Текст книги "Мой сын маг"

Глава 22

Колдун-главнокомандующий стоял в будуаре Химены, переодетый в белый шелковый балахон и лиловую накидку без рукавов. На голове его красовался тюрбан из золотой парчи. Он поклонился, коснулся лба кончиками пальцев и возгласил:

– Приветствую тебя, о Светлейшая из Светлых!

– Но я вовсе не светлая... у меня темные волосы, – несколько растерянно возразила Химена.

– О да, волосы твои подобны цвету воронова крыла, а глаза – словно глаза газели! – восторженно вымолвил колдун. – Я – Бейдизам, полководец войска, которое стоит у врат твоего города, – но это тебе ведомо.

Химена быстро поднялась и изящно махнула рукой, как бы повелевая незваному гостю удалиться.

– Что вы делаете в моих покоях, господин?

– О, чего может желать молодой мужчина в расцвете сил в покоях прекрасной женщины? – выдохнул Бейдизам.

– Господин! – вскричала Химена. – Вы оскорбляете меня!

– Я этого вовсе не хотел, – возразил Бейдизам, однако в его глазах сожаление смешалось со страстью. – Я жажду лишь восхвалить твою красоту, как она того заслуживает, и хочу, чтобы между нами установились дружеские отношения.

– Дружеские? – отшатнулась Химена. – Это при том, что ваше войско осаждает мой город?

– О да, мы враги, но мы могли бы поговорить, как добрые люди, – возразил Бейдизам. – Я подумал, что переговоры между предводителями двух войск могли бы оказаться весьма полезными для обеих сторон. – Колдун поднял руку, призывая Химену не возражать. – Не отрицай, не надо. Я ощутил твое внимание ко мне, когда сидел у костра и изучал мудрость древних греков. Я и сам видел тебя на крепостной стене, и мне ведомо, что моему войску чаще достается от тебя, чем от Знахаря или от Черного Рыцаря. Нечего этому дивиться: ведь эти чары исходят от женщины столь дивной красы!

– Я всего лишь одна из хранителей замка! – возразила Химена. – Я не могу отвечать за всех! Вы должны поговорить со всеми, господин, или не говорить ни с кем! – Химена надменно подняла брови. – Однако это вам наверняка понятно. Зачем вы нарушили мое одиночество?

– Какой мужчина не стал бы искать случая нарушить одиночество столь прекрасной женщины? – Бейдизам шагнул к Химене и сжал ее руку. – Ты – страстная женщина, пребывающая в разлуке с мужем. Мне многое ведомо о франках – они обожествляют своих женщин, и из-за этого женщины скучают и бросаются в чужие объятия. О, я многое знаю и о франкских женщинах, поверь мне.

И колдун поднес руку Химены к своим губам.

Химена резко отдернула руку.

– Вероятно, вам неизвестна верность франкских женщин, неизвестно, как мы преданны своим мужьям, неизвестна добродетельность, к которой нас призывает церковь!

– Так же, как тебе неведомы достоинства мусульманских мужчин, – сладострастно прошептал колдун. – Тебе неведомо, как хорошо мы знаем, что нужно женщине, какие услады сулит близость...

Его излияния прервал сильный, резкий удар. Глаза колдуна остекленели, и он повалился на пол без чувств.

Химена отошла от неподвижного тела Бейдизама и брезгливо вытерла руку о подол платья.

– Хвала Небесам, вы вовремя подоспели, сэр Ги! Много лет мне не встречался мужчина, способный вызвать у меня такое отвращение.

– Коврами можно воспользоваться по-разному, – усмехнулся сэр Ги. – И вы очень мудро поступили, что завладели его вниманием в то время, когда он стоял ко мне спиной. – Сэр Ги убрал дубинку за пояс и с отвращением посмотрел на Бейдизама. – Хоть я и не любитель наносить удары из-за спины, вынужден признаться: только так мы могли захватить в плен этого колдуна. Он слишком сильно желал воспользоваться вами и не оставлял вам возможность отказаться, так что стыдиться мне, пожалуй, нечего.

С этими словами сэр Ги вытащил из-за пояса моток веревки, опустился на колени и принялся связывать руки и ноги колдуна.

Химена взяла с туалетного столика муслиновый платок и подала сэру Ги.

– Заткните ему рот, сэр Ги, да покрепче. Он не должен говорить до тех пор, пока мы его сами об этом не попросим – ни за что, ни на каком языке.

