Текст книги "Бронеходчики. Гренада моя"

Глава 6
Дурная кровь

Алина стояла в сторонке, практически укрывшись за колонной. Вот не хотела она сюда ехать. Совсем не хотела. Пусть Катенька Астахова и завидовала тому, что девушка вхожа в свет и является завсегдатаем балов и приемов, на деле приятного в этом мало. Даже при дефиците особ женского пола она вынуждена большую часть вечера стоять в сторонке. Да, мила и обаятельна. Да, умеет себя подать. Но на фоне других все равно проигрывает.

Вот и выходит, что из развлечений у нее в основном – возможность наблюдать за кружащимися парами и беседа с мачехой. Между ними сложились добрые отношения, не то что вначале. Но ведь и Викторию время от времени приглашали танцевать.

Правда, она все же старается пропускать танцы, чтобы не бросать падчерицу. Поэтому приходится постоянно пить лимонад или есть мороженое. Согласно этикету для отказа кавалеру нужно иметь веское основание. Стакан же с напитком или чашечка с лакомством недвусмысленно указывают на неготовность к танцу.

Папа. Ну, он вечно занят разговорами со всевозможными знакомыми или заводит новые связи. Порой он вырывается из круга собеседников и либо находит дочь взглядом, либо подходит переброситься парой фраз. Но она каждый раз демонстрирует ему бодрость духа и отличное настроение. Расстраивать его не хотелось.

– Сударыни, позвольте засвидетельствовать вам свое почтение.

К ним подошел мужчина во фраке. Слегка за пятьдесят, среднего роста. Пышные усы и нарочитая бодрость, даже игривость, придавали ему схожесть с гусарами. С теми, прежними, прошедшими горнило войн девятнадцатого столетия. Во всяком случае, именно так их себе представляла Алина по множеству прочитанных ею романов.

– Юрий Петрович, рада вас видеть, – встретила его милой улыбкой мачеха.

– Виктория Игоревна.

Мужчина взял ручку женщины своей, затянутой в черную лайковую перчатку, и поднес к губам, чем вызвал ее удивленный взгляд. Потом последовал черед ее падчерицы, и Алина вдруг ощутила какую-то инородность. Это не могла быть рука живого человека. Скорее протез. Но девушка явственно чувствовала, что его пальцы слегка сжимают ее. Причем давление меняется от легкого до вполне ощущаемого. То есть пальцы движутся. А еще – легкий стрекот, едва уловимый на фоне окружающих звуков.

– Но как такое возможно? – вздернула брови Виктория.

– Удивлены?

– Скорее поражена.

– Я сам в шоке, – самодовольно ухмыльнувшись и поправив усы пальцами, именно правой руки, ответил мужчина.

– Алиночка, Юрий Петрович потерял руку выше локтя еще в начале Великой войны, – пояснила Виктория и вновь обернулась к своему знакомому: – И все же? Может, объясните?

– Механическая рука, – со значением произнес Юрий Петрович и пустился в объяснения: – Пару месяцев назад один мой знакомый доктор предложил опробовать новое изобретение. Для этого нужно было позволить провести операцию и кое-что вживить в остатки моих мышц. Я согласился.

– Вот так просто решили рискнуть? – неодобрительно покачала головой Виктория.

– В конце концов, что я терял, кроме бесполезного обрубка? – отмахнулся Юрий Петрович. – А стоимость этой руки такова, что, поверьте, риск того стоил.

– То есть вам как испытателю она досталась бесплатно?

– Именно. Через месяц все зажило, а из-под кожи, пардон, торчало несколько колечек на тросиках из сплава золота и платины. Далее пришел черед самого протеза. Это, я вам скажу, самое настоящее произведение инженерной мысли. Небольшой «стирлинг» особой конструкции приводится в движение теплом тела. Он же питает масляный насос.

– Как на бронеходах, – вставила реплику Алина.

