Текст книги "Черная роза"

Глава 31

Когда Тэсс проснулась, Андре уже не было, и, видимо, довольно давно, судя по прикосновению холодных простыней. Лениво потянувшись, она выскользнула из постели, чтобы поскорее умыться над тазом, стоящим на ночном столике. Ища полотенце, Тэсс наткнулась на бархат.

Платье?

Она медленно разглаживала мягкую ткань, скользя пальцами по крошечным атласным пуговкам, идущим вдоль спины. Похоже, перед платья был сильно декольтирован и украшен атласными лентами. Платье, превосходившее по роскоши все, что у нее когда-либо было. Прекрасное платье, в котором Тэсс будет чувствовать себя красивой.

Улыбаясь в ожидании реакции Андре, Тэсс надела роскошный наряд и попыталась застегнуть пуговицы. Обнаружив, что это невозможно, она застегнула только первую и последнюю, послав все остальные к черту.

Вдруг Тэсс подняла голову и принюхалась. К воздуху примешивалось теперь разнеживающее тепло, какие-то другие ароматы, помимо запаха соленого морского ветра. Они, наверное, вблизи залива, с радостью подумала она.

Раскинув руки, Тэсс направилась к двери и взобралась по лестнице на палубу, остановившись, чтобы насладиться согревающим щеки солнечным теплом. Здесь воздух был насыщен запахом сосны и ароматом цветов, над головой в небе слышалось птичье пение.

– Позвольте помочь вам, мисс. – Это был мужчина по имени ле Фюр, тот самый, который вынул свинцовую пулю из бедра Андре.

Тэсс не удержалась от легкой улыбки.

– Вы когда-нибудь показывали ему ее? Моряк правильно понял ее вопрос.

– Да, конечно. Он назвал ее очень славненькой, вот что. Не хотите ли присесть на этот ящик? Перед нами Бель-Иль, и мы скоро достигнем залива.

В лицо Тэсс дул свежий сильный ветер, и она села на небольшой прямоугольник из дерева. Она чувствовала, что ле Фюр не спешит уходить.

– Хотела бы я увидеть его – название звучит очень красиво, – задумчиво произнесла она. – Вы могли, ., могли бы описать его?

– С удовольствием. Ну что ж, посмотрим. – Она услышала, как он в молчании поскреб небритые щеки. – Как раз направо от нас причудливые утесы Бель-Иля, изобилующие скрытыми пещерами и узкими бухточками. Здесь море бывает спокойным, и сюда прилетают большие бакланы строить гнезда на скалистых утесах. Немного дальше на юг вода кипит и пенится вокруг цепочки скал, напоминающих зубы самого дьявола, мы называем их Нидлз. Скажите, вы чувствуете, что ветер меняется?

Тэсс кивнула в молчании, подняв голову.

– Это потому, что мы поворачиваем во внутренние воды, оставляя слева большой изогнутый полуостров Киберон. Об эти дикие берега бьются тяжелые волны. Вам гораздо больше понравится наш остров. Но сначала нам надо пройти большие острова – Хедик, Уа и Груа. Потом – двенадцать сверкающих миль внутренних вод, усеянных сотнями малых островов. И там находится наш, покрытый малиновыми и оранжевыми цветами.

Тэсс сидела молча, очарованная красотой описанных им пейзажей, взгрустнув при мысли о том, что никогда не увидит всего этого.

Старик прочистил горло.

– Там стоит мой маленький белый домик, и, если мне не изменяют мои бедные глаза, у порога ждут жена и сын. – Его голос замер.

Вдруг от какого-то электрического напряжения волоски на шее Тэсс зашевелились. Она подняла голову, прислушиваясь к звукам суматохи на палубе вокруг нее – треску убираемых парусов и хлопкам канатов. Но она не слышала единственного звука, который ей так хотелось услышать.

– Счастливый человек ле Фюр, – секунду спустя прошептал невнятный голос у нее над ухом. – Его ждут жена и сын. – Капитан провел гладким языком по уху Тэсс и слегка прикусил чувствительную мочку.

