Текст книги "Жанна д'Арк. Загадки Орлеанской Девы"

Возобновление боевых действий

Тем временем Англия пыталась реализовать программу Ланнуа. Бедфорд подарил Филиппу Доброму Шампань, которая принадлежала французам. Англичане заверили герцога, что помогут ему «получить свое законное добро». Тогда Филипп Добрый разместил бургундские гарнизоны в Руа и Мондидье, а в марте, не дожидаясь конца перемирия, направил в Шампань армию под командованием маршала де Тулонжона. Англичане поддержали его, хотя не без задней мысли. Если Филипп рассчитывал получить побольше и от Франции, и от Англии, то Бедфорд вел свою игру, пытаясь обескровить французов руками бургундцев. Однако последние были слабы, и Англия направила им на помощь войска, которые смогла насобирать.

15 февраля Карл VII покинул свою резиденцию в Мен-сюр-Йевр и обосновался в Сюлли-сюр-Луар. Туда в начале марта была вызвана Жанна. Это было связано с тем, что Карла VII все более беспокоило поведение герцога Бургундского. Тот постоянно отодвигал сроки проведения конференции, которой должно было закончиться перемирие, но при этом требовал немедленной передачи ему городов на Уазе и начал наступление в Шампани.

Повсюду разворачивалось освободительное движение против оккупантов. Внезапная операция, проведенная в Сен-Дени, привела к уходу оттуда бургундцев. Несколько позже Мелен восстал и изгнал английские войска. В марте готовился крупный заговор в Париже. В нем участвовали представители духовенства, судейские, ремесленники, торговцы. Во главе заговора стоял некто Жак Педриель. Связь между заговорщиками осуществлялась при помощи людей королевы Иоланды – монахов-кармелитов, переодетых «землепашцами». Восстание провалилось из-за того, что один из них, брат д’Алле, был схвачен и под пыткой выдал имена заговорщиков. Более 150 человек было арестовано. Шестеро публично казнены 8 апреля на Парижском рынке. Других тайком утопили в Сене. Некоторые заплатили выкуп и тем спаслись.

Однако худшее ждало бургундцев на Уазе, и это было связано прежде всего с событиями под Компьенем. Впрочем, весной 1430 года еще ничто не предвещало для них беды.

Компьень, равно как Крей и Пон-Сент-Максенс, был обещан Карлом VII бургундцам. Но когда Карл де Бурбон, граф де Клермон явился туда и именем короля потребовал от жителей сдаться Филиппу Доброму, горожане решительно отказались подчиниться. Капитан французского гарнизона Гильом де Флави привел укрепления в состояние боевой готовности. Карлу де Бурбону оставалось только признаться герцогу Бургундскому, что он бессилен. Горожане готовы были скорее погибнуть, чем попасть под власть герцога Бургундского. Они поставили себя в положение мятежников по отношению и к герцогу Бургундскому, и к Карлу VII.

Разумеется, Жанна была в курсе событий. Ей сообщили также, что жители Реймса чувствовали себя в опасности. 16 марта она написала два письма жителям Реймса. Интересно, что эти послания, как почти все письма того периода, отправленные от имени Жанны, были подписаны ею собственноручно – то есть она научилась подписываться. Исключение составляет угрожающее послание, написанное на латыни от имени Жанны ее духовником Жаном Паскерелем гуситам Богемии. Судя по всему, Жанна отказалась подписать его. Нельзя исключать, что этот ее поступок усилил враждебность к ней со стороны церкви. Впрочем, открыто его в вину Жанне не ставили и в обвинительное заключение на процессе в Руане этот эпизод в явном виде не был внесен.

4 апреля герцог Филипп Бургундский прибыл в Перонну, где приказал собрать войска. Авангард выступил под командованием графа Жана Люксембургского. 22 апреля за ними последовала остальная армия. Вскоре в Кале прибыл Генрих VI с 2 тысячами солдат. Это были явно не те силы, которые рекомендовал собрать Ланнуа. Они годились для борьбы с партизанами или для поддержки бургундцев, а еще скорее – для защиты юного короля, но не для самостоятельных действий англичан. То был первый признак истощения Англии. Некоторые историки дают другое объяснение: английские солдаты панически боялись Жанны Дарк. Однако эта тенденция сохранилась и после гибели девушки.

