Текст книги "Связанные прошлым"

Третье предательство

Три года спустя

Часть первая

Данте

Я взглянул на Арию, когда она смотрела на Луку. Несмотря на великолепное белое платье и сияющую улыбку, мне было очевидно, что день ее свадьбы не был для нее счастливым днем. Это было неудивительно, учитывая личность ее мужа. Лука то и дело смотрел на меня свирепым взглядом, как у льва, почуявшего на своей территории другого хищника.

Я с трудом выносил его при нормальных обстоятельствах, но за последние три года понятие нормы для меня потеряло свою актуальность.

Мама положила свою ладонь поверх моей.

– Не думаешь, что тебе пора снять его?

Я отпустил обручальное кольцо, которое крутил на пальце, отдернул руку и встал.

– Извини, думаю, от меня ждут, что я украшу танцпол своим присутствием.

На лице моей матери отразился тот же упрек, что и в ее словах, но упреки уже давно не действовали на меня.

Но я оценил то, что она вмешалась. В такие времена мне нужно было сохранять видимость, и я не мог рисковать, открыто держась за прошлое. Инес и Пьетро едва покинули танцпол – одна из немногих пар, которые были так же счастливы за закрытыми дверями, как и мы с Карлой.

Я отбросил эти лишние мысли и снова перевел взгляд на Валентину. Она стояла в стороне и разговаривала с Бибианой Бонелло. Я целенаправленно подошел к ней, и ее манера поведения изменилась. Валентина явно напряглась, как только она заметила мое приближение. Она потеряла мужа меньше года назад, и ее отец уже начал подыскивать для нее нового супруга. Я протянул руку.

– Можно вас пригласить?

В ее зеленых глазах мелькнуло удивление, но она приняла мое приглашение и позволила мне повести ее к танцполу. Между нами повисла напряженная тишина, когда мы начали раскачиваться под музыку, а я рассматривал женщину в своих объятиях. С того момента, как отец Валентины Джованни начал подыскивать нового мужа для своей дочери, у меня в голове зародилась идея. Валентина недавно потеряла мужа, и ее все еще терзало собственное горе, что, в свою очередь, заставило бы ее не искать близости со мной, по крайней мере эмоциональной. Что касается физического аспекта нашего вероятного союза, мне было несложно признать тот факт, что меня влечет к ней. Впрочем, это был неоспоримый факт и для большинства мужчин, присутствовавших сегодня вечером. Валентина была элегантна и красива.

Кроме того, она имела определенный опыт, что делало ее кандидатуру нежелательной в глазах моих родителей, но она идеально подходила моим целям. Девственная невеста требовала нежности и заботы, которых у меня не было, но Валентина могла быть готова к сексу в состоянии гнева, такому, которого я жаждал, хотя бы для того, чтобы побороть своих демонов и заставить их замолчать.

– Сожалею о вашей утрате. У меня до сих пор не было возможности сказать вам об этом лично.

В ее глазах мелькнула грусть.

– Спасибо. Это много значит от того, кто понимает, что это значит.

Я почувствовал болезненный укол в сердце, но сумел сохранить на лице привычную маску холодности и отрешенности.

– Не все понимают, что требуется время, чтобы пережить горе.

Она бросила короткий взгляд на отца, который разговаривал с Рокко. Она явно была недовольна его попытками женить ее так скоро, что делало ее идеальным для меня вариантом. К моменту окончания нашего танца я уже принял решение. Я обсудил бы возможность нашего с ней брака с ее отцом, получив согласие на этот брак от собственного отца.

* * *

Как и ожидалось, отец не был в восторге от моего выбора.

– Она уже была замужем, Данте. Неужели ты хочешь женщину, на которую уже претендовал другой мужчина? Через несколько месяцев ты станешь Доном. Ты сможешь заполучить любую девушку, какую пожелаешь, зачем выбирать подержанную машину, когда можешь получить новую?

Я подавил раздражение и сохранил сосредоточенное выражение лица, засунув руки в карманы.

– Либо она, либо никто. Я не хочу, чтобы рядом со мной была молодая девушка. Валентина вполне способна дать мне то, что мне нужно.

Отец гневно сверлил меня взглядом своих мутно-голубых глаз, но мне было все равно. Он состарился, и единственное, что защищало его перспективы кормить червей, это то, что я уважал мать и знал, что большинство мужчин стараются следовать примеру моего отца, несмотря на его многочисленные недостатки.

– Поговори с Джованни. Я уверен, что он не упустит такой шанс.