Тэсс сразу же ощутила, что погружается в его чувственную стихию.

– Разве обязательно подкрадываться вот так? – Она безуспешно пыталась унять дрожь в голосе. С покрасневшим лицом Тэсс вскочила на ноги, сжавшись от гнева.

– Ты точно так же подкрадываешься ко мне. Весь твой вид, твой аромат, – его голос упал до хриплого шепота, – твой медовый, колдовской вкус.

При этих возбуждающих словах ее переполнил жар желания. В горле у нее сразу пересохло, и она, в свою очередь, вожделела попробовать его.

«Как он мог сделать со мной такое?» – исступленно думала Тэсс. Может быть, она и в самом деле такая развращенная, как утверждал отец пять лет назад? Может, она действительно прирожденная шлюха?

На мгновение к ее сердцу прикоснулись ледяные пальмы, но она отогнала их прочь, Она никогда больше не будет думать об отце! Этот человек умер и не может больше разрушить ее жизнь. Она не позволит мыслям о нем доконать себя!

– Ты дрожишь, малышка. Смею ли я надеяться, что это из-за меня? – хрипло спросил капитан «Либерте», подходя к Тэсс сзади, чтобы обнять за плечи.

– Это просто из-за прохладного ветра.

– В самом деле? Я бы назвал этот день теплым. – Андре положил ладони на голую, нагретую солнцем кожу ее спины. – Мерзнешь и все же выходишь на палубу полуодетая? В таком случае можешь ожидать определенную реакцию на такую распущенность. – Он просунул теплые пальцы под складки платья на спине, заскользив вперед, чтобы коснуться ее полных грудей.

Тэсс прикрыла глаза. Ока с трудом сдерживалась, чтобы не застонать от удовольствия при его прикосновении. Его пальцы лишь слегка, как перышко, прикасались с ней, поглаживая бугорки, которые послушно набухали под его искушенными руками.

– П-перестаньте, Андре. Вы… вы не должны…

– Тише. Никто нас не видит. Команда слишком занята работой. Как должен бы и я, – сумрачно добавил он, – но с такой красоткой, как ты, на палубе – сонной, довольной и полуодетой – я не могу думать ни о чем другом. – Он резко отнял ладони, потом сильно сжал ее. – Скажи мне, что ты чувствуешь, чайка, – хрипло потребовал он. – Это возбуждает тебя так же, как меня?

Грудь Тэсс поднималась и опадала. Она застонала, едва услышав его вопрос, захваченная вихрем сильных ощущений, заставлявших ее желать продолжения этих мук.

– Пожалуйста, будьте добры, – хрипло прошептала она.

– О, я буду добрым к тебе, сердце мое. Обещаю. Откуда-то с середины корабля Падриг позвал Андре.

– Остров Моне, капитан. Прямо по курсу.

Тэсс ощутила рокот в широкой груди Андре от произнесенного грубого ругательства, когда он прижал к себе ее спину. Он резко отвел руки, и она почувствовала, как он просовывает маленькие пуговицы в петли.

– Не показывайся больше на палубе в таком виде, – хрипло приказал он. – Другие мужчины будут не в силах отказаться от такого предложения.

От его резкого замечания Тэсс очнулась, как будто ее окатили ушатом холодной воды.

– Предложения? Ах вы, тупоголовый, невыносимый…

– Мужчина. Твой мужчина. А ты моя женщина. Не забывай об этом.

С пульсирующей в висках от ярости кровью Тэсс повернулась к нему лицом.

– Не ваша. И ничья! Я…

Вдруг с ее губ сорвался прерывистый крик. Она покачнулась, потом провела по лицу дрожащей рукой.

Вспышки света. Искры огня и ослепительного света. Боль, волна за волной накатывающая на глаза и грохочущая в голове.

– Нет! – Тэсс зарыдала, скрипя зубами, прижимая ладони к глазам от невыносимых мучений. – Боже милостивый!

