Текст книги "Жанна д'Арк. Загадки Орлеанской Девы"

Первая просьба об отставке

После коронации Жанна обратилась к новому королю с просьбой об отставке. Она заявила, что ее миссия выполнена, а остальное в руках короля. Однако король уговорил ее отказаться от принятого решения. Проанализируем этот факт.

Многие историки полагают, что король Карл VII видел в Жанне помеху, а то и угрозу для своей власти, и этим объясняют его предательство весной – летом 1430 года. Если так, то при этих словах девушки король должен был запрыгать от радости, срочно подписать ее прошение и дать ей эскорт до самой Домреми – чтобы не вздумала вернуться. Вместо этого он почему-то не принял отставку Жанны. Странно! Ведь коронация тогда уже состоялась, и девушка сама заявила, что ее миссия исчерпана. Более того, если бы даже такого заявления от нее не поступало, было бы вполне логично для Карла отправить ее домой – на основании ее прежних речей.

Предположим, что Жанна вернулась бы в Домреми, вышла замуж и занялась обычными сельскими делами. Спустя какое-то время шум вокруг нее успокоился бы и ее подвиг был бы тихо забыт. Вся слава победы над англичанами досталась бы королю и капитанам. Влияние Жанны на события быстро сошло бы на нет. Так почему король не пошел на этот простой, удобный для него и очевидный вариант? Зачем ему понадобилось непременно уничтожить свою спасительницу?

Первое объяснение. Король опасался, что английская мощь еще покажет себя, и хотел оставить Жанну «про запас». Если так, почему менее чем через год он сдал ее врагу? Ведь тогда английская угроза стала казаться более серьезной. А если король недооценивал ее в мае 1430-го, то почему не отправил тогда Жанну в отставку? Несомненно, весной 1430 года король хотел гибели Жанны, а не ее ухода из политики.

Второе объяснение. Примем во внимание любвеобильность короля, которому явно было мало одной жены. Агнес Сорель тогда еще не была ему представлена. Несомненно, Карлу запомнилось, какой соблазнительной была Жанна в женском платье, когда ему показали ее впервые в Шиноне. Да и мужская одежда не могла скрыть женственность Жанны. Вспомним, что у казначея Сигизмунда, бывшего свидетелем одной из встреч короля с Жанной, возникло впечатление, что Карл ее вот-вот поцелует – при посторонних людях!

Возможно, король просто-напросто надеялся сделать Жанну своей любовницей. И если Жанна ему отказала, что соответствовало ее характеру, Карл вполне мог отдать ее врагу – из мести за задетое самолюбие. Такое объяснение соответствует всем известным фактам.

Третье объяснение имеет мистический характер. Остановимся на нем немного позже. Пока только скажу, что оно не противоречит второму.

Был ли для Жанны выбор в сложившейся ситуации? Могла ли она самовольно вернуться в Домреми? Видимо, нет, так как это носило бы характер дезертирства. Даже если бы ее не наказали, это могло негативно сказаться на моральном состоянии французской армии. Хуже того, если бы Жанна вернулась в Домреми, она бы лишилась той защиты, которую ей давала созданная ею армия. Девушку просто могли бы похитить и передать англичанам, и далее состоялся бы тот же Обвинительный процесс с незначительными изменениями.

Итак, в тот момент, когда Жанна короновала дофина Карла на французский престол, она обрекла себя на костер инквизиции. Вершина триумфа стала залогом ее скорой гибели.

Глава 6
Предательство по-королевски

Завершение миссии Жанны

Коронация дофина Карла исчерпала миссию Жанны. Девушка была готова вернуться домой, но пока не имела на это разрешения от короля.

Вспомним версию происхождения Голосов: Жанна придумала их, убедила окружающих и сама в них поверила. То, что происходило впоследствии, хотя и не в полной мере указывало на ее поддержку свыше, все же вело к определенному результату, который Жанна сформулировала в качестве своей миссии. Теперь же «пророчество Мерлина» сбылось. Франция была спасена, и заслуга в этом полностью принадлежала той, кого называли «Дева Жанна из Лотарингии». Отчаянная мечта о спасении ближних, породившая Голоса, превратилась в свершившийся факт. У девушки появились серьезные основания поверить в то, что ее фантазии не являются вымыслом, а представляют собой специфическую форму подлинного общения с высшими силами. Вместе с тем, она и теперь не была вполне уверена в том, что такое общение имеет место.