* * *

– Помоги мне! – всхлипывал Луко. – У меня свело все тело!

– Ладно, только не вопи так, – брезгливо поморщился Мэт и, изобразив руками, будто развязывает узел, пропел:

 
Чтоб не смог ты нас убить
И хотя бы ранить,
Получи, чтоб не забыть,
Узелки на память!
Эка диво – узелок,
Не морской, старинный,
Но забыть ты все ж не смог
Про подарок джинны!
Позабудешь – вмиг поймешь:
Узел снова свяжется
А пока – ну ладно, что ж?
Пусть не слишком ты хорош,
Но сейчас окажется —
Нет узлов-то, все ты врешь!
Это только кажется!
 

Луко застонал и потянулся.

– Мог бы «спасибо» сказать, – буркнул Мэт. Луко отважился оглядеться по сторонам.

– Смылась она, что ли?

– Да, ушла, – нахмурился Рамон. – А теперь скажи: что ты тут делаешь?

Луко взвизгнул, вскочил и сделал пальцами такое движение, словно нажимает на курок.

Рамон с Мэтом хмуро смотрели на него.

– Ты хоть сам-то понимаешь, что делаешь? – поинтересовался Мэт.

Луко воззрился на свои руки, сжатые так, будто он держал автомат автомата не было.

– Нету! – ошарашенно воскликнул он.

– Ты что, в войнушку решил поиграть? – насмешливо спросил Мэт.

– Так был же автомат-то! – жалобно вскричал Луко и в отчаянии огляделся вокруг.

– Чародей, – послышался голосок Каллио. – Что за штуковина такая?

– Вон он! – крикнул Луко и бросился к Каллио. Мэт схватил Луко и как следует скрутил его руки за спиной. Луко повалился ничком на землю и разразился рыданиями.

Рамон смотрел на Луко с сожалением.

– Понимаю, Луко, ты столкнулся с неожиданными испытаниями, но плакать это как-то не по-мужски.

– У него «ломка», – объяснил Мэт. Но у него самого сейчас были другие сложности. – Послушай, Каллио, отдал бы ты мне эту штуку, а? Только очень осторожно, пожалуйста.

– А она, чего, опасная? – поинтересовался Каллио и заглянул в дуло автомата.

Мэт задержал дыхание, чтобы не напугать Каллио хрипом, и с подчеркнутым спокойствием проговорил:

– Жутко опасная. Осторожно положи ее, Каллио. Просто тихо положи на землю, и все.

Воришка опустил автомат, но Мэт был готов поклясться, что слышит его мысли: раз вещь редкая и опасная, значит, кое-чего стоит, а раз так – значит, с ее помощью можно было бы и чародеями повертеть.

– Ты только что смотрел в глаза собственной смерти, – выдавил Мэт. – Если бы, не дай Бог, нажал на что-нибудь, глядя в дуло, тебе бы голову на куски разорвало.

Каллио судорожно вздохнул и осторожно опустил автомат на землю.

На счастье, автомат не разрядился. Мэт, облегченно вздохнув, подобрал оружие. Выставив дуло в сторону холмов, он проверил предохранитель – ну, то есть ему хотелось верить, что он проверил именно предохранитель. Затем он нажал на спусковой крючок – автомат не выстрелил. Мэт немного успокоился, однако продолжал крепко сжимать приклад.

– Посмотри вот сюда, Каллио, – сказал Мэт. – Вот этот маленький рычажок вот, видишь? – если нажмешь на него, отведешь в сторону, то вот этот рычажок побольше – спусковой крючок называется – будет замкнут, он не будет двигаться, и это ружье никому не принесет вреда.

– У него за ремнем только один магазин остался. – Сообщил Рамон, – а в карманах – пусто.

Отец Мэта сжимал в пальцах небольшой плоский пакетик. Мэт кивнул и тихо проговорил:

– Не исключено, что там, в холмах, еще стрелки. Надо бы мне сходить на разведку.

– Я пойду! – рьяно вызвался Каллио. – Кто они такие?

Мэт почувствовал было искушение отправить вместо себя Каллио. Как говорится: баба с возу – кобыле легче, но решил, что доверять воришке можно только тогда, когда тот перед глазами.

– Спасибо, Каллио, – покачал головой он. – Но они очень опасны. Не так опасны, как это ружье, но все-таки.

