Текст книги "Напарник чародея"

– Я могу понять эту точку зрения: я и сам-то не очень склонен к новым идеям.

– Это только потому, что сознаешь, как мало пока знаешь о мире и обществе.

– В таком случае я, вероятно, никогда не перерасту такое состояние. Но все же я был бы рад понять, почему Лона велит мне делать что-нибудь так, а не иначе. Приятно было бы понимать, что я делаю, а не просто слепо следовать ее указаниям.

– Это может укрепить твою самооценку, Дар, до такой степени, что ты сам попробуешь выдвинуть одну-две новых идеи.

Дар содрогнулся.

– Пожалуйста! Я хочу привлечь Лону, а не навлечь катастрофу. Я еще долго не в состоянии буду делать что-то по-своему.

– Мне кажется, ты поставил Лону на пьедестал, Дар. А одна умная книга в истории человечества не зря предупреждала: «не сотвори себе кумира...»

– Нет, никакого пьедестала с Лоной на нем я не творил. Меня только пугают ее познания. Ну, может, также ее деловые инстинкты. Все присущие ей инстинкты...

Он отогнал эту мысль. «Позже, парень, – сказал он себе строго, – когда она вернется домой. А сейчас займись делом».

Незатейливая попытка сформулировать причину, по которой любишь другого человека.

– Ты снова отвлекся, Дар.

– Для этого у меня и есть пилот-робот, – но Дар весьма неохотно заставил себя думать о деле. – А пока, если я не буду буквально следовать инструкциям Лоны, наша маленькая фабрика начнет производить неисправные компьютеры, которые будут плохо покупаться.

– Верно, Дар, их перестанут покупать.

Дар кивнул:

– Нет продажи – нет денег, а на Максиме это означает, что нет и еды.

– Это заключение справедливо для любого цивилизованного общества, Дар.

– Правильно. Но на астероиде «нет наличных» означает также отсутствие воды, когда она закончится на нашем участке. А у нас осталось только два кармана, запас едва ли растянешь на десять лет. А «нет воды» – значит нет и кислорода для дыхания, нет водорода для реакции расщепления в реакторе, и нет и электричества.

– Верно, и хотя герметизация очень хороша, все равно ежедневно происходят небольшие потери.

– Да. «Нет денег» означает также отсутствие азота и примесей других газов для атмосферы, отсутствие запасных частей для аппаратуры жизнеобеспечения. Как говорят китайцы, «нет денег – нет жизни».

– Не думаю, чтобы Максиме грозила экономическая опасность, Дар.

– Конечно, не всей Максиме, а только нам с Лоной, – Дар посмотрел на дом Андрэ Нгойя на расстоянии. Французский замок-дворец, который мог бы соперничать с Версалем Людовиков. В сущности, это и была уменьшенная копия Версаля (очень сильно уменьшенная). – У Нгойя дела как будто идут неплохо. Конечно, их фабрика почти такого же размера, как дом, – он прекрасно различал прожекторы, установленные на крыше этой фабрики, чтобы разгонять тьму за поместьем. (Вот что хорошо в карстовых карманах, забитых льдом: когда извлечешь весь лед из пустот, получается большое подземное помещение для автоматических механизмов). – Они продают на миллион термов в год.

– Миллион триста шестьдесят восемь тысяч, Дар. Это все печатается в общедоступных изданиях.

– То есть сведения о наших доходах там тоже имеются, – Дар поморщился. – Неудивительно, что к нам относятся покровительственно.

– Я по-прежнему считаю, что это только твое субъективное впечатление, Дар. Анализ построения речи и выражения лица не свидетельствует о подобном отношении со стороны ваших соседей, за исключением Лаурентианов, Малхернов и Болвилов.

– Да, эти самые отвратительные из всех, – Дар глянул на показавшийся под кораблем дом в виде небольшой ступенчатой пирамиды. – А вот и жилище Малхернов, – оно напоминало Букингемский дворец в миниатюре: жители Максимы не скрывали своих честолюбивых устремлений. – Напомни мне, что я должен держаться от них подальше.

