Текст книги "Маг, связанный клятвой"

Дальше Мэт уже не мог этого терпеть. Он собрал все силы и начал мысленно произносить стихотворение:

 
Любовь и дружество до нас...
...Я б герцогу заехал в глаз!
Оковы тяжкие падут...
А палачам – наподдадут!
 

Связывавшие руки Иверны веревки вдруг лопнули, и она упала на соломенный тюфяк. Сэр Ги и Фадекорт подскочили и набросились на палачей, вырывая у них из рук орудия пыток и швыряя их на землю.

Герцог кричал что-то на испорченной латыни, но Мэт не мог понять, что именно. Похоже, он требовал, чтобы его враги были уложены и крепко связаны. Сэр Ги, Фадекорт и Иверна были без сознания, сам Мэт почувствовал, как на него накатывается черный туман. Он начал быстро проговаривать про себя:

 
Gaudeamus igitur, Juvenes dum sumus!
Gaudeamus igitur, Juvenes dum sumus!
Vivat amicus meam, Non habebit humus!* [3]3
  Gaudeamus igitur, Juvenes dum sumus! – Возвеселимся же, пока мы молоды! (лат.) – цитата из студенческой песни, сочинение которой приписывается студентам Гендельбергского университета (XIV в.).


[Закрыть]
 

Для надежности он повторил это на английском. Но произнесенное про себя стихотворение имело гораздо более слабое действие, чем произнесенное вслух. Черный прилив немного ослабел, так что Мэт смог услышать слова герцога:

– Свяжите рыцаря снова и бросьте циклопа и ловкача в самую грязную камеру, их тоже свяжите и по кляпу в рот. Мы позабавимся с ними вволю, когда разделаемся с дамочкой. Давайте!

– Маг пришел в себя! – раздался голос позади Мэта. Бруитфорт быстро повернулся и взмахнул дубинкой.

Сильный удар по голове – и черный прилив подхватил Мэта.

Глава 22
СУДЬБА

Мэт больно ударился, падая на пол темницы. Фадекорту повезло чуть больше, может, потому, что он приземлился на живот Мэту.

– О-о-ой! – только и смог выдавить из себя Мэт.

– Вы, мерзкие злодеи! – заорал Фадекорт, поднимаясь на ноги. – Ну только развяжите мне руки, я вам покажу...

В ответ раздался стук закрывшейся двери и удалявшийся хохот солдат. Пленники оказались в полной темноте.

– Блюдолизы! – бушевал Фадекорт. – Жалкая пародия на людей! Ой, только не говори мне, что им пришлось делать то, что было приказано, и если бы они не подчинились, их бы жестоко наказали.

Мэт пытался что-то сказать, но из-за кляпа во рту ему удалось воспроизвести лишь какие-то булькающие звуки.

– И даже если так, они не должны были корчить рожи, как кривляющиеся обезьяны, и им бы не доставляло такое удовольствие их жестокое обращение с нами! Только не говори мне, что в них осталось хоть что-то хорошее.

Мэт попытался промычать нечто в знак согласия.

– Ну а как там? – Голос Фадекорта зазвучал громче, наверное, он повернулся к Мэту.

Было так темно, что разглядеть хоть что-то было совершенно невозможно.

– А, ты же не можешь мне отвечать, да? С этим кляпом... Тьфу! Прочь, ползучие твари! – Раздался шлепок, сопровождавшийся разъяренным верещанием какого-то существа, и шуршащий звук, постепенно затихший в темноте. – Смылась! Ты, и ты, и ты! – Фадекорт начал притопывать ногами, как будто припечатывая что-то к полу, – крысы разбежались.

Мэт с трудом попытался встать на ноги, связанные за спиной руки здорово мешали.

– Эй, голову побереги! – закричал Фадекорт. – Здесь достаточно высокий потолок для такого, как я, но при твоем росте...

Что-то ударило Мэта по голове, и он снова свалился на пол, в голове помутилось.

– ...это опасно, – закончил Фадекорт. – Боже ты мой! Мои соболезнования, лорд Мэтью! Мне бы следовало подумать...

Мэт пробулькал что-то очень злое, попытался сесть, опираясь на стену.

– Я не заслужил таких проклятий, – запротестовал Фадекорт. – Я, конечно, немного запоздал со своим предупреждением, но все же не забыл про тебя.

Мэт попытался промямлить что-то как можно громче, он начинал понемногу приходить в ярость.

