Текст книги "Странные времена: идеальный джентльмен"

Глава 18

Ханна подвинулась на диванчике, чтобы Ронни могла втиснуться рядом. Места едва хватило: менеджер кинотеатра оказалась дамой весьма плотного телосложения. Особенную солидность ей придавали татуировки Золотых девочек[13]13
  «Золотые девочки» – ситком про четырех пожилых женщин.


[Закрыть] на одном плече и бритая голова.

Сидевший напротив Реджи прижал ладонь к груди:

– Клянусь, положа руку на сердце, что не отсылал на кухню заказ.

– Он говорит правду, – подтвердила слова коллеги Ханна. – На этом месте недавно сидел детектив-инспектор Стерджесс. Именно он и вернул еду. Но только потому, что все остыло, пока он разговаривал по телефону. Вина лежит целиком и полностью на нем.

– Что здесь делал коп? – теперь Ронни выглядела встревоженной совсем по другой причине.

– У нас был деловой ужин.

– Кстати, а ты сама-то кто такая?

– Меня зовут Ханна, – девушка протянула руку, хотя в столь тесном пространстве это удалось не сразу. – Я работаю вместе с Реджи в газете «Странные времена».

Ронни несколько секунд оценивающе рассматривала предложенную ладонь, прежде чем пожать ее.

– Ладно. Здорово! Извини. Говоришь, детектив-инспектор? Романтическое свидание после переписки на сайте знакомств с копами или типа того?

– Нет. Мы просто друзья.

– Кажись, кто-то слишком горячо протестует.

– У тебя всё в порядке, Ронни? – спросил Реджи. – Ты выглядишь слегка напряженной.

– Ну прости, – громко вздохнула она. – У нас новый шеф-повар. Темпераментная особа. Несколько дней назад кто-то отослал заказ, так она рвала и метала. Вот ваще неохота повторять эту сцену из «Монти Пайтона». Благодарю покорно.

– Что случилось с Сэмом?

– А это, – проворчала Ронни, – еще одна моя проблема. – Она быстро осмотрелась по сторонам, убеждаясь, что никто не подслушивает. – Стиво, киномеханик, который раньше здесь работал, свалил несколько месяцев назад. Прикинь, заявил, типа кто-то вечно шепчется за его спиной, слухи распускает, оборудование портит. Обижают его, ишь!

– Шепчется? – переспросила Ханна.

– Даже не начинай, красотка. Сама без понятия, о чем этот придурок треплется. Потом Сэм, прежний шеф-повар, поругался с официанткой. Говорит, она ему фруктовый нож в руку вонзила. А девчонка клянется, что ее даже рядом не было в тот момент, – и я ей верю. Не того она сорта, чтобы такую хрень творить из-за перепутанного заказа. Короче, дошло дело до судебного разбирательства. Парочка других ребят, уволенных когда-то, тоже запрыгнули в поезд до халявных деньжат, и теперь вся эта компашка предъявила нам иск. Меня выставили психопаткой, мужененавистницей-лесбиянкой, которая превращает жизнь любого сотрудника не женского пола в ад.

– Вот… подонки, – процедил Реджи.

– Ага. Короче, мне сейчас новой мороки точно не надо.

– Понимаю, – кивнул он. – Я помню Сэма по тому времени, когда писал статью про это место. Мне казалось, вы с ним находились в отличных отношениях.

– Так и есть. Вернее, было. Мы с ним проработали тут дольше всех остальных сотрудников. Только сейчас дружба вылетела в трубу, и он встречает любое предложение в штыки, злится, что я ему не поверила и встала на сторону официантки, Фионы. Организация, управляющая кинотеатром, готовится к бою. Да только дело вот в чем: на видеозаписи четко было видно, как обвиняемая курила в переулке, когда выбежала другая девчонка и начала рассказывать о ранении Сэма. Короче, если Фиона как-то умудрилась это сотворить, тогда она чертова колдунья.

Ханна с Реджи обменялись короткими многозначительными взглядами.

