Текст книги "Слепой рассвет"

Глава 15

Герман

Передумал уходить. Меня охватила злость. Ненавижу, когда Наташа пытается мной манипулировать. Шантажировать смертью может только бесчестный, подлый человек.

– Просыпайся! – смял лист и отбросил его в сторону. Взял стул и присел напротив нее. Я не собирался проверять пульс или вызывать скорую, моя супруга никогда и ничего плохого с собой не сделает. Степень любви к себе у Наташи просто зашкаливает. – Я прямо сейчас отправляюсь в суд, подаю документы на развод. После твоей вчерашней выходки я передумал оставлять тебе недвижимость, – супруга реагирует на мои слова – издает слабые стоны. Что они могут означать, остается только догадываться. – Думаешь, твоя игра меня впечатлит? Как там говорил Станиславский, не помнишь? «Не верю…»

– Мне плохо, бесчувственное ты животное!

– Недостаточно плохо, раз ты находишь в себе силы орать. Не стоило мешать вино с коньяком. Выпей пару таблеток «антипохмелина» и придешь в себя.

Наташа села и застонала. Тошнота, скорее всего, подкатила к горлу.

– Дай воды, – мне это состояние было знакомо. Во рту сейчас пустыня, ни капли влаги. Не откажешь ведь умирающей супруге в глотке воды.

– Если ты прямо сегодня подпишешь согласие на развод, я дам тебе пятьдесят тысяч долларов. В противном случае не получишь ни рубля. Суд я выиграю.

– Черногоров, не прихренел ли ты?! Три с половиной миллиона? Как я на них буду жить? Через месяц-два деньги закончатся, а дальше?

– А дальше ты пойдешь работать. Хоть гардеробщицей в театр, меня это не волнует. У тебя есть одна минута, чтобы принять решение.

– Да иди…

– Наташа! – оборвал я готовое слететь с губ жены ругательство. Наталья перестала притворяться и играть. За последние полгода я узнал ее лучше, чем за несколько лет совместной жизни. – За языком следи, я тебе сколько раз говорил!

– Я сейчас схожу приму душ, потом поговорим, – она встала и направилась к двери.

– У тебя десять минут, – крикнул ей вслед. – Не выйдешь, я уеду, – вряд ли жена управится, но, может, это заставит ее поторопиться.

Достал телефон, хотел позвонить Полине на свой домашний номер, но передумал. Вдруг спят. Да и не факт, что поднимет. Отправился в кухню без особой надежды на то, что в холодильнике отыщу еду. Наташа питалась воздухом и водой.

Отыскал морковь, помыл и почистил. Так себе завтрак, но хоть что-то. С Машей я за последние дни сбросил килограммов пять, некогда было есть. В спортзал, конечно, тоже не ходил.

Этот дом мне не жалко было продавать. Он так и не стал семейным гнездом. Не ощущалось здесь тепла и уюта. Эти комнаты уже и не помнят радостного смеха.

– Герман, я не хочу разводиться, – с этими словами в кухню вошла Наташа. – Сломать всегда легче, чем построить. Давай попробуем еще раз. Я уверена, если у нас родится ребенок…

– Дети должны рождаться в любви, а не для того, чтобы сохранить брак. Наташа, мои чувства к тебе умерли. Никто не в силах их воскресить. Я последний раз предлагаю разойтись по-хорошему. Бери отступные и подписывай документы. Дом я продам, развод в любом случае получу.

– Я не хочу жить без тебя! – эмоционально кричит жена. Смотрю на нее, в душе ничего не шевелится. На ум вновь приходит крылатое выражение Станиславского…

– Наталья, даже не думай меня шантажировать. Если решишь с собой что-нибудь сделать, пожалуйста, не звони мне и не беспокой. Предупреждать меня о своем суициде не надо. Спасать тебя я не приеду, – понимаю, что звучит жестоко, но это самый лучший способ дать понять, что манипулировать мной не стоит. – Подумай о том, что твои похороны я оплачивать не стану, а твоя родня вряд ли устроит помпезные поминки. Похоронят тебя убогонько, закопают в сырую землю, через полгода никто и не вспомнит, а так есть шанс охомутать еще какого-нибудь богатого парня и устроиться хорошо в жизни.

