Текст книги "Напарник чародея"

Глава восьмая

– Послушай, Фесс, называй меня просто Род, когда мы наедине.

– Не могу, сэр хозяин босс, – к этому времени Фесс выглядел значительно лучше: он прошел через две замены тела и капитальный ремонт. Корпус робота сверкал металлическим блеском, и руки и ноги у него стали гораздо толще. Они уже не напоминали суставчатые трубы, как те, с которыми он явился на Максиму. Им пришлось стать такими: они превратились в хранилище многочисленных инструментов, приспособлений и запасных частей. Торс его тоже увеличился, в нем находился теперь более крупный компьютерный мозг, а голова соответственно уменьшилась и приобрела вполне человеческую форму и черты. Теперь это был настоящий металлический андроид, хотя и с несколько бочкообразной грудью. – Я не могу изменять систему обращений, – объяснил он терпеливо, – если только не прикажет хозяин.

– А папа этого не сделает, потому что слишком уважает своих предков, – Род покачал головой и продолжил разбирать вещи во вращающемся шкафу. – Еще одна причина, почему мне не терпится убраться с этого захолустного планетоида.

– Не могу понять причины твоей одержимости отъездом, молодой хозяин.

– Да, конечно, если бы удалось отправиться в колледж на Землю, как мой кузен Руперт, может, я не был бы таким дерганым. Но если безвылазно сидишь здесь, на Максиме, и колледж приходит к тебе на дом через коммуникационный экран, а единственное место, где ты уже побывал, – Церера, у тебя непременно разовьется тайное желание посмотреть и другие места, самому взглянуть на то, что ты изучаешь.

– Такое желание соответствует моим знаниям о молодых особях мужского пола, представляющих ваш вид, Род. Но если ты хочешь оставить дом, почему бы не спросить разрешения отца?

– О, послушай, Фесс. Если бы он мог отправить меня в колледж на Земле, он бы это сделал!

– Я имел в виду не финансовую поддержку, а моральную.

– Он этого не одобрит, Фесс. Он решит, что я спятил – отправляюсь неизвестно куда на бродячем торговце. И еще он будет очень беспокоиться.

– Мне кажется, ты недооцениваешь своего отца, босс хозяин сахиб.

– Ты шутишь? Во-первых, ему самому даже не приходило в голову покинуть Максиму, когда он был молод, и совсем другое дело – знать, что тебе запрещают это!

– Ты не можешь знать, какие мысли одолевали твоего отца в молодости, хозяин босс раджа.

– Фесс, ты ведь помнишь: дедушка каждые несколько недель говорил мне, что как только вырасту, я должен улететь с Максимы?

– Ты должен принять во внимание, что твой дед больше не обладал здравым рассудком, молодой эфенди.

– Да, и теперь я знаю, что свело его с ума! Каждый раз, говоря мне, что я должен улететь, он напоминал, что такой же совет давал папе.

– У твоего отца было слишком большое чувство ответственности, чтобы поступить так эгоистично, молодой хозяин батюшка.

– А по-моему, это чувство не больно-то мешало ему спокойно жить дома как до, так и после того, как дед спятил. Он ведь весь остаток жизни провел тут, на задворках имения, заботился о дедушке и о нас и безнадежно ждал: может, что-то случится с дядей Деспаром и с кузеном Рупертом. Но с ними ничего не случалось.

– Да не случится с ними ничего дурного! Но пример самопожертвования отца должен служить тебе прекрасным образцом, молодой хозяин баас!

– О, абсолютно прекрасный. И я собираюсь сделать все, чтобы со мной такого не повторилось! Торговец с Марса уже пришел, и капитан говорит, что им не помешают лишние руки. В полночь они уходят с орбиты, направляясь к Тритону. И я отправляюсь с ними! Позаботься, чтобы мой багаж доставили в космопорт к одиннадцати часам, Фесс.

– Как прикажешь, очень молодой хозяин, – Фесс вздохнул. – Но тем временем остается вопрос о сегодняшнем бале. Если тебя там не будет, возникнут вопросы.

