Текст книги "Солнце, которого не было"

Глава 5

Истории известны правители, продержавшиеся у власти меньше недели, и вот этот список пополнился ещё одним именем. Исход правления госпожи Адель хоть и казался чем-то очевидным, но всё равно пугал. «Самый охраняемый купол», – закатил глаза Арес, вспоминая ещё и приключение с утра. В ночи они с Дюком уже обсудили не покидающее их обоих чувство нереальности происходящего. Сейчас же оно ещё стремительней набирало обороты. Может, он умер тогда в лесу, и это – его маленький ад за предательство Миры?

Всё изменилось слишком быстро. Охраны в один миг значительно поубавилось, и в столь шаткий момент смены руководства, палки в колёса пытались впихнуть все, кому не лень. Диверсий, драк между депутатами, подставных обвинений за последнюю неделю было столько, сколько не насчитывалось за все тринадцать лет существования системы секторов.

Арес устало плёлся по пустой центральной улице. Дома на ней принадлежали, в основном, депутатам. С десяток одинаковых белых домов-коробок пустовали после ареста Миры. Через панорамные окна виднелись голые стены, и лишь силуэты старой мебели на обоях, оставленные временем, говорили о том, что раньше тут жили люди. Люди, позволившие Мире переписать историю под себя, посадить в тюрьму или убить тех, кто желал пересмотра системы. Теперь эти депутаты и сами лишились того, чего раньше лишали других.

Он прибавил шаг, заворачивая за угол, и, судя по навигатору, должен был оказаться на месте. Резко замер, когда оторвался от своего коммуникатора и обратил внимание на фасад дома. Входная дверь была щедро залита ярко-алой краской, а брызги её тянулись до самой крыши. На окне второго этажа Арес заметил разводы, которые говорили о том, что эту краску кто-то старательно пытался смыть.

Парень мог поспорить, что ещё недавно этот дом ничем не отличался от других. По слухам, которые часто любили распускать в их управлении, Адель долгое время была обычным гражданином, а рядовым депутатом стала не так давно. Она приглянулась Николь и была возвышена, дабы принять весь удар смены власти на себя. Хорошо, что гордость и уверенность в себе не дали догадаться об этом самой Адель. А итоги – вот они: лента по периметру, скопление людей в полицейской форме, прекрасная и в то же время мёртвая вторая официальная Леди секторов.

Войдя в дом, аккуратно обставленный небольшим количеством мебели, Арес сразу почувствовал, как атмосфера одиночества начала давить на него. Пара неношеных босоножек, одна-единственная накидка и летняя шляпа – вот всё, что было в прихожей. В этот дом Адель переехала недавно, и теперь Ареса волновал вопрос – откуда? «Была ли она вообще гражданкой пятого? – подумал он. – У неё не было ни шанса выжить после назначения».

Когда Арес вошёл в спальню, ему ударил в нос странный запах. Он не сразу понял, что это запах разложения. Резко снял маску, согнулся и прикрыл нос руками. Сейчас был один из немногих моментов, когда Арес пожалел, что имел привычку носить фильтр с севшей батарейкой. В этот момент она пригодилась бы ему рабочей. В комнате было очень жарко, словно в парилке, что и ускорило процесс разложения. «Вот он какой, запах смерти», – подумал он и вспомнил, столько раз натыкался на массовые места захоронений, на развалины, полные трупов, и никогда не мог ощутить, чем был наполнен воздух за пределами купола. Да, в нём давно не было такой составляющей, как кислород, но парень мог бы поспорить, что трупных частиц теперь было столько, что они вполне могли заменить его в полном объёме.

«За что меня так наказала жизнь?» – задумался Арес, вспоминая, сколько смертей он повидал на своём недолгом веку. Не раз видел большие скопления истощённых скелетов. Если одного этого было мало для познания самого процесса, к списку он смело мог добавить наблюдения за тем, как погибали мутанты на операционном столе, и, в конце концов, – он видел смерть своей возлюбленной. Мистическая женщина, забиравшая души людей, словно шла по пятам за Аресом, пытаясь ухватить за руку и показать всё, на что была способна. Вот и сейчас очередная её жертва лежала в своей большой кровати, залитой кровью. Не только кровать, но и дорогое персиковое платье пропиталось насквозь и прилипло к телу женщины. На лице её застыл испуг, словно у загнанного в угол зверька. Бельё в углу кровати, руки в розовых наручниках и аккуратно собранные волосы – всё это говорило о том, что эту ночь она провела не одна. А перерезанное горло значительно уменьшало вероятность того, что это был прекрасный принц.

