Текст книги "Напарник чародея"

– Вон там, – показал Магнус.

Род посмотрел, куда он показывал, и увидел огромный ворот с обрывком веревки. Под воротом зияло отверстие в стене.

– В помещение привратника... – Род кивнул. – Имеет смысл. Пошли.

Он вернулся в комнату, из которой они вышли, и посмотрел на переднюю стену. И в самом деле, через отверстие в стене проходила веревка, оборачивавшаяся вокруг другого ворота, такого же, как у входа. Но сейчас от веревки остался обрывок всего фута в четыре, а на полу под воротом росло множество поганок.

– Значит, поднимать теперь нечем. Но как... – Род замолчал, и наморщил лоб, – Минутку. Мост поднимается выше ворота...

– Да. Это для решетки, – Магнус вышел в коридор и показал.

Под центральным воротом виднелись концы прутьев стальной решетки. Род проследил взглядом цепь, прикрепленную к углу решетки и отходящую к массивному металлическому шару, лежащему на земле.

– К счастью, застряла открытой. Но как тогда они поднимали мост?

– Вон там, – Магнус снова указал в темноту.

Прищурившись, Род едва рассмотрел звенья толстой ржавой цепи, намотанной на изрядно проржавевшее зубчатое колесо у задней стены.

– У тебя острое зрение, сын, – кивнул Род. – Прекрасная наблюдательность.

– Нет.

– Что? – Род уставился на него. – Но это не стандартный подъемный мост. Откуда ты знал, что искать?

– Я не смотрел. Я слышал их.

– Их? Кого их?

– Гул многих голосов, и среди них пробивался один. Он объяснял, как пользоваться этим приспособлением.

Род еще несколько мгновений смотрел на старшего сына. Потом объединил свое сознание с сознанием сына. Все вокруг потемнело.

– Ты слышишь?

Род покачал головой.

– Только гул, как от далекой толпы.

– Да, но он здесь.

– Да, он здесь, ты прав. Другое дело, откуда исходит, – Род отвернулся. – Пошли, попытаемся опустить мост. Я думаю, здесь пригодится наша мама.

Магнус провел отца через арку выхода во двор.

После помещения привратника и коридора двор показался изысканно просторным, но Род знал, что он всего каких-нибудь футов сто в поперечнике. Крепостная башня уступом нависала над ним. Естественно, двор был покрыт опавшими листьями и ветками, в углах виднелись груды перегноя, густо поросшие сорняками.

И ни одной птицы. Даже бабочек нет, как заметил Род.

Сдержав дрожь, он заставил себя вернуться к действительности.

– Где противовес?

– Мы переступили через него, – Магнус указал за спину.

Род оглянулся и увидел утопленную в камень металлическую плиту, которую по простоте душевной принял за порог арки. Но теперь, приглядевшись, он увидел, что это не камень, а ржавый металл, а в центре плиты укреплены кольца, от которых отходят звенья толстой цепи. Цепь же проходила через барабан большого ворота и исчезала в камне над аркой.

Род снова содрогнулся.

Магнус показал вверх.

– Так хорошо уравновешено, что требовалось только сильно потянуть, и мост опускался.

– Да, но плита при этом поднималась, и все, кто заходил или хотел выйти, должны были пройти под нею.

– Верно, – Магнус задумчиво нахмурился. – Почему же тогда граф не использовал противовес решетки, а оставил ворота открытыми?

– Хороший вопрос, – у Рода был ответ, но не очень приятный. Конечно, он не собирался обнародовать его. И решил, что Магнус никогда не коснется этой плиты.

Звонкий крик прозвучал над ними.

Род посмотрел вверх.

На перекладине ворот сидели двое его младших сыновей, а жена и дочь описывали ленивые спирали на своих метлах. Род отметил, что у Корделии теперь большая метла, а не простой веник, каким подметают у очага; летательный аппарат дочери размером не уступал метле матери.

Гвен остановилась возле Рода и соскочила.

– Вы так долго не возвращались, что мы потеряли терпение, – но он видел озабоченность во взгляде супруги. – Что вас задержало?

– Мы пытались разобраться в подъемной системе моста, – Род заметил, что двое мальчиков спускаются, как опавшие осенние листья. Он вздрогнул, надеясь, что сравнение не оправдается.