– Что?.. А, кляп. Я бы его вытащил, лорд Маг, но они мне связали руки такими ремнями, как будто я в перчатках без пальцев. Я тебе не могу помочь, если только я не... – Голос Фадекорта перешел в напряженный стон, который потом оборвался резким вздохом. – Бесполезно, они мне сковали руки железными наручниками. Боюсь, что не смогу освободить тебя от кляпа, лорд Мэтью.

Мэт попытался сказать что-то, что прозвучало бы более философски, и принялся обдумывать заклинание. Герцог нанес ему поражение, использовав волшебство как самый тупой невежда, который как можно быстрее пытался научиться владеть новым оружием, не удосужившись вначале разобраться, как и по каким принципам оно действует. Мэт презирал потребительский подход к волшебству, когда даже не затрудняешь себя заглянуть в инструкции. Скорее всего герцог даже не побеспокоился о том, чтобы заколдовать темницу. Он относился к типу людей, которые больше доверяли железу и веревке.

 
Когда в темнице музы
Коснутся наших уст —
Благословенны узы,
Их благороден вкус.
 
 
Но нужно с выраженьем
Прочесть стихотворенье,
Чтобы не сделать ляп,
Поэтому желательно
И даже обязательно,
Чтоб вытащился кляп!
 

Узел начал шевелиться сам но себе прежде, чем Мэт закончил вторую строфу заклинания. Наверное, сработало слово «благословенны», потому что в замке герцога не нашлось бы ни одного предмета, который хотел бы получить благословение. Мэт начал двигать челюстями и выталкивать языком кляп, и наконец тряпичный комок вывалился. Как же приятно было закрыть рот. Боль еще ощущалась, но стало гораздо лучше.

– Я бы помог тебе, если мог, – горевал Фадекорт. Мэт подождал, когда наберется немного слюны, облизал губы и прокаркал.

– Уже не надо.

– Ради всего святого... – закричал Фадекорт, и Мэт сразу почувствовал, как вокруг него начали сгущаться магические силы.

– Ш-ш-ш! Не говори ни о чем святом! Нам не следует привлекать к себе внимание!

– Ты можешь разговаривать! Но как?

– Магия, – бросил Мэт, небрежно махнув головой, чем вызвал новый прилив головной боли. – Я так думаю, нам надо отделаться и от наших оков. Но я бы хотел обойтись без очередного заклинания, если это возможно. Макс?

– Да, Маг? – Яркий светлячок замерцал перед глазами Мэта, в сплошной темноте он казался еще более пронзительным. Глаза Мэта немного попривыкли к полутьме, и в ярком сиянии Макса он смог рассмотреть Фадекорта.

– Отлично, ты уже решил одну из наших проблем. Теперь подумай, в какую пыль ты смог бы раскристаллизировать металл наших наручников, а?

– Превратить курицу назад в яйцо? – захихикал светлячок. – Только постарайтесь не двигать руками.

Макс метнулся к Фадекорту и исчез за его спиной.

– Что он делает? – спросил циклоп.

– Творит чудо, – объяснил Мэт. – Только стой спокойно.

– Готово, – появившись, сообщил демон.

– Ну-ка, дерни как следует, – попросил Мэт Фадекорта.

Циклоп всхрапнул, напрягая все мышцы. Раздался хруст ломавшегося металла, и Фадекорт в изумлении уставился на свои освобожденные от кандалов руки.

– И сам не знал, какая у тебя сила, да? Ладно, Макс, теперь попробуй разделаться с моими.

– Так точно, – зажужжал демон и исчез за спиной Мэта. – Готово!

Мэт рванул изо всей силы, наручники звякнули, и только.

– Как насчет молекулярных связей?

– Неплохая мысль. Это примитивное железо, не очень-то чистое.

Через секунду руки Мэта были свободны. Он поднял их, от кандалов не осталось и следа.

– Но я же просил порвать все связи.

– Но ты же не сказал, когда остановиться, – заметил Макс. – Хотел поиграть силенкой?

– Ну ладно. – Мэт потер запястья. – Дай-ка посмотрю, что я могу сделать с твоими перчатками, Фадекорт.

Мэт развязал кожаные ремни на запястьях циклопа. Фадекорт застонал. Мэт почувствовал беспокойство, увидев, как потемнела кожа на руке циклопа.

– Похоже, у нас по-настоящему серьезная неприятность! А кстати, что там с Паком?