План похода был согласован между бургундцами и англичанами. В первую очередь Филипп Добрый стремился захватить Крей и Компьень, преграждавшие проход по Уазе. Крепость Гурне-сюр-Аронд к северу от Компьеня 6 мая сдалась бургундцам без боя. Бургундцы осадили Шуази-о-Бак, преграждавший путь к переправе через Эну.

6 мая Карл VII заявил, что бургундский кузен его одурачил. Мы еще остановимся на этом заявлении. Не все в нем так просто. В отличие от англичан и бургундцев Карл VII ничего, казалось, не предпринимал. Тем временем, по словам одного из хронистов, в последние дни марта или в апреле Жанна с небольшим отрядом наемников покинула Сюлли-сюр-Луар. Она уехала без ведома короля, не простившись с ним, сделав вид, будто едет на какую-то забаву, и направилась в Лани-сюр-Марн. Король и его советники дали Жанне возможность уехать на свой страх и риск? С этим можно было бы согласиться, если бы не одно обстоятельство: кто-то дал деньги Жанне на выплату жалованья наемникам. Следовательно, если даже король не разрешил ей формально отъезд, он дал «добро» своим подчиненным на то, чтобы профинансировать поход.

Попробуем проанализировать эти сведения. Карл VII неофициально санкционировал операцию, итогом которой стало пленение Жанны. Без его финансовой поддержки поход не состоялся бы, а значит, Жанна не попала бы в плен – по крайней мере, при известных нам обстоятельствах. Это вполне соответствует мнению историков о том, что король выдал девушку врагу. Но почему он сделал это тогда, когда на горизонте замаячила англо-бургундская угроза? Или Карл оказался настолько проницателен, что быстро понял призрачность этой опасности? Что же, это вполне возможно.

Если с моральной точки зрения Карл VII отвратителен, то в интеллектуальном плане, несомненно, он переигрывал всех своих современников. А как расценивать его заявления о том, что Филипп Добрый его обманул? Вероятно, это была игра, рассчитанная на то, что весть о его недовольстве сторонники Бургундии передадут своему патрону. Тем самым король убивал трех зайцев: убеждал Филиппа Доброго, что Жанна остается под его (Карла VII) покровительством, уведомлял о возобновлении Францией боевых действий и отказе от прежних обязательств под предлогом ответа на действия бургундцев, и создавал дымовую завесу вокруг своих планов, убеждая противника, что тот застал его (короля Франции) врасплох.

Патриотическое и самоотверженное на вид поведение Гильома де Флави в Компьене может иметь простое объяснение: он имел тайную инструкцию от короля поддержать «мятежников» в этом городе. Однако Карл де Бурбон вполне мог не знать об этом, а потому невольно подыграл обману. Он стал участником спектакля с такой фабулой: «Король Франции хочет выполнить свои обязательства перед Бургундией, да вот мятежные компьенцы не согласны». В то время как компьенцы подверглись смертельной опасности, для короля игра была беспроигрышна: если бы Филипп Бургундский победил – что же, король поздравил бы его с тем, что он подавил мятеж и восстановил порядок. В случае же неудачи Филиппа (что в действительности и произошло, но позднее) король воспользовался бы его ослаблением. Похожую политику вел Людовик XI во Фландрии: тайно поддерживал мятежи фламандских городов против Бургундии, однако показывал, что осуждает их.

Вернемся к событиям вокруг Жанны Дарк. В конце марта 1430-го, когда она со своим отрядом находилась в Мелене, Голоса якобы предупредили ее, что она окажется в плену до Иванова дня (23 июня). Об этом известно только из показаний Жанны, данных на Обвинительном процессе в Руане. Правда это или нет, но на военных действиях, которые вела Жанна, это зловещее пророчество никак не сказалось. Нельзя исключать, что это предсказание Голосов Жанна выдумала задним числом, чтобы придать больше веса другим своим заявлениям на Обвинительном трибунале.

Вскоре отряд Жанны принял участие в стычке с англо-бургундской бандой под командованием наемника Франке из Арраса. Он был взят в плен. Его выдачи потребовал бальи (королевский чиновник, глава судебно-административного округа) Санлиса, намеревавшийся судить разбойника за преступления. Первоначально Жанна хотела держать Франке при себе, чтобы обменять на Жака Гийома, участника недавнего заговора, провалившегося в Париже. Однако вскоре пришло известие о казни Жака Гийома. Тогда Жанна передала Франке из Арраса в Санлис, и он был казнен.