– Да я сам знаю! Куда, ты думаешь, я собираюсь? К тому же если я пойду на бал, никто не будет меня ждать дома раньше полуночи... Ага, вот она, – из угла шкафа Род извлек кружевную рубашку. Набросил поверх трикотажной майки. – Ух ты! Мне нравятся выходные костюмы, но в этом году с ними очень уж переусердствовали.

– Ты выглядишь элегантно, молодой хозяин босс.

– Для элегантности требуются большие чемоданы, Фесс, а я беру с собой немного багажа. Как бы мне хотелось не ходить на этот бал!

Робот издал поток белого шума, который у него является эквивалентом вздоха.

– Ты можешь победить скуку, напомнив себе, что, вероятно, это твой последний бал, Род. Но у некоторых молодых леди удивительные сердца...

– А также унылый вид и лица, как вареная картошка. Нет, я не справедлив, вычеркни «вареная».

– Но ведь их фигуры вызывают твой интерес.

– Да кто сейчас разгладит у них фигуру под тем, что они столько на себя навешивают? Наверное, это даже к лучшему, – Род содрогнулся. – Не говоря уже об их интеллекте. Я хочу сказать, что инбридинг сказывается на девицах уже очень заметно.

Робот не стал упоминать, что сам Род может стать примером последствий инбридинга. Это не совсем справедливо и к тому же было бы просто холостым выстрелом.

– Должен посоветовать тебе соблюдать вежливость, молодой хозяин сахиб. Нет причины вымещать свое раздражение на молодых леди.

– Да, ты прав, – Род вздохнул. – Не их вина, что они так непривлекательны или что я неудачник, который не может остепениться, растить семью, ходить на работу, бродяга, который ищет приключения! Возбуждение! Независимость! – глаза его заблестели. – Вот жизнь для меня – подальше от своих сородичей! Не быть ни с кем связанным! Абсолютный индивидуализм! Надежда только на самого себя! – он снова вздохнул со счастливой улыбкой, потом покачал головой и повернулся, позволяя роботу вставить запонки в рукава. – Собери мои вещи, Фесс.

Не успел Род появиться на балу, как на него навалилась дикая скука, как он, впрочем, и ожидал. Не в том дело, что ему не нравились накрахмаленный воротник и раздвоенные фалды фрака; напротив, костюм делал его чуть выше и добавлял упругости походке. Он чувствовал себя персонажем из пьесы девятнадцатого столетия в этом белом галстуке и с фалдами.

И не атмосфера, царившая на бале, его отталкивала. Род всегда имел склонность к фантастическому, как будто ему не исполнился двадцать один год и он не перерос игры «Представим себе...» Он очень удачно играл в любительском театральном обществе Максимы и состоял в оперной ассоциации Максимы. Нет, если говорить об исполнении роли великосветского денди, то тут он был в своей тарелке.

И репертуар его вполне удовлетворял несмотря на то, что танцы были подобраны слишком спокойные: Роду нравились вальс и даже менуэт: они очень соответствовали роли. Нет, все дело было в обществе. Просто в зале не оказалось ни одного человека, с кем ему интересно было бы поговорить, и определенно ни одной привлекательной молодой женщины.

– О, как мне нравится ваш костюм! – прочирикала леди Матильда Болвил.

– Я счастлив, – пробормотал Род, Лучше бы ей понравился обладатель сего костюма, ибо все мужчины в зале были одеты в аналогичные фраки и смокинги. – А ваше платье просто очаровательно, – он галантно не стал объяснять, кого оно может очаровать.

– Спасибо, – она застенчиво полуотвернулась, опустив ресницы и напомнив Роду телевизионный клип с коровой, который показал ему учитель, когда Роду было десять лет.

Но она явно загоняла его в угол, пытаясь заставить пригласить на танец, и ему ничего не оставалось, как сделать это. Вздохнув про себя, он набрался мужества и предложил:

– Потанцуем?

Она расцвела в улыбке.

– С радостью!