Не сказав больше ни слова, я вышел из его кабинета и направился к машине родителей, отправив Джованни сообщение, что приеду по делу.

Я не увидел ни Валентины, ни ее матери, когда Джованни провел меня в свой кабинет, явно смущенный моим появлением.

– Что-то случилось, Данте? Я уверен, что наши люди смогут сдержать солдат братвы.

– Я здесь не поэтому.

Я принял из его рук стакан, который он протянул мне, и опустился на диван. Джованни сел напротив меня, в его глазах мелькнуло беспокойство. Неужели он думал, что я здесь потому, что хочу сместить его с должности Заместителя Дона, раз уж я стал Доном Синдиката? В конце концов, мы были единственной мафиозной семьей, где Дону разрешалось иметь Заместителя в собственном городе.

– Вы уже нашли мужа для своей дочери?

Он опустил свой бокал с растерянным видом.

– У меня есть на примете пара женихов, которые готовы жениться на вдове. Они такие же солдаты, как Антонио, но я не ожидал, что мне удастся найти для нее лучшего мужа. Я не должен был соглашаться на ее брак с Антонио с самого начала, но я хотел видеть ее счастливой, а теперь посмотрите, к чему это привело.

Он покачал головой и расстегнул пуговицу пиджака, приняв расслабленную позу в кресле.

Я кивнул, хотя для меня это не имело значения.

– Если она еще не обещана кому-то еще, я бы хотел попросить вас отдать мне ее в жены.

Джованни закашлялся, поперхнувшись виски, его глаза заслезились.

– Простите?

– Я бы хотел жениться на вашей дочери, если вы не против.

Джованни так долго смотрел на меня, что я подумал, не случился ли у него инсульт. После чего старик рассмеялся. Но я не присоединился к его смеху, тогда он замолчал и прочистил горло.

– Так ты серьезно.

– Да. Я хочу жениться на Валентине в январе, до того, как вступлю в должность Дона.

Джованни опустился обратно в кресло, облокотившись на спинку, испустил низкий вздох, провел рукой по волосам. Он был явно ошеломлен.

– Я не ожидал этого.

– Понимаю.

– И твой отец согласен на твой брак с не девственницей.

Я поджал губы.

– Я не спрашиваю разрешения, Джованни. Вам не хуже меня известно, что я уже управляю Синдикатом. Мое слово – закон.

Джованни кивнул, покрутил бокал и снова покачал головой.

– Почему моя дочь, Данте?

Я не ожидал такого вопроса.

– Думал, вы будете рады союзу между мной и Валентиной.

– Не пойми меня неправильно, я рад, и Ливия, несомненно, будет в восторге от того, что ты станешь ее зятем, особенно после всех тех неприятностей, которые нам доставил Орацио, – сказал он быстро, потом сделал еще один глоток, явно обдумывая свои следующие слова.

– Но ты не выиграешь ровным счетом ничего от такого союза.

– Я получу красивую жену и мать для своих детей.

– На нашей территории есть десятки девушек, которые могут дать тебе то же самое, вдобавок они девственницы, ты станешь для них их первым мужчиной и мужем.

– Я не заинтересован в том, чтобы радом со мной была девочка-подросток, и я не вижу преимуществ в том, чтобы быть с девственницей.

Джованни усмехнулся, и что-то в его взгляде изменилось. Это было едва заметно, но я уловил изменения, потому что научился обращать внимание на мелкие детали. Он был человеком, который быстро переключился с вопросов, волновавших его как моего Зама, на вопросы, представляющие интерес для него как отца Валентины.

– Ты знаешь меня, Данте, я не лезу не в свое дело, но в моем положении мне пришлось бы оглохнуть вконец, чтобы ненароком не услышать случайно произнесенную сплетню.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

– Я знаю, что ты часто бывал в клубе «Палермо». Томмазо и Раффаэле – люди, которые любят слушать сплетни о себе любимых, ты же знаешь.

– Выражайтесь яснее, – холодно сказал я, хотя у меня было чувство, что я знаю, к чему он клонит.

– По их словам, цитирую: «Ты наведался туда, чтобы вытрахать свою злость и спустить собак на кого-то».

– Как я провожу свои ночи – это мое личное дело, как и мои сексуальные предпочтения.

– Верно, если только ты не собираешься использовать Вэл, чтобы избавиться от своего гнева. Она, конечно, не девственница, но я не допущу насилия над ней, потому что ты думаешь, что с опытной женщиной твоя совесть доставит тебе меньше проблем.

