, поэтому участия в пролете не принял. Но по сравнению с творением Кербера, он выглядел просто утюгом, поставленным задом наперед и снабженным винтом. Так о нем написала французская пресса. Илья и Кербер в комментариях упомянули, что КБ-4 – серийная машина, не гоночная. Более 200 таких самолетов приобретены и работают. Эта модель отличается от них только встроенным закрытым бомболюком.

Истребитель был «оценен» отрицательно. Его назначения не поняли. Над ними посмеивались, дескать, не в свои сани не садись. То ли дело «вуазены» и «девуатины». Борис Кербер не выдержал и вызвал на «воздушную дуэль» Марселя Доре и Шарля Нюнжессера. Да, их бипланы быстрее разворачивались, но по скорости крена КБ-5 им не уступал. Зато превосходил в скорости и в динамике. Его стремительные атаки сверху-вниз и снизу-вверх, уход от противника с набором высоты, то есть совершенно другая тактика боя, поставили в полный тупик легендарных французов. Раз за разом Борис «клевал» их самолеты, а те не имели возможности загнать его на виражи, где они были сильнее. Используя щиток, Кербер «зависал» на мгновение за машиной противника, затем следовала перегазовка и уход на восходящую спираль. Красивая и убедительная победа. Но на следующий день стало понятно, что повторить этот фокус второй раз не получится. Двигатель «кончился» полностью в том «бою», а замены ему не было. В результате контрактов на самолет не получили. Только раскрыли свои планы конкурентам. Хотя задел по охлаждению был, дело за малым: довести двигатель до приемлемой выносливости. После возвращения плотно занялись этой проблемой. Все равно результат от этой поездки был, и немалый! 23 июля 1923 года в один день 19 стран мира признали Советский Союз и объявили об установлении дипломатических отношений. В том числе были Франция и Великобритания. Немаловажную роль в этом сыграли заключенные контракты на поставку лодок-амфибий. И Франция, и Англия купили КБ-4, а авиацией в те годы занимались очень влиятельные люди. Одним из «пассажиров», которых катали на этой лодке и садились с ним на Сену, был Альберт Фредерик Артур Георг, герцог Йоркский. Он купил ту самую лодку, прямо на выставке. И запасные двигатели к ней.

Впрочем, внимательно читая прессу, Илья сделал вывод, что большинство репортеров не обратили внимания на состоявшийся поединок, так как происходил он «при закрытых дверях» и не на главной «арене». Рисковать репутацией французы не захотели. Такие «игрушки» слишком дорого и плачевно заканчиваются. А их повторный вызов, уже над Ля Бурже, мы принять не смогли, потому что от перегрева застучали несколько цилиндров. Двигателю требовалась переборка.

Кроме выставки, Илья посетил несколько французских авиашкол, где с интересом рассматривал тренажеры, с помощью которых будущих истребителей готовили применять оружие против вражеских самолетов. Даже такие примитивные приспособления, в виде подвешенных корзин с неподвижно установленным «маузером», требовалось изготовить, ведь в «их» школах не было и такого. А управление «конвертопланом» гораздо сложнее, чем истребителем. Тем более что одна из моделей «центрального поста управления» позволяла исполнять «бочки» и «спирали». То есть были выведены кнопки, нажатие на которые заставляло ЦПУ последовательно выполнить алгоритм правой и левой бочки, причем с увеличением или уменьшением высотности. Или исполнить набор или снижение высоты, с оборотом вокруг вертикальной оси всего аппарата. То есть появилась возможность вести маневренный воздушный бой. На «конвертоплан» свою тяжелую руку наложили чекисты, их вывоз за границу запрещен, как и демонстрация на выставке. Вряд ли это поможет, хотя… ЦПУ представлял собой довольно сложное устройство, большая часть которого представляла аналоговый вычислитель, подобный английскому корабельному прибору управления стрельбой. Принцип действия один и тот же. То есть ручками управления человек запрашивал изменения положения аппарата, а выполнял эти действия тот самый автомат, изменяя тягу и ее направление всех четырех или шести двигателей, исходя из ситуации на текущий момент. Благо что «вертикаль» у аппарата поддерживалась автоматически, за счет вращающихся двигателей. Стоило «бросить ручку», как он автоматически зависал на месте. В этом отношении машина была почти идеальна. А «дрейф», по какой-то оси, легко «сбрасывался» или корректировался.