– Ваши предположения? – Николь тяжело вздохнула, сложив руки на груди и пытаясь показать своё беспокойство. Облегающее бежевое платье с золотистыми вставками по всей длине словно повисло на фигуре и казалось сейчас таким неуместно-праздничным. Женщина поправила аккуратно завитые волосы цвета морской волны, и Арес вспомнил этот жест. Вспомнил, что для Николь он, скорее, означает желание побыстрее всё закончить. Она не умела беспокоиться. Ну, просто не умела. Может, разучилась, может, заключила сделку с дьяволом, но за последнее время случилось много чего плохого, а госпожа Николь и глазом не моргнула.

– Не думаю, что это в нашей компетенции. Вам лучше обратиться к детективам, – ответил Арес. Недосып и сбитый режим начинали проявляться в раздражении, и он стал замечать за собой мысли и фразы, которые раньше не смел бы произнести вслух. Арес не должен был быть здесь, не должен был оказаться на перроне утром. «Это что, всё из-за Дюка, притягивающего неудачи, как магнит – металл? Я попал в его поле неудач? Или это передаётся, как инфекция, по воздуху?» – негодовал солдат.

– Я хочу, чтобы ты и Аксель держали всё на контроле, так как никому больше не могу доверять.

«Ага, – заключил Арес. – «Я хочу», – процитировал он у себя в голове. – Осталось только каблучком цокнуть».

Солдат начал бегло осматривать комнату, стараясь хоть за что-то ухватиться. Тёмно-оливковые стены, украшенные странными картинами над кроватью, пара навесных полок с пустыми вазами. «Интересно, – подумал парень, – задумывалась ли она когда-нибудь о том, что этот предмет интерьера всегда будет пустовать?» Всё перед глазами поплыло, и он пошатнулся. Аресу ещё никогда не доводилось так сильно нарушать свой режим. И теперь он точно знал – все попытки обмануть организм были напрасны.

– Я думаю, это был любовник, – словно подсказку, а не предположение, выдала Николь.

– Да, тут очевидные факты, – сказала возникшая из глубины коридора Аксель. Арес был рад видеть её, как никогда раньше. Аксель в летней форме охраны – чёрных свободных бриджах-карго и таком же чёрном топе до пояса – взмахнула рукой, откинув длинные красные волосы, собранные в хвост, назад, и демонстративно поправила кепку. – Вечером, около восьми часов, Аделина с мужчиной, – она наклонила голову на бок, внимательно рассматривая кровать, – ростом метр семьдесят пять, светлые волосы, скорее всего, был одет в форму охраны среднего звена, пришли домой и часа два просто развлекались, пока любовник, а, судя по картине на кровати, его уже можно так называть, не решил перерезать ей горло.

– Ты что, экстрасенс? – скептически спросил Арес.

– Скрытая камера, личность преступника установлена, наряд уже выехал. Не знаю, зачем тебя вызвали, – пожала она плечами.

Арес устало потёр глаза, пытаясь не встречаться взглядом с Николь.

– Отличная работа, ребята. Арес, ты свободен. Аксель, это полностью твоё дело, – улыбнулась женщина, и улыбка её намекала, что им двоим только что сделали большое одолжение.

* * *

Устало прислонившись к стене дома, Арес наблюдал, как мельтешат новобранцы из полиции, то опрашивая сонных соседей, то возвращаясь к машине. Николь ушла, и теперь со спокойной душой можно было отправиться спать, но у солдата остался важный вопрос, и ему необходимо было обсудить его с тем, кому он ещё мог доверять.

– Ты поняла, что это сейчас было? – прошептал солдат.