– Она такая необычная? – спросила Гвен.

– По крайней мере, странная, – ответил Магнус.

Гвен повернулась к первенцу, глаза ее расширились.

– Как ты, сын мой?

– Нормально...

– Правда? – Гвен прислонила метлу к стене и коснулась ладонью лба Магнуса. Несколько секунд смотрела на него, потом велела: – Подойди к стене и дотронься до камня.

Меж бровями Магнуса появилась складка, но он послушался. Род «вслушался» в сознание Гвен, иногда он позволял себе подслушивать мысли подслушивающей.

Магнус коснулся камня.

Слух его заполнило множество взволнованных голосов: гадали, будет ли сражение, говорили, какие страшные наступили времена и какая вокруг царит напряженность. Военные командиры выкрикивали приказы, и за всем этим галдежом явственно прослушивался, то затихая, то усиливаясь, тот зловещий смех, который они услышали во время грозы.

– Отойди, – приказала Гвен, и Магнус медленно отнял руку от стены и встревоженно повернулся к матери.

– Ты слышала?

– Да. Это крестьяне, они пришли в замок из-за страха перед нападением. Все это произошло сотни лет назад.

– Он умеет читать прошлое! – глаза Грегори стали просто огромными.

– Магнус все делает первым! – проворчал Джефри.

– Это нечестно! – пожаловалась Корделия.

– Это не радость, а тяжелая ноша, – попыталась разубедить их Гвен. Потом она снова повернулась к Магнусу. – У тебя удивительная разновидность ясновидения, сын мой. Я слышала об этом, но никогда сама не встречала такого феномена. Ты можешь читать мысли, впитавшиеся в камень, дерево или металл, испытывая при этом радость и боль тех, кому принадлежали эти мысли.

– Психометрист! – Род широко распахнул глаза. Магнус повернулся к Гвен, посмотрел ей в лицо.

– Но почему я не замечал этого раньше?

– Потому что всегда был окружен множеством людей; мысли живых забивали те, что прилипли к камням.

– Может, просто мальчик взрослеет? – спросил Род.

– Мама говорит о сильных мыслях и чувствах, – заметил Грегори. – Может, менее сильные не сохраняются.

Гвен кивнула:

– Это верно. Уверяю тебя, замок в свое время принимал множество чрезвычайно возбужденных людей.

– И мысли их не были приятными, – Род нахмурился. – Старайся ни к чему не притрагиваться, сын.

– Попробую...

– Я тебе помогу, – Род повернулся к воротам.

– Нужно как-то опустить мост, иначе Фессу придется ждать снаружи.

– Хорошо... – Магнус тоже повернулся, выражение лица у него стало сосредоточенным, взгляд застыл.

– Грегори, помоги мне. Просто удерживай мысленно эту цепь, когда придет время. Гвен, если ты с младшими возьмешь правую цепь... Так. А теперь разом взялись...

Род посмотрел на нижнее звено цепи, сосредоточился, все окружающее словно расплылось. Звено засветилось, вначале красным цветом, потом оранжевым, желтым, наконец белым. И вот металл потек.

– Давайте! – выдохнул Верховный Чародей, и цепь приподнялась на фут. Он вздохнул и расслабился, наблюдая, как металл проходит в обратном порядке все цвета, охлаждаясь. Потом посмотрел на свое семейство: та, вторая, цепь снова пожелтела. Он повернулся к своей цепи, увидел, что она опять стала рубиновой, и велел Грегори:

– Хорошо, опускай ее.

Цепь со звоном опустилась, задевая за стену, и Род повернулся, чтобы присоединиться к тем, кто поднимал правую часть. Металл поплыл, цепь поднялась – и вот с низким скрежещущим скрипом, преодолевая старую ржавчину, повернулось большое зубчатое колесо. Скрежет перешел в стон, этот стон сопровождался ужасным скрипом моста, который все быстрее и быстрее опускался, пока не лег поперек рва. По дереву простучали копыта.

– Осторожней! – встревоженно крикнул Род. – Доски могли прогнить!

– Прогнившие рассыпались в порошок, Род, когда мост опустился, и я легко обхожу дыры.