– Совершенно верно, милая моя. Рука надевается на плечо. К кольцам прикрепляются тяги, коим придается натяжение без малейшего зазора. Далее все дело в масляных микроклапанах, работающих посредством тяг, приводимых в движение теми или иными мышцами. Самым трудным было научиться напрягать нужные из них. Однако человек, скажу я вам, такое существо, что приспособится к чему угодно. Ну и конечно же немаловажно желание и воля осуществить задуманное. Ровно месяц ежедневных десятичасовых упорных тренировок, и вуаля. – Юрий Петрович согнул руку в локте, повернул кисть, сжал кулак. Потом осторожно принял из рук Виктории стакан и поставил его на поднос тут же материализовавшегося рядом официанта.

– Будь я проклят, но ее изобретатель, без преувеличения, вернул мне руку! – заявил «гусар».

– И как зовут гения, создавшего это чудо? – поинтересовалась мачеха.

– Инженер Полянский. К сожалению, нам с ним так и не удалось встретиться. Я имел дело только с его помощником. Сам он был в отъезде.

– Просто поразительно! – изумляясь такому достижению человеческой мысли, скорее выдохнула, чем произнесла, Алина. – А какова сила сжатия?

– Руки недругам размозжить не получится, – хмыкнув и по обыкновению поправляя усы, ответил Юрий Петрович. – Слишком слабый привод насоса, а как следствие – и его давление. Силы не хватит, даже чтобы раздавить спелый помидор. Зато достаточно, чтобы держать столовые приборы или обнять даму. Виктория Игоревна, позвольте пригласить вас на танец?

– С удовольствием, – бросив на падчерицу извиняющийся взгляд, ответила та.

Девушка же, в свою очередь, посмотрела на нее одобрительно, мол, так и должно быть. А у нее все в полном порядке. И ведь правда в порядке. Все же этот вечер прошел не зря. Собираясь поступать в бронеходное училище, она не могла не интересоваться механикой. И то, что она одной из первых увидела механическую руку, уже придавало смысл этому вечеру.

– Позвольте пригласить вас на танец?

Алина подняла взгляд на великана, представшего перед ней, и невольно осмотрелась. Обычно до нее доходила очередь лишь в случае, если пригласить больше было некого. Сейчас же у ряда колонн под балконом хватало куда более ярких представительниц слабого пола.

С недавних пор она не привлекала даже охотников за приданым. Новости в свете распространяются быстро. И те, кто преследовал выгоду, прекрасно знали о ее решении поступать в военное училище. Восемь лет долой из жизни. Вот если ее отчислят, тогда можно вновь обратить на нее внимание. Пока же она – отрезанный ломоть. И тут вдруг…

Девушка смерила взглядом красавца с изящными тоненькими усиками. Косая сажень в плечах. Богатырь былинный, минимум на полторы головы выше ее. Алине приходилось отклоняться, чтобы заглянуть ему в глаза.

Молодой офицер. Слишком молодой, пусть и огромный. Наверняка выпускник. Причем Павловского училища. Броненосные войска, конечно, разрастаются и крепнут. Но бронеходчиков готовит только это заведение. Образ этого дюжего молодца у нее никак не ассоциировался с пилотом. Однако эмблемы в виде шагающей боевой машины на петлицах явственно указывали на то, что ошибки тут никакой нет. А еще на груди – знак участника Хасанских боев. У нее такой же. Дома, в шкатулке. Отчего-то мужчинам носить такие регалии не зазорно, а девицам не приличествует.

– Извольте, сударь, – с легким кивком приняла она приглашение.

Одарила офицера своей неотразимой улыбкой, едва не затмив свет электрических ламп. Граф Денисов достаточно обеспечен, чтобы позволить себе собственный генератор и по-настоящему штучные лампочки. Хотя при этом он рисковал потерять не только дорогое оборудование, но и большой дом. А еще подвергал опасности домашних. Как уже говорилось, вся «Большая пятерка» не гнушалась время от времени запускать установки Теслы, заливая энергетическим потоком ту или иную область противной стороны.

Впрочем, с лампочками соседствовали и газовые рожки. А значит, электричество используется только в торжественных случаях. В повседневной жизни граф предпочитает не выделяться из общего ряда и рассеивать мрак более простым и надежным освещением. А неактивному генератору абсолютно все равно, бушуют ли в эфире электромагнитные бури или нет.