Аксель только молча пожала плечами. Девушка вышла следом за коллегой, остановившись на крыльце и наслаждаясь пламенеющим над сектором рассветом.

– Такое чувство, что убийство было запланировано самой Николь, и ей требовалось убедиться, что мы её не обвиняем и вообще не будем лезть в это. Мы ведь теперь на побегушках у неё.

Девушка-солдат прикусила губу, чтобы не начать обсуждать, что теперь на их плечи свалилось много чего, далёкого от компетенции приспешников. Сразу вспомнила недавно подслушанный разговор начальников охраны о том, что отряд приспешников – избалованные дети, чьи капризы по части снаряжения всегда и сразу выполняются, и что им пора «платить за это в сложный период».

Но как им объяснить, что они уже заплатили достаточную цену? Как рассказать о физической и моральной боли, о несостоявшемся детстве и полном отсутствии воли? Им запрещено было иметь связи, семьи и детей. Их не считали за людей. Но это была только половина проблемы. Как этим обиженным индюкам рассказать о том, что они видели за куполом… Как?

Аксель часто возвращалась мыслями в тот день, когда в их детский дом приехала проверка и организовала соревнования между группами в игровой форме. Ей нравилось выполнять задания. Она как сейчас помнит, что делала всё с огромным удовольствием. Если бы Аксель только знала, чем это обернётся… Какой был шанс, что она попадёт в рейтинг пяти лучших, и девочку заберут без её согласия? Просто вырвут из обычной жизни ребёнка-сироты, заменив все игрушки на оружие. Если верить статистике, вероятность такого развития событий была намного меньшей, чем возможность выигрыша в лотерею. Вот ей и «повезло».

– А не лезть мы точно не будем, если сами найдём убийцу, – подхватила Аксель. – Да, я тоже так подумала.

– Поэтому подыграла?

– Я подыграла потому, что не хочу переходить ей дорогу. Не сейчас. Совсем нет сил.

– Мне кажется, мы вляпались во что-то похуже Миры. Та хоть на каждом углу кричала, что она будет делать. – Повисла неловкая пауза. Аксель и сама догадывалась об этом, но до ужаса не хотела признавать, что ошиблась в выборе стороны. – Ты готова снова плясать, как кукла на ниточках?

– Нам не привыкать, разве нет? – прошептала Аксель, испугавшись, что Арес уже примкнул к новой банде и готовит следующий необдуманный план революции. Испугалась она, скорее, за него, ведь Николь сейчас хоть и выглядит максимально спокойной и сдержанной, но то и дело допускает гражданские самосуды. А добраться до такой высокопоставленной дамы, как Адель, могли только с разрешения Николь. И уж если добрались до новой Леди секторов, то и до Ареса смогут.

– Не такому танцу нас учили… – Тот заметно поник, понимая, что она права, а сам он готов прямо сейчас упасть на землю и крепко заснуть. – Ладно, это будет нашей проблемой позже.

Ничего другого они не умели. Только служить. И как приятно было ощутить этот вкус свободы, когда они с Аксель сами приняли решение защищать сверхлюдей. Тогда казалось, что всё изменится в лучшую сторону…

– Какие мудрые слова, мой друг, – усмехнулась Аксель. – Как ты? Я знаю, что тебе сложно, но мне ты можешь всё рассказать. И я видела, как они тебе усложнили жизнь соседкой. Если что, ты всегда можешь положиться на меня.

Арес молча кивнул, опустив ладони на плечи Аксель и положив голову ей на макушку.

– Что за люди нас окружают, Огонёк?

– Глупенькие какие-то, да? – прошептала она, пытаясь скрыть смущение, но голос, прозвучавший чуть выше и тоньше обычного, выдал её.

– Да. Я тебя всё же попрошу кое о чём.

Арес прикрыл глаза, осознавая, что и правда всегда мог положиться на Аксель, и очень корил себя за то, что не сделал этого раньше.

– Одну даму надо сводить в библиотеку и найти ей пару интересных книг. Лучше 3D с чтением. Но не про войну. Ни в коем случае.

– Хорошо, – усмехнулась Аксель. – Всё, что попросишь.