Явление материализации идей и фантазий – сложный философский вопрос, обсуждать который в этой книге, посвященной конкретной исторической личности, неуместно. Отмечу только, что это явление несет с собой целый ряд побочных эффектов, о которых мы поговорим позже.

Жанна оказалась в двусмысленной ситуации – ее миссия была завершена, но она не могла вернуться домой. Целый ряд фактов и изменения в поведении Жанны, прежде столь уверенном, говорили о ее растерянности и обескураженности. Однако война продолжалась, и скучать Жанне пока не приходилось.

После коронации

Говоря о том, что сразу после коронации Жанна обратилась к Карлу VII с просьбой об отставке, я не упомянул одну интересную деталь: по некоторым данным, Жанна сообщила королю, что ее миссия закончена, и попросила отпустить домой, но другие данные это опровергают[4]4
  Вадим Тропейко, Максим Нечитайлов. Столетняя война. http://www.vadimus.by.ru/index.htm Интересный сайт по Столетней войне, хотя содержит неточности.


[Закрыть].

Итак, у Франции снова свой король. Договор, подписанный в Труа, потерял всякую силу. Англичане рассчитывали дезавуировать коронацию путем церковного процесса против Жанны, но пока у них руки коротки были до нее добраться. Английская армия еще только начинала восстанавливаться – прибывало подкрепление из Англии, но хватало забот и на оккупированных территориях. Джон Бедфорд, утратив доверие к битым капитанам, решил сам вести в бой вновь набранные войска.

В отличие от английской, бургундская армия была сравнительно боеспособна, хотя потеря территорий вследствие «бескровного похода» Жанны явилась сильным ударом по Бургундии, а коронация Карла поставила солдат герцога Филиппа Доброго (Бургундского) в положение мятежников. Бургундия учитывала это и была не прочь прекратить войну против нового сюзерена – разумеется, на почетных условиях. Никаких официальных мирных переговоров начато пока не было, однако последующие события показали, что тайные переговоры велись, причем очень активно, и они привели к непрочному перемирию. Судя по тому, что главным саботажником войны против Бургундии стал Карл VII, в качестве жеста «доброй воли» ему заплатили немалую сумму.

Тем временем координатор англо-бургундских связей Уго де Ланнуа составил две памятные записки, где перечислялось то, что Англии следовало предпринять: высадить во Франции до Рождества сильную армию; сохранить союз с герцогом Бургундским, расширить его полномочия и передать ему новые территории; в самом начале 1430 года выделить на помощь бургундцам 2000 солдат (при условии, что Париж не будет передан Франции). В плане Ланнуа были рекомендованы и другие подачки коллаборационистам. Так, англичане, в расчете на преданность герцога Бретонского, предоставили ему графство Пуату. Артура де Ришмона попытались привлечь на свою сторону, назначив его коннетаблем именем короля Англии и передав ему во владение Турень, Сентонж, район Они и Ла-Рошель.

Планировалось наступать на районы, занятые королем Франции, а также направить войска в Гиень, чтобы сковать там союзников Карла VII – графа Арманьяка и графа де Фуакса. Ланнуа советовал послать посольства в Кастилию, Арагон, Португалию, Милан, Лотарингию и Шотландию – земли, дружественные Франции[5]5
  Regine Pernoud, Marie-Veronique Clin. Joan of Arc: Her Story (Paperback). Published by St. Martin’s Press, New York, 1998. Одна из «базовых» книг о Жанне Дарк


[Закрыть].

Все эти рекомендации делались буквально назавтра после подписания перемирия между Бургундией и Францией, послужившего лишь ширмой и дававшего возможность первой передислоцировать войска. Программа могла казаться впечатляющей и зловещей, но на деле за ней мало что стояло. Набрать армию в Англии можно было, однако в ней оказывались новобранцы, которым предстояло воевать с опытными французскими ветеранами и партизанами. Повышение статуса герцога Бургундского и иных друзей Англии во Франции вбивало клин между ними и английским регентом. Что касается отправки посольств в недружественные Англии страны, то это была дорогая затея, которую изнемогающая от военных расходов страна вряд ли могла себе позволить. А вот эффект от подобной затеи сомнителен. Особенно в Шотландии, которая гораздо больше, чем Франция, имела основания опасаться английской экспансии.

