Текст книги "Маг с привидениями"

– В этом мире, – уточнила Химена. – Если верить в то, что здесь, как нам говорили, Бретанглия на протяжении многих веков была богобоязненной страной.

– Это ты о прошлом говоришь, – сказал Рамон. – А король Драстэн, хотел он того или нет, выпустил на волю жестокость и принуждение в обращении с народом.

– Правильно, – кивнула Химена. – Но упадок нравов еще не зашел слишком далеко. Священники все еще могут защитить слабых и беззащитных от нападок благородных господ.

– Да, но только потому, что рыцари и их оруженосцы пока хранят достаточно уважения к духовенству и прислушиваются к словам священников. Долго ли это продлится, любовь моя?

– А как долго ждать того, что эта страна будет кишмя кишеть воронами?

* * *

– Да проснитесь же, лежебоки! – услышал Мэт во сне чей-то крик. – Почему вы тут разлеглись и храпите и не ищете моего убийцу?

Даже во сне Мэт возмутился:

– Да как вы смеете меня будить?! Как смеете вы нарушить мой сон, если я шел пешком весь день и старался добыть какие угодно сведения...

– А вы как смеете так разговаривать с принцем?

– По-моему, сословный вопрос мы уже обсудили в прошлый раз, – процедил сквозь зубы Мэт. – Или, может быть, вам неймется послушать стишок-заклинание на тему изгнания духов? Тогда я прогоню вас из своего сознания и спокойно высплюсь.

– Нет, нет! – заторопился дух принца Гагериса. – Только не это!

– Само собой, – хмыкнул Мэт. – Стоит мне вас прогнать, ваше высочество, и вы уже больше не вернетесь. Пока что я держу для вас дверь в мое сознание открытой, но только потому, что вы могли бы снабдить меня кое-какими сведениями касательно вашего убийства. Нет, пока мне вам сообщить положительно нечего, но у меня есть для вас поручение.

– Поручение? Что, я на вас работать должен? – оскорбился дух Гагериса. – Я, принц?

– Для этого поручения мне бы сгодился любой призрак, но вы лучше других знакомы с интересующей меня особой. Скажите-ка, ваше высочество, в ваших краях, случайно, принц Брион не объявлялся?

– Брион? – с чувством выговорил Гагерис. – Так его что – тоже прикончили?

– Как раз это я и намерен выяснить, – отозвался Мэт. – А полученные мной на сегодняшний день вести крайне противоречивы. И вы оказали бы мне неоценимую помощь, если бы поведали о том, не встречался ли вам его призрак, слоняющийся в поисках того самого туннеля, про который вы мне столь красочно рассказывали.

– Туннель бы искал его, а не наоборот, – поправил Мэта Гагерис. – Но если бы его убили, вряд ли бы он проник в туннель раньше меня. Нет, я его здесь не видел...

– Но могли бы не заметить в толпе?

– Между прочим, тех, кто не готов или не желает отправиться в последний путь, совсем не так много, маг! Кроме того, духи родственников новопреставленных людей тянутся к его духу. Я тут уже несколько таких повстречал, они мне про это и рассказали. Заверяю вас: если бы Брион объявился здесь, уж я бы про это знал!

– Это весьма ценная информация.

Правда, Мэт подозревал, что Брион наверняка устремил бы свои старания на поиски туннеля, выводящего души людей в мир иной. Ведь для него это была бы прямая дорога в Царство Небесное или по крайней мере – к Чистилищу. Между тем Брион был вполне земным человеком, и для него так же логично было бы искать отмщения за убийство.

– Да-да, очень ценные сведения, – повторил Мэт – Наведывайтесь ко мне время от времени, ваше высочество, и буду рад сообщить вам о своих находках, если таковые появятся.

– «Если»?! Уж вам, проклятие, лучше поскорее что-нибудь вызнать, а не то я...

– Прочь из моей головы, – окоротил принца Мэт. – Убирайтесь, а не то мне придется приступить к утренним экзерсисам.

– Но я...

– Прочь! – прокричал во сне Мэт. – Убирайтесь и дайте же мне поспать!

* * *

– Пропала? Исчезла? – Петронилла вытаращила глаза, лицо ее стало землистого цвета. – Исчезла из поместья, которое подобно острову, со всех сторон окруженному водой, и где на каждом шагу понатыканы стражники и тюремщики? Как же она могла исчезнуть?