– Если настаиваешь, Дар, хотя все ваши соседи относительно безвредны.

– Что означает, что они не причинят мне вреда, если я не стану приближаться к ним ближе, чем на выстрел из лазерного пистолета. О, не волнуйся, я не буду их оскорблять. В конце концов, они всего лишь люди.

– Не нужно смеяться над соседями, Дар, если собираешься мирно сосуществовать с ними.

– Оставь, Фесс! Ты знаешь, что я отлично уживаюсь с большинством. Просто у меня нет неудержимого стремления строить копию дворца в вакууме, вот и все.

– Но если бы была возможность окружить его атмосферой и тенистым парком, вы бы построили?

– Ну, может быть, – Дар нахмурился. – Должна существовать возможность накрывать эти поместья, Фесс. Если строить под землей...

Фесс зажужжал – у робота это служило эквивалентом откашливания.

– Да, Дар, подобные планы можно обдумать, но в рамках настоящей дискуссии я хотел бы отметить, что вам не совсем чужды стремления ваших соседей-технократов.

– Ну, может, немного, – Дар продолжал хмуриться. – Но до сих пор я был только квалифицированным рабочим.

– Да, и вы еще не зачали собственную династию.

От простой мысли о потомках у Дара закружилась голова.

«Город» представлял собой три концентрических круга одноэтажных базальтовых зданий. В центре располагался космопорт. В зданиях вокруг посадочного поля размещались почти исключительно магазины, мастерские по ремонту кораблей и заведения для отдыха. Был даже небольшой отель с тремя барами, но он предназначался действительно только для проживания редких туристов, правительственных чиновников, прибывших для инспекционных целей, и отдельных гостей астероида в лице артистов, композиторов и художников. Граждане Максимы все были инженерами, учеными, программистами и прочими специалистами высокой квалификации; у женщин не было ни времени, ни необходимости заниматься проституцией. Они также весьма успешно сопротивлялись проникновению профессионалок, последняя женщина, которая пыталась этим заняться, была прикована к столу рядом с клавиатурой компьютера, руководившего автоповаром. Повар же решительно отказался выдавать ей пищу, пока она не подготовится и не сдаст компьютеризованный экзамен.

Вначале эта девица пыталась сохранить профессиональную гордость, но все ее страдания не произвели на робота никакого впечатления, и через три дня, питаясь одной водой, особа легкого поведения поняла, что здесь не заработаешь на хлеб умением из любого положения опрокидываться на спину, и начала интенсивно шевелить вместо бедер серым веществом. Получив сперва заслуженную тройку по алгебре, она заработала чашку мяса под соусом чили и стакан витаминизированного молока. Подкрепившись таким образом, она погрузилась в историю, алгебру, пространственную геометрию, химию и обозрение земной литературы, благодаря чему получила хорошо прожаренный бифштекс с тушеной фасолью. К концу трех месяцев прилежная ученица заработала солидные мозоли на седалище и свидетельство об окончании средней школы. В этот момент жертву спустили с цепи, и она умчалась на первой же лодке-ослике на Цереру. Об этом случае стало известно, и теперь женщины сомнительного поведения редко отваживались посещать Максиму. Но сама исправившаяся леди, однако, неожиданно вернулась пять лет спустя и попросилась на работу. У нее прорезался исключительный организационный талант, и вскоре она координировала весь импорт и экспорт астероида.

– Знаешь, – сказал Дар, глядя на увеличивающиеся кварталы города, – по-своему эти люди немалого добились.

– Их альтруизму немало способствовала забота о потомках, – согласился Фесс. – Прошу тебя помнить это, когда будешь с ними разговаривать.

– О, я постараюсь, – проворчал Дар. На самом деле он едва мог дождаться. Общение с живыми людьми – это такое счастье, которое может оценить по-настоящему разве что заключенный в камере-одиночке или пустынник после возвращения из добровольной аскезы...

Фесс замедлил движение машины и подвел ее к самому большому зданию в городе. Дар напрягся. Он ничего не хотел говорить. Не хотел говорить ничего, что поступило бы в процессоры Фесса.

