Текст книги "Мой сын маг"

Глава 19

Огненный шар рассыпался искрами, и перед глазами Мэта, Рамона и Стегомана предстал джинн, увеличивающийся в размерах. Достигнув роста футов двадцать, он занес над головой боевой топор с лезвием шириной фута три и возгласил:

– Ты – чародей Мэнтрел?

– Я? Н-н-нет! – выдавил Мэт со всей уверенностью, на какую только был способен. – Я его терпеть не могу. И я... я его ни разу в жизни не видел!

Рамон догадался, что могло вызвать появление джинна.

– Нас там не было! – воскликнул он. – И даже если мы там были, не мы это сделали!

– Вы лжете! – вскричал догадливый джинн. Сжав двумя руками топор, он взмахнул им.

– Беги, Стегоман! Папа, нет! Погоди!

Но Рамон уже спрыгнул на землю, крича:

– Твой друг не должен пострадать из-за нас, Мэтью! И потом... две маленькие цели труднее уничтожить, чем одну большую!

Мэт выругался, спрыгнул со спины дракона и бросился наутек.

– Мэтью, нет! – проревел Стегоман. – Я же могу всех нас спасти!

И он помчался следом за Мэтом.

Рамон догонял их. Он бежал, петляя из стороны в сторону, уклоняясь от гигантского топора.

– Стойте смирно, будьте вы трижды прокляты! – ревел джинн. – Ну хоть в кучку сбейтесь, на худой конец!

Огромный топор со свистом рассек ночной воздух, но Мэт увернулся в последнее мгновение, и лезвие топора увязло в земле. В это же мгновение Мэт налетел на Стегомана. Дракон тут же притормозил, но Мэта отбросило на десять футов назад.

– Сейчас ты умрешь! – проорал джинн, успевший выдернуть из земли топор.

– Не смей! – прокричал кто-то из темноты хрипловатым контральто.

Мэт поднялся на ноги и всмотрелся в небо. Естественно, над ними возвышалась Лакшми, ростом ничуть не меньше джинна.

– Но я обязан сделать то, что повелел мне Хозяин Лампы! – жалобно запротестовал джинн. – Ты, принцесса, не можешь приказывать мне, я во власти своего повелителя!

С этими словами джинн отвернулся от Лакшми и снова занес топор над Мэтом.

Мэт обежал вокруг Лакшми и спрятался под ее коленной чашечкой.

– Сын мой! Я же тебя учил никогда не прятаться за женщин! – возмутился Рамон.

– Но ты же не в буквальном смысле это имел в виду! – слабо возразил Мэт. – А эта... она такая большая!

– Отойди, принцесса! – попросил джинн, однако топор опустил. – Тебе не следует вставать между джинном и тем, что ему повелели совершить.

И тут Лакшми вдруг стала сама чувственность:

– Да ладно тебе, Камар! Ты кто – раб или свободный джинн?

– Я раб лампы, принцесса, – признался джинн Камар и сглотнул подступивший к горлу ком. А Мэт подумал, что, если джинн еще сильнее выпучит глаза, они у него вывалятся из орбит. – Я должен совершить то, что мне повелели.

– Может быть, и так, – мурлыкала Лакшми и, покачивая бедрами, шагнула к джинну. – Но ведь по пути к своей цели ты мог бы и развлечься немного, а?

Мэт последовал примеру джинна и сглотнул слюну. Он и понятия не имел, что женщины способны коленями такое выделывать.

Но тут он вспомнил о себе и своих трудностях. Он помахал рукой отцу и указал себе за спину, после чего начал пятиться подальше от сцены событий.

Камар тяжело дышал.

– Я раб! Я не смею поступать, как свободный джинн!.

– Если ты раб, то это не твоя вина, – заверила его Лакшми. – Да и отвлеку я тебя ненадолго. – Она прижалась к джинну, запрокинула голову, полуприкрыла глаза, приоткрыла губы. – Или ты так сильно жаждешь крови, что тебе больше ничего-ничего не хочется?

– Так нечестно! – вяло протестовал Камар, но, видимо, он все же осознавал, что редко кому из джиннов дано познать такое невыразимое счастье, как предаться любви с принцессой. Джинн опустил топор, обнял Лакшми, и ее губы утонули в его бороде.