Джованни был верным солдатом, хорошим подчиненным и лучшим человеком, чем я думал. Рокко, как и многие другие мужчины, без вопросов отдал бы мне своих дочерей, но Джованни хотел защитить Валентину, и я уважал его за это, поэтому и не стал ему затыкать ему рот, закрыв глаза на его манеру общения со мной.

– У меня нет совести, которая могла бы доставить мне неприятности, – выдохнул я. – Но могу заверить вас, что не буду жестоко обращаться с Валентиной, неважно, девственница она или нет. Вы знаете мою позицию в отношении домашнего насилия и изнасилований, Джованни. Вы поддержали меня, когда я пытался это пресечь.

Он наклонил голову, но выражение его лица оставалось настороженным.

Я обдумывал, что ему сказать. Он был прав в том, что я хотел Валентину, потому что надеялся, что она будет готова согласиться на брак по расчету, и доверится мне в вопросах сексуальной жизни. Я искал не близости или любви, а способа выполнить свой долг перед Синдикатом. Если бы эта связь позволила мне выплеснуть свой гнев без необходимости прибегать к услугам шлюх, это был бы дополнительный бонус, но только если Валентина хотела бы этого.

– Я хочу, чтобы ваша дочь стала моей женой, потому что мы оба потеряли кого-то важного для нас, и это основа, на которой мы можем построить взаимовыгодные отношения.

– Это причина, которую я могу принять, но я не уверен, что Вэл разделяет наши с тобой взгляды.

– Она кажется разумной женщиной. Уверен, что она согласится, что это лучшее решение для нас обоих.

– Уверен, что она согласится, – медленно повторил он. В его голосе прозвучала нотка, смысл которой я не смог уловить, но это было неважно.

– Значит, решено?

Он поднял свой бокал.

– Да.

Мы чокнулись, выпили, и я покинул их дом. У меня были более неотложные дела, которые нужно было решить теперь, когда проблема моего брака была улажена.

* * *

Свадьба была не такой пышной, как можно было ожидать от человека моего положения, но она была масштабнее, чем мне бы хотелось.

Валентина была прекрасной невестой, элегантной и утонченной в своем свадебном платье кремового цвета. Мое внимание должно было быть приковано только к ней с того момента, как она ступила на порог церкви, и тем более, когда она оказалась рядом со мной, и ее отец передал ее мне.

Я старался оставаться в настоящем, чтобы не вернуться на много лет назад, к другой свадебной церемонии, к другой женщине. Женщине, которая все еще преследовала меня по ночам, глядя на меня своими печальными глазами.

Когда пришло время для нашего поцелуя, все внутри меня сжалось. Я не целовал женщин после смерти Карлы. Это был слишком интимный жест, слишком эмоциональный. Но Валентина была моей женой, и все ожидали, что мы поцелуемся.

Я не показал своего внутреннего конфликта, ни секунды не колебался, когда наклонился запечатлеть поцелуй на губах Валентины, ожидающей его. Чувство вины обрушилось на меня, как лавина. Я отстранился, отметив ищущее выражение лица Валентины, и повернулся к гостям. Валентина думала, что наш брак позволит ей пробить стены, которые я возвел, но вскоре ей пришлось бы разочароваться.

* * *

Свадебный банкет оказался чередой бессмысленных разговоров, натянутых улыбок и поздравлений, которые я едва мог принять. Танцы были немногим лучше банкета.

Я отпустил Арию после нашего обязательного танца, и она быстро вернулась к Луке, а я покинул танцпол, чтобы немного развеяться. Орацио стоял в стороне в одиночестве, и я направился к нему. Он выпрямился, заметив мое приближение.

– Данте, – сказал он, его взгляд при этом был настороженным. Наши отношения всегда были отстраненными, и я сомневался, что сейчас они изменятся.

– Вы с отцом уладили ваш спор?

– Это вряд ли можно назвать спором. Он сказал мне свое мнение и ожидает, что я последую его приказу.

Я кивнул.

– В нашем мире действуют старые правила, которые нелегко перебороть. Зачастую кажется, что существует только долг и практически отсутствует право выбора.

Орацио сжал губы.

– Знаю. Долг – это слово мне слишком хорошо знакомо.

Я посмотрел ему в глаза.

– Отказаться от близкого человека всегда непросто, но брак по расчету может быть взаимовыгодным.

Даже для моего уха эти слова казались пустым звуком. Боковым зрением я следил за Маттео, когда он склонился перед Валентиной и притянул ее к себе. Во мне вспыхнул гнев из-за его открытой демонстрации неуважения ко мне.

– Так вот что для тебя Валентина – удобная женщина?

