Текст книги "Напарник чародея"

– Нелестный! Еще бы! В семейной книге отца Рутвен представлен благородным и великодушным человеком, который был занят обновлением и украшением семейного замка. Почему там не упоминаются его недостатки?

– Как это почему? Потому что главу написал сам Рутвен. Кстати, он по-своему увеличил славу семейства.

– По-своему, может быть, – Магнус злорадно усмехнулся. – Но разве остальные жители Максимы к этому времени не выработали вкуса к эстетике?

– Конечно, Магнус, – Фесс вздохнул. – Все они обратились с просьбой о дворянстве, и все получили его. Большинство считало это своим гражданским долгом и средством культурного роста.

Магнус удивился.

– Значит, все жители Максимы стали дворянами?

– Да, в собственных глазах. И большинство действительно было достойно этого звания,

– Но даже в те далекие времена, они должны были понимать, что перед ними архитектурное уродство, когда встречались с творением Рутвена?

– Боюсь, что да, – Фесс снова вздохнул, – и, конечно, они презрительно относились к «шедевру» Рутвена. Но призрак Уайти оправдал честолюбивого потомка в их глазах.

– Потому что напомнил о славных делах нашего рода?

– Нет, потому что это было забавно. Конечно, слухи о призраке распространились, и вскоре все захотели получить приглашение переночевать в замке д'Армандов.

– И потому им нужно было быть любезными с Рутвеном и его женой?

– Совершенно верно, Корделия, по крайней мере, внешне.

– И каждый гость хотел остановиться непосредственно в комнате с призраком, я полагаю, – сказал Магнус, снова улыбнувшись.

– Да, и часто возникали стычки, когда обнаруживалось, что комната занята, и гнев обрушивался на голову мажордома.

– Конечно, на твою голову.

– Правильно, Грегори. Но так как это приводило к тому, что гости должны были явиться в следующий уикэнд, Рутвену и его жене это приносило пользу.

– А тебе приходилось стоять на карауле у дверей этой комнаты по ночам?

– Боюсь, что так. Все ночевавшие там хотели быть напуганными, и, конечно, все страшно пугались, и мне выпадала честь их успокаивать.

– И мирить гостей по утрам с Рутвеном?

– Обычно да.

– Но так не могло долго продолжаться, – возразила Корделия. – Рано или поздно все должны были перебывать в этой комнате.

– Действительно, – согласился Джефри. – В конце концов, на астероиде не так уж много народу.

– Верно, совершенно верно, и никогда я не испытывал такого облегчения, как в тот день, когда виконту надоела голограмма и он приказал дезактивировать ее.

– А его дети не хотели, чтобы она осталась?

– Нет. Они ее ненавидели, потому что одноклассники из-за нее нещадно над ними насмехались...

– Несомненно, налицо ревность, – заметил Джефри.

– Кому знать, как не тебе, брат?

– ...и из-за поместья, – продолжил Фесс, чтобы не дать возможности Джефри ответить. – Но, вырастая, дети получали хорошее представление об искусстве и эстетике и уже меньше беспокоились об общественном мнении.

– Ты хочешь сказать, что с возрастом они становились благороднее?

– Ну, конечно, история с голограммным призраком ускорила этот процесс. У детей Рутвена оказалось достаточно вкуса, чтобы увидеть и забавную сторону голографического представления, и они время от времени просили включить «призрака», но потом снова его выключали.

– Хорошо бы сделать то же самое с призраком этого замка, – вздохнул Грегори.

– Да, это было бы приятно, но я подозреваю, что местных призраков отключить гораздо труднее. И вы должны помнить, что тут, возможно, присутствует элемент подлинной опасности.

– Ты на самом деле так считаешь? – Джефри заметно приободрился.

– Да. Когда ваш отец впервые явился на Грамарий, его едва не до смерти напугали призраки в замке Логайра, но я указал ему, что причина в ультразвуковом воздействии их стонов, а не в присутствии самих призраков.

Магнус посерьезнел.