Мэт развернулся и помчался наутек – только пятки сверкали. На бегу он оглянулся – как там отец. Тот тоже бежал во всю прыть. А бедняжка джиннская принцесса, принесшая себя в жертву ради него, была в объятиях Камара. Что ж, тот был по-своему красив – как джинн...

Угрызения совести кольнули Мэта словно наполненный лекарством шприц. Он резко остановился. Пробегая мимо него, Рамон выдохнул:

– Беги! Нельзя упускать такую возможность!

– Не могу! – крикнул Мэт. – Я не в силах бросить эту несчастную и допустить, чтобы она принесла себя в жертву! И врага позади себя оставлять нельзя!

Он вскинул руки к небу, сделал такое движение, словно развязывал узел, и прочел нараспев:

 
Джинны злобные над смертными кружатся,
Мирным гражданам топориком грозятся,
И от джиннов нам не спрятаться, не скрыться,
Но помочь мы можем им освободиться!
Лампы, медные, стеклянные сосуды!
Все предметы заколдованной посуды!
Наливают в вас пусть масло или воду!
Живо джинна отпускайте на свободу!
Уточняю: этот джинн – он вам не пара!
Я на волю отпущу сейчас Камара!
 

Мэт опустил руки. И только потом развернулся и побежал.

Позади него раздался звук, словно гигантская присоска отвалилась от кафельной стены, а потом прозвучал восторженный голос Камара:

– Я свободен! Лампа больше не владеет мной! Принцесса, я склоняюсь к твоим ногам! Сколь волшебен твой поцелуй!

– Не настолько! – изумленно воскликнула Лакшми. – Станешь ли ты теперь почитать своего освободителя, невзирая на то, что тебе приказал твой бывший повелитель! – спросила она, старательно выделив слово «бывший».

– Стану! – вскричал Камар. – Будь трижды благословенна та, которая освободила меня от постыдных пут рабства!

– Не «та», – поправила его Лакшми, – а «тот». Вернись, лорд Маг Меровенса!

В это мгновение почва в буквальном смысле слова ушла у Мэта из-под ног.

Перемешивая ногами воздух и сам себе удивляясь, он обернулся и понесся к джинне и ее новому дружку.

– Камар, – сказала Лакшми. – Вот твой освободитель. Скажи, Маг, ты освободил его так, как и меня?

– Ну... не совсем так, – уклончиво отозвался Мэт. На этот раз он избежал каких-либо слов насчет того, чтобы джинн стал верен ему. – Но в основном примерно так же.

– Тысяча благодарностей! – воскликнул джинн, схватил Мэта и поднес его к лицу в сложенных «чашечкой» ладонях. – Теперь я твой друг на всю жизнь! Чего ни пожелаешь – только попроси, все будет твоим!

– С-спасибо, – прошептал Мэт и через силу улыбнулся, стараясь напустить на себя бесстрашный вид. – Но я приберегу свои просьбы на потом, до того часа, когда мне действительно что-либо понадобится.

– Только позови меня, – посоветовал Мэту джинн и растерянно уставился на Лакшми. – Что это за человек такой, принцесса? Всякий бы на его месте тут же потребовал исполнения желания, попросил бы у меня несметных сокровищ!

– Он – большая диковинка среди своих сородичей, – объяснила Камару Лакшми, и в ее голосе прозвучала печаль. – Но теперь, когда ты свободен и больше не станешь угрожать ему, прощай, Камар!

– Проща-а-й? – обескураженно протянул Камар и выронил Мэта, словно горячую картофелину. Его расстроенная физиономия указывала на то, что он наконец догадался, что же произошло на самом деле. – Ты больше не хочешь предаваться со мной утехам любви, о жемчужина моего сердца?

– С тобой? Не смеши меня! – Лакшми отвернулась от Камара, подобрала с земли Мэта и крикнула через плечо:

– Стяжай побольше славы среди джиннов, прежде чем осмелишься снова говорить со мной.

И она пошла прочь, покачивая бедрами – наверняка ради того, чтобы Камару еще больше захотелось «поговорить с ней».

Камар жалобно застонал.

– Что-что, а мужчинами вертеть ты умеешь, – отметил Мэт.