Стук перешел в громыхающую череду звуков – это копыта Фесса вызвали эхо в проходе, – и во дворе появилась огромная черная лошадь.

Дети весело закричали. Гвен взглянула на Магнуса, увидела его оживленное лицо и слегка успокоилась.

– Почему разрушение – единственное, что у меня получается лучше, чем у вас? – проворчал Род.

– Потому что ты овладел пси-способностями сравнительно поздно, супруг мой, а не вырос с ними, – напомнила Гвен.

Грегори смотрел на гигантский брусок, погруженный в камень.

– Мы могли бы поднять его, папа.

– Так быстрее за работу.

– Но теперь мы не сможем снова поднять мост.

– Знаю, – Род улыбнулся. – Получилось неплохо, верно?

Утро они провели, исследуя замок, и обнаружили, что за долгие годы через окна нанесло груды листвы и веток. Нашлось также много старинной мебели, иногда даже на удивление целой.

И ни единой птицы.

Кстати, не попадалось и следов присутствия крыс или мышей.

– И все эти годы их здесь не было, – Корделия посмотрела на чердак. – Как это может быть, папа?

Род пожал плечами:

– Животные чуяли, что их здесь не хотят.

– И кто же их не хотел?

Род избежал ответа на вопрос.

– Но в этом есть и светлая сторона; по крайней мере, нам не нужно ставить мышеловки. Или подвергать опасности кошку.

– Нет, папа, – поправил отца Джефри. – Не кошка подвергалась бы опасности, а грызуны.

– Ха, – усмехнулся лорд Гэллоуглас, – бывает и наоборот. Любая кошка пришла бы в ужас, повстречав крыс, которых мне однажды пришлось видеть. Но, хвала Небу, их здесь нет. Хоть какое-то преимущество имеется у дома, который облюбовали призраки, – на мгновение в сознании Рода замельтешил призыв, который вполне можно было бы использовать в качестве рекламы: «Избавьте свой дом от надоедливых паразитов! Нанимайте призраков!» И, конечно, комический рисунок: призрак, кричащий крысе и таракану: «Кыш!» А те в смертельном ужасе бегут от привидения.

Род подумал, как назвать призрака.

Может быть, Дезинфектор?

Он покачал головой и вернулся к действительности.

– И никто не жил здесь целых двести лет, – Грегори удивленно осматривался, хлопая широко раскрытыми глазами.

– Ни одной живой души, – согласился Род.

Странно, но не было даже признаков бродяг, которые жили бы здесь или хотя бы ночевали. С другой стороны, учитывая, что мост был поднят, такое трудно было осуществить. Кстати, возникает вопрос, почему мост оставался все эти столетия поднятым. Род представил себе, как замок покидает последний слуга. Он перепрыгивает через щель, оборачивается назад и смотрит, как медленно поднимается мост, притягиваемый противовесом. Либо так, либо этому последнему слуге пришлось остаться в замке. Род вздрогнул от этой неприятной мысли и понадеялся, что ему никогда не доведется встретиться с последним слугой. Ни в каком обличии.

Замок был достаточно обычен: крепость, окруженная стеной и напоминающая в плане ограненный бриллиант. На севере и на юге сторожевые башни, сама крепость охраняет западную сторону, а ворота – восточную. Крепость трехэтажная, первый этаж представляет собой большой зал пятидесяти футов в диаметре, на втором этаже расположено несколько комнат, очевидно, помещения семьи. А на третьем установлены против окон небольшие катапульты и самострелы со ржавыми стрелами – арсенал для обороны сверху.

– Хватит! – Гвен хлопнула в ладоши. – Если нам придется тут задержаться, пусть даже ненадолго, то необходимо приспособить крепость для жизни. Магнус и Грегори, начинайте подметать. Корделия и Джефри, выбрасывайте мусор в ров.

Джефри завопил и принялся за работу: в окна полетели сразу целые груды листьев. Корделия посмотрела на старый изломанный стол, тот поднялся в воздух, свесив поломанные ножки, и поплыл к окну.

Магнус нахмурился.

– Почему они бросают, а мы должны подметать, мама?

– Потому что твоя сестра лучше заставляет предметы летать, – ответила Гвен. – А Грегори легко проникает в щели между балок.

