Текст книги "Как разговаривать по-драконьи"

3. С корабля на бал

– Ой-ой-ой, – сказал Рыбьеног.

Потому что это была никакая не Миролюбивая Рыбацкая Ладья.

Скорее совсем наоборот – их занесло на внушительную римскую трирему длиной добрых семьдесят метров от носа до кормы. Паруса триремы сияли ослепительной белизной, а высоко на мачте гордо реял имперский флаг, украшенный разгневанным орлом. На палубе же выстроился целый легион римских солдат, и все они, как по команде, повернули голову и впились в Рыбьенога суровым взглядом.

Около мачты стояла громадная клетка.

В ней сидело несметное количество драконов. Гады ползучие, летучие крокодитеры, большие пятнистые тупыри, желтушные вампиры, простые садовые – крылатые рептилии всех видов и мастей, какие только существуют на свете, ощетинившись когтями, клыками и крыльями, сплелись в единый клубок. Их с нетерпением ждали в ресторанах и сапожных мастерских гордого Рима.

– Пресвятой Тор… – прошептал Иккинг. – Римские охотники за драконами! Глазам своим не верю…

– Ой! – Нервно улыбнувшись, Рыбьеног попятился к борту. – Извините, ошибочка вышла. Понимаете, нам надо было не на этот корабль… – Он попытался беззаботно рассмеяться. – Простите за беспокойство, не обращайте на меня внимания, занимайтесь своими делами…

Солдат, стоявший ближе всех, могучий двухметровый центурион с ногами как стволы деревьев, вытащил меч.

– Куда это ты собрался? – спросил он Рыбьенога на латыни и протянул громадную ручищу, от которой Рыбьеног довольно ловко увернулся.[2]2
  * Латынь – язык, на котором говорили древние римляне. Почти никто из викингов не понимал этого языка, но Иккинга втайне научил ему дедушка, Старый Сморчок. «Глядишь, когда-нибудь и пригодится», – говаривал он и, как всегда, оказался прав.


[Закрыть]

– ДЕРЖИ ЕГО! – завопил рослый центурион, и к Рыбьеногу бросились еще шестеро или семеро солдат.

Будь Иккинг традиционным Героем-Хулиганом, он вытащил бы свой меч, Дерзновенный, и, с Хулиганским Боевым Кличем на устах, очертя голову кинулся на помощь другу.

Но если бы Иккинг был традиционным Героем-Хулиганом, он бы уже несколько книг назад был мертв как треска. Весьма благородная, храбрая и овеянная славой, но тем не менее совершенно дохлая треска.

Вместо этого Иккинг крадучись, едва слышно, перебрался через борт триремы и притаился за двумя большими бочками оливкового масла, стоявшими возле огромной палатки.

А Рыбьеног тем временем удирал от римских солдат. Впрочем, погоня была недолгой. Рыбьеног увертывался как мог, но в конце концов уткнулся прямо в живот великану-центуриону. Тот небрежно поднял его за шиворот: Рыбьеног брыкался, будто перевернутый на спину жук.

– Глядите-ка, кого мы поймали, – проревел центурион. – На нас напал Страшный Маленький Викинг!

– Ха-ха-ха! – Остальные триста сорок девять римских солдат сочли это замечание ужасно смешным.

– Это недоразумение, – вопил Рыбьеног, почесываясь, – от волнения у него разыгралась экзема. – Пустите меня!

– Покажу-ка я тебя Шефу, маленький варвар, – сказал центурион и потащил Рыбьенога к палатке, за которой прятался Иккинг.

Иккинг высунулся из-за бочек, осторожно отодвинул край полога и заглянул внутрь.

Рыбьеног, красный как рак, дрожащий и почесывающийся, висел перед двумя роскошно одетыми римлянами. Те развалились на мягких ложах не более чем в метре от Иккингова носа.

Один из них был очень, очень толстым. Его необъятный живот местами даже не умещался на ложе, и то, что не умещалось, поддерживал сидящий на полу раб. Второй же был тощим и носил шикарный шлем с большим пером и забралом, прикрывавшим верхнюю половину лица.