– Я бы подумал, что он улизнул, когда захватили рыцаря.

– Скорее всего, но это значит, что и у него появился зуб на герцога и его солдат.

– Тебе не удалось ничего узнать?

Мэт помотал головой.

– Но я думаю, что мы еще будем свидетелями его проказ, и очень скоро.

– Да, но нам-то никто об этом не сообщит.

– Мы ничего не заметим, если только эти проказы не будут иметь ужасных последствий. – Стоя на четвереньках, Мэт начал двигаться по темнице. – Интересно, что там приключилось со Стегоманом? Мы могли бы воспользоваться его огнем сейчас. Эй! – Тревожная мысль, неожиданно пришедшая в голову, заставила его посмотреть на Фадекорта. – Ты не думаешь, что они что-то сделали с ним?

Фадекорт убежденно замотал головой.

– Сначала я чуть не поверил герцогу. Но я уже тогда догадывался, что это неправда. Даже пьяный, дракон был бы страшным противником, да и нас они захватили силой, а не колдовством.

– Убедительно, – с облегчением согласился Мэт. – Колдовством они воспользовались только для того, чтобы затянуть нас в ловушку, но этот воинственный герцог предпочитает действовать оружием и силой. Ну а Стегоман, что пьяный, что трезвый, очень силен. – Мэт не упомянул, что пьяный Стегоман к тому же имел обыкновение неожиданно изрыгать пламя, но это только усугубляло его опасность для врага.

– Чего ты ищешь?

– Вот это. – Мэт поднял гнилушку. – Макс, ты не мог бы ее зажечь? Тогда тебе не пришлось бы висеть в воздухе, чтобы давать нам свет.

– Для меня – никаких проблем, а если тебе так хочется, почему бы и нет? – Демон запорхал вокруг щепки, коснулся ее конца, и она вспыхнула.

– Отлично. Спасибо. – Мэт поднял щепку и сощурил глаза от ее яркого света. – И кому бы пришла в голову мысль найти этот кусочек дерева в таком месте? Мог бы поклясться, что у них здесь даже и мебели-то никакой не было. Вот просто так – стукнуло в голову, и нашел.

– Но это не щепка у тебя в руке, – заметил Фадекорт. – Ты держишь человеческую кость.

– Ой! – Мэт чуть не выронил ее. – Так почему же она так хорошо горит?

– Потому, что хорошо высохла. – В голосе Макса прозвучали презрительные нотки. – И мне не понадобилось очень высокой температуры, чтобы поджечь ее.

Какое-то время Мэт мучился сомнениями, но в конце концов решил, что свет им нужен был гораздо больше, чем достойное захоронение кости ее предыдущему хозяину. Он принес про себя извинения узнику, скончавшемуся в темнице, и огляделся вокруг, стараясь не обращать внимания на скелет. Мельком он заметил хвосты крыс, удиравших от света. Вздрогнув, он со вздохом облегчения опустился на колени, давая возможность напряженным мышцам расслабиться. Ему стало немного не по себе от пронзительной боли. Ничего, мышцы скоро перестанут болеть, а вот что будет с его ногами?

– Если понадоблюсь, позови, – замигал Макс и исчез.

– В случае нужды, – прохрипел Мэт, – но как лекарь он нам не поможет. Фадекорт, я думаю, что мы могли бы залечить некоторые раны здесь.

– Точно, – согласился циклоп. – Хотя я удивляюсь, как ты вообще можешь о чем-нибудь думать, ведь у тебя наверняка страшно болят ноги.

– Маг должен делать то, что он должен делать, – прорычал Мэт и начал читать заклинание:

 
Я чешу, чешу ногу,
Начесаться не могу.
Раны, скройтесь без остатка —
Пусть здоровой станет пятка!
 

Боль исчезла так быстро, что Мэт застонал от облегчения.

– Тебе плохо? – спросил обеспокоенный циклоп.

– О! Хорошо. Дай мне минут десять, чтобы собраться с силами, и я даже попытаюсь встать на ноги.

– Я очень рад услышать это. – Но циклоп по-прежнему выглядел обеспокоенным. – И все же, что с Нарлхом?

Мэт помотал головой.

– Я не думаю, что он вообще спустился, по крайней мере где-то рядом. Конечно, герцог мог бы его поймать, точно так же, как и любой другой колдун. У меня такое подозрение, что он решил, потеряв нас, отправиться на поиски места, где нет тумана.