– Отчего столь очаровательная особа стоит в сторонке и в полном одиночестве? – спросил Григорий, кружа Алину в танце.

– А должно быть иначе? – вопросом на вопрос ответила она.

При этом ей вновь пришлось задрать голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Впрочем, тот прекрасно отдавал себе в этом отчет, а потому чуть склонился. Иначе ей пришлось бы буквально откинуться назад.

– Вокруг вас должны быть толпы поклонников, – убежденно произнес офицер.

– Но, как видите, кавалеры предпочитают девиц попригожей.

– Идиоты, – хохотнул он. – Не рассмотреть очаровательный цветок со столь обворожительной и лучезарной улыбкой, гибким станом и легкой поступью… Для этого нужно быть слепцом.

– Тогда вы, получается, единственный зрячий.

– И слава богу. Не хотелось бы выдерживать баталию за право находиться рядом с вами. Я, конечно, ни разу не робкого десятка, но, признаться, обладаю весьма мирным и покладистым характером.

– Вы?

– Разумеется. А у вас есть по этому поводу сомнения?

– И как это сообразуется с погонами на ваших плечах и знаком участника Хасанских боев?

– Просто великолепно сообразуется, поверьте мне, сударыня. Для поля брани я достаточно решителен и отважен. Но в мирной жизни становлюсь галантным и покладистым, как милый пони.

– Скорее уж бычок.

– Хм… – Григорий сделал вид, что задумался, а потом вдруг озарился улыбкой. – А знаете, я, пожалуй, с вами соглашусь.

Честно говоря, поддавшись на уговоры Артура, Григорий не сомневался, что вечер удастся. Номер в «Астории» все еще оставался за ним. Ну к чему переезжать в гостиницу подешевле, коль скоро уже завтра он покинет столицу? А так…

Жаль, что Анна уже сделала ему ручкой и пожелала счастливой службы. Выпускной прошел, нежных чувств, и уж тем более обязательств, меж ними не было. А потому о расставании Григорий особо не сожалел.

Опять же, свято место пусто не бывает. Вот сомнительно, что молодой, ладный и статный подпоручик не привлечет внимания ни одной из вдовушек или разведенок. Пускай и замужние… Но нет. В этот огород все же лезть не хотелось. Во всяком случае, пока.

Никаких сомнений, что бал он покинет не один. Однако уверенность в этом пропала, едва он увидел ее. Все такая же щуплая на фоне своих сверстниц. Но сильно похорошевшая с момента их первой и последней мимолетной встречи. Настолько, что пройти мимо попросту не получалось. И Азаров был искренне удивлен, что этот дивный цветок не вызвал интереса ни у одного из молодых людей.

Что же до него… Не смог он забыть того гадкого утенка в изгвазданном брючном костюме, с чумазым личиком, с ангельской и невероятно притягательной улыбкой. Потребовалась какая-то пара-тройка секунд, чтобы образ нескладной девчушки впечатался в его память.

Уже после возвращения в расположение он узнал о том, что девчушка практически в одиночку остановила наступление чуть ли не целой роты японцев. Эта пигалица умудрилась отправить на тот свет офицера, двух сержантов и пятнадцать рядовых. И всего лишь посредством небольшого карабина гражданского образца под пистолетный патрон.

Помимо нагрудного знака участника Хасанских боев, за проявленную доблесть она была награждена солдатским Георгиевским крестом. Ввиду того что она девица, да еще и несовершеннолетняя, вопрос о ее награждении решал сам государь император. И лично вручил награду в Зимнем дворце.

Ну что тут сказать. Григорий был очарован тем гадким утенком. И едва не превратился в соляной столб, наблюдая маленькую лебедушку. Думал ли он о ней эти два года? Несомненно. И неоднократно. Мог ли пройти мимо, завидев ее на балу? Вот уж ничуть не бывало! Отродясь не робеющий в девичьем обществе, он тут же ринулся в атаку. Правда, помыслы его при этом были более чем чисты.