Илона была не единственной, кто испытывал сильные чувства к Аресу. Только, помимо любви к Аресу, Илону ещё наполняла ненависть к любой мнимой сопернице. Почему мнимой? Потому что Аксель точно знала – она не позволила себе ни одного намёка на то, что на самом деле испытывала к синеволосому коллеге. Поэтому искренне не понимала, за что Илона так часто пыталась унизить её: колкости, шутки, вслух обсуждаемые недостатки Аксель. Та вечно напоминала маленькой девчушке о том, что она мертвенно бледная и очень худая. Со временем, конечно, Аксель перевернула в плюс свою худобу: Арес стал подкидывать её для эффектного удара, и Илона невзлюбила девушку ещё больше. Сейчас при воспоминании о ней кожа у Аксель покрывалась мурашками.

– Арес, – прошептала она, думая о том, о чём они молчали со дня революции. – Леон и Кай… они нас предали?

– Нет, Акулёнок. Это мы предатели. Они остались верны Мире. И я очень рад, что ты не поехала с ними её сопровождать. Кто знает, что бы они с тобой сделали. И кто знает вообще, живы ли они. Нельзя так долго не снимать экзоскелет. А без аппаратуры они сами его не снимут.

Страшно представить, что они вообще сейчас переживают. Если ещё живы, то та боль, которую они всегда испытывают к концу смены, усилилась стократно, перенапрягая нервную систему. Отсутствие нужного питания, режима и отдыха – в сумме смертельный исход для любого из сверхсолдат. Ребята иногда шутили над собой, сравнивая свой отряд приспешников со старыми стационарными телефонами.

Сейчас, вспоминая всё это, Арес медленно отстранился от коллеги, пытаясь отогнать мысли о том, что ещё два приспешника из-за их предательства сейчас умирают в муках. Когда Арес принимал решение, на чью сторону встать в революции, у него не было ни малейших сомнений, а сейчас солдату казалось, что, нарушив общий баланс в системе управления, он словно перепутал чёрное с белым и теперь топтался где-то на границе.

– Огонёк, мне очень нужно поспать. Ещё только рассвет, а я уже сыт по горло сегодняшним днём.

– Да, я слышала про бомбу. Ты сильно испугался? Говорят, ты встретился с бомбой лицом к лицу и был готов принять удар на себя, – осторожно спросила она.

– Ты же знаешь, мне уже нечего бояться.

«Точно», – подумала Аксель, вспоминая, сколько раз за последние несколько дней одёргивала его, ускоренными шагами двигающегося к смерти.

– Там было послание. В бомбе. Говорилось о каких-то требованиях, я так понял, их уже выдвинули… Тебе что-нибудь об этом известно?

Аксель молча помотала головой, скрестив руки на груди.

– Разузнай, пожалуйста, – прошептал Арес так тихо, что услышала эти слова только его коллега. – О, и прости, пожалуйста… Ещё кое-что, – бросил он, уже покидая крыльцо. – Найди мне что-нибудь о Ришель Катон, раз уж всё равно пока в детективы заделалась. Я в долгу не останусь, – подмигнул Арес.

– Нет проблем. А ты перестань носить скелет больше положенного. А то спину надорвёшь, – бросила в ответ Аксель.

– Нет проблем, – усмехнулся в ответ Арес, уже не оборачиваясь, и махнул рукой.

Глава 6

После рассказа Ареса Аня задумалась: смогла бы она пережить смерть единственного, настолько близкого человека? Сейчас она ещё больше погрузилась в себя и понимала, что даже думать о таком ей сложно. Усталое безразличие накрывало девушку с ног до головы, словно тяжёлое одеяло, после той бури эмоций, что она пережила с момента изгнания. Теперь ей казалось, что она не способна чувствовать ничего, и Аня начала винить себя за это.