– В любом случае нашим летающим друзьям, я думаю, удалось удрать от герцога, – согласился Фадекорт. – Если бы это было не так, он нам для устрашения показал бы их головы.

– Это на него похоже, – согласился Мэт. – Даже если бы ему не удалось напугать нас, он получил бы удовольствие, увидев нашу печаль.

– Если им удалось спастись, – на скулах у Фадекорта заходили желваки, – может, и мы сможем? Маг, умоляю, найди выход! Используй всю свою силу! Там же мучают Иверну! Мы должны ей помочь!

– Так, может быть, легче будет обойти стены, чем пройти сквозь них. – Мэт нахмурился и попытался вспомнить стихотворение, которое помогло ему выбраться из подвала, в котором три года назад была заточена Алисанда.

 
Берег, заросший и дикий,
Лугом пройдешь, как садом...
 

Он только начал произносить стихотворение, но сразу же почувствовал, как вокруг него стали сгущаться магические силы.

Мэт был весь в напряжении, по лбу струился пот, но пелена волшебства плотно окутала его. Он расслабился и тряхнул головой.

– Герцог все-таки наложил охранный заговор на подземелье.

– А ты его не можешь разрушить?

– Так, давлй-ка я попытаюсь сделать что-то получше:

 
Сидим за решеткой, в темнице сырой
Вдвоем с Фадекортом, я – с ним, он – со мной,
А где-то дракон наш все машет крылом...
Покинуть бы нам сей неласковый дом!
 

И снова колдовские силы начали давить на пего, дергая нервы, заставляя подниматься волосы дыбом, но чувство напряжения теперь было сильнее, и он ощущал его физически. Классические стихи действовали лучше, чем поэзия XX века, даже в его талантливой обработке, но все равно недостаточно хорошо.

– А ты не мог бы передвинуть нас куда-нибудь подальше?

Мэт помотал головой:

– Заговор очень сильный. Никакой логики, как во сне... Это делал не любитель. Или сам герцог гораздо более сильный колдун, чем я думал, или на него работает профессионал высокого класса.

– Профессионал? Кто это?

– Я по крайней мере просто профессионал, который пытается вытащить нас отсюда. – Мэт нахмурился и сделал очередную попытку,

 
Мы заперты в темнице,
К нам свет, увы, не вхож,
Когда такое снится —
Во сне бросает в дрожь.
 
 
Никто нас не разбудит...
Давай, себя толкнем?
Весьма печально будет
Загнуться здесь вдвоем...
 
 
Эй, Фадекорт, вниманье!
А ну толкаться брось...
Разрушу заклинанье,
А дальше – на авось!
 

И снова колдовская паутина нависла вокруг него, но теперь не так плотно. Все мускулы были напряжены, пока его заклинание боролось с заклинанием герцога. Потом что-то как будто пронзило Мэта, и напряжение внезапно исчезло, было такое ощущение, что в воздухе даже раздался хлопок. Тело Мэта сразу ослабло, и, уже поняв, что проиграл, он начал оглядываться вокруг. Они по-прежнему находились в темнице.

– Ну вот, ничего не случилось, – заметил страшно расстроенный Фадекорт. – Наверное, заклинание герцога тебе не по зубам.

– Но я мог бы поклясться, что разрушил его! – запротестовал Мэт. – Я почувствовал, как какая-то внешняя, другая сила прошла через меня! Мы сладили с ним, с его заклинанием! Мы разрушили его!

– Но мы все еще здесь, – заметил Фадекорт.

– Это точно, мы здесь. – Мэт нахмурился, посмотрел на циклопа. Внезапное озарение вспыхнуло в мозгу. – Так ведь я же ничего не сказал, чтобы нас отсюда вытащить! Я же только говорил, что мы пытаемся!

За дверью раздалось кудахтанье. Мэт уставился на Фадекорта, по спине побежали мурашки.

Фадекорт оглянулся назад.

– Либо это курица, у которой весьма странное представление об уютном насесте, – заметил Мэт, – либо у нас появился неожиданный компаньон.

Фадекорт пристально посмотрел на дверь.

– Смотри-ка! Откуда здесь свет?