– Но мы с Джефри...

– Вам назначена работа по причинам, которые тебе хорошо известны, – объявила Гвен твердым голосом. Но потом смягчила тон. – Обещаю, что когда перейдем на другой этаж, вы поменяетесь местами. Помоги мне, сын мой.

Магнус улыбнулся.

– Как хочешь, мама. Дашь мне свою метлу?

И исчез в облаках пыли. Род с сомнением посмотрел на этот вихрь. Потом вздохнул с облегчением: если бы метла попала в руки Джефри, были бы серьезные осложнения, если только не пойдешь за ним с дубинкой в руках. Но даже в таком случае метла, вероятно, победила бы дубину, а работа так и не была бы сделана.

Целых пятнадцать минут все шло хорошо. Потом Джефри сердито спросил:

– А зачем нам вообще это делать?

– Ты хочешь жить в грязи? – презрительно спросила Корделия.

Джефри собрался что-то ответить, но Магнус опередил его.

– Не спрашивай, сестра; на самом деле тебе не хочется услышать ответ.

Джефри гневно покраснел, но прежде чем он смог взорваться, Грегори весело предположил:

– А вдруг это поможет изгнать призраков.

Джефри получил передышку. Он покачал головой, все еще хмурясь.

– Настоящие призраки! – продолжал Грегори с блестящими глазами. – А я-то считал, что это старушечьи сказки!

– На Грамарии любые старушечьи сказки могут оказаться правдой, Грегори, – напомнил Фесс.

Грегори кивнул.

– Верно. Это настоящие призраки или просто какое-то необычное проявление пси?

– Пустые разговоры не увеличат производительности труда.

– Ты брюзга, Фесс! – заявила Корделия. – Как мы можем не говорить о таких удивительных вещах в населенном призраками замке?

– Я знаю, это трудно, – согласился робот. – Но все же вам поручили работу, а болтовня мешает ее выполнению.

– Тогда сделай что-нибудь, чтобы мы не разговаривали, – предложил Грегори. – Расскажи сам еще о наших предках.

Фесс немного помолчал: после того как тридцать лет Род заставлял его молчать, трудно было привыкнуть к мысли, что кто-то снова интересуется историей. Наконец он медленно проговорил:

– С радостью, дети, но у вас много предков. О каком из них вы хотите услышать?

– О том деле, о котором ты не стал рассказывать вчера, – небрежно заметил Магнус. – Папа упомянул предка, который отыскал семейного призрака.

Фесс как будто поморщился.

– Вот пострел! Надо же, запомнил.

– А ты бы не запомнил в таких обстоятельствах?

– Боюсь, что запомнил бы, – вздохнул Фесс. – Но предпочел бы позабыть этот случай.

– Тогда расскажи нам о предке, который закончил строительство замка Гэллоуглас!

– Д’Арманд, Корделия, – напомнил Фесс.

– Какая глупая, – умехнулся Магнус. – Неужели не можешь запомнить? Папа принял имя Гэллоуглас лишь тогда, когда появился на планете Грамарий.

– Конечно, помню! – сердито ответила Корделия. – Какая беда, если иногда ошибаюсь?

– Большая, если хочешь отыскать свой древний дом!

– А кто из нас захочет покинуть Грамарий? – усмехнулся Джефри. – Корделия единственный раз оказалась права!

– Единственный раз! – завопила Корделия.

Джефри злорадно улыбнулся. Магнус молчал.

– Ну, хорошо, – Корделия отвернулась, показав Джефри нос. – Расскажи нам о предке, который закончил строительство замка Д’Арманд.

– О котором именно? – почти с надеждой спросил Фесс. – Замок заканчивали строить несколько раз.

– Несколько раз? – даже Магнус заинтересовался. – Но сколько же времени ты прожил в нем, Фесс?

– С три тысячи пятидесятого года, Магнус, до того времени, когда твой отец покинул дом в три тысячи пятьсот сорок втором году, – гордо ответил Фесс.

– Пятьсот лет? – ахнул Грегори. Джефри раздраженно посмотрел на младшего брата, ибо сам был не очень силен в математике.