Она присела на корточки и сквозь перила лестницы попыталась разглядеть, проснулся ли хозяин дома, но неподвижные бледные ступни, торчащие из-под одеяла, говорили ей об обратном, и она вернулась в комнату. Тишина в полупустых четырёх стенах сводила с ума, усидеть на месте было сложно. Из открытого шкафа на Аню смотрела пустота. «Полки для вещей Киры?» – подумала она, но на одной из шести всё же лежали небрежно скомканные парочка кофт Дюка. Рядом на полу уместилось с десяток потёртых, испачканных в чёрной пыли коробок. Сложилось даже такое впечатление, что их от муравейника до самого дома тащили по асфальту, задевая каждую яму по пути. В одной из коробок Аня нашла чудесную вещь – шляпу-котелок, о которой давно мечтала, но та стоила больших денег.

Медленно и тихо, чтобы её не услышали даже мышки с самым острым слухом, Аня подкралась к заветной цели. Её голубое летнее платье, словно бутон цветка, колыхалось с каждым шагом. Аня перестала дышать, когда опустилась на колени и начала рассматривать ценник. Ещё дороже, чем она видела. Это был оригинал, а не подделка из её небогатого купола. Дрожащей рукой девушка коснулась аксессуара, словно хрусталя, и, выдохнув, решилась примерить.

Так же тихо она подошла к большому зеркалу во весь рост. Судя по новому, но всё же повреждённому в верхнем левому углу орнаменту, оно, скорее всего, продавалось со скидкой. Эмоциональная усталость накрыла девушку, она не могла даже порадоваться такому редкому мгновению и насладиться атмосферой. Хотела бы и она жить в пятом, носить такие вещи, но не просто «вкинутой», а рождённой для этой жизни… Быть девушкой Дюка, настоящим героем для него, а также суметь обеспечить этого человека всем, что Кира ему обещала. Аня бы точно смогла, сохранила бы всё это. Но она – не Кира.

Аня сняла с головы шляпу и перевела взгляд с унылого отражения на сам аксессуар. Уже отбросив осторожность, девушка повертела вещицу в руках и начала винить себя за всё, что сейчас произошло. Лида была права – она просто неблагодарная. Она не имела права спать в этой кровати, предназначенной для Дюка и Киры, тем более, пока Дюк мучился на неудобном диване, не имела права трогать вещи Киры и даже думать о том, чтобы занять её место. Если она и хотела остаться с Дюком, то как отдельная личность, сохранив к его бывшей девушке уважение, а не зависть. Аня улыбнулась, подумав, что, кажется, начинает взрослеть.

Из этой же коробки на неё поглядывали чёрные платья бывшей хозяйки дома. Ане вдруг стало не по себе. Она ещё до изгнания любила наряжаться, пыталась модно приодеть Эрика, и, конечно, в их гардеробе мелькал чёрный цвет, но не в таком же количестве. Почему человек со столь доброй душой был готов с головой укутаться в цвет темнее ночи?

– Можешь забирать, эта милая шляпа ей больше не пригодится. Но, если я хоть что-то понимаю в комбинации одежды, к твоему летнему платью она не подойдёт. Разве что и платье из коробки возьмёшь. Те, что с биркой, никто не носил, – сказал Дюк. Он, скрестив руки на груди, стоял у дверей и тихо наблюдал за Аней, но та не решилась уточнить, как давно.

Широко раскрыв глаза от удивления, девушка резко обернулась. Даже находясь в доме Дюка, она не сразу узнала его. Новая пижама, подаренная Николь, очень подходила парню, делая из него абсолютно другого человека. Зелёные клетчатые штаны и белая футболка отлично сочетались с взъерошенными рыжими волосами. Дюк был точно домашний мальчик-паинька, а не хулиган-разбойник, которым знала его Аня.

– Зачем ты хранишь её вещи? – Девушка медленно опустила аксессуар туда, откуда ранее его взяла.

– Это не я. Ришель перевезла всё в коробках, я не разбирал. Буду благодарен, если ты окажешь мне такую услугу. Я бы не хотел лишний раз погружаться в воспоминания.

Не хотел, но пришлось. Он взял в руки рамку с комода у дверей и грустно взглянул на их совместное фото с Кирой. Аня вчера тоже обратила на него внимание. Вытянув руку, Дюк запечатлел их счастливые лица незадолго до аварии. Обратно на своё место рамка уже отправилась фотографией вниз.

– И ты не расстроишься, если я надену что-нибудь из этого?