– Не думаю, чтобы этих призраков можно было сравнивать с теми.

– Да, потому что те призраки были добрые, – сказал Грегори. – Папа нам рассказывал.

– Хорошие они или плохие, мы их одолеем, – гордо заявил Джефри. – Никакой злодей не устоит против нас, если мы будем вместе.

– Запомни это, Джефри: этот принцип может стать очень важным в вашей жизни.

– И сейчас тоже? – спросил Грегори.

– Особенно сейчас. Пожалуйста, дети, будьте осторожны и никогда не ходите в одиночку по замку Фокскорт. А теперь вернемся к работе! Я вижу, что мой рассказ мешает вам очищать комнаты.

Глава седьмая

Род все время поглядывал на детей, но видел только, что все четверо старательно работают.

– Гвен, что-то здесь не так.

– Что именно, супруг мой?

– Они работают все вместе в одном помещении и не ссорятся. Больше того, работают так, что их не нужно подгонять.

– О! – Гвен заулыбалась. – Это вовсе неудивительно. Ты слышал, что рассказывал им Фесс?

– Да, но ведь это еще хуже. Когда я был ребенком, то ужасно злился, когда он заводил свои нравоучительные истории, чтобы заставить меня работать.

– Но твои дети – это не ты, – сочувственно и мягко возразила Гвен. – И рассказы о твоей родине для них словно волшебные сказки.

Род нахмурился.

– В этом есть смысл. Если дети высокотехнической цивилизации любят волшебные сказки, то...

– Именно так, – согласилась Гвен. – Во всяком случае, супруг мой, прошу тебя, не спугни нашу удачу.

– Или нашу добрую лошадь. Ну, пока тревожиться не из-за чего.

Очевидно, Роду предстояло найти другой повод для тревоги. Он отвернулся и принялся разгребать завалы в углах, постепенно углубляясь в тень и приближаясь к арке, ведущей к лестнице. Род сознательно не упомянул про арсенал внизу. Обычно его размещали не на первом этаже, а в подвале, и Род совсем не хотел, чтобы дети оказались в настоящей, подлинной темнице. Особенно Магнус.

Поэтому он подождал, пока Гвен не собрала детей во дворе и не усадила доедать остатки завтрака. И только тогда незаметно отправился на разведку.

Род был на полпути к дверям подвала, когда услышал за собой топот копыт по полу. Сердце у него подпрыгнуло до самого горла, он резко развернулся и тут же с шумным вздохом расслабился.

– У меня из-за тебя едва не случился сердечный приступ.

– Я бы не хотел, чтобы ты исследовал подвал в одиночку, Род, – пояснил Фесс.

– А я-то пытался уйти незаметно.

– Мой долг всегда замечать тебя, Род. Я пообещал это твоему отцу.

– Да, но он велел тебе также подчиняться моим приказам.

Род отвернулся и снова направился к большой дубовой двери, которая перегораживала спиральную лестницу, ведущую из большого зала.

– Я исполнял все твои приказы, Род.

– Да, но не всегда так, как я имел в виду. Но должен признаться, что рад твоему обществу – до тех пор, пока за нами не увязались дети.

– Гвен заняла их. Да, таковы преимущества молодого аппетита.

Род слегка надавил на дверь, и та начала крошиться. В нескольких местах. Он посмотрел на остатки досок и попросил:

– Напомни мне заменить дверь.

– Да, Род.

– Прямо сразу.

– Конечно.

Они посмотрели вниз, на спиральную лестницу. Там было темно.

– Дальше идти небезопасно, Род.

– Да, я заметил, – Род поднял сухую ветку. – Я припас кое-что из мусора, который принес ветер.

– Весьма предусмотрительно. Хочешь, я зажгу ее?

– Нет. Она не протянет в качестве факела слишком долго, – Род посмотрел на конец ветки. Через минуту та вспыхнула от сфокусированного теплового излучения мысли.

– Ты хорошо научился использовать свои пси-способности.

– Всего лишь дело практики, – Род поднял факел. – Посмотрим, что там внизу.