– Ой... – Каллио попятился.

Странно было осознавать, что Мэт был обязан жизнью жажде Каллио к приобретению интересных вещиц, но он напомнил себе: это всего лишь случайность.

Каллио вовсе не собирался его спасать. Просто, как сорока, он стремился утащить в свое гнездо все, что блестело.

А Рамона занимали более насущные проблемы.

– А теперь рассказывай, Луко, как ты сюда попал?

Луко отозвался ругательством, выражавшим кое-какие анатомически невероятные события.

Рамон нахмурился и отвернулся. Он что-то еле слышно пробормотал, провел рукой над пакетиком.

– Луко, – негромко поторопил бандита Мэт.

Луко одарил его злобным взглядом и перевел глаза на наставленное на него дуло автомата. На миг он застыл, но быстро расслабился, и губы его презрительно скривились.

– Кому ты мозги пудришь, Мэнтрел? Ты ведь не петришь даже, как тут и на что нажимать, да и петри ты в этом, ты бы в штаны наделал, но не выстрелил кишка тонка!

– Напротив, – возразил Рамон. – Хочешь сказать, что Мэт слишком добр. Но только мы сейчас не в Нью-Джерси. И тут нет полиции, чтобы она могла арестовать Мэта за то, что он прикончит тебя.

Мэт медленно кивнул:

– Тут идет война, Луко. Трупом больше, трупом меньше – никто не считает.

– Нет! Ты не сделаешь этого, слабак несчастный!

– Убивать я тебя не стану, – согласился Мэт. – Но ты вспомни, как я тебя освободил – последнюю строчку помнишь?

– Ну и чего? – подозрительно прищурился Луко.

– А того, что я в любой момент могу сделать так, что тебя снова скрутит по рукам и ногам.

Луко не шевелился, но глаза его метали молнии.

– Вечно ты нос задирал! Самый умный!

– Я так не думал никогда, – возразил Мэт. – А вот ты – да.

Вскрикнув, Луко вскочил на ноги и бросился к Мэту, выхватив нож. Мэт отступил в сторону и, размахнувшись автоматом, врезал Луко по затылку. Тот упал на колени и захныкал.

– Он не такой уж слабак, – заметил Рамон. – Наверное, давно этой дряни не принимал.

– Пошли вы! – взвизгнул Луко.

– Ну да, сейчас! – фыркнул Рамон. – Мы пошли, чтобы ты остался один и налопался своего порошка?

Рамон пожал плечами.

– А вообще-то... Почему бы и нет? Давай, Мэтью, отвернемся хотя бы.

Мэт смотрел на отца, так, словно решил, что тот сбрендил, но Рамон крепко взял сына за руку и отвел в сторону, указав на холмы.

– Насколько я помню, он засел вон там, где холм пониже – вон тот, видишь? Между двумя холмами повыше...

Луко дико, изумленно и злобно завопил. Рамон медленно развернулся к нему.

– Что такое? – невинно поинтересовался он.

– Пропало! Все пропало!

– Что пропало-то? Вот это? – Рамон показал Луко пригоршню маленьких пакетиков.

Луко лупал глазами, раззявив рот. Яростно закричав, он кинулся к Рамону.

Рамон отпрыгнул от него – раз, еще раз. Это напоминало странный танец.

Луко метался из стороны в сторону, дико сверкал глазами, совершал прыжок за прыжком.

– Пожалуй, теперь понятно, почему ты это сделал, – брезгливо выговорил Рамон и швырнул Луко пакетик.

Луко поймал пакетик, разорвал, насыпал порошок на ладонь и лизнул.

Мэт с горечью наблюдал за ним. Когда-то, давным-давно, Луко был его приятелем. Потом он начал слушаться мальчишек постарше и приучился курить марихуану. Довольно скоро он стал колотить Мэта. Сердце Мэта сжималось при воспоминаниях о том, каким славным мальчуганом был когда-то Луко, при мысли о том, каким хорошим человеком он мог бы вырасти.

– А ведь, может быть, здесь ты смог бы его вылечить, Мэтью, – вполголоса проговорил Рамон. – Там ты не смог бы этого сделать. Вылечить наш прежний мир невозможно. Там магия не действует.

Мэт удивленно поднял брови:

– Ты думаешь, Луко этого хочет?

