Текст книги "Архив сочинений 2016. Часть II"

Данте Алигьери «Божественная комедия» (1321)

При всём своём значении для литературы, «Божественная комедия» Данте Алигьери преследовала единственную цель – отправить в ад политических оппонентов автора и вознести до врат рая его соратников. Сама структура загробного мира представляет из себя увязывание в единое целое античных народных преданий, изысканий древнегреческих философов и библейских сюжетов. Кто ранее был на вершине божественного пантеона – теперь обречён перейти на службу христианству под видом бесов. Версия Данте не несёт в себе новизны: она позволяет иначе посмотреть на ранее известное и должное существовать далее (при наличии ряда существенных расхождений с позицией католической церкви).

Описываемое Данте следует признать ночным видением. Автору снится Вергилий, ведущий его по кругам ада. Ознакомительная экскурсия проходит в спешке: читатель поверхностно знакомится с достопримечательностями и до его сведения доводится перечень вечно томящихся там душ. Чем глубже спускается Данте, тем чаще встречает противников, где им, по мнению автора, самое место. Недоумение усиливается с каждым кругом – снова на страницах возникают персонажи древнегреческой мифологии, сменившие обязанность поддерживать порядок вместо аида в аду, слегка изменив свой статус. Далее следует путешествие автора по раю: его ждёт множество рассказов от встречаемых им душ, считающих за обязанность рассказать о себе в мельчайших подробностях.

Непритязательность содержания компенсируется мнением о влиянии «Божественной комедии» на современный итальянский язык. Именно произведение Данте послужило весомым аргументом для выбора итальянцами ныне канонического варианта языка, устранив противоречия о важности иных диалектов. Рассуждения об этом стоит оставить соотечественникам Данте и способным прочитать «Божественную комедию» в оригинале. Перевод поэзии всегда искажает нюансы, каким бы талантом не обладал ответственный за него человек.

По тексту произведения наглядно видно, с каким энтузиазмом Данте подошёл к созданию «Божественной комедии» и как он её домучивал, старательно придерживаясь заданных размеров. Первые шаги с Вергилием полны воодушевления, содержание изобилует авторской философией. Превосходно описан Лимб, показаны невольные страдающие души, должные вознестись в рай, но до скончания времён их место пребывания определено за них. Данте кощунственно даровал людям не ту загробную жизнь, в которую они верили. Он без лишних раздумий определил, кому где быть. Деспотов приблизил к Люциферу. Всем воздал за прегрешения. Про путешествие в рай лучше ничего не говорить.

Позицию Данте следует признать правильной. Он не побоялся указать современникам на их заблуждения. Если кто не соглашался с его мнением, то тому дорога в ад была обеспечена. С таким подходом и жить интереснее. Кажется, пора создавать новый вариант «Божественной комедии» – накопилось достаточное количество душ, о чьём загробном пребывании читатель беспрестанно гадает. Кто именно из достойных попал в рай. И попал ли туда кто-нибудь вообще, включая самого Данте?

Судя по доводам автора, он опирался на труды Аристотеля, воссоздавая структуру ада и рая. Правильно ли применять мысли об одном к совершенно другому? Сказанное однажды, обязательно извращается потомками под нужды краткого момента. Данте Алигьери показал начитанность, применяя знания древних к реалиям своего дня. Возможно и писал он на родном языке для того, чтобы с его «Божественной комедией» ознакомился узкий круг людей, которым он решил бросить вызов. Их реакция скорее всего была насмешливой: придуманных адовых страданий никто всерьёз не испугался.

«Божественная комедия» – всего лишь сон. А во сне чего только не привидится. Главное успеть записать.

07.07.2016 (http://trounin.ru/dante)

Юкио Мисима «Шум прибоя» (1954)

О красивой любви могут мечтать все, даже пропахшие испражнениями золотари. Иногда им стоит встать выше поверхности рабочей среды и исцелиться с помощью путешествия в красивые, сравнимые с раем, места. В их мыслях останется знание обратной стороны человечества, но думы слегка подвергнутся изменениям. Однажды Юкио Мисима посетил Грецию, после чего он через несколько лет опубликовал «Шум прибоя», рассказав читателю историю зарождения тёплых чувств между бедным рыбаком и дочерью зажиточного отца. В ходе работы над произведением благое вдохновение всё-таки покинуло Юкио, и он очернил ладное начинание вкраплениями изнасилований, колыханием женских грудей и пристальным вниманием к соскам.