– Этого я не знаю, ваше величество, – отвечала леди Эшмунд со слезами на глазах. Она тоже очень любила принцессу. – Я знаю только то, что все говорят. Король направился к ней, чтобы поведать о победе в бою, и...

– И наверняка намеревался соответствующим образом отпраздновать свою победу! – фыркнула Петронилла.

– Быть может, и намеревался, ваше величество, но в комнате он обнаружил всего лишь деревянную куклу. А настоящей принцессы и след простыл.

– И след простыл, вот как? Убеждена, это его рук дело! – Королева отвернулась к узкому стрельчатому окну и зачем-то выглянула во двор. – Это он силой злого колдовства перенес ее в какое-нибудь тайное место, чтобы там она всегда была ему доступна. О, чума на эту золоченую темницу!

Королева резко обернулась, схватила фарфоровую вазу и швырнула ее в камин. Ваза разбилась вдребезги, звук удара эхом отлетел от каменных стен, хоть они и были увешаны гобеленами и пышными коврами. Леди Эшмунд с трудом сдержала крик испуга.

Королева расхаживала по залу туда и сюда, причитая:

– У меня есть шелка и атлас, золото, серебро, слуги, но я не могу отправиться на поиски несчастной девочки, которая нуждается в моей опеке! Будь проклят тот день, когда я повстречала Драстэна, этого подколодного змея! Будь проклят тот день, когда я избрала принцессу с юга в невесты для моего сына! Как только я могла поверить, что в этом чудовище найдется хоть капля жалости и милосердия? А что вышло? Вышло, что он научил Гагериса своей жестокости и грубости, а Гагерис все это обрушил на бедную девочку. И вдобавок мой ненасытный супруг не спускал с нее похотливого взора! О бедняжка! Как же я теперь смогу ее спасти?

Леди Эшмунд так хотелось хоть чем-то утешить королеву.

– А не могло ли случиться так, что лорд маг Меровенса спас леди Розамунду силой магии?

Королева обернулась и одарила фрейлину полным укора взглядом.

– Вам ничего не известно о том, каким древним колдовством пропитана эта страна, миледи! Даже мне, которую обучали кое-какому волшебству, становится страшно при мысли о холодном северном волхвовании! О, здешняя магия давит тяжелее могильной плиты! Я не раз пыталась навести чары, и все было тщетно, и я не думаю, что лорд маг преуспеет в этом лучше меня. О, чума побери моего неверного супруга! Чтоб он подох, бык неуемный!

Леди Эшмунд, заслышав такие проклятия, побледнела.

Королева вскинула сжатые в кулаки руки:

– О эльфы и духи Бретанглии! О паки, привидения, все ночные фейри! Если вы слышите меня и если это вам под силу, убейте злобного короля, который обманом захватил ваши земли! Эльфы, вонзите свои стрелы ему в виски! Услышьте, узрите все до единого меня, иноземную королеву, которую он довел до такого унижения! Спасите принцессу из южных земель, спасите свою землю, избавьте ее от злобного тирана!

* * *

На следующий вечер король ужинал в компании с принцем Джоном, сидевшим от него по правую руку, и лордом маршалом, сидевшим по левую. За столом вместе с королем восседали еще двое герцогов в сопровождении герцогинь. За столом пониже сидели аристократы более низких сословий. Драстэн пребывал в приподнятом расположении духа, невзирая на ужасный сюрприз, который ему преподнесла Розамунда. В конце концов, он был победителем и знал, что теперь королева, которая настолько извела его своими ехидными придирками и подняла против него его врагов, томится в изгнании.

Герцог Боромельский, уловив настроение короля, встал и поднял кубок, вскричав:

– Желаю провозгласить тост!

– Тост, тост! – вскричали и все остальные, поднялись и притихли, высоко подняв кубки.

– За нашего истинного правителя, который ныне празднует победу в столь блестящем обществе... и за нашу королеву, которая пьет горькое вино поражения в тоске и одиночестве!

Последовала неловкая пауза. Лорд маршал нахмурился. Тосту герцога явно недоставало галантности. А король крякнул от удовольствия, вскочил на ноги и поднял кубок:

– За королеву!