Мэт уставился на тусклый свет, проникавший в камеру через зарешеченное окно, слышно было, как кто-то приглушенно разговаривает за дверью. Мэт медленно пересек темницу и заглянул в дверное окошко. Огонь освещал лишь незначительное пространство, а то, что он увидел, не назовешь камерой, потому что там нет стен. Мэт мог бы поклясться, что помещение перед их камерой не более футов двух, но теперь оно гораздо больше, и стены терялись с тени.

Вокруг костра стояли три старые женщины, по крайней мере Мэт предположил, что это были женщины. Похоже, они обсуждали его будущее, а может, это было уже его прошлое?

– У тебя еще остались нитки на веретене, Клото? – спросила одна, держа линейку в руке.

– Да, – послышался ответ Клото. – Я могла бы удлинить его жизнь или дать ему другую.

– Что? Две жизни одному человеку?

Сестра, стоявшая посередине, вздрогнула:

– Это бывало редко, и все же я знавала в старые времена магов, которым удавалось добиться такого. И сейчас есть такие умельцы-колдуны, некоторые из них накрутили нити своих жизней в невероятно длинные витки...

– Но я их тем не менее обрезала, – мрачно заметила третья женщина, – обрезала в конце концов, не так ли, Лахесис?

– Ты сделала это, сестра Атропос, но показала-то тебе я, где их нити должны оборваться. А они даже и не знали, когда придет их конец.

– Точно, и сделала ты это здорово! А ведь они могли бы обмануть саму Смерть.

Мэт задрожал. Похоже, эти три старые карги не шутили.

– Хотя для мага, который придерживается прямого пути, такой обман не проходит. А этот еще и такой молоденький.

– Кто это разговаривает? – зашептал Фадекорт Мэту на ухо.

– Я не уверен, – пробормотал Мэт в ответ, – но похоже, это – Мойры. Во всяком случае, я слышу греческие имена!

– Обрежь я его нить сейчас, – задумчиво произнесла средняя сестра, – и тогда Ибирия погрязнет в нищете и рабстве. А там смотришь, и Меровенс зашатается. Мой гобелен говорит, что и королева будет колебаться между отчаянием и верой, между унынием и чувством долга.

Ладно, по крайней мере хоть Алисанда скучает по нему. Хотя бы это было приятно узнать.

Атропос нетерпеливо защелкала ножницами.

– Режем! Окажется Европа под властью Князя Зла или нет, не наше дело! Наше дело – заниматься судьбами людей, а не народов! О судьбах народов пусть Господь Бог позаботится!

– А разве мы не орудие в его руках? – заспорила Лахесис. – Нет, я должна слушаться Его голоса, сестра.

– А как насчет моего голоса? – крикнул Мэт. Он тряхнул один из прутьев решетки и потребовал: – Оставьте хотя бы еще несколько лет! Дайте по крайней мере закончить то, что я начал!

Даже если женщины и услышали его, они не подали вида.

– Мое дело – гобелен. – С этими словами Лахесис достала полотно и критически оглядела его. – Если учесть, что каждая нитка – это человеческая жизнь, и рассматривать узор как нечто целое, то должно получиться какое-то равновесие, гармония. Интересно, те мириады нитей, которые наверняка потянутся в результате его действий, обогатят рисунок или, наоборот, обеднят его?

– Обогатят! – решил Мэт. – Совершенно точно, обогатят!

– Об этом судить тебе, а не нам, – сказала сестра с веретеном. – Но я бы рискнула, может, те яркие нити, которые он вызовет к жизни, удачно впишутся в эти бесцветные пятна, которые появились во время правления узурпаторов Ибирии.

– Ты их не можешь остановить, Маг? – Фадекорт с посеревшим лицом замер рядом с Мэтом.

– Ну-у-у, – лихорадочно пытаясь что-то придумать, пробормотал Мэта. – Не «не могу», а «сделаю». Вопрос только в том, можно ли будет оправдать изменение всего мироздания ради спасения моей жизни?

– Если ты не будешь действовать, ты погибнешь! – закричал циклоп. – Ибирия потеряет своей единственный шанс освободиться из-под власти дьявола, а ты потеряешь королеву!

Мэт застыл при мысли об уничтожении, и не просто его самого, а всех прекрасных планов и мечтаний о бесценных минутах наедине с Алисандой: их любовные игры, детишки, копошащиеся вокруг, его непоколебимая уверенность, что воспитанием принцев и принцесс не будут заниматься монашки, а учить он будет сам, играя с ними; их разговоры с Алисандой, которые пробудят в детях любовь к знаниям... Его решение окрепло окончательно, и он заговорил:

 
«Ни один волосок с головы не падет» —
Но старухи решили подстричь,
И над каждым висит, и свистит, и гудит
С давних пор пресловутый кирпич...
Пусть взорвутся замки, заплетутся клубки,
Стены – в прах, в кирпичи – потолки!
А судьбу предначертит сияющий Свет,
Он ответит нам – да или нет!
 

