Текст книги "Жанна д'Арк. Загадки Орлеанской Девы"

Иллюзорный шанс Жанны

Когда от героини потребовали предать себя в руки церкви, она ответила, что готова принять суд папы римского. На деле это означало, что она потребовала суда Базельского собора, так как папы тогда не было (хотя имелось три претендента на этот пост) и его обязанности де-факто исполнял собор.

Возразить на этот довод было нечего. Аргумент судей – «Папа далеко» – был совершенно несерьезен. Узурпировать полномочия папы Руанский суд был не вправе. Даже такой, казалось бы, удобный вариант, как получение соответствующей санкции от Мартина V, поддерживавшего Кошона, был проигрышным, поскольку означал верный конфликт с другими претендентами на папство и с Базельским собором. Впрочем, 20 февраля Мартин V уже скончался, хотя в Руане об этом узнали позже.

Итак, требование Жанной папского суда практически перечеркивало процесс. Забегая вперед, скажу, что отклонение судьями этого ее требования стало впоследствии железным основанием для аннулирования приговора, вынесенного Жанне. Увы – посмертного аннулирования.

Разумеется, англичане не допустили бы отъезд Жанны в Рим или Базель. Какие оставались варианты для судей?

Во-первых, прекращение публичных слушаний. С того момента, когда Жанна потребовала папского суда, почти все заседания трибунала проводились келейно. Исключения составили день отречения, 24 мая (тогда Жанне пригрозили костром), и собственно казнь. А ведь одной из главных задач процесса было воздействие на общественное мнение, что было возможно только на публичных слушаниях!

Во-вторых, судьи постарались заболтать тему папского суда. Они всеми силами старались не показать Жанне, что она попала в десятку и с этого момента суд неправомочен. Жанна то и дело повторяла свое требование, в том числе под угрозой костра (24 мая). Однако суд старался убедить англичан, что все идет по плану.

Часто приходится слышать, что удивительные ответы Жанны на суде были подсказаны Голосами. Наверное, это относится и к ее требованию папского суда. Спрашивается: если Голоса посоветовали Жанне требовать суда папы, почему они не сделали это на самом первом слушании? Почему не указали Жанне, что ни о чем другом ей говорить не следует? Если Голоса были посланы Богом и действительно подсказывали Жанне ответы на суде, получается, что их целью была не защита девушки от неправедного обвинения, а демонстрация их (Голосов) мощи. Другое дело, если Голоса были выдуманы Жанной. В этом случае, разумеется, они ничего ей не подсказывали, а удивительные ответы Жанны были всецело ее личной заслугой.

Батардисты полагают, что Наставники каким-то образом связывались с Жанной и подсказывали ей необходимые ответы. И что, Наставники знали, о чем девушку спросит тот или иной судья? Предвидели вопрос Бопэра и заранее разрешили его, скрыв ответ от теологического сообщества? И как они связывались с Жанной – телепатически? А главное – почему Наставники с самого начала не указали Жанне простой способ прекращения той пародии на правосудие, которая творилась над ней?

Если бы Жанна в первый день процесса апеллировала к папе и отказалась отвечать на другие вопросы, вряд ли суд мог бы что-либо поделать. Обвинительного заключения тогда не существовало, равно как не было материала для него, и единственное, что оставалось бы судьям, – сложить с себя полномочия. К сожалению, Жанну бы это не спасло, она все равно была бы казнена. С какого-то момента Бедфорд и его окружение утратили способность рассуждать логически обо всем, что касалось Жанны, и находились во власти тупой ненависти и жестокости. А иначе никакого Обвинительного трибунала не было бы вообще.

Жанна и святая Екатерина

Оставим ненадолго злополучный суд в Руане. Вернемся к теме Голосов. Ранее мы рассмотрели версию, согласно которой Жанна придумала Голоса и тем самым создала их для себя. Вспомним, что среди Голосов Жанна называла святого Михаила-Архангела, святую Екатерину и святую Маргариту. В этом нет ничего удивительного: историки отмечают, что эти святые были очень популярны в окрестностях Домреми. Наверное, и в своих мечтаниях Жанна видела Голоса похожими на названных святых. А раз так, то созданные ею Голоса действительно имели нечто общее с ними.