– Пять столетий, – подтвердил Фесс. – Это большая часть времени, которое прошло с того момента, как меня активировали.

– Но разве тебе не было в нем хорошо? – спросила Корнелия.

– Чаще да, – признал Фесс, – хотя бывало и нет. Все зависело от моего владельца.

– Кажется, ты высоко оценивал Лону, – напомнила Корделия, – ведь это для нее ты построил замок.

– Правда, но я сделал бы это и для любого другого хозяина, если бы он отдал приказ. И так и делал, потому что в тот раз замок д'Арманд был закончен только в первый раз. Видите ли, по стандартам Максимы он был очень скромен.

Джефри нахмурился.

– Сомневаюсь, чтобы ее потомки стали в нем жить.

– У них были трудности, – согласился Фесс. – Сын и внук Лоны делали пристройки, но в целом придерживались первоначального плана, поэтому замок был закончен во второй и в третий раз. Тем не менее дома их соседей были гораздо больше и богаче. Но в нашем доме жили хорошие люди, и их не снедала зависть.

– Но не их жен, – осторожно заметила Корделия.

– Ты верно угадала, Корделия, – Фесс был явно доволен сообразительностью своей ученицы. – Да, жены с трудом мирились с таким скромным домом, тем более, что сами были младшими дочерями лордов.

– Лордов? – Магнус удивленно поднял голову. – Мне казалось, ты говорил о фабрикантах и строителях. Откуда же взялось дворянство?

– Оно приходило по почте, Магнус, от геральдистов Европы. Ведь Максима была суверенной планетой, со своим собственным правительством...

– Но ты сам сказал, что у Максимы не было правительства.

– Не совсем так, хотя, вероятно, можно было и так понять мои слова. У жителей Максимы были свои способы принятия решений и разрешения споров, они проводили ежегодные встречи предводителей всех домов.

Магнус кивнул.

– И если такое собрание провозглашало главу дома благородным дворянином, кто мог ему возразить?

– Совершенно верно. Первым получил патент на дворянство граф Малхерн, остальные последовали его примеру. Ваш собственный предок Теодор д'Арманд поменял имя на Рутвен и обратился к Собранию с просьбой присвоить ему звание герцога.

Магнус присвистнул.

– Он не страдал излишней скромностью, верно?

– Верно. Вообще, этот Рутвен не видел смысла ни в чем, кроме собственных идей и планов...

– Расскажи нам о нем, – попросила Корделия.

– Нет! – Магнус с сердитой гримасой повернулся к ней. – Я первый. Я хочу послушать о предке, который искал семейного призрака.

– Твоя очередь прошла, – повернулась к нему Корделия. – Ты знаешь, мама и папа говорили нам...

Она очень правдоподобно изобразила откашливание и повернулась к Фессу. Но прежде чем кто-то смог заговорить, робот произнес:

– Противоречия в ваших желаниях не существует: именно Рутвен хотел отыскать призрака.

– Тогда мы точно должны о нем услышать! – Корделия приготовилась к длинному рассказу.

– Если это абсолютно необходимо...

– А почему ты колеблешься? – поинтересовался Магнус. – Какая беда, если мы о нем услышим?

– Разве мы не должны знать все о своих предках? – подхватила Корделия.

– В вашей семейной истории есть аспекты, о которых вам, пожалуй, лучше узнать лишь тогда, когда подрастете.

– Ну, вот, опять двадцать пять! – возмутилась Корделия, а Магнус поддержал ее:

– Если мы достаточно взрослые для того, чтобы быть свидетелями восстания лордов против своего короля, мы, наверное, имеем право узнать и историю своего семейства.

– Полагаю, что в твоих словах есть смысл...

– Чего хорошего, если узнаешь о предках только хорошее? – спросила Корделия.

– Она говорит правду, – поддержал Магнус. – Ты хочешь, чтобы мы считали своих предков восковыми фигурками?

– Они были просто людьми, Магнус. Лишь в некоторых случаях...

– Некоторые были людьми больше других?

– Да, можно сказать и так.

– Но точность очень важна, – заметил Грегори.

– Действительно! – подхватила Корделия. – Разве не правда – твой главный критерий?

– Откровенно говоря, нет, Корделия. Главный критерий – моя программа, и прежде всего – верность хозяину.