– Сейчас бывший друг подал на меня в суд, – продолжила Ронни. – И мне придется искать адвоката, как и всей организации. Кинотеатр с кафе приносят совсем небольшую прибыль, учитывая размер займа, который мы взяли, чтобы выкупить и восстановить здание. Ежемесячные выплаты космические. Короче, сунуть этим стервятникам денег в глотку за мировое соглашение не вариант.

– Ужасно, – посочувствовал Реджи.

– Да еще теперь и мой орган.

– Что? – переспросила Ханна.

– Кинотеатр раньше был концертным залом, – пояснил Реджи. – В прошлом году нынешним владельцам ценой невероятных усилий удалось отремонтировать стоявший здесь орган.

– Звучание у него – закачаешься, – мечтательно протянула Ронни. – Вы должны как-нибудь послушать. Каждую четвертую неделю у нас по расписанию немое кино с органным аккомпанементом. Жаль, только сеансы постоянно отменяются.

– Боже. – Ханна сочувственно поморщилась.

– Ладно, уж простите, что вывалила на вас свои проблемы. Вы-то небось пришли выпить или посмотреть киношку, а? Сегодня мы крутим «Квартиру» с Джеком Леммоном и Ширли Маклейн. Вечная классика.

– Вообще-то, – кашлянул Реджи, – мы надеялись побеседовать с тобой насчет публики, которая является по вторникам.

– Если ты спрашиваешь о тех чертовых студентах, я из тебя котлету сделаю, Реджинальд. Серьезно.

– Не о них, клянусь, – заверил он и пояснил, поймав вопросительный взгляд Ханны: – Несколько месяцев назад группа студентов решила, что будет хорошей идеей закинуться кислотой при посещении кинотеатра.

– Ага, – проворчала Ронни, – и выбрали для этого эксперимента экранизацию «Экзорциста» – «Изгоняющий дьявола».

– Не смотрела этот фильм, – призналась Ханна.

– Вот и они тоже. И по итогу выбежали с сеанса с криками на моменте «твоя мать отсасывает в аду». Один из недоумков понесся прямиком в церковь через дорогу, влетел посреди службы и начал что-то вопить про дьявола. После этого страсти накалились. У входа в кинотеатр еще неделю потом священник всех посетителей окроплял святой водой. Этот инцидент «Вечерние новости» подробно описывали аж на двух страницах. – Ронни с отвращением покачала головой. – Чертовы студенты.

– Честное слово, мы интересуемся не ими, – пообещал Реджи, – а компанией, увлеченной вампирами.

– Дайте угадаю: один из них начал бросаться на людей с укусами, – рассмеялась Ронни, затем заметила, как неловко заерзал на диванчике собеседник, и осеклась. – Охренеть! Пожалуйста, скажи, что это всего лишь газетная утка.

– Увы, – вздохнул Реджи. – У нас и других экзотических существ хватает.

– Не переживайте, – вклинилась в разговор Ханна, – мы просто хотим подготовить серию статей про субкультурные сообщества. Часть материала будет посвящена вампирам. А еще там будут уфологи, охотники за привидениями, фурри.

– А-а, ясно. Таких у нас и правда хватает.

– Действительно? – удивилась Ханна.

– Я имела в виду вампиров. Не фурри. Это же те, кто одеваются животными и тусуются, верно?

– Да.

– Не, таких у нас нет. Хотя мы бы не возражали. Чем больше, тем лучше. Я открыта к любым предложениям, лишь бы народ приходил и платил. – Ронни побарабанила пальцами по столу и добавила: – В пределах разумного, конечно. Эх, опять я начала трепаться о своем. Ага – вампиры. Само собой, у большинства это просто костюмы. Ну, знаете, чтобы повеселиться. Многие из них являются и на другие показы, например на «Шоу ужасов Рокки Хоррора» в последнюю пятницу каждого месяца. Некоторые просто любят вырядиться по любому поводу. Когда год назад у нас проходил фестиваль «Близкие контакты», весь зал под завязку был набит инопланетянами. Одна леди приезжала аж из Глазго всю неделю и при этом даже не смотрела фильмы, а просто стояла здесь в костюме Хищника и глушила самбуку стопку за стопкой. Должна сказать, ты не нюхал жизни, если не видел, как кто-то в подобном прикиде пытается справить нужду. Нам пришлось позволить этой дамочке воспользоваться туалетом для инвалидов после того, как она застряла в обычном. Затем подкатил Чубакка на коляске – и понеслось!