Жирный римлянин лакомился микродраконами в меду. Полное блюдо этого дивного лакомства стояло перед ним на низеньком столике. Микродраконы – это такая крошечная разновидность драконов, они кишат повсюду, как насекомые. Величиной они примерно с саранчу. Несчастные зверушки были еще живы и корчились на тарелке, но никак не могли вырваться – густой, тягучий мед склеил им крылышки. До Иккинга доносились их жалобные крики. Жирные пальцы хватали малышей и запихивали в ненасытную глотку.

Понять Толстого было трудно, потому что говорил он с набитым ртом.

– Клянусь Юпитером, префект, – протянул Толстый между двумя изрядными порциями микродраконов. – Говорят, на нас напал Страшный Маленький Викинг…

– Воистину так, консул, – отозвался Тощий Префект. – Его вид мне знаком. Он из одного местного племени, о котором я вам рассказывал. Боюсь, это племя может помешать нашему Дьявольски Хитроумному Плану.

– Кстати, напомните мне, в чем заключается наш Дьявольски Хитроумный План, – попросил Толстый Консул.

– Первым делом мы ловко маскируемся под Лохматых Хулиганов и похищаем Наследную Принцессу Боевитых Бой-баб. Это раз.

– Замечательно, – одобрил Толстый Консул.

– Затем, – Тощий Префект принялся загибать пальцы, – мы ловко маскируемся под Боевитых Бой-баб и похищаем Наследного Принца Лохматых Хулиганов. Это два.

– Вы гений, – булькнул Толстый Консул.

– Бой-бабы и Лохматые Хулиганы затевают войну, а пока они дерутся, мы под шумок КРАДЕМ ВСЕХ ДО ЕДИНОГО ДРАКОНОВ НА ВНУТРЕННИХ ОСТРОВАХ! Это три!

– Браво! – вскричал Толстый Консул.

Иккинг охотно посидел бы еще и послушал об этом Дьявольски Хитроумном Плане, но его ждало одно важное дело. Надо было спасти Рыбьенога и подобру-поздорову убраться с римской триремы.

Хотя повседневная жизнь викинга была немалым испытанием для Кровожадного Карасика III, в трудную минуту он всегда оказывался на высоте. А эта минута была еще какой трудной!

Иккинг быстро прикинул расклад сил. С одной стороны: триста пятьдесят лучших солдат Римской империи, вооруженных дротиками, мечами, копьями, стрелами, саперными лопатками и т. д. и т. п. С другой стороны: два жалких викинга с двумя маленькими драконами, один из которых впал в кому, а другой объявил забастовку.

Да, положение было не из легких…

Тут взгляд Иккинга упал на крошечного электрошокера, деловито карабкающегося по пологу шатра. Иккинг обернулся и посмотрел на клетку с драконами. Все эти разговоры об отвлечении внимания навели его на Блестящую Мысль.

Все, что ему надо, – это с помощью электрошокера отвлечь внимание римлян, а самому прокрасться по палубе и открыть клетку с драконами. Драконы выскочат и кинутся на всех, кто попадется им на пути, а он, Иккинг, под шумок спасет Рыбьенога.

Иккинг достал носовой платок, обернул руку и очень осторожно схватил электрошокера за хвост.

Как и следует из названия породы, электрошокер, если схватить его не за то место, ощутимо бьется электрическим током. Лучше всего хватать за хвост, потому что его роговые пластины плохо проводят электричество. А все остальные части тела лупят током за милую душу.

Иккинг опустился на четвереньки и тихонечко отодвинул полог шатра.

Тощий Префект и Толстый Консул были погружены в беседу.

Толстый Консул уже почти доел микродраконов в меду. На тарелке остался последний микродракончик, и он изо всех сил пытался спастись. Никто на него не смотрел: патриции были поглощены разговором.

Иккинг ужом заполз в шатер, схватил микродракона и сунул его в карман. Хоть одному бедолаге удалось сохранить жизнь… На место спасенного микродракона он положил электрошокера – тот был примерно такого же размера.

Затем Иккинг выскользнул из палатки и пополз к клетке с драконами.

