Текст книги "Железная Дева"

ГЛАВА 30

Если женщина чего-то захочет, она непременно добьется своего. Эта истина не нуждается в комментариях. И я не исключение. Рано утром я, как и планировала, оказалась в кабинете Бориса. Его коллеги меня хорошо знали и мое присутствие не удивило их. Кроме Бориса никто не выражал недовольства по этому поводу. Признаться, мне значительно помогло то, что он считал блокнотик с Микки Маусом ничего не значащей деталью и, показывая его мне, радостно полагал, что отделался малой кровью.

Заполучив вожделенную книжечку и просмотрев последние страницы, я уже готова была признать, что он прав: последнее, о чем она сделал запись были именно сатанисты. Дальше шли пустые страницы. В тот момент, когда я собиралась отложить его в сторону и засчитать себе очередное поражение, мой взгляд случайно задержался на белой пружинке, с помощью которой страницы скреплялись вместе. Как раз в том самом месте, где записи заканчивались, я заметила крошечный кусочек бумажки, застрявший между проволочками. Одной страницы не хватало!

Я затаила дыхание. Находка могла ничего и не значить, но сердце мое радостно забилось. Я даже не подумала в ту минуту, что вырванной страницы у меня нет и неизвестно – где ее искать. Сам факт, что в блокноте было что-то еще, заставил меня воспрянуть духом.

Я уже собиралась уходить, чтобы обдумать свои дальнейшие действия в более подходящей обстановке, но в этот момент вошел один из оперативников с белым как мел лицом. Не замечая, что в кабинете посторонние, он произнес каким-то деревянным голосом:

– Нашли тело одной из пропавших девушек. Ее везут сюда.

Через минуту я осталась в полном одиночестве. Борис даже позабыл о том, что меня следует выставить вон. Но он мог не беспокоиться – ужасная новость пригвоздила меня к стулу и несколько минут я просидела в каком-то оцепенении. В голове стучало только одно: пусть это будет ошибкой.

Способность двигаться и соображать вернулась ко мне нескоро. Когда руки перестали трястись, а туман перед глазами немного рассеялся, я с трудом встала и побрела прочь из кабинета. Только на полпути я поняла, куда направляюсь. Ноги сами вынесли меня к кабинету мед-эксперта, что находился на первом этаже здания. Возле кабинета я остановилась и прислонилась к стене. Меня не беспокоило даже то, что первый же сотрудник, который обнаружит мое присутствие в неположенном месте выгонит меня взашей. Так оно и случилось. Усатый подполковник, заметив меня, немедленно велел покинуть здание. Я послушно пошла к выходу. Но не для того, чтобы отправиться домой.

Выйдя на улицу, я обошла здание и уселась на траву под окном того же самого кабинета. Мне повезло, после вчерашнего дождя стояла жуткая духота, окно было распахнуто и я отчетливо слышала голоса столпившихся в комнате людей. Не знаю, сколько часов я просидела под окном. Никому из тех, кто находился в комнате в напряженном ожидании и в голову не пришло, что их могут подслушивать. Время от времени то один то другой подходили к окну, но меня надежно скрывали кусты боярышника.

Наконец я услышала оживленные голоса и поняла, что тело привезли. Несколько раз хлопнула дверь, что-то несколько раз стукнуло и на несколько минут наступила тишина.

Когда раздался бесстрастный голос эксперта, я вздрогнула от неожиданности.

– Время смерти точно установить пока нельзя, но ясно, что тело пролежало в земле не меньше двух недель. Опознание провести будет непросто. Хорошо сохранились только волосы. Предположительно это Галя Чирко, пропавшая двадцатого июля…

У меня вырвался вздох облегчения. Это не Оксана. У меня еще остается надежда. Но я тут же одернула себя: о каком облегчении может идти речь! Одна из девочек уже найдена мертвой, каково будет ее родителям? Будь проклят этот убийца. Будь он проклят!

Глотая слезы, я продолжала слушать холодный голос эксперта. Он говорил о всяких специальных вещах, смысла половины из них я не понимала.

– Причина смерти ясна? – Спросил чей-то голос.

– На теле нет следов насильственной смерти. – Уверненно сказал эксперт. – Подожди-ка. Что это? Не понимаю. И здесь тоже. Да они по всему телу!

Я затаила дыхание, боясь пропустить хотя бы слово. Что они там обнаружили? Голос эксперта выражал неподдельное удивление.

