Текст книги "Избранные письма. 1854–1891"

77. М. В. Леонтьевой

24 октября 1877 г., Москва

<…> Не знаю, что мне делать со своим сердцем! Не проходит дня почти, чтобы я именно против этой стороны моего характера не молился. Знаешь, кто теперь, мой друг Маша, не сходит у меня с ума? Это дочь Т.¹… Хотя она очень занята и еще не успела быть у меня, и сама мать простодушно уверяет меня, что она боится за дочь, потому что я могу еще нравиться, и не подозревая даже, как подобные слова подстрекают и дурно действуют на воображение. К тому же она еще прибавляет: «Саша очень хочет прийти к вам со мной, да очень много работы…» Искушение! <…>

Я все-таки молюсь об одном земном деле, чтобы Бог сподобил меня жизнь кончить не в миру, а в монастыре. И мне бы очень хотелось именно от добра, а не от худа уйти в Оптину совсем; спокойно перешагнуть порог, так спокойно и просто, как я еду теперь гостить туда на время. Шевелится змея честолюбия, не скрою; но лишь бы было благословение старцев, а этой-то змее растоптать голову с помощью Божией легче именно тогда, когда сознаешь, что достиг незаметно того, чего давно желал, – правды в литературном мире <…>.

Хотя, конечно, и то сказать – мысли о монастыре все-таки более земная забота, чем простая молитва о спасении души, где бы то ни было… Молитва о жизни в монастыре есть молитва о средстве спасения, а не о самом спасении, которое доступно и в миру… Но что делать – мы люди. И от земли оторваться не можем!

Хорошо! Положим, и теперь можно разбить голову змею честолюбия, тем более что змей и без того уже издыхающий; положим, что мы и Кудиново можем о Христе на карту поставить, но где наше с тобой вместе жилье около Оптиной? Меня примут в скит с пенсией, а ты?

И еще – как же в принципе отказаться от платежа долгов? Это и о. Климент² говорит: ни один хороший духовник не скажет вам – не платите!.. <…>

Публикуется по копии (ЦГАЛИ).

¹ …дочь Т. – Неустановленное лицо.

² О<тец> Климент (Константин Карлович Зедергольм, ок. 1828–1878) – сын реформатского пастора в Москве. Окончил историко-филологический факультет Московского университета. Под влиянием Т. И. Филиппова и И. В. Киреевского в 1853 г. принял православие. Служил в Синоде. В 1862–1863 гг. поступил послушником в Оптину Пустынь, где и оставался до конца жизни. Леонтьев сам постригся в монахи под именем Климента и написал его биографию (Православный немец. Оптинский иеромонах отец Климент (Зедергольм). Варшава, 1880. Книга была дважды переиздана: в 1882 и 1908 гг.).

78. М. В. Леонтьевой

30 октября 1877 г., Москва

<…> А то, что Кошелева¹ тебе сказала, это такой вздор и так маловажно, что не нужно было бы и внимания обращать на это. Ты говоришь, что не нашла сказать ей на это ничего умного, так это ты правду говоришь. Умнее было бы сказать: «Да, это правда, дядя больше виноват, чем жена его; впрочем, не сужу и т. д.». Ведь правда, что корень зла был во мне, а она была прекрасная жена! Ты это знаешь.

О Людмиле сказать нечего больше. Написал ей письмо. Не знаю, как ты найдешь его. Посылаю его тебе, если что-нибудь уж слишком ясно – зачеркни хорошенько. Как твой инстинкт? В практических делах инстинкту и я верю. В нравственных вопросах не надо слушать слишком сердца тому, кто хочет быть христианином; а в делах житейской мудрости, так сказать, инстинкт иногда вернее умственных расчетов.

Я вынужден буду не дописать это письмо, которое грозит быть очень длинным. Времени нет, а мне бы хотелось поскорее утешить бедную Людмилу, если только твой инстинкт не противится отправке моего письма. Только, пожалуйста, без того слабодушия, которым ты так страдала последние года. И доброте есть предел – польза и вред того, кого жалеем. Мало ли что ей приятно! Но надо прежде всего тайну – ты ее знаешь, она, пожалуй, в иные моменты и не прочь компрометировать нас, чтобы больше нас с собой связать. Но этому не надо потворствовать. Помолимся за нее Богу, и пусть терпит, а при первой возможности материально помочь – поможем. Вот и все!