– Умею – всеми, кроме одного, которым мне очень хотелось бы повертеть, ну и еще одного, который мне бы тоже подошел, – сардонически усмехнувшись, буркнула Лакшми. Она наклонилась и опустила Мэта на землю рядом со Стегоманом.

Мэт чувствовал себя ужасно неловко.

– Просто не знаю, как отблагодарить тебя, принцесса...

– Знаешь! – возразила Лакшми и стала одного роста с Мэтом. Она излучала всю чувственность, на которую только была способна. Мэт попятился, тяжело дыша.

Улыбка Лакшми стала горькой.

– Ты мог бы меня отблагодарить так, как мне этого хочется, но ты не станешь этого делать.

– Ну... принцесса... ты же знаешь, каковы правила... ну там... межвидовое скрещивание... джинны и люди... так нельзя!

– Я прекрасно знаю, что такое происходило, – лукаво отозвалась Лакшми. – Правда, очень редко, а еще реже – так, чтобы оба оставались довольны. Проще говоря, вашему народцу не хватает силенок.

Мэт поборол желание поспорить с джинной и доказать ей, что она неправа.

– Что тут скажешь? Мы интеллектуалы, и потому народ несколько рассеянный...

– Рассеянность тут ни при чем, – возразила Лакшми. – Просто вашего разума слишком много. Будь вы более рассеянными, ваше тело поступало бы так, как ему хотелось, – и так, как хотелось бы мне. – Улыбка джинны вновь стала насмешливой. – Но поскольку дело не в рассеянности и ты не хочешь ответить на мои призывы, найди для меня достойного спутника, смертный, – того, кто мог бы заставить меня забыть о тебе. А теперь – прощай!

Она исчезла внезапно, неожиданно, и после ее исчезновения Мэту стало грустно и тошно. Он опустился на колени, жадно хватая ртом воздух.

– Папа... – прохрипел он. – Надо что-то придумать! Надо... как-то снять это приворотное заклинание!

– Люди и поумнее нас с тобой, сынок, пытались справиться с подобными вещами, – вздохнул Рамон, – так вот, они обнаружили, что влюбиться гораздо легче, чем разлюбить. Ну давай, пора ехать.

Отец подхватил Мэта под локоть, помог подняться и подсадил на спину Стегомана.

* * *

– С ними все в порядке, леди Мэнтрел, – заверил Химену Савл. – Поверьте мне, Мэт и раньше попадал в подобные переделки – уже четырежды, и по-прежнему целехонек!

– Да, но что ему пришлось пережить! – возразила Химена. Она бродила по дворцовой библиотеке в полном отчаянии. Книжные полки, уставленные толстенными фолиантами, вздымались до потолка. – Наверняка тут должно быть хоть что-то такое, что помогло бы нам защитить его!

– Поверьте мне, миледи: те, кто может причинить вашему сыну настоящее зло, настолько злобны, что помочь ему и защитить его может только святой или ангел, – сказал Савл, основывая свои заверения на собственном опыте. – Думаю, ему помогает святой Монкер. А раз он сейчас в Ибирии, ему помогает и святой Яго.

– О, я каждую ночь молю этого доброго святого, чтобы он покровительствовал Матео! – горячо воскликнула Химена. – Мне бы только узнать, жив ли мой сыночек!

– Хорошо, давайте посмотрим еще разок, – обреченно вздохнул Савл. Он склонился над письменным столом и пододвинул к себе чернильницу. Чернильница была увесистая, четыре дюйма шириной и три высотой. Савл снял с нее крышку, быстро перевернул чернильницу, провел над лужицей чернил рукой три раза и пробормотал:

 
Скажи мне, лужица чернил,
Не видела ли ты,
Где друг мой верный проходил?
Яви его черты!
Могучим обладая даром,
Стань телевизором, радаром!
Пришел, увидел, победил он?
Скажите правду мне, чернила!
 

В маленькой чернильной лужице начало медленно проступать изображение.

Химена смотрела не отводя глаз.

– Просто удивительно, как сработало твое заклинание, Савл!

– Хотите сказать – удивительно, что оно вообще сработало? – усмехнулся Савл. – Думаю, это вышло потому, что я наговорил чернилам столько комплиментов.