– Все ее тело покрыто странными отверстиями. Они такие крошечные, что ни одно из них не могло послужить причиной смерти. Даже несколько, хотя их тут десятки… И еще. У девушки определенно малокровие. Крови совсем мало. С таким количеством она не протянула бы и часа.

– Получается, что кто-то откачал у нее всю кровь?

– Не знаю. Я говорю только о том, что вижу, а делать из этого выводы – ваша работа.

Они еще немного посовещались и стали расходиться один за другим. Я покинула свое убежище только тогда, когда убедилась, что кабинет опустел.

То, что я узнала, только добавило мне вопросов. Кто-то придумал для бедной девушки изощренную пытку, но для чего? Просто садизм? Или за этим скрывается что-то другое?

Я была так расстроена, что выглядела совсем больной. Ольга Васильевна, увидев меня за моим рабочим столом в приемной, только покачала головой.

– Лиза, вы совершенно запустили свое здоровье. – Укоризненно сказала она, присаживаясь возле меня. – Все еще ломаете себе голову над этими похищениями?

– Да. Никак не могу заставить себя не думать об этом. Теперь еще эта журналистка… – Я прикусила язык, сообразив, что проболталась.

– Вы про Демьянову? А что с ней? Я, кстати, ее сегодня что-то не видела. Обычно она носится по этажам с самого утра. Ужасно надоедливая особа.

– Боюсь, она уже не сможет никому докучать своими вопросами. – Сказала я с сожалением.

– Она что, уехала? И вас, похоже, это огорчает? – Вентцель была искренне удивлена. – А меня она просто вымотала за эти дни.

– Она не уехала. Она умерла. – Со вздохом сообщила я.

– Силы небесные! Не может быть! – В ее глазах отразился неподдельный ужас. Кто это сделал?

– Говорят, что сатанисты. Ее нашли в их логове. Но…

Договорить я не успела. Дверь распахнулась и в приемную ворвался настоящий ураган, состоящий из невероятного количества развевающегося цветного шифона и бело-розовой пышной плоти. Когда вошедшая притормозила в центре комнаты, я увидела, что это всего лишь энергичная женщина лет пятидесяти с ярко накрашенным лицом и платиново-белыми волосами, уложенными в затейливую прическу. Она открыла было рот, собираясь что-то спросить, но тут ее взгляд остановился на лице Ольги Васильевны и она выдохнула совсем не то что собиралась:

– Серова! Глазам своим не верю! Ты ли это?

Я покосилась на Вентцель. Ее глаза расширились от удивления. Она непонимающе воззрилась на женщину и пробормотала:

– Вы кажется обознались. Моя фамилия Вентцель.

– Господи ты Боже мой, подумаешь – фамилия. Я же вижу – это ты! Не узнаешь? Ну, конечно, столько лет прошло. Видишь, как меня разнесло? Маслова я, Татьяна! Теперь узнала?

– Простите, но я действительно с вами незнакома. Извините.

Ольга Васильевна поднялась и, кивнув мне, быстро прошла в свой кабинет. Маслова уставилась на меня.

– Надо же, что делается. Она меня не знает! Тоже мне, Снежная королева.

Я не знала что и сказать. Женщина возмущенно фыркнула, обиженно поджав губы и вышла из комнаты. Я подумала, что она хотела о чем-то спросить, но разволновалась и забыла. И я решила догнать ее.

Она стояла в коридоре рядом с какой-то женщиной и возбужденно размахивая руками, рокотала на весь коридор:

– Нет, Вер, ты только представь себе, какова, а? Десять лет в одной школе проучились, а теперь она знать меня не желает! Ну и люди пошли. Ни стыда ни совести. Можно подумать, я у нее в долг просить пришла. Да я понятия не имела, что она здесь работает. Увидела, обрадовалась, думала – посидим, школу вспомним.

– Да не переживай ты так. – Мягко сказала ее спутница. – Может, ты и в самом деле обозналась. Сама же говоришь, молодая она…

Я решила, что мне лучше не вмешиваться. Женщина действительно расстроена и не желает признать, что приняла одного человека за другого. Ольга Васильевна никак не могла быть ее одноклассницей, она же лет на двадцать моложе. Совсем тетка спятила.

Я покачала головой и прикрыла дверь приемной.