Я бросил на Орацио пристальный взгляд.

– Я не собираюсь обсуждать с тобой свой брак. И не буду вмешиваться в ваши дела.

Орацио отвернулся.

– Если ты поговоришь с моим отцом, он, возможно, поймет, что к чему.

– Я не могу вмешиваться в семейные дела. Твой отец всегда был верным человеком.

Смех Валентины разнесся по комнате. Я посмотрел на нее как раз в тот момент, когда она широко улыбнулась, очевидно услышав какую-то шутку, которую рассказал Маттео.

– Извини, – сказал я Орацио, который лишь кивнул. Затем я направился к Валентине и Маттео. По какой-то необъяснимой причине мне не понравилось, что Валентина казалась совершенно спокойной в обществе Маттео. О его обаянии ходило много слухов.

– Думаю, теперь настала моя очередь, – произнес я отрывисто, подойдя к ним.

Рот Маттео дернулся.

– Конечно. Кто может долго оставаться в стороне от такой таинственной красоты?

Затем он поцеловал руку Валентины, отчего у меня закипела кровь. Открытая провокация свидетельствовала о черной ярости, которая весь день дремала, скрытая под тонким слоем контроля. Валентина схватила меня за руку, прежде чем я успел решить, принесет ли мне убийство Маттео удовлетворение, необходимое для войны с Семьей. Ария была достаточно умна, чтобы оттащить Маттео.

– Думала, ты хочешь потанцевать со мной?

Слова Валентины прервали поток моих мыслей. Я притянул ее к себе и повел в танце.

– Что он сказал? – спросил я.

– Хм?

– Что тебя рассмешило?

– Он пошутил про кусты.

На лице Валентины мелькнул намек на смущение.

– Ему следует быть осторожнее.

– Думаю, он немного напрягается из-за проблем, возникших между ним и Джианной.

– Насколько я слышал, он всегда был ветренным, даже до своей связи с дочерью Скудери.

– Не все такие управляемые, как ты.

Если бы она знала, сколь мало я хочу держать себя в узде сегодня вечером, она бы так не говорила.

* * *

Я почувствовал облегчение, когда банкет подошел к логическому завершению, и мы с Валентиной сели в мой «Мерседес» и поехали в принадлежащий мне особняк. Я не мог избавиться от чувства, что предал сегодня Карлу, обещание, данное ей, нашу любовь, которая не давала мне полностью утонуть во тьме, но я надеялся, что хотя бы со стороны выгляжу собранным, контролирующим себя. Но мне надоело держать себя в руках, надоело сохранять видимость хладнокровия, когда я хотел кипеть от злости и крушить все на своем пути.

Прошло много месяцев с тех пор, как я в последний раз был в «Палермо» и выпустил хотя бы часть упорно сдерживаемой ярости. Можно было бы подумать, что моя жизнь предоставляет достаточно возможностей для снятия напряжения, и я, конечно, постарался принять участие в максимально возможном количестве нападений, чем в предыдущие годы, но этого оказалось недостаточно. Вместо того чтобы успокоить бушующие в моих жилах ярость и печаль, каждый акт насилия, казалось, разжигал новый, более жаркий огонь в моей груди. Валентина бросила на меня взгляд, возможно, обеспокоенная отсутствием общения, но я не мог вести светскую беседу, по крайней мере, не сейчас.

Я пытался проявлять к ней уважение как к своей жене, но для этого нужно было не потерять контроль над собой, а сейчас мое самообладание было под угрозой. Весь вечер я боролся с собой. Я злился на ситуацию, на все, даже на Валентину, что было неразумно, поскольку этот брак был даже не ее идеей. Я гордился своими способностями строить логические связи, но прямо сейчас эмоции преобладали над всем остальным и грозили разрушить образ, который я создал.

Я крепче сжал руль, направляя машину на предельной скорости к особняку, который почти двенадцать лет был домом для нас с Карлой, а теперь станет и домом для Валентины. Даже это казалось святотатством. Валентина бросила на меня еще один любопытный взгляд, но я не позволил ей заглянуть за маску. Я провел ее в дом и поднялся по лестнице в нашу спальню.

Я взглянул на декольте Валентины, ее соблазнительные изгибы. Может быть, я смогу избавиться от напряжения, сковавшего мое тело. После танца Маттео с ней и благодарных взглядов, которые бросали в ее сторону другие мужчины, я чувствовал потребность заявить на нее свои права. Я никогда не относил себя к пещерным людям, никогда не действовал в соответствии со своими низменными потребностями, но долгое время моя темная натура не находилась под неусыпным контролем. С Карлой я был сдержан, никогда не испытывал потребности или желания заняться с ней грубым сексом. Она была бухтой спокойствия в моей жизни, той, кто взывал ко всему, что есть хорошего во мне, к той части моей натуры, которую я хотел бы чаще демонстрировать окружающим, но понимал, что это невозможно.