Ожил экран коммуникатора.

– Дар, если ты уже на подлете, лучше...

Экран потемнел, панель управления погасла. Машина камнем рухнула вниз.

Дар перешел на ручное управление, и панель снова осветилась. Он посадил катер перед входом, а на экране тем временем снова появилась Миртл, которая заканчивала фразу:

– ...поторопись, пока товары не кончились, – и исчезла.

Дар отключил энергию, вздохнул и поднял панель на полу кабины, получив доступ к лежащему навзничь роботу. Нажал на переключатель у основания черепа Фесса и принялся ждать.

– Чччч... ттт... ооо... Дддд... ааа... ррр... чччч... т… т… тт... ооо...

– У тебя был приступ, – мягко объяснил Дар. – Ты прекрасно справлялся с посадкой, но тут появилась Миртл и велела поторопиться, и эта дополнительная информация перегрузила твой слабый конденсатор.

– Яяя... о... ччч... ень...

– Не переживай, mon vieux* [7]7
  старина (фр.)


[Закрыть], – быстро добавил Дар. – Просто продолжай свои упражнения в медитации. Все решает концентрация внимания. Лона заверила, что ты с этим справишься.

– Яяя... по... пррр... обую...

– Хорошо. А теперь отдохни, – Дар выбрался из машины, отметив про себя на будущее, что нужно как-то ускорить процесс восстановления Фесса.

Он припарковал машину к пилону рядом с несколькими другими машинами, гораздо более дорогими и новыми. Ни он, ни его соседи не боялись воровства; но при слабом тяготении машины легко могут уплыть. Дар осмотрел ряд пилонов, окружающих большой купол зала собраний. Очень яркое зрелище, все цвета радуги, многоцветные вентиляторы, воздухозаборники, барочные украшения – все, разумеется, нефункциональное: кому нужны воздухозаборники в вакууме?

Но они красиво выглядят. И ласкают глаз совершенством форм. И тем самым провозглашают благосостояние и статус своих владельцев.

К дьяволу все это. Бесполезная красота, даже скорее красивость – вот оправдание их существования. Дар повернулся, прикрепился к тросу безопасности и поплыл к залу.

Пройдя шлюз, он откинул лицевую пластину, раскрыл швы скафандра, сбросил шлем, и тут же кто-то хлопнул его ладонью меж лопаток.

– Эй, привет, парень! Рад тебя видеть! Как дела?

Дар восстановил равновесие и перехватил с улыбкой руку у запястья.

– Привет, Эстиван! Как насчет германия?

– Не очень много, – Эстиван пожал ему руку. – Насколько я слышал, старатель привез только кремний, сталь, золото и немного пластика.

– И совсем не привез германия?

– Да, но кому он теперь нужен? А что случилось с мадам д'Арманд?

– Она еще не вернулась. Но как только вернется, мы устроим веселенький междусобойчик.

– Жду с нетерпением. Эй, Каролита! – Эстиван помахал своей дочери. Каролита оторвалась от коробки с хрусталем, которую внимательно разглядывала, увидела Дара и улыбнулась.

– Привет, Дар! – она подошла и радостно пожала ему руку. – Тебе стало одиноко?

– Фесс не оставляет меня одного, Карол, – с улыбкой ответил Дар. – Покупаешь украшения или сырье?

Карол пожала плечами.

– Зависит от того, насколько это красиво. Как тебе, не требуется помощь в освоении органической химии?

– Вообще-то, нет, хотя несколькими годами раньше я бы ни за что не отказался.

– Галантно, очень галантно, хотя и неправда. Ну, ладно, можешь идти. Я знаю, ты хотел бы взглянуть на товары. Посмотри заодно и минералы.

– Да, мне нужно хотя бы делать вид, что занимаюсь бизнесом. Выпьем после аукциона?

– Подходит. Давай, иди и постарайся быть достойным соперником на аукционе.

Дар отвернулся. Разговор его разогрел и оживил. Карол права – она не блещет красотой, но ведь и не уродлива! Да и вообще, кто он такой, чтобы судить об этом!