– Какая же ты сволочь, Черногоров! – в этот момент зазвонил телефон в кармане. Я знал, что это Полина, поэтому сразу принял вызов.

Наташа, услышав, что я разговариваю с Полей по телефону, принялась скандалить. Выкрикивать угрозы. Ее слова разбивались о мое равнодушие.

– Не стесняешься общаться при жене с любовницей!..

Супруга не умолкала ни на минуту, но ее слова пролетали мимо моего сознания. На другом конце города находилась моя дочь и женщина, которая не была мне безразлична. Слыша, насколько взволнованно Полина говорит, я поспешил ее успокоить.

– Я не позволю тебе уйти к другой! – кричит Наташа. Я прощаюсь с Полиной, обещаю скоро приехать и сбрасываю вызов. Меня настораживает звук сзади. Просыпается шестое чувство, и я спиной ощущаю, что позади опасность. Холод проходится по позвонкам. Резко разворачиваюсь, успеваю отшатнуться, но лезвие ножа распарывает мне грудину. – Я нахожусь в состоянии аффекта! Ты только что разговаривал с любовницей! Судья-женщина меня поймет! – будто сумасшедшая кричит Наташа. Я окончательно убеждаюсь в том, что ей нужна профессиональная помощь. Наташа замахивается и вновь бросается на меня с ножом.

Глава 16

Полина

– Герман оставил мне ключи, чтобы я не звонила и не стучалась. Пока вас не было, за внучкой мы ухаживали вместе. Мой сын серьезный и ответственный мужчина, но он не имел опыта общения с младенцем, – пока она мне все это поясняет, я стою у открытой двери холодильника. Спина мерзнет, но я не решаюсь отойти, она меня будто пригвоздила к месту своим менторским тоном и строгим выражением лица.

В кухне повисла тишина. Спорить я с матерью Германа не собираюсь, а ответить мне на ее реплику нечего.

– Холодильник закрой, не то он испортится, а квартира съемная, – не было в ее тоне агрессии, но мне не понравилось, что со мной говорят, как с неразумным ребенком. Эта женщина меня не знает, но ведет себя так, словно я недостойна находиться рядом с ней.

Выполнила ее просьбу, а дальше что? Сбежать в спальню мне не позволят. Да и Машеньку будить не хочется. Я даже не знаю, как зовут мать Германа. И вообще – о чем нам с ней говорить? В глазах женщины я всего лишь любовница ее сына.

– Будете чай или кофе? – предложила я, а сама мысленно просила ее отказаться от кофе. Не хватало мне только опозориться плохо сваренным кофе или еще хуже – обвариться.

– Не буду. А ты садись и поешь, для этого ведь кастрюлю вытаскивала. Голубцы свежие, я вчера готовила. Я за Машей пойду присмотрю.

– Она спит… Может, вы мне компанию составите? – сделала первый шаг навстречу. Сердце тревожно замерло в ожидании ответа.

– Ладно, грей на двоих, – начинаю нервничать. Я запретила себе суетиться и переживать. Нельзя допустить, чтобы зрение пропало. – Герман не сказал, куда ушел?

– Он поехал поговорить с Наташей, – обернулась к женщине. Это было предположение, ведь я точно не знаю, зачем Герман отправился домой. Она громко и тяжело вздохнула, мотнула головой, но ничего не сказала. По ее жесту и так все было понятно.

– Мне совсем немного положи, Полина. Тебя ведь Полина зовут?

– Можно Поля, – улыбнулась и кивнула головой. А вот ее имени я не знала, а спросить не решилась.