Я открыл дверь в спальню и жестом велел Валентине войти, что она и сделала, еще раз окинув меня испытующим взглядом. Зайдя внутрь и прикрыв за собой дверь, я взглядом очертил изгиб ее спины до пятой точки, которую аппетитно подчеркивало платье. Я переехал в спальню через несколько дней после смерти Карлы, не в силах спать в комнате, в которой я проводил почти каждую ночь с ней. Я отбросил воспоминания в сторону, подавил волну нахлынувших эмоций, которую они вызвали, и сосредоточился на более безопасном понятии: моем желании к жене.

– Ванная за той дверью, – произнес я, проходя мимо нее к окну, подавляя сильное желание схватить Валентину, повалить ее на кровать и трахнуть сзади. Она была моей женой и заслуживала хотя бы каплю контроля с моей стороны. То, что я желал ее, уже заставляло меня чувствовать себя виноватым. Шлюхи, которых я подбирал в «Палермо», выбирались по принципу их сексапильности. Я даже не удостаивал их более чем мимолетным взглядом, прежде чем трахнуть, но я выбрал Валентину, и даже если я хотел притвориться, что это было сделано исключительно рассудком, я должен был признать, что она была для меня желанной.

Тихий щелчок дверного замка возвестил о том, что Валентина исчезла в ванной. Я прижался к оконному стеклу, вглядываясь в темноту ночи, сосредоточившись на том, как напрягся мой член, на желании, выворачивающем меня изнутри, на темном голоде, голос которого звучал громче, чем призывы горя и вины.

Когда Валентина наконец вышла из ванной, я уже дошел до ручки. Она прочистила горло, заставив меня повернуться и посмотреть на нее, одетую в фиолетовую ночную рубашку, которая льстила ее изгибам. Эта женщина была элегантной и скромнее, чем я ожидал. Когда мой взгляд наконец остановился на ее лице, я понял, что не найду сегодня выхода своей сдерживаемой ярости, не потому, что Валентина не отвечала моим потребностям, а потому, что я не мог позволить себе вести себя так по отношению к жене, не тогда, когда она смотрела на меня с намеком на неуверенность, робость и, что еще хуже, с намеком на надежду. Валентина могла потерять мужа, но она хотела, чтобы я занял его место, чтобы я дарил ей нежность и любовь.

– Ложись. Я приму душ.

Слова прозвучали как приказ, но я и не подумал взять их обратно, когда направился в ванную и закрыл за собой дверь, отсекая растерянное лицо Валентины.

Я разорвал галстук и бросил его на пол, после чего с той же жестокостью снял остальную одежду. Только когда я вошел под душ и испустил длинный вздох, почувствовав струи горячей воды на своем теле, я расслабился. Я взялся за свой ствол в надежде избавиться от кипящего во мне желания. Женщина, ожидавшая меня в нашей общей постели, хотела того, чего я не мог ей дать. Но и она еще не была готова дать мне то, чего хотел я. Скоро она поймет, что наши брачные узы будут только для вида, не более. Моя разрядка не принесла мне должного удовлетворения, не то чтобы я ожидал этого, но, когда я вернулся в спальню пятнадцать минут спустя, я чувствовал себя лучше, я вновь был спокоен и мог контролировать ситуацию. Валентина полулежала на кровати, элегантная, красивая. Я смотрел на нее, не в силах перестать это делать, но ее выражение лица снова напомнило мне, почему я так сильно старался контролировать себя. Я вытянулся рядом с ней, хотя ее запах будоражил мои ноздри, вновь рождая желание, которое я пытался подавить. Я встретился взглядом с Валентиной, когда она растянулась рядом со мной. Она выглядела смущенной и неуверенной, почти невинной, и это выбило меня из колеи, потому что я ожидал, что она будет другой. Потому что я женился на ней в надежде, что она будет другой.

– Завтра мне рано вставать, – сказал я, выключая свет.

Рядом со мной раздавалось ровное дыхание Валентины, ее запах все еще манил меня, но в темноте прошлое было сильнее моего желания, и воспоминания всплывали на черном полотне ночи. Осунувшееся лицо Карлы, ее хриплый последний вздох, страх и отчаяние в ее глазах и, наконец, облегчение, когда все закончилось.