Он муж Лоны. Законный или нет, не имеет значения, но все соседки это знают и уважают права Лоны. И Дару так легче, потому что он радуется их дружбе и не беспокоится о последствиях.

Он прошел через толпу, обмениваясь рукопожатиями, останавливаясь, чтобы поговорить, когда этого невозможно было избежать.

– Дар... рогой! – Бриджит, свежая и нежная как всегда, обняла его и поцеловала в щеку. – Что ты делал в одиночестве все эти недели?

– Работал, ел и спал, Бриджит.

Дар чмокнул девушку в щечку, вспомнив, что дочь Малхернов, по крайней мере, не относится к нему свысока.

Нет, ее отношение отнюдь не было высокомерным, но она принадлежит к тем людям, которые в любых ситуациях откровенно тянут одеяло на себя. Хорошо, когда этого одеяла хватает на всех, а если нет...

– Ты называешь это поцелуем? – возмутилась Бриджит. – Дай-ка я покажу тебе, что такое настоящий чувственный поцелуй...

– О, послушай! Я так устал от уроков! – насилу отбился от прелестницы Дар.

– Тебе следует подумать о смене расписания, – Бриджит опустила ресницы, напоминая влюбленного тюленя и выстрелила многообещающим взглядом.

– Да, но что будет, если мой профессор застанет меня, когда я буду изучать чужой конспект? Ты ведь не хочешь, чтобы меня исключили?

Упоминание о Лоне, пусть и косвенное, напомнило Бриджит о необходимости соблюдать приличия. Она, по-прежнему улыбаясь, отодвинулась, но окончательно отказаться от флирта с другом, оказалось выше ее сил.

– Конечно, нет: у нее очень сильный удар левой. Не хочешь ли перекусить? По-настоящему, я хотела сказать, – тут Бриджит на самом деле покраснела. – Боже! Стоит начать шутить на такие темы, и так трудно остановиться, верно?

– Мне так говорили. Мысли должны быть чистыми, Бриджит.

– Правильно, но что если я постоянно слышу только грязные слова?

Они перебрались в ресторан, Дар пододвинул стул. Бриджит села, он рядом. Лучше волк, которому заткнули пасть добычей, чем тот, который только что вырвался из клетки.

– Что тебе заказать?

– Спасибо, я сама могу набрать код, – Бриджит набрала комбинацию кофе и низкокалорийного датского пирожного. – Как продвигаются дела у тебя на фабрике?

И они перешли к дружелюбному и безопасному разговору, и вовремя, потому что, как ни пытался Дар уйти в кусты, мужские гормоны давали себя знать. Сказывались недели холостяцкой жизни, хотя вид женщин общины и помогал справиться с вынужденным целибатом. Нельзя сказать, что все без исключения женщины Максимы располагались в промежутке между просто некрасивыми и уродливыми, изредка попадались весьма приятные и даже смазливые мордашки. Дар всегда удивлялся тому, что на Максиме нет красавиц. Может, красавицы предпочитают жизнь на Земле, где условия жизни лучше, а нормы морали ниже? Конечно, Лона исключение, но она половину жизни провела в космосе, перескакивая вместе с дедом с планеты на планету, прежде чем услышала о Максиме; и даже она при каждой возможности улетает на Землю, оставляя несчастного возлюбленного на милость соседских жен и дочерей.

И никого, кроме жен и дочерей, разумеется; молодые люди, которые прилетают на Максиму, чтобы строить роботов и сколачивать состояния, все еще превосходят женщин по численности больше чем в два раза. Любая одинокая женщина, которая присоединялась к колонии, в течение года выходила замуж, причем обычно после лихорадочного ухаживания и соперничества, напоминавшего открытые военные действия. Конечно, есть одна-две женщины, вроде Миртл, которые предпочитают одинокую жизнь, но их очень мало. Максима – настоящий брачный рынок.

Само собой, Дар сознавал, что он необъективен. Для него любая женщина по сравнению с Лоной уродлива.

И он подумал, неужели другие мужья испытывают то же самое по отношению к своим женам.