И они погрузились в вихрь кринолинов и фраков.

Но когда танец кончился, Матильда продолжала крепко держать Рода за руку с явным намерением монополизировать его на весь вечер.

– Пообедаем вместе, Родни!

– Ну, гм, я сейчас на диете...

– Ах, вот вы где, Родни! – к ним подплыла, как галеон на всех парусах, леди Малхерн, хозяйка бала. – Как бы нехорошо поступаете: остаетесь только с Матильдой, а ведь вы должны перетанцевать со всеми девушками! Вы ведь знакомы с леди Дженин?

Вопрос чисто риторический: на Максиме все знают друг друга. На астероиде проживало около трехсот тысяч человек, но ровесников Рода из них насчитывалось всего несколько тысяч.

– Добрый день, миледи, – Род поклонился, довольный тем, что хоть на какое-то время избавился от Матильды.

– Рада нашей встрече, сэр, – Дженин склонилась в реверансе, демонстрируя золотистый цвет кожи плеч – результат смешения всех земных рас. Такой же, как у большинства жителей Максимы. У самого Рода кожа была значительно светлее нормы, несмотря на хороший загар. Однако и в других отношениях у него явно проявлялись атавистические черты.

– Сейчас объявят новый танец, – заметил он. – Вы уже слышали гавот?

– О, как он мне нравится! Попрыгаем?

Эти слова прозвучали бы свежо, если бы Род не слышал их совсем недавно в той исторической телевизионной пьесе, которая вернула к жизни гавот. Он повернулся, чтобы извиниться перед Матильдой, но леди Малхерн уже сделала это за него:

– Не нужно быть эгоистичной, Тильди... Нет, Родни, будьте хорошим мальчиком, идите... У нас так мало подходящих холостяков, что девушки должны делиться добычей...

Матильда надула губы, а Род повел Дженин на гавот.

– Только подумать: все это пришло к нам из нашумевшей пьесы, – говорила Дженин, попрыгивая и раскачиваясь. – Вам понравился Хамлиш Хофернунг в роли Людовика XV?

– Он оправдал свое прозвище Попрыгунчик Хам, это уж точно, – про себя Род вздохнул. Теперь предстояло минут десять обсуждать последние похождения звезд трехмерного телевидения. Само собой сериалы – не единственное, что интересовало Дженин: просто это было единственное, о чем она хоть что-то знала. Но у нее, по крайней мере, не отнять умения рассуждать, вернее, повторять рассуждения, которые она услышала от актеров и искусствоведов.

Обед прошел еще более скучно. Род очень рано научился механически улыбаться в ответ на реплики: он с братом тренировался в этом перед зеркалом и потому считался хорошим собеседником. Он превосходно овладел умением вести мозговую деятельность на двух уровнях: лобные доли занимались чем-то интересным, в то время как центры речи и слуха действовали автоматически, слух воспринимал нужные слова, а речь воспроизводила соответствующие реплики: «Правда?», «Не может быть!», «Подумать только!»

Возможны были также «Гм» и «Да» или «Нет» и даже «Я не согласен». Но последнее требовало некоторого объяснения и могло привести к настоящему участию в разговоре.

На обеде он оказался соседом леди Элоизы – на редкость некрасивой девушки, хотя мозги у нее имелись, и она была способна даже прокомментировать дневные новости. Но по какому-то странному совпадению с другой стороны его соседкой оказалась леди Морвена, а напротив сидела леди Летиция. В результате пришлось одновременно участвовать в трех разговорах: ни одна из девушек не дожидалась, пока кончит говорить соперница. Все они мололи чепуху одновременно. Ему пришлось на самом деле слушать, что они говорят, а это уже было совсем неинтересно. К тому же он был не в форме. Род не знал, почему они не разговаривают с другими своими соседями: может, потому, что эти джентльмены вдвое старше девушек. Но перспективы у них в качестве потенциальных женихов были гораздо лучше, чем у Рода: ведь иметь деньги лучше, чем не иметь.