Внизу они оказались в узком коридоре – и Род застыл.

– Фесс, здесь зло!

– Да, я уверен, что тут совершались злые дела.

– Я имею в виду сейчас! Никогда не ощущал такой направленной злобы!

– Я ничего не чувствую, Род.

Род посмотрел на робота.

– Совсем ничего? Прислушайся к частоте человеческой мысли.

Фесс некоторое время стоял неподвижно.

– Ничего, Род.

Род медленно кивнул.

– Значит, это полностью псионика.

– По-видимому, тут нечто большее, чем просто влияние ограниченного освещения и пространства. Уйдем?

– Нет, пока я не узнаю, что это, – Род осторожно двинулся вперед по коридору. – Но, пожалуй, детей сюда не стоит пускать. Я напомню им, для чего использовались темницы.

– Здесь хранились запасы пищи и других нужных замку, припасов, особенно военного назначения, Род.

– Здесь, внизу, хранили не только картошку, Фесс, – Род взял себя в руки, посветил факелом в одну из открытых дверей и вошел в проем.

– Что ты видишь?

– Влажные каменные стены, – Род поморщился. – Грязный пол и несколько округлых куч, примерно двух футов в поперечнике. Еще одна открытая яма, такого же размера, и рядом с ней груда мусора пополам с грязью.

– А в яме что?

– Яблоки. Вернее то, что от них осталось после двух сотен лет мумификации, – Род вернулся в коридор. – Сдаюсь. Здесь действительно держали продукты,

– Значит, дальше не пойдем?

– Нужно осмотреть все. Пошли.

Всего в подвале обнаружилось шесть открытых дверей. В одном каземате он нашел остатки сгнивших стрел, в другом – истлевшие бочки, и так далее.

Но вот факел осветил очередную дверь.

Род остановился, потом решительно шагнул вперед, и сердце у него в груди забилось вновь, словно желая выпрыгнуть из горла.

Дверь была декорирована железной решеткой, примерно в квадратный фут площадью. Род просунул сквозь нее факел, но увидел только пустые кандалы. Со вздохом облегчения он выдернул факел.

– Пусто, Род?

– Да, хвала небу. Пошли.

Наконец в тусклом свете показались две последние двери.

– Должно быть, где-то здесь проходит крепостная стена.

Несмотря на освещение, ощущение зла усилилось. Род всмотрелся в решетку на левой двери. Стиснул зубы.

– Что ты видишь? – спросил Фесс.

– Узнаю несколько предметов, – ответил Род. – Какая-то стойка. И еще я уверен, что похожая на стоячий гроб штука – железная дева.

– Комната пыток.

– Запрещаю сюда водить детей, особенно Магнуса, – Род отвернулся. – Пошли назад.

– Но ты не осмотрел последнее помещение, Род.

– И не собираюсь. Во всяком случае до обеда. Я совершенно уверен в том, что в нем найду.

– И что же, Род?

– Скажем так. Если у тебя есть комната пыток, то материал нужно держать под рукой. И яблоки не единственное, из чего получаются мумии.

После обеда семья дружно продолжила уборку. Гвен и дети работали в большом зале, а Род занялся подвалом. Он оказался прав насчет последнего помещения. И хоть останкам исполнилось двести лет, он осторожно закутал их в древнее одеяло и уложил на седло Фесса для последнего пути. На склоне холма под замком выкопал могилу и опустил в нее одеяло. И когда начал забрасывать землей, Фесс сказал:

– Наверное, покойник был христианином.

– Покойница, как мне кажется.

– Какие у тебя доказательства? – Удивился робот. – После стольких лет не осталось ни клочка одежды.

– Да, ни клочка, но если скелет принадлежал мужчине, то у него был необычайно широкий таз. А что касается религии, ты, вероятно, прав, и я попрошу отца Бокилву в следующий раз приехать сюда с нами и совершить похоронный обряд.

– Я бы хотел, чтобы ты сейчас сказал несколько слов, Род.