Луко грязно выругался. Рамон обернулся:

– Что случилось?

– Не подействовало, старый ты жулик! Ничего не выходит! Не забирает меня!

– Естественно, – усмехнулся Рамон. – В этом мире действует магия, Луко. Я вышиб всю гадость из твоего порошка. Хочешь, чтоб твой наркотик заработал, выкладывай, кто тебя сюда вытащил и зачем.

– Ублюдок! – дрожа выкрикнул Луко. Глаза его налились кровью. – У меня «ломка» начинается! Сказал, что заберет меня – так давай, делай!

– Ага, только нынче я торгую, – кивнул Рамон и присел на корточки рядом с Луко. – А я просто так ничего не отдам задаром.

Луко взревел и бросился к отцу Мэта.

Рамон вскочил и отбежал в сторону. Луко повалился на землю и разрыдался.

– Тебе не отобрать у меня свой порошок, – покачал головой Рамон. – Хочешь получить – плати.

Луко полез в карман.

– Нет, деньги мне не нужны, – сказал Рамон. – Сведения выкладывай.

– Ладно, ладно, спрашивай, чего тебе надо! – всхлипывал Луко. – Только дай хоть пакетик нормальный!

– Сначала ответишь на вопросы. Итак, откуда взялся этот новый наркотик?

– От Гролдора! Болтают, будто у него банда своя – шайка троглодитов с АК47, ну вот, а они раздают наркотик на улицах!

– Гролдор? Гролдор... – нахмурился Рамон, как бы пытаясь припомнить. – А я думал, что главный наркоделец в нашем городке, тот, по кличке Крэкер. Он не возражает, что ли?

– Попробовал бы он возражать! Да эта новая штука – «магия» называется, так она ж покруче «крэка» и даже героина будет!

– Значит, и старые привычки остаются, и новая появляется, – заключил Рамон. – Ну а Крэкер что же?

– Он подрался с Гролдором круто подрался. Болтали, что все там быстро вышло. Гролдор, ясное дело, не сам на драку пошел – подставил кого-то. Ну а когда копы приперлись – уже все, там только два трупа валялось на улице – они друг дружку пристрелили. А Гролдору хоть бы что – чистенький.

Луко поежился – то ли от воспоминаний, то ли от наркотической «ломки».

– Да, припоминаю, – кивнул Рамон. – Что-то я такое читал в газетах насчет разборки наркодельцов. Итак, он завладел территорией, а остальные банды решили с ним не связываться.

– А чего бы им с ним связываться? Он их всех купил, – буркнул Луко. – Раздал всем «дури» на продажу, но каждой банде четко сказал, где ихняя территория и чтобы они друг к дружке не лезли. «Тики», было дело, на «кровавиков» наехали, но тут Гролдоровы «мышцы» подключились и всех на землю уложили. – Луко снова поежился. – Этот засранец все знал – когда и где «тики» нападут на «кровавиков», хоть те и сами не знали.

– Похоже, он прямо-таки их мысли читал, – задумчиво протянул Мэт.

– Стало быть, с тех пор никто ни у кого покупателей не переманивал, верно? – уточнил Рамон.

– Да ты че, старик! Двоих «тиков» то угробили!

– Но у всех банд дела шли хорошо?

– Еще как! Гролдор им велел цену не задирать – болтал, что так больше продаваться «дури» будет, а оно так и вышло! К этой штуке с одной дозы привязываешься, как к «крэку». С час ты просто торчишь, потом еще весь день в кайфе, а с утра проснешься – и снова охота!

– Ясно. В общем, ты в отличной форме и можешь где-то денег стащить, чтобы заплатить за завтрашнюю дозу, – перевел на нормальный язык высказывание Луко Рамон. – Но что-то я не слышал, чтобы полиция кого-то арестовывала, Луко. Как же это?

Луко расхохотался.

– А эта «дурь» не запрещена! И близко даже – ни в одном списке не значится! Уж я и не знаю, как это вышло, да только копы ее крутили-вертели по лабораториям, а ничего там не нашли – соль какая-то и все тебе! Так что копы ничего сделать не могли! Ни с Гролдором, ни с его «мышцами», ни с покупателями! – Луко вымученно улыбнулся. – Ушлый он, Гролдор-то этот.

Мэта передернуло – Луко сказал это так, словно прославлял героя.