– Что такое? – хрипло спрашивал Андре, прижимая ее к себе. – Что происходит?

– М-моя голова. Г-горит!

Потом свет взорвался ослепительной, нечеловеческой вспышкой, увлекая Тэсс в свои безжалостные объятия.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем она проснулась от тихого гудения голосов. Но почему они разговаривают так тихо? Обычно люди разговаривают так в комнате больного. По какой-то причине эта мысль раздражала Тэсс.

– Говорите громче, – попросила она. – Не бубните так.

Твердые пальцы отвели с ее лица спутанные пряди, на лоб ей легло что-то холодное и влажное.

– Ты слышишь меня?

– Я… я слышу вас, – с трудом вымолвила она, боль сделала ее раздражительной. – Повреждены мои глаза, а не уши. Почему… почему все говорят шепотом?

Последовало недоуменное молчание, прерванное наконец мягким смехом Андре. Тэсс вздрогнула, пытаясь встать, но почувствовала на своей талии руки француза, не пускавшего ее. Только тогда она поняла, что лежит в его объятиях, а ее голова у него на коленях.

– Зачем… зачем я здесь?

– Я только что собирался задать тебе тот же вопрос, малышка. Расскажи мне, что произошло.

– Как… огромный огненный взрыв. Свет – цветовые пятна повсюду. И потом… – Ее голос замер, даже сейчас было больно вспоминать.

– Продолжай, – подгонял он.

– Потом ничего, только темнота.

«И боль», – печально подумала Тэсс. Тупые, пульсирующие приступы, рвущие на части душу. Но она не собиралась рассказывать ему об этом. Сжав руки в кулаки, она противилась боли, все еще отдающейся у нее в голове.

– А теперь?

– Так же, как и раньше. Темнота – и все. – Сухие губы Тэсс на секунду дрогнули, потом ей удалось улыбнуться. – А теперь, пожалуйста, отвезите меня на тот остров, о котором вы беспрестанно хвастались.

– Ты лжешь! – прорычал капитан «Либерте». – Ей-богу, я хочу знать правду!

– Все так, как я вам сказала. То чувство прошло, Почему вы мешкаете, когда команда, видимо, торопится отправиться?

Раздался ропот недовольства, исходящий от невидимых находящихся поблизости фигур. К ней просочился грубоватый голос Падрига.

– Не настолько уж мы торопимся. В Ванне есть врач, Андре. Может, я…

– Мне не нужен врач, – резко возразила Тэсс, – как бы то ни было, шарлатан мне вряд ли поможет.

– Тебя нужно осмотреть, – пророкотал Андре. – Может быть…

– Может быть, у него есть волшебная палочка? Может быть, он осыплет меня лунной пылью, чтобы вернуть мне зрение? Нет, мне не нужны эти лживые надежды. Надо смириться с неизбежным. – Губы Тэсс задрожали, и она прикусила их. – Повезете меня на этот ваш остров или мне придется найти лодку и плыть туда самой?

Вокруг нее воцарилось напряженное молчание. Бедра Андре напряглись под ее шеей. Пошевелившись, она почувствовала, как выпуклость в его паху задела ее за плечо.

Сердце Тэсс подпрыгнуло в груди, и она ощутила накатившую на нее волну ответного тепла. Она облизала языком мгновенно пересохшие губы.

С губ капитана сорвалось длинное, грубое ругательство, вслед за которым излился быстрый поток приказаний команде. Тэсс почувствовала, как пара железных рук резко поднимает ее и несет по палубе.

Еще не успев ничего понять, она уже оказалась в шлюпке, ныряющей по волнам на пути к берегу.