– Боже, я устала, – раскрывая веер и обмахиваясь после задорного танца, выдохнула Алина.

Она сама не верила тому, о чем говорила. Но это действительно так. Мазурку сменила кадриль, за вальсом следовала полька. И она ни разу не стояла у стены. Ее великан-кавалер и не думал отступаться или уступать место кому-либо другому, ангажируя ее раз за разом. Впрочем, соперников у него и без того не было, хотя он не обращал на это никакого внимания. Девушка же, к своему удивлению, несмотря на хорошую физическую форму, вдруг поняла, что нуждается в передышке.

– Мороженое, лимонад, квас, пунш? – с готовностью предложил Григорий.

– Пунш. Только безалкогольный. Если тут таковой найдется.

– Я сыщу, не извольте сомневаться, – самоуверенно заявил парень и поспешил в барную комнату.

Судя по тому, что он несколько задержался, искомого напитка в готовом виде не оказалось. Да оно и понятно. Детей на балу нет, а чтобы охладиться, есть лимонад, квас или мороженое. Пунш же идет для дам именно как слабоалкогольный напиток. Все же шампанское недурственно кружит голову.

– Прошу прощения за задержку, – протягивая ей большой бокал с желтовато-красным напитком, произнес Азаров.

– Вы меня заинтриговали, Григорий Федорович. Ваша предприимчивость удивляет. Вы не впервые в этом доме?

– Раньше не удостаивался чести быть в числе приглашенных.

– Даже так. Что ж, отдаю вам должное. Хм… И вкусу пунша. Великолепное сочетание.

– Только не просите повторить.

– Только не говорите, что вы его приготовили сами, – в тон ему ответила девушка.

– Пришлось. А так как я не являюсь докой в этом вопросе, то попросту не глядя смешал несколько ингредиентов.

– Должна заметить, господин подпоручик, что импровизации вам удаются великолепно.

– Быть может, выйдем в сад? Признаться, здесь несколько душно.

– Согласна. Вдохнуть свежего воздуха совсем не помешает.

Алина бросила взгляд окрест в поисках отца или мачехи. Владимира Олеговича в пределах видимости не наблюдалось. А вот Виктория нашлась практически сразу. Причем она постоянно держала падчерицу под присмотром. Девушка указала взглядом на дверь, ведущую в сад. Мачеха слегка повела плечами, явно напоминая о соблюдении приличий, и медленно моргнула в знак согласия.

В парке оказалось если не многолюдно, то вполне оживленно. Освещенные электрическими фонарями аллеи, гуляющие по ним пары. Хм. Вообще-то, далеко не только пары, но и небольшие группы мужчин. Оно и понятно, все же в помещении шумно, а укромных уголков на всех не хватает.

В саду оба ориентировались слабо, а потому шли, не особо заботясь о направлении. Разве что, так уж само собой получалось, отдалялись от дома. Правда, это вовсе не значило, что аллеи становились менее обитаемыми. Молодые люди обосновывались в беседках и на лавочках, обрамленных подстриженными кустами.

– А отчего вы пользуетесь китайским веером? – поинтересовался Григорий, просто чтобы поддержать беседу на ничего не значащую тему.

– Причин несколько. В сложенном виде бумажное опахало прячется в костяной короб. Такая компактность подходит моему платью. В раскрытом состоянии не уступит по параметрам большому вееру. И, наконец, он может послужить оружием.

– Оружием?! – не удержался от недоверчивого восклицания Азаров.

– Вы напрасно иронизируете, – с милой улыбкой заметила девушка. – Наш бывший садовник, кореец Ким, многому меня научил. Я слишком слаба физически, а значит, должна бить точно по болевым точкам. Но даже в этом случае мне лучше воспользоваться подручным средством. И веер вполне для этого подходит.

– Позвольте с вами все же не согласиться.

– Ваше право, – пожав плечами, легко уступила Алина. – Григорий Федорович, лучше объясните, как так случилось, что вы оказались бронеходчиком.

– Ну, раньше-то я был вполне подходящего росточка. И только за последний год вымахал как каланча, – с горькой ухмылкой ответил парень.