До изгнания Аня вряд ли надела бы чужую одежду, но после жизни в тёплой деревне и такой резкой смены погоды на холод во втором секторе она была бы не против надеть что-нибудь, кроме тонкого платья от Николь, уже испачканного на вчерашнем завтраке, и единственной серой кофты, которую любезно одолжил Дюк.

– Если тебя это действительно волнует, то надевай с биркой. Кира их не застала. Эти вещи пришли на мой адрес уже после, так что с ними не связаны никакие воспоминания. И спускайся, я сделал завтрак. Потом отвезу тебя к Эрику.

Ну вот. Она вернётся домой. Будет ли рад Эрик?.. Аня не узнает этого, пока не встретится с ним. Как минимум, ей надо перед ним извиниться, а как максимум – Ане, вроде, некуда больше идти.

– А Арес? Он тоже поедет?

– Нет, он ушёл с первыми лучами солнца, – театрально произнёс Дюк, направляясь к лестнице, и бросил напоследок:

– Как одно из тех самых мифических существ.

Хорошо. Хорошо, что она больше не посмотрит в до жути печальные глаза солдата. Девушка надеялась, что она и вовсе его больше не увидит. Просто вернётся к обычной жизни, будет строить планы на будущее. Никакой охоты. Она улыбнулась так искренне, как не улыбалась уже давно.

* * *

Аня, примерив всего одно облегающее чёрное платье и бегло осмотрев остальные, поняла, что они были куплены для официальных вечеров. Среди вещей она нашла чёрные шорты до талии, натянула бордовый топ и накинула на плечи вязаный кардиган. Просто примерить, ведь этикетка на нём говорила, что сам кардиган стоил больше, чем половина гардероба Ани. Она скорчила рожицу своему отражению и никак не хотела снимать эту дорогую вещь, укутавшись, словно в тёплый плед. Он спускался до колен, скрывая фигуру и делая Аню ещё более миниатюрной и незаметной для этого мира.

Глядя в зеркало, заметила ещё не вскрытую коробку позади всех остальных. Интерес пересилил укоры совести. И не зря. Коробка была наполнена мужскими вещами. Кира успела заказать брюки карго по своим эскизам для Дюка. Сверху был лист с мерками парня, а дальше шли футболки с дизайнерскими обработками края и плащевая длинная куртка с целой кучей карманов. Но больше всего Ане понравилась чёрная водолазка, предназначенная больше для Белого Демона, чем для Дюка. Ворот водолазки поднимался, превращаясь в маску, фиксирующуюся за ушами, и заменял его старую, уже непригодную.

Показав находку Дюку, девушке удалось уговорить парня приодеться, но уже после завтрака. Завтрак, конечно, был не шедевром кулинарии от Лидии, но Аня приготовила бы это синтетическое зелёное яйцо куда хуже, чем Дюк. Наблюдая за тем, как гостья недоверчиво ковыряет содержимое, он, тяжело вздохнув, забрал тарелку. Неспешно выкинул всё в урну. Тарелка с грохотом улетела в раковину.

– Ладно, позавтракаем у тебя. Надеюсь, Ника готовит лучше, чем я, – с обидой на самого себя прошептал парень.

Перед выходом из дома Аня посмотрела на ту самую шляпу и оставила её на комоде. Кардиган она решила надеть, а вот соразмерную в цене шляпу оставить. Это будет её первый шаг к тому, о чём она думала сегодня, глядя в зеркало. Брать только то, что необходимо, и быть бесконечно благодарной за это. Дюк сам, уловив грустный взгляд гостьи, надел на макушку Ани аксессуар и качнул головой в сторону выхода.

– Бери, не сомневайся. Мне она не подходит. И пойдём уже, дел сегодня много.

Зато одежда, сшитая по меркам парня, подходила ему идеально, выделяла из толпы, притягивала восхищённые взгляды. Аня старательно избегала прямого контакта с ним, просто поглядывая на друга, и пыталась отогнать мысли по поводу того, как сложно ему будет потом. «Это всё – не моя проблема, это не моя жизнь. Если судить по рассказам Дюка, он вообще при первой же возможности помчится к Кире…».

