Текст книги "Зачарованный книжник"

– Сейчас же положи репу назад, Джейбелла, – строго сказал Папа. – Нет, Роби, не делай этого за нее – она сама должна исправлять свои недостойные поступки. Ну-ка, давай, пошли ее обратно, Джейбелла.

Девочка вздернула подбородок, хотя в глазах ее был страх. Не найдя поддержки у окружающих, она вздохнула и сосредоточилась на репке. Под ее взглядом овощ, балансировавший на ладони Роби, тронулся с места и поплыл обратно на тарелку.

– Так-то лучше. И учти впредь: если это повторится, то твоя порция достанется кому-нибудь другому.

Девчушка съежилась. Сидящий напротив подросток улыбнулся ей, и все услышали переданную мысль (ведь его собеседница еще не очень умело выставляла щит):

– Не бойся остаться голодной, Джейбелла. У Папы с Мамой всегда сыщется для тебя кусочек за обедом.

Финни подивилась, зачем понадобилось Дори перегибаться через соседа и тихонько повторять услышанное Маме. Лишь через три года она узнала, что, оказывается, Мама и Папа не могли слушать мысли. Хотя это не отменяло осторожность: думать гадости про других детей или высмеивать Маму и Папу все равно было опасно – за этим строго следили старшие ребята.

Тарелки наполнялись, дети ели. Мальчики держали в руках вилки и ложки, у девочек руки лежали на коленях. Им полагалось двигать столовые приборы с помощью мысли. Маленькая Лалли забылась и взяла вилку в руку, но Мама сразу же заметила и нахмурилась.

– Пусть вилка двигается сама, Лалли, милочка. Опусти руки на коленки.

– Прости, Мама, я забыла…

– Конечно, дорогая, – успокаивающе улыбнулась Мама. – Посмотри, твой разум справляется с этим почти так же хорошо, как и руки. Бери, детка, помоги-ка ей.

– Помогу, если будет нужно, – двенадцатилетняя Бери улыбнулась названой сестренке. – Хотя она отлично обходится и без моей помощи.

Лалли ответила ей робкой улыбкой, покраснев от удовольствия.

Сами Мама и Папа держали вилки в руках – в то время Финистер это казалось одной из взрослых привилегий. Лишь позже она обнаружила другое объяснение – родители не умели двигать предметы силой мысли.

– Дори, покачай люльку, – попросила Мама. – Что-то наша лапочка там беспокоится.

Дори посмотрела на колыбельку, та стала тихо покачиваться.

– Ничего, Мама, она просто ворочается во сне, – успокоила девочка мать.

…Дори была самой старшей из девочек, фактически – уже девушкой. Через несколько месяцев ей исполнилось восемнадцать, и она покинула дом. Финистер и по сию пору помнила прощальную вечеринку и острое чувство тоски и одиночества, когда она осознала потерю. Однако Мама объяснила ей, что Дори выросла и ушла во взрослый мир, потому что ей нужно заниматься важными делами – она должна спасать людей от короля и королевы. Уже тогда, еще не зная толком, кто это такие, Финистер возненавидела королевскую семью за то, что она отняла у нее Дори.

Место ушедшей девушки заняли две другие – Рея и Орма, но Финистер они нравились куда меньше. Ни они, ни почти взрослые Джейсон и Дональд, ни, тем более, маленький найденыш, взятый, чтоб сохранить прежнее число детей, – никто не мог заменить ей ушедшую сестру. Она продолжала тосковать по Дори. Та, правда, время от времени приезжала повидаться с семьей. Так было всегда, сколько себя помнила Финистер: одни приходили, другие уходили и лишь изредка наведывались в свой старый дом…

Обед закончился. Трое старших детей отправились на кухню, остальные подростки стали собирать грязную посуду. Силой мысли они заставляли грязные блюда и подносы плыть в судомойню, громоздиться там в кучи и мыться. Малыши старались помогать: они изо всех сил напрягали внимание, чтоб отправлять вилки и ложки вслед за подносами. Дети постарше управлялись с грязными тарелками. Когда стол был очищен, вернулась Дори с огромным тортом, плывущим перед ней. Дети радостно загудели, раздалась песня:

Хей-хо, дождь и ветер!