Это невольно приводило к заключению, что Род не относится к тем молодым людям, за которых хотели бы выйти замуж эти девушки (вернее, за кого собирались их выдать мамы), но зато с ним хочется танцевать и флиртовать.

Но почему так?

Дело совсем не во внешности.

Может, в разговорах. В отчаянной попытке отвлечь внимание он повернулся к маркизу Мсимангу, спутнику Летиции.

– Я слышал, вы создали нового робота, милорд.

– Ну, конечно, – Хьюго крайне удивился: кто-то первым заговорил с ним. – В нем еще много недостатков, но, кажется, он будет работать.

Род немного помолчал, чтобы дать девушкам возможность принять участие в разговоре, но все они выглядели так, словно только что надкусили лимонную дольку, случайно попавшую в рот из собственного чая.

– А что это за робот?

– Специализированное устройство для ведения домашнего хозяйства. Делает все необходимое: готовит, чистит, стирает пыль, подбирает разбросанное...

Род нахмурился.

– Да, но это все обычные способности. А что он может нового?

– О, он может готовить тосты. Для любителей свежеподжаренного хлеба. У него в груди имеются две вертикальных прорези, и он готовит тосты прямо у вашей кровати.

– Поразительное новшество, – пробормотал Род, представив себе, как он лежит в постели и в лицо ему выстреливают два тоста. – Действительно, разбудит утром лучше всякого будильника.

Леди Морвена картинно повернулась к нему и напустила на свое невыразительное личико гримаску удивления.

– Вы слышали! Леди Мишель везде рассказывает о новой карточной игре с Земли! – она ослепительно улыбнулась Роду. – Знаете, в нее играют без калькулятора в руке.

Род всегда удивлялся, зачем нужны калькуляторы в игре в бридж или канасту. Впрочем, сам он никогда не относился к картам настолько серьезно, чтобы следить за новинками приложения теории игр.

– Правда? И как же в нее играют?

– О, цель игры – сравнять карты по достоинству, – заговорила леди Летиция, к явному удивлению и неудовольствию Морвены – ведь это была ее тема!

Но Морвена тут же вернула себе инициативу:

– Да, нужно просто спросить игрока слева: «У вас есть восьмерки?» или что-нибудь аналогичное, и если у него есть, он должен отдать вам.

– Очень сложно, – отозвался Род. – А если таковых нет?

– Тогда говорят: «Отправляйся на рыбалку!» И вы опрашиваете остальных игроков.

– Это очень забавно, – добавила леди Элоиза, довольная тем, что может принять участие в разговоре. – Можно совсем не думать о картах и все внимание уделить игре.

– Как пьеса, в которой совсем простые действующие лица?

– О, вы видели последнюю роль Нотти Алент? – бросилась в бой Летиция. – Разве она не великолепна в образе леди Карстейрз?

– И в каком же ветхом доме она оказывается гувернанткой! – воскликнула Морвена. – Какое падение для бедняжки: прирожденная леди, а со смертью отца лишается всех денег.

В уголке ее глаза блеснула слеза. Все остальные леди замолчали, наверное, размышляя об ужасной перспективе самим зарабатывать себе на жизнь.

Род откашлялся, уверенный в том, что подобная участь собравшимся на балу не грозит.

– Ваше платье поразительно, Летиция. Не думаю, чтобы мне приходилось видеть подобный фасон.

– Благодарю! – Летиция вспыхнула от удовольствия, а Морвена проворковала:

– Она первой попала к мэтру Вальдесу!

– Правда, Тиция, мне кажется, вы проявили излишнюю разворотливость, – подбросила шпильку Элоиза. – Не успел бедняга сойти с трапа, как вы на него набросились!

– Тот, кто выжидает, проигрывает, – процитировала Летиция.

Она выглядела чрезвычайно довольной.

– Мое платье будет готово к балу в четверг, так что не думайте, Тиш, что ваше преимущество надолго, – язвительно сообщила Морвена.