Прилагаю еще письмо Лизы, сегодня получил. Отвечать ей не буду. Хотя, по правде сказать, до сих пор не знаю, прав ли я, или нет… Больно иногда и совестно, когда подумаешь о том, как живу я и как живет она… Но как быть, когда и при такой жизни я едва справляюсь со всем тем, с чем нужно справиться, чтобы не было еще хуже всем нам и ей в том числе… Вот и знакомства все увеличиваются, отнимают время, вводят в расходы, а без них и доходов не будет, не говоря уже о вдохновении…

Что за безвыходный, заколдованный круг!..

Вчера был вечером у Иониной²; по воскресеньям у них богатые жиды и скучные немцы играют в карты, а мы с ней беседуем. Она исправилась много у меня. Ужин только в этот день бывает, оттого я и езжу по воскресеньям. Т. с дочерью тоже часа три сидели, пили чай, она очень подурнела от работы, бедная, но это для меня лучше и полезнее.

Публикуется по копии (ЦГАЛИ).

¹ Кошелева – см. коммент. к письму 81.

² Ионина — жена дипломата А. С. Ионина.

79. Н. Я. Соловьеву

10 ноября 1877 г., Москва

<…> Писать ли Вам о себе? Право не знаю. Разве очень мало. По внешности все то же: Иверская¹, Катков, Лоскутная², Неклюдовы, «Одиссей» и т. д. Но все лучше и лучше. Иногда я очень этого боюсь, и, несмотря на то что с точки зрения практической лучше всего бы в декабре или январе ехать на Восток (Катков почти согласен дать мне рублей тысячу вперед на эту поездку с целью писать о болгарах), несмотря на этот шанс и на прекрасное (сравнительно с прежним) состояние здоровья, мне по мере приближения декабря все приходит более и более в голову надеть опять хоть небольшой, но добровольный терновый венец поста, от которого болит спина моя нестерпимо, тесной кельи, принудительной и сухой молитвы, словом, хочется поехать снова до лета в Оптину Пустынь («Ччерт! Помешательство! Жалость какая, пропадает этот чччерт Леонтьев!»). Дай Бог, чтобы это чувство у меня укрепилось, хотя и очень будет в сердце жаль такого единственного случая поправить вообще дела мои этой поездкой на Дунай.

Больно будет, но что же и за расплата без добровольной боли. Не от горя, а от радости надо удалиться в монастырь. А может быть, и в Болгарию поеду. Все в руце Божией, а мне все равно, было бы здоровье <…>.

Публикуется по копии (ЦГАЛИ).

¹ Иверская — чудотворная икона Божией Матери, одна из величайших святынь Афона. Находится в Иверском монастыре, отчего и получила свое название. Точный список с нее был доставлен в Москву в 1648 г. Находилась в особой часовне у Воскресенских ворот.

² Лоскутная – название московской гостиницы.

80. М. В. Леонтьевой

15 ноября 1877 г., Москва

<…> Я все стою на том, что не все сохраняющие долго места свои равно добросовестны; и так как обучение французскому языку русских девочек из разночинцев есть вещь вовсе в патриотическом смысле не полезная и даже презренная, то с лихой собаки (т. е. с О. Ф¹.) хоть шерсти клок! Если можно без вреда для твоих выгод, надувай всех, дружок, не на живот, а на смерть! Не утомляйся! <…>

Наши в Турции продолжают свершать подвиги. Делают в самом деле удивительные дела. Этот ночной штурм Карса² – такой сильной крепости, которую в 55-м году так долго осаждал такой храбрый генерал, как Муравьев³… И взятие редута около Плевны солдатами Гурко⁴ (прочти корреспонденцию князя Шаховского⁵ в № 283, особое прибавление ноября 15). Это удивительно! Сколько ума у солдат, кроме храбрости! И что же, если все это приведет только к большему распространению европеизма и хамства?..

Впрочем, и мы сами (т. е. прежде всего я) хамы стали. По железным дорогам то и дело лечу, в электрический звонок без умолка звоню, цилиндр есть, пульверизатор есть, чуть-чуть было воздушной подушки не купил. Опомнился! Хоть только православного исповедания, а не деист либеральный. Вот и все. <…>

Публикуется по копии (ЦГАЛИ).

¹ О. Ф. – неустановленное лицо.

²…ночной штурм Карса… – Карс, город и крепость в Турции на границе с Арменией. Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. после осады был взят штурмом в ночь на 6 ноября 1877 г. Русские войска потеряли более 2000 человек. Падение Карса имело огромное значение для дальнейшего хода войны в азиатской Турции. Руководивший осадой и штурмом М. Т. Лорис-Меликов был возведен в графское достоинство.