– Но вас не перевели в другой род войск.

– Оставили при училище. Я окончил его с отличием, а потому удостоили должности инструктора по вождению и боевой подготовке.

– Обидно?

– Обидно, – подтвердил Азаров. – Ну да той обиде быть недолго. Я буду писать прошение о бессрочном отпуске.

– Хотите ехать в Испанию? – догадалась девушка.

Поколение, выросшее после Великой войны и потрясений Гражданской, буквально грезило Испанией. Молодежь рвалась в бой с фашизмом. Газеты и пропаганда всячески муссировали эту тему. Кто-то говорил о том, что император совершает ошибку, поддерживая республиканцев, фактически свергших своего короля. Другие, наоборот, поминали Францию, бывшую союзницей России. Третьи утверждали, что Алексей Второй попросту отправляет в горнило плавильного котла горячие головы, где те по большей части благополучно и сгорят. Но для молодежи это все не имело значения. Их сердца пылали чувством справедливости, а бурная энергия требовала выхода.

– Испания – это моя единственная возможность оказаться в кресле пилота бронехода. Эта мысль осенила меня меньше часа назад.

– Мне кажется, что с таким ростом вы в лучшем случае можете рассчитывать на бронетяг.

– Вполне вероятно. Но это все лучше, чем учить военному делу юнкеров, ни разу не вдохнув гарь сражений.

– Хм. Громкие и пафосные слова, – хмыкнув, с грустью произнесла девушка. – Война – это страшно. А передовая – страшно вдвойне.

– Я знаю.

– Я не об участии в бою, будучи прикрытым броней.

– Я знаю, – упрямо гнул свое подпоручик.

– Откуда?

– Я видел вас. Два года назад. При обороне десятой заставы. Знаю, что вы практически в одиночку остановили наступление роты японцев и были награждены Георгиевским крестом.

– Вы меня видели? – искренне удивилась Алина.

О ее награждении в свое время писали газеты. Один репортер долго с ней разговаривал, сочувствовал, задавал вопросы. Выслушивал ответы, в том числе и весьма резкие. А потом написал очерк. Она до сих пор хранит ту газету, хотя ни разу больше не перечитывала ее. Тот газетчик написал настолько четко, выверенно, правдоподобно и эмоционально, что вновь переживать все это у Алины не было никакого желания.

Но Азаров говорит, что видел ее. Она же его не помнит. У нее очень хорошая память. Практически исключительная. Она помнит многое из того, что и запоминать-то не следует. Разве что наутро никак не может вспомнить сны. Знает, что ей что-то снится. Порой вскакивает от кошмаров или просыпается в слезах, а иногда – с легким сердцем. Но что ей снилось, как ни силилась, припомнить не могла.

– Да, видел. Уж простите, но вы тогда предстали в образе эдакой растрепанной и чумазой валькирии.

– Только усохшей, – фыркнула Алина.

– Ну зачем вы так? Вам к лицу ваш облик. Он произвел на меня неизгладимое впечатление. И с той поры вы стали только краше.

– Кхм. Странно, но я вас не помню. А этого не может быть. Если бы я вас встречала, то непременно бы запомнила. Я помню лица всех солдат, даже тех, которых видела лишь убитыми, – смутившись, произнесла она.

– «Сорока»… – начал было Григорий.

– Бортовой номер «двадцать два», – тут же продолжила она.

– Да, – изумленно признал он.

– Правая башня, бывшая с моей стороны. Она еще замешкалась с огнем.

– В ней был я. И да, замешкался, глядя на вас и на то, как ваше лицо озарилось улыбкой.

Алина вновь смутилась, нервным движением заправила за ухо волосы. При ее стрижке каре в этом не было никакой надобности. Но в этот момент в ней говорило кокетство девушки, знавшей, как преподнести свой облик с выгодной стороны. И она-таки своего добилась, приметив краем глаза, как судорожно сглотнул ее спутник.

Остановилась, поозиралась и решительно направилась к обнаружившейся лавочке. При этом всячески старалась не глядеть на парня, явно не зная, куда девать руки и борясь с новыми для нее ощущениями.