Не прерывая оживленной беседы, Толстый Консул протянул жирную руку за очередной порцией микродраконов. Лоснящиеся пальцы поскребли в меду… и сомкнулись на брюшке электрошокера.

Двухсотпятидесятикилограммовая туша Толстого Консула взлетела в воздух на добрый метр. Волосы Толстого Консула встали дыбом, как иголки у морского ежа, из ушей полетели искры, и все его изобильные телеса озарились приятным голубоватым сиянием, затряслись, заколыхались, заходили ходуном, будто гигантская порция смородинового желе, в которую ударила молния.

Через несколько секунд он рухнул обратно, однако необъятный его живот, не прикрытый более тогой, ибо та обратилась в пепел, колыхался еще минут десять.

Пока римские солдаты завороженно наблюдали, как Толстый Консул изображает северное сияние, Иккинг Кровожадный Карасик III тихонько отодвинул деревянный засов на клетке с драконами.

Яростной, вопящей, пламенеющей волной, ощетинившейся крыльями и клювами, клыками и когтями, драконы хлынули на свободу и набросились на римлян. На борту римской триремы воцарилось смятение. Драконы крушили все на своем пути и огненным дыханием поджигали паруса.

Тощий Префект вскочил на спинку ложа, чтобы лучше видеть.

– Иккинг! – зло прошептал он. – Так я и думал! Это дело рук Иккинга Кровожадного Карасика Третьего, или я не префект, а речной рак! Погоди же, я вытащу тебя на свет, красавчик мой, вот увидишь, вытащу… ЦЕНТУРИОН! – Последняя команда относилась к римскому солдату, который до сих пор держал Рыбьенога за шиворот. – Приготовься казнить пленника!

Центурион послушно выхватил меч.

– ИККИ-И-И-И-ИНГ! – не помня себя от ужаса, завопил Рыбьеног.

Казнь друга не входила в планы Иккинга.

– БЕЗЗУ-У-У-У-УБИ-И-ИК! – завопил он.

4. Беззубик спешит на помощь

Последние десять минут Беззубик провел на верхушке мачты, бормоча себе под нос. Поначалу он был так переполнен жалостью к себе, что даже не удосуживался посмотреть, куда подевался хозяин. «Никто не лю-у-убит Б’бе-беззубика!» – ворчал он. Но потом крики с римской триремы стали громче, мальчишки все никак не возвращались, и Беззубик забеспокоился.

Услышав же Иккингов КРИК о помощи, дракончик тут же прекратил забастовку.

Он вспорхнул со своего насеста и, вихляя, полетел к триреме. Даже с высоты его зоркие глазки различили далеко-далеко внизу, на палубе, огромного римского центуриона. Центурион держал Рыбьенога за шиворот и, судя по всему, намеревался зарубить его острым страшным мечом.

Беззубик сложил крылышки и вошел в пике, как делал много раз, когда ловил селедок или сардинок. Однако на этот раз его мишенью была голова центуриона, точнее, его шлем, и на подлете к нему дракончик развил такую скорость, что стал практически неразличим для глаза. Он вцепился в шлем и принялся что было силы драть его когтями. Во все стороны полетели ошметки перьев.

Центурион взвыл. В первый миг он от неожиданности чуть не упал, но потом сообразил, что его противником является всего-навсего крошечный дракончик. Рыбьеног отчаянно дергался из стороны в сторону, вырываясь, но центурион был малый не промах. Он только крепче ухватил пленника за шиворот и принялся отмахиваться от Беззубика мечом.

В этот миг Иккинг ловко схватил пролетавшего мимо змееклыка и сунул его центуриону под тунику. Центурион заорал и выпустил Рыбьенога.

А что ему еще оставалось делать?

Когда у вас в штанах сидит змееклык, тут уж не до смеха. Центурион скакал по палубе, скорчившись пополам и визжа, как поросенок, но никак не мог вытащить из подштанников кусачего, колючего, царапучего змееклыка.

– Сматываемся! – крикнул Иккинг, помогая Рыбьеногу подняться на ноги.