– Два терма!

– Два и пять квахеров!

– Два и десять! – Мсимангу сердито посмотрел на Дара. – Будь ты проклят, д'Арманд! Ты поднимаешь цены!

– Нет, просто покупаю! Два и двенадцать!

– Два и двенадцать? – воскликнул старатель. – Кто предложит два и пятнадцать? – он посмотрел на Мсимангу.

– От меня не дождешься! – седовласый негр с отвращением отвернулся. – Я не настолько нуждаюсь. Подожду следующей доставки.

– Два и четырнадцать? – старатель предпринял еще одну попытку. – Два и тринадцать! Мне предложили два и двенадцать, кто даст два и тринадцать?

Послышалось несколько возгласов, но никто не предложил больше.

– Два и двенадцать раз! Два и двенадцать два! Продано! – Старатель ударил молотком по столу. – Три килограмма кремния молодому человеку в полосатом комбинезоне по два терма двенадцать квахеров за килограмм!

Мсимангу протиснулся сквозь толпу и помахал пальцем под носом у Дара.

– Не перебивай у меня товар, молодой д'Арманд! Иначе не миновать ссоры, а я запросто могу тебя уничтожить!

Дар задрал подбородок – он вынужден был это сделать: старый негр на шесть дюймов выше него, – и ответил вызывающим взглядом.

– Ты не хочешь дать нам ни одного шанса, Омар? Мы не очень богаты: приходится покупать понемногу, когда удастся.

– Может быть, но золота много.

– Да, но оно жизненно важно.

– Тогда покупай в розницу. Если начинающий пытается покупать золото оптом, он быстро разорится!

– Сто пятнадцать килограммов чистого золота! – провозгласил старатель. – Сколько мне предложат?

Ему ответило множество предложений. Продавец рассортировал их, цена быстро росла.

– Пять тысяч термов... шесть тысяч... восемь тысяч... десять...

– Двенадцать тысяч термов! – выкрикнул Мсимангу. – Двенадцать тысяч термов за килограмм!

– Тринадцать! – ответил Лаурентиан.

– Четырнадцать! – с противоположного конца помещения подхватил Малхерн.

– Пятнадцать! – крикнул Нгойя.

– Шестнадцать! – завопил Болвил.

– Семнадцать! – взревел Мсимангу. – Семнадцать тысяч термов за килограмм!

Мелкие покупатели отпали, теперь началось серьезное соревнование плутократов. По-своему оно было возбуждающим, но Дар, глядя на соседей, начал нервничать. Он выбрался из толпы, достал список Лоны и принялся изучать его более досконально, чем прежде. Все пункты, кроме кремния, были уже – вычеркнуты. Он вычеркнул последний, спрятал список и повернулся. Похлопал по карману, где лежали три рубина. Конечно, ему не следовало тратить деньги на безделушки, но Лоне они понравятся, если их огранить и отполировать как следует. К тому же здесь они стоят в десять раз дешевле, чем на Земле.

– Двадцать две и девять раз! Двадцать две и девять два! ПРОДАНО! Высокому черному джентльмену с седыми волосами!

Мсимангу испустил победный вопль, а его соседи миллионеры отвернулись, про себя поминая его черномазых предков и их привычку слезать с пальмы по четвергам. Мсимангу не обратил на расистские взгляды особого внимания и со смехом принялся отбиваться от поздравлений.

– Ну, наконец-то я купил большую партию! Приглашаю всех выпить! Ставлю всем без ограничения!

Кое-кто принял его приглашение, хотя большинство предпочло остаться, чтобы купить кое-чего и в розницу. По-прежнему смеясь, Мсимангу перехватил Дара у входа в ресторан.

– Пошли выпьем с нами, молодой д'Арманд! Отметим это событие!

Дар с улыбкой посмотрел на него.

– Ты действительно не возражаешь, если я к вам присоединюсь, Омар?

– Отлично, отлично! Пошли! – и Мсимангу потащил его в бар.