Неожиданно вспыхнувшие, пронзительные лучи солнца прорвались сквозь каменный потолок темницы, а замок на двери взорвался. Потоки сияющего света ласково заструились по лицам трех женщин, но от прикосновения солнечных лучей лица начинали плавиться и стекать, как воск. Старухи завизжали, раздался страшный гул, и их пещера, освещенная костром, начала съеживаться, превращаться сначала в тусклую сферу, потом в небольшой шарик, пока не исчезла окончательно.

– Я не просил, чтобы ты так разделался с ними, – заговорил ошеломленный Фадекорт.

– Теперь мы квиты. Хотя я и сам не знаю, почему так получилось, я не собирался этого делать. – Мэт глубоко вздохнул, стараясь унять внутреннюю дрожь. – Кстати о силе! Иногда стихи у меня получаются очень даже ничего...

Циклоп не отрываясь смотрел на сломанный замок, потом слегка толкнул его указательным пальцем, и дверь со скрипом распахнулась.

– Ты должен выйти первым из этого подвала, Маг. Но, интересно, как ты нас выведешь, ведь лестница небось заколдована?

– Не думаю. В конце концов появление Мойр, видимо, разрушило охранные заклинания герцога. Но лучше перестраховаться, и, я думаю, надо сотворить более надежное заклинание, которое вытащило бы нас отсюда.

– А как ты...

– Тихо! Я творю. – Мэт нахмурился и мысленно пробежался по строфам одной старинной песни:

 
Заключена Иверна
В высоком терему,
И в терем тот, наверно,
Нет ходу никому.
 
 
Как будто на свиданье
Я тороплюся к ней.
Эх, было б заклинанье
В запасе посильней!
 
 
Я знаю, стражник бродит
У самого крыльца —
Никто не загородит
Дорогу молодца!
 
 
Ворвусь я к ней в темницу,
И герцог, дрянь и скот,
Скорей всего лишится
Поместья Бруитфорт!
 

Мэт почувствовал, как в его руку вцепился Фадекорт, как темница вдруг вздыбилась и начала как будто раскачиваться, он уже готовил новое стихотворение...

Наконец комната снова заняла нормальное положение, но это была уже не их с Фадекортом темница, а застенок, в котором пытали. На столах лежали полураздетые сэр Ги и Иверна, над которыми склонились какие-то нелюди с железными орудиями пыток в руках. Один из них прикручивал к ноге сэра Ги что-то огромное, напоминавшее по форме башмак. При одном только взгляде на эту чудовищную обувку Иверна зашлась в крике. Другой палач задрал ей юбку и приблизил кинжал к гладкой коже бедра. За всем этим наблюдал герцог, и по его скуле ползла струйка слюны. Крики Иверны привели буквально в бешенство Фадекорта. Подпрыгнув, он бросился вперед на стражника и, выбив у него алебарду, сбил его с ног. Следующей жертвой стал палач. Но все внимание Мэта было приковано к герцогу, который взирал на него в немом изумлении.

 
Мерзавец Бруитфорт
Получит апперкот,
Сейчас из гада сделаю
Бифштекс и антрекот,
И прямо в стенку белую
Пусть влипнет этот скот!
 

Герцог резко откинулся назад, как будто кто-то невидимый нанес ему апперкот, и в следующее мгновение, предварительно стукнувшись о стенку, рухнул на землю. Ошеломленные стражники и палачи уставились на него в немом изумлении.

Дикая радость вскипела в груди Мэта, и, поддавшись долго мучившему его искушению, он схватил стоявшего ближе всех палача и на этот раз своими руками швырнул его об стену. Второй палач, выйдя из оцепенения, одним прыжком достиг жаровни и выхватил из нее раскаленную кочергу. Мэт едва успел повернуться к нему лицом, прежде чем он сделал выпад, размахивая своим страшным оружием. Мэт уклонился от удара и в ту же секунду нанес кулаком удар в живот противника. Деревянная рукоятка кочерги разлетелась от удара о спину мага, железка выпала из ослабевшей руки палача, но, падая, она раскаленным концом задела голень Мэта. Это заставило его заорать от боли и ярости. Он набросился на палача, и следующий удар откинул того назад. Палач споткнулся и, потеряв равновесие, упал на жаровню. Жаровня перевернулась, а он рухнул на рассыпавшиеся по полу горящие угли. Закричав звериным голосом, палач откатился в сторону и остался лежать, корчась и вопя от боли.