По дороге он подхватил с палубы бесхозный римский шлем. Надо же будет как-то объяснить Плеваке Крикливому, где они были и что делали…

Вокруг царило настоящее столпотворение: драконы дрались с римлянами, римляне дрались с драконами, одновременно пытаясь гасить пожары от этих самых драконов.

Пыхтя и спотыкаясь на каждом шагу, дрожа от страха, как кролики, Иккинг и Рыбьеног пробрались к тому самому месту, где с полчаса назад взобрались на палубу. Веревка так и свисала с борта триремы. «Молодой талантливый баклан» вроде бы должен поджидать их внизу… Рыбьеног первым перевалился через борт. Иккинг отставал всего на несколько шагов, как вдруг чья-то сильная рука схватила его за тунику и, дернув, оторвала карман.

Книга «Как разговаривать по-драконьи» вывалилась на палубу.

Иккинг нагнулся подобрать ее и…

…нос к носу столкнулся с Тощим Префектом. Глаза римлянина победоносно поблескивали в прорезях железного забрала. Иккинг похолодел: пальцы Тощего Префекта крепко сжимали его заветную книгу.

– АГА! – вскричал Тощий Префект.

И оба дернули книгу, каждый в свою сторону.

– Пусти! – прошипел Тощий Префект. – Тебе со мной не тягаться, книга теперь моя…

Но Иккинг не желал сдаваться. С какой стати! Как-никак это ЕГО труд! Дремавшая до поры виккинговская ярость проснулась, взяла верх над ужасом и заставила его дернуть книгу еще раз…

И в этот миг что-то острое и железное метнулось из-под Префектова плаща и рубануло Иккинга по руке.

Иккинг вскрикнул и отскочил.

Книга развалилась надвое; Иккинг, пока Тощий Префект не опомнился, рыбкой нырнул за борт.

Спускаться по веревке было некогда. Иккинг покачался немного, разжал руки и с грохотом свалился прямо на палубу «Молодого талантливого баклана».

Рыбьеног перерезал веревку, соединявшую их с триремой, течение подхватило утлую лодчонку и понесло прочь так резво, что она снова закружилась на волнах.

– Где Беззубик? – спросил Иккинг.

◊ ◊ ◊

А Беззубик был в беде.

Его лапка запуталась в подбородочном ремне центурионского шлема, и несколько минут Беззубик трясся, как наездник на необъезженном коне, потому что центурион со змееклыком в штанах скакал по палубе, будто осьминог, больной ветрянкой.

Наконец Беззубик перепилил ремень своими твердыми деснами и, к неизъяснимой радости Иккинга, совершавшего вместе с «Молодым талантливым бакланом» уже пятый разворот «кругом», с громким криком метнулся к борту – стремительно, словно летящая стрела.

– Хвала Тору! – радостно завопил Иккинг.

Но тут полет Беззубика, сделавший бы честь иному буревестнику, внезапно был грубо прерван: неведомо откуда взявшаяся сеть, утяжеленная по краям камнями, опутала маленького дракончика, и тот рухнул на палубу римской триремы.

– БЕЗЗУ-У-У-УБИ-И-И-ИК! – закричал Иккинг.

Над бортом склонились два силуэта. Первый принадлежал Тощему Префекту с половинкой книги «Как разговаривать по-драконьи» в руке. Другим был римский солдат. В одной руке он сжимал трезубец, в другой – сеть.

И в этой сети кувыркался, барахтался, кусался и брыкался в отчаянных попытках вырваться на свободу…

…Беззубик.

«Молодой талантливый баклан» совершил еще один разворот. Иккинг в отчаянии смотрел на плененного дракончика. Вскоре трирема скрылась в тумане, и больше Иккинг не видел своего друга.

5. Возвращение на Олух

К тому времени, как «Молодой талантливый баклан» перестал наконец вертеться на месте, туман уже начал рассеиваться. Через полчаса море очистилось совсем.

Римской триремы нигде не было видно.

Вода опять стала холодна как лед, и встреча с акулогадами больше не угрожала юным викингам. И вообще, оказывается, они отклонились от курса совсем не так сильно, как предполагал Иккинг: далеко на севере вырисовывался силуэт острова Олух. Мальчишки направились к нему. За руль сел Рыбьеног, потому что у Иккинга от горя все валилось из рук.