Вспомним, что о таинственном мече, который был найден в Фьербуа, Жанне, по ее словам, сообщила святая Екатерина. Да и найден он был в церкви, посвященной этой святой. Итак, фантазии Жанны вполне конкретно пересекались с образом святой Екатерины.

Святая Екатерина родилась в Александрии во второй половине III столетия н. э. Она происходила из знатного рода и отличалась умом, ученостью и красотой. Многие богатые и знатные женихи искали ее руки, а родные уговаривали ее согласиться на брак. Однажды Екатерина познакомилась с одним старцем-пустынником, человеком светлого ума и праведной жизни. Обсуждая с Екатериной ее поклонников, старец сказал, что знает особого Жениха, которому нет подобного. Он дал Екатерине икону Пресвятой Девы, обещая, что она поможет ей увидеть необыкновенного Жениха. В ближайшую ночь Екатерине приснилось, что перед ней Пресвятая Дева, окруженная ангелами, держит на руках сияющего Отрока. Чудесный сон глубоко поразил девушку. Когда настало утро, она поспешила к старцу и попросила совета. Старец объяснил ей суть христианской веры, рассказал о райском блаженстве праведников и о гибели грешников. Екатерина поверила в превосходство христианства над язычеством, в Иисуса Христа как Сына Божьего и приняла крещение.

Вернувшись домой, Екатерина долго молилась. Заснув во время молитвы, она снова увидела Матерь Божию. Божественный Отрок милостиво взирал на девушку. Он надел ей перстень, сказав: «Не знай жениха земного». Екатерина поняла, что с этого момента она обручена Христу.

Вскоре в Александрию прибыл Максимиан, соправитель императора Диоклетиана. Он обратил внимание на красавицу Екатерину, но не встретил взаимности с ее стороны. Максимиан разгневался на девушку и приказал заключить ее в темницу. Затем он велел ученым людям убедить Екатерину в истинности языческой религии. В течение нескольких дней они излагали перед узницей свои доводы, но Екатерина не приняла их.

Через некоторое время Максимиан послал за Екатериной. На этот раз он стал грозить ей пытками и смертью. Велел принести колеса с острыми зубцами и предать девушку ужасной казни. Но едва только начались мучения, невидимая сила сокрушила орудие пытки, и святая Екатерина осталась невредима. На другой день Максимиан в последний раз призвал Екатерину и предложил ей стать его женой, обещая все блага мира. Но Екатерина и слушать его не хотела. Видя бесполезность всех своих усилий, правитель велел предать ее смерти, и воин отсек ей голову.

Не слишком ли много сходства с Руанским процессом? Прекрасная и разумная девица заточена в тюрьму злым повелителем и вынуждена вести ученые споры. Своим разумом она повергает в прах злую ученость оппонентов, назначенных повелителем. Угроза пытки чудом обращается в ничто. О ком это – о святой Екатерине или о Жанне Дарк? Добавим предположение, что причиной предательства короля Франции стал отказ Жанны ему в любви, – и сходство усилится. Жанна наверняка обратила внимание на эти совпадения. Однако история святой Екатерины закончилась ее гибелью, отсечением головы. Очень возможно, что и Жанна ожидала такого исхода суда. Во всяком случае, она не раз заявляла судьям, что не боится угрозы отрубить ей голову, хотя этим ей никто не угрожал. А в серьезность угрозы аутодафе Жанна до определенного момента не верила.

Французы и руанский трибунал

Могли ли французы сорвать Руанский трибунал?

Райцес указывает простой путь, позволявший французам-арманьякам сорвать процесс в Руане: апеллировать к Базельскому собору, указав на процедурные нарушения, допущенные трибуналом. (Помимо тех, которые перечислены выше, можно отметить нарушение прав Карла VII: его интересы были затронуты непосредственно. Однако никто его там не представлял.) Вполне вероятно, что такая мера позволила бы прекратить процесс. Однако нужно ли это было арманьякам?