Летиция слегка улыбнулась:

– Подлинный экземпляр от настоящего земного кутюрье хорош к месту. На этом балу высокая мода проявилась исключительно в моем наряде.

Что ж, вот и объяснение. Род слышал разговоры о новом мастере и очень удивился тому, что земной дизайнер действительно может заявиться на Максиму. Он попросил Фесса собрать сведения об этом человеке. Тот просмотрел последние новости за полгода и сообщил, что мэтр Вальдес больше известен под своим земным прозвищем «мсье Испанец». Он начал свое дело недавно, лишь два года назад, проработав чуть ли не десять лет подмастерьем в доме мод Лакенуа. Всеми правдами и неправдами получив субсидию, он запустил свою первую модель, вызвавшую довольно прохладную оценку критиков. В результате у него появился только один заказ от некоего уличного торговца фруктами, который хотел подарить жене что-нибудь экстравагантное; ее костюм вызвал ажиотаж на весеннем биеннале на Пальма де Мальорке и весьма неблагожелательные отзывы прессы были обеспечены. Не каждая дама осмелится заявиться на открытие выставки в одном лифчике и колготках, правда, декорированных липучками от мух и прочих назойливых насекомых.

– Я слышал, у него новая теория искусства создания одежды.

– Да, это что-то весьма оригинальное, – сэр Гилман, сидевший по другую сторону от Морвены, нахмурился. – Что-то о том чувстве, которое возникает, когда смотришь в банку с дождевыми червями.

Леди как по команде побледнели, а Род торопливо сказал:

– Ну, это всего лишь неудачный пример. Мэтр утверждает, что искусство должно непременно вызывать эмоциональную реакцию, а природа реакции не имеет значения.

– Я испытываю очень сильную эмоциональную реакцию, глядя на ваше платье, Летиция, – промурлыкала Морвена.

Летиция гневно вспыхнула, но Род примирительно проговорил:

– Да, она называется «Зависть любимой подруги».

На самом деле он сочувствовал Морвене. Платье лишь слегка следовало теории мсье Испанца: единственная эмоция, которую оно вызывало, – неподдельное изумление.

Впрочем, флюоресцентные краски и рисунки из пятен, пробегающие поперек полос, улучшали внешность Летиции, отвлекая внимание от ее невзрачного личика.

Род решил, что в конце концов мсье Испанец сможет пользоваться здесь большим успехом, если сдержит свои авангардистские порывы и будет создавать платья, которые не слишком шокируют местную публику. Очевидно, на Земле ему действительно не повезло: ни одна женщина не захотела носить платье, увешанное рыболовными крючками. Осенняя коллекция провалилась. Остальные дизайнеры сложились и оплатили его отлет с Земли, пока он не развалил всю индустрию моды. Каким-то чудом незадачливый кутюрье сумел расплатиться с долгами и совсем без денег прилетел на Максиму.

Но без средств он оставался не долго. Женщинам Максимы в сущности было все равно, в каком платье щеголять перед товарками, лишь бы сделано оно было подлинным земным дизайнером. И мсье Испанец настолько ожил, что снова заговорил о своем непростом взгляде на искусство драпировки женского тела в пошлую материю.

Для себя же Род решил: что бы ни случилось с ним на борту торговца, весь следующий сезон его на Максиме не будет.

Часы прозвонили одиннадцать часов, и Род вздрогнул, сообразив, что Фесс уже должен находиться в космопорту с его вещами. Он стиснул зубы, заставил себя улыбаться через силу и продолжал танцевать. Короткий вальс тянулся, казалось, целый час. Но вот наконец он кончился. Род поклонился партнерше:

– Прошу простить, миледи, но у меня срочное дело.

– Наверняка не такое уж срочное, – капризно надула губки его партнерша.

– Вы разве не слышите, что музыка прекратилась? Простите, но мне действительно нужно ненадолго выйти.

Он повернулся и торопливо пошел.

И почти добрался до двери, когда его руку крепко поймала ладошка в перчатке. Она нажала на его локоть посильнее, и Род вытаращил глаза. Случайно или нет, но чьи-то пальцы нашли болезненную точку. Род повернулся, заставив себя криво улыбнуться.