Род удивленно посмотрел на лошадиную голову.

– Странно. Ты так сентиментально относишься к человеку, которого никогда не знал.

– Мне это нравится, сентиментально относиться к людям, которых я не знал, – задумчиво произнес конь.

Что ж, единственное, чего робот никогда не совершал, так это поступки без причины. Род не стал расспрашивать дальше, просто последовал совету и прочел то, что помнил из двадцать третьего псалма, добавил несколько фраз из Экклезиаста и закончил строчкой из Dies Irae* [8]8
  католическое песнопение, в котором изображается страшный суд


[Закрыть]. Наконец попросил вечного успокоения и света для души, обитавшей в жалких останках, и начал закапывать могилу.

На обратном пути он спросил:

– Существует какие-то особые причины, почему ты этого захотел?

– Да, Род. Я хотел, чтобы дух несчастного или несчастной наконец обрел покой.

Род нахмурился.

– Но ты ведь не считаешь, что дух может явиться к нам ночью?

– Я не стал бы объявлять невозможным что либо на Грамарии, – медленно ответил Фесс.

Род прошел по мосту, осторожно перешагивая через провалившиеся доски, пересек двор и вошел в крепость.

Его ожидал приятный сюрприз. Он не мог поверить, что перед ним тот же самый зал. Нигде ни следа грязи, и Грегори как раз заканчивал сметать последнюю паутину в левом верхнем углу. Он висел в воздухе у самого потолка. Аккуратно свернутые спальные мешки лежали на грудах свежих сосновых веток, а Корделия расставляла чашки и тарелки на скатерти для пикников. Магнус, Джефри и Грегори наносили к очагу кучу дров. А их мать стояла у большого очага и пробовала что-то из котелка. Лицо ее разрумянилось от пламени. Она недовольно наморщила нос, закрыла котелок крышкой и снова сунула его в огонь.

– Поразительно! И все это всего за два часа? – но Род тут же сам ответил на свой вопрос. – Нет, конечно, что это со мной? В такой ситуации как раз хорошо пользоваться волшебством, верно?

– О, нет, папа. – возразил Грегори, широко раскрыв глаза. – Мы не хотели будить обитающего здесь духа.

– Но как же тогда вы это сделали?

– Хорошей тяжелой работой, – чуть резковато ответила Гвен, – хотя готова признаться, что быстрей было просто подумать об этом мусоре и заставить его вылететь в окна. Но оставалось еще подмести и вымыть полы, и твои дети хорошо поработали.

– Как и их мама, я уверен, – Род подошел и сел у огня. – Ты заставляешь меня чувствовать, что я не выполнил свою долю.

Гвен содрогнулась.

– Нет. Я думаю, то, что ты сделал, никто из нас не захотел бы делать. Но если понадобилось бы, я пошла бы с тобой.

– Тебе не стоило на это смотреть, – ответил Род, – и мне было достаточно общества Фесса.

– Само собой, – Корделия подняла голову. – У него большой опыт в разгадывании сюрпризов подобных замков.

– Не в том смысле, в каком ты думаешь, Корделия, – отозвался Фесс. – Однако, как управляющий строительными роботами, которые создавали последовательно все части замка д'Армандов, я приобрел опыт в сооружении и починке замков.

– Еще бы! Только подумать, что заставлял тебя делать виконт Рутвен! Но почему у него были такие странные манеры?

Фесс промолчал. Пришлось объяснять Роду.

– Это называется инбридинг, Корделия, или кровосмешение. И так как подобное обвинение можно рассматривать как оскорбление рода, Фесс вынужден промолчать.

– Даже если я задам ему прямой вопрос?

– Да. Он просто отошлет тебя ко мне. Считай, что ты уже спросила, – он повернулся к Фессу. – Объясни им, что такое инбридинг.

Фесс испустил белый шум – свой аналог вздоха.

– Он происходит, когда близкие родственники порождают общего ребенка, Корделия.

– Ты говоришь о законе, по которому двоюродные братья и сестры не могут вступать в брак?