– Ну да, – кивнул Рамон. – Всего-навсего соль, а возносит тебя к Небесам и низвергает в Пекло.

С этими словами Рамон посмотрел на сына. Мэт хмуро кивнул.

– Эта «магия» – настоящая магия или нечто созданное с помощью магии.

– Конечно, иначе мое заклинание не лишило бы этот Порошок силы, – подхватил Рамон. – Разве это не значит, что «магия» могла быть произведена в Меровенсе?

– Произведена в Меровенсе, а Найробус нашел какой-то способ, с помощью которого переправляет эту дрянь в наш мир и делает так, что «магия» начинает действовать. – Мэт широко раскрыл глаза. – Значит, существовала не только связь между двумя мирами! Существовала связь между мной и тем местом, где я когда-то жил! Вот почему я так легко в первый раз попал домой! Прости, папа... Такое ощущение, будто я на всех вас напустил чудовище!

– Не ты, – покачал головой Рамон. – А кто-то, кто использовал тебя.

Луко ухмыльнулся:

– Это запросто.

Рамон резко обернулся и смерил Луко презрительным взглядом. Ему пришлось отвернуться, чтобы сдержаться и не наговорить мальчишке лишнего.

– Если эта гадость произведена в Меровенсе, если Найробус постоянно держит канал связи открытым, значит, с помощью нашей магии мы могли бы обезвредить эту дрянь даже в Нью-Джерси!

Луко метал гневные взгляды, однако желание получить наркотик пересилило.

– Ну ладно, скажу! – выкрикнул он. – Этот старый жулик завязал мне глаза и повел. У меня башка закружилась... я чуть не грохнулся... только он меня держал и заставлял идти. А когда повязку снял, так я уже туточки оказался – вон в тех холмах, и он мне автомат всучил и на вас показал.

– Что за старый жулик? – небрежно поинтересовался Рамон.

– А тот, который снабжает Гролдора «дурью»! Тот, который разгуливает в костюмчиках за две тыщи баксов и шляпах за пятьсот!

– А борода у него какая? – поинтересовался Мэт.

– Ой, такая вся аккуратненькая! Усики подбритые и на подбородке чуток. А тебе это на фиг сдалось?

– Имя у него есть – у этого старого жулика? – напирал Рамон.

– Найробус! – брызгая слюной, прошипел Луко. Мэт вытянулся в струнку. Его обдало жаром. Важно было сделать первую верную догадку, а все остальное цеплялось за нее.

– Зачем ты пошел на это, Луко? – мягко спросил Рамон. – Я ведь всегда с тобой обращался по-хорошему. И Мэтью тебя никогда не обижал, хотя и было за что, Бог свидетель. Зачем вы с дружками распугивали моих покупателей? Почему ты пытался убить нас?

– Никому не дам одолеть меня в моем квартале! – прошипел Луко.

– Зависть и месть, значит? Этого маловато будет. Почему еще?

– Почему? А вы-то как думаете, почему? Потому что этот старик, Найробус, сказал, что даст нам целую кучу «дури», если мы это сделаем.

Рамон кивнул.

– И неплохо снабдил тебя перед тем, как перетащил сюда.

– Да нет, немножко совсем – токо чтобы «ломка» прошла! Сказал, что кокнет меня, если я еще наглотаюсь, пока вас не прикончу.

– Значит, Лакшми была права, – вздохнул Рамон. – Ты – гашишинн.

– Что ты такое болтаешь, эй? – выкрикнул Луко. – Я тебе сказал, чего ты хотел. Отдай мне «магию»!

– Ладно, договорились, – кивнул Рамон, нарисовал в воздухе какую-то фигуру и что-то пропел по-французски. Луко напрягся, вытаращил глаза, но его зрачки стали крошечными, а потом веки опустились, он обмяк, задрожал и радостно вздохнул.

Мэт возмущенно отвернулся. Отец обернулся к нему:

– Он такой тощий, Мэтью, щеки ввалились!

Мэт кивнул.

– Та дрянь, которой его пичкает Найробус, позволяет отбирать у парня жизненные силы в любое время, когда только Найробус этого пожелает, – отбирать медленно, но верно. – Мэт горестно покачал головой. – Знаешь, порой я сам себя ненавижу за то, что оказываюсь прав.