Остальные аристократы с облечением подхватили тост.

– За королеву! – вскричали они, расхохотались и выпили до дна.

Король поднес кубок к губам, запрокинул голову и вдруг как бы окостенел, застыл, выпучил глаза и, падая, издал хриплый стон. Кубок выпал из его пальцев, а пролитое вино расплескалось и испачкало камзол принца Джона.

И снова последовала страшная пауза. Безмолвие нарушил принц Джон. Он дико закричал и, упав на колени рядом с отцом, схватил того за плечи и пощупал запястье.

А у короля Драстэна только потемнело в глазах, но через некоторое время тьма сменилась непроницаемой светлой пеленой тумана. Казалось, он парит в этой дымке и слышит рядом с собой голоса.

– Да, ваше высочество, я уверен: он будет жить.

– Хвала небесам! – прозвучал дрожащий голос принца Джона. – Но будет ли он здоров?

– Ax! Это вопрос! – вздохнул кто-то пожилой. – Пока он спит, ответа на этот вопрос не даст ни один лекарь. Можно лишь ждать, а когда он очнется, будем посмотреть.

– Я не сплю, – проговорил король Драстэн, но почему его слова звучали так вяло, так замедленно? Почему ему было так трудно произносить их? Он заставил себя разлепить тяжелые веки и увидел принца Джона и доктора Урзатца, которые озабоченно смотрели на него. За их спинами король разглядел гобелены, развешанные по стенам его опочивальни, увидел занавески балдахина на собственной кровати. Он попробовал сесть – как ему показалось, дерзко и решительно, но на самом деле всего лишь едва пошевелился. Королю стало страшно, и, чтобы скрыть страх, он закричал:

– Чума на вас! Вы меня не слышите? Я не сплю!

На этот раз он расслышал собственный голос – вот только получился набор нечленораздельных звуков, а не связные слова. Драстэну стало еще страшнее, и он бы закричал, но тут к нему рванулся Джон и схватил за руку:

– Он просыпается! Как вы, отец?

– Стоило ли так трястись? – проворчал король. – Я в полном здравии!

Но это было не так, и он сам это понимал. Он не слышал произносимых им слов – вместо них звучало какое-то мычание.

С другой стороны к нему приблизился лекарь и взял за руку.

– Рад видеть, что вы пришли в чувство, мой повелитель. Вы помните, что с вами стряслось? – И, прежде чем король успел ответить, лекарь добавил:

– Позвольте, я вам напомню. Вы собирались выпить после тоста за королеву и упали без чувств.

Король нахмурился, стараясь припомнить то, о чем рассказывал лекарь.

– Простите мне мое нетерпение, ваше величество, – извинился лекарь, наклонился к королю, осторожно приподнял веко на одном его глазу, затем – на другом и внимательно вгляделся в зрачки. Выпрямившись, он распорядился:

– Сожмите мою руку, ваше величество.

– Что за дребедень такая? – проворчал Драстэн, но снова услышал нечто вроде ослиного ржания. Это его настолько напугало, что он решил молчать, но просьбу лекаря выполнил. Урзатц довольно кивнул, взял короля за другую руку и попросил:

– Теперь сожмите мою руку этой рукой, ваше величество.

Король удержался и не произнес заготовленной колкости и сжал руку лекаря.

Лекарь не изменился в лице.

– Вы сжали мою руку, ваше величество?

– Что за идиотский вопрос... – Но, услышав собственное мычание, Драстэн не договорил и, крепче сжав губы, решительно кивнул – на самом деле весьма вяло.

– А я ничего не почувствовал, – заметил Урзатц.

– Что это значит? – испуганно вскричал Джон.

– Это значит, что его величество получил укол стрелой эльфа, – ответил принцу лекарь и снова обратился к королю. – Некий проказливый дух прицелился в вас из своего крошечного лука, и его стрела угодила вам в висок. Порой крестьяне отыскивают малюсенькие наконечники эльфийских стрел в дорожной пыли после грозы. А у вас наконечник стрелы проник в мозг, и пока он не покинет ваше тело, вы будете испытывать затруднения в речи.

Король в ужасе вытаращил глаза, но постарался, елико возможно, скрыть охвативший его страх.