Дар сел за столик с полудюжиной солидных граждан. Он заметил, что к ним присоединились Малхерн и Болвил, и поразился тому, что люди, которые, только что соперничали и кричали друг на друга, через пять минут спокойно сидят и разговаривают. Все, по-видимому, понимают, что дело есть дело, но дружба все-таки важней.

Гораздо важнее – здесь, где сморщенное от расстояния солнце светит с вечно черного неба, а твоя жизнь зависит от соседей. Они не могут себе позволить враждовать на Максиме: у них есть постоянный общий враг – вездесущая пустота. И эта совместная выпивка – не просто праздник, это провозглашение извинения и прощения, залечиванье ран и невысказанное обещание взаимной поддержки.

Дар почувствовал гордость оттого, что его включили в этот круг, что он стал частью целого. С самого начала его приглашали на все собрания. Жители Максимы нуждались друг в друге и охотно принимали новичков. Дар подумал, будут ли они такими же гостеприимными и открытыми через сто лет, когда колония получит прочное основание и добьется процветания.

– Мы будем разрастаться вширь и вглубь, – говорил между тем Болвил – рыжеволосый человек средних лет, с мясистым лицом. Выглядел он полным, но на самом деле был не толст. – Мы уже растем.

Нейлс Уолтхем кивнул.

– У нас у всех большие семьи.

– Отчасти именно поэтому мы здесь, – Мсимангу начал новый кувшин. – Чтобы иметь место для больших семей.

Дэвид Малхерн, светлокожий и рыжеволосый, но уже поседевший, кивнул.

– На Земле все ограничено: еда, земля, дома – все. Ограничено и невероятно дорого.

– Я бы не сказал, что и здесь все так уж дешево, – возразил Джори Кимиш. Он был почти так же молод, как и Дар, и совсем недавно явился с Земли. – В ваши дома вложено много времени и сил. Они не могут стоить дешево.

– Конечно, не могут, – ответил Мсимангу. – Но если подсчитать стоимость наших домов, молодой человек, то увидишь, что такие же на Земле стоили бы гораздо дороже.

– Конечно, – согласился Болвил, – но ведь Максима – не лучшее место для дома.

– А что в нем плохого? – повернулся к нему Мсимангу. – Здесь ты получаешь столько земли, сколько можешь огородить.

– Да, но на ней ничего не растет, – заметил Малхерн. – Но не могу пожаловаться на соседей. Нигде не находил я соседей, с такими же настроениями и привычками.

– Я тоже, – подтвердил Мсимангу. – Более подходящего общества и просить невозможно.

– Когда мы его создадим, – заметил Дар. – Конечно, такого события стоит подождать.

– Ну, недостатка в желающих присоединиться к нам не будет, – бросил Малхерн.

Болвил добавил с понимающей улыбкой.

– Где лучше создавать репутацию для своего производства? Прошло всего пятьдесят лет, и наши компьютеры считаются лучшими во всем земном пространстве!

– Конечно, помогло и то, что земное пространство сильно ограничено политикой правительства, – сказал Дар.

– Только официально, молодой д'Арманд. Никто не мешает нам торговать с планетами КЛОПП. Нет, наши роботы известны повсюду, где человек пользуется автоматами.

– Естественно, и именно из-за этой репутации я и прилетел сюда, – заявил Джори Кимиш, – хотя и представляю компанию из одного человека. Но почему компьютеры Максимы лучше всех? Я скорее решил бы, что они лучше делаются на Земле.

– Все комплектующие – да, кроме мозга, – ответил Болвил. – Видишь ли, лучшие программисты видели приближающееся падение ДДТ и поэтому с самого начала ушли сюда. Некоторые, уступающие им по уму, оставались до начала гражданской войны, потом тоже сбежали сюда, чтобы их не расстреляли штурмовики или лоялисты. Наконец, менее умные подождали, пока КЛОПП захватит планету, но потом сбежали до того, как запретили любую эмиграцию.

Мсимангу кивнул.

– Первые, вторые, третьи – в любом случае к нам явились лучшие из лучших.

– Но не все, – предостерег от поспешных выводов Малхерн. – На Земле еще остались специалисты, они не все на Максиме.