– Но нынешний хозяин не возражает, если ты будешь говорить правду о своих прежних хозяевах, – заметил Магнус.

– Это верно, – неохотно согласился Фесс. Он вспомнил, как Род рылся как-то в библиотеке и обнаружил такие сведения о своих предках, которые Фесс ему не сообщал.

– И ведь верность твоему будущему хозяину при этом не нарушается, – добавил Магнус.

– Так как ты старший, этим будущем хозяином будешь сам.

Магнус счастливо не заметил сердитого взгляда Корделии.

– Итак, твой нынешний хозяин не возражает, а будущий велит тебе говорить. Почему же ты не рассказываешь?

Фесс капитулировал.

– Хорошо, дети. Но помните, если вам не понравится мой рассказ, вы сами о нем просили.

– Мы тебя не будем упрекать, – пообещала Корделия.

* * *

– Но арка в основании башни не выдержит, Рутвен.

– Милорд Рутвен, Фесс, – строго указал Рутвен. – Я теперь дворянин.

– Но Собрание...

– Собрание в следующий раз несомненно удовлетворит мою просьбу. В конце концов, только на прошлой неделе оно произвело Джошуа Отиса в маркизы. У него нет причин не пожаловать мне такой же титул.

Фесс про себя вздохнул и не стал говорить, что у Собрания нет особенных оснований удовлетворять просьбу Рутвена. Если бы семейная фабрика не управлялась автоматически, «Д’Арманд Лимитед» давно бы обанкротилась.

Но дом д'Армандов не пришел в упадок. Совсем наоборот. Рутвен все свободное время отдавал строительству.

– Конечно, башня устоит!

– Каким образом, милорд?

Рутвен отмахнулся от вопроса.

– Это незначительная деталь. Проследи за правильным выполнением, Фесс.

Робот вздохнул и направил линзы на чертежи. Может быть, если благоразумно воспользоваться гравитационными генераторами... На астероиде с низким тяготением можно особенно не опасаться падения башни... Но она может разрушиться от одной лишь центростремительной силы.

– Как они смеют! – бушевал Рутвен, швыряя шлем в Фесса. – Какая наглость! – он так сильно дернул за замок своего скафандра, что ткань порвалась. Увидев дыру, он выругался еще громче.

– Рутвен, пожалуйста, перестань! – со страхом подбежала его жена. – Дети...

– Они должны быть на уроках в детской, мадам, или я прикажу Фессу выпороть их! – Рутвен отбросил скафандр, предоставив Фессу подхватить его, и шагнул вперед. – Подлые деревенщины!

– Рутвен! – ахнула жена. – Твои собственные дети?

– Не дети, дура! Собрание!

– Что... О! – глаза Матильды расширились. – Неужели они отказали в твоей просьбе дворянства?

– Нет! Гораздо хуже! Они присвоили мне звание... – голос Рутвена сменился свистом, – звание виконта!

– Виконта? Но как они посмели? Нельзя иметь более низкое звание, чем соседи!

– Совершенно верно! – Рутвен устремился в гостиную и нажал кнопку передачи сообщений. – Я отомщу им! Я унижу их! Как, еще не знаю... но придет время, придет для каждого из них!

– Но ведь теперь вы законный лорд, – заметил Фесс.

– Только чуть-чуть, ты, неблагодарный чинуша! – завопил Рутвен. – Как ты смеешь так ко мне обращаться? Разве не знаешь почтительных форм обращения?

– Но... моя программа не указывает ни на какие нарушения норм этикета...

– Тогда я указываю! – закричал новый виконт. – Ты научишься называть меня «сэр», научишься! Я сегодня же куплю новый модуль!

Замок Гэллоуглас давно перерос свою скромную основу, превратившись в лабиринт башен, соединенных арочными переходами, сказочную мешанину легких металлических мостиков, луковиц куполов и сидящих под ними горгулий. Получилась дикая смесь.

Смешение периодов и стилей архитектуры, все было собрано без вмешательства рациональных или критических стандартов. Иногда сквозь нагромождение украшений рококо еще проглядывала классическая простота первоначального замысла Лоны, но теперь невнимательный прохожий этого бы не заметил. А обратил бы внимание на поразительную безвкусицу нувориша, каковой даже Фесс никогда не видел, а ведь он сто пятьдесят лет наблюдал творения жителей Максимы!