– Да, – вздохнул Рамон. – Все, как ты сказал. В нашей округе появился новый наркотик, и местные банды вдруг перестали колотить друг дружку. Вместо этого хулиганы начали издеваться над соседями, «питаться» их страхом и гневом, а через них смог «питаться» этими чувствами и Найробус.

– А что было за это время в новостях, папа? Это повсюду происходило или только в нашем городке?

– Повсюду, Мэтью, – во всех крупных городах. Полиция поначалу обрадовалась – банды прекратили разборки, и жертв стало меньше. А потом статистика грабежей поползла вверх, и полиции стало худо, как никогда, потому что горожане стали жить в страхе.

– А еще удивляются, почему люди так стремятся перебраться за город! – Мэт грустно покачал головой.

Рамон взглянул на Луко. Тот перестал дрожать. Взгляд его стал отсутствующим, губы разъехались в идиотской улыбочке.

– Надо приглядывать за ним, – заключил Рамон. – Вот что, Мэтью. Насчет этого наркотика. Как думаешь, можно ли его полностью нейтрализовать?

– Конечно, точно так же, как это только что сделал ты. Но так же может поступить и Гролдор. Как только он обнаружит, что наркотик не действует, он поймет – стряслось что-то неладное и пропоет контрзаклинание.

Рамон нахмурился:

– Хочешь сказать, что до того, как нейтрализовать наркотик, надо нейтрализовать этого Гролдора?

– Это было бы вполне резонно.

– Но не пошлет ли тогда Найробус на его место другого колдуна? Или кого-нибудь из подручных Гролдора завербует?

– Подручные – скорее всего местные гангстеры, – задумчиво протянул Мэт. – Не сомневаюсь, Найробус непременно отправит кого-нибудь сменить Гролдора, но все же на это уйдет какое-то время, пока-то он найдет достойную замену. Может, ему даже придется этого кандидата обучать. Но я могу и ошибиться – может, у Найробуса куча колдунов в резерве, но все же у меня такое ощущение, что вся его колдовская гвардия работает строго на своих местах. Один – в Нью-Джерси, другой – с войском, осаждающим Бордестанг, а остальные – с армией махди.

– Ты уверен?

– Чистая интуиция пока.

– От интуиции даже у нас дома отмахиваться не стоит, а уж тем более в этом мире, – согласился Рамон. – Как бы то ни было, похоже, нам придется смотаться домой и разобраться с этим Гролдором, верно?

Мэт сглотнул подступивший к горлу ком. Ему стало страшно. Столкнуться с наркодельцом, располагавшим вооруженной бандой, – это само по себе паршиво, так вдобавок еще эта встреча должна состояться в мире, где Мэту не помогла бы магия...

Но тут он вспомнил, что некоторые его заклинания пусть слабо, но все же срабатывали в Нью-Джерси и что Найробусу хочешь не хочешь, а надо держать канал связи между двумя мирами открытым. Мэту следовало придумать, как воспользоваться природными магическими силами Меровенса в Нью-Джерси, и если и было на свете место, которое так сильно нуждалось в этом...

– Да, папа. Нам придется отправиться домой.

* * *

Савлу пришлось признать: когда надо, он способен выглядеть весьма устрашающе, а сейчас ему как раз этого и хотелось. Очнувшись, Бейдизам увидел ярко пылавший очаг и длинноволосого, бородатого мужчину с орлиным носом.

Мужчина, зловеще ухмыляясь, склонился над ним. Его лицо освещали только отблески огня.

Колдун выпучил глаза, на миг похолодел от страха, но тут же побагровел от злости и забормотал проклятия, которых, впрочем, не было слышно, поскольку рот Бейдизама был плотно заткнут кляпом. Руки колдуна дергались, он пытался двигать ими – безуспешно, руки были крепко связаны у него за спиной.

– Терпеть не могу тех, кто пугает женщин, – с отвращением прошипел Савл. – Обожаю смотреть, как они мучаются.

От леденящего взгляда Савла Бейдизам перестал корчиться и замер. А Знахарь вынул из очага кочергу. Конец кочерги раскалился докрасна. Савл плюнул на кочергу, прислушался к тому, как она зашипела, и сокрушенно покачал головой.

– Не разогрелась еще как следует.

Швырнув кочергу обратно в очаг, он обернулся к побледневшему как полотно колдуну.

– Видишь ли, у меня к тебе есть несколько вопросов. Не хотелось бы делать тебе больно... ну, только если это уж очень сильно понадобится, сам понимаешь...