– Верно, – согласился Мсимангу, – хотя депортация приводит к тому, что их там становится все меньше и меньше. И они продолжают прибывать сюда.

Дар удивленно смотрел на него.

– Ты хочешь сказать, что КЛОПП сознательно избавляется от лучших умов?

– Только тех, кто способен причинить неприятности, молодой д'Арманд. Это означает только половину умных.

– А другая половина?

– Они срабатываются с правительством, присоединяются к партии лордес и начинают долгий затяжной подъем, – заверил его Болвил.

Дар нахмурился.

– Значит, они не могут сконструировать приличного робота?

– Приличного – да. Если они делают слишком хороших роботов, это опасно для них самих: роботы могут отнять у них работу. Нет, умный молодой человек на Земле постарается скрыть свои способности.

Дар содрогнулся.

– Неудивительно, что они прилетают на Максиму! Кто иначе согласился бы работать в такой обстановке?

– Уж точно не я, – заверил его Кимиш, – поэтому я постарался причинить достаточно неприятностей, чтобы меня депортировали, но недостаточно, чтобы им не было все равно, куда именно, – он со вздохом откинулся на спинку стула. – Можете ли вы понять, как опьяняюще действует здесь дух свободы? Соседи бросают вам вызов, и вы пытаетесь придумать нечто такое, что никому еще не приходило в голову. Если вы не находите ничего нового, вам становится стыдно!

– Точно, – у Дара самого осталось несколько неприятных воспоминаний о КЛОППе на Земле. – Ощущение развязанных рук делает переносимыми каждодневный труд и одиночество.

Он уловил сочувственные взгляды, которые соседи постарались скрыть, – их жены всегда оставались рядом с ними.

Потребовалась немедленная смена темы, и ее подсказал Болвил:

– Я думаю, именно поэтому КЛОПП оставляет нас в покое и не пытается навязать свои законы.

Кимиш поморщился.

– Я думал об этом. Одна эскадра истребителей, и мы все очутимся в царстве повального психического рабства.

– Но мы им нужны, очень нужны, – успокоил его Мсимангу. – Кто-то ведь должен вдали от Земли создавать лучшие компьютеры, чтобы их машины работали, если они хотят предоставить населению досуг, как обещали перед печальной памяти референдумом. А на других планетах они не смеют разрешать новации: это может заставить население задуматься, начать сомневаться в правильности выбора своих представителей в Ассамблее.

Все за столом хором согласились, мужчины кивали, и Дар кивнул вместе со всеми, хотя в глубине души он считал, что Максима просто слишком мала, чтобы КЛОПП побеспокоился раздавить ее. Рассуждая здраво, следует понимать, что астероид погибнет, как только перестанут покупать его продукцию. Следовательно, правительство Земли может уничтожить его в любое время, как только пожелает. И если чиновники КЛОППа могут уничтожить жителей Максимы, разумеется, уж контролировать колонию они могут настолько, насколько захотят. Вернее, они так считают.

Но, конечно, заправилы КЛОППа ошибаются. Они могут уничтожить Максиму, могут завоевать ее, но если они ее не завоюют, то не смогут ее контролировать. И пока они оставляют Максиму в покое, жители астероида вольны делать, что захотят.

Но Максима не собиралась извещать об этом КЛОПП. Само собой, было бы забавно предоставить чиновникам Земли список всех деяний жителей астероида, особенно таких, которые запрещены на Земле, но это было бы глупо. Бюрократ значителен тем количеством власти, которым обладает. Логичным ответом КЛОППа на одно только заявление о независимости астероида была бы высадка десанта космической пехоты.

Так что заявлять о своей независимости было бы глупо. Земле же следовало бы ответить списком удовольствий, которые могут позволить себе земляне и не могут жители Максимы, в основном, гедонистических развлечений. И тогда начали бы проявлять недовольство молодые обитатели астероида.

А может, и нет. Большинство соседей Дара – люди не от мира сего, что включает в себя, разумеется, создание состояний и строительство грандиозных дворцов.

А дворцы у максимян действительно были грандиозные.