– Какой прекрасный бал, леди Малхерн.

– Да, но он еще только начался, – леди Малхерн повернулась в сторону зала, продолжая цепко удерживать Рода. – Вы не должны уходить. Ваша дорогая матушка решит, что мой прием не удался, если вы вернетесь домой до трех.

– Я и не думал уходить. Хотел отыскать спокойное местечко и наскоро перекусить. Знаете, ничто так не способствует аппетиту, как вальс.

– Отлично. Пойдемте в мою флоридскую комнату. Там, по-моему, я видела блюдо с бутербродами. Или, если хотите, можно присоединиться к джентльменам, играющим в карты. В полночь им подадут аперитив и соленые орешки.

Роду почему-то не хотелось играть в карты и наскоро глотать аперитив под соленые орешки, которые полагается принимать под пиво.

– Я говорю правду, миледи. Мне нужно вернуться до полуночи.

– Вздор! Ваши родители устыдятся своего сына, если вы не останетесь хотя бы до часа!

– Но у меня головная боль! Болит ужасно! Это боль в лобных пазухах. Мигрень...

– Вздор! – леди Малхерн обратилась к ближайшему роботу. – Болеутолящее для молодого джентльмена, Фейди!

Робот нажал кнопку у себя на поясе, на его ладони оказались две пилюли. Робот протянул лекарство, потом раскрыл себе грудную клетку и нажал кнопку. Какая-то пенящаяся жидкость быстро заполнила стакан.

Род проглотил пилюли и взял воду. И чуть не выплюнул: это была не вода, а какое-то горькое снадобье.

– Леди Малхерн, пожалуйста...

– Легкая встряска и будете как новенький, – в подтверждение своим словам леди Малхерн ухватила Рода за лацканы и достаточно весомо встряхнула молодого человека несколько раз. – Теперь пару робберов в бридж в компании полуночников, и все будет в порядке.

– Но мне нужно домой. На кактусовую плантацию.

– Зачем?

– Я забыл полить кантонские кактусы перед уходом...

– Неважно. Можно позвонить и приказать роботу. Фейди!

Робот протянул руку. Его большой палец представлял собой наушник, указательный – микрофон.

Род отмахнулся от телефона. Вспомнив Фесса, он почувствовал приступ паники.

– Леди Малхерн, приношу свои глубочайшие извинения, но мне действительно пора идти! Еще немного, и я опоздаю!

– Опоздаете? – удивилась леди. – На что?

– На примерку моего хрустального башмачка! – воскликнул Род, вырвал руку и устремился к двери.

Добежал до выхода и с облегчением забрался в машину. Сбежал позорно, но все равно – сбежал!

Торговец, соединенный с терминалом посадочным коридором, возвышался на своих пружинных упорах над поверхностью астероида. И внутри прозрачного пластикового туннеля виднелась одинокая фигура с саквояжем в руках.

– Добрый старина Фесс! Верен хозяину до конца, – Род остановил машину рядом с семейным роботом, нажал кнопку, чтобы уравнять положение, и подсоединился к шлюзу. После проверки герметичности шлюз открылся, и Род пулей выскочил в коридор:

– Спасибо, Фесс!

Беглец взялся за саквояж.

– Посадочный аппарат торговца «Мюррей Рейн» стартует в пять, – невыразительным голосом произнес ближайший громкоговоритель.

«В пять чего?» – подумал Род, но тут заметил, что именно Фесс держит в другой руке. Род уронил саквояж, сорвал с себя фрак и кружевную рубашку и бросил их на пол. Потом принял у робота свежую рубашку, надел, протянул руку за курткой – и застыл. Только сейчас он заметил, кто прячется в тени за Фессом.

Виконт с легкой улыбкой вышел на свет.

– Ты мог бы и сказать мне, сын.

– А кто тебе сказал? – выпалил Род, свирепо взглянув на Фесса,

– Я должен был выполнить долг перед хозяином, Род, – виновато сказал робот.