Конечно, он не мог этого сказать, особенно посторонним о зодческом «шедевре» своего хозяина.

Новая программа-модуль позаботилась об этом.

– Как они могли мне отказать?

– Мне жаль, милорд, – логические цепи Фесса перенапрягались. – Но геральдисты на Земле утверждают, что другой дворянский род уже много поколений владеет этим гербом: поле, разделенное на четыре части, с тремя львами и лилиями.

– Так пусть расстанутся с гербом! Сколько они за него хотят?

Внутренне Фесс содрогнулся, но его голосовой аппарат произнес только:

– О, нет, простите, милорд босс! Герб обычно не продается!

– Не говори мне этого! – гневался Рутвен. – У бывших владельцев нет права на этот герб, говорю тебе, потому что я его хочу!

– Ну, конечно, милорд босс! Но у нас нет способа его получить.

– Должен быть способ! Найди способ получить герб! – и Рутвен направился к бару.

Фесс вздохнул и покатился в библиотеку, подключиться к базам данных. Он прекрасно понимал, что никакой род не согласится расстаться со своим гербом, и даже если бы согласился, Геральдический Совет Земли этого не разрешит. Надо, следовательно, создать герб, который, с одной стороны, понравился бы Рутвену, а с другой – не использовался бы другими.

– Прекрасный рисунок, – Рутвен с улыбкой смотрел на чертеж. – В нем так много сказано.

– Да, милорд босс, – Фесс прекрасно понимал, что рисунок говорит только то, что видит в нем зритель.

На схеме был изображен силуэт человека в плаще с посохом в руке, этот человек стоит на неизвестной геологической формации, глядя влево и повернувшись спиной к зрителю. Цвет силуэта серебряный на голубом поле, и Фесс заранее знал, что Рутвену он понравится.

– Шедевр! Разве я не гений?

– Да, сэр, босс милорд! Нет, босс ми... да, милорд!

– Архитектура, каллиграфия, да и сам рисунок – нет преград для моих талантов! Теперь Геральдический Совет не сможет мне отказать!

– Конечно, нет, сэр, босс милорд! – это Фесс мог сказать уверенно: не зря он предварительно тщательно изучил все протоколы Совета и отправил рисунок факсом, как только тот был закончен. Он не стал бы показывать его Рутвену без предварительного одобрения Совета.

– Никто не смеет мне ни в чем отказать, – Рутвен похлопал себя по животу, который за последние годы значительно вырос и приближался к критической массе. – Нет равного мне!

Эта фраза вызвала в памяти Фесса несколько откликов.

– Но, босс милорд! – возразил Фесс. – Как я могу это сделать?

– Закажи на Земле, конечно. – Рутвен отмахнулся от проблемы.

– Заказать, милорд сэр? Семейного призрака?

– Я полагаю, существует каталог.

– Но нельзя купить то, что не существует!

– Не верно, призраки существуют. У каждого благородного семейства на Земле есть свой призрак, – Рутвен беззаботно помахал толстыми пальцами. – Мне необходим родовой призрак в мой замок, Фесс. Хотя бы один. Но не спрашивай меня о подробностях. Я о призраках ничего не знаю.

Вот это, по крайней мере, правда. Иногда Фесс готов был поклясться, что Рутвен прикладывает специальные усилия, чтобы ничего не знать. А когда случайно подбирает крохи информации, сразу пытается их поглубже запрятать в памяти. Несомненно, это оригинальный способ иметь ясный разум.

Но где взять призрак одного из предков Рутвена? На самом ли деле ему нужен призрак? Фесс испытывал сильное искушение. Если бы он мог, то вызвал бы призрак Лоны. Ему очень хотелось бы посмотреть, как призрак Лоны пятьдесят раз протаскивает Рутвена через игольное ушко, аки верблюда, за то, что он сделал с ее домом. А когда закончит процедуру наказания, заставит то, что от него осталось, восстановить хоть какую-то видимость порядка в поместье. Или призрак Дара, который бросил бы всего один взгляд вокруг, взревел во гневе, разорвал Рутвена на куски, но потом вспомнил свою профессию учителя, сложил бы стареющего плейбоя снова, но уже по-другому и попытался объяснить ему основы хорошего вкуса.