Тем не менее сознание Ильи все чаще и чаще не состыковывалось с реальностью: он начинал понимать, что исполнение приказа приведет к тому, что ему придется бросить начатое дело, чего ему очень не хотелось. «Летающие» игрушки захватили его, и хотя он видел, что у тех же швейцарцев вопросы проектирования и доводки двигателей решены лучше и на совершенно другом уровне, он откровенно не понимал, почему от него требуют, чтобы он все бросил и занялся «добыванием технологий». Ведь он их и так «добывает», а в чем-то даже превосходит своих швейцарских друзей. В частности, не приходится решать вопросы финансирования. У швейцарцев совсем небольшая фирма, то же самое он видит и во Франции: самолетами занимаются очень небольшие компании, крупных предприятий практически нет. Контракт на 40–50 машин в год считается большим. А это – месячная производительность Приморского завода, причем особо не напрягаясь. В этих условиях, при наличии больших заказов, выделить деньги на перспективные разработки гораздо проще и эффективность вложений выше. Но руководство беспокоит большой разрыв между возможностью остальной промышленности и их в чем-то передового предприятия. Плюс, все больше и больше денег уходит в другие страны. Требуются приборы, новые сплавы, качественная изоляция, прокат. Всего этого нет. А должно быть. Та же самая радиостанция на борту потребовала создание машины в несколько раз сложнее, чем первоначальный «конверт». То есть прицел у товарища Дзержинского дальний. Мы должны держать руки на пульсе новейших технологий. А все-таки больше хочется заниматься любимым делом. В таком настроении Илья вернулся во Владивосток, да еще и «закрутив» небольшой романчик или «приключение» во Франции.

Способствовала этому знаменитая школа Бесси Коулман. Она была «самбо» – дочерью негра и индеанки. Так как в расистской Америке путь в авиацию для нее был закрыт, то эмигрировала во Францию, сразу после окончания Первой мировой. Закончила здесь школу пилотов и открыла свою, где обучала в основном женщин, стараясь создать костяк пилотов для будущего «шоу». Наличие такого «шеф-пилота» притягивало феминисток со всей Европы и Америки. Ей требовались как учебно-тренировочные, так и пилотажные машины для выступлений. И в первую очередь Бэсс обращала внимание на дизайн машин. Они должны были быть красивыми. При этом она прекрасно понимала, что экономически более целесообразно, чтобы они были одного производителя, с одинаковыми двигателями. Показ одноместного «пилотажника» привел ее в восторг. По тяговооруженности машина превосходила почти все легкие самолеты того времени. Она «ходила за ручкой газа» и могла «висеть» в воздухе вертикально в течение почти минуты. Но перед подписанием контракта Коулман пригласила в Ля Бурже всю свою школу, чтобы «девочки» могли убедиться в достоинствах машины и высказать свое мнение о ней. В тот день пришлось много летать, устраивая девушкам вывозной полет с элементами высшего пилотажа. А их инструкторы опробовали не только двухместный, но и одноместный вариант машины. После полетов Илья пригласил всех «посидеть и обсудить» все в каком-нибудь ресторанчике. «На халяву и уксус сладкий», поэтому согласились почти все, выбор ресторанчика он предоставил девушкам, тем более что времени на «переодеться» у них не было. Вызвали несколько такси, часть девушек приехали на собственных машинах. Во Франции движение на дорогах уже начало создавать пробки и постоянный гудеж клаксонов. «Девочки» местные, поэтому их выбор пал на уютный ресторанчик «Chez Nath» в старинном доме у подножия лесистого холма, неподалеку от аэродрома. Щебетание девиц, а их было двенадцать, притом, что мужчин в компании было всего четверо, многоязычие, кроме французского, звучал английский, испанский и даже хинди, настроило всех на благодушный лад, хотя решался вопрос достаточно серьезный. Но общая оценка девушек была: «Берем! То, что нужно!» Поэтому, после полуторачасового обсуждения, торжественно скрепили документ подписями и печатями (печати были только с нашей стороны, французы их не применяли), посиделки переросли в вечеринку, с танцульками и с рассказами о том, как они, дамы, покоряют пятый океан. Кстати, очень дружественную и веселую, несмотря на присутствие «официальных лиц»: вице-президента женской секции Французского национального Аэроклуба Элен Мортье и ее мужа Пьера. Так как женщин было много, то за столом пришлось много ухаживать за соседками справа и слева. Отвечать на их вопросы, рассказывать о Приморье, Китае, России. Его научили танцевать новейший и модный танец «танго». Соседка слева, высокая худощавая брюнетка, с большим открытым лбом, в белой рубашке и светлых брюках, опоясанных широким мужским ремнем. А справа сидела эльзасская немка, которую Илья «вывозил» сегодня в одном из полетов. На аэродроме она была в кожаной темной куртке поверх «фирменного» белого комбинезона школы. В воздухе она несколько раз переходила на немецкий, там же Илья и выяснил ее происхождение. Большинство из присутствующих девушек, как я уже писал, принадлежали к славной когорте феминисток и предпочитали мужскую одежду. Единственным их отличием от мужчин были белые комбинезоны, мужчины во Франции предпочитали черные или серые цвета. Внешне эльзаска больше нравилась Илье, и, видимо, этим он немного подстегнул француженку слева, которая активнее стала привлекать его внимание за столом, а затем вызвалась научить его танцевать танго. Закончилось это тем, что она увлекла его на второй этаж, где находились номера гостиницы. Уехали они из гостиницы только утром, и в тот же день, после закрытия авиасалона, вылетели на юг в Ниццу.