События «Шума прибоя» тесно связаны с историей Японии. Действие происходит на небольшом острове, население которого зарабатывает на жизнь с помощью рыбной ловли. Каждая семья в недавнем прошлом пережила трагедию. У главного героя погиб отец во время налёта американских бомбардировщиков, чьи снаряды накрыли его шхуну. Теперь главному герою остаётся прозябать в нищете, выполняя тяжёлую работу, уходя в море с риском пойти на дно. Нет ничего удивительного, что такой человек способен думать о возможности наступления счастливого будущего, пускай и обретённого с помощью женитьбы на обеспеченной девушке. Но реально ли ему таковую найти? На острове всего одна подобная девушка.

Развитие сюжета предсказуемо. Мисима нисходит до мелодраматичности, опутывая золотыми сетями влюблённых, практически не позволяя им усомниться в грядущем счастье. Картину портит чернушность автора, внёсшего в пастораль личный вклад извращённого понимания должного происходить с героями его произведений. Вместо наблюдения за переживаниями влюблённых и расхождениями во взглядах их родителей, читатель узнаёт подробно о нравственных страданиях, возникающих на фоне свойственной людям жажде говорить о том, о чём они сами ничего не знают, передавая из уст в уста кем-то едко высказанные предположения.

Не обходится главный герой и без надрыва чувств. Он верен своему делу, добросовестно выполняя возложенные на него обязанности. Он даже может пойти на безрассудство, если того потребуют обстоятельства. У главного героя в «Шуме прибоя» ничего такого не намечалось, пока Мисима не решил обелить влюблённого, до того нещадно унижаемого практически всеми действующими лицами. Положительного завершения страданий необходимо добиваться отчаянными мерами. Мисима описывает геройство, чтобы разлить слёзы и завершить повествование, которое он старательно продлевал, но так и не сумел придать ему объёмный вид, остановившись на излёте допустимого использования лишних сцен.

Мисима в «Шуме прибоя» удивительно описывает женщин. Читатель о многих не знает ничего, кроме имени (да и то не всегда) и характеристик груди, вроде размера каждой в отдельности, симметричности расположения, особенностей сосков и прочего, что так или иначе с ними связано. На такие шалости автора можно закрыть глаза, ведь Юкио не может обойтись без откровенности, считая себя обязанным хоть чем-то шокировать. Это позволило ему заполнить изрядное количество страниц дополнительным текстом. Ему помогли пикантные истории, рассказанные женщинами друг другу.

Благодаря творчеству Мисимы иначе воспринимаешь Японию. Сложившееся об этой стране впечатление никогда не остаётся постоянным, всегда изменяясь. Если «Сокрытое в листве» Ямамото Цунэтомо показало истинное лицо самураев, то Мисима распространил часть свойственных им убеждений и на остальные слои населяющих Японию людей. Бедный рыбак, при всей своей скромности и исполнительности, настолько же грешен в порывах, как крестьянин, как воин, как создатель художественных образов, как золотарь Юкио Мисима.

08.07.2016 (http://trounin.ru/mishima54)

Александр Демченко «Поднебесный гром», «Судьбы крутые виражи» (1986)

Александр Демченко (лётчик-испытатель, лауреат литературной Премии Министерства обороны СССР) должно быть сильно любил небо, если он с таким удовольствием описывает жажду людей оторваться от земли и унестись в небесную высь. Читатель буквально пьянеет от слов писателя, знающего о всех описываемых им тонкостях. Не только небом живут действующие лица: они остаются простыми людьми, которым нужно обустраивать личную жизнь, уметь ладить с домочадцами и превозмогать конфликты внутри рабочего коллектива.

«Поднебесный гром» Александра Демченко с первых страниц настраивает читателя на серьёзный лад. Лётчикам-испытателям предстоит тяжёлая работа по проверке новых машин, поставляемых для них конструкторским бюро. Невзгоды следует превозмогать. Каким бы боком жизнь не поворачивалась, надо воспринимать нахождение в тени за светлейший из дней. Никогда не знаешь, что считать большим несчастьем. За требованиями начальства порой следует катастрофа, которой и следовало бы избежать, не поддаваясь унынию из-за мелочей. Неблагоприятный для полётов прогноз метеорологов скорее благо, как и обнаруженная кем-то из испытателей неисправность, поскольку вся работа, описываемых автором лётчиков, направлена на выявление всевозможных дефектов.