– Зинаида Владимировна меня зовут, – представилась она.

– Я знаю, – нагло вру. Мать Германа и так предвзято ко мне относится, а тут получается, что я была его любовницей, родила дочь, а имя бабушки Маши даже не удосужилась ни разу спросить.

– Я так предполагаю, что институт ты еще не окончила? – спрашивает Зинаида Владимировна, когда я сажусь за стол напротив нее.

– Взяла академический отпуск. Как только Машенька пойдет в садик, вернусь к учебе, – отломила кусочек голубца и положила в рот, не хотелось говорить.

«Надеюсь, что вернусь» – грустные мысли совсем были не к месту, но в последнее время любое упоминание будущего вызывало щемящую боль в груди. Есть ли оно, это будущее у меня?

– Герман весьма решительно настроен создать с тобой семью, – я поперхнулась. Семью? Зачем он вводит своих родных в заблуждение? У меня есть три года, чтобы родить ему сына, а после… «После» может и не настать. – Поля, не буду ходить вокруг да около, скажу прямо. Я не вижу тебя рядом с моим сыном. Меня настораживают девушки, которые ради достижения своих целей становятся любовницами богатых мужчин.

– Я никогда не использовала Германа, – возмутилась я. Мой голос стал звучать твердо. – Так получилось, что я влюбилась него раньше, чем узнала о том, что он женат.

– Пусть так. Не буду спорить, – она смотрела мне в глаза. – Герман уже совершил одну ошибку, я не хочу, чтобы он ее повторил. У моего сына сильный характер, он справится со всем, что выпадет на его долю, но я не хочу, чтобы он терял свое время не с той женщиной. Надеюсь, ты меня понимаешь? – мне оставалось лишь кивнуть. Откуда я знаю, та я женщина или не та. – Я не прощу, если ты причинишь ему боль.

Специально не причиню. А что будет, если он ко мне привяжется, а я умру?.. Наверное, на тот момент мне будет все равно, простит меня Зинаида Владимировна или нет, но больно делать Герману я не хотела. Маша, наверное, даже не вспомнит меня…

Быстро-быстро заморгала, чтобы не разреветься. Этот непростой разговор прервала мелодия моего мобильного телефона. Увидев незнакомый номер, я сбросила вызов. Это могли быть мама или Валя, а я не хотела с ними общаться.

Зинаида Владимировна подозрительно посматривала в мою сторону, от ее внимания не ускользнуло, что я отклонила вызов. Телефон вновь заиграл, теперь уже в моей ладони. Герман…

– Алло? – тут же ответила.

– Поля, не пугайся, это Андрей, – первая фраза уже насторожила, ничего хорошего брат Германа мне не скажет. – Таня сказала, что наша мама сейчас с тобой.

– Да.

– Как-нибудь поделикатнее ей сообщи, что Герман ранен и сейчас находится в тридцатой больнице.

Не хотела в это верить. С трудом переваривала сказанные Андреем слова.

– Что с ним?! – сердце сжалось от страха. Ранен? – Что произошло?! – я чувствовала, что начинает неметь челюсть…

– Наташа его ударила ножом… – перед глазами встала черная стена.

Глава 17

Герман

Еще один удар оставляет рану на локте. Пытаюсь схватиться за лезвие, не выходит. Наташа продолжает яростно размахивать холодным оружием. На ладони остается порез. Все-таки умудряюсь выбить нож из рук жены, он летит под стол, но супруга набрасывается на меня, на смену ножу приходят наращенные ногти. Тыльной стороной ладони наотмашь бью ее по лицу. Истерика не прекращается, я хватаю ее за волосы и засовываю под кран. Надеюсь, холодная вода остудит горячую голову.

– Пришла в себя?! – зло рычу, грубо встряхиваю. Слышу, что она рыдает. Отпускаю и смотрю в ее глаза. Там еще пляшет безумие.