– Ваша речь будет звучать нечленораздельно, – продолжал Урзатц, – и вам будет тяжело двигать правой половиной тела.

Король гневно мотнул головой.

– Спокойствие, ваше величество, – сказал Урзатц и погладил руку Драстэна. – Разве жизнь не важнее тела, разве целостность самого тела не важнее того, что некоторое время вам придется ходить прихрамывая?

– Нет! – прокричал король, и на этот раз принц и лекарь его расслышали.

Лекарь улыбнулся:

– Вот видите, ваше величество! Немного усилий – и вас уже можно понять. Будете упражняться – и в один прекрасный день вновь заговорите, как встарь, – так же хорошо, как прежде!

– Но моя нога! – взвыл Драстэн. – Моя рука!

Урзатц пустился в объяснения, сделав вид, что что-то понял из мычания короля.

– Вам придется очень стараться – столь же упорным образом, как тогда, когда вы начали учиться искусству владения мечом, когда объезжали дикого жеребца. Но если вы не отступитесь и будете упражняться непрестанно, вы наберетесь сил, и в конце концов отравленный наконечник стрелы покинет ваше тело. И тогда вы сможете снова ходить – ну, может быть, останется лишь легкая хромота.

– Я... буду учиться ходить? Как грудной младенец? – взвыл король, обиженный на такую жестокую несправедливость. Джон снова взял его за руку:

– Вы не будете один, отец! Я буду с вами изо дня в день, я утешу вас, поддержу. Только скажете мне, чего желаете, – и все мигом будет сделано!

– Не смей опекать меня, мальчишка! – выругался король Драстэн.

Джон нахмурился:

– Не... Вы что-то еще сказали, а потом сказали – «мальчишка»!

Лекарь с интересом взглянул на принца:

– Так вы его понимаете, ваше высочество?

– Немного понимаю вроде бы. Я вас правильно понял, отец?

Драстэн, лупая глазами, уставился на сына и неохотно кивнул.

– В сражении мы взяли в плен графа Тундина, – напомнил отцу Джон. – Но его младший сын дрался рядом с лордом маршалом. Так что же нам теперь – держать в плену отца и сына?

Драстэн простонал:

– Зачем говорить о такой чепухе в такое время?

– Помедленнее, – умоляюще проговорил Джон, и Драстэн наконец понял, для чего сын задает ему вопросы.

– В темницу, – медленно, слово за словом произнес он, – заточить только отца. Сын станет графом.

– Говоришь, в плену оставить отца?

Сердце Драстэна забилось чаще. Он кивнул.

– А с сыном? С младшим сыном что делать?

Стараясь говорить еще медленнее и разборчивее, Драстэн произнес:

– Графом пусть станет сын.

– Ты объявил, что младший сын отныне нарекается графом Тундином? – пытливо спросил Джон.

Уголок губ Драстэна приподнялся – видимо, он хотел улыбнуться. Он кивнул.

– Прекрасно! – Джон обеими руками сжал руку отца. – Вы сможете править страной, отец мой! Я буду приходить к вам с вопросами о правлении королевством и буду слушать ваши ответы до тех пор, пока не пойму их! Все ваши приказы я буду передавать министрам и присматривать за тем, чтобы они исполнялись в точности! Я буду приходить к вам и говорить с вами дважды в день, трижды в день – столько, сколько нужно, а если не потребуется – то хотя бы раз в день, чтобы отужинать вместе с вами! – Джон поежился. – Ибо вы должны знать, отец мой, как страшнотостаться мне без вашего покровительства! Как важно для меня, чтобы вы были живы и придавали мне силу воли, потребную для бесед с министрами!

На миг страх Драстэна за собственное существование уступил место страху за сына – ведь теперь у него остался всего один сын! Он сжал руку Джона и пробормотал:

– Крепись, сынок! Я помогу тебе, я всегда откликнусь на твой зов! Как я могу покинуть тебя, когда ты будешь вершить мой труд?

Джон обрадованно улыбнулся и постарался подбодрить отца:

– Будьте мужественны, отец мой! Вы одолели многих врагов, великих врагов, а с таким крошечным справитесь наверняка.

* * *

Через полчаса Джон вернулся в свои покои. Он закрыл за собой дверь и испустил громкий вздох, согнувшись в поясе.

– Что, трудновато пришлось? – спросил его некто зычным баритоном.