В Лани произошло еще одно событие, заслуживающее нашего внимания. К Жанне обратились родители умирающего младенца, которого не успели окрестить.

– Он был черен, как мой кафтан, – якобы заявила Жанна, когда ее спросили об этом эпизоде на Обвинительном процессе.

Она начала молиться. Ребенок очнулся.

– Он трижды зевнул, получил перед смертью крещение и был похоронен в христианской земле, – рассказывала потом девушка.

Это, пожалуй, второй таинственный факт (после меча из Фьербуа), который не имеет очевидного объяснения. На легенды и выдумки его не спишешь, так как речь идет о независимых показаниях разных людей, включая Жанну. Ей выдумывать подобные вещи не имело смысла – они только усиливали подозрение в колдовстве. Пока не будем вдаваться в объяснения, а просто примем данный факт к сведению. Замечу, что зевки младенца, видимо, были вызваны тем, что он задыхался.

Перемещаясь к Компьеню, отряд Жанны попытался обойти осаждающих, решив пересечь реку у Суассона, но неожиданно Гишар Гурнель, комендант крепости, отказался впустить войска. Вскоре он продал город бургундцам. Однако 14 мая Жанна с отрядом прибыла в Компьень.

22 мая герцог Филипп Бургундский подошел к Компьеню со стороны Мондидье и расположился в Кудане. Жан де Люксембург с ротой занял Клеруа, а Бодо де Нуаэль остановился в Марньи (часто называется также Мариньи, Марни или Марги), английский отряд под командованием Монтгомери – в Ла-Венетт. Осада Компьеня бургундцами и англичанами началась.

Осада Компьеня

Компьень расположен на правом берегу реки Уазы, близ места впадения в нее реки Энн. В описываемый период этот город являлся одним из крупнейших в Северной Франции и был стратегически важной крепостью. Компьень был занят арманьяками в 1420 году, но в июне 1422 года Гамаш отдал его англо-бургундской коалиции как выкуп за жизнь брата, попавшего в плен. В следующем году французы заняли его, но в начале 1424 года город вновь перешел к англичанам, под властью которых находился до августа 1429-го.

После коронации Карла VII практически все крепости в Шампани, а также многие в окрестных областях признали власть французов. Не стал исключением и Компьень. Туда вошли королевские войска. Они покинули город в конце месяца, оставив сильный гарнизон, капитаном которого был назначен Гильом де Флави.

В рамках реализации плана Ланнуа герцог Бургундский начал поход против Компьеня. Бургундцы осадили замок Гурне-сюр-Аронд, принадлежавший Карлу де Бурбону. Осажденные вскоре капитулировали, и бургундцы пошли к Нуайону, занимая область Бовези. Одновременно шли бои под Парижем и в области Бри – англичане и бургундцы пытались ликвидировать угрозу Парижу и отрезать северные районы Франции от центральных. Несмотря на некоторые успехи французов, общее их положение ухудшалось.

В конце мая 1430 года англо-бургундские силы начали осаду Компьеня. Герцог обладал мощной артиллерией (крупные бомбарды, пушки, серпентины и кулеврины), что вскоре сказалось на защитниках города. Однако с самого начала осады англичане и бургундцы ощущали нехватку сил. Им так и не удалось блокировать город.

Стены крепости были надежными, двойными, а англо-бургундские отряды обычно не преуспевали в штурмах крепостей и предпочитали брать их измором. Это произошло с Руаном (29 июля 1418 года – 19 января 1419 года) и едва не случилось с Орлеаном. Нетрудно догадаться, что перспектива длительной осады компьенцев не радовала. Жанна решила нанести по противнику упреждающий удар, пока герцог Бургундский не обложил город укреплениями. План заключался в том, чтобы в ходе внезапной вылазки атаковать Марньи, где только началось строительство укрепления, и далее Клеруа. Чтобы англичане не ударили в тыл, на предмостном укреплении расположили стрелков с пушками. На случай внезапного отступления были подготовлены лодки (лодочный мост).