Он просунул руку под бурнус Бейдизама и дернул колдуна за ногу – не сильно, но в том месте, где нужно. Колдун застонал от боли.

Савл тут же отпустил его, но пояснил:

– Это я еще легонько дернул – просто показал тебе, что к чему. Если бы я по-настоящему дернул, ты бы корчился от боли час, а то и подольше, даже после того, как я отпустил бы твою ногу. Древние греки и современные фабы располагают массой полезных сведений по анатомии, а еще больше об этом знают люди, обитающие на Дальнем Востоке, – кое-что такое знают, что...

Бейдизам что-то неразборчиво прорычал.

– Понимаю, это очень грубо – просто сила, никакой магии, – кивнул Савл и взял в руки кусок толстой веревки. – Вот так будет поизысканнее.

И Савл принялся читать нараспев какие-то глупые стишки, страшно при этом гнусавя и изо всех сил стараясь, чтобы в стихах соблюдалась ритмика, размер и рифма. Одновременно Савл завязывал один за другим узлы на веревке.

Глаза Бейдизама выпучились. Заклинание было ему знакомо – или напоминало что-то. Он в страхе замычал и снова принялся вырываться из связывающих его пут.

– Ты не бойся, – успокоил его Савл. – Больно не будет, я только...

Тут распахнулась дверь, в темницу хлынул свет. На пороге стояла Химена.

Она воскликнула:

– Знахарь! Что же ты делаешь! Ты же целитель, а не мучитель.

– Это верно, – согласился Савл. – Вот только никто, кроме целителей, не знает, как по-настоящему сделать больно: так что...

– Нет! – Химена решительно шагнула к Савлу и вырвала веревку из его рук.

– Может быть, этот человек хотел меня обесчестить, но он все-таки человек, а не зверь!

– Это ваше личное мнение, – упрямо возразил Савл.

– Пусть пытками занимается тот, кто служит Злу!

– Ну хотя бы немножечко! – взмолился Савл. – Пусть подышит негодяй мерзкими миазмами! Пальцы на его ногах пускай скрючит спазмами!

Пальцы на ногах у Бейдизама скрутило судорогой.

Он взвыл.

– Как же тебе не стыдно! – воскликнула Химена. – Мы должны действовать убеждением, а не пытками! – Она оттолкнула Савла и уселась на жесткую лежанку.

Стащив с Бейдизама туфли, она начала массировать его ступни, напевая по-испански нежную, успокаивающую колыбельную. Бейдизам облегченно застонал, а Савл, стоявший у стены темницы, сердито сверкал глазами.

– Прости моего друга, – мягко проговорила Химена. – Твои приставания ко мне разозлили его, пожалуй, еще больше, чем меня. – В конце концов, ведь Бейдизам не знал, кто стукнул его по голове – так пусть думает, что это был Савл. – Не думай, я по достоинству оценила твои похвалы моей красоте, – с улыбкой добавила Химена; она казалась сейчас скромной девушкой, смущенной лестью мужчины. – Но я не лгала тебе, когда говорила о верности франкских женщин – о такой верности, какую бы и мусульмане ценили в своих женах. Я должна свято чтить законы брака, как мне велит моя вера, – должна, дабы спастись! Вера укрепляет меня, и я сохраню верность моему мужу, какие бы мне ни грозили испытания. Даже если мне захочется, я не изменю ему. – Она опять улыбнулась, дав Бейдизаму созерцать всю нежность, все желания, какие в ней пробудили воспоминания о Рамоне. – Но я этого не хочу, потому что люблю моего мужа, и сейчас я люблю его еще больше, чем тогда, когда мы только поженились.

Бейдизам смотрел на Химену в буквальном смысле слова как зачарованный. Он не мог знать испанского языка, на котором разговаривали в другом мире, не мог догадаться, что та песенка, которую пела Химена, поглаживая его сведенные судорогой пальцы, на самом деле была заклинанием, предназначенным для того, чтобы испытываемая Бейдизамом страсть отступила и преобразилась в поклонение.

Именно в поклонение – чтобы Бейдизам смотрел на нее, словно на стоящую на высоком пьедестале статую.