– Помню, я завороженно смотрела, как «Сорока» с легкостью преодолела траншеи и погнала японцев, поливая их трассерами пуль, – когда Григорий опустился рядом, продолжила Алина. – Именно в тот момент я и решила, что непременно должна стать бронеходчицей. Я буквально влюбилась в эти машины.

– Хотите поступать в Павловское училище?

– Документы уже подали. Послезавтра мой первый вступительный экзамен.

Едва Григорий услышал это заявление, как у него в голове что-то щелкнуло. Ну или рухнул некий барьер. Опозорить девицу считалось признаком дурного тона. В офицерской среде – так и вовсе делом не приемлемым. Были, конечно, исключения. Но они ведь на то и исключения. Вдовы, разведенные, замужние, в конце концов. Все это да. Но только не девицы.

Причина в том, что до сих пор супружество по уговору – вовсе не такая уж редкость. А потому несчастных в браке как мужчин, так и женщин хватает. Разводы же, хотя и стали куда более простым делом, не приветствуются ни обществом, ни властями. Российская семья должна быть крепкой и являться фундаментом общества.

Алина же собирается стать бронеходчицей. А они в офицерской среде стояли особняком. Помочь девице-юнкеру вступить во взрослую жизнь… Это деяние, которым мог похвастать далеко не любой офицер. Только гвардеец-бронеходчик, и никак иначе. Григорию гвардия не светила. Но какое это имеет значение, когда в жилах забурлила кровь. А еще – извечное чувство соперничества. И все это наложилось на давнее влечение после того памятного боя.

Григорий придвинулся к Алине и, приобняв, легонько притянул к себе. Девушка не оказала сопротивления, как зачарованная глядя ему в глаза. Он же, в свою очередь, уже видел, как везет ее в свой номер в «Астории». О возможных последствиях он даже не думал.

Оказавшись прижатой к могучей груди, девушка буквально утонула в объятиях молодого человека. Она вдруг ощутила себя маленьким и беззащитным котенком, ищущим тепла. Она ни разу еще не целовалась, но голова сама собой запрокинулась, подставляя губы.

Азаров нежно коснулся их своими, слегка пощекотав усиками. По ее телу пробежала волна приятной дрожи, а затем разлилась сладкая истома. Голова пошла кругом, а внизу живота стало тепло и благостно. Память услужливо подбросила образ обнаженного Николая, входящего в воду, его крепко сбитое тело, упругие ягодицы.

Ее пальцы, живя собственной жизнью, сжались на плечах Григория. Не в силах ухватить тренированные мышцы, смяли рукава кителя. И тихий уголок сада наполнился едва различимым сладостным стоном. Всего лишь один поцелуй – и такой умопомрачительный эффект.

Азаров тут же усилил натиск, прижал ее к себе несколько сильнее и куда более жадно и требовательно впился в ее губы. Под напором страсти Алина вдруг задрожала всем телом, окончательно теряя здравый смысл и способность соображать. По телу пробегали волны одна сладостнее другой. Голова наполнилась туманом, из которого категорически не хотелось выныривать. Наоборот, она жаждала в нем раствориться целиком и без остатка.

Девушка понятия не имела, как и в какой момент его рука оказалась под лифом и легла на ее небольшую грудь. Царапая нежную кожу заскорузлыми ладонями, привыкшими ворочать металл, он легонько сжал пальцы. Это заставило ее испытать еще большее возбуждение. Из горла непроизвольно вырвался довольно громкий стон. Но именно это и привело ее в чувство.

– Н-нет, – с трудом выдавила Алина, отстраняясь от Григория.

– Но почему? – жарко выдохнул он ей в самое ухо.

Это вызвало у нее очередную волну, прокатившуюся от головы по спине, сковавшую спазмом живот и достигшую самых пальцев ног.

– Н-нет. Так нельзя. Это неправильно.

– Я тебе неприятен?

– Ну какая девица осмелится сказать, что ей неприятно внимание такого богатыря? – все же окончательно отстранившись и приходя в себя, грустно улыбнулась Алина. – Просто у меня нет желания становиться лейб-гвардии потаскухой. Я наслышана о нравах в Павловском училище. Но ведь и о светском обществе болтают всякое, а меж тем добродетель там – вовсе не нечто из ряда вон.