³ Николай Николаевич Муравьев (1794–1866) – генерал от инфантерии. Участвовал в войне 1812–1814 гг. Был наместником Кавказа. Один из самых образованных генералов русской армии. Во время Крымской войны руководил осадой Карса. Первый штурм 17 сентября 1855 г. был отбит с огромными для русских потерями (около 6,5 тыс. человек), но вследствие тесной блокады 16 ноября 1855 г. крепость была вынуждена сдаться.

⁴ …взятие редута около Плевны солдатами Гурко… – Иосиф Владимирович Гурко (1828–1901), генерал-фельдмаршал, член Государственного совета, кавалер всех российских орденов. Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. командовал передовым отрядом. Преодолевая величайшие трудности, перешел Балканы. Разгромил турок под Горным Дубняком. Запер Осман-пашу в Плевне, после чего совершил достопамятный зимний переход через Балканы, в результате которого были заняты Филиппополь и Адрианополь. Упоминаемое Леонтьевым «взятие редута» – это знаменитый бой под Горным Дубняком 12 октября 1877 г., когда после жестокого штурма (потери русских – около 3,5 тыс. человек) было взято важное предместное укрепление плевненской крепости.

⁵ Лев Владимирович Шаховской — князь, автор книги «С театра войны (1877–78). Два похода за Балканы» (М., 1878). Был женат на дочери M. Н. Каткова, Варваре Михайловне.

81. M. В. Леонтьевой

27 ноября 1877 г., Москва

<…> Теперь о чем же?

Положим, хоть о Фефёле Федоровне Кошелевой¹. И мое дело с ней нейдет что-то; обещала дать знать, ничего не пишет. Чтобы больше не томить тебя законным любопытством, скажу, что дело это не что иное, как чтения публичные или беседы об Афонской горе в связи с Восточным вопросом в пользу Красного Креста (¹/₂) и ¹/₈ – в пользу черногорцев. Фефёла предлагала мне делать это в пользу воспитания болгарских сирот. Но я извинился и сказал, что другое дело раненый мужик, другое дело варвар черногорец – для них я готов, а уж на европеизацию юго-славянских девиц не дам ни гроша! Она очень вежливо, робко и глупо улыбнулась. Она ничего не понимает. И, верно, Аксаков вооружил меня против нее. Ничего, и на нашей улице с помощью Божией будет праздник, а если Господь захочет, то я и до Аксакова тогда доберусь! Бюффон² сказал: «Le génie с'est la patience!»[25]25
  «Гений – это терпение!» (франц.)


[Закрыть] Оно хоть и неправда, но я люблю это изречение вспоминать (ах, обмануть того нетрудно, кто сам…) <…>.

Публикуется по копии (ЦГАЛИ).

¹ Фефёла Федоровна Кошелева — Ольга Федоровна Кошелева, урожд. Петрово-Соловово (1816–1893), жена публициста-славянофила, общественного деятеля и предпринимателя А. И. Кошелева (1809–1883), которая могла помогать мужу в благотворительной деятельности. Фефёла (т. е. простофиля), несомненно, не что иное, как ироническое прозвище.

² Жорж Луи Бюффон (1707–1788) – французский естествоиспытатель, автор обширной (36 томов) «Естественной истории», в которой описал множество животных и выдвинул идею единства растительного и животного мира.

82. М. В. Леонтьевой

10 декабря 1877 г., Москва

Не дождусь я тебя, Марья Владимировна, очень хочу тебя видеть. Оптинские старцы и знать меня не хотят, не пишут, на жгучие вопросы не отвечают. Здесь меня теперь многие любят, я это вижу, но никто моих духовных чувств не понимает… С тобой бы отвести душу!.. Нет! Душе моей через меру довольно двух удачных месяцев в Москве! Чем удачнее и покойнее, тем глубже тоска по монастырской сухости, по монастырской скуке… Хочу опять их отвратительной пищи, принудительных молитв, жесткой постели, безмолвия в окне… Скуки! Скуки! Но чистоты и всего этого искусственного строя, которого действие, однако, так глубоко… Хочу даже боли в спине от телесных неудобств, если это неизбежно. <…>

Если ты спросишь, что я думаю дальше делать? Не знаю. Что выйдет само собою. Оптинские старцы меня не поддерживают, забывают. Ты счастливее меня в духовном отношении, ты чище, у тебя есть скучное принудительное послушание, а я почти в роскоши и предан на растерзание демонов блуда, честолюбия, празднословия и объедения!.. Господи! Господи!