Едва шум стих, как я снова погрузилась в свои невеселые мысли. Найденное тело, смерть Демьяновой. Это дело с самого начала было слишком запутанным, чтобы я смела надеяться разобраться в нем самостоятельно. Но не отступать же на полдороге?

У меня теплилась слабенькая надежда, что вырванная из блокнота страничка может пролить свет на разгадку этого жестокого преступления. Мне просто не на что было больше надеяться и я отправилась в гостиницу «Салют».

Цель была выбрана не случайно: с большим трудом мне удалось вытянуть из Бориса, что погибшая Демьянова останавливалась именно в этой гостинице, а полученные от него же сведения о номере ее комнаты я справедливо считала своей маленькой победой.

На несколько дней гостиничный номер стал для Ларисы домом. Если предположить, что она сама вырвала злополучную страницу из блокнота, и сделала это с каким-то конкретным намерением, то весьма вероятно, что она могла спрятать ее в своем номере.

В гостинице я не стала ничего выдумывать и просто сказала, что хочу снять номер на сутки. У портье вытянулось лицо, когда я добавила, что хочу непременно поселиться в номере 361.

– У нас есть гораздо лучшие. – Запинаясь проговорил он, но я стояла на своем.

Он был явно озадачен и не пытался этого скрыть.

– А в чем проблема? – Спросила я, чтобы заставить его хоть на что-то решиться. – Номер занят?

– Нет-нет, напротив. Он совершенно свободен, но я не знаю…

– Вот и отлично. – Перебила я. – Где ключи?

Он протянул мне ключ с пластмассовой белой грушей, на которой был выгравирован номер комнаты и не сводил с меня глаз до тех пор, пока я не вошла в лифт.

Я окинула взглядом маленькую комнатку, обставленную хоть и новой, но какой-то казенной мебелью и тяжело вздохнула: в этом ограниченном пространстве просто невозможно что-то спрятать! Я поборола отчаяние и приступила к осмотру. На мой взгляд, безусловно внимательный, но недостаточно профессиональный, – в комнате не было ничего интересного.

Тем не менее, я добросовестно заглянула в шкаф, пошарила под матрасом, перевернула все три эстампа, развешанные по стенам и даже заглянула под ковер на полу. Ни-че-го. Ну просто ничегошеньки я не нашла!

Мне не хватало воздуха. То ли от волнения, то ли от того, что в комнате действительно было душно. Я направилась к окну и попыталась открыть верхнюю фрамугу. Она не поддалась, я с трудом дотягивалась до нее, но так как окно открыть мне очень хотелось, то я с помощью кресла взобралась на высокий подоконник.

Свежий воздух принес мне облегчение. Но только физическое. Я была расстроенна своей неудачей. В детстве мама называла меня слоненком из-за моей неуклюжести и была совершенно права: пытаясь нашарить ногой кресло, чтобы спуститься, я опрокинула горшок с полузасохшей фиалкой и он грохнулся на пол. Горшок был пластиковый и не разбился, но часть земли просыпалась на паркет и я принялась собирать ее рукой. Когда я приподняла горшок, чтобы поставить его обратно на подоконник, мои пальцы нащупали на дне какую-то неровность. Я заглянула снизу и ахнула: к пластмассовому горшку был прилеплен с помощью скотча сложенный вчетверо листок бумаги в голубую линейку. Я сразу узнала страничку из блокнота.

Осторожно отлепив скотч, я с замиранием сердца развернула листок и прочла:

«Портовая, 8. Пилкина М. С.»

И чуть ниже:

«Колосов.»

Больше ничего на листочке не было. Я не знала – радоваться мне или огорчаться. Что означает эта запись? И стоила ли она того, чтобы ее прятать?

Адрес показался мне знакомым, где-то в центре города. Фамилия, напротив, совершенно ни о чем не говорила. Я решила, что ничего не потеряю, если съезжу туда и разузнаю в чем дело. То, что Лариса особо отметила Колосова, заставило меня задуматься. Мне лично он показался совершенно посторонней фигурой, всего лишь один из знакомых родителей пропавшей. Но Лариса думала по-другому.

Возле стойки портье я задержалась. Парень вопросительно посмотрел на меня, заметив, что я не собираюсь уходить. И спросил:

– Что-то не в порядке?

– Нет. Просто я хотела вас спросить кое о чем. Это касается Ларисы Демьяновой…

У парня отвисла челюсть.