Дождь и ветер каждый день!

– Праздник! Кто же виновник торжества, Мама? – Папа прикидывался непонимающим, хотя озорной блеск в глазах говорил о том, что ответ ему известен.

– Бери, – ответила Мама. – Наша девочка превратилась в женщину, пусть еще очень юную, но женщину – сегодня утром к ней пришли первые месячные!

Маленькая Финистер веселилась вместе с другими детьми. Она не очень понимала, в чем тут дело, но было так весело колотить ложкой по своему подносу и распевать песенку:

Стала женщиной она,

Хей-хо, дождь и ветер!

Пусть хранит ее судьба,

Дождь и ветер каждый день!

Время перед сном было самым лучшим. Рея помогала искупаться Финистер, строго следя, чтоб та не забыла вымыть уши. Затем приходила Мама и, подоткнув одеяло, рассказывала сказку на ночь.

Маленькая Финистер хмурилась, глядя вдаль.

– Что такое, Финни? – ласково спросила Мама. – Кто-то из детей опять думает гадости?

Финистер нехотя кивнула.

– Не расстраивайся, дорогая, так всегда бывает, – утешала ее Мама. – Даже у самых хороших людей выпадают плохие дни с черными мыслями. Ты просто закрой для них свой мозг, малышка.

– А как это сделать?

Но Мама лишь улыбнулась и наклонилась, чтоб поцеловать малышку на ночь.

– Рея расскажет тебе, – сказала она и ушла.

Почему же Мама не захотела объяснять?

Рея присела рядом с девочкой.

– Ты просто не обращай внимания на злые языки и недобрые мысли, Финни.

Финистер на мгновение прислушалась, затем потрясла головой.

– Не получается.

– Конечно, нет, – усмехнулась Рея. – Если я попрошу тебя не думать о яблоке, что первое придет тебе на ум?

Вот оно, встало перед ее мысленным взором – большое, созревшее, сочное яблоко! Финни радостно улыбнулась:

– Яблоко!

– Все правильно, – подтвердила Рея. – А теперь сосредоточься и вместо яблок думай о грушах.

Маленькая Финистер нахмурилась, не вполне понимая. Но, тем не менее, спелая золотистая груша возникла в ее мыслях.

– Ну, вот! А думая о груше, ты забыла о яблоке, не так ли? – лукаво спросила Рея.

Финни уставилась на сестру в удивлении, затем хихикнула и закивала.

– А теперь скажи мне, солнышко, пока мы говорили о грушах и яблоках, ты ведь не замечала чужих гадких мыслей, не правда ли?

Глаза малышки округлились, рот приоткрылся в удивлении.

– Вот так и нужно блокировать мысли, особенно вечером, перед сном, – закончила свои объяснения Рея. – Думай о теплых и приятных вещах. Или пой про себя любую песенку, лучше – свою любимую. Пой и пой, пока не заснешь.

Девочка смотрела на нее широко раскрытыми глазами, засунув большой палец в рот.

– А вот это ты уже переросла, милая, – Рея мягко вытащила ее палец – Как ты думаешь, теперь сможешь заснуть?

Финистер кивнула.

– Тогда доброй ночи, – Рея поцеловала девочку в лоб, поднялась и ушла.

Финистер перевернулась на бочок и закрыла глаза, бессознательно снова засунув палец в рот – она уже думала о дожде, хей-хо!

Когда я была малышкой,

Хей-хо, был ветер и дождь!

Плясали вокруг пустышки,

И каждый день шел дождь!

Финистер любила сидеть дома, когда на улице шел дождь. Конечно, это случалось далеко не каждый день, зато какая уйма интересных дел находилась в доме, когда выдавался пасмурный день! И чем старше становилась девочка, тем более множились эти дела. Уборка, приготовление пищи, заготовки на зиму – это были ежедневные женские обязанности, хватало также дел в хлеву и курятнике. Но когда со всем этим бывало покончено, наступало благословенное время – время шахмат и триктрака, виста и других игр. Девочкам, конечно же, запрещалось прикасаться к фигуркам, мальчикам же приходилось работать руками, ведь им не дано было перемещать предметы силой мысли. Они обижались на сестер, но зато отыгрывались в прятках и других играх, где требовалось исчезать и вновь возникать в неожиданных местах. Лишь по ночам девочки могли сравняться с ними в этом, а заодно и покрасоваться на своих метлах. Однако на улице, в играх с мячами и палками все они пользовались руками. Этого Финистер никогда не понимала: почему в одних играх девочкам. разрешалось брать предметы руками, а в других – нет.