Иккинг сидел и мрачно смотрел на уцелевшую половинку «Как разговаривать по-драконьи». Он вложил в эту книгу столько труда, столько времени провел в наблюдениях на обрыве Дикого Дракона! И все напрасно. О том же, что станется с Беззубиком на борту римской триремы, ему не хотелось думать.

Беззубик страшно не любил сидеть под замком, так что Иккингу даже приходилось на ночь оставлять дверь открытой. А теперь он, скорее всего, заперт в этой ужасной железной клетке…

«Мы поссорились, – горевал Иккинг. – А он все-таки прилетел мне на выручку… И теперь я, может быть, никогда больше его не увижу…»

Жутьздорова наконец пробудилась от глубокой спячки.

– Ну что, добыли свой шлем? – спросила она, зевая.

– Не совсем, – мрачно ответил Рыбьеног. – Долго рассказывать…

«Молодой талантливый баклан», петляя и вертясь, медленно приближался к острову Олух.

Остров Олух – исконная земля племени Лохматых Хулиганов. Это один из самых маленьких обитаемых островков Варварского архипелага, и если вы спросите, каков он из себя, самый точный ответ будет «мокрый». На острове Олух море вечно норовит пробраться на сушу. Даже на вершине Самой Высокой горы попадаются раковины моллюсков и дельфиньи кости, заброшенные туда штормами или гигантскими приливами.

То есть сверху постоянно льет дождь (как известно, в хулиганском диалекте существует двадцать восемь слов для обозначения дождя), а снизу подступает море, и Хулиганам, сами понимаете, приходится почти всю жизнь проводить по колено в соленой слякоти.

Однако ближе к острову Иккингу и Рыбьеногу стало некогда сокрушаться о своей судьбе. «Молодой талантливый баклан» явно решил пойти ко дну. Эта лодчонка с самого начала не была приспособлена к хождению по морю, а тут еще претерпела два мощных удара: первый – когда ее коварно боднул «Перепелятник» Сморкалы, второй – когда Иккинг спрыгнул в нее с палубы римской триремы. Короче говоря, «Молодой талантливый баклан» набирал воду быстрее обычного.

Иккинг и Рыбьеног что было сил работали шлемами, и все же на подходе к Хулиганской гавани лодка почти полностью погрузилась в воду.

Последние две сотни метров пришлось преодолеть вплавь. Иккинг тащил Рыбьенога на себе, поскольку тот (что весьма необычно для викинга) так и не научился плавать.

И в довершение всего на гребне стены, ограждающей гавань, их поджидал Плевака Крикливый собственной персоной. Он стоял, скрестив руки на могучей груди и сдвинув брови, грозный и зловещий, как Громовый Молот Тора. Когда «Молодой талантливый баклан» скрылся под водой, Плевака чуть не лопнул от злости.

– Да, неудачный денек выдался, – простонал Рыбьеног, выбираясь на берег. – Хорошо хоть с акулогадами не повстречались…

– Я не уверен, что там вообще были акулогады, – процедил Иккинг сквозь зубы.

Оглянувшись, он увидел расходящиеся круги там, где пошел ко дну «Молодой талантливый баклан». Пусть эта лодка и не была самой красивой в мире, для него корабля дороже не было…

Поскальзываясь на покрытых тиной камнях, юные викинги вскарабкались на стену и вытянулись перед Плевакой, понурые и мокрые до нитки. Рыбьеног робко протянул наставнику римский шлем.

Однако Плевака остался недоволен.

– ЧТО?! – рявкнул он, яростно тыча в шлем волосатым пальцем. – Что, во имя Oдина, это такое?

– Это римский шлем, учитель, – пояснил Рыбьеног. – Мы это… случайно попали на римскую трирему… По ошибке… Вроде как заблудились, учитель…

– ЗАБЛУДИЛИСЬ?! – взревел Плевака. – Викинги НЕ ЗАБЛУЖДАЮТСЯ! И как это вы, скажите на милость, могли по ошибке попасть на римскую трирему?! Римская трирема ни капельки не похожа на мирную рыбацкую ладью!