– Я пролетал мимо твоего поместья, молодой д'Арманд, – нашептывал на ухо Дару Мсимангу. – И видел твой дом. Признаюсь, в прошлом году я считал его верхом уродства, но сейчас у него начинают появляться формы. Когда ты его закончишь, он будет прекрасен.

– Спасибо, – ответил Дар, откровенно польщенный этим замечанием. Настолько польщенный, что забыл упомянуть, кто спроектировал дом.

* * *

Фабрика работала нормально.

Дар прошел по одному проходу между машинами, по другому, чувствуя себя совершенно ненужным. Больше он не может даже выбрасывать мусор: когда Лона оставила Фесса дома, Дар передал ему это благородное дело избавления от ненужного. Ведь не мог же он позволить, чтобы бедный робот скучал без занятия.

Трудно было поверить, что фабричные киберы того же происхождения, что и Фесс. Технически все они представляли собой роботов, хотя ни один по способностям даже не приближался к такой модели общего назначения, как Фесс. Они управлялись гораздо более слабыми компьютерами, специализированными для выполнения очень ограниченного набора операций. Дар вообще не решался называть их роботами: на самом деле это были просто автоматизированные инструменты. Считается, что роботы – это искусственные люди, но фабричные киберы даже в малой степени не могли подражать мыслям человека.

И они определенно не походили на человека. Первый представлял собой всего лишь набор роликов, которые медленно, по миллиметру за раз, поворачивают кристалл, потом опускают его в полусферу, заполненную золотыми контактами. Через эти контакты центральный компьютер проверяет каждую цепь в кристалле, замеряет электропроводность, сопротивление, соотношение входящей и исходящей энергии и множество других электронных характеристик. Через пятнадцать минут ролики переносят кристалл на транспортер с мягкой лентой, который перемещает его к рабочему месту следующего робота – или в корзину для отходов, если кристалл не выдержал испытание.

Следующий робот почти такой же, только он присоединяет микроскопические нити к каждому контакту.

Далее возвышается робот, напоминающий спрута с пятнадцатью щупальцами, отходящими от центрального шара, в котором спрятан компьютер. Этот робот соединяет пятнадцать кристаллов в единую сферу, связывает их микроскопическими нитями и погружает в химическую ванну. Через два часа на нитях оседает достаточно кремния, робот вытягивает щупальца и начинает собирать новый мозг, а первый еще целую неделю лежит в ванне, медленно вырастая в единый гигантский кристалл.

Тем временем еще один робот – простой станок, который берет, складывает и удерживает металл и пластик, пока стальная рука сваривает соединения, – собирал корпус компьютера. Затем наступала очередь сборочного конвейера – последнего робота, который брал законченный гигантский кристалл из ванны, закреплял его внутри корпуса и соединял контактами с механическими приспособлениями, которые в сущности и будут исполнять все работы.

И все это гораздо быстрее, чем мог бы сделать Дар. И гораздо лучше. И большинство работ настолько миниатюрны, что человек вообще не увидел бы деталей.

Дар осмотрел рабочее пространство, чувствуя себя совершенно ненужным.

– Тебе следовало бы самому проверить, закончена ли сборка робота, Дар.

– Да, знаю, но я уже проверил сегодня двух из них, и у меня достаточно времени, чтобы проверить остальные.

– Тем не менее это следует сделать, иначе у вас к концу недели накопится больше десяти непроверенных роботов.

– Знаю, знаю, но в этом мало смысла. Ты сам знаешь, что они будут прекрасно работать.

– Нет, Дар. Правда, отдельные цепи кристаллов в порядке, законченный компьютер тоже должен быть исправен...

– Конечно, потому что центральный компьютер проверяет его на каждой стадии сборки. В каждом станке его контакты, в каждой руке, и они позволяют контролировать качество продукции в процессе работы.

– Но возможно и механическое повреждение, Дар.

– Естественно. На прошлой неделе я нашел прокол во всасывающей воронке, а еще неделю назад шум в вентиляторе. Но никакого брака в компьютере, разумеется.