«Судьбы крутые виражи» – отражение последствий мельчайший недоработок, в результате которых выживание лётчика-испытателя становится делом удачи. Главный герой повести переживает трудный период взаимоотношений с семьёй. Он отторгнут небом и вынужден бороться с собой на койке реанимационного отделения. Демченко отошёл от небесной тематики, сосредоточившись на неприятной теме, показывая к чему приводит увлечение полётами. Счастливое спасение несёт в себе ворох проблем, словно вихри воздуха разрывающие ткани организма, внося дополнительный разлад в обострившиеся противоречия с женой и сыном-подростком.

У читателя обязательно возникают ответные чувства. За ярко прописанными действующими лицами просто обязаны скрываться настоящие люди. Все они стремятся в небо, даже остающиеся на земле. Каждый жалеет об утраченных возможностях обрести крылья, если по какой-то причине не суждено было стать лётчиком. Небо способна обрекать на страдания, даруя животный страх перед высотой, что можно преодолеть, хоть и с большим трудом.

Человеческая поддержка – вот о чём Демченко говорит постоянно. Без неприятностей обойтись невозможно, но рядом обязательно найдутся люди, чьи помыслы чисты и направлены на созидание радостной атмосферы. Главные герои произведений Александра испытывают проблемы, не надеясь на чью-то помощь. Они сконцентрированы на внутреннем мире и не сразу замечают происходящие вокруг них перемены. Порой стоит протянуть руку – и они растворятся в неге.

У произведений Демченко финал остаётся открытым. Ограничением для продолжения историй служит необходимость, дающая читателю право самому решать дальнейшую судьбу действующих лиц. Как в настоящей жизни, так и на страницах, нельзя в одно мгновение поставить точку. События обязательно будут развиваться дальше, иногда и с отрицательными последствиями. Судьба на самом деле подвергает человеческое существование крутым виражам: в любой момент всё может перемениться.

Остаётся недоумевать, почему многие произведения Воениздата никогда не переиздавались. Некоторые из них являются драгоценными сокровищами мировой литературы, обречёнными на забвение. Их находка – случайное стечение обстоятельств. Напечатанные однажды, они разошлись по библиотекам и книжным полкам, продолжая там пылиться, пока не истлеют. Может виной тому стал слом интересов последующих поколений, предпочитающих отдавать предпочтение пустым сюжетам и надуманным проблемам? Небо уже не манит, как не манит и космос; манит голубое свечение монитора и смартфона: человек больше не смотрит на звёзды, он смотрит на электронную начинку.

Остались ли в наше время лётчики-испытатели с таким же интенсивным графиком полётов, как у героев Александра Демченко?

09.07.2016 (http://trounin.ru/demchenko86)

Филипп Майер «Сын» (2013)

У писателей XXI века, что ни сюжет о прошлом – обязательно на страницах присутствует развратная вакханалия. И вроде бы всё это естественно, и никуда от человеческих желаний не денешься, но отчего даже грозные индейцы превращаются в отчаянных сексуальных извращенцев? Чего за ними никогда не замечали писатели-современники тех далёких событий. Почему именно сейчас становится известным, насколько индейцы были озабочены удовлетворением низменных прихотей, имели пошлые имена и, помимо добычи скальпов и кручения верёвок, их беспокоило именно желание разобраться отчего бык налегает на корову, а мужчина на женщину? О чём не писал Джеймс Шульц, а он наиболее реалистично отразил для потомков быт индейцев, о том взял смелость рассказать Филипп Майер, восполнив пробел в экстраполяции морального разложения культуры Запада на исторические события второй половины XIX века.

Читателю доступно под одной обложкой сразу несколько историй. Первая – самая главная – рассказывает о противоречиях переселенцев и индейцев-команчей, взаимно проливающих кровь на землях Техаса. Автор предлагает проследить за становлением попавшего в плен молодого человека, чьё мировоззрение будет сформировано путём трудных испытаний. Этот молодой человек даст начало роду нефтедобытчиков, о чём Майер рассказывает в других историях. Причём эпизоды повествования не следуют друг за другом, а в хаотичном порядке перемешаны, словно автор не решился навести порядок и выстроить историю от начала до конца. Значит был в том скрытый смысл, возможно направленный на искусственное создание препятствий для чтения и правильного понимания изложенных событий.

Быт индейцев стоит признать достоверным, если Майер действительно опирался на источники, где читателя не стремились ввести в заблуждение. Ежели исходить при отражении прошлого тем образом, которым предлагает Филипп, то нужно более глубокое погружение в прошлое, чтобы не стать жертвой самообмана. Отчего-то кровожадные индейцы оказываются не такими жестокими, а даже наоборот – они извращены до первооснов и скальпы снимают согласно необходимости их снимать, тогда как вся остальная их жизнь мало чем отличается от будней американских подростков, известной читателю по сюжетам американских же молодёжных комедий.