– Трудно возразить, – прилагая усилия, чтобы унять вскипевшую кровь и вздыбившуюся плоть, вынужден был признать Азаров.

– Тем более вы теперь уже входите в комсостав училища, а значит, даже для самых легковесных юнкеров-девиц являетесь табу.

– Вы хорошо проинформированы о нравах и традициях павловцев.

– Ну должна же я знать, куда иду, – с трудом справляясь со смятением и приводя себя в порядок, ответила девушка.

– Это значит, что я не могу за вами даже ухаживать?

– Вовсе нет. – Алина, печально глядя, провела ладонью по его щеке. А потом закончила: – Если только вы готовы ждать восемь лет. Потому что я намерена окончить обучение и прослужить положенный срок. Извините, Григорий Федорович.

С этими словами она подорвалась с лавочки и быстрым шагом направилась в сторону дома, поспешно заканчивая приводить себя в порядок и радуясь тому, что не измыслила с прической ничего чрезмерного. Иначе ее вот так просто не поправить.

– Господи, Гриша, вот ты где! – устраиваясь рядом с ним у барной стойки, произнес Артур.

– А ты что, успел меня потерять? – пожав плечами, вопросом на вопрос ответил тот. – Я почти все время был на виду. Разве что выходил проветриться.

– Причем не один. И кое-кто это видел.

– Кто?

– Та, ради которой я тебя и привел сюда. Младшая дочь его сиятельства.

– Графская дочь? – вздернул бровь Григорий.

– Она обратила на тебя внимание на выпускном балу. Но ты был так увлечен Анной, что она предпочла дать тебе перебеситься. А потом прожужжала моей Алене все уши, чтобы я непременно привел тебя на бал в их особняке. Вот только не успел я тебя представить, как ты уже пошел в атаку на эту пигалицу.

– Ну что я могу тебе сказать. Предупреждать надо. А вообще, серьезные отношения в мои планы пока не входят.

– С ума сошел? Генерал Денисов служит в Генеральном штабе и преподает в академии. Такими связями не разбрасываются.

– Я хочу служить, а не пополнить ряды паркетных шаркунов.

– А есть шанс?

– Есть. И я его использую.

– Ладно. Оно хотя бы стоило того?

– Еще бы, – фыркнул Азаров, пребывая в плену все того же извечного чувства соперничества.

Ну и, пожалуй, примешалась еще и толика обиды. Григорий уже давно привык сам расставаться со своими пассиями. А не получать от ворот поворот.

– Подробности будут? – живо поинтересовался Артур.

– Ну а какие тебе нужны подробности? Она едва не рвалась из платья.

– Но все же только «едва», – поддел его друг.

– Лиха беда начало, – самоуверенно заявил подпоручик.

– Звучит как пустое бахвальство, – послышался звонкий и чистый девичий голосок.

Все же тяжело и горько наблюдать за тем, как рушится образ кумира, пусть он и успел стать таковым не больше часа назад. Азаров был воплощением ее мечты. Красив, статен, к тому же пилот бронехода. И тут такое разочарование!

Алина подошла вплотную к подпоручику, вперив в него гневный взор. Молодой человек хотел подняться со стула, но… Любая другая девушка отвесила бы ему звонкую пощечину. Любая другая – да. Но только не она. Вместо этого Дробышева выбросила руку, которая скользнула к Григорию, словно атакующая кобра.

Мгновение – и изукрашенный костяной корпус веера впился в ямочку в основании шеи. Парень выпучил глаза, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Еще миг – и она хлестнула его пальцами по глазам, высекая искры и слезы. Наиболее эффективный прием в ее ситуации. Жаль, что она в платье. Подъем стопы, пришедшийся ему промеж ног, был бы весьма к месту.