– Да, конечно, – торопливо забормотал Рыбьеног. – Но, понимаете, нам показалось, что вокруг полно акулогадов…

– А ГДЕ, – перебил его Плевака подозрительно спокойным голосом, – ГДЕ, скажи-ка мне, ваша лодка?

– Ах да, лодка… – с совершенно несчастным видом пролепетал Рыбьеног. – Она… это… как ее… как бы утонула, сэр.

– ЛОДКА ЭТО КАК ЕЕ КАК БЫ УТОНУЛА?! – возопил Плевака Крикливый. – ВЫ ЭТО КАК ЕЕ КАК БЫ УТОПИЛИ СОБСТВЕННУЮ ЛОДКУ В ПОЛНЫЙ ШТИЛЬ В ДВУХ ШАГАХ ОТ РОДНОГО ОСТРОВА?! И КАКИЕ ЖЕ ВЫ ПОСЛЕ ЭТОГО ВИКИНГИ? КАКИЕ ЖЕ ВЫ ХУЛИГАНЫ? ЛОДКИ СТРОИТЬ ВЫ НЕ УМЕЕТЕ, ДРАКОНОВ ПРИРУЧАТЬ ТОЖЕ НЕ УМЕЕТЕ, РЫБЬЕНОГ ВОН ДАЖЕ ПЛАВАТЬ И ТО НЕ НАУЧИЛСЯ!

– У меня от соленой воды экзема… – промямлил Рыбьеног.

– ВЫ ДОЛЖНЫ СТАТЬ ПИРАТАМИ! – орал Плевака. – А ВЫ КТО? ЖАЛКИЕ, НИЧТОЖНЫЕ, НИ НА ЧТО НЕ ГОДНЫЕ ОШМЕТКИ ЛЯГУШАЧЬЕГО ДЕРЬМА! У МЕНЯ НЕ ХВАТАЕТ СЛОВ…

Несмотря на нехватку слов, Плевака орал еще минут десять, называя их Позором Племени и утверждая, что у него, Плеваки Крикливого, никогда еще не было таких Бездарных Учеников. В довершение он посадил несчастных горе-мореплавателей на диету из слизняков (на три недели!) и пригрозил, что, если подобное повторится, их с позором вышвырнут из племени.

Дома было не легче.

За ужином Иккинг долго и пространно объяснял отцу, по какой такой несчастливой случайности они умудрились взять на абордаж римскую трирему вместо мирной рыбацкой ладьи. Потом рассказал о том, как лишился Беззубика, как Префект отобрал у него половину книги «Как разговаривать по-драконьи», и намекнул, что Стоик должен немедленно отправить Военную Экспедицию для спасения Беззубика и книги. В доказательство своей правдивости Иккинг продемонстрировал отцу жалкие остатки порванной книги и римский шлем.

– Гмм, – задумчиво протянул Стоик Обширный.

Он был великаном из великанов, его рыжей кустистой бороды и толстенного живота с лихвой хватило бы минимум на двух викингских вождей средних размеров.

Слушал он вполуха, потому что как раз в эту минуту изучал школьный табель сына, где говорилось о его успехах в Начальной Пиратской Подготовке, и такого отвратительного табеля он никогда прежде не видывал.

«Тор его разрази, – думал Стоик Обширный. – Как можно ухитриться получить минус 4 по Витиеватой Ругани?!» А по Началам Отрыжки и Метанию Молота, любимым предметам самого Стоика во времена ученичества, у Иккинга был круглый ноль.

Стоик изо всех сил старался не поддаваться разочарованию в сыне. Он говорил себе, что Иккинг просто развивается немножко медленнее других, что вскоре он накачает мускулы, отрастит волосы в носу и научится забивать голы в бейболе, как когда-то научился и сам Стоик. Но каким образом можно было заработать отзыв «Иккинг – худший из моряков, какого я за двадцать лет видел»? Как можно было на простейшем тренировочном задании потерять и дракона, и лодку? И как он умудрился заблудиться и вместо мирной рыбацкой ладьи случайно попасть на римскую трирему?!

Викинги не сбиваются с пути.