Джон резко выпрямился, вспомнив о заранее назначенной встрече.

– Все прошло более или менее неплохо, Ниобит. Как ты сказал, так все и вышло.

Глава 12

Джон отошел к стоявшему неподалеку от двери столу и налил себе дрожащей рукой вина.

– Заклинание... подействовало, как ты обещал. Я его понимал, и больше никто. А как ты заставил эльфов выстрелить в него?

– Не все колдуны могут рассказать, – уклончиво отвечал Ниобит. Он не сказал Джону о том, что выстрел стал для него такой же неожиданностью, как для всех остальных. Вот только он быстрее других извлек из случившегося с королем преимущество. – Разве я не обещал вам, что вы начнете править через шесть месяцев после нашего уговора?

– Обещал, – кивнул Джон. – Вот только я не знал, что престол достанется мне ценой войны.

– Война бы так или иначе грянула, – небрежно проговорил Ниобит. – Если бы ваши родители не стали драться друг с другом, они пошли бы войной на Меровенс. А теперь в том, что в вашего отца угодила эльфийская стрела, вы можете обвинить лорда мага и объявить, что он это подстроил, чтобы удержать Бретанглию от нападения на Меровенс, его жену и детей.

Глазки принца Джона сверкнули.

– Да-да-да, это может очень хорошо получиться!

Он уселся на стул напротив Ниобита.

– Мне жаль, что ваш путь к власти отягощен смертью братьев и хворью отца.

По выражению лица Ниобита можно было судить лишь о том, что ему почти все равно. Джон отмахнулся:

– Ой, ты уж мне поверь, я не терзаюсь! Я бы сам убил братьев. Гагериса – за насмешки, а Бриона – за наглость и снисходительность. Что же до отца – то ему еще мало досталось.

Рука Джона крепче сжала кубок. Он вспомнил о том, как мать непрестанно попрекала отца в измене за изменой. Видимо, все это было чистой правдой.

– Понимаю, – кивнул Ниобит. – Вы всегда были младшеньким, вами все помыкали. И то, что вы станете править страной, – только справедливо.

– Ещ-щ-щ-ще бы, – прошипел принц Джон и уставился на плещущееся в кубке вино.

– Собственно, вы уже ею правите, – напомнил ему Ниобит. – И правите на деле, а не на словах.

– Да, нужно лишь, чтобы еще несколько недель за мной маячила тень папаши, – согласился принц Джон, – а потом все бароны признают меня королем. Несомненно, я буду передавать баронам только те приказы отца, которые будут в моих интересах, а если я издам несколько указов, о которых папаша не будет иметь понятия, – кому какое дело?

– Совершенно верно, – кивнул Ниобит. – Но на некоторое время отец вам понадобится – пока вы будете править только как регент.

– Верно, верно, – согласился Джон и наморщил нос, словно унюхал что-то вонючее. – Будь проклят Брион! Почему только исчез его труп, хотел бы я знать? Если бы я смог доказать, что он подох, я бы сразу стал королем!

– Вы уж мне поверьте, сам он никак не смог бы перенести куда-либо свое тело, – сказал Джону Ниобит. – Подозреваю, тут поработал лорд маг Меровенса.

Джон бросил на Ниобита подозрительный взгляд:

– Ты винишь его во всех моих бедах, верно?

– И у меня есть на то причины, – решительно отозвался Ниобит. – Его цель – добиться того, чтобы Бретанглия ослабла настолько, что не смогла бы напасть на Меровенс. Чем больше он все запутает, тем меньше опасность для его женушки. Нет, ваше высочество... а быть может, уже «величество»? – вам нужно подождать, покуда вы не возьмете под свою власть всех баронов и церковь и покуда папаша ваш не отправится в мир иной. Будете вы коронованы или нет – бароны все равно восстанут против вас, если у них это получится. Даже королю Драстэну порой приходилось усмирять бунты, хотя народ любил его за то, что при нем в стране царили покой, и процветание.

– О, я тоже сделаю страну спокойной и процветающей, – мурлыкнул Джон и уставился на пламя в камине. – Очень спокойной и очень процветающей – для меня.

* * *

Два дня спустя на закате Мэт и его спутники добрели до очередного постоялого двора. Собравшись войти туда, Мэт кое-что заметил и, тронув сэра Оризана за плечо, остановил его.