Возможно, все дело в палках. Она заметила, что если по мячу надо было бить палкой, то последнюю требовалось двигать силой мысли. Если же в игре палки не требовались, то мяч можно было отбивать как рукой, так и при помощи телекинеза. По сути дела, правила предостерегали девочек от использования одного только сознания.

Большое значение придавалось и физическому развитию детей. Они бегали наперегонки, боролись и боксировали. Однако как только фигуры у девочек начинали формироваться, борьба отменялась, и приходилось довольствоваться боксом, каратэ и упражнениями с посохами. Причем, в драке с посохами им было дозволено при помощи сознания ослаблять удары противника и усиливать свои собственные. Конечно же, много времени отдавалось стрельбе из лука: стрелы направляли мысленно, хотя тетиву натягивали руками. И были еще прятки. О, Финни это нравилось больше всего! Ей очень хорошо удавалось притворяться скалой, пнем или даже собакой. Настолько хорошо, что даже братья и сестры не всегда могли разглядеть девочку под защитным обличьем. Малышка долго не понимала, как это получалось, ведь все, что ей требовалось – это придумать для себя новую форму, а затем воспроизвести ход мыслей этой формы (или отсутствие таковых). В результате остальные долго-долго искали ее и не всегда находили. Мама и Папа заметили эту способность Финистер и похвалили ее. Это оказалось толчком: теперь девочка меняла облик при любом удобном случае, особенно чтоб избежать какой-нибудь работы. Чем взрослее становилась Финистер, тем больше обязанностей у нее появлялось. Как ни велик был соблазн, она скоро убедилась, что спрятаться от работы никогда не удается. Если ее не обнаруживали там, где полагалось, то за обедом приходилось расстаться с десертом в пользу более трудолюбивых. Бывали дни, когда Финистер доставалась всего лишь половина обеда.

Была и другая проблема роста: чем дальше, тем труднее ей бывало отрешиться от злобных и ревнивых мыслей других людей. Они мучили девочку, заглушая добрые и любящие мысли. Старшие сестры учили ее, как слышать только то, что хочешь, и не слышать ненужное. Но по мере взросления Финистер все чаще слышала черные мысли людей, а добрые и любящие – все реже и реже. Труднее всего девочке было привыкнуть к отсутствию Маминых ласковых мыслей. Она ее почти, не слышала. Теперь Мамина любовь, казалось, была направлена только на малышей – новых найденышей, еще не умеющих ходить: она постоянно качала или кормила кого-нибудь из них. А Финни страдала, испытывая муки ревности, особенно после того, как Мама перестала заходить к ней перед сном. Однажды ночью, . когда Финистер не могла заснуть и чувствовала себя особенно одинокой без Мамы, которая, как всегда, занималась очередным малышом, девочку осенило. Ей подумалось: если б ребенка не стало. Мама снова любила бы только ее. Мысль была гениальной в своей простоте, но имела очень неприятные последствия. Финистер потянулась мыслью к ненавистному ребенку и заглянула в его сознание, чтобы выяснить, нельзя ли как-нибудь заставить его уйти.

Внезапная ослепляющая боль вспыхнула в ее мозгу, и зазвучали строгие обличающие голоса.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Голоса принадлежали Бери и Рее, вдалеке можно было слышать и Уми:

«Нет, Финни! Нельзя никому вредить, если тебя об этом не попросила Мама!»

Финистер испуганно вскрикнула. Но страх возрос стократ, когда огромная ужасная великанша вломилась в ее разум. Девочка хорошо разглядела страшилище: красный клетчатый килт, огромные мускулы, вздувающиеся под грязной блузой, темные щеки и поросячьи глазки под нечесаной копной волос. Она размахивала дубиной и гудела: «А вот и я – Вредительница! Где здесь глупая девчонка, которая любит вредить людям?»

