Текст книги "Последний ворон"

– Сэр, подождите секунду, прошу вас! А ты, Терри, заткнись на минутку, – сказал Годвин, покраснев от смущения и злости.

Обри сердито фыркнул:

– Чемберс, я уверен, что ваше начальство, да и вы сами, высокого мнения о вашей персоне, но считаю не уместными намеки самого низкого пошиба!

Чемберс равнодушно пожал плечами. В его при ческе, клетчатом костюме, брюках с пузырями на коленях было что-то вызывающе стильное. Он подчеркнуто небрежно оперся на видеотерминал, словно один из тех молодых преуспевающих дельцов из Сити, получивший прозвище "юппи"

– Сэр, боюсь, что все это относится к делу. С тех пор как вы были здесь вчера утром, много воды утекло...

– Избавь меня от утешительных банальностей, Тони. Какое отношение? – Капли дождя головастиками сползали по стеклу, в комнате, казалось, стало холоднее. Что им известно? Джеймс?..

– Сэр, мы весьма дотошно разбирались с. "Рид электроникс", – неторопливо вежливо объяснял Чемберс – Премьер-министр хотела быть полностью уверенной в новом члене парламента, сэре Дэвиде. Она не хотела аннулировать проект ДПЛА... по крайней мере в тот момент. Однако министерство обороны и Пентагон убедили ее, и ей оставалось наблюдать, как "Рид электроникс" практически идет ко дну.

– И что дальше? – напрягшись, спросил Обри.

– Так или иначе, банки и некоторые крупные инвесторы выручили компанию. Сэру Дэвиду, должно быть, здорово помогло то, что он получил дворянский титул, стал членом парламента и возможно...

– Факты, Чемберс, факты!

На лицо Чемберса вернулась вызывающая мина, так бесившая Обри. Он заговорил точно нечистоплотный частный сыщик, который, заглядывая в записную книжку, излагает подробности супружеской неверности жены.

– Хорошо, сэр Кеннет, – подчеркнуто медленно ответил он, не обращая внимания на предостерегающие взгляды Годвина. Эванс продолжал старательно изучать лежавшую у него на коленях бумажную ленту. – Иностранные капиталовложения – в районе Гонконга болтается без применения уйма свободных денег. И выгодные подряды и субподряды, главным образом в оборонные проекты. А также легкость, с какой "Рид электроникс" получала экспортные лицензии без особых выяснений того, как относится к Соединенному Королевству конечный потребитель продукции...

– Какое отношение имеет все это к ДПЛА?

– Вот здесь-то и всплывает на поверхность наш друг Малан, сэр, – тихо произнес Годвин. – Ему пришлось объявить себя одним из главных держателей акций "Рид электроникс". Ходят слухи, что именно ему принадлежал спасительный пакет акций.

– И он отлично им воспользовался – он или по крайней мере Претория, – вставил Чемберс.

– А из того, что Джеймс Мелстед никогда не скрывал своих симпатий к Южной Африке, вы состряпали эту милую сказочку о двуличии и виновности.

– Если бы только это, сэр Кеннет.

Обри обдумал каждую брошенную ими фразу и понял, как умно они подводили его к безрадостному известию. Желание знать правду и личная привязанность лихорадочно боролись между собой, словно пассажиры на тонущем корабле. Он был глубоко потрясен и встревожен. Возможно, он был слишком наивен. Это был не его мир. Такое двуличие было ему неведомо... если это правда.

– А... что же еще, Чемберс? Хотелось бы знать.

Всем своим весом он оперся на трость так, что заныла кисть. Мелькающие экраны, груды распечаток, запах статического электричества, постоянная температура, хриплое шуршание кондиционера. Помещение, враждебно модерновое, набито незнакомой аппаратурой. А Годвин и Эванс окружены атмосферой заговора, в который посвящен и внушающий отвращение Чемберс.

– Цепочка, которая тянется внутрь, сэр. От Джеймса Мелстеда к Малану, оттуда к "Рид электроникс".

– Каким образом? Покажите-ка, – через силу потребовал он.

Звонок телефона заставил вздрогнуть. Ответил Эванс, после негромкого разговора передал трубку Обри.

– Сэр Джайлз Пайотт, сэр.

– Благодарю вас, Эванс. Джайлз, дорогой... у тебя для меня новости?

Пайотт был, как никогда, сдержан.

– Кеннет, я проверил обстоятельства, связанные с этой штукой. У меня есть все, что ты просил выяснить, но я не вяжу здесь никакой связи с тем делом в Фарнборо. Хоть убей, не вижу!

Джайлз говорил с людьми. Люди, что важнее, говорили с Джайлзом! "Спокойнее, старина... а зачем все эти сведения?.." Вечно скрытные, помешанные на секретности чиновники министерства обороны!

– Как я говорил, Джайлз, Лескомб кое-что выболтал Я пришел к выводу, что он работал не в одиночку. Хотел прижать его ссылками на точные даты. Особенно в связи с аннулированным проектом. Возможно, как раз в это время его купили. Если так, то он мог передать им...

– Понял. Ему помогал кто-то из министерства обороны?

– Может быть, Джайлз... вполне может быть.

– Отлично, Кеннет. Посылаю немедленно. Все даты совещаний, решения, кто присутствовал. Лучше я черкну тебе список тех, кто знал, идет?

– Будь так добр, Джайлз. Но пришли, пожалуйста, и первый материал.

– Разумеется. Будешь держать меня в курсе?

– Конечно, Джайлз. Жаль, что все так обернулось.

– Да. Однако делу не поможешь, если в словах этого несчастного хоть доля правды, ведь так? Пока, Кеннет.

– Всего хорошего, Джайлз. – Обри передал трубку Эвансу, глядя, как Чемберс кладет на место отводную трубку На губах уважительная улыбка. В груди заныло от дурных предчувствий, от невозможности не верить мрачным намекам Чемберса. – Хорошо, продолжайте, Чемберс. Не будем терять время в ожидании материалов от генерала Пайотта.

– О Малане, сэр? – спросил Чемберс. Щеки слегка зарумянились.

– Да, о Малане. – Он отчетливо представил Малана и Джеймса Мелстеда, беседовавших всего несколько дней назад во время ужина, отмеченного атмосферой дружелюбия, кастовости, принадлежности к клубу; и обмана?..

Порывшись в бумагах, Годвин передал одну из них Обри.

– А это наш календарь событий на данный момент.

– Понятно... м-м, кое-какие пробелы, согласны? Вряд ли годится для подтверждения кашей версии тщательно разработанного заговора, Тони? – в голосе сарказм, но даже сам он почувствовал оборонительные нотки.

– Да, сэр. Однако, как вы можете видеть, мы начали с даты опубликования первой статьи в "Обсервер", которая дала толчок сомнениям. – Он постучал ногтем по листку. – Одиннадцатое апреля прошлого года. – Эванс, словно по команде, забарабанил по клавиатуре, и злополучная статья высветилась на настенном экране. "ПОТОПЯТ ЛИ АДМИРАЛЫ РИДА?" – гласил заголовок на первой странице номера, вышедшего в начале недели перед дополнительными выборами на севере, которые Дэвид Рид выиграл незначительным большинством голосов. – До этого никто не подозревал ничего дурного. – Годвин взглянул на Чемберса, тот покачал головой. – А вы, сэр?

– Вряд ли, Тони.

– На следующий день Рид ответил заявлением, подхваченным вечерними газетами, с обширным интервью в "Телеграф" во вторник, за два дня до выборов. Опросы общественного мнения склонялись в пользу лейбористов. Нежданно-негаданно в избирательном округе объявились толпы молодцов с радио и телевидения, Рида подавали во всех программах и на первых полосах всех газет – и он победил, о чем объявили в половине третьего утра в пятницу. Во второй половине дня в пятницу же аннулировали проект. Сэр Дэвид не сделал никакого заявления, по компания опубликовала свое. Обвальное падение курса акции, поддержка банков, обещание Рида вложить личные сродства, негодование премьер-министра, но в своем кругу, и так далее, и так далее. Так продолжалось пару недель, пока не было объявлено о спасительном пакете акций и паре крупных заказов. – Годвин прокашлялся.

Чемберс сказал:

– Малан встречался с Джеймсом Мелстедом в четверг, до появления статьи в "Обсервер"

– Зачем?

– Нам неизвестно, сэр Кеннет. Джеймс, Мелстед отказывается раскрывать содержание разговоров, только говорит, что Малан обращался за содействием от имени различных, южноафриканских компаний. Как он тогда утверждал, вполне обычная и пристойная практика.

– И, несомненно, не лгал, – резко заметил Обри. – Хорошо, что еще? Как насчет ДПЛА?

Годвин неуклюже пошевелил своими тростями.

– Мы полагаем, что cap Джеймс за ленчем у себя и клубе кое о чем намекнул Малану.

– Вы так думаете?

– Сэр, нам требуется подтверждение министерства обороны – генерала Пайотта – относительно того, кто знал об этом за неделю. Таможенно-акциозное управление подтвердило факт вывоза ДПЛА в конце той недели, когда было объявлено об аннулировании заказа. Сам Малан вылетел в Калифорнию в понедельник. Мы считаем...

– Ничто из этого не говорит нам о том, что стало с ними после того, как они были отправлены в Штаты! Мы знали, что их отправили туда еще до того, как занялись этим делом!

– Мы догадывались, сэр Кеннет. Теперь мы знаем, – поправил его Годвин.

– Дэвид Рид утверждает, что это была последили попытка убедить американцев продолжать работу над проектом. Узнав об этом, он выразил свое одобрение. Решение было принято, вероятно...

– Маланом, – перебил Годвин. – Не иначе.

– И на основании сведении, полученных от Джеймса Мелстеда.

– Слушайте, Чемберс, Джеймс даже не входит в сферу министерства обороны. Он, черт возьми, был постоянным секретарем министерства торговли и промышленности! – Чемберс пожал плечами. – Сможет ли что-нибудь из этого служить доказательством... точно сказать, что стало с этими отжившими свое аппаратами после того, как они попали в Соединенные Штаты?

– Утверждают, что их демонтировали, – заметил Эванс. – "Шапиро электрикс", один из главных субподрядчиков. Еще одна компания, в которой значительная доля акций принадлежит Малану.

Обри вздрогнул, заметив, что на экране появилось другое изображение. Он мог разглядеть, что это Малан и Джеймс Мелстед, выйдя из одного лимузина, запятые оживленным разговором переступают порог клуба выпускников Оксфорда и Кембриджа. Слегка наклонились под легким весенним дождем, капли которого поблескивают на капоте "роллс-ройса".

– Тони, что все это значит? – Он поглядел на Чемберса, затем на Эванса. Внизу снимка проставлена дата – апрель прошлого года. – Что вы хотите, этим сказать? – медленно произнес он, опираясь дрожащими пуками на трость, угрожающе наклонив голову. – Считаю, что в этом есть что-то... противное!

Годвин прокашлялся, словно перед началом лекции, потом, сопровождаемый ухмылкой Чемберса, невнятно пробормотал:

– Сэр, это очень серьезно. У нас пока еще не все части шарады, но...

– Ей-богу, Тони, ты бы лучше собрал все части воедино!

– Соберем, – насмешливо ухмыляясь, бросил Чемберс.

– Чемберс, меня совсем не интересует ваша личная или классовая вендетта против некоторых: из моих друзей! – бешено зарычал Обри. – Дайте факты. Факты, которые смогут меня убедить. Улики, доказательства! Только они облегчат положение, в котором оказались Хайд и моя племянница. В противном случае вы трое просто заставляете меня попусту тратить драгоценное время!

Кажется, перестарался, подумал он. Слишком далеко зашел. Но неприятное ощущение, что он в западне, не покидало его. Его собирались угостить довольно невкусным блюдом.

Эванс, постучав по клавишам, сменил изображение. Малан, несомненно, в комнате отдыха пассажиров первого класса в аэропорту Хитроу. Перед вылетом в Америку, как гласила надпись. Щелчок кассеты – и снова Малан и дородный Шапиро, щурящиеся не иначе как под калифорнийским или африканским солнцем. Сан-Хосе. Дата – понедельник, после того, как пошли слухи вокруг проекта ДПЛА. Оба улыбались, пожимая друг другу руки.

Годвин неохотно пояснил:

– Пентагон отказался участвовать в проекте в среду. Шифровка пришла в министерство обороны в тот же вечер, по нашему времени. Отсюда спешно назначенное на четверг совещание – аварийный сбор.

– Вы точно знаете?

– Достаточно проверить у генерала Пайотта, сэр.

– Хороню. Продолжайте. – Его знобило, в носу щипало от статического электричества с компьютеров.

– Если Малан получил сведения от сора Джеймса, тогда отправка двух ДПЛА в Штаты не была попыткой в последний момент повлиять на Пентагон, но представляла собой нечто такое, что было предпринято после того, как все было потеряно. Потому что министерство обороны решило выйти из игры в тот четверг, получив определенные свидетельства, что американцы окончательно отвергли проект. – Чемберс, ухмыляясь, беззвучно аплодировал.

Обри кашлянул в кулак.

– Попятно. М-м, пожалуй, я действительно понял. Здесь по крайней мере все сходится, с чем я вас и поздравляю. – И почувствовал неуместность иронии. К сказанному вообще нечего было добавить.

Эванс передал ему стоику бумаг.

– Это сообщение одного лица из Пентагона, которое не знает, зачем нам это нужно. В нем говорится, что ни на военные, ни на военно-воздушные базы ДПЛА не поступали. Они остались у первоначального грузополучателя – "Шапиро электрикс". – Сникнув под полным недоверия и неприятия взглядом Обри, Эванс снова взялся за лежавшие на коленях распечатки с ЭВМ.

Тишину нарушали только редкие капли дождя да стрекотание аппаратуры. Обри просматривал сообщение из Пентагона, обращая внимание на даты и достоверные факты. В конце концов тихо спросил:

– Как конкретно это подводит нас к гибели Ирины Никитиной в Таджикистане? Это было за год до авиакатастрофы в Калифорнии... и за восемнадцать месяцев до гибели Ирины.

У Чемберса блестели глаза, раздувались ноздри, словно он почуял ползущую подстреленную добычу. Ответил Годвин:

– А вот резюме результатов расследования Фраскати. Во всяком случае то, что он сообщил прессе и телевидению. – Он передал Обри зеленую папку. Старик взял ее неуверенно, кончиками пальцев. Джеймс Мелстед... Джеймс, в ужасе подумал он. Если это было не более как неосторожность – наверняка так оно и было, – она, возможно, послужила первым шагом на пути, который привел к гибели Ирины и угрожает жизни Хайда и Кэтрин. Но Чемберс, черт бы его побрал, не верит, что бывают такие незначительные проступки, как неосторожность!

– Спасибо.

Обри бегло просмотрел папку Фраскати. Несоответствия в выводах об отказе электросистемы, характер повреждения фюзеляжа, наличие остатков взрывчатого вещества – настойчивые, почти маниакальные указания Фраскати на то, что это, должно быть, была какая-то разновидность бомбы. Затем уход из ФАУ, беспрерывные выступления по телевидению и в печати, не прекращающиеся заявления. Официальная версия и опровержения ФАУ, бессильная ярость Фраскати, его хлесткие обвинения. Растущее равнодушие публики. Молчание в конце...

– Не хотите посмотреть одно его интервью, где он приводит свои соображения? – прервал его размышления Годвин.

– Что? О, нет... возможно, потом, Тони.

– Если Фраскати был прав, – заметил Чемберс, – тогда они уничтожили полный пассажиров самолет, лишь бы доказать, что ДПЛА исправно действует.

– Я это знаю! – взорвался Обри. Папка в руках ходила ходуном, шея напряглась. – Я... это знаю, Чемберс. Я еще не совсем выжил из ума. Я... – Зазвонил телефон. Он выхватил у Эванса трубку. – Обри!

– Это Питер Шелли, Кеннет.

– Да?

– Мэллори докладывает, что за ним слежка. Тут, конечно, ничего не поделаешь, по я думал, что стоит поставить тебя в известность.

– Благодарю, Питер. Он что-нибудь сказал?

– Ничего.

– Спасибо. – Он вернул трубку, и тут сердито зазвонил внутренний телефон, будто нетерпеливо ждавший окончания разговора. Ответил Годвин.

– Пошли его наверх, Билл. Да, сэр Кеннет распишется лично, – он угрюмо взглянул на Обри. Чемберс хищно потирал руки. Вздохнув, Обри попытался снова сосредоточиться на папке Фраскати.

Дальше молчание. Фраскати пропал из виду и появился вновь, найдя свою смерть. Обри вздрогнул.

Вошел связной мотоциклист из министерства обороны в лоснящейся от дождя коже. Обри расписался, потом, как ему показалось, сделав огромное усилие над собой, вскрыл портфель. Дверь за связным захлопнулась. Один Чемберс подвинулся ближе, но краем глаза Обри увидел, что Годвин своей ручищей дает тому знать, чтобы не лез, иуда не надо. Обри неловко развернул жесткий лист с шапкой наверху. Аккуратный твердый почерк Джайлза. Старомодная авторучка. На одном листе описание совещания, на другом – список присутствующих. Джеймс Мелстед. Помечен звездочкой, будто Джайлз тоже считал его виновным! Пояснительная заметка. С министерством торговли и промышленности консультировались по поводу возможных последствий аннулирования проекта ДПЛА для "Рид электроникс" Мелстед сообщил подробности, касающиеся других сделок, заказов, экспорта... прогнозы неважные. Мелстед возражал против аннулирования, но он был посторонним. Безоговорочный отказ Пентагона предвосхищал решение министерства обороны.

Джеймс Мелстед. Значит, присутствовал...

...Время завершения совещания. Джеймсу, должно быть, пришлось поторопиться, чтобы не опоздать к ленчу с Маланом в клубе выпускников Оксфорда и Кембриджа. Обри потер рукой вспотевший лоб.

– Сэр?

– Что? Ах, да, возьмите, – спохватился он, передавая записки Джайлза Годвину.

Оксфорд-стрит с ее автобусами и такси, с распавшимися частями зонтичного дракона заволокло дождем. Джеймс, какого черта ты не мог помолчать? Ради Бога, зачем нужно было выбалтывать все такому, как Малан – алмазному брокеру, имеющему дело с Москвой? Массивная фигура Малана под жарким, словно покрытым эмалью, калифорнийским небом на похоронах Алана. Она отчетливо стояла перед глазами, источая власть и угрозу. Боже, это была одна из самых поганых поездок в жизни Обри! Друзья, привязанности, семейные связи – все оборачивалось против пего. С кем в итоге он воевал? Со всеми, включая Джеймса Мелстеда?

– Что... что будем делать дальше, сэр? – поинтересовался Годвин. На лице ни тени злорадства, наоборот, выражение печали и стыда. Даже Чемберсом, казалось, овладело безразличие.

– Что делать? – отозвался Обри. – Делать. Разве непонятно? Я обязан лично поговорить с Джеймсом Мелстедом в несбыточной надежде, что если он, как вы намекаете, действительно виновен в чудовищной неосторожности, то признается во всем. И вы трое благополучно решите свою загадку. А вот для Хайда и моей племянницы выйти из положения будет не так легко!

– Улики могли бы его удержать, – тихо сказал Годвин.

– Но они же недостаточно убедительны! – закричал Обри.

Такая вспышка эмоций смутила Эванса. Годвин принял ее как должное.

– Да, сэр, – пробормотал он.

– А я тем временем должен обвинить Джеймса Мелстеда в разглашении содержания совершенно секретного совещания в министерстве обороны. Он, несомненно, подтвердит справедливость обвинения и зальет слезами свой носовой платок!

Мир его личной жизни и профессиональные обязанности переплелись в один запутанный клубок. Он понимал, что Джеймс Мелстед был первым шагом на единственном открывавшимся перед ним пути. Но разве не ради этого на него возлагалось тяжкое бремя ответственности? Старое немощное тело наливалось энергией. Он ничуть не страшился встречи с Мелстедом. Смущало переплетение чувства долга и дружеской привязанности. Но он обязан отыскать свидетельства того, что Малан через "Шапиро электрикс" поставил ДПЛА с системой управления и другим оборудованием Харрелу и его банде убийц, называвших себя "саквояжниками".

Он обязан предоставить доказательства преступной неосторожности Джеймса Мелстеда и заслуживающего наказания злодейского преступления Малана.

– Позвоните домой сэру Джеймсу, прокашлявшись, приказал он. – Скажите, что мне нужно срочно с ним поговорить... если необходимо, договоритесь о ленче.

По Оксфорд-стрит ползли такси, при каждой остановке окрашивая в рубиновый цвет мокрый асфальт. По стеклу ползли холодные капли дождя. Голова раскалывалась от нетерпения и страха. Руки все сильнее сжимали изогнутую рукоять трости.

* * *

Момент был упущен еще до того, как он тронул ручку дверцы. Кэтрин, до смерти напуганная, увидев мужчину, встала, как вкопанная, зажав рукой рот, чтобы не крикнуть. Хайду было видно, что тот, опомнившись от удивления, направился к ней. Возможность упущена. Он лихорадочно искал другие варианты. Левая рука, державшая дверную ручку, медленно разжималась.

Грохот опрокинутого мусорного бака, пронзительный визг испуганного кота, мелькнувшее в сторону проулка черно-белое пятно. В воздух взметнулась рука с пистолетом и исчезла в тени. Другой рукой мужчина достал книжечку удостоверения. Хайду был слышен голос, но слов не разобрать.

Момент упущен. Брось ее.

Эта мысль не была неожиданной. Щеки тряслись, тело тяжело обвисло на сиденье. В глазах расплывалось. Проморгавшись, увидел блестевшие в лунном свете коротко стриженные светлые волосы Кэтрин, повернутое в сторону лицо. Стекло в машине запотело. Надо смываться. Здесь конченое дело. Она трясла головой, пожимала плечами. Напряженная поза, но ей удалось сохранить плавность движений и жестов, что могло ослабить подозрительность собеседника. Когда он последний раз видел снимок – высокомерное ухоженное лицо с, длинными темными волосами? Смывайся... не обманывай себя, что она сможет его провести...

Он с силой прижимал пистолет к бедру, вдавливая металл в тело, чтобы унять дрожь в руках. Смывайся, черт побери!

Мужчина продолжал разговор. Она отрывочно отвечала. Она даже закурила, выпуская дым, будто актриса. Мужчина поднес к голове кончики пальцев, очевидно прижимая наушник радиотелефона. Кивая, говорил в пиджак. Она смотрела на него, слегка подергивая головой. Взгляд ее не останавливался на их машине. Она не знала, где Хайд; он мог прятаться в машине, пока ее не арестуют, потом уехать. Ему был известен адрес плавучего домика в Саусалито, так что она была ему не нужна. Неожиданно его бросило в жар. Если Фраскати оставил что-нибудь, то только в домике ее отца! Племянница Обри, озябнув, обнимала плечи руками, все больше теряя способность притворяться. Как только мужчина снова взглянет на нее, он начнет догадываться... он должен ее опознать. Хайд еще ниже сполз на сиденье, пистолет бесполезно раскачивался рядом с ручным тормозом, левой рукой он просто опирался о дверцу.

Мужчина закивал энергичнее, потом взглянул на женщину. Сиди... Теперь она могла заметить подозрение, мелькнувшее в глазах мужчины. Он взялся за ручку дверцы, не нажимая на нее, положил пистолет на ногу, поднял голову. Черт побери, она же племянница Обри!..

В дверях появилась тень, на мгновение замерла. Потом сердитый голос Сэма:

– Я тебе плачу не за перекуры, а за обслуживание посетителей и мытье посуды. Или ступай в зал, детка, пли ты больше здесь не работаешь!

От восхищения Хайда аж ударило в пот. Кэтрин, как вспугнутый кролик, дернулась к двери. Мужчина сделал движение, словно пытаясь ее удержать. Хайд нажал на ручку дверцы, почувствован, как в щель хлынул прохладный воздух.

Удостоверение.

– Полиция, – в замешательстве пробормотал мужчина.

– У вас к ней что-нибудь имеется?

– Я... лишь задал ей несколько вопросов, приятель Мы кое-кого разыскиваем...

– Ступай, в зал, девочка! – повторил Сэм. Хайд открыл дверцу пошире – теперь фигура сотрудника ЦРУ виделась будто в рамке – и прицелился в центр темного силуэта его груди. Глушители нет, надо учесть, но решение уже принято. Проклятая племянница Обри... Кэтрин кивнула, раздавила ногой сигарету и, тряхнув головой, зашла в дверь. Тень ее в коридоре становилась все меньше, пока не исчезла совсем. – Кого ищешь, приятель? – продолжал Сэм. – Ты из полиции нравов?

– Нет, расследую убийства.

– Тут никого не убивали... по крайней мере, сегодня вечером – пока еще, – заметил Сэм.

– О'кей. Слушай меня. Кто-нибудь, кого ты не знаешь, мужчина и женщина, придет к тебе вечером, мы в машине там, впереди. Ты дашь нам знать, а?

– О'кей. Вы их ждете?

– Может быть.

– Мужчина и женщина, так? Молодые, старые?

– Скорее молодые. Женщина одного роста с мужчиной. Он тощий, похож на оборванца. У нее длинные волосы, такая модная, понятно?

– Дремать не буду. Слушай, а почему я тебя не знаю?

– Новый наряд. Да и я новичок, – поворачиваясь, чтобы уйти, и макнув рукой, ответил сыщик. – Обязательно дай знать. Если мы их увидим, а ты нет, тебе не поздоровится. Понял?

– Само собой. Зачем нарываться на неприятности? – Сэм огляделся, передернул плечами и повернулся к двери.

Ночной ветерок приятно холодил лоб. Тень уходившего, увеличиваясь в размерах, постепенно исчезала по мере того, как тот приближался к Бродвею. Вновь засияли огни города, только над заливом было черно.

На этот раз женщина, да и он, уцелели только чудом. Они знают о клубе, стараясь здраво рассуждать, подумал он. Вероятно, знают и о плавучем домике: будут там ждать...

Она стояла в дверях, разъяренная, словно тигрица.

– Где тебя черти носили, ты, ублюдок?

Позади нее, с презрением глядя на него, стоял Сэм.

– Ждал в машине, – выкрутился он. – Тебе же ничего не грозило.

– Ты подонок! – крикнула она, дрожа от ярости.

– Если им известно о Сэме, им известно о твоем отце, – нажимал он, злясь на себя самого. – Они возьмут под наблюдение и плавучий домик. Понимаешь? Если я, черт возьми, еще нужен тебе, что будем делать дальше? Теперь думай ты!