– Жизнь у вас тут бьет ключом, – прокомментировала Ханна.

– Главное, чтобы не по голове, – мрачно пошутила Ронни и пожала плечами: – Мы уже привыкли. Вы должны понимать, что нам никак не удается соперничать с развлекательными центрами и крупными сетевыми кинотеатрами. А для просмотра серьезных артхаусных фильмов есть отдельные залы, с грантами, спонсорами и прочим. Я не в претензии: ребята делают неплохие вещи, ну и прекрасно. Наше же местечко – сборище маргиналов. Мы держимся на плаву, продавая еду и напитки самым разным чудикам и гикам, к которым я с гордостью отношу и себя.

– Ясно, – кивнула Ханна.

– Помимо кафе с баром нам капает доход и от сдачи в аренду конференц-зала. Там собираются и странные корпоративные группы, которые хотят чего-то необычного, но чаще – двинутые на настольных играх. Эти ботаны не особо много пьют, зато с ума сходят по начос. Иногда помещение снимает коллектив коммунистов. Вот они приносят с собой собственные бутерброды с продуктами, выращенными на огороде, зато просаживают весь алкоголь в баре подчистую, благослови Господь их большевистские сердца. Ну и еще парочка книжных клубов время от времени появляются.

– У каждого свое увлечение, – поддакнул Реджи.

– Именно. В тусовке вампиров в основном нормальные ребята. Мы делаем для них тематические коктейли: «Кровавую Мэри» и типа того. В общем, все красное. А еще Марша устраивает целое шоу с сухим льдом – выглядит круто. Раскупается влет. На «Рокки Хоррора» тоже готовим такие штуки. Уж та компашка – настоящее воплощение мечты. Не дай бог кого-то из актеров в том шоу отменят, ведь тогда это место сразу загнется.

– Итак, вампиры, – попытался вернуть беседу в нужное русло Реджи. – Каждый раз, как я приходил на один из тематических сеансов, обязательно натыкался на нескольких особенно колоритных персонажей.

– Думаю, ты говоришь о Викторе с его последователями, – рассмеялась Ронни. – Имя у парня прямо мультяшное, а? Он и правда с головой погрузился в роль, даже пару недель назад подал петицию, чтобы время показа фильмов перенесли на более позднее. Заявил, что не в состоянии появляться при свете дня. Ну, я чудику и ответила, типа, таскай с собой зонтик, а сеансы будут идти по расписанию в восемь вечера даже при потопе. Только так мы можем продавать еду перед просмотром и выпивку – после. Ну и плюс попкорн с мороженым в перерыве.

– Благоразумно, – согласилась Ханна.

– О Викторе такого не скажешь. Он даже заострил зубы – ну, знаете, сточил, чтобы сделать подобие клыков. Конечно, каждый волен поступать со своим телом по собственному вкусу – сама люблю пирсинг и татуировки, – но как по мне, зубы уже чересчур.

– И есть еще последователи Виктора?

– О да, – подтвердила Ронни. – Их там целая группа. Думаю, они ответвление готов. Носят черное, кожаные штаны с кружевными рубашками, а девчонки от этого тащатся. Ну, знаете, вроде такие плохиши с флером таинственности. А поклонницы их из тех, кто боится ходить по улицам в одиночестве, но состоит в переписке с серийными убийцами в тюрьмах.

– Понятно, – вздохнула Ханна.

– Извини, – вскинулась Ронни. – Наверное, я тут слишком сурово высказывалась, осуждала почем зря. Просто неделя выдалась длинной, а ведь сегодня только понедельник. Обычно-то я самый толерантный человек на свете – честно.