Историки с удивительным единодушием утверждают, что трибунал в Руане наносил ущерб Карлу VII. Так ли это? Как показали последующие события, никакого урона королю Франции приговор, вынесенный Жанне, не причинил. О нем вспомнили гораздо позже – когда война уже заканчивалась и Карл VII примерял мантию триумфатора, на которой приговор суда в Руане смотрелся грязным пятном. До тех пор приговор, состряпанный Кошоном со товарищи, лежал тихо, покрываясь пылью. Да, англичане указывали время от времени, что Карла короновала женщина, казненная по обвинению в ереси и колдовстве, но никто это всерьез не воспринимал – именно потому, что процедурные нарушения суда были всем известны. К тому же Карл имел железное прикрытие: приговор суда в Пуатье. Если бы понадобилось, он несомненно дал бы ему ход. Но это не понадобилось.

А вот если бы арманьяки подняли шум и заставили Базельский собор пресечь руанский произвол, Кошон мог бы просто соблюсти формальную процедуру. В конце концов, можно было упрятать Жанну в какой-нибудь монастырь, ввести в состав суда пару-тройку церковников-бургиньонов из Пуатье, приставить к девушке фиктивного защитника (не из числа кошоновских судей) и т. д. Суть процесса от этого не изменилась бы, но арманьякам стало бы гораздо труднее оспаривать его приговор.

Таким образом, сторонники Карла VII могли прекратить Руанский процесс, но отнюдь не были в этом заинтересованы.

В то время как Жанна Дарк боролась против церковных клеветников, а тысячи английских солдат были заняты тем, что сторожили ее, арманьяки получили значительную свободу маневра. Против них действовали, главным образом, бургундцы, армия которых еще только оправлялась после компьенского поражения. Пользуясь фактическим бездействием англичан, несколько французских отрядов вошли в Нормандию – ими командовали Ла Ир, Ксентрайль, Дюнуа и Рец. Целью французских операций было усиление власти Карла VII в Нормандии. Считается, что Ксентрайль предпринял попытку захватить Бедфорда, чтобы обменять его на Жанну, но более никаких операций подобного рода не было. Вполне возможно, что Ксентрайль хотел захватить Бедфорда не для спасения Жанны, а просто ради выкупа.

Известна легенда о том, что Жиль де Рец (Синяя Борода) в день казни Жанны, 30 мая, пытался ворваться с отрядом в Руан, но его подвел проводник. Эта легенда не выдерживает критики. Во-первых, почему разведкой местности занялись только в последний момент? Во-вторых, почему ничего не было сделано 24 мая, когда ее жизни угрожала смертельная опасность, из-за чего ей пришлось отречься? Вероятно, Рец просто придумал эту легенду задним числом. Впоследствии ему пришлось на своей шкуре испытать предательство короля и произвол инквизиторов.

Обвинение

Как мы уже отмечали, процесс в Руане начался без внятных обвинений против Жанны. Материалы, полученные с помощью провокационной «исповеди» Луазелера, годились только для провокационных вопросов, но сами по себе на обвинительное заключение не тянули. Теологические ловушки Жанна обошла блестяще. Однако после месяца изматывающих допросов судьи нащупали несколько подходящих пунктов: отказ Жанны подчиниться церкви (призыв девушки к папе, разумеется, в счет не шел), общение с Голосами, мужская одежда, детские игры у «дерева фей» и падение из башни Боревуара. Последнее рассматривалось теперь не как попытка бегства, а как покушение на самоубийство, притом по наущению Голосов. Была также попытка поставить в вину девушке «пророчество Мерлина», но развития это обвинение не получило, так как граничило с ересью: ведь получалось, что если Жанна одержала ряд побед, то колдун Мерлин более могуществен, чем силы рая, которые, по мнению судей, поддерживали англичан.

Единственный факт, который можно было интерпретировать как ересь, – штурм Парижа в день Богородицы. Однако и за это нес ответственность прежде всего тогдашний главнокомандующий французской армией – то есть Карл VII.

К концу марта были сформулированы 70 пунктов обвинения. 27 марта они были зачитаны Жанне. Основная часть дела была судьями выполнена: обвинение худо-бедно появилось. Появился и формальный обвинитель – Жан д’Эстиве. Защитника, разумеется, по-прежнему не было. Но и без защитника Жанна разнесла обвинения в пух и прах. Большинство из них, как выяснилось, были основаны на искажении ответов Жанны, а другие слишком политизированы. 2 апреля Кошон забраковал вариант Жана д’Эстиве и поручил Николя Миди разработку новой версии. Прежние 70 статей обвинения превратились в 12. В этом варианте обвинения – «Двенадцать статей» – использовались, главным образом, вольно интерпретируемые ответы Жанны по таким вопросам, как признание полномочий церкви, ношение мужской одежды, игры у «дерева фей», общение с Голосами и попытка бегства из Боревуара. Некоторые из этих обвинений сами тянули на ересь: например, утверждая, что у «дерева фей» могла присутствовать нечистая сила, обвинитель тем самым оспаривал действие святой воды, с помощью которой феи были когда-то изгнаны.