– Конечно. Он так устроен, – заметил виконт. – Не вини Фесса, сын: его главная особенность – верность мне; у него нет выбора, он должен поступать, как требует его программа. А он понимал, что я захочу узнать о том, что ты улетаешь.

– Фесс, я никогда больше не смогу тебе доверять.

– Сможешь, сын, когда станешь его хозяином. Он будет так же фанатично верен тебе, потому что ты теперь его хозяин.

Род нетерпеливо покачал головой.

– До этого, по крайней мере, пройдет лет тридцать, папа, и унаследует робота Дик... Минутку. Ты сказал, что я теперь его хозяин?

– Да, с этого момента, – и он обратился к роботу: – Фесс, я передаю тебя моему младшему сыну Родни. Служи ему так же верно, как служил мне. С этого момента ты подчиняешься только его приказам.

– Но, папа, я не могу его взять с собой. Я улетаю в космос!

– Каждому члену экипажа положен багаж, сын, а у тебя с собой только небольшая сумка. Я думаю, масса Фесса вполне укладывается в нормы багажа. И он может улечься в любое отведенное для твоего багажа место.

– Можно попросить его сложиться... Минутку! Ты говоришь о том, что он улетит со мной на торговце?

– Да, именно это я имел в виду. Я знаю, наступила пора, когда тебе нужно разрешить действовать самостоятельно. Но, по крайней мере, хочу убедиться, что ты будешь защищен в пути.

– Ты меня отпускаешь? Не пытаешься заставить меня вернуться?

– Заставить вернуться? Сын, ты не знаешь, сколько раз я хотел сесть в корабль, когда был в твоем возрасте. Да, мне будет тебя не хватать, очень, но я тебя отпускаю. Ты молод и наверняка пробьешься! Желаю удачи!

– И тебе удачи, папа, – Род обнял отца. Через секунду отец ответил ему тем же. Завыл громкоговоритель, Род отступил. Встревоженный, он увидел слезы на глазах отца.

– Ступай с Богом, сын. И да пребудет с тобой Господь. Пусть попутный ветер дует тебе в спину! Желаю, чтобы твои желания исполнились.

– Спасибо, папа, – прохрипел в ответ Род. – И твои тоже. Будь здоров.

– Я стартую, – проревел громкоговоритель. – В люк, парень, или опоздаешь!

И неожиданно Род обнаружил, что совсем не хочет улетать. Но отец повернул его и прошел вместе с ним к шлюзу.

– Не забывай, где у тебя носовой платок, и пиши нам. И не забудь Фесса.

– Не забуду, папа. И тебя тоже. Никогда, – Род обернулся, чтобы помахать рукой, но люк уже закрылся, отрезав его от отца – и Максимы.

Рядом с Родом встал Фесс.

– Теперь ты мой хозяин, босс Род сахиб. Приказывай, и я выполню твой приказ.

Род стоял неподвижно, он только начал осознавать все случившееся.

Потом медленно, с улыбкой, повернулся.

– Ну, для начала перестань называть меня боссом, сахибом и прочими подобными словечками.

* * *

– И ты больше никогда его так не называл? – спросила Корделия.

– Нет, Корделия, хотя я называл его обычно «милорд», если он не приказывал называть по-другому.

– Ну, это не совсем законно, – проворчал Род. – Вернее, было незаконно, пока Туан не произвел меня в дворяне.

– Но это напоминало тебе о твоем происхождении, Род.

Грегори нахмурился.

– Но теперь ты не называешь его «лордом».

– Не называю, Грегори. Когда мы высадились на Грамари, твой отец приказал мне называть его только по имени, пока мы остаемся здесь. А как ты видишь, мы еще не улетели.

– И не улетите, – Гвен взяла Рода за руку.

– Конечно, пока ты здесь, – улыбнулся Род.

Дети успокоились, и Корделия спросила:

– Тебе понравилось принадлежать папе, Фесс?

– Корделия, – ответил робот, – это как атомный взрыв.