Стоик открыл рот, чтобы наорать на сына.

И опять закрыл.

Потому что на него снизу вверх встревоженно смотрел Иккинг – маленький, тощий, веснушчатый и жалкий. Он, похоже, всерьез волновался за своего смехотворного дракончика. У Стоика Обширного духу не хватило разозлиться. Он скомкал табель в гигантском кулаке.

– Сынок, – проговорил Стоик мягко, но мрачно, – мне очень жаль, что ты лишился своего Безгубика…

– Беззубика! – оскорбленно перебил отца Иккинг. – Его зовут Беззубик, папа.

– Беззубика, – торопливо поправился Стоик. – Но я хочу сказать тебе одну Очень Важную Вещь. – Стоик тронул Иккинга за плечо и посмотрел ему в глаза. – Ты – сын Вождя, – торжественно заявил он. – Ты потерял свою зверушку, но все равно должен быть храбрецом. Должен вести себя как МУЖЧИНА. Будут у тебя и другие драконы…

– Такого, как Беззубик, никогда больше не будет! – возразил Иккинг в полном отчаянии. – Он доверял мне, а я его подвел!

– Замолчи! – сурово оборвал его Стоик. – Ну-ка, сынок, ответь: чего не ведает вождь?

– Вождь не ведает боли, – покорно отозвался Иккинг. – Но, папа…

Однако Стоик Обширный уже оседлал любимого конька.

– Вождь не ведает боли. Вождь не ведает страха. Вождь должен быть превыше любых слабостей, любых личных чувств. Не может быть и речи о том, чтобы снарядить дорогостоящую Военную Экспедицию за твоим драконом. Это была бы пустая трата драгоценного времени наших отважных воинов. Римляне, наверное, уже на полпути к Риму, где из твоего Бездельника сделают отличную дамскую сумочку…

– Беззубика, – опять поправил его Иккинг. – Папа, так ведь я как раз о том, куда они направляются. Я подслушал их разговор и думаю, что они явились к нам не просто так…

– Их разговор?! – взревел Стоик. – Что значит – РАЗГОВОР?! Как это ты сумел понять болботание этих римлян?!

– Сумел, – признался Иккинг. – Понимаешь, Старый Сморчок немного научил меня латыни…

– Латыни? ЛАТЫНИ?! – взорвался Стоик и грохнул кулаком по столу с такой силой, что устрицы на тарелке подскочили в воздух и сделали двойной кульбит. – Мой сын, мой единственный сын говорит на латыни! – Он с трудом взял себя в руки. – Хулиганы не должны, повторяю, НЕ ДОЛЖНЫ говорить на латыни! Чему тебя только учили на уроках Устрашения Чужаков? Когда Хулиган встречает чужака, он должен орать на него громко и раздельно. Это единственный язык, который понимают чужаки. С драконами Хулиганы тоже не говорят. И не пишут про них книжек. Ты слишком много времени проводишь, кропая книжки о драконах, и совсем не готовишься стать вождем!

С этими словами Стоик Обширный вырвал из рук сына половинку книги «Как разговаривать по-драконьи» и швырнул ее в огонь. Иккинг ахнул. В этой книге было собрано все, что он успел узнать о драконах. Как же он будет разговаривать с драконами без нее?

А Стоик, оглушительно топоча, покинул комнату.

Как только отец скрылся из виду, Иккинг, обжигая пальцы, вытащил книгу из огня. К счастью, она была сырая и не успела вспыхнуть, только края чуть-чуть обуглились.

Той ночью, впервые за много-много недель, Иккинг лег спать без Беззубика. Маленький дракон всегда сопел и вертелся, зато был теплым, как грелка. А теперь Иккинг почти до самого утра дрожал без сна под тонким одеялом. Руки и ноги были как ледышки на Северном полюсе, уши трепетали на холодном сквозняке. Наконец под утро он погрузился в лихорадочный сон, и ему чудилось, будто ночные драконы, ветер и волки воют хором: «Ты потерял Беззуууууууубика! Навсегда потерял! Потерял Беззууууууубика! Потерял навсегда, навсегда, навсегдаааааа!»