Ни слова об апелляции к папе в обвинении, разумеется, не было. В сущности, и там все было шито белыми нитками, но у Кошона уже не оставалось времени. Англичане были возмущены затянувшимся процессом и вовсю давили на Кошона и других судей.

«Двенадцать статей» были посланы в Парижский университет и другие церковно-юридические инстанции на оккупированных территориях. К середине апреля получили положительные отзывы, на основании которых Кошон мог сформулировать приговор. Вместе с тем слабость обвинения была слишком очевидна, и трибуналу требовалось хоть какое-то подтверждение со стороны подсудимой. Однако с этим пришлось повременить: в те дни Жанна тяжело заболела, вероятно, от пищевого отравления. 18 апреля Кошон и другие судьи пришли в ее камеру и потребовали, чтобы она предала себя в руки церкви – то есть в их руки. Жанна, будучи в жару, не приняла это требование. Уорвик позаботился, чтобы ее вылечили (кровопусканием). Сразу после того как Жанне полегчало, ее привели на очередное закрытое заседание и снова потребовали, чтобы она предала себя в руки церкви и отреклась. Девушка отказалась.

Считается, что болезнь Жанны была вызвана рыбой, которую прислал ей Кошон. Разумеется, он не собирался отравить узницу, которая стоила дороже золота.

Но что, если отравленную рыбу подсунули французские патриоты, полагая, что ее съест епископ? Возможен и другой вариант: они знали, что рыба достанется Жанне, и таким способом хотели избавить ее от костра. В результате они только добавили девушке страданий.

9 мая Жанну привели в камеру пыток и пригрозили ей. Девушка ответила, что все равно не отречется, но если вдруг проявит слабость, то потом откажется от своих слов. Тем самым Жанна сделала пытку бессмысленной. Ведь признание подсудимой имело смысл, только если бы она впоследствии подтвердила его публично, иначе судьи могли сами подписать за нее любое отречение. Вот! Когда обвинение было готово, Жанне пригрозили пыткой, и только ее стойкость и заявление о том, что она заранее отказывается от возможных признаний, предотвратили мучения. А квазиисторикам-батардистам этот факт почему-то ни о чем не говорит. Как, впрочем, и любые другие.

Спустя три дня Кошон снова поставил вопрос о пытке, но тут уж большинство высказалось против. Помимо того, что они помнили недавнее заявление Жанны, многие опасались, что девушка, значительно ослабевшая во время болезни, умрет под пыткой.

14 мая Парижский университет на специальном заседании утвердил заключение факультетов теологии и канонического права по делу Жанны. Оба факультета квалифицировали поступки Жанны как ересь и ведовство (колдовство). Сообщив об этом вердикте трибуналу, университет направил Генриху VI письмо с просьбой уничтожить Жанну.

23 мая Жанну ознакомили с определением университета и снова, в четвертый раз, предложили отречься. Она ответила:

– Когда меня осудят и я увижу костер и палача, готового поджечь его, даже когда я буду в огне, то и тогда не скажу ничего, кроме того, что уже говорила. И с этим умру.

Великая битва Жанны Дарк против мира злобы, жестокости, предательства, лжи и лицемерия окончилась. Девушка подарила своему народу и всему человечеству удивительную победу, но не имела шансов пережить ее.

Отречение

24 мая 1431 года Жанна была доставлена под сильной охраной на кладбище Сент-Уэн, где собралось много зевак. Там уже был приготовлен костер. Из толпы в Жанну бросали камни – вероятно, коллаборационисты. Судя по всему, Жанна по-прежнему думала, что ее всего лишь запугивают. Отчасти так и было. Но только отчасти.