Боли не чувствую. Или шок, или я такой крутой. Крови много, и это Наташу пугает, она кричит и пытается вырваться из захвата. Отпускаю. Жена бросается к крану и яростно смывает со своих рук кровь, трет изо всех сил кожу, пока та не краснеет. Пол заляпан бордовыми каплями. Мне, наверное, нужно к врачу. Непонятно, насколько опасна рана в области груди. Вряд ли глубоко, я вовремя успел увернуться, но я не врач, и лучше не пускать это дело на самотек.

Наташа пытается скинуть с себя перепачканную кровью одежду. Мне не хочется выпускать ее из виду. Нужно быстро принять решение, что с ней делать? Позвонить в полицию? Начнется разбирательство, которое коснется всей нашей семьи…

Я вижу, что Наташа не в себе. Ей необходима помощь хорошего психиатра, а не тюрьма.

– Это не я, это не я!.. – стоит голая, смывает с себя шелковым халатом кровь и истерично причитает.

Это треш. Фильм ужасов, а я в нем главный герой. Голова не кружится, сознание не теряю, значит, все нормально – жить буду.

Достаю пару чистых кухонных полотенец, стаскиваю с себя залитую кровью футболку. Прикладываю к ране полотенца, нужно прекращать заливать полы. Осматриваю рану – довольно глубокий порез. Разрываю футболку и фиксирую повязку. Кровоточит знатно, уже через минуту тряпки краснеют. В принципе, и с локтя хорошо течет, но руку я не перевязываю.

– Прости, прости, прости!.. – как заведенная шепчет Наталья. Опускается на корточки и прячет заплаканное лицо в ладонях.

Достаю телефон и звоню Андрею. К жене спиной больше не поворачиваюсь. Неизвестно, в какой момент ее снова замкнет.

– Ты еще не освободился? Помнишь, что тебя мать Полины в кабинете ждет? – о женщине я и забыл, что неудивительно.

– Мне твоя помощь нужна. Срочно, Андрей.

– Что-то случилось? – напрягся старший брат. С такими просьбами я к нему обращался только в подростковом возрасте, когда вляпывался в неприятности.

– Не телефонный разговор, подъезжай с Ирбегом ко мне домой. Есть знакомый психиатр? Нужен хороший специалист и частная клиника.

– Наташа? – догадался он.

– Да.

– Найдем. Через полчаса будем, – у меня есть время одеть жену и сменить повязку, эта уже намокла…

* * *

– Твою!.. Что здесь произошло? – Андрей смотрел на меня безумным испуганным взглядом. Ирбег осмотрел помещение, остановив взгляд на Наташе, сразу обо всем догадался.

– Ты обещал, Герман, – зарыдала Наташа. Прошло несколько минут, как мы сидели в тишине, до этого она причитала и умоляла меня не сажать ее в тюрьму. Даже подписала документы на развод в обмен на свою свободу.

При виде Андрея она вся сжалась.

– Вызови скорую! – отдает приказ брат своему начальнику безопасности. Замечаю, с каким трудом Андрей пытается взять себя в руки.

– Не надо скорую. Поедем сами. Ирбег, останься с Наташей. Что там с врачом?

– Договорились, клиника одна из лучших в нашей стране. Можем хоть сейчас ее отвезти, – проинформировал Ирбег. Он выглядел невозмутимым, но иногда косился в сторону Наташи, и желваки дергались на его челюсти.

– Я позвонил ее брату, он сейчас подъедет. Займешься этим? – все-таки это не входит в его прямые обязанности, поэтому вежливо спросить было проявлением уважения, хотя в помощи нам начальник безопасности компании никогда не отказывал.

– Много крови потерял? – разглядывал Андрей повязку, кровь так и не остановилась.

– Не считал, – я старался не показывать виду, но мне было не очень хорошо. Я слабел.

– До машины дойдешь?

– Я в порядке, – держаться, так до последнего.