– Да. Не стоит это делать и троюродным. О, не пойми меня превратно. Такие браки иногда случаются и не обязательно приводят к плохим результатам. Но если двоюродные братья и сестры вступают в брак в течение трех-четырех поколений, скорее всего возникнут проблемы.

Корделия спросила:

– О каких проблемах ты говоришь?

– Все, о чем ты можешь подумать, Корделия.

Краем глаза Род видел, что Грегори слушает, широко раскрыв глаза.

– Всевозможные врожденные недостатки и пороки развития. Некоторые обнаруживаются только гораздо позже, но возможно все: от отсутствия конечностей или больного сердца до слабой способности к выздоровлению, так называемое увеличение иммунного дефицита. Такой ребенок может быть абсолютно нормальным во всех отношениях, но если он сломает ногу, она никогда не срастется и не будет расти вместе с ним.

– Как ужасно!

– Но проблемы, о которых мы говорим в связи с вашим предком, это проблемы мышления.

Корделия подняла голову, она начала понимать. С ослепительной улыбкой повернулась к Фессу.

– Такие, как поведение грубияна?

– Ну, и это тоже, – согласился Фесс, – хотя в случае с Рутвеном, боюсь, скорее всего очевидны другие последствия инбридинга.

– Он говорит об ослаблении интеллекта, – объяснил Род. – Не всегда это бывает, но когда проявляется, это очень плохо.

Заговорил Магнус:

– Значит ли это, что потомки наследуют все эти пороки?

– О, вы-то, наши дети, в безопасности – благодаря маме.

– Да, ради этого я и вышла за тебя замуж.

– Ну, конечно, с твоей стороны тоже бывали случаи кровосмешения, – добавил Род, взглянув на свое семейство – собрание эсперов, – но у тебя хватило здравого смысла выйти замуж за меня. Я хочу сказать, что ты выпечена из другого генетического теста, нежели я.

– Ты хорошо сформулировал.

– Спасибо. Конечно, твой замес гораздо богаче: вас несколько тысяч. А добрые граждане Максимы все происходят от немногих общих предков и старательно заключали взаимные браки в течение пятисот лет.

– В таком случае у них у всех должны были проявляться последствия инбридинга, – заявила Корделия.

– Действительно, даже если это проявлялось в отдельных случаях уродства. Или не отдельных, когда речь идет о моих соотечественницах, – Род кашлянул в кулак.

– Но ведь это не относится ко всем д'Армандам?

– К счастью, полностью проявилось только в случае с Рутвеном, – согласился Фесс. – Но его сыновья, как я уже говорил, были в целом нормальны и развивали свои художественные наклонности. Хотя должен признать, что у них был не очень высокий уровень интеллекта,

– Это не так уж важно, – Род покачал головой. – Главное – моральные качества. Не всем дано быть гениями, – он увидел, каким задумчивым стал взгляд Грегори, и понял, что слова его попали в цель.

– А их дети? – подталкивала Корделия.

– Они были благородными во всех смыслах этого слова, Корделия, – безапелляционно сказал Фесс, – и больше всех других ваших предков заслужили этот почетный титул. Среди ваших предков есть очень умные, есть и простоватые, но большинство просто нормальные. Ваш дед, например, был настоящим джентльменом и просто очень хорошим человеком, умным и чувствительным, к тому же был очень ответственным и глубоко любил жену и детей. Служить ему было для меня честью.

– Он и правда был таким совершенством? – Джефри казался удивленным.

– Да.

– Тогда неудивительно, что наш отец настоящий мужчина, – Магнус с блестящими глазами повернулся к Роду. – Или дело просто в том, что ты вырос в замке?

– Я не вырос в замке.

Дети удивленно смотрели на него.

Потом Грегори откашлялся и сказал:

– Мы считали, что ты вырос в замке д'Арманд, о котором нам столько рассказывал.

Род с улыбкой покачал головой.

– Нет, дети. Ваш дед был вторым сыном тогдашнего графа, а я его второй сын.