Финни заползла под одеяло, от страха она не могла вымолвить ни слова.

Затем мерзкая великанша ушла, оставив после себя только розоватое свечение в мозгу бедной девочки. Следующее, что она увидела, была Дори, сидящая рядом и гладящая ее по голове.

– Это был сон, Финни, просто дурной сон, – приговаривала старшая сестра. – Но вот как ты выглядишь изнутри, когда намереваешься нанести вред кому-то из нас. Запомни, крошка, и никогда даже не пытайся так поступать!

И Дори стала тихо баюкать малышку, напевая колыбельную.

После этого случая Финистер, конечно же, не освободилась от своей злости или желания расправиться с малышами, коих она почитала соперниками. Но девочка никогда больше не рисковала предпринимать конкретные шаги, тем более, что она усвоила: старшие сестры сами не изобретают правил, они лишь передают приказания Мамы. Притом Дори и другие девочки были довольно милы, они любили малышей и занимались ими, когда позволяло время: играли и пели песенки, обнимали и целовали их. Постепенно Финистер привязалась к Дори, Рее и другим, у нее даже появилось чувство вины из-за своей ненависти к младенцам.

– Пусть тебя это не волнует, Финни, – успокоила ее как-то Агнесса, в то время как они мотыжили гороховую грядку. Агнессе было в ту пору восемь, и для Финистер она была любимым товарищем по играм. – Когда мне было пять лет, я тоже тебя ненавидела – ведь Мама вечно суетилась вокруг тебя.

От такого признания Финни выронила мотыгу и уставилась на старшую подругу.

– Ты меня ненавидела? Но… но я думала… – промямлила она.

– Да нет, сейчас я, конечно же, тебя люблю! – Агнесса тоже бросила мотыгу и повернулась, чтоб обнять младшую сестру. – Но не тогда, когда мне было всего пять. Тогда я злилась из-за того, что Мама постоянно занималась тобою, а мне уделяла все меньше времени.

Но ты подрастала и становилась такой милой, такой живой малышкой, что я просто не могла злиться на тебя. Ты превратилась в мою любимую игрушку.

– Игрушку? – притихшая было в ее объятьях Финистер возмущенно вскинула глаза.

– Конечно, игрушку: я ведь играла с тобой все время! Затем ты подросла достаточно, чтоб быть на равных, и теперь мы – друзья. Не волнуйся, Финни, со временем тебе тоже понравится новая малышка.

Она оказалась права: Финистер полюбила сестренку, но это случилось лишь через несколько лет. А пока ей не хотелось позориться в глазах Агнессы или получать выговоры от сестер, поэтому Финни научилась скрывать от всех свою злость и ненависть. Однако время от времени ее гнев на младенца прорывался наружу. Очевидно, кто-то из старших девочек заметил это, потому что Вредитель снова наведался в ее сознание. Его визит отозвался жуткой болью – голова девочки просто раскалывалась. Финистер извлекла урок: надо еще глубже прятать свои чувства.

Ну что ж, этот случай, по крайней мере, доказал, что не так уж она одинока: кто-нибудь из семьи постоянно наблюдет за ней. В этом большом доме всегда можно было найти кого-то для игры, беседы или просто чтобы поплакаться в жилетку. К сожалению, нечасто этим «кто-то» бывала Мама. Порой девочка гадала, а не забыла ли та о ее существовании? Чтобы проверить свое предположение, она даже совершала мелкие проступки и всегда бывала вознаграждена: наказание следовало немедленно. Значит, на самом деле Мама держала ее в поле внимания. Это успокаивало.

Но все же куда приятнее было, когда Мама давала ей какое-нибудь поручение. Девочка старалась, как могла, и тогда Мама обнимала ее и ненадолго прижимала к себе или ласково гладила по кудрям. Однако большую часть времени Финистер оставляли на старших девочек, и те следили за дисциплиной еще строже, чем сама Мама.