Обвинитель д’Эстиве зачитал текст, содержавший обвинения против Жанны, оскорбления в адрес ее и Карла VII. Жанна прервала его выступление протестом, защищая короля, что вызвало насмешки толпы в адрес обвинителя. Девушка повторила свое требование о суде папы римского. Это в очередной раз было проигнорировано. Затем Кошон начал зачитывать смертный приговор; другие судьи призвали Жанну отречься. Девушка трижды отказалась. Однако когда палач подошел к ней, схватил за цепь и потащил к костру, Жанна испугалась и закричала, что принимает условия отречения.

Те условия отречения, которые огласили Жанне, выглядели довольно умеренными. Она должна была обещать не общаться более с Голосами, сменить мужскую одежду на женскую и принять покаяние. Тогда с нее будет снято отлучение и она окажется под защитой церкви. Но, когда Жанна подписывала бумагу, текст подменили на другой, в который фактически было внесено признание обвинений «Двенадцать статей».

Как только выяснилось, что в этот день казнь не состоится, английские солдаты принялись бурно возмущаться. Запомним эту деталь. Заодно отметим, что не все английские солдаты ненавидели Жанну, многие восхищались ею.

Жанну доставили обратно в Буврёй и заставили переодеться в женское платье. В знак отречения ей обрили голову. Она по-прежнему оставалась в кандалах, под охраной стражников-англичан. Ее мужское платье забрали слуги Кошона.

Нетрудно понять, почему Жанна отреклась: разумеется, она испугалась чудовищной по жестокости смерти. Ее отречение также показывает, что она разуверилась в Голосах. Но дело не только в этом. Принятие казни, помимо невыносимой боли и ужаса, носило бы характер самоубийства: ведь альтернативой было сравнительно безобидное отречение. Более того, судьи заявили Жанне, что если они неправы, а она права, то церковь берет на себя ответственность за эту ошибку. На таких условиях Жанна, как добросовестная христианка, обязана была отречься. Правда, отречение Жанны было как устным, так и письменным, оно произошло на глазах сотен людей, тогда как заверения церковников, данные ей, мало кто из посторонних мог расслышать.

Уместно спросить: если бы Жанна не согласилась в последний момент принять отречение, то что было бы? Несомненно, ее бы казнили немедленно. Кошон мог позволить себе вызвать недовольство Уорвика и английских солдат – при условии, что взамен он получал отречение Жанны. В противном случае ему просто некуда было бы отступать. Зачитать смертный приговор в присутствии сотен людей, передать осужденную палачу – и вдруг, ни с того ни с сего, остановить казнь? В это невозможно поверить. Конечно, без отречения Жанны приговор выглядел бы неубедительно, но… разве отречение его намного усилило?

Да, разумеется, не отрекись Жанна 24 мая 1431 года, ее жизнь закончилась бы в тот же день.

Политическая цель процесса была, казалось, достигнута: женщина, короновавшая Карла VII, признала себя еретичкой. Однако англичане были вне себя от бешенства. Не для того они санкционировали расправу на кладбище Сент-Уэн, чтобы жертва ушла живой и невредимой. Видимо, даже Уорвик не был предупрежден о плане Кошона, который реализовался на кладбище. А вот кардинал Винчестер наверняка был в курсе. Судя по всему, знал о предстоящем жестоком спектакле и Бедфорд. Но Уорвику и английским солдатам недолго предстояло ждать часа своего торжества. Для этого было достаточно, чтобы Кошон получил предлог обвинить Жанну в рецидиве ереси.

Окончательный приговор

27 мая по Руану распространились слухи, что Жанна снова впала в ересь и надела мужское платье. На следующее утро Кошон, Леметр и семь асессоров явились в камеру девушки и застали ее в мужской одежде. По словам судей, Жанна заявила им, что переоделась добровольно. Нетрудно понять, что это неправда.

Во-первых, за четыре дня до этого ее мужскую одежду забрали слуги Кошона. Попасть обратно к Жанне одежда могла только через Кошона.

Во-вторых, будучи в кандалах, Жанна не могла переодеться. Несомненно, что с нее сперва сняли кандалы, затем женское платье, после чего девушка надела мужскую одежду, а затем ее снова заковали в цепи. Разумеется, без участия стражей-англичан такое произойти не могло. При этом, надевая мужскую одежду, Жанна, конечно, сознавала, что обрекает себя на костер. Почему же она сделала это, да еще заявила, что ее никто не принуждал?