– Старший сын графа наследует титул, – объяснил Фесс, – а вместе с ним и замок.

– Но они были виконты, – поправил Грегори. – Ты сам так говорил, Фесс.

– Да, Грегори, но третий лорд д'Арманд настолько превзошел своего деда и оказал такие услуги Максиме во взаимоотношениях с Землей, что был произведен в графы. Поэтому ваш дед смог получить титул виконта и треть семейного поместья.

– Так где же ты вырос, папа? – спросила Корделия.

– Мы выросли в Гранже, дорогая. Это всего лишь большой дом, но достаточно просторный для моих родителей, моего брата и сестры. И, конечно, для меня.

– Ваш отец немного приуменьшает, – утешил Фесс детей. – В доме было двадцать две комнаты, в основном очень просторные.

– И все же это не замок, – Корделия была явно разочарована.

– О, его вполне хватало для нашего семейства, – Род потянулся. – Более чем хватало – но только потому, что дедушка жил с нами.

– Твой отец? – спросил Магнус. – Он не был виконтом?

– Нет, мой дед, – подчеркнул Род.

– То есть сам граф, – Джефри явно запутался. – А почему он жил в меньшем доме?

– Он казался ему более подходящим, – объяснил Род.

– Ваш отец опять приуменьшает, – заверил детей Фесс. – Инбридинг и рецессивные гены посчитались сполна с моим хозяином, как только ему исполнилось семьдесят три года...

– А также осознание того факта, что ему никогда не уйти с Максимы, – напомнил Род. – Он наконец признался в этом самому себе.

– Это всего лишь предположение, Род, граничащее с клеветой, – заявил Фесс.

– Это предположение основано на его постоянных советах сбежать из дома, как только я достигну совершеннолетия.

– Да, он сожалел о своем решении в юности остаться дома и заняться семейным бизнесом, – признал Фесс, – хотя это только входило в его понятие ответственности перед родом. В конце концов он ведь был наследником.

– И как это сожаление отразилось на нем? – спросил Магнус.

– Он стал... немного глуповат, – ответил Фесс. Грегори склонил голову набок.

– Ты хочешь сказать, что он спятил?

– Большинство сказали бы так, – подтвердил Фесс. – Судя по его словам, он не воспринимал окружающее как реальность и ушел в фантастический мир собственного воображения. Часами говорил о благородных королях и прекрасных девах, о колдунах и драконах. Сам он считал себя летописцем при королевском дворе в некоей фантастической стране.

– Но с ним было очень забавно, – быстро добавил Род.

– Конечно, если только он не принимал тебя за чудовище, – заметил Фесс. Род пожал плечами.

– Даже в таком случае он сохранял здравый смысл. В конце концов, герцогиня Мальказская и в самом деле была старой драконшей.

– А что он с ней сделал? – спросил Джефри, широко раскрывая глаза.

– Да ничего. Он никому не причинял вреда, главным образом потому, что Фесс постоянно находился с ним рядом. Поэтому его наследник и отдал нам Фесса вместе с Гранжем.

– Говорилось также о «старомодности» графа в мелочах повседневного быта и учитывалось мнение его жены, что в доме только мебель должна быть старинной, – мрачно добавил Фесс.

– Что относилось в такой же степени к тебе, как к дедушке, – быстро сказал Род. – И мне кажется, ты с тех пор сотни раз опроверг слова насчет «старомодности». Как только вы переселились к нам, ты очень успешно начал успокаивать дедушку.

– Я всего лишь относился к нему с должным уважением, Род.

– Ага, и излагал все на том же архаическом жаргоне, которым пользовался и он, – Род снова повернулся к детям. – Что касается меня, то я считал это интересной игрой. Сколько мне тогда было? Шесть? Поэтому если он говорил, что куст – это людоед, я рад был с ним согласиться.

– Значит, тебе нравилось его общество?

– О, да, – мягко промурлыкал Род. – Всегда.

– А что за фантастическая страна, в которую он играл?