– Что вас обеспокоило? – спросил рыцарь и посмотрел в ту сторону, куда смотрел Мэт.

– Птица, – ответил Мэт.

Его спутники увидели крупную черную птицу, похожую на ворона-переростка. Птица сидела на подоконнике и заглядывала в окно кабачка.

– Наверное, надеется на пару-тройку корочек, – пожал плечами сэр Оризан. Сержант Брок кивнул:

– Вороны – они вечно объедками кормятся.

– Рад бы вам поверить, – неуверенно промолвил Мэт и пошел следом на товарищами. И вдруг ворон повернул голову и устремил на Мэта зоркий, пристальный взгляд. Мэта пробрала дрожь. Он никогда не видел такой злобы во взгляде птицы, такой обнаженной ярости и желания напасть.

Затем ворон снова сосредоточил все внимание на окне кабачка и вновь стал обычной черной птицей – ну разве что крупноватой. Мэт медленно вошел в кабачок вслед за спутниками.

Войдя, они попали в море гомона. Внутри царили разговоры, смех, звучали обрывки песен, стук деревянных тарелок.

Подавальщицы, держа подносы с едой повыше, сновали между столиками. Стаканы и кружки вздымались вверх в ответ на произносимые тосты.

– Да тут вечеринка, – заметил Мэт. – Что они, интересно, празднуют?

Сэр Оризан пожал плечами:

– Жизнь.

– Как думаете, удастся нам нынче переночевать здесь? – спросил сэр Оризан.

– Будем надеяться, – вздохнул Мэт.

– Не хочу вас обидеть, лорд маг, – сказал сэр Оризан, – но этот ваш бохан – на редкость надоедливый пакостник.

– Не так громко, – прошептал Мэт. – Он может услышать и воспринять ваше замечание как комплимент. – Более спокойным голосом он добавил:

– Честное слово, мне ужасно перед вами неудобно, братцы, но это вовсе не мой бохан. По крайней мере моим он стал не по моей воле.

– Но пока он будет почитать нас с сержантом членами вашего семейства, со всеми нами ничего дурного не должно случиться, – заключил сэр Оризан. Он окинул взглядом зал и покачал головой. – Поздно мы явились. Ни одного свободного стола нет.

– Есть. Вон там, в дальнем углу, – указал сержант Брок. – Там только один человек сидит.

Этот человек согнулся дугой, глядел в свою пивную кружку и что-то бормотал себе под нос.

– Не самая приятная компания в мире, – вздохнул Мэт. – Но только за тем столом и есть места. Будьте готовы к тому, что этот тип попортит нам аппетит.

– Я бы предложил добраться до следующей деревни и заглянуть на тамошний постоялый двор, – сказал сэр Оризан. – Предложил бы, если бы уже не поступили именно так и если бы уже не стемнело. Наверное, не стоило вам уговаривать нас шагать до этой деревни, лорд маг.

Похоже, затевался занудный спор.

– Но мы и так продвигаемся слишком медленно, – возразил Мэт. – Так много остановок, задержек всяческих.

Сэр Оризан вздохнул:

– Что ж, придется вытерпеть общество пьяницы.

– Подумаешь! Еще три кружки эля – и он перестанет нести околесицу и уснет, – заверил друзей сержант Брок.

– Вы так думаете? – Мэт придирчиво взглянул на пьяного. – А откуда он возьмет еще три порции эля?

– Как – откуда? Вы ему поднесете, – уверенно ответил сержант. – Разве это такая уж высокая цена за наше спокойствие?

– Да, пожалуй, что невысокая, – кивнул Мэт. – Тем более что денег у нас пока хватает. Садитесь, господа.

Сэр Оризан опустился на стул следом за Мэтом, а сержант Брок остался стоять. Он хотел было что-то сказать, но промолчал.

Мэт нахмурился:

– В чем дело? Садитесь.

Обида во взоре сержанта сменилась недоверием.

– Но я не господин!