Как-то раз, когда Финни сбивала сливки, она ошиблась и выронила маслобойку. Та стала падать. В ужасе, не рассуждая, девочка рванулась своим сознанием и подхватила ее.

– Ну, Финни, как ловко!

Сердце у девочки екнуло, она подняла взгляд. Рядом стояла Мама и улыбалась ей.

– Ты поймала маслобойку при помощи сознания.

Какая ты у меня умелая девочка! – она наклонилась поцеловать Финни в лоб. – Умница ты моя!

Девочка расцвела.

– Я могу и било в маслобойке заставить двигаться, мамочка!

– Конечно, можешь, милая, – с улыбкой ответила Мама. – Но если не будешь работать руками, они станут у тебя совсем слабенькими. Кроме того, повседневными делами вроде сбивания масла никого не удивишь. Вот если ты научишься быстро соображать и импровизировать по ходу дела – это будет действительно здорово!

Она, по своему обыкновению, быстро обняла малышку.

– Сегодня вам обеспечен дополнительный десерт, юная леди!

Впервые Мама назвала ее «юной леди»!

Однако с тех пор Финистер нечасто удавалось заслужить мамино одобрение – оно приберегалось для особых успехов на пси-поприще. Обычно же то, что она делала, воспринималась как должное – награда не предполагалась, чего нельзя было сказать о наказании за невыполненную работу.

Тут уж пощады не жди! Старшие девочки не знали сомнений, когда речь шла о том, чтобы поставить на место кого-то из младших. Волосы дергались сами собой, юбки вздымались именно в тот момент, когда рядом были мальчики, носы сами по себе защемлялись, а палки прыгали в руках и били тебя. Однако самым ужасным были кошмары, когда одна из старших девочек превращалась в монстра и охотилась за тобой. О, эти охоты, когда враг совсем рядом, а у тебя никак не получается проснуться… Финни довольно быстро выучилась повиновению. Ведь, хотя Папа и Мама не могли слышать ее мысли, рядом всегда были старшие девочки, которые сами заботились о наказании и не давали спуску.

Мама и Папа, конечно же, ничего об этом не знали.

Как-то Финистер попыталась пожаловаться, но Мама только печально посмотрела на нее.

– А что ты делала, Финни, перед тем, как тебя больно дернули за волосы? – спросила она.

Финни спрятала руки за спину и, упорно глядя в землю, принялась вычерчивать круги носком ботинка.

– Старшие не обидели бы тебя, если б ты не рассердила их, – назидательно произнес Папа. – Так что же ты сделала?

– Агнесса велела мне еще раз пройтись вдоль грядок и выдернуть сорняки, которые я пропустила, – нехотя ответила Финистер.

– И ты сделала это?

– Нет, – призналась она.

– А что же ты сделала? – спросил Папа.

– Сказала ей, что она не Мама, – огрызнулась Финистер.

– Ты была не права, Финни, – упрекнула ее Мама. – Когда старшие девочки что-то приказывают тебе, то делают это, от моего имени. Особенно, если это «что-то» входит в твои обязанности.

– Ты в нашей команде, Финни, – добавил Папа. – И чем старше ты становишься, тем большим числом людей можешь командовать.

Девочка подумала, что ей очень не нравится такая команда.

– Таков порядок, – принялась объяснять ей Мама. – Дори командует Реей, Рея – Ормой и так далее, по цепочке. Любая из них может приказывать тебе, и я жду от тебя послушания. Ты понимаешь меня, детка?

– Да, понимаю, – пробурчала Финни, все еще выписывая фигуры носком ботинка. «Это нечестно!» – громко кричал внутри нее бунтовщик.

– Не переживай, малышка, – Папа похлопал ее по плечу. – Подрастешь немного и тоже сможешь командовать. Целый год ты будешь старшей девочкой в доме и сможешь приказывать всем остальным!

Славная мысль! Финни бросила на Папу восхищенный взгляд и подумала, как будет приятно отдавать приказы всем и каждому.

Как правило, в раннем детстве мы принимаем без рассуждений существующий порядок мироздания, однако с возрастом начинают появляться сомнения. Как-то летним днем, когда жара и сушь буквально сводили с ума, Финни оставила корзинку, куда собирала ягоды, и принялась стаскивать с себя платье. И тут раздался голос Ормы, работавшей на соседней грядке:

– Ну-ка, надень обратно, Финни!