Аня пыталась себя убедить, что не должна поддерживать общение с Дюком, и мысленно прощалась с этими развалинами во втором. Неужели такое возможно? Работать на полуразрушенном заводе, жить в домах, что расходятся по швам. Вот мальчишка, перед тем как выйти из дома, смотрит наверх в надежде, что козырёк подъезда не свалится ему на голову, вот девочка скачет по каменным ступеням, перепрыгивая дыры в них. Второй купол – полная противоположность всему, чем гордилась Мира, говоря о своих заслугах. Осознание, что так люди коротают свою жизнь уже не один год, больно ударило по моральному состоянию девушки.

* * *

– Дюк, что ты будешь делать дальше? – спросила Аня, когда они уже подходили к её дому.

Вернуться сюда, в уютный четвёртый купол, стало для неё настоящей радостью, старательно пробивающей отсутствие эмоций. Зная, как работает химия в головном мозге человека, девушка начала представлять, как окситоцин вырывается из серого плена и, словно супергерой, набирается сил при виде знакомого пейзажа: малоэтажные яркие дома, выстроившиеся в один ряд, с маленькими узкими улочками, трамвайные рельсы, уходящие вниз по склону, и длинные лестницы, с которых можно было заглянуть в окна жильцов. После второго и пятого купола её родной сектор казался идеальным. Даже вечно раздражающая сеть кабелей над головой теперь выглядела чем-то вполне приемлемым и родным.

И как радостно было осознать: чувства к ней возвращаются. А с ними – и желание жить по-настоящему.

Зелёный двор снова наполнился детьми, они беззаботно веселились на ярких, безопасных для них игровых площадках. Не было никаких неумолкающих фраз из громкоговорителей, кричащих об опасности, исходящей от твоего соседа-мутанта, и о необходимости немедленно сдать его властям. Люди на улице перестали обрывисто прощаться и вновь усаживались на скамейки в парке для спокойной беседы. Словно ничего и не произошло, не было никакой охоты.

– Пойду к Аресу просить помощи в поиске Ришель. Мы уже с ним договорились, через пару часов надо быть в пятом.

«Точно. Сначала Ришель, а потом Кира, да? И всё внимание ко мне было только из-за иллюзий, навеянных тётей. Маленькая глупая Аня. Ты ничем не отличаешься от остальных… Просто отстань от него».

– Мне, честно сказать, было бы спокойней, если бы ты была рядом, – прошептал парень так тихо, что казалось – собеседнице просто послышалось. Она широко раскрыла глаза в ответ и часто-часто заморгала, но ничего не успела ответить. Дверь её родной квартиры распахнулась.

Эрик замер от неожиданности, хотя знал, что Дюк приедет не один. Тот уже сообщил с утра: «С Аней всё в порядке». Эрик поначалу даже испугался, потому что номер был не определён, и ждал каких-то указаний или требований в следующем сообщении, но их не последовало. Только после ответа на вопрос: «Кто вы?» парень выдохнул и написал, что с радостью ждёт их в гости.

Смуглая кожа брата после пережитого немного побледнела, лицо осунулось, появились следы усталости и стресса, кудрявые чёрные, точно смоль, волосы спадали на грустные карие глаза. Он смотрел на Аню, словно сквозь, а потом пришёл в себя и улыбнулся, обнял. Просто молча обнял её. Аня обняла его в ответ. Они простояли в дверном проёме с минуту, пока не вмешалась Ника с предложением хотя бы в квартиру зайти.

Словам о прощении не нашлось места посреди коридора. Аня не смогла заставить себя произнести ту речь, что придумывала по пути домой. Возможно, дело было в том, что извинения не предназначались для посторонних. Аня то молча смотрела на брата, то бегала глазами по непривычно голым полкам в их спальне. Комната была пуста. Их вещи, как и вещи остальных террористов, были изъяты в день вынесения приговора для сбора информации о террористической деятельности.

– Даже бельё забрали?! Трусы-то тут при чём?! – с сомнениями вскрикнула Аня, больше думая на новую сожительницу брата, чем на охрану купола.