Последний поход Жанны

23 мая, то ли в 5 часов пополудни, то ли несколько раньше, 500–600 конников и пехотинцев под началом Жанны (по другим данным – 200 человек) атаковали врага в Марньи. Первоначально атака шла успешно. Бургундцы в Марньи занимались строительством укреплений, это позволило Жанне застать их врасплох (сравним с Пате). Однако бургундские капитаны граф Жан Люксембургский и сеньор де Креки, ехавшие с инспекцией, услышали поднявшуюся суматоху и вызвали войска, находившиеся в засаде в Клеруа. Тревога поднялась и в Ла-Венетт, куда в подкрепление войскам герцога Бургундского прибыли отряды англичан, и до самого Кудэна, откуда герцог собственной персоной в свою очередь направился к Марньи. Жанна говорила позже, что дважды отбросила врага на его прежние позиции, а на третий раз – до полпути. Однако, увидев, что из Ла-Венетт в Клеруа идет подкрепление, французы начали отход к Компьеню. Многие из отступающих спаслись на заготовленных заранее лодках на Уазе, а Жанна прикрывала отступление. У подхода к лодкам разгорелась яростная схватка.

Большая часть отряда Жанны спаслась, однако ее гвардия оказалась оттеснена к стенам города, где французов окружили с одной стороны англичане, а с другой – бургундцы. Вероятно, у Жанны был бы шанс спастись, если бы она не пыталась вернуться в город, а сразу направилась в лес. Но тогда ее гвардия осталась бы без командира. Ворота крепости (внешние!) оказались закрыты. После недолгой схватки гвардия Жанны была рассеяна, а сама девушка схвачена.

При описании этого события историки отмечают два заявления Жанны. Первое – сделанное летом 1429 года, о том, что она опасается предательства. Второе – еще более раннее ее заявление, что она проживет не более года. Если первое вполне уместно, то второе явно стало неактуально в апреле 1430 года.

Итак, 23 мая 1430 года Жанна Дарк стала пленницей. С этого момента ее жизнь проходила в заточении, а ее судьбой распоряжались смертельные враги. Невозможно было предположить, что главная битва и решающая победа народной героини еще впереди.

Глава 7
Оковы для освободительницы Франции

Положение пленницы

Сам по себе факт пленения Жанны не означал, казалось, ничего непоправимого. Почти все французские капитаны, а также большинство английских и бургундских побывали в плену, иные неоднократно, и благополучно вернулись домой. Обычно пленным угрожала опасность на поле боя (вспомним, как поступил Генрих V во время битвы при Азенкуре), но не тогда, когда их уже доставляли в место заключения. Ведь каждый пленный означал выкуп. Чем знатнее был пленный, тем больший выкуп можно было за него получить. Кто же станет выбрасывать деньги?

Жанна Дарк была чрезвычайно ценной пленницей. Рассуждая чисто формально, она была графиней, в гербе которой присутствовали королевские лилии, то есть среди французских графов она была самой знатной особой. К тому же она была военным капитаном. Ее неимоверная популярность в народе сильно повышала ее цену. Если Карл VII пытался в какой-то момент ухаживать за ней и это было известно бургиньонам, пленница становилась еще дороже. Ничего удивительного, что бургундцы относились к Жанне очень бережно. Их надежды вполне оправдались. Но об этом – позже.

Видимой опасности для Жанны пока не было, но перспективы выглядели исключительно мрачно. Семья ее, хотя и была одной из самых богатых в Домреми, разумеется, не имела средств, которые позволили бы ей выкупить Жанну. Графство Лилий, полученное от короля, было пустышкой. На короля надежды не было: Жанна не могла не сопоставить обстоятельства своего пленения с поведением его величества до ее отъезда. Однако, может быть, ее бы выкупили орлеанцы или боевые товарищи? Увы. Власть имущие вели себя с Жанной очень прижимисто, когда она еще была на свободе. А уж надеяться на то, что они раскошелятся, чтобы выручить ее из беды, было бы совсем наивно. Да, орлеанская беднота любила свою Деву, но дать деньги на ее выкуп не могла. Что касается боевых товарищей, равно как других арманьяков, то для них Жанна была скорее помехой, так как отнимала лавры победы над англичанами. То, что она спасла арманьяков за год до этого, разумеется, было забыто.