Мэту стало неловко. Он вспомнил о том, что в этом средневековом мире ни к кому рангом ниже сквайра не положено было обращаться «господин» и господа не ели в одном помещении с представителями более низких сословий. Он хотел исправить ошибку, но сэр Оризан поманил сержанта пальцем, и когда тот наклонился, рыцарь сказал ему;

– На время этого странствия назначаю тебя моим оруженосцем. Да-да, повышаю тебя в звании, а если мы преуспеем в том, что задумали, я посвящу тебя в сквайры со всеми подобающими почестями.

В душе Брока, судя по выражению его лица, смешались самые противоречивые чувства – неверие, радость, страх. И Мэту легко было его понять – ведь выходцы из крестьян крайне редко с становились мелкопоместными дворянами. А если бы их предприятие закончилось неудачей, сержант лишился бы такой баснословной удачи. Но видимо, Брок додумался до того, что неудача означала бы гибель всех троих, а об этом лучше не думать, пока все живы и здоровы. Короче говоря, радость возобладала над смятением, и сержант опустился на стул рядом с сэром Оризаном и склонил голову:

– Благодарю вас, сэр рыцарь. Всем сердцем благодарю.

– Для меня это такая же честь, как для вас, сержант, – напыщенно произнес сэр Оризан.

– Че... ч... сть! – чавкнул сидевший напротив пьяница. – П-по... думаешь т-тоже – ч-ч-ч... сть. А-а-а все-о за-а-чем? А за-атем, штоб ха-а-рошего ч-ловека убить можно бы-ыло не про-осто так. И-и-и все. – Пьяница поднял кружку неверной рукой и устремил на соседей по столу пьяный злобный взгляд. – Да-а здра-авствует принц Бри-и-он!

Спутники переглянулись. Мэт сказал:

– Отчего же не пожелать принцу здоровья? Мы и пожелаем, как только нам кружки принесут.

Услышав их разговор, подавальщица метнулась к столу:

– Эля желаете, господа?

– Да, и еще мяса и хлеба, – отозвался Мэт. – Надо бы поплотнее закусить.

– Постараюсь поскорее, – пообещала подавальщица и умчалась в сторону кухни.

– Народу много нынче, – заметил Мэт.

– А эт-та из-за мене... менес-с-с-с... треля все, – пояснил пьяница. – При... ик!.. перся поу... ик!.. жинать. Хо-о-зяин его у... садил по-ожрать, а сам мальчи... ик!.. шек разослал, штоб на-ароду назвали.

– И к тому времени, как менестрель поел, здесь собралась вся деревня, – поспешил Мэт резюмировать объяснения пьяницы. Молодец. Этот не упустит своей выгоды. – Вам не кажется, – обратился Мэт к сэру Оризану, – что по стране шляется невероятное количество менестрелей?

– Да, их стало больше, чем обычно, – согласился сэр Оризан. – Еще чуть-чуть, и представишь, что мы где-нибудь в южных краях и что это не менестрели, а трубадуры.

Молодой человек в яркой одежде поднялся и взял на лютне нестройный аккорд.

– А может быть, я не прав, – поморщился сэр Оризан. Менестрель настроил фальшивящую струну и снова взял аккорд. Аккорд прозвучал намного лучше, и менестрель довольно кивнул.

– Расскажи нам сначала вести, менестрель, а потом уж споешь! – крикнул кто-то, и множество голосов подхватили:

– Вести! Вести! Сначала – вести!

– А мои песни – не старее новостей, – со смехом отозвался менестрель.

– Если у них есть мелодии, это будет новость – всем новостям новость, – проворчал сэр Оризан.

– Повезло мне, – вздохнул Мэт, – я странствую в компании с критиком.

– Ну, так и быть, коротко я вам расскажу главные вести, – продолжал менестрель. – И каких же новостей вы желаете сначала – дурных или хороших?

– Дурных! – прозвучал жадный хор из десятка голосов.

– Самая дурная весть вот какая: король Драстэн захворал.

Зал отреагировал на это известие возмущенным гомоном. Люди принялись спрашивать друг у друга, может ли такая весть быть правдивой, другие их заверяли, что может, и тут же принимались рассуждать о том, что из хворобы короля может проистечь дурного, а что – доброго.

Как только все притихли и поняли, что дурное в данном случае способно значительно превысить хорошее, голос подал хозяин постоялого двора:

– Ну а добрые-то вести какие, менестрель?