И они увидели... дракона, парящего в лучах утреннего солнца, а на его спине – Мэта и Рамона. Под ними простиралась плоская пыльная равнина. Ряды невысоких деревьев отмечали высохшие русла речушек.

– Какой удивительный вид транспорта! – воскликнула Химена.

– Транспорта? Это наш друг, дракон по имени Стегоман. Ну, видите, леди Мэнтрел. Они живы и здоровы.

– Да, но надолго ли это? – нахмурилась Химена. – Я каким-то образом должна помочь им.

Савл вымученно улыбнулся:

– Вы и вправду думаете, что эти двое глупцов не смогут сами о себе позаботиться, если за ними не будет приглядывать мудрая женщина, да?

– Не дурачься, Савл, – фыркнула Химена. – Я прекрасно знаю, что они никакие не глупцы.

Относительно второй части фразы Савла Химена предусмотрительно промолчала.

Савл нахмурился. Он чувствовал, что Химена что-то задумала, но спрашивать не стал, удержался: взгляд матери Мэта стал таким сосредоточенным, что было ясно – либо она ворожит, либо что-то напряженно обдумывает.

– А этот пейзаж? – спросила Химена. – Он тебе ни о чем не говорит?

Савл прищурился и с минуту созерцал изображение. Безлюдная, плоская равнина, широкие просторы...

– Небраска, – заключил Савл.

Химена кивнула:

– Мне тоже так показалось. Но ведь это Ибирия, а не Америка, значит Ламанча.

Савл восхищенно глянул на Химену.

А она еще с минуту наблюдала за медленным парением Стегомана и всматривалась в линию горизонта впереди дракона. Тут появилась ветряная мельница, лениво вращающая крыльями.

– Можно не сомневаться, – вздохнула Химена. – Ламанча.

Савл задержал дыхание и прочел, почти не задумываясь:

 
Мельница крыльями машет,
Время свершает свой ход,
Едет верхом по Ламанче
Рыцарь седой – Дон Кихот...
Едет – само благородство,
Злых и нахалов гроза,
Видят и наглость, и скотство
Светлого старца глаза.
Он никого не обидит,
Выручить может всегда,
Наших друзей он увидят!
С ним не страшна им беда!
 

Химена изумленно взглянула на Савла и просияла:

– Значит, ты знаешь о нем! Ты прав, Савл. В тех краях он тот самый человек, которого можно призвать на помощь.

Химена снова перевела взгляд на чернильную лужицу и что-то забормотала по-испански. Затем она откинулась на спинку стула и довольно расслабилась.

Савл взмахнул рукой над лужицей чернил и произнес короткое заклинание.

Лужица быстро высохла. Савл перевернул чернильницу и закрыл ее крышкой.

– Вы довольны, донна Мэнтрел?

– Я не донна, – автоматически отозвалась Химена, но тут же широко раскрыла глаза. – А впрочем, почему нет? Если мой сын – лорд.

– Ну официально вы пока не леди, – уточнил Савл. – Но я уверен, что с этой маленькой формальностью будет покончено, как только Алисанда вернется из похода. Теперь-то вы видите, что с вашими мужчинами все в полном порядке, донна?

– О да, – с легкой усмешкой ответила Химена. – В самом полном, насколько это возможно. По крайней мере я им помогла, как сумела. – Неожиданно она нахмурилась. – Молю Небеса, чтобы этого им хватило!

* * *

Стегоман скользил над равниной. Впереди показался небольшой городок. Мэт указал на него:

– Давай-ка туда, Стегоман. Этот городок побольше тех, которые мы видели раньше. Может, там найдется хоть кто-то, кто предложит нам обед.

– А кому-то, глядишь, бродячая коровка попадется, – проворчал Стегоман. – Молодцы, доложу тебе, Мэтью, местные жители! Всю скотину увели с собой!

– Ты не понимаешь – нельзя оставлять врагу пропитание, – пояснил Мэт дракону. – И потом, я думаю, что Ринальдо решил превратить все северное побережье в один огромный замок, где ценится любая лишняя калория.

– Уж свиней-то могли бы оставить, – пожаловался Стегоман. – Мавры свинину не жрут.

– Посмотрим, может, мы тебе какого-нибудь кабанчика сыщем.