– Но мне так гораздо прохладнее! – захныкала девочка.

– Без платья ты обгоришь на солнце, – возразила Орма, – а мне будет очень больно слышать, как ты плачешь. Одевайся скорее, Финни.

Девочка нехотя подчинилась.

– Почему мы должны работать в такую жару! – ворчала она.

– Да потому что нам нечего будет есть, если сейчас мы не будем работать, – рассудительно сказала Агнесса. В ее голосе слышалась снисходительность взрослого, объясняющего что-то несмышленому малышу.

Уловив этот оттенок, Финни ощутила чистую ненависть младшего к старшему. Затем она вспомнила, как Агнесса признавалась в любви к ней, и глубоко устыдилась. Эта смена чувств не укрылась от окружающих.

– Стыдись, – одернула ее Орма. – ведь ты, в свою очередь, знаешь больше наших малышей. И потом, Агнесса права: мы, дети, должны помогать Папе. Если не пахать и не засеивать землю, у нас не будет ни ячменя, ни пшеницы. Если заблаговременно не проращивать клубни, то не видать нам картошки.

– Но ведь куры-то будут нестись! – торжествующе возразила Финни.

– Да, но только в том случае, если мы о них позаботимся. То же самое с овцами и свиньями: не будем работать – останемся без мяса. А ведь мясо надо еще засолить или закоптить, а также законсервировать овощи и фрукты – иначе зимой придется голодать.

– Я поняла! – обрадовалась Финистер, она и впрямь впервые осознала эти простые истины. – Чтобы осенью получить пшеницу, надо сначала посадить зернышки в землю!

– Точно, малыш! А потом надо вырастить пшеницу, собрать ее в снопы и обмолотить, а то она просто сгниет в поле, – закивала Орма. Наконец-то младшая сестрица поняла! – А если ты не пойдешь в школу, то не выучишься и не сможешь помогать прогнать короля с королевой!

…Финни уже ходила в школу и многое знала про те ужасные вещи, что делали король и королева: они воевали, отнимали у людей деньги, изобретали законы, чтоб мешать другим поступать по совести. Вот только не очень ясно, как сложение и вычитание помогут избавиться от королевской семьи? С чтением понятно: надо уметь читать, чтоб узнать, как люди с давних пор боролись с монархами и какие шаги предпринимали враги. Выучиться писать тоже необходимо, чтобы рассказать грядущим поколениям о своем вкладе в общее дело.

Финистер всеми силами стремилась заслужить почет и уважение. Поэтому ей гораздо больше импонировало рассказывать людям о своих успехах, чем сообщать о неудачах. Девочке нравилось, когда ее хвалят.

Увы, это случалось не так уж часто, поэтому она из кожи вон лезла, чтоб заслужить похвалу.

Учителя осознанно подогревали это стремление в детях. Мама внушала им, что очень важно не утратить стремление к победе, ведь впереди нелегкая борьба с королем и королевой, у которых было все: богатство, множество солдат и даже такие люди, которые, подобно Финни и ее семье, могли читать чужие мысли. Этих девочка ненавидела всей душой, еще бы – ведь они должны были сражаться на их стороне! Мама окрестила этих королевских приспешников метким словечком – «предатели». Она также строго-настрого запретила рассказывать кому-нибудь из соседей об их планах свержения королевской семьи. Никто и никогда не нарушал этого правила. Односельчане продолжали считать Папу и Маму милыми и самоотверженными людьми.

Они поражались щедрости и заботливости, с которой те выхаживали брошенных сирот, воспитывали в них трудолюбие, более того, обучали чтению и письму, чтобы в будущем дети могли заработать себе на жизнь, не отбивая куска хлеба у других.

Однако, похоже, крестьянская детвора не разделяла восхищения своих родителей. Финни хорошо помнила первую поездку в город. Малышка была так возбуждена, что едва могла устоять на месте, пока Дори повязывала ей чепчик.