Майер часто делает широкие отступления, сообщая читателю собственную точку зрения на американскую историю. Он громко оглашает оспоримые выводы и не ограничивает полёт фантазии какими-либо оговорками. Если слова Майера воспринимать буквально и верить всем его суждениям, то тогда, конечно, стоит довериться ему и во всём остальном, особенно касательно индейцев. Разве может такой человек ошибаться? А если может в малом, то значит – может и в большем. И вот в этом беллетристика позволяет ему трактовать историю в каком угодно ракурсе, хоть ври напропалую. Но коли писатель уверенно рассуждает и от своего лица доходит до выводов, то написанная им беллетристика принимает ряд обязательств – ей важно честно донести до читателя реальную обстановку некогда произошедшего. Майер этого не делает, громко говоря в пользу славы своей страны, не принимая в расчёт позицию других государств, едва ли не призывая читателя снисходительно относиться к их действиям в заданный сюжетом промежуток времени.

История теперь не просто гвоздь, на который вешается картина. Это нечто иное. Историю стало модно переписывать и иначе интерпретировать. Если человек в чём-то уверен, то он всегда предполагает, что в этом же уверены все остальные люди. В наши ли дни или в прошедшие – не имеет значения. Филипп Майер предложил читателю личную точку зрения, а как её воспримет сам читатель – дело его морали и совести.

10.07.2016 (http://trounin.ru/meyer13)

Чарльз Буковски «Макулатура» (1994)

Ерунда сама по себе является ерундой, как не пытайся её охарактеризовать. Если в ерунде искать смысл – рождается философия. Если её стараться применить к повседневности – религия. Ерунда самодостаточна – нужно принять во внимание и не придавать значения. Всё равно замыслы её сказавшего человека будут истолкованы превратно. В данный момент под ерундой стоит понимать художественную литературу, а именно те тонны макулатуры, коей она и является на самом деле. Редкий писатель вкладывает смысл в создаваемые им произведения, чаще в безумстве исторгая из себя слова ради слов, будто кто-то их действительно будет читать в том количестве, на которое они рассчитывают. Удовлетворяется сиюминутная прихоть без предположения о нужности и полезности.

Возможно из данного понимания исходил и Чарльз Буковски, когда создавал последнее своё крупное произведение. Не надо быть особенно талантливым, чтобы в отрицательных оттенках передать гибельное положение писательского мастерства. Во времена Буковски действовали определённые закономерности успешного написания книг, воспринимаемые последующими поколениями скорее негативно. Это в прошлом, поэтому чтение «Макулатуры» становится для читателя квинтэссенцией для понимания литературы последних десятилетий XX века.

Буковски берёт за основу избитые сюжеты, предлагая читателю присоединиться к будням бедного-талантливого детектива, способного решить труднейшие из поручений, будь заказчиком хоть Смерть, хоть инопланетяне. Его пропитое-прокуренное мировоззрение строится согласно представлениям самого Буковски о приятном времяпровождении, то есть главный герой не будет брезговать алкоголем и ставками на скачках, что одновременно обязательно становится для него сущим наказанием, отчего выбраться из ямы будет проблематично.

Буковски строит повествование в мрачных тонах, изредка переходя на чёрный юмор. В самом деле, что такое может произойти в жизни падшего элемента общества, если он не представляет никакой ценности? Его смешают с грязью и выставят на всеобщее обозрение, дабы другим служить ярким примером никчёмного существования. Буковски жесток и не собирается делать исключений: происходящее полно абсурда и обречено на мучительную гибель. Перезанять разумность на стороне не получится – никто не поверит и не согласится предоставить второй шанс.

Говорить о том, во что выродилась литература после Буковски нет необходимости. Она перешла на другой этап существования. У неё появились иные ценности и она варится уже согласно им. Это не хуже и не лучше – изменились нравы, а с ними и способы подачи материала. Заложенное ранее продолжает использоваться, будучи разбавленным упором на новые потребности человеческого бытия. Читатель просит откровенности, получая её в полном объёме. Описываемое Буковски стало далёким и слегка наивным, словно песок пересыпали в песочницу побольше, где вместо лопатки, ведра и рядом располагающейся скамейки для распития спиртных напитков, можно найти остатки людских испражнений, засохшие интимные выделения и можно наблюдать за развратными действиями взрослых, вернувшихся по образу мысли в пещерные времена.