– У тебя характер дикого кабана – ты это знаешь? Ради всего святого, думаю, Мне придется тебя поколотить, – мрачно произнес Андре, – если не найду лучшего способа укрощения. Но одно я знаю точно: тебе больно, англичанка, – я вижу это по тому, как ты вздрагиваешь от качки шлюпки, как сжимаются и бледнеют твои губы. Не пытайся скрыть от меня такие вещи, и хорошо, если ты поймешь это сейчас. Если ты предпочитаешь игнорировать эту боль, я не стану с тобой спорить. Прошу только сказать мне, когда она станет невыносимой. Тогда я дам тебе что-нибудь для ее успокоения, И разумеется, тебя сегодня же вечером осмотрит врач, – Голос Андре был холодным и не терпящим возражений, не оставляя места для протеста. – Перестань спорить и дай мне приложить к глазам эту влажную повязку. Может, это тебе немного поможет до приезда врача.

Тэсс молча кивнула, чувствуя, как по ее щекам тихо струятся слезы. Она стыдилась своей слабости, но слишком устала бороться, согласившись предоставить право принимать решения этому суровому, загадочному человеку. Тэсс отвернулась, украдкой смахивая слезы со щек.

– Расскажите мне о Падриге, – сказала она, стремясь переменить тему разговора. – Он… он женат?

Андре ответил не сразу. Он глубоко и протяжно вздохнул, бормоча что-то себе под нос.

– Да, упрямое создание, он женат уже десять лет. На женщине столь же миниатюрной и утонченной, сколь он сам огромен и мускулист. У него уже четыре сына.

Неужели в голосе капитана слышалось сожаление?

– Они похожи на него? – спросила Тэсс, жалея, что не видит его лица.

– Очень похожи, все с красными щеками и пронзительными зелеными глазами. И каждый больше его самого.

– Что думает его жена по поводу этой работы, которая отрывает его от дома на целые недели?

– Она принимает это как должное, как и все бретонские женщины. Она очень любит своего мужа. Да, они кажутся странной парой, но никогда еще не было такой удивительной любви. – Он повернулся, и Тэсс почувствовала на себе его взгляд. – Не считая, пожалуй, моей, – грубовато добавил он.

Скоро они вошли в тихие, защищенные от ветра воды залива. Тэсс слышала ласковый плеск волн; ароматный воздух был пропитан смешанным запахом камелий, мимоз и сосны. Андре рассказал ей, что вокруг них, в серебристом заливе, разбросаны две сотни мелких островов, и Тэсс оставалось лишь удивляться отличию этого места от бурного, свирепого моря на севере.

«Волшебная земля, – думала она, прислушиваясь к плеску воли о борт. – Земля грез». Через секунду Андре положил весла, и шлюпка с шуршанием ударилась о песчаный берег.

– Ну, чайка, этот день твой. Сначала я хочу показать тебе мой дом. Потом я собираюсь накормить тебя, поскольку ты исхудала. А потом… – его голос упал до хриплого шепота, – потом мы посмотрим.

В следующее мгновение Тэсс снова оказалась в его крепких руках.

– А-а, вот и Марта.

– Марта? – нахмурилась Тэсс, не сумев скрыть напряжения в голосе.

Однако француз лишь хохотнул.

– Да, женщина, очень дорогая моему сердцу. Я люблю ее уже почти двадцать лет.

Тэсс сжалась, упершись ему руками в грудь.

– А она любит меня тридцать лет, со дня моего рождения, – продолжал Андре. – Да, ей сейчас восемьдесят лет, и она служит нашей семье почти все эти годы. – Он приблизил губы к уху Тэсс: – Ты делаешь поспешные выводы, чайка. Тем не менее это меня радует. Если ты ревнуешь, то не можешь быть равнодушной, какой хочешь казаться, – прошептал он, покусывая ее за ухо.

– С чего мне ревновать? – выпалила Тэсс. – У меня нет привязанности к вам. А у вас – ко мне, – хмуро добавила она.

– А, вот тут ты не права, сердце мое. Еще до конца ночи я собираюсь сделать эту привязанность сильнее, – сурово проговорил Андре, потом голос его изменился. – А-а, Марта, я вижу, ты пришла прямо из сада.