Основу рекомендаций Ланнуа составили подарки англичан коллаборационистам. Прямо скажем – на фоне неудач англичан Бургундия обнаглела и принялась выставлять прежнему сюзерену условия сохранения союза, притом довольно нелегкие, отдающие шантажом. Для коллаборационистов ослабевший лондонский сюзерен становился теперь коровой, из которой надлежало выдоить побольше, прежде чем она сдохнет. Утрата союза с Бургундией была бы чрезвычайно тяжела для Бедфорда, и ему не оставалось ничего другого, кроме уступок злополучному вассалу. 13 октября он предоставил Филиппу Доброму «генеральное наместничество» над Францией, а 12 января 1430 года графства Шампань и Бри были переданы ему властью английского короля. К тому времени Шампань уже принадлежала французам, так что подарок Англии был скорее номинальным.

Мы видим, сколько слабых мест имелось в записках Ланнуа, но все же это была какая-то программа, которую можно пытаться реализовать. Никакой другой у Бедфорда не было. Английская армия вот-вот должна была возродиться, но пока не существовала. Бургундская была слишком слаба, но хоть на что-то способна.

Французская армия (в отличие от неприятельских) росла и насчитывала теперь около 20 тысяч человек – вполне достаточно, чтобы за короткий срок вышвырнуть оккупантов прочь. Однако если прежде ею руководил герцог Алансонский, восхищавшийся Жанной и безоговорочно принимавший каждое ее решение, то теперь верховное командование оказалось в руках короля. Это очень быстро сказалось на изменении тактики ведения войны.

Карлу VII армия не была нужна: неприятельская угроза стала казаться довольно призрачной, а если бы король Франции вздумал вторгнуться в Англию, его могучая армия, не желавшая войн на чужбине, мгновенно развалилась бы. Тем не менее начинать свое правление с таких непопулярных мер, как открытое прекращение боевых действий и роспуск народной армии, которая даже не просила жалования, король не был готов. Для этого ему требовался повод. Поэтому было принято единственно возможное в той ситуации решение: начать поход на Париж. Эта мера позволила также занять Жанну и погасить недовольство девушки, вызванное тем, что ее не отпустили домой по завершении миссии.

Поход на Париж

В столице Франции в это время находился только двухтысячный гарнизон бургундцев, а англичан почти не было. Историки едины во мнении, что прямая атака на город быстро привела бы к его взятию.

Однако прямая атака тогда не состоялась. 21 июля армия покинула Реймс, но направилась не на Париж, а к северу от него. Один за другим города заявляли о своей лояльности новому королю Франции: 23 июля – Руси, Ванн, Лан, Суассон (далее армия направилась на юг); 27 июля – Берне (пленены 160 человек) и Шато-Тьери, 1 августа – Монтмирай, 6 августа – Провен (затем снова на север); 7 августа – Куломье, 10 августа – Ла-Ферте-Милон, 11 августа – Крепи-ан-Валуа. До 15 августа свыше 40 крепостей и укрепленных городов, включая мощные крепости на Уазе – Компьень, Шуази, Суассон, – без боя перешли на сторону короля Франции.

Ситуация по-прежнему изменяется в пользу французов, но теперь о молниеносной войне нет речи. Тактика короля более похожа на припугивание герцога Бургундского – дескать, побыстрее принимай мои условия перемирия, а то все отберу. Результатом стало перемирие на 15 дней, заключенное в Шато-Тьери то ли в конце июля, то ли в первых числах августа. Это было довольно странное перемирие: королевская армия продолжала принимать капитуляции городов и крепостей, принадлежавших еще недавно Бургундии, а последняя получила право на защиту Парижа от французов. Зачем же защищать, от кого, если военные действия прекращены?

Жанна восприняла перемирие с бургундцами крайне негативно. 5 августа она направила жителям Реймса письмо.