Окинув хрипящего молодого офицера удовлетворенным взглядом, Алина хищно улыбнулась и, изобразив короткий прощальный кивок, отвернулась. Подумать только, она направлялась в барную комнату, чтобы найти Азарова и попробовать еще раз объясниться, опасаясь, что нанесла ему обиду. А он на поверку оказался гнилым фруктом. Мерзость!

Алина плавным движением распахнула веер. Обмахнулась им и направилась в общую залу. Танцевать расхотелось категорически. А столь многообещающий вечер все же закончился разочарованием. Хм. За последние дни мужчины предавали ее уже дважды. Нет, это знак. Нужно поступать в училище, а все эти красавцы и не очень пусть идут сторонкой.

– Браво. Поздравляю, Григорий, тебя уделала какая-то пигалица! – вдруг послышался до боли знакомый голос.

С трудом дыша и вытирая платком слезящиеся глаза, Азаров обернулся к говорившему. Он прекрасно знал, кто перед ним. Но отчетливо рассмотреть князя никак не получалось. Подпоручик видел лишь смутные очертания фигуры в форме. Впрочем, несколько фигур, а потому решительно непонятно, какая из них была Бабичевым.

– Вот никакого желания с тобой бодаться, Алексей. Алина Владимировна проучила меня заслуженно. И даже эту твою насмешку я заслужил сполна. Мне остается только проглотить ее, – хрипло ответил Григорий.

Зрение постепенно возвращалось, и хотя глаза все еще слезились, теперь он все же мог не просто рассмотреть своего извечного соперника, но и различить выражение на его лице. Хм. А ведь там нет злорадства, как и на лицах двух. его товарищей Только задумчивость.

– Звучит убедительно, Гриша. Так что я не стану записывать это себе в актив. – Князь ухмыльнулся и добавил: – У меня сложилось такое впечатление, что этот дикий ангелочек расправился бы не менее стремительно и со мной.

– Это могли бы подтвердить восемнадцать японцев, отправленных на тот свет ее нежной ручкой.

– Так это та самая девочка с десятой заставы? – удивленно вскинул бровь Бабичев.

– Она.

– Хм. Жаль. У меня уже завтра поезд. Хотелось бы познакомиться поближе, но думаю, что сегодня это излишне.

– И не только сегодня. Она поступает в наше училище.

– В таком случае шансов нет у тебя, Гриша. Я же уже не принадлежу к личному составу училища и распределен в гвардию.

Это да. Князь как отличник выбрал для службы лейб-гвардии Волхонский броненосный полк, базировавшийся в одноименном селе в предместьях Петрограда, а потому его офицеры в столице были гостями нередкими. Так что у Алексея есть возможность для более удачной охоты.

Все так. Едва узнав о желании девушки стать бронеходчицей, Бабичев, как и Азаров, сразу приписал ей свойственные девицам-юнкерам вольности. И, признаться, Григория это сильно разозлило. Правда, он все же предпочел сдержаться. Вот не вязался ее образ с повадками девиц-юнкеров, хоть тресни.

– Прошу прощения, господин Полянский?

Сказано это было достаточно громко, а потому присутствующие не могли не обратить внимания на происходящее. Говорил мужчина во фраке, слегка за пятьдесят, среднего роста и крепкого сложения. Его отличали молодцеватый вид и пышные усы, эдакий гусар.

– Да, это я, – растерянно ответил ему незнакомый мужчина.

Лет тридцать, худощавого сложения. Впрочем, скорее жилистого, уж больно сильными выглядели его руки. Григорий сразу распознал человека, которому лично приходится иметь дело с железом. Что говорится, рыбак рыбака видит издалека. Роста среднего, курчавые волосы коротко стриженны. Уж не наличествует ли в его крови африканская примесь? Помнится, однажды такое смешение дало России поистине гениального поэта.

– Сергей Геннадьевич? – продолжал уточнять «гусар».

– Совершенно верно. А в чем, собственно, дело? – дрогнувшим голосом уточнил Полянский.

Руки-то сильные, и сам вроде не рохля. Но явно трусоват. Еще не зная, что происходит, поспешил испугаться. Вон как глазки забегали, Григорий едва сумел сдержаться, чтобы на его лице не появилось презрительное выражение.