Оставался, впрочем, еще один вариант. Если пленник не мог убедить своих родственников и друзей заплатить за него выкуп, его вполне могли отпустить под честное слово и обещание выкупа. Это была обычная практика, и Жанна вполне могла на нее рассчитывать при одном условии: если бы этот вариант устроил бургундцев. А их бы он устроил только в том случае, если бы никто не предложил за девушку достаточно большой выкуп сразу. А практически немедленно после пленения Жанны выкуп был предложен… англичанами. Получение этой пленницы означало для них инициирование долгожданного обвинительного церковного процесса, который, как они надеялись, позволил бы дискредитировать Карла VII и перечеркнуть его коронацию. Разумеется, для Жанны это означало только одно – мучительную гибель на костре по приговору инквизиции.

К тому времени руководство церкви было однозначно настроено против Жанны. Если в период луарской кампании многие богословы, сторонники арманьяков, доказывали, что Жанна действует по велению Небес, то к маю 1430 года ситуация сильно изменилась. Очень тревожило церковников появление в различных районах Франции культа Орлеанской девы. Восхищение ее подвигом, любовь, благодарность к ней приняли такую типичную для XV века форму выражения общественного признания, как религиозное почитание. Жанне прижизненно воздавались почести, приличествующие святой. В честь несовершеннолетней девушки воздвигали алтари и часовни, служили мессы и устраивали процессии. Скульпторы и богомазы придавали ликам святых черты героини из Домреми. На юге страны, в Перигё, толпы народа слушали проповеди о «великих чудесах, свершенных во Франции заступничеством Девы, посланной Богом». В Пикардии, оккупированной бургундцами, муниципалитет Аббвиля заключил в тюрьму двух горожан за оскорбительные речи в адрес Жанны. Когда Жанна оказалась в плену, растерянные ее почитатели, не знающие, что делать, принялись сочинять и распространять слухи – якобы Дева бежала из-под стражи.

Подобные проповеди и слухи приводили к распространению самых несуразных легенд о Жанне, что также не способствовало симпатии к ней со стороны отцов церкви.

Современники практически единодушны в оценке народных чувств в отношении Жанны. Один бургундский хронист писал: «Все едины во мнении, что эта женщина святая». С ним соглашался немецкий автор: «Народ видел в ней святую». Мнение английских хронистов было примерно таким же. За сотни лет до решения папы римского, еще прижизненно, народ Франции, поддержанный соседями, канонизировал Жанну Дарк. Увы – церковники полярно разошлись с народом во мнениях, а для судьбы Жанны решающей была именно их точка зрения.

О том, что Жанна попала в плен, назавтра узнали в Париже. Оккупанты открыто праздновали счастливое для них событие. Не теряя времени, 26 мая тамошний университет направил герцогу Бургундскому письмо, в котором от имени генерального викария (инквизитора Франции) призывал передать пленницу церкви. В этом письме указывалось, что Жанна должна предстать перед судом инквизиции как «сильно подозреваемая во многих преступлениях, отдающих ересью». Интересно, что о колдовстве в этом письме не заикаются – не тот адресат, которому можно крутить мозги по поводу «арманьякской ведьмы». Не получив ответа, 22 июня Парижский университет снова направил требование герцогу Бургундскому. На этот раз университет был представлен епископом Кошоном, но и теперь ответа не последовало.

Парижские богословы и философы объявили девушку еретичкой задолго до того, как получили возможность устроить Обвинительный процесс. Последующие события показали, что они несколько поторопились, переоценили свою осведомленность. Однако беспокоиться у них не было причины, никто им не противодействовал. Напротив, вскоре после того как Жанна попала в плен, архиепископ Реймсский Реньо де Шартр направил прихожанам своей епархии послание, которое было оглашено со многих церковных кафедр. В нем говорилось, что несчастье, случившееся с Девой, произошло по ее собственной вине: «Она не следовала ничьим советам, но всегда поступала по-своему». Жанна была обвинена в гордыне: «Она не сделала того, для чего ее послал Господь, но проявила собственную волю». Возможно, что в этом послании намеком нашел отражение отказ Жанны подписать письмо против гуситов.

Конечно, это была специфическая формулировка: архиепископ не обвинял Жанну в колдовстве, но открывал путь для обвинения в ереси. Что не менее важно, в тот период неизвестно куда исчезли протоколы суда в Пуатье, на основании которых действовала Жанна. Проанглийские церковники получили возможность сделать шаг дальше с молчаливого согласия своих профранцузских коллег.