– Запомни, Финни, не ввязывайся в ссоры, не позволяй чужим детям разозлить тебя, – наставляла ее старшая сестра. – Пообещай, что как бы они ни выводили тебя, ты не покажешь им свои мысли. И не сделаешь попытки навредить им, как бы тебе этого ни хотелось!

Эти слова слегка остудили радостный пыл Финистер.

– Обещаю, Дори, – девочка глядела на сестру широко раскрытыми глазами, сердце ее сжалось от недоброго предчувствия.

– И ты должна пообещать мне, что никто и никогда не узнает о твоей способности читать чужие мысли и двигать предметы.

– Но почему? – удивилась Финни.

– Видишь ли, милая, большинство людей не умеют делать это. Если они выяснят, что мы обладаем такой способностью, то станут завидовать нам, бояться и даже могут попытаться как-то навредить нам. Пообещай мне, родная!

– Обещаю, – упавшим голосом проговорила девочка: день, казалось, померк вокруг. Она чувствовала себя так, как будто уже сделала что-то дурное.

Впрочем, когда они вышли из дома и уселись в повозку, хорошее настроение вернулось. Финни было не усидеть на месте, и она неожиданно начала пританцовывать. Дори не удержалась от смеха при виде такой детской непосредственности и стала отбивать такт каблуками.

Финистер никогда не доводилось раньше видеть столько высоких домов вместе. Она прильнула к руке Ормы, глядя во все глаза и вдыхая смесь необычных запахов.

Девочка рассматривала яркие, заманчивые вещи на прилавках под навесами. Нет, она знала, что те шероховатые зеленые и желтые штуки были, скорее всего, овощами, а красные и зеленые – фруктами, но как назвать вон те пухлые цветные стопки на третьей полке?

– Орма, что это? – спросила она.

– Это? – Орма проследила, куда показывала девочка. – Это же одежда, глупышка! Просто много разной одежды.

– Все это – одежда? – она в удивлении уставилась на прилавки. Качество и цвета радовали глаз, это было куда красивее той мрачной, серой и черной, материи, которую ткали дома старшие девочки.

– О, посмотри! Вон там – столяр-краснодеревщик! – ткнула пальцем Орма.

Финистер поглядела и не нашла ничего увлекательного в лицезрении старика, выскабливающего стружку из каких-то деревяшек с помощью странного двуручного ножа. Хотя, надо признать: стоявшие вокруг столы и стулья выглядели гораздо красивее тех, что мастерил Папа.

– Ня-ня-ня! Маленькие подкидыши!

Девочка удивленно посмотрела на четверку богато одетых мальчиков, корчивших им рожи. Орма выпрямилась так, что стала выше ростом, и решительно отвернула голову Финистер.

– Не смотри, Финни. Не обращай никакого внимания!

– Брошены мамой, не знакомы с папой! – насмешливо распевали двое мальчишек.

– Если б я была знакома с их родителями, эти гаденыши узнали бы почем фунт лиха! – бросила Орма.

Краешком глаза Финни видела Рею и Агнессу: уставились прямо перед собой, подбородки вздернуты.

– Убирайтесь прочь отсюда! – еще двое из четверки присоединились к дразнилке. – Убирайтесь поскорей, поищите матерей!

Как ни странно, Финистер чувствовала угрозу, исходящую от мальчишек. Их мысли совсем не были милыми и добрыми, они причиняли девочке нестерпимую боль. Они порождали в ее голове такие уродливые картины, что Финни вздрогнула от отвращения.

– Закрой свой мозг! – пробормотала заметившая это Орма.

Финистер стала привычно думать о яблоках. Это было нелегко с той грязью, которую излучали мальчишки, но она справилась: перед ее мысленным взором были только яблоки, ну, может, еще парочка груш.

– Точно, отвернитесь от нас, – выкрикнул один мальчишка, – как ваша мамуля сделала с вами!

Финни внезапно почувствовала, как горячо стало ее лицу. Не понимая, в чем дело, она взглянула вверх и увидела, что Орма и Агнесса тоже покраснели.

– Эй, дитя любви, как насчет поцелуя! – продолжал паясничать маленький паршивец.