– Королевство Гранкларт, – Род вздохнул, вспоминая годы детства, которые стали волшебными благодаря старику. – Я часами сидел рядом с ним и слушал.

– Ну, каждый раз не больше получаса, – поправил Фесс, – но в детском восприятии это, конечно, бесконечно долго.

– Долго? Да его рассказы никогда не кончались, – Род снова повернулся к детям. – Он сочинял замечательные сказки. После его смерти они стали бестселлерами.

– После? – спросила Корделия. – А почему не при жизни?

– Он их не печатал, – объяснил Фесс. – В этом отношении он был очень настойчив. Уверяю вас, это вполне совместимо с его манией. Он писал ради величия двора Гранкларта, а не для собственной славы.

– Сумасшедший, как Болванщик, – вздохнул Род, – но замечательный старик, – казалось, Верховный Чародей заглядывает в иное пространство, в годы своего детства. – Я часто сидел на полу кабинета, с упоением слушая его рассказы об удивительных приключениях рыцаря Бабраса и его поисках Радужного Кристалла. Потом, став взрослым, я узнал, что когда робот-нянька уводил меня, дед возвращался к своим рассказам и редактировал их. Слушать его было удивительно интересно.

– А что это за Радужный Кристалл? – спросил Грегори.

– В его сказках это была своего рода универсальная отмычка. Кристалл соединял в себе все типы волшебства, чтобы противостоять злому колдуну Маумейну.

Он улыбнулся детям.

– Конечно, в реальном мире это была просто большая прозрачная призма в центре люстры моей матери, но мне больше нравилось, как говорил о ней дедушка.

– Ух ты, – выдохнула Корделия. – А когда мы сможем прочесть его книги?

– Как только отыщу экземпляр, дорогая. К несчастью, я оставил их все в тридцати световых годах отсюда.

Фесс молчал, но Грегори задумчиво посмотрел на него.

– Ну почему он не дожил до нас? – воскликнула Корделия.

– Я уверен, он хотел бы, – вздохнул Род, – но его ждали в другом месте. Надеюсь, после вознесения старик переместился в столь любезный его сердцу Гранкларт. После его смерти граф разрешил нам оставаться в Гранже, но дом без дедушки неожиданно опустел. И к тому же вскоре мне стало ясно, что мой старший брат Ричард унаследует дом после смерти отца.

Магнус нахмурился.

– А что унаследовал ты?

– Ничего, – Род печально улыбнулся. – На мою долю ничего не осталось. Все дома разобрали мои двоюродные братья. Семейные земли тоже – если можно голые скалы назвать землями. Конечно, отец оставил мне денег, много денег: он немало вложил в семейное дело и мудро и предусмотрительно распорядился доходами, так что под конец он нажил значительное собственное состояние. Но это все.

– У тебя был выбор, Род, – напомнил Фесс. – Ты мог занять видную должность в «Автоматы д'Арманд, Лимитед» и, несомненно, справился бы с нею.

– Да, но все равно оставался бы бедным родственником, как бы искусно это ни маскировалось. – Род скорчил гримасу. – К тому же Максима... стала столь скучна!

– Правда? – Магнус оживился. – А чем она была скучна?

Род краем глаза глянул на Фесса. Магнус уловил его взгляд и повернулся к роботу.

– Расскажи, Фесс.

– Мы уже говорили об этом, – строго сказал Фесс. – Я не выдам тайн твоего отца.

Род мысленно сделал быструю переоценку. Им с Фессом очень успешно удалось отвлечь детей от мрачной обстановки. Он сравнил достоинства дальнейшего отвлечения своих отпрысков с перспективой того, что их мысли вернутся к замку и к тому, что его населяет, и принял решение.

– Ладно, расскажи им! – он расслабленно откинулся на спину. – В конце концов, в моем прошлом нет ничего постыдного. Немного смущает, конечно, но не стыдно.

– Как хочешь, Род, – Фесс вздохнул, и Род устроился поудобнее. Однако по мере того, как продолжался рассказ, уши его все больше краснели.