– Расслабься, Вероника, – успокоил Реджи. – На твой статус самой заботливой матушки-наседки всех сирых и убогих никто не посягает.

– Умеешь ты зубы заговаривать.

– Итак, Виктор? – снова попытался он перенаправить беседу.

– Да, да. Я слышала, как он объяснял кому-то, что ведет образ жизни настоящего вампира.

– Такие люди есть по всему миру, – кивнул Реджи.

– Ты шутишь? – спросила Ханна.

– Нет. Они называют себя сангвинарианцами и питаются кровью животных. Хотя некоторые предпочитают человеческую. – Реджи заметил изумленно распахнутые глаза коллеги и пояснил: – Отданную добровольно: донорами, друзьями или кто там еще увлекается подобным.

– Ого, – выдохнула Ханна. – Звучит… жутковато.

– Склонна согласиться, – сказала Ронни. – И это я-то, самый божий одуванчик среди всех либералов. – Она оглянулась через плечо на бар. – Мне нужно идти. Марше давно пора на перерыв.

– А ты случайно не знаешь, где живет этот Виктор? – поинтересовался Реджи.

– Как бы ни было сложно поверить, я никогда не ходила к нему в гости. Хотя с кем еще может водить дружбу такая суровая лесбиянка-мужененавистница, чья главная задача – превратить жизнь трудолюбивых работников в кромешный ад?

– Вероника, дорогуша, – с улыбкой произнес Реджи, – прибегать к сарказму – ниже твоего достоинства.

– Реджинальд, солнышко, – копируя его тон, отозвалась собеседница, – будь так добр засунуть свою снисходительность… ну, туда, где солнце не светит.

Ханна рассмеялась.

– У тебя приятный смех, – заметила Ронни. – Теперь я вижу, чем ты так нравишься тому инспектору.

– У нас была деловая встреча.

– Ну да, конечно. А Анджелина Джоли обрывает мне телефон, пока я строю из себя недотрогу.

– Ей же хуже, – прокомментировал Реджи. – Так есть ли хоть малейшая надежда, что ты знаешь адрес Виктора?

– Это даже не его настоящее имя, – вздохнула Ронни. – Мне известно об этом только потому, что он расплачивался картой пару раз.

– Могла бы ты нам помочь? – Реджи изобразил свой лучший вариант обаятельной улыбки.

– Конечно, – кивнула менеджер кинотеатра. – Хеллоуин наступит в конце октября.

Судя по ошарашенному виду собеседника, ей удалось сбить его с толку этой фразой, не связанной с предыдущим высказыванием.

– Все верно, – явилась на выручку Ханна. – Как помощница редактора «Странных времен» я как раз думала, что нам следует продолжить тему о самых популярных местах с привидениями в Манчестере.

– Так и чувствовала, что ты мне понравишься, сообразительная моя, – потрепала девушку по руке Ронни.

Глава 19

Детектив-инспектор Стерджесс молча стоял и смотрел на покрытое простыней тело, пока сержант Уилкерсон вводила его в курс дела. Из многоквартирного здания через дорогу доносился громкий шум вечеринки, который служил разительным контрастом зрелищу перед ними. Шатер экспертов-криминалистов вообще редко бывает веселым местом.

– Труп обнаружили час назад, когда строители уже собирались расходиться по домам, – тихо докладывала Уилкерсон. – Новый ночной сторож только что заступил на дежурство. Старый не явился на работу и не отвечал на звонки. Это выяснилось утром, при прибытии руководителя объекта. Недавно он показывал территорию срочно нанятому на замену охраннику. Они и нашли тело. Говорят, мистера Алашева – прежнего сторожа – считали самовольно покинувшим пост. По-видимому, подобное поведение встречается довольно часто. Временные работники и все такое.

– На оживленной стройплощадке труп не замечали весь день? – усомнился Стерджесс.