– Спасибочки. Этих я в лесу скорее найду, – буркнул Стегоман. Он заложил вираж над городом, сложил крылья, круто пошел на посадку и приземлился на городской улице.

Рамон сполз со спины дракона и, поеживаясь, огляделся по сторонам.

– Совершенно пусто! На Западе такой город назвали бы городом-призраком!

– Да, – подтвердил Мэт, встав рядом с отцом. – Ринальдо провел большую работу по эвакуации своих подданных. – Мэт зашагал в сторону небольшого кабачка. – Давай посмотрим, может, все-таки внутри кто-нибудь есть или вдруг там осталось что-нибудь из съестных припасов.

– С какой стати? – пожал плечами Рамон. – В тех трех городах, где мы уже успели побывать, мы не нашли никого и ничего. Странный тут народ, в Ибирии. Бегут от врагов – так, по идее, должны бы брать с собой только то, что под руку попадется, ну или самое ценное, – а ведь мы нигде ни чашки, ни тарелки не нашли, ни ложки серебряной, ни пары сандалий!

– А может, они так бедны, что даже самые простые, будничные вещи для них дороги, – высказал предположение Мэт. – Поглядим, может, здешние обитатели побогаче.

Через минуту уже стало ясно, что в доме пусто и из живых обитателей остались только тараканы, да и у тех был весьма дистрофичный вид. Однако десять минут старательных поисков дали некоторые результаты. Мэт вышел на улицу не с пустыми руками.

– Эй, Стегоман! Что скажешь?

Дракон выругался.

– Для растопки подойдет. А касательно съедобности – не знаю.

– Да, но это все-таки мясо! – И Мэт уронил на мостовую перед драконом два коричневых куска. – Ну, попробуешь?

Дракон придирчиво осмотрел подношение и попробовал один кусок на зуб.

Через секунду он брезгливо выплюнул мясо.

– Если бы было сильно нужно, я бы это прожевал, но так ведь можно и зуб сломать! Правда, у меня быстро зубы вырастают, только все равно не стоит это есть.

– Да ничего, отмочим за ночь, будет съедобное! – заверил дракона Мэт. – Жутко соленое, наверное, но все же прожевать будет можно.

– А что это вообще такое, Маг?

– Ветчина, – объяснил Мэт. – Круто посоленная, копченая и высушенная. Наверное, окорока показались хозяевам слишком тяжелыми, и они не взяли их с собой. Ты был прав, это мясо они не побоялись бросить здесь – это свинина.

– Да, но вот где и в чем отмочить солонину?

– Это означает, что нам придется задержаться тут на ночь, – вздохнул Мэт. – Мы тут хоть с десяток таких окороков набрать можем, но воды нет ни капли.

Рамон опустил собранные им окорока на мостовую и выдохнул:

– Да, придется заночевать здесь.

Мэт хмуро оглядел улицу.

– Не нравится мне тут. Не сказал бы, что меня сильно волнуют привидения, но меня пугает то, что здесь мы на виду. Какой бы дом мы ни выбрали для ночлега, любой стрелок запросто сможет попасть в нас со второго этажа противоположного дома.

– Верно подмечено, – согласился Рамон. – Поэтому я предлагаю переночевать за городом.

– Я не против, – кивнул Мэт. – И думаю, что это большое преимущество когда местность просматривается на милю вокруг. Однако и это рискованно, учитывая, что войско махди всего в трех днях пути от нас, а повсюду наверняка шастают его лазутчики.

Тут Рамон указал в сторону какого-то строения, возвышавшегося за домами.

– Посмотри-ка! Я эту штуковину сразу заметил, когда мы снижались. Она стоит в нескольких сотнях ярдов от города.

– Ветряная мельница? – прищурился Мэт. – А что, неплохая мысль! Стены у нее наверняка толстые, а на нижнем а также нет окон! Легко будет в случае чего защищаться!

– А поскольку она стоит вдали от города, там должен иметься отдельный колодец, – предположил Рамон. – Там и найдем воды, чтобы отмочить солонину.

– Вперед! – решительно проговорил Мэт. – Папа, залезай первым на Стегомана, а я буду передавать тебе окорока!