– Может, ты в них гранаты хранила, кто знает. Следы тротила искали, – засмеялся Дюк.

Он замер в дверном проёме, скрестив руки на груди, а рядом, прислонившись к стене, наблюдал за Аней и Эрик. Белая комната с пустыми ящиками тоскливо встретила свою хозяйку и словно извинялась перед ней за то, что ничего не уберегла. Аня перепроверила каждый уголок, чтобы найти хоть намёк на своё существование в этих стенах. Безрезультатно: выбросили всё. Её тут не ждали – и явно больше не ждут. После она сдалась и поплелась на кухню, на сладкий запах свежей выпечки.

Облако раздражения, исходящее от Ники, было ярким подтверждением её мрачных мыслей. Новая сожительница, вероятнее всего, не рассчитывала, что их идиллию с Эриком прервут. Она, как хозяйка, щеголяла на кухне в одном тонком чёрном платье, не боясь испачкать его ни мукой, ни маслом, и делала вид, что гостей тут нет, только временами вмешиваясь в разговор.

– Погоди, а почему твои вещи не забрали? – обиженно спросила Аня у друга.

– Потому что тот Дюк жил по другому адресу, – ответил он, отправляя в рот оладий с мёдом. Закрыв глаза от наслаждения, парень таял на глазах.

– А по какому? – недопоняла Аня, складывая на спинку стула кардиган. Есть в этих вещах она боялась, так же, как и глубоко дышать.

– Тот Дюк жил в пустой комнате муравейника.

Эрик недовольно помотал головой. Он сомневался, что перед ним вообще сидит человек, не говоря уж о том, кем тот на самом деле являлся в стенах пятого.

– Боже, надеюсь, я больше никогда с тобой не увижусь, сокрушительная ты сила.

– Полностью тебя поддерживаю, – добавила Ника, вытирая жирные от масла руки о платье.

– А как же я без оладьев-то буду? – театрально поджал губы Дюк.

– Забу-у-у-удь дорогу сюда, – произнесла Ника, улыбаясь, но, глядя на жалостливое лицо рыжего парня, добавила:

– Ладно, курьером буду отправлять. За твой счёт.

– Ура! Ты слышала, Аня? Кажется, я буду жить! Ну, у вас-то планы какие? Что делать будете?

– Я – работать, что же ещё. Вернулся в своей гараж. Там и про тебя спрашивают. – Эрик взгрустнул, подумав о том, что теперь остался без друга, да и после выяснения всех обстоятельств боялся спросить Дюка – а был ли он вообще ему другом? Ведь, по всем итогам, Белый Демон просто использовал его. Но Эрик хотел верить в лучшее и решил подтвердить это ещё одной маленькой деталью:

– Ты не поверишь! Лекс пить бросил.

– Ты прав, не поверю, – с сомнением улыбнулся Дюк. – С чего вдруг? Ты ещё скажи, что перестал прогуливать.

– К восьми как штык на работе, курить бросил, образцовый работник.

– Его что, пригрозили в очередной раз уволить?

– Нет. Оказывается, его маленький сын был особенным, мутантом. Он поэтому и пил, а как охота началась, так и вовсе в запои уходил. Всё закончилось, угрозы нет. Он знает, кто его сын, и теперь совсем другим человеком стал. И это всё – благодаря тебе.

– Да брось…

«Только я тебя не простил», – хотел добавить Эрик, но не стал. Отец предупреждал, чем всё обернётся, он, как никто другой, понимал, какой конец будет у его истории. С самого детства Эрика большая часть фраз Миши начиналась со слов: «Возможно, я скоро умру…», «Когда я умру…». Вероятно, Эрик ещё тогда примерял на отца смерть. А с тех пор, как Айзек рассказал ему, какую роль генерал сыграл в спасении первого и второго сектора, и вовсе был удивлён, как тот прожил так долго. Эрик смотрел на друга и, как бы ни хотел обвинить его, вслух этого произнести не мог.

– А ты, Ника? – коротко спросил Дюк. Ему не было интересно, но и вести себя так, словно её тут нет, как позволяла себе эта хмурая дама, он не мог. Считал это слишком по-девчачьи.