Текст книги "Черная роза"

Несколько часов спустя, когда над горизонтом, разворачивая серебряный парус, заскользила луна, старый Томас завершал последний обход шатких останков разрушенной стены монастыря. Слуга замер, нахмурив кустистые брови. Опять наверху, у белого сада, ему послышался смех. Он обернулся, прищурив глаза. Но ничего не увидел: все было как обычно.

Стянув с головы видавшую виды шляпу, старик с раздражением почесал голову. Какая-то чертовщина!

Это, конечно, лишь ветер, шумящий в дубовой рощице. Да, всего-навсего старые камни, звучащие эхом под кусочками падающего гравия. Слегка пожав плечами, Томас пошел вниз с холма к своему домику.

«Странное это место», – подумал он в тысячный раз. По крайней мере молодая госпожа вышла замуж, и этот ее морской капитан не оставит ей времени бродить здесь, в тени деревьев. Да, для него женитьба давно забытое дело, подумал старый слуга, и его морщинистое лицо осветила улыбка. Высматривая свет фонаря в своем окне, Томас не заметил слабого сияния, казалось, поднимавшегося над верхушкой холма.

– Падриг и команда «Либерте» посылают тебе это вместе с сожалениями по поводу того, что не смогли присутствовать на церемонии. Это было бы чересчур опасно даже для таких бродяг, как они.

Луна плыла среди закрывших небо облаков, когда Тэсс и Дейн шли рука об руку через зеленую лужайку под разрушенной стеной монастыря; их лица овевал ласковый летний ветерок.

Приподняв брови, Тэсс взяла кожаную шкатулку из рук Дейна. Внутри, на малиновом бархате, лежал кулон с гравировкой, подвешенный к тяжелой серебряной цепочке.

– «Qui voit Groix voit sa joie», – прочитал Дейн. – «Кто увидит остров Груа, повстречает свое счастье». Даже трюки Даниэлы не отнимут у нас это. – Его глаза сузились. – Тетушка рассказала мне об этом разговоре про ребенка. Просто еще одна ложь в ее богатом арсенале. Ты ведь знаешь об этом, сердце мое?

Тэсс улыбнулась Дейну.

– Графиня говорила мне что-то по этому поводу, хотя ей было безумно трудно это сделать. Думаю, душечка впервые в жизни лишилась дара речи.

Губы Дейна скривились в усмешке.

– Хотелось бы мне быть там, чтобы услышать это.

– Нахальный щенок, – пробурчала Тэсс, в точности копируя тон графини.

– Какую радость приносишь ты мне, любимая, – хрипло произнес муж, осторожно приподнимая сверкающие волосы Тэсс и надевая ей на шею серебряное украшение. – И это тоже твое, – тихо произнес он, вкладывая в мягкую ладонь жены две черепаховые шпильки. – Похоже, ты щедра на подарки, любовь моя, – оставила свои дары двум мужчинам. – Его глаза потемнели. – И оба предложили тебе свое сердце. – Он сильно сжал ее руку. – Боюсь, что они оба – это я, Тэсс. В море я живу и чувствую себя счастливым, а на суше часто испытываю беспокойство, умирая от тоски. Да, на берегу я превращаюсь в монстра! И скоро морское министерство снова обратится ко мне с каким-нибудь срочным делами, возможно, предложит новое задание. Не слишком ли это будет – просить тебя поехать со мной?

Тэсс провела пальцами по изящному контуру шпильки.

– Я продам Фарли и завтра же последую за тобой на борту «Либерте», любовь моя. – Она не колебалась, хотя ее сердце слегка сжалось при мысли о расставании с этими любимыми старыми развалинами.

Но камни и глина были ей теперь ни к чему – Тэсс это знала.

– Полагаю, твоей команде придется привыкнуть к женщине, приводящей в беспорядок их канаты и паруса.

Дейн изучал ее лицо, все еще не убежденный до конца.

– Будем считать, – добавила Тэсс, и глаза ее лукаво засияли, – что жизнь с Андре ле Бри требует определенных… э-э… вознаграждений. – Она приложила нежный пальчик к темной поросли волос у шеи Дейна. – Очень приятных вознаграждений.

Ее муж застонал, и его глаза подернулись дымкой.

– Ты делаешь меня бесконечно счастливым человеком. И я намерен сделать счастливым каждый день нашей жизни.

Тэсс изогнула губы:

– И правильно поступите, милорд, ибо я знаю лихого французского капитана, который с удовольствием занял бы ваше место.

С ее губ слетел легкий смешок, когда муж подхватил ее сильными руками и стал подниматься вверх по холму в сторону белого сада.

– Дейн?

– Хватит шутить, жена, – пробурчал он. – Я превращу тебя в послушную женщину еще прежде, чем разделаюсь с тобой этой ночью.

И там, рядом со старинной дубовой рощицей, под немигающим серебряным оком луны, он снова сделал ее своей женой. Не так, как велит мужчине церковь, а так, как велит ему природа и земля – всецело и безвозвратно, – пока их дыхание не смешалось и сердца не забились в унисон, пока она не стала плотью от его плоти и кровью от его крови.

– Первый раз – для забвения, – шептал Рейвенхерст женщине, лежащей в его объятиях. – Второй раз – для страсти. И третий, в вихре лунной пыли и болотных огней, – навсегда.

Вокруг них плыл опьяняющий аромат лилий и жасмина и, как ни странно, аромат лаванды, хотя лаванда не росла поблизости. Поглощенные своим счастьем, они не заметили слабого сияния, исходящего от сада.

– Навсегда, красавица моя, – казалось, шептал ветерок. – Пойдем домой, детка, нам многое надо успеть.

На ветру ненадолго затрепетал нежный, мелодичный смех, потом тихо замер.

В свое время в центре этой мирной лужайки вырос куст, и на нем расцвела роза.

Прохладной летней ночью, когда из бухты дует резкий, напористый ветер, кажется, что листья трепещут и вздрагивают, нашептывая что-то.

А порой, когда с болот поднимается туман, подобно призракам старинных возлюбленных, путники могут поклясться, что слышат отдаленный смех и чувствуют аромат лаванды.

Именно в такие ночи, когда деревья светятся странными, мерцающими огнями, играющими на болоте, в густые ветви этого розового дерева прилетает соловей и поет невыразимо сладким и печальным голосом; и путники замедляют шаги и прислушиваются в мечтательном благоговении.

И роза под лапками птицы – в этом можно поклясться – черная.