Мэт не тратил время зря. Обернувшись, он увидел, как Фадекорт разрезает вырванным у первого палача ножом веревки на руках Иверны, нашептывая девушке какие-то успокаивающие слова. Мэт тряхнул головой и повернулся к сэру Ги. Тот остервенело раскручивал страшный башмак.

– Мои благодарности, – произнес Черный Рыцарь. – Проследи за стражниками.

Мэт посмотрел вверх, обеспокоенный своей забывчивостью, но Фадекорт уже отшвырнул двоих в сторону, и даже Иверна успела подхватить оброненную пику и нацелила ее на одного из палачей, который замер в растерянности – перед ним стоял выбор: с одной стороны, смертельная опасность, с другой – слава труса.

Раздавшийся из зала крик стал для него спасительным. Дверь резко распахнулась, обнаружив какого-то начальника, который проорал во всю глотку: «К стенам! Нас окружили!» – и, развернувшись, бросился бежать прочь, не обращая внимания на то, что происходило в камере пыток.

Стражники, воспользовавшись заминкой, рванулись к двери и исчезли. Мэт оглянулся вокруг: герцог, ухватившись за конец одной из лавок, пытался подтянуться вверх. Его взгляд буквально прошил Мэта насквозь, суля страшные муки. Маг начал готовить очередное четверостишие, когда Фадекорт выступил вперед с кочергой в руке и, замахнувшись опустил ее на хребет герцогу. С вылупленными глазами герцог рухнул на пол. Неожиданно в комнате наступила полная тишина, все замерли. Мэт выхватил кинжал из-за пояса валявшегося без сознания солдата и направился к поверженному герцогу. Он наклонился и взмахнул кинжалом...

– Нет, лорд Маг! – Фадекорт перехватил его руку за запястье. – Его же не исповедовали!

Как ни странно, но Мэт остановился. Убить человека, не лав ему возможности покаяться во всех своих грехах, – это значит обречь его на вечные муки в Аду, но даже Мэт не думал, что это чудовище заслуживало вечных страданий без всякой надежды па то, что когда-нибудь они прекратятся. Ну пусть пострадает несколько столетий, это он заслужил, но не вечность же!

Но были и некоторые практические соображения в пользу того, чтобы покончить с герцогом сразу.

– Послушай, Фадекорт, если мы не воспользуемся этим случаем и не убьем его сейчас, он снова нападет на нас, как только наберется сил, а в следующий раз победа может оказаться на его стороне. Как зажмут они нас – король с герцогом – с двух сторон! Этим и кончится наш поход. Самое разумное – убить его сейчас.

– Но нельзя убивать хладнокровно, Маг. Ты загубишь его душу, да и себе навредишь.

– Дураку ясно, я делаю это, чтобы спасти наши жизни в будущем.

– Ну что же, будем иметь с ним дело в будущем, – спокойно заметил сэр Ги. – Но убивать его сейчас, когда он без сознания и не представляет никакой непосредственной опасности, – это просто убийство, сэр Мэтью. Это смертный грех и такая тяжелая ноша для твоей души что толкнет тебя в руки короля, во власть Сатаны.

– Это не убийство, это казнь! Это не месть, это справедливый суд! Признайся себе честно, неужели он не заслуживает этого? Сколько народа он уже убил, и все хладнокровно?

– Об этом не нам судить, – напомнил ему Черный Рыцарь. – Все в руках Господа. Нет-нет, когда закончится эта война, ты можешь поставить его перед судом его пэров, пожалуйста, но ты не можешь сам себя назначить его судьей. Это было бы грехом гордыни, усугубленным грехом убийства.

– Ты нас всех подвергнешь опасности, Маг, – заворчал Фадекорт, – и лишишь последнего шанса спасти Ибирию.

Мэт с отвращением выронил нож, Фадекорт с облегчением выпустил его руку. Тогда Мэт снова схватил кинжал, а циклоп с криком сделал выпад ему навстречу.