– Ну, ладно! – разозлилась Орма. Она обернулась и скомандовала:

– Пойдем, Агнесса!

Финни в удивлении глядела, как сестры, протянув Руки и скривив губы, бросились к мальчишкам. Оттуда послышались вопли отвращения, но мысли… Теперь мозги обидчиков источали страх, мальчишки бежали.

Маленькая Финистер радостно закричала и захлопала в ладоши.

Сестры вернулись с красными лицами, но довольно улыбаясь.

– Хорошо, что они еще маленькие, – сказала Орма, вновь беря малышку за руку. – Никогда даже не пытайся проделать такое с взрослыми парнями!

– А почему? – спросила девочка.

– А потому, что они могут и сами поцеловать тебя! – отрезала сестра.

– Фу! – идея целоваться с кем-то, чей мозг устроен так отвратительно, ужаснула Финистер.

Она решила никогда не пробовать.

– А, вот вы где!

Финни оглянулась и увидела, что к ним направляется улыбающийся Папа с мальчиками.

– А мы продали поросят по очень хорошей цене, а зерно – еще лучше! – похвастался Папа. – Вперед, детвора! Всем – по леденцу!

Леденцы были замечательно сладкие, все смеялись и шутили. Затем, пока взрослые пили из кружек что-то пенящееся, дети глазели на акробатов, дававших представление на городской площади. А потом был еще спектакль с марионетками и менестрель со смешными песенками. Все так веселились, что Финни почти забыла о мерзких мальчишках.

Почти, но не совсем. Уже в повозке, на обратном пути, девочка прикорнула на коленях у Дори и перебирала впечатления. Она не знала, что и думать. Город понравился Финни, леденец был для нее редким угощением, и вообще – все было так здорово, но были и ужасные имена, которыми их дразнили маленькие злобные горожане.

– Дори, почему они нас ненавидят? – тихо спросила она.

– Потому что мы не похожи на них, дорогая, – ответила сестра. – Мы выделяемся, и они чувствуют это.

– Может, они полюбили бы нас, если б мы жили с ними в городе?

– Нет, милая, – вздохнула Дори. – Ведь наши настоящие матери действительно бросили нас на Мамином пороге. Они были слишком бедны и не могли сами вырастить нас. Затем они вышли замуж за богатых людей, и уж остальным-то их детям повезло больше.

Вот почему они смеются над нами – это позволяет им считать себя лучше нас.

– Как хотелось бы сделать так, чтоб у них разболелись животы или головы! Мне так трудно было сдержаться!

– Понимаю. Но ты справилась с этим, и я горжусь тобою! Финни, детка, если б ты так поступила, люди из деревни пришли бы к нам на хутор и тоже попытались нас обидеть.

Подобная мысль ужаснула и заставила устыдиться Финистер.

– Дори, а это не правильно, что мы читаем мысли?

Дори вздохнула и покрепче обняла маленькую сестренку, как бы желая защитить ее.

– Конечно же, нет, милая. Просто мы – особенные. Остальные зовут нас ведьмами, но это не правда.

Мы ведь не колдуем на самом деле – мы владеем особым даром. И, само собой, у нас нет ничего общего с дьяволом!

– Само собой, – повторила Финистер. – Папа говорит, что дьявол – это еще один князь, а князья всегда вредят людям.

– Именно – Князь Лжи, и у нас никаких дел с ним нет. Боюсь только, поселяне не поверили бы этому. Они завидуют нам, Финни. А если узнают о нашем умении читать их мысли, то возненавидят так сильно, что окрестят ведьмами и поджарят у столба, как кусок говядины.

– Поджарят! – Финни выпрямилась, губы ее дрожали.

– Не пугайся, малыш. Они этого не сделают, потому что ничего не узнают про нас, – успокоила ее Дори. – Ну, так как? Позволим им узнать?

Малышка с круглыми от ужаса глазами затрясла головой.

– В любом случае нам лучше, чтобы они называли нас подкидышами и тешили свое самолюбие, считая себя лучше нас, не правда ли? – закончила объяснения Дори.

Девочка сидела с открытым ртом, но в глазах у нее забрезжило понимание.

Старшая сестра улыбнулась.