Только вчера он проезжал мимо и удивлялся, какими темпами возникают новые многоквартирные здания в последнее время. Вот и сейчас всего в пятидесяти футах вырастал металлический скелет еще одного дома с роскошными апартаментами, ожидая появления кирпичной оболочки.

– Контейнер с отходами заслонял обзор. Никто не приближался сюда, так как все работали в противоположном конце площадки. Руководитель объекта говорит, что обычно строители проходили здесь по пути на обед, но из-за солнечной погоды в итоге направились на перерыв к каналу. Цитирую: «Потому что там гуляют зачетные крали».

– Рад слышать, что старые стереотипы живут и процветают.

– Руководитель объекта снаружи, ждет вас, чтобы поговорить.

– А где новый сторож?

– В больнице, босс. – Поймав вопросительный взгляд Стерджесса, Уилкерсон пояснила: – Свидетели утверждают, он очень плохо воспринял найденный труп. Начал кричать и не прекращал, пока кто-то не вызвал скорую. Медикам пришлось вколоть мужчине успокоительное. Кажется, он крайне религиозен.

– Тело не переносили?

– Нет. Эксперты-криминалисты сделали предварительное заключение, что это место преступления: следы сопротивления, залитая кровью земля.

– Ясно, спасибо, – кивнул Стерджесс, после чего поправил латексные перчатки, натянул хирургическую маску повыше и склонился над пролежавшим весь день на жаре трупом, тут же ощутив сладковатое зловоние гниения.

– Предупреждаю, босс, зрелище не из приятных, – кашлянув, проговорила Уилкерсон.

– Буду иметь в виду. Так, что тут у нас… – Стерджесс откинул простыню. Несмотря на предостережение, он невольно отшатнулся. – Черт!

– Ага.

– Это что, следы от зубов?

– Франсен говорит, хоть пока и неофициально, что да…

– Да этот рохля не подтвердит официально даже собственную смерть, пока не услышит мнение второго эксперта. И долго еще… – Стерджесс замолчал, услышав, как за его спиной открывается и вновь застегивается клапан шатра, но не стал винить Андреа за желание поскорее покинуть это место.

Сам детектив-инспектор уже давно прекратил считать количество трупов, увиденных за время работы, но, как бы ни хотелось кому притвориться в обратном, к зрелищу невозможно было привыкнуть. Особенно в этом случае. Стерджесс никогда еще не встречал ничего подобного.

Шея погибшего выглядела истерзанным, окровавленным месивом. Если повреждение действительно нанесли зубами, тогда нападавший должен был обладать просто невероятной, противоестественной мощью. И запредельным уровнем жестокости. Разорванная глотка смотрелась ужасно, но по-настоящему Стерджесса потрясло выражение крайнего испуга, застывшего в широко распахнутых глазах покойного. В некоторых культурах считалось, что на радужках жертвы нападения запечатлевался образ убийцы. Однако детектив-инспектор не стал присматриваться – он и без того знал, что ничего там не увидит. Как знал и то, что это зрелище будет долго преследовать его в кошмарах.

Хотя выражение глаз действительно кое о чем сообщало. Такой ужас появляется только тогда, когда жертва не понимает, что именно видит перед собой, хотя и знает, что это подразумевает. Если убийство было делом рук – или зубов – Филипа Батлера, то он обладал редкой бесчеловечностью. Хотя вряд ли это слово могло применяться к существу, каким тот себя считал.

В сознании всплыли воспоминания об одной из лекций по криминалистике. Преподаватель говорил, что убийство – это либо момент проявления вспышки ярости, либо хладнокровно продуманное нападение. Преступник либо не мог остановиться, либо планировал злодеяние. Однако в этом случае все выглядело совершенно иначе и не подходило ни под один из пунктов. Тут убийство было продиктовано голодом. Реальным или воображаемым.

Стерджесс вернулся на свежий воздух, кивнул криминалистам, которые направлялись обратно в шатер, чтобы закончить работу, стянул маску с перчатками и швырнул их в пакет для медицинских отходов. Уилкерсон появилась из-за контейнера с мусором, вытирая рот и выглядя смущенной. Два констебля стояли рядом, охраняя место преступления. Один из них многозначительно ухмыльнулся и подмигнул другому.