В машине мы обговорили версию, что меня порезали осколки разбившегося зеркала. Якобы я неудачно занес его в дом. Андрей не был доволен, но переубеждать не стал. Обратились к знакомому хирургу – другу отца, чтобы он точно не позвонил в полицию. Он сразу понял, что мои раны к зеркалу не имеют никакого отношения, побурчал, но сообщать никуда не стал.

Меня подлатали и положили в больницу. Нужно восполнить потерю крови и исключить возможное заражение. Оказалось, что рана на груди – не пустяковый порез, еще бы несколько сантиметров, и Наташа могла попасть в сердце.

Андрей ждал меня в палате, до которой я сам доковылял.

– Герман, я Полине и маме сообщил, – мне это не понравилось, а еще меня настораживало его хмурое выражение лица.

– Зачем? Что ты им сказал?

– Сказал, что ты ранен, но волноваться не стоит, – Андрей не договаривал. Я внимательно на него смотрел, ждал, что он еще скажет. – Позвонил специально Полине, не хотел мать волновать.

– И?

– Поля сознание потеряла. Долго в себя привести не могли, сейчас вроде все нормально.

– Вроде? Андрей!.. – у меня слов не было. Понимаю, должен был сказать, но не по телефону! – Я еду домой!

«А если она головой ударилась, когда падала? Может, поэтому долго в себя привести не могли?»

Я должен убедиться, что с ней все в порядке.

Глава 18

Полина

– Полина, Полиночка! – женский испуганный голос. Кто-то бьет меня по щекам. Я пытаюсь понять, что происходит. – Давай, девочка, открывай глаза! – на лицо и грудь прилетают брызги холодной воды.

Герман… – вспоминаю я. Сердце пропускает удар. – Что с ним?

Открывать глаза боюсь. Вдруг пропало зрение. Вряд ли мама Германа обрадуется, узнав, что я больна. По щекам текут слезы. То ли от слабости, которая подчинила себе все тело, то ли от груза проблем, свалившихся на меня в последнее время. Жалею себя…

Слабый стон срывается с губ. Даю понять, что пришла в себя. Нужно узнать, как там Герман?

– Полежи, Полина. Я дверь открою, звонят. Скорая наконец-то приехала, – по голосу Зинаиды Владимировны делаю выводы, что она взволнована, но не убита горем. Мою голову бережно кладут на что-то мягкое.

Остаюсь одна. Пока никто не видит, открываю глаза.

Вижу…

Плохо, размыто, но вижу! Белый потолок плывет, словно рябь на воде. Облегченно вздыхаю.

Вдох… Выдох… Слезы радости текут по щекам новым потоком – не ослепла.

Врач мужчина. Осматривает меня, задает вопросы, отвечает на них Зинаида Владимировна. Я узнаю, что мать Германа успела соскочить со стула, и упала я на нее, а не на пол.

– Ну что же вы, барышня, такая ранимая? Маму напугали, – я не объясняю степень нашего «родства», Зинаида Владимировна тоже предпочитает промолчать. – Давайте тогда поможем ей подняться и дойти до кровати, – предлагает доктор.

Вместе с медсестрой и Зинаидой Владимировной они ведут меня в спальню.

– Там Маша спит, – предупреждаю маму Германа.

– Сюда, пожалуйста, – быстро сориентировавшись, она ведет всех в другую спальню.

Мне ставят уколы, рекомендуют сходить к терапевту сдать анализы. Я киваю, а сама прислушиваюсь к разговору Зинаиды Владимировны.

Как только зазвонил ее телефон, я уже не слушала врача, все внимание переключилось на разговор женщины. Ведь там могли говорить о Германе. Я поняла, что Зинаида Владимировна общается со старшим сыном. Сейчас они говорили обо мне. Получается, что я заставила их поволноваться, пока находилась в бессознательном состоянии. Мне становится неудобно. И страшно. Мое состояние может ухудшиться, и неизвестно, как будет вести себя организм.