Работая не хуже заправских портовых грузчиков, Мэт с отцом взвалили на спину дракона десяток свиных окороков, поудобнее уселись сами, дракон немного пробежался, несколько раз хлопнул крыльями и взлетел. Летел он невысоко – всего фута на три выше городской стены. Впереди завиднелась ветряная мельница.

– Минуточку! – встревоженно воскликнул Мэт. – Что это там такое?

Все посмотрели вниз – тень Стегомана как раз накрыла человека, бредущего по дороге. Он впрягся вместо коня в повозку и тащил ее за собой. Повозка катилась, но очень-очень медленно. Человек напрягался изо всех сил, но повозка была нагружена до отказа – на ней лежали табуретки, деревянные тарелки, ложки, пивные кружки, глиняные горшки, пуховые перины и бутылки. Оглобли были увешаны окороками, колбасами и пухлыми бурдюками.

– Похоже, – пробормотал Рамон, – мы наконец нашли все то, что отсутствовало в городке!

– Хм, – фыркнул Мэт, – скажи уж лучше «в городках»! А возможно, перед нами – хозяин того кабачка, где мы только что побывали. Ушел из города, не в силах дожидаться конфискации.

– Но неужели он не боится попасться в лапы к врагам? – недоверчиво вопросил Рамон.

– Понятия не имею, но думаю, что это можно выяснить, – отозвался Мэт. – Как насчет посадки, Стегоман?

– Как пожелаете, – пробурчал дракон. Однако глаза его алчно сверкнули, когда он воззрился на аппетитные окорока. Стегоман круто спикировал. Его тень снова упала на незнакомца. Тот испуганно задрал голову.

Стегоман чуть-чуть вернулся назад, опустился пониже – незнакомец в страхе выпустил из рук оглобли и бросился наутек. Бежал он, правда, недолго.

Остановившись, он обернулся. Лицо его отражало смесь чувств – страх пополам с жадностью. Он вернулся к повозке, выхватил из-за ремня дубинку и стал ждать приближения дракона.

– Глупый ты человек! – проворчал Стегоман, совершив посадку. – Неужто ты вправду думаешь, что этой хлипкой палочкой сможешь напугать меня?

Незнакомец дрогнул, но с места не сошел.

– Не напугаю, так лучше помру!

Ступив на землю, Мэт убедился, что незнакомец особыми габаритами не блещет. Роста в нем было футов пять, и при этом он был тощ донельзя. Маг недоверчиво уставился на беднягу.

– Ты готов умереть за повозку, набитую всяким хламом. Ради этого хлама ты трудишься почище раба на галере?

– У меня раньше ничегошеньки не было! – взвизгнул незнакомец. – Ничего, кроме рубахи на теле да веревки, которой я подвязывал волосы! «Нет, Каллио, – так мне все говорили. – Ни этого не получишь, ни того, сперва заплати!» И еще говорили: «Мал ты, слаб, толку от тебя никакого!» И тут вдруг столько всякого добра, всяких хороших, полезных вещей, и они никому не нужны, ведь иначе их бы не бросили вот так!

– Совсем наоборот, – возразил Рамон. – Эти вещи создают в доме уют и радуют любую хозяйку. Думаю, они много значили для тех, кто их оставил.

– Не может такого быть! Тогда эти люди взяли бы все добро с собой!

– Вещи нужные, но не нужнее жен и детишек, – поправил незнакомца Рамон. – Люди взяли с собой только то, что могли унести или самые ценные из своих сокровищ. А оставили те вещи, которые им дороги, но без которых они могли бы обойтись.

Мэт согласно кивнул.

– У них не было выбора. Возьми они с собой все эти вещи, они бы не смогли далеко уйти, и тогда мавры изловили бы их и сделали бы рабами, а может, и прикончили бы в запале. Только полный дурак может считать, что пожитки важнее жизни.

– Ну и ладно, я полный дурак! – задиристо выкрикнул незнакомец. – Раз те, кто все это бросил, думают, что могут без этого обойтись, вот пусть и обходятся. Теперь моя очередь обзавестись хорошими вещичками!

Мэт шагнул к незнакомцу.

– Да ты ведь просто воришка, понимаешь?

И тут Каллио поразил его до глубины души: он упал на колени и разрыдался.