– Добрые вести, – проговорил менестрель с наигранной веселостью, – вот какие: верный делу отца принц наш Джон стал править как регент! Теперь король будет обращаться к нам устами сына и велел ему заботиться обо всех нас.

Это сообщение было встречено мертвенной тишиной. Менестрель вертел головой, пытался улыбнуться всем сразу, но вскоре улыбаться перестал. А потом поднялся ропот – мрачный, нервный, испуганный.

– Слыхал я про это, – сообщил лудильщик своему соседу по столу, и надо заметить, сказано это было нарочито громко. Видно, он расстроился, что ему не выпала честь сообщить первым эту новость жителям деревни.

– Чего ты там слыхал? – спросила его женщина, сидевшая за соседним столом.

– А слыхал я, – зычно вымолвил лудильщик, – что его величество не просто так хворает, вот что я слыхал.

– Это как же понимать? – угрожающим тоном поинтересовался менестрель. Он явно не порадовался тому, что роль трибуна уходит из его рук.

Голос лудильщика прозвучал на фоне всеобщего шепота.

– А вот некоторые говорят, будто его королева отравила!

– Ч-ч-чушь! – возмутился пьяница. – Ка-аралева ника-ак... не мо-огла! Она ж в пле-ену!

Мэт постарался переставить табурет подальше от пьяницы. Такой же маневр предпринял и сержант Брок. В итоге они сели вплотную к сэру Оризану.

– А э-этот са-амый га-адкий из всех – этот Ж-жон! – проворчал пьяница, гневно воззрился на свою кружку и заговорил вновь, с каждым словом набирая громкость и даже некоторую четкость в выговаривании слов. – Га-гериш-то, он... того, паразит был ещ-ще тот, я вам доложу, так он хоть был не слюн-тяй и не трус! А хто такой-сякой был этот шиний рыцарь, што принца Бриона кокнул? Што? Не жнаете? Одни дошпехи ходячие? А я вам вот што шкажу – это вше жлое колдовштво, ух какое жлое – у-у-у! Уж и жлее некуда, ежели оштался только этот шлижняк пожорный и будет теперь нами вшеми править!

Краем глаза Мэт уловил, как что-то мелькнуло. Он обернулся и успел заметить, как взлетел с подоконника гигантский ворон. Почему-то у Мэта сразу возникло дурное предчувствие. Он поднялся и положил руку на плечо сэра Оризана:

– Пойдемте. Что-то у меня нет охоты оставаться и выслушивать все это.

– Опять в чистом поле ночевать? – запротестовал сержант Брок.

Сэр Оризан тоже собрался было возразить, но, увидев выражение лица Мэта, кивнул и встал:

– Да, конечно. По дороге нам непременно попадется другой постоялый двор.

– А-га! Го-ошподам на-ше об-чество не ндравится, вот оно што! – крикнул им вслед пьяница. – Вот так вшегда!! Штоит только штарине Долану врежать правду-матку, так его никто шлу-шать... ик! не желает.

– Боюсь, все зависит от того, сколько ты эля вылакал, – обернувшись, сказал ему Мэт и поторопил своих спутников к выходу из кабачка.

Хозяин бросился им наперерез:

– Нет-нет, господа хорошие, прошу вас! Останьтесь! Я прогоню этого балбеса Долана. Давно надо было его выставить!

Скорее всего Долана хозяин до сих пор не выставил, потому что тот исправно платил за выпивку. Но трое посетителей принесли бы хозяину еще больший доход – это ведь получалось примерно двенадцать кружек эля.

Сержант Брок вздохнул:

– А так хотелось ночку под крышей переночевать...

– Ладно, останемся, – сказал Мэт. Ему стало жаль сержанта. – И не надо выгонять этого Долана, хозяин. Вы его только пересадите поближе к очагу, ладно?

– Ага. И эля ему подливайте, – посоветовал сержант Брок. – Мой... господин заплатит. – И он кивком указал на Мэта.

– Что ж, если тем самым я уплачу за ночь в тепле и уюте – я согласен, – ответил Мэт, и все трое вернулись к столу. Хозяин поспешно пересадил Долана к очагу, хотя тот и сопровождал свое шествие бурными протестами. Усевшись за стол, Мэт задумался о том, не лучшую ли услугу они бы все оказали этому бедолаге, если бы хозяин все-таки выставил его за порог.