Но Мэт спокойно поднялся на ноги и повернулся к сэру Ги. Его опередила Иверна. Она перерезала путы на руках рыцаря, а затем принялась за веревки на ногах. Сэр Ги сел, потирая запястья и тихонько поругиваясь от боли в затекших плечах.

– Пресвятая Дева! Я, миледи, так благодарен! И если бы я залежался там чуть дольше, то просто бы навсегда закоченел! И я благодарен вам, Мэтью, и вам, Фадекорт, за то, что вовремя подоспели на помощь.

– Без вас и мы бы погибли! – заверил его Мэт. – Но интересно, кого мы должны благодарить за неожиданный уход солдат?

– Кто бы это ни был, он на нашей стороне независимо от того, знает он о нас или нет.

Мэт подошел к сэру Ги и помог ему подняться со скамьи, потом, подобрав его кожаную куртку и доспехи, передал их рыцарю.

– Держи это одной рукой, а другой поддержи Иверну.

– А это – тебе, – сказал Фадекорт, передавая девушке остатки ее одежды.

Иверна как могла прикрылась этими тряпками.

– Ну и как мы отсюда выйдем, Маг? – требовательно спросил Фадекорт.

Именно в эту минуту сквозь дверь просунулась маленькая фигурка, и раздался победоносный крик:

– Я нашел вас!

– Пак, – изумленно воскликнула Иверна.

– И трезвый, – заметил Мэт. – И когда же ты протрезвел, эльф?

– Пф-ф! Всего несколько минут назад! Мы с драконом раскидали наших противников, и тут оказалось, что вы исчезли. Мы пробродили в этом проклятом тумане несколько часов, пока он не рассеялся. Потом пошли по следу и увидели замок герцога. Я пробрался в подвал и услышал вашу болтовню! Но самое главное, я нашел туннель.

– Тайный подземный ход? – Глаза сэра Ги вспыхнули. – Давай веди нас туда, славный Пак! Ты придумал еще какие-нибудь грязные шутки, которые мы могли бы устроить?

– Да, кое-что есть! – заметил Пак и, развернувшись, повел их из камеры пыток.

К великому сожалению Мэта, маленький шутник не заметил распростертого без сознания герцога. Может быть, Мэта и замучила бы совесть, но уж от Пака этого ждать не приходилось.

К сожалению, момент был упущен, и теперь Мэту ничего не оставалось делать, как последовать за болтавшим эльфом, дамой, рыцарем и циклопом. Они двигались вниз по слабо освещенному проходу и миновали потайную дверь, которая вдруг распахнулась перед ними. Едва они прошли через проход, как стена захлопнулась за их спинами, но Пак пробормотал какое-то заклинание, и замерцал призрачный свет, освещая их путь по спускавшимся вниз сырым ступеням, по скользкому туннелю, а потом вверх... здесь туннель кончался, а выход из него был завален огромным круглым камнем.

– Тут небольшая задачка с валуном, который заткнул выход, – заметил эльф.

– Ну, что за проблема? – Фадекорт выступил вперед и, упершись плечом в валун, налег на него. Ничего не получилось. В слабом мерцающем свете на лице Фадекорта читалось удивление. – Да он не двигается!

– Если принять во внимание твою силу, то скорее всего он заколдован. Дай-ка посмотреть. – Мэт протиснулся к валуну и положил на него руку. Он тут же почувствовал обволакивающую силу колдовства: рука, валун и выход из пещеры буквально тонули в этой колдовской паутине. Невидимая печать скрепила валун и пещеру с силой мощного электромагнита.

– Ну что, здорово заколдовано? – тихо спросил Пак.

– Да, весьма. – Мэт убрал с валуна руку. – Но как говаривал один взломщик сейфов, еще не было мастера, который сделал бы такой замок, чтобы другой не придумал, как его открыть. Дай-ка я посмотрю, может, чего смогу сделать.

 
Покати – горошек,
Покати – скала,
Между двух дорожек
Травка проросла...
Голубое платьице,
Белый пароход...
Камушек покатится,
А потом замрет!
 

Сначала валун начал слегка вибрировать, потом его затрясло, а через несколько мгновений как будто выбросило взрывом, и он полетел прочь. Мэт выскочил в проем и рванул сквозь кусты, которые прикрывали вход в туннель: ему вдруг в голову пришла беспокойная мысль, что на пути валуна может оказаться какой-нибудь невинный прохожий.