– Как Герман? – я даже дышать перестала. – Хорошо, позвонишь, как только будут новости. Что с Наташей? – голос Зинаиды Владимировны не срывался, говорила она спокойно. – Конечно, Андрей, я присмотрю. Жду звонка.

– Что с Германом? – спросила, как только женщина проводила медиков.

– С ним все будет хорошо, – она присаживается возле меня. Неуверенно кладёт руку поверх моей. Мы будто заново знакомимся. Сейчас все не так, как при первой встрече. – За жизнь сына должна была я испугаться, а ты даже не дослушала Андрея, – мягко произносит она.

– Извините, – представляю, что с ней творилось, когда я потеряла сознание. Где-то в другом конце города ранен Герман, а тут его любовница падает в обморок.

– Ты полежи, не вставай. Я за Машей присмотрю, как только Герман сможет говорить, он нам позвонит. Андрей заверил, что ничего страшного не случилось.

– Может, мы в больницу к нему съездим? – предложила я с надеждой. Мне хотелось его увидеть, убедиться, что заверения старшего брата соответствуют действительности. Прогнать страх, что сковал душу. Неизвестно, что будет со мной, поэтому Герман не должен пострадать. Нужно думать о дочке. Нельзя, чтобы она осталась без родителей.

– Посмотрим. Машу мне не хочется таскать по таким учреждениям, неизвестно, что за инфекцию там можно подхватить. А у нее только иммунитет закладывается, – Зинаида Владимировна смотрела на меня, мне казалось, что я различаю в ее взгляде тепло и заботу. Как бы мне хотелось в мельчайших деталях рассмотреть ее черты лица.

С каждым днем я буду становиться беспомощнее, если не начну лечение. Как же хотелось хоть с кем-нибудь поделиться своими переживаниями, почувствовать поддержку. Чтобы кто-то родной и небезразличный к моей судьбе обнял и сказал, что все будет хорошо. Да просто поплакать на плече и рассказать о своих страхах мне было некому.

Звонок мобильного телефона отвлек меня от грустных мыслей.

– Это Андрей, – сообщила Зинаида Владимировна и приняла вызов. Я застыла в ожидании. – Сейчас передам. Ты громкую связь на минутку включи, – строго так произнесла она. – Андрей, скажи Герману, чтобы не вел себя, как мальчишка. Есть кому присмотреть за Полиной. Сказали лечиться, пусть лежит и лечится, мы без него прекрасно справимся! Не билась она головой. Все хорошо у нее и с головой, и с мозгами, в отличие от моего сына! – тут она ошибалась…

Я бы тоже хотела, чтобы Зинаида Владимировна перевела телефон на громкую связь, не все можно понять, когда не слышишь собеседника.

– Полина, поговори с Германом. Уговори его остаться в больнице. Врач сказал, дней пять нужно находиться на лечении, а он к тебе собрался. Ох, любовь… – она встала и направилась к двери. А мое сердце радостно прыгало в груди. Так хотелось в это верить…

Глава 19

Герман

Четыре дня нахождения в больнице я стойко выдержал. Посчитал, что в меня влили достаточно химии, чтобы никакая зараза не взяла мой организм, поэтому настоял на выписке.

Наташу положили в клинику. Меня навещал Леха – брат жены. Родители ее, наверное, в произошедшем винят меня. Они ни разу не позвонили и не спросили, как я себя чувствую. Возможно, переживают за дочь и им не до зятя, который в ближайшем будущем станет бывшим.

Зато мама и Полина обрывали телефон, чередуясь, приходили проведать. Я замечал, с какой интонацией они говорят друг о друге. Поля все еще с опаской относилась к маме, а вот родительница с теплотой отзывалась о Поле. Я даже не сомневался, что рано или поздно мама сменит гнев на милость.