Вообрази себе, какое у нас Православие. Недавно было совещание у Неклюдовых о том, чтобы переменить законоучителя Верочке¹. Она учится не одна у него, а по складчине с двумя другими девицами. Мать этих девиц пришла в негодование, услыхав, что священник говорит барышням: «Креститься поутру необходимо, ибо само знамение креста уже изгоняет бесов». Я не вытерпел и начал с этой дамой спорить; мад<ам> Неклюдова² (которая всех больше понимает), не особенно разделяя мнение идеальной дамы (которая находила такое объяснение мужицким, детским и т. д.), сказала, однако, что вообще этот священник прост и что нужно поискать человека потоньше, советовалась со мною. Я вспомнил, что сама Неклюдова недавно перед этим говорила прекрасно о том, что ей женатое духовенство кажется вещью все-таки не совсем благопристойной и что ее идеал это худой иеромонах (а что он там делает – я, мол, знать не хочу!). Я предложил: «Не хотите ли, я поищу ученого, старого и худого монаха?» Она – ничего, но он, старик, воскликнул: «Избави Боже! Монаха! Нет! Нет!» А другая дама: «Non, non, les moines sont trop mystiques!»[26]26
  «Нет, нет, монахи слишком уж мистичны!» (франц.)


[Закрыть] Да что же за вера без мистицизма – т. е. без чудес, без символов, без веры во все эти символы (т. е. в крест, даже в машинальный, например)? Заметь, что Неклюдов вообще-то монахов любит объективно: и в политике был за власть патриарха и против своеволия болгар³. А когда дошло до дочери, так и перепугался.

Не сказать ли, Маша, еще раз: «О господи! Господи!» <…>

Публикуется по копии (ЦГАЛИ).

¹ Верочка — дочь В. С. Неклюдова.

² Мад<ам> Неклюдова — М. Г. Неклюдова, жена В. С. Неклюдова.

³ …за власть патриарха и против своеволия болгар. – Речь идет о раздорах между Болгарией и константинопольским патриархатом. В 1870 г. султан издал фирман о Болгарском экзархате, которым была создана самостоятельная болгарская церковь. Это произошло без благословения патриарха, что требовалось каноническими правилами. Вселенский патриарх Анфим на соборе 1872 г. объявил болгар раскольниками и отлучил от вселенской православной Церкви.

83. M. В. Леонтьевой

16 января 1878 г., Москва

<…> Завтра мне предстоит все утро посвятить принудительной корреспонденции: К…й, Ф-в, Д-й, Соррос-в¹ и даже Людмиле. Мне и некогда, и не хочется вовсе писать ей. И нечего сказать, кроме дела и слов милосердия. Увы! Как времена переходят, и как скоро помог мне Господь избавиться от теплого, но вредного чувства. Холодный грех не так страшен, противу него легче бороться. Итак, завтра дело. А сегодня вечером я хочу доставить себе удовольствие поговорить с тобою. О чем сказать. Сказать так много… <…>

Начну с того, что после того разлагающего давления, которое вы все, Николай Яковлевич², ты и Катя³, производили на меня на Святках, я воспрянул, как зверь, оставшись один, и чуть-чуть было в самом деле не начал трудиться у Каткова. Воскобойников⁴ предложил было мне ходить читать немецкие газеты в редакцию (рублей за пятьдесят в месяц, и это во внимание к моим и т. д., а молодежи – не угодно ли по 25 руб<лей>), сверх того, я было сунулся составить по «Московским ведомостям» за декабрь политическое обозрение к январской книжке. Коридорный Василий даже сшил мне газету за весь декабрь… Два утра я читал и ничего не мог начать. Написал: «Падение Плевны и геройский штурм Карса…» и остановился. Смотрю, Англия, пустые фразы, осторожные, скучные, все одно и то же. Не знаю, кто такой Карнарвон⁵, Форстер⁶ какой-то, кажется, за нас, а я ему за это вовсе не благодарен; гляжу – Франция, Италия, Австрия. Все скука и пустота. Во Франции знаю только Мак-Магона⁷, какой-то Дюфор⁸ еще тут явился; хоть убей, не знаю, что об нем сказать, кажется, министр юстиции… Но на что он мне? Этот буржуа? Виктора-Эммануила⁹ нисколько мне не жаль; а Осман-пашу¹⁰ жалею… И т. д. А книжка должна скоро выйти, и боюсь, Михаил Никифорович¹¹ скажет: «Леонтьев опять капризничает!» Евгения¹² тут же скрипит башмаками, денег в виду нет. Не знаю, как быть… Не умею, не умею себя принудить не свое писать! Но Бог все помогает и разными путями. От напряжения моего ума и раздражения или от сухости воздуха в гостинице, от духовых этих печей сделалась бессонница и такое возбуждение нервов, что сказать не могу… Поэтому, заснувши в 5 часов, проснулся в 11 с тяжелою головою, заниматься нельзя. Ну, тем лучше! Сел, поехал в редакцию и с жаром искреннего раскаяния отказался <…>.