– У тебя всегда было ужасное представление о времени, Андре, еще со времен твоего детства. Но куда подевались твои манеры, мальчик? Кого ты привел домой, чтобы познакомить со мной? – Женщина задержала дыхание, заметив белую повязку на глазах Тэсс. Она сочувственно закудахтала.

Тэсс улыбнулась при мысли о том, что этого сурового мускулистого, бретонца назвали мальчиком.

– Я привез подругу, Марта. Она ранена и останется здесь до приезда врача из Ванна. Что до имени, можешь называть ее малышкой, как мы все.

Даже теперь не должно быть имен, подробностей, отметила про себя Тэсс. Вместе с этой мыслью пришло осознание того, что она здесь пробудет недолго.

– Хорошо, – благодушно согласилась старая служанка, – а теперь входите и отдыхайте, пока я приготовлю поесть. Уверена, что этот бездельник ле Фюр кормил вас омлетами и поил сидром всю последнюю неделю.

– Но его омлеты очень хороши, – запротестовала Тэсс.

– О, вам предстоит еще попробовать моих. Или даже Андре. У него хорошие руки, правда!

– Но в таком случае у меня была лучшая из наставниц, Марта. – Француз засмеялся. – Очень впечатляюще. Дьявол, я все еще вздрагиваю, вспоминая, как ты меня огрела ложкой когда я испортил один такой омлет.

– Не ругайся при мне, молодой человек, – отрывисто приказала старуха, – ты заставишь молодую дели поверить, что я похожа на людоеда. – Она фыркнула. – Теперь иду на кухню. Ваша комната готова. Простыни проветрены.

Тэсс почувствовала, как краска заливает ей щеки. Тщетно она боролась с Андре.

– Оставьте меня, – прошептала она. – Что она подумает?

– Марта? Она довольна тем, что я наконец привел в дом женщину. Боюсь, она начала подозревать меня в противоестественных пристрастиях. Ты – первая женщина, когда-либо пришедшая сюда, любимая моя. Ты веришь мне?

Тэсс не могла сомневаться в нем, когда в его голосе звучала такая страстность. Ей стало трудно дышать.

– Скажи мне, чайка, – скажи, что веришь мне. Скажи, что научилась доверять мне. – В его голосе слышались нотки отчаяния.

– Я… я верю вам, Андре. Что касается доверия… – Ее голос прервался, слишком рано было требовать от нее этого.

– Кто так сильно обидел тебя? – отрывисто спросил капитан «Либерте». – Скажи мне, и я вырву у него сердце.

– Это… это было давно, Андре. Пожалуйста, давайте не будем говорить об этом. Не теперь, когда вокруг так красиво.

Он сильнее прижал ее к себе; Тэсс чувствовала, как его глаза изучают ее лицо. С его губ сорвалось еле слышное ругательство.

– Дьявол, женщина, до чего же ты упрямое создание! Но ты поймешь, что я могу переупрямить тебя!

Они сидели в маленьком, нагретом солнцем садике, слушая убаюкивающее жужжание пчел и пение птиц. Покончив с омлетом, они объедались гречишными оладьями с сахаром. Тэсс обнаружила, что очень проголодалась.

– Вот, сердце мое.

Тэсс нахмурилась, подняв голову.

– Открой рот.

Исполнив его просьбу, Тэсс почувствовала на языке маленький кусочек чего-то рыбного. Он имел легкий привкус лимона и легко проскользнул ей в рот.

– Карп?

Его голос был таинственным и хрипловатым.

– Устрицы, англичанка.

Тэсс ощутила, что щеки у нее стали малиновыми. С бьющимся сердцем она облизала внезапно пересохшие губы. Андре пробасил:

– Не будем больше об этом, или я забуду свои добрые намерения. А теперь ешь. – Он снова положил ей на язык нежную устрицу из Белона, потом взял другую себе. Сего уст сорвался протяжный вздох. – Любимая, как хорошо быть дома! Вдыхать аромат цветущих камелий, слышать гудение пчел – совсем как в детстве. – На мгновение его голос омрачился сожалением. – Да, много времени прошло с тех пор…

– С каких пор?