Дорогие и хорошие друзья, добрые и лояльные Французы города Реймса.

Жанна, Дева, посылает вам новости от нее. Верно, что Король заключил перемирие пятнадцати дней с Герцогом Бургундии, который обещает отдать мирно город Париж после того времени. Однако не удивляйтесь, если я буду там раньше, поскольку мне не нравится это перемирие и я не знаю еще, буду ли соблюдать его. Если и буду, то только из-за чести Короля.

Интересная деталь: несмотря на то, что все подряд называли ее в то время «Дева Жанна из Лотарингии», сама она называла себя «Дева Жанна», не уточняя место своего происхождения, хотя последнее было в порядке вещей. Наверное, она уже определила, что «пророчество Мерлина» не имело к ней никакого отношения.

Итак, Бургундия обещала Карлу VII сдать Париж. Это не произошло ни тогда, ни в последующие годы. Однако 13 апреля 1436 года, действительно, французы овладели Парижем – не без помощи бургундцев.

Так что в данном случае обещанного пришлось ждать не три года, а семь лет. Как мы знаем из записок Ланнуа, одной из причин этого было желание бургундцев выкачать из Англии побольше уступок. Но и Англия старалась ограничиваться чисто номинальными подарками – вроде Шампани, которую бургундцы должны были взять сами, доказав этим, что представляют собой для Англии интерес как военный союзник. Возможно, одной из причин сдачи Парижа стала утрата бургундцами надежды на золотые горы из Лондона.

По истечении срока перемирия оно было продлено до Рождества. Хотя случались отдельные стычки между французами и бургундцами. Обе стороны не были в восторге от происходящего.

Разумеется, бургундцы тянули время. Они были в курсе изменений во французском руководстве, знали, что Жанна фактически отстранена от командования армией. Вполне вероятно, что они также ожидали переброски дополнительных войск из Англии. И само собой, они принюхивались к подачкам, исходившим от Бедфорда.

Уместно подумать: почему Карл VII не попытался взять Париж? Ведь не прочная же крепость, как Турель или Жаржо. Неужели не хотел усилить свою власть? Или опасался дальнейшего усиления авторитета Жанны, которую сам же не отпустил домой? Настолько опасался, что предпочел рисковать своей короной, обретенной с таким трудом? А может быть, просто к перемирию прилагалась круглая денежная сумма, ради которой стоило потерпеть бургундцев в Париже? Последнее наиболее вероятно.

Англичане немного пришли в себя после ужасов Пате. 14 августа пятитысячная армия под командованием Бедфорда заняла позиции на холмах Монтепилуа, установив, как обычно, колья для обороны. Французы заняли прочные позиции в том же районе. Ни одна из сторон не была готова атаковать. Весь день продолжались перестрелки, не приведшие к какому-либо результату. Потери сторон были одинаковы, примерно по 150 человек убитыми и ранеными. Для англичан потери были болезненнее, поэтому назавтра они снялись с позиций и ушли в Нормандию. Оттуда поступали тревожные для Бедфорда сведения: партизаны, воодушевленные коронацией Карла и потерями англичан, стали действовать чуть ли не в открытую. Возможно, была и другая причина отступления англичан – Бедфорд убедился, что прежняя их тактика не работает, а новую предложить он не мог.

Еще полгода назад события вроде тех, которые имели место при Монтепилуа, были бы расценены как большая победа французской армии, но теперь, разумеется, это был шаг назад. Французская армия не преследовала противника, а направилась в Компьень – принимать капитуляцию города.

В конце концов Жанна убедила герцога Алансонского и многих других капитанов в целесообразности атаки Парижа. Не дожидаясь согласия короля, 23 августа часть войска под командованием герцога и Жанны направилась к Парижу. По пути им открыл ворота Санлис. В Сен-Дени они вступили 26 августа. Не решаясь атаковать Париж без санкции короля, армия занимала окрестности, вступала в стычки с противником и разведывала местность.