– Так вы знали? – Промямлил он.

– Так, слышала кое-что. Она ведь прожила здесь не меньше недели?

– Десять дней.

– Отлично. А вы не помните, ей звонил кто-нибудь? – Чтобы вопрос показался парню заслуживающим внимания, я показала парню сотню долларов, вторую из пачки Тима. Мое желание поговорить с ним на эту тему имело очень простое объяснение:

В комнате Ларисы не было телефона и, вполне возможно, ей могли звонить через холл. У нее наверняка был мобильный, но если бы я давала телефон человеку, которому не доверяю, я воспользовалась бы тем, что у всех на виду.

Лариса поступила точно так же. Немного помявшись, парень сказал, понизив голос, сказал:

– Ей два раза звонил один и тот же голос. И оба раза – в день убийства.

– Это был мужской голос или женский?

– Мужской. Он, конечно, не представился. Попросил позвать Ларису Демьянову и все.

– Она разговаривала с этим человеком при вас?

– В общем – да, но телефон стоит вон в том углу на тумбочке, а я не прислушивался специально, так что о самом разговоре ничего сказать не могу. Извините.

– Хорошо. А как она сама выглядела во время разговора? Ну, была веселая, или испуганная, или, может быть, равнодушная?

– Нет, ничего из этого не подходит. Она была… возбужденная, как будто сгорала от нетерпения.

К сожалению, это было обычное состояние Ларисы. Она всегда находилась в возбуждении и такое определение мало о чем мне говорило. Но испуганной она не была. Значит, хоть она и не доверяла звонившему, но его не боялась. Это ее и погубило…

ГЛАВА 31

На Портовой, 8 я обнаружила поликлинику, что меня несколько озадачило. Что понадобилось здесь Демьяновой? Потоптавшись возле регистратуры, я углядела на стене большой лист ватмана, на котором были перечислены фамилии врачей, закрепленные за ними участки и время приема. Фамилию Пилкиной я обнаружила на третьей строчке сверху. Значит, Пилкина М. С. – это врач. Час от часу не легче. Сверившись с таблицей и посмотрев на часы, я узнала, что сейчас как раз ее приемные часы. Нужный кабинет располагался, судя по всему на втором этаже и я отправилась туда, понятия не имея, что именно скажу этой незнакомой женщине.

Возле кабинета выстроился ряд весьма потрепанных стульев, но ни одного пациента не было. Это облегчало мою задачу. Я постучала и вошла. Высокий мужчина в белом халате обернулся на звук и мы уставились друг на друга с растерянными улыбками. Я так растерялась при виде симпатичного медбрата, приезжавшего в наш институт с бригадой доноров, что не сразу заметила сидящую за угловым столом пожилую строгую женщину. Она подняла голову от бумаг и спросила:

– Вы с какого участка?

– Ни с какого. – Выпалила я растерянно. – Мне нужна Пилкина.

Женщина побледнела и переглянулась с Гошей, который снова улыбнулся мне, на этот раз его улыбка была извиняющейся.

– Боюсь, у тебя ничего не получится. – Сказал он. – Пилкиной нет.

– А когда она будет?

– Боюсь, что уже никогда. – Немного неуверенно сказал он и снова посмотрел на сидящую в углу женщину, словно спрашивая у нее совета.

– Она здесь больше не работает? – Проявила я чудеса догадливости.

– Да нет, понимаешь, дело в том, что она… погибла несколько дней назад. Автомобильная катастрофа.

– Боже мой, только не это! – Чуть не плача, простонала я. Как это случилось?

– Точно не знаю. Наверное, она не справилась с управлением. От ее Окушки мало что осталось после того, как она врезалась в бетонное ограждение. Я и не знал, что вы знакомы;

– Почему тебя это удивляет?

– Когда мы были у вас, вы даже словом не перемолвились, вот я и подумал…

– Так это была та самая девушка, что приезжала вместе с тобой за донорской кровью?

– Ну да. Так ты не знала? Но тогда…

– Я, собственно, только хотела узнать, была ли здесь журналистка. – Быстро проговорила я.

– Так вы из того самого мединститута? – Неожиданно вмешалась молчавшая до сих пор женщина. – Ну и дела у вас творятся. Она неодобрительно поджала губы. – То студентки пропадают, то выясняется, что сотрудники больны всякой гадостью.

– Какой гадостью? – Опешила