Миру я все еще не верю, и в Москве никто его не желает, иначе как с временным занятием Константинополя. Я очень желаю в Угреш¹³ и для молитвы, и для экономии при тех особенных обстоятельствах, в которых мы все теперь находимся. Но боюсь, что день за день дела и самое безденежье задержат меня надолго.

Буду молиться и надеяться, что Бог помилует нас всех. Больше всего я рад, что борьба серьезная во мне утихла, хотя, конечно, и сегодня у Ази¹⁴ что-то пронеслось на миг благоуханным и ядовитым вихрем… Она еще очень хороша и гораздо свободнее и откровеннее, чем тогда, когда она была счастлива в Петербурге. Много мне улыбалась, говорила немало и очень прямо. Дочь ее очень мила. Но у Ази самой есть еще минута задумчивости и внезапной рассеянности, которая беспокоит родных. Она сказала: «Что я буду делать в Спасском? Нельзя все вязать тамбурной иголкой?» Хочет в Швейцарию и переводами заниматься, чтобы не брать много денег у отца, и жалуется, что швейцарцы очень глупы. Да, кстати, и Булгаков-Незлобин¹⁵ говорит о Германии и о немцах так дурно, что я не нарадуюсь. Турок он немножко понимает <…>.

Публикуется по копии (ЦГАЛИ).

¹ K…й, Ф-в, Д-й, Соррос-в — неустановленные лица.

² Николай Яковлевич — Н. Я. Соловьев, драматург.

³ Катя — племянница Леонтьева, Екатерина Васильевна Самбикина, впоследствии игумения Шамординского монастыря под Козельском.

⁴ Николай Николаевич Воскобойников (1838–1882) – публицист, постоянный и деятельный сотрудник «Московских ведомостей».

⁵ Генри Джон Карнарвон (1831–1891) – английский государственный деятель. Занимал пост министра колоний. Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. был противником поддержки Турции.

⁶ Вильям Эдуард Форстер (1818–1886) – английский политический и государственный деятель.

⁷ Мари Эдм Мак-Магон (1808–1893) – французский маршал и политический деятель. Во время осады Севастополя командовал дивизией, взявшей Малахов курган. После начала Франко-австрийской войны 1839 г. отличился в битвах при Мадженте и Сольферино. Был главнокомандующим в Алжире, где жестоким и неумелым управлением вызвал восстание. Во время Франко-прусской войны 1871 г. был разбит при Седане. Командовал войсками против Парижа, захваченного коммунарами. В 1873–1879 гг. президент Франции.

⁸ Жюль Арман Дюфор (1798–1881) – французский политический деятель. Возглавлял Министерства публичных работ, внутренних дел и юстиции. В 1876 г. премьер-министр.

⁹ Виктор Эммануил II (1820–1878) – король сардинский, с 1861 г. – король Италии. Наряду с Гарибальди и Кавуром один из главных деятелей объединения Италии. Оставался верным своему обещанию строго соблюдать конституцию, за что и получил прозвание Король-джентльмен.

¹⁰ Осман-паша (Осман-паша Нури-Гази, 1837–1900) – турецкий генерал и военный министр. Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. прославился искусной и упорной обороной Плевны и сдался лишь после неудачной попытки прорыва. За бой 18 июля под Плевной получил титул Гази (победоносный).

¹¹ Михаил Никифорович — М. Н. Катков.

¹² Евгения — неустановленное лицо.

¹³ Угреш – Николо-Угрешский монастырь под Москвой.

¹⁴ Азя — в замужестве Скуратова, вероятно, дочь или родственница барона Д. Г. Розена, в чьем нижегородском имении Спасское Леонтьев был домашним врачом после Крымской войны.

¹⁵ Булгаков-Незлобин — московский литератор Булгаков, писавший под псевдонимом Незлобин. Других сведений о нем не найдено.

84. М. В. Леонтьевой

19 января 1878 г., Москва

<…> В субботу еду в Петербург представляться светлейшему¹ с 200 руб<лями>, и с двумя рекомендательными письмами весьма надежного источника. От дамы², которая знатна и когда-то, видимо, была красива. Она в постоянной переписке с князем Горчаковым <…>.

Статьи мои газетные так и пекутся; посмотрим только, будут ли подавать их на стол. <…>

Публикуется по копии (ЦГАЛИ).

¹…еду в Петербург представляться светлейшему… – Имеется в виду светлейший князь Александр Михайлович Горчаков (1798–1883), дипломат, государственный канцлер, воспитывался вместе с А. С. Пушкиным в Царскосельском лицее.

² От дамы… – Неустановленное лицо.