– С тех пор, как я делал многие вещи, малышка. С тех пор, как ловил устриц в заливе. С тех пор, как взбирался на Греч-Пойнт и гулял по лесу Вздохов. С тех пор, как увидел тридцать шесть столбов Кергонана. Но довольно этих бесконечных вопросов! Вот опять идет Марта с какой-то едой, и нам придется есть, иначе она очень рассердится.

Тэсс с трудом сдержала протестующий вопль при мысли о новой еде. Но на столе появились еще сладкие гречишные оладьи с маслом, сидр и жирный сыр.

Наконец Марта сказала, что довольна, и вернулась на кухню. Со вздохом облегчения, наевшаяся сверх меры, Тэсс откинулась на подушки, которые Андре разбросал по траве. Одурманенная солнцем, едой и вином, она позволила себе расслабиться. Услыхав некоторое время спустя кашель Пад-рига, она едва пошевелилась.

Мужчины немного поговорили на бретонском, и потом Андре провел рукой по ее щеке.

– Мне надо ненадолго на корабль. Оставайся здесь и отдыхай. Если тебе что-нибудь понадобится, Марта будет поблизости.

Тэсс кивнула, зевая, и сонно улыбнулась.

Когда она проснулась, пчел не было и воздух был прохладным. Она только что села и приглаживала волосы непослушными пальцами, когда услышала, как из кухни идет Марта.

– Хорошо поспали, а? – Старая женщина принялась собирать тарелки, не дожидаясь ответа Тэсс. – Да, в этом месте есть нечто особенное. Еда, сон – все здесь лучше, чем в других местах. Ароматы острее, цвета ярче. Андре говорит – это оттого, что мы наверху, на скалах, где солнце и морской ветер все очищают. Я-то думаю, что это из-за цветов. Они растут повсюду – камелия, фуксия, гортензия и рододендрон, у нас есть даже лимонные и апельсиновые деревья. – Она перестала болтать. – Знаете, вы первая, кого он привел сюда.

Тэсс судорожно сглотнула.

– Правда? – спросила она.

– О-о, была здесь как-то другая. Она была из Морле. Андре привез ее на остров, но никогда не оставлял ночевать. Мне всегда казалось, что все это было скорее ее рук дело, чем его. Но это не важно. Она умерла полгода назад, бедняжка. Андре ушел в море, и пришли солдаты, да предаст Господь их черные души адским мукам-! Никто ничего не знал, а потом уже было слишком поздно. – Голос старой женщины задрожал, и она отпустила бретонское ругательство. – После того как они разделались с ней – ну, она была не в себе. Разум ее помутился. Она носила ребенка и потеряла его три месяца спустя. Когда Андре вернулся, она с трудом узнала его, хотя звук его голоса, казалось, успокаивал ее. Она вскоре умерла вслед за ребенком. – Тэсс услышала, как старуха повернулась, всматриваясь в море. – Она похоронена здесь, на кладбище, с подветренной стороны, недалеко от моего дорогого Пьера.

Тэсс услышала фырканье, потом шуршание одежды.

– Слишком я много болтаю даже для такой старой глупой женщины. У вас есть дар заставлять людей говорить, детка. Я думаю, это оттого, что вы умеете слушать – спокойно и светло. Понимаю, почему он любит вас.

Сердце Тэсс бешено забилось, ей хотелось о многом расспросить старую служанку. – Но почему… – неуверенно начала она. Следующие слова Марты оборвали ее вопрос.

– А вот и Андре.

Тэсс вздрогнула, чувствуя себя как ребенок, застигнутый за подслушиванием. Она услышала его быстрые шаги по траве и почувствовала отличительный запах – смесь морского воздуха и цитрусового мыла.