– Позволь, я выну кляп у тебя изо рта, – вполголоса проговорила Химена. Пора тебя пожалеть. Ты, наверное, испытываешь страшную жажду. – Химена склонилась к колдуну и вытащила кляп у него изо рта. От ее близости Бейдизам весь дрожал, но как только губы его смогли сомкнуться, он перевернулся на бок и закашлялся. Излучая сочувствие, Химена поднесла к губам Бейдизама кубок с вином. Колдун отпил немного, но потом вспомнил, что находится во вражеском стане, и, глядя в кубок, пробормотал заклинание.

– Вино не изменит цвет, – заверила его Химена. – Там нет яда. Разве мы могли бы так обойтись с гостем? А ты будешь нашим гостем, как только оправишься от боли, причиненной тебе Савлом. Честное слово, Савл, – сердито сказала Химена, укоризненно глянув на Знахаря. – Ты вел себя не лучшим образом!

– Я очень сожалею, – буркнул Савл – сама пристыженность.

– Он печется о моей безопасности, – пояснила Химена Бейдизаму. – Его обуял гнев, вот почему он был столь беспощаден с тобой. – Тут она нахмурилась. – Однако зачем было идти на город, который вам ничем не грозил, скажи? Настоящий злодей поручил вам это дело!

Бейдизам напрягся.

– Наш махди – не злодей!

Химена пристально посмотрела на колдуна.

– Так это, значит, махди отправил вас на осаду города?

– Да, он! – воскликнул Бейдизам, но тут до него дошло, что вопрос был задан насмешливо, и он неохотно добавил:

– Ну, если честно, то я был одним из тех, кто уговорил его стать нашим махди. Но командует войском, безусловно, он!

– Войском-то командует он, – согласилась Химена. – Но когда война окончится, кто будет править – не истинный ли мудрец?

– Мудрец? – усмехнулся Бейдизам, вновь обретя уверенность. В конце концов, ему было известно то, чего не знала Химена. – Скажи лучше – стратег! О да, Найробус хочет покорить весь мир, и он использует для этого веру в Аллаха так же легко, как любую другую веру. Ему нужно одно: чтобы все объединились под единоличным правлением.

– Его правлением? – уточнила Химена.

– Почему бы и нет? Он по крайней мере знает, чего хочет, и верит в себя.

– А ты в него веришь? – требовательно вопросила Химена.

– Пока выполняю его требования – да, – пожал плечами Бейдизам. – А почему бы мне их не выполнять? Он даст мне власть над пятой частью мира, и я стану править землями – надо мной будет властен только Найробус. Так почему бы мне не делать то, чего он от меня хочет?

Химена нахмурилась:

– И что же ты станешь делать с пятой частью мира?

– Не сомневайся; я буду справедлив ко всем, независимо от их положения, – заверил ее Бейдизам. – Не сомневайся, будет мир, и ни один человек не поднимет руку на другого, не станет красть у ближнего жен и добро. И всякий купец будет беспрепятственно ходить из Ибирии в Латрурию и даже в Аллюстрию и не бояться разбойников.

– И все? – таинственно улыбнулась Химена. – И не будет ни богатства, ни роскоши, ни гаремов?

– Ну почему же? – ухмыльнулся Бейдизам. – Править пятой частью мира тяжело. И мне будет необходимо утешение... и уют.

Савл фыркнул. Химена сердито зыркнула на него.

– Положение дает свои прелести, да?

– Ну а как же! – воскликнул Бейдизам и ухмыльнулся примерно так же, как незадолго до этого Савл.

– А что он за человек, этот Найробус? – невинно поинтересовалась Химена.

– Он справедлив в суждениях, говорит мягко, у него приятные манеры, он учтив со всеми, – отвечал Бейдизам. – По-своему он мудр, но... но дело для него превыше всего.

– Молод он или стар?

– Пожилой, – подумав, ответил Бейдизам. – Волосы и борода у него седые, а глаза серые. Если честно – похож он больше на франка, чем на мавра.

– Вот как... – задумчиво протянула Химена.

– Только не думай, он не предатель, не изменник! – горячо воскликнул Бейдизам. – Франком он никак быть не может – он в совершенстве владеет арабским языком и берберским тоже!

Однако Химена, располагая богатым опытом изучения и преподавания иностранных языков, отлично знала, что порой иностранцам, хорошо изучившим какой-либо язык, удается разговаривать на нем чище, чем аборигенам. Но конечно, Бейдизаму она этого не сказала – она только улыбнулась и увела разговор в сторону.