Объяснение, которое дала сама Жанна, состояло в том, что Голоса пришли к ней и указали на неправильность ее отречения. Видимо, они считали необходимым сжечь ее на костре. Удивительно: в который раз Голоса оказались сообщниками Кошона!

Если Голоса исходили от Бога – этот вариант оставим без комментариев. Если же Голоса были выдуманы Жанной, то ей не было смысла погибать мучительной смертью ради собственной фантазии. То же верно, если Голоса были придворными Наставниками. В любом случае объяснение Жанны или неправильно, или неполно. Голоса не могли принести Жанне мужскую одежду, забрать женскую и выполнить манипуляции с кандалами. Разумеется, во всем этом приняли самое активное участие стражники и Кошон. Что же еще произошло, о чем Жанна не захотела говорить? И почему она не пожаловалась судьям?

Одно из объяснений, исходящее от судебного исполнителя Жана Массье, состоит в том, что якобы накануне утром Жанна, желая выйти в туалет, попросила снять с нее цепь, которой была привязана на ночь к кровати. Тогда один из англичан забрал ее женское платье. Он бросил ей мужской костюм, а женское платье унес. Жанна отказывалась от мужской одежды, но ей пришлось подчиниться. Когда она вернулась, ей не отдали женское платье, как она ни просила.

Нетрудно заметить, что это объяснение шито белыми нитками. Конечно, таким способом можно было заставить Жанну надеть мужскую одежду, но с ее стороны было бы естественно пожаловаться на поведение стражников, как только к ней пришли судьи, и попросить женское платье назад. Значит, произошло нечто гораздо более страшное.

Райцес предлагает философское объяснение: Жанна согласилась надеть мужское платье, потому что была возмущена поведением судей, обманувших ее обещаниями, данными на Сент-Уэн. Увы, эту версию принять невозможно – она не объясняет перемещение мужской и женской одежды, а также кандалов. Да и трудно поверить, что от обиды на несправедливость и обман девушка решилась принять огненную смерть.

Есть третья версия событий: Жанну пытались изнасиловать, и она надела мужское платье, чтобы защитить свою честь. Райцес справедливо отмечает, что Жанну бы это не спасло от насильников.

Памела Маркантель высказала мнение, что Жанну не только пытались, но действительно изнасиловали[6]6
  Pamela Marcantel. An Army of Angels: A Novel of Joan of Arc. Hardcover, 1997.


[Закрыть].

Эта версия представляется самой правдоподобной, так как объясняет все известные факты. Насильники сорвали с Жанны женское платье, сняли кандалы, заставили поруганную девушку надеть мужское платье, после чего ее снова заключили в оковы.

Изнасилование было разновидностью пытки, которая нередко применялась инквизиторами по отношению к жертвам, известным своим благочестием, а к таковым Жанна бесспорно относилась. Эта пытка не только причиняла физические страдания, но и была невыносима морально. В тот момент, когда судьи спрашивали Жанну, почему она надела мужскую одежду, изнасиловавшие ее солдаты стояли в дверях. Какого ответа от Жанны можно было ожидать? Она должна была пожаловаться на насильников тем, кто отдал ее насильникам?

Допустим, Жанна согласилась бы снова надеть женское платье. Что ждало ее впереди? Ночь за ночью наедине с насильниками. Девушка не могла не понимать это. Более того, если бы она вдруг согласилась терпеть, спустя несколько дней судьи могли провести проверку ее на девственность, после чего было бы заявлено, что Жанна утратила невинность. В те времена подобные вещи считались признаком вины скорее жертвы, а не насильников (увы, и сегодня такая позиция не редкость). Разумеется, это стало бы поводом для смертного приговора, причем сопровождалось бы худшими муками (физическими и моральными), чем те, через которые прошла Жанна до 25 мая. Таким образом, насильники, поощряемые Уорвиком и Кошоном, просто не оставили Жанне выхода. Она не могла не сменить одежду и не могла не сказать судьям, что сделала это добровольно.

Хотя эта версия не может считаться несомненной, только она объясняет все то, что произошло с Жанной после отречения.

Повод, которого добивался Кошон, был создан. 28 мая Жанне был вынесен смертный приговор, теперь уже окончательный.