– Прощу прощения, босс, – пробормотала Андреа.

– Не за что извиняться. Ты ни в чем не виновата. Я не успел поужинать, когда поступил вызов, и сейчас даже рад этому, иначе наверняка присоединился бы к тебе. – Уилкерсон неловко кивнула, оценив попытку сгладить позорную ситуацию. – Итак, – понизил голос Стерджесс, – я первый выскажу это вслух: ты готова поставить на то, что кровь мистера Алашева совпадет с той, что обнаружилась в желудке Батлера?

– Знаю, вы не любите гадать, но да, готова.

– Так какие будут предположения?

– Парень захотел воплотить в жизнь какую-то извращенную фантазию. – Уилкерсон указала глазами на шатер криминалистов. – Он напал, а потом понял, что не может вынести реальности совершенного.

– Звучит логично, – кивнул Стерджесс, почесав под бородой. Он мог поклясться, они с сержантом сейчас думают одинаково: это звучало логично только в том случае, если представить, что человеческое существо способно на подобное зверство. – Ладно, я сделаю короткий звонок. Можешь пока подготовить руководителя объекта к беседе?

– Конечно, босс.

Первым признаком, что ему грозят неприятности, для патрульного Робертса стало появление лица детектива-инспектора Стерджесса всего в шести дюймах от его собственного.

– Не обязательно прекращать ухмыляться ради меня, офицер.

– Сэр. Сожалею, сэр.

– И о чем же? – вторым тревожным сигналом стала демонстративно сделанная на телефон фотография именного шеврона. – Офицер Робертс. Отлично, теперь я точно вас не забуду.

– Сэр?

– Примите мои извинения, констебль. Я прервал ваши объяснения, о чем именно вы сожалеете.

Робертс хранил молчание.

Спустя пару секунд Стерджесс наклонился вперед и холодно осведомился:

– Тогда скажите мне, констебль, вы планируете когда-нибудь стать детективом?

– Так точно, сэр.

– Молодец. Нет ничего плохого в толике амбиций. Тогда позвольте дать дружеский совет, как офицер офицеру. Если вы однажды окажетесь не с этой стороны шатра, охранником, а внутри, следователем, и столкнетесь со зрелищем отнятой с особой жестокостью жизни, но не испытаете отвращения и рвотных позывов, то немедленно убирайтесь с места преступления, ведь это будет означать, что вы непригодны к службе, так как близки к образу мышления того, против кого поклялись защищать невиновных. Я понятно объясняю?

– Да, сэр, – кивнул Робертс.

– Хотя, думаю, об этом не следует беспокоиться. Вряд ли вам придется столкнуться с подобной ситуацией. То есть если уж вы оказались настолько тупы, что насмехались над старшим по званию, чему стал свидетелем еще более высокопоставленный офицер, значит, продвижение по службе вряд ли грозит вам в обозримом будущем.

– Простите, сэр.

– Хватит извиняться, если не можете даже сказать, за что именно, – зло прорычал Стерджесс, поймал брошенный констеблем взгляд на напарника и добавил: – Я бы не стал на него смотреть на вашем месте, офицер Робертс. В данную секунду офицер Килкойн молится про себя, чтобы мне не пришло в голову обратить внимание и на его фамилию, так как он всегда считал вас идиотом и совершенно не хотел бы разделить вашу участь. Я прав, констебль Килкойн?

– Да, сэр.

– Отличный выбор, офицер. А сейчас, парни, возвращайтесь к несению службы. Хотя, Робертс, сделайте мне одолжение. С этих пор каждый раз, как будете злорадно ухмыляться, думайте обо мне и знайте, что у меня великолепная память.

До того как Робертс успел предпринять попытку оправдаться, Стерджесс развернулся и зашагал прочь, глядя прямо перед собой, и именно поэтому не смог бы свидетельствовать, если бы пришлось, что Килкойн отвесил подзатыльник напарнику.