«Макулатура» отчасти делится прогнозом на будущее. Буковски отражает и те тенденции, что будут проникать в художественную литературу на протяжении последующих десятилетий. Уже нет наивной веры в существование Смерти, инопланетян и прочего, а есть твёрдое убеждение, что мифические определения обязаны облечься в человеческое тело и в своих стремлениях быть похожими на жителей Земли. Впрочем, это касается абсолютно всего, в том числе и событий прошлого. Всё подводится под одно, без права на самостоятельность.

При любом критическом отношении к художественной литературе, никогда к ней не изменится отношение основной читательской массы. Потребности этой массы формируют то, к чему будут стремиться писатели, иначе обязательно канут в забвение, какими бы гениями беллетристики они не являлись.

12.07.2016 (http://trounin.ru/bukowski94)

Райдер Хаггард «Клеопатра» (1889)

Древний Египет при Птолемеях стал осколком некогда громадного государства Александра Македонского. Спустя ряд поколений стране фараонов суждено было вновь утратить независимость и войти в состав Древнего Рима. Предшествовавшие этому события наполнены романтическими представлениями о Клеопатре VII, последнем правителе Древнего Египта. Её жизнь полна тайн, главной из которых является причина, побудившая её самоустраниться. Райдер Хаггард решил на свой манер изложить историю, смешав правду и вымысел: авторской фантазии гораздо больше, нежели действительности. Читать следует строго ради любопытства, но никак не с познавательной целью.

Хаггард предлагает читателю историю молодого человека по имени Гармахис, о чьём падении известно заранее, поскольку именно расшифрованный вариант его рукописей теперь доступен для ознакомления. Пребывая на пороге смерти, Гармахис описал в подробностях все случившиеся с ним злоключения, начиная от полных надежд на воцарение по праву законного наследования. Было ли подобное на самом деле – неважно. Хаггард в любом бы случае заинтересовал современников произведением о загадочном Египте, о котором было известно не так уж и много, чтобы говорить уверенно. Благо Хаггард взялся не за события глубокой старины, а за относительно недавние, когда люди записывали всё, что с ними происходило. А так как Гай Юлий Цезарь тогда вёл активную борьбу с политическими оппонентами, то, стоит думать, Хаггард отчасти всё-таки прав в описательных моментах.

На страницах «Клеопатры» постоянно зреют заговоры. Жрецов не устраивает Клеопатра, они готовы совершить переворот и дать бразды правления Гармахису. Для пущей остроты читательского интереса, Хаггард поручает осуществить убийство претенденту на престол. Никаких возражений авторскому праву на построение сюжета у читателя не возникает, ведь читатель твёрдо уверен в правдивости слов писателя. Если надо пойти на жертвы ради светлого будущего, раскапывать могилы или капать ядом, то лучше Гармахиса для этого дела не найти. Романтизм в полной мере отражает себя в произведении – описанное Хаггардом возможно только в книгах.

Предлагаемая читателю история затягивается на многие годы, отражая путь главного героя от рождения до смерти. Месть будет созревать, осуществляться и снова созревать, покуда судьи не подведут черту под деяниями главного героя. Хаггард поместил в повествование весь спектр эмоций: читатель успевает облегчённо вздохнуть, улыбнуться, негодовать и проливать слёзы. Представленные вниманию действующие лица многократно совершают ошибки, позволяя автору снова и снова ставить их на путь истинный. Единожды описанная развязка отчего-то регулярно подаётся на страницах под разными обстоятельствами, покуда должное не свершится и все не удостоятся права отправиться в мир мёртвых.

Стоило бы сразу оговориться, Райдер Хаггард посвятил «Клеопатру» своей маме, интересующейся всем, что связано с Древним Египтом. Подобного рода история, надо понимать, стала отличным подарком от любящего сына. Оригинальное название содержит ровно то, что предлагается для ознакомления – речь о мести и падении Гармахиса. Хаггард уделил изрядное количество страниц религиозной составляющей и немного рассказал про быт египтян, тем самым удовлетворив необходимую потребность в информации про занимательные обычаи канувшего в прошлое государства.

Пусть версия Хаггарда о гибели Клеопатры останется именно такой, какой он её предоставил читателю. Почему бы последней Великой правительнице из рода Птолемеев не умереть от разбитых надежд именно представленным автором способом. Факты жизни навсегда останутся спорными, какими бы свидетельствами потомки не обладали, а вот с последовавшими за смертью событиями уже ничего не поделаешь: о них какой-нибудь беллетрист обязательно расскажет, пускай и на свой манер.

12.07.2016 (http://trounin.ru/haggard89)