– Ну что, Марта заговорила тебя до полусмерти? – спросил капитан. – Если она расписывала мои мальчишеские проделки, то я…

– Нет, что вы! – поспешно произнесла Тэсс, опасаясь, что Марта скажет ему, о чем именно они беседовали.

– Хватит задираться, молодой человек. Слушай свою даму – это тебе мой совет, А я пойду в сад, где смогу поразмышлять о моем бедном умершем Пьере и о том, что скоро буду с ним. – Шаги Марты медленно удалялись.

В наступившей тишине Тэсс чувствовала рядом с собой Андре, изучавшего ее лицо.

– Приготовься, англичанка, принять дары. Это от ле Бра. – На колени Тэсс упала охапка роз, наполняя воздух дурманящей сладостью. – Это от ле Фюра, – Она почувствовала аромат мимоз. – А это от меня.

«Камелии», – подумала Тэсс. Окутанная этим неотвязным запахом, она почувствовала в горле подозрительный спазм.

– О-о, Андре, – выдохнула она, – как чудесно!

Ее плеч коснулись последние косые солнечные лучи, теплые и вязкие, как мед. Где-то на изгороди тихо посвистывала птичка. Сев рядом с Тэсс, Андре запел старую бретонскую песню, потом перевел печальные, милые слова строфу за строфой, пока солнце в неистовом сиянии плавилось над спокойными водами залива.

Позже, гораздо позже, когда она вновь обрела способность ясно соображать, Тэсс призналась себе, что весь этот день был обольщением. Француз обольщал ее сочным звучанием грубоватого голоса, своим смехом, рассказами, живительной бретонской едой, которой он кормил ее с рук.

Каждую минуту – обольщение! И она целиком попалась в его сети, не успев даже понять, что ее преследуют. Даже приход врача вскоре после этого не нарушил магии – во всяком случае, не сразу.

Ощупывающие ее повязку пальцы были легкими и проворными. Одеревенев от ожидания, надеясь, что недавние головные боли сигнализируют о возвращении зрения, Тэсс с трудом справлялась с растущим волнением.

Врач поддакивал и хмыкал, внимательно слушая ее рассказ о происшествии. Он осторожно развязал узел, удерживающий повязку.

– Посмотрите на меня, – попросил он.

Тэсс попыталась сделать это, собрав всю свою волю, но ее ждала лишь темнота. С ее сомкнутых губ сорвался сдавленный стон. Побледнев, она противилась обрушившемуся на нее разочарованию.

Ничего. Ничего, кроме слепоты!

Зачем она надеялась?

Прерывисто дыша, она слушала врача, говорившего слова утешения и надежды, и Андре, часто прерывающего его, чтобы задать вопрос или получить разъяснение по поводу совета врача, хотя и никчемного.

С тех пор как ослепла, Тэсс много узнала о голосах – и теперь ей послышалось в голосе врача сожаление, хотя он и говорил о необходимости быть оптимисткой.

После ухода врача Тэсс сидела не шевелясь в тени теперь уже прохладного сада. Напрягшись всем телом и вытянувшись, как тетива под пальцами лучника, она всматривалась в тени, отделявшие ее от Андре.

– Пожалуйста, – хрипло прошептала она. – Боже, Андре, вы должны… – Ее голос на секунду прервался. – Возьмите меня сегодня ночью в постель. Дайте мне свет и заставьте меня гореть. О, пожалуйста, дайте мне забыть этот кошмар!

Тэсс даже не поняла своей ошибки.

Но Андре услышал, и его лицо посуровело. Даже сейчас, подумал он, эта женщина не может заставить себя сказать ему «ты», сделать обращение более интимным. Маленький промах, но тем не менее красноречивый.

Особенно если учесть то, о чем она его просила.

Сердце Тэсс стучало так сильно, что она едва услышала его хриплое рычание. В следующее мгновение он схватил ее сильными руками за запястья и рывком поднял на ноги.

– Ты меня просишь об этом, англичанка? – пробасил он. – Тогда вот мой ответ. Нет! Бог свидетель, нет! Этого я не сделаю никогда!