Или, лучше всего, призрак Тода Тамбурина, которого многие знают под именем Уайти-Вино.

Погодите-ка... Призрак Уайти...

Возникают кое-какие возможности...

Крик разорвал ночь, и графиня Фрейлипорт стремительно выбежала из спальни. Фесс испустил шестнадцатифарадный вздох, вытянул суставчатые руки из корпуса (более соответствующие обстановке, поскольку Рутвен придал роботу новое, напоминающее скелет тело), чтобы перехватить женщину, и начал успокаивать:

– Ну-ну, миледи, он исчез. Нечего бояться, здесь нет никаких призраков, только ваш верный старый Фесс, дворецкий. Он позаботится, чтобы этот отвратительный призрак вас не тревожил...

– О! Это ты! – графиня прижалась к металлической груди Фесса, всхлипывая. Но всхлипывания тут же стихли: графиня увидела его ребра и застыла.

Пришлось снова успокаивать ее.

– Это всего лишь мое новое тело, миледи. Виконт решил, что так лучше для интерьера. На самом деле внутри этого безобразного торса по-прежнему прячется добрый старый Фесс. Он на самом деле был так страшен?

– Кто? Призрак? Ох! – графиня обвисла в его объятьях. – Он был ужасен! Сначала только эти призрачные шаги, они все ближе и ближе, и никакого ответа, когда я спросила: «Кто здесь?» Совсем никакого, пока не раздался этот ужасный стон прямо у меня над ухом, и появилось сверкающее облако в изножье кровати!

– Только сверкающее облако?

– Нет, нет! Это только сначала. Оно медленно стало сгущаться, пока не приняло внешность страшного старика, тощего, как двутавровый рельс. Он стонал так жалобно, что мое сердце устремилось к нему, – но тут он увидел меня!

– Увидел вас? И что тогда?

– Он... он подмигнул мне! И стал подходить, улыбаясь похотливо и протягивая тощие руки... Ох! Никогда в жизни я так не пугалась!

В это Фесс мог поверить. Голограмма Уайти была составлена на основании клипов, в которых он играл роль вампира в старинном фильме ужасов. Он же был и режиссером этого фильма.

– Простите, что он вас так испугал, миледи. Если хотите, я позову вашего шофера...

– О, небо, нет! – графиня высморкалась в носовой платок, спрятала его на груди, выпрямилась и повернулась к спальне. – Это было замечательно. За все сокровища мира я не отдала бы такую ночь, – и женщина твердым шагом направилась назад в спальню, но дрогнула и оглянулась через плечо. – Он ведь не вернется? Призрак?

– Боюсь, что не вернется, миледи, – сочувственно ответил Фесс. – Только одно посещение за ночь, вы же знаете.

– Ага. Ну что ж, этого я и боялась, – графиня вздохнула и пошла в спальню. – Мне нужно обсудить это дело с твоим хозяином, Фесс. Нехорошо, что он так ограничивает призраков в своем поместье.

Дверь за ней закрылась, и Фесс подготовился к новому приступу дурного настроения наутро. На самом деле это ведь комплимент, но Рутвен просто органически не выносил ничего, хоть отдаленно напоминающего критику. Он, конечно, разозлится, настроит против себя графиню и тем самым может поставить под удар дружбу двух родов, которая насчитывает полтора столетия.

* * *

– Если бы ты был человеком, Фесс, тебе захотелось бы вмешаться. И этот Рутвен получил бы по заслугам.

– Конечно, дети, но я робот и способен был выливать неограниченное количество масла на бушующую воду.

– Все равно не нужно было, – Джефри сложил руки на груди и вскинул голову. – Он ведь не приказал тебе вмешиваться?

– Нет, дети, но когда Лона умирала, она просила меня присматривать ради уважения к ней за ее потомками.

Джефри тяжело вздохнул, но у Корделии появился веселый огонек в глазах.

– Мне жаль, что портрет вашего предка получился такой нелестный, – мягко закончил Фесс.