7 сентября король разрешил штурмовать город. Разумеется, упущенное французской армией время парижане не теряли даром. Город был укреплен, созданы многочисленные отряды милиции. Однако меры по защите Парижа были скорее символическими. Милиция парижан едва ли была готова сражаться с опытными бойцами армии Жанны Дарк. Не будучи крепостью, город был уязвим. Так, осаждающие могли перебросить часть войск на правый, северный берег Сены (герцог Алансонский попытался это сделать, но король запретил ему). Можно было атаковать со стороны реки. Ничего не стоило разрушить брандерами мосты, соединяющие разные части Парижа. Хорошей мишенью был остров Сите на Сене. Чтобы прикрыть его, гарнизону пришлось бы перебросить туда хотя бы несколько сот человек, а это ослабило бы защиту южных и северных стен.

Вполне вероятно, что Жанне не пришлось бы даже использовать перечисленные факторы уязвимости Парижа. Ее армия имела богатый опыт взятия крепостей. Но у бургундского гарнизона Парижа имелся мощный союзник. Гораздо мощнее, чем Бедфорд.

На следующий день, 8 сентября, несмотря на праздник Рождества Девы Марии, Жанна начала штурм со стороны ворот Сент-Оноре. Бой длился более пяти часов. Французам удалось взять баррикаду, защищавшую подступы к воротам, но вскоре Жанна была ранена стрелой в бедро. Она яростно сопротивлялась попыткам унести ее с поля боя и убеждала солдат продолжать атаку, однако король приказал прекратить штурм. 9 сентября Жанну перенесли в Сен-Дени, хотя она отказывалась и говорила: «Я не сдвинусь с места, пока Париж не будет взят». После этого король приказал прекратить осаду. Прежде чем покинуть Сен-Дени, Жанна пожертвовала свои великолепные белые доспехи тамошней церкви. 12 сентября «побежденная» армия двинулась в Жьен. Намеренно проиграв сражение за Париж, Карл VII получил повод для роспуска армии.

Историки часто пишут о слабохарактерности Карла VII. Нет, события под Парижем говорят о совершенно противоположном – о его жестком характере, холодной расчетливости и железной воле, перед которой оказались бессильны Жанна, герцог Алансонский и другие капитаны. Многие ли способны устоять перед нажимом многих людей сразу, особенно когда рядом грохочут пушки и свищут стрелы? А он сумел. Так что следует отказаться от мнения, что Карл VII был слабохарактерен.

Самый главный союзник парижского гарнизона, Карл VII, выиграл для Бургундии битву за Париж, который уже почти был взят. Зачем он это сделал? Если все дело было в перемирии с Бургундией, то французы его и так нарушили, начав штурм. У них, впрочем, имелся железный аргумент: еще раньше условия перемирия нарушили бургундцы, так и не сдавшие Париж, вопреки их обещанию, – то есть французы просто брали то, что принадлежало им по праву. Таковы были условия этого странного перемирия: каждая из сторон могла преспокойно нарушать их, обвиняя другую и при этом считая себя правой.

Жанна нарушила волю короля. На нее вполне можно было также списать ответственность за неудачу под Парижем. За меньшие грехи командующих отправляют в отставку, а Жанна и сама просила об этом – до и после сражения за Париж. Судя по тому, что героиня пожертвовала свои доспехи церкви, она была уверена, что воевать ей больше не придется. Однако король вовсе не собирался ее отпускать. Вместо этого он распустил армию – в Жьене, 21 сентября. Распущены по домам были все капитаны, кроме Жанны. Какой вывод напрашивается из этого? Только один: Жанна была нужна Карлу VII, но не в качестве военного капитана. А в каком качестве он хотел бы видеть эту девушку, мы уже говорили.

Вернемся к поведению Жанны под Парижем. То, что она была уверена в скором взятии города, понятно: и не с такими справлялась. Но как же ее Голоса? Они обещали ей, что город будет взят? Если нет, зачем же она решила штурмовать? Логичнее было настаивать на своей отставке. Если же обещали, получается, что Голоса обманули Жанну. Причем случилось это еще раньше – когда они присоветовали ей короновать Карла. И только в одном случае не может быть претензий ни к Жанне, ни к Голосам: если они были ее выдумкой и девушка сознавала это. Как всегда, Жанна делала то, что от нее зависело, но на этот раз роковая ошибка – поспешная коронация Карла VII – разрушила ее планы.

Жанна при дворе

Несмотря на формальное перемирие, осень 1429 года и затем зима проходили в постоянных стычках французов с бургундцами. Это не помешало рыцарям развлекаться – во время турнира в Аррасе, на Большом рынке, 20 февраля 1430 года пятеро французов сражались против пяти бургундцев. Сам герцог Бургундский выступал там судьей. Французы, среди которых бились такие известные капитаны, как Потон де Ксентрайль и Теодоро Вальперга, потерпели полное поражение. Однако им не следовало отчаиваться. Спустя несколько месяцев они сумели взять реванш за эту неудачу, и уже отнюдь не в турнире.

В тот период Жанна была поручена заботам сира д’Альбрэ, королевского наместника в Берри, сводного брата де Ла Тремуйля, проводника бургундской политики при дворе Карла VII. Сначала д’Альбрэ отвез девушку в Бурж. Там она в течение трех недель жила в доме Рене де Булини, королевского генерального советника финансов. Его супруга Маргарита Ла Турульд позднее вспоминала о своих беседах с гостьей. Простые люди часто приносили Жанне свои четки или другие предметы почитания, прося, чтобы она освятила их своим прикосновением. Хозяйка уговаривала девушку:

– Жанна, не обижайте людей отказом!

В ответ та смеялась и говорила Маргарите:

– Троньте эти четки сами! Они будут так же хороши от вашего прикосновения, как и от моего!

Интересная деталь! Девушка, уверявшая, что общается со святыми из рая, была убеждена, что ее прикосновение не святее любого другого. Неграмотная девушка, демонстрирующая вполне материалистический подход… или просто сознающая, что святые из рая – плод ее фантазии.

Вскоре у короля возникла идея, как занять Жанну. Ее уговорили выступить походом против разбойничьих шаек. Некоторые из них захватили замки и укрепились в них, став грозными сеньорами-разбойниками. В центральных районах Франции был известен Перрине Грессар. Он обосновался в Ла-Шарите-сюр-Луар и удерживал Сен-Пьер-ле-Мутье, продавая свои услуги то герцогу Бургундскому, то Бедфорду. Какое-то время сам Ла Тремуйль был в плену у Грессара. Рост его могущества вызывал страх не только у французов, но и у бургундцев.

В ноябре 1429 года Жанна согласилась выбить Грессара из занимаемых им пунктов. Осада Сен-Пьер-ле-Мутье оказалась трудна. Штурм королевского отряда был отбит, солдаты начали отступать. Жанна осталась с очень маленькой группой своих людей. Ее стали убеждать, чтобы она отступила, но девушка отказалась, а затем закричала:

– Быстрее за хворостом и за изгородями, несите все, из чего можно сделать мост!

Оторопевшие солдаты подчинились, мост быстро соорудили. Последовал штурм, и, к удивлению солдат, город был легко взят, почти не оказав сопротивления.

После захвата города войска двинулись на север, к Ла-Шарите-сюр-Луар. Осада началась 24 ноября и обернулась поражением, так как отряд Жанны не получал никакого снабжения и денег.

Поражение под Ла-Шарите не вызвало никакого неудовольствия у короля. Напротив, Жанне и ее близким был пожалован графский титул дю Лис (то есть Лилий). Получается, что никакого другого результата от похода Жанны король и не добивался. Тогда зачем было отправлять ее в поход? Чтобы девушка не могла пожаловаться, что ее держат без дела?

Присвоение Жанне графского титула было чисто символическим, никакого графства ей не дали. А ведь оно очень помогло бы ей позже, когда девушка оказалась в плену. Популярность Жанны была по-прежнему велика, но власть имущие относились к ней все более пренебрежительно. В конце января 1430 года художник, изготовивший для Жанны знамя, готовился выдать замуж свою дочь. В письме казначею города Тура Жанна настоятельно просила выделить новобрачной 100 экю, чтобы она могла купить себе подобающую одежду. После обсуждения муниципальный совет посчитал, что подобный дар превосходит его скромные возможности (о бедный, бедный муниципалитет!), и ограничился тем, что заплатил за свадебные хлеб и вино сумму менее 2 экю. Запомним эту подробность. Она позволит нам разобраться в некоторых событиях, происшедших в 1430 году.