Родительницу беспокоило, что Поля плохо ест и спит, а еще ее настораживало, что Полина каждый день принимает таблетки. Как объясняла Поля – у нее часто болит голова. Это было ненормально. Необходимо сходить к врачу, а не глотать обезболивающее горстями. Я тоже не большой любитель докторов, но иногда без их помощи не обойтись. Рассуждаю я логично, но сам прямо сейчас глотаю две обезболивающие таблетки. Можно и без них обойтись, но напрягает дискомфорт, который вызывает рана.

Никто кроме Андрея не знает, что я сегодня выписываюсь. Появлюсь дома, женщины обрадуются, мама поворчит, но смирится. Мне хотелось к семье. Соскучился по Маше, прошло несколько дней, а будто год дочь не видел. Привязался к ней за короткий период времени. Поля присылала короткие видеозаписи, но этого было недостаточно.

Сажусь в такси, откидываю голову на спинку сидения. Окно приоткрыто. Общаться с таксистом нет желания, прикрываю глаза. Теплый ветер бьет в лицо. Слушаю музыку, достаточно неплохой современный репертуар.

Так и уснуть можно. Звонок мобильного заставляет открыть глаза.

– Привет. Уже сбежал из больницы?

– Да, еду домой.

– Через меня сможешь проехать?

– А что случилось? – спросил, а потом вспомнил, что мама Поли каждый день приходит к офису и ждет до вечера. – Она снова пришла?

– Да. Тебя караулит.

– Понятно. Сейчас буду.

Адрес я запретил ей давать, поэтому женщина до сих пор не знает, где мы с Полиной и Машей живем. Что-то ей точно надо, раз она не отстает.

– Может, тебе бронежилет надеть? Мы тут с Ирбегом посовещались…

– Да идите вы! Шутники.

– Мы ее в кабинет тогда проводим, не на улице же вам разговаривать. Досмотрим заодно, – сбросил вызов, водителю назвал новый адрес.

О том, что со мной случилось, мы не распространялись. Знали только моя семья и начальник безопасности компании. Ах да, еще и родственники Наташи, но те никому не скажут даже под пытками.

Я без особого энтузиазма собирался с ней встретиться в тот день, когда на меня с ножом набросилась жена. Чем настойчивее себя вела мать Полины, тем сильнее мне хотелось узнать, зачем она меня ищет. Явно не просто так. Возможно, что ей срочно понадобились деньги?.. Тогда их нужно искать, а не сидеть весь день у дверей компании. Может, желает увидеть дочь? Извиниться?

Полине я не хотел об этом сообщать. Я знаю, что с матерью и сестрой она не общается. Родительница ежедневно ей названивает, Поля не берет трубку. Спрашивал, когда она приходила ко мне в больницу. Полина до сих пор зла и обижена. Я ее понимаю.

Поднялся на нужный этаж. Не заходя к Андрею, направился в свой кабинет. Пора покончить с этим делом. Секретаря у меня не было, потому что я не бывал в офисе. Открыл одну дверь, вторую…

Мать Полины стояла ко мне спиной, обнимая себя за плечи, смотрела сквозь панорамные окна на город.

– Добрый день, – поздоровался и прошел в кабинет. Женщина вздрогнула и обернулась. Мне казалось, что за то время, что мы не виделись, она похудела, осунулась. У нее и тогда взгляд был потухший, бегающий, а сейчас мне показалось, что она очень устала, будто у нее не осталось сил. Возможно, это всего лишь маска, чтобы меня разжалобить. Пообещал себе не поддаваться.

– Здравствуйте.

– Вы хотели со мной поговорить? – холодно поинтересовался и указал ей на стул. Сам занял кресло руководителя.

– Хотела. Это очень важно. Вопрос жизни и смерти, – в глазах ее заблестели слезы. Играет? Вряд ли, но я не собирался поддаваться и идти у нее на поводу. Меня ее проблемы не волнуют. Я уже помог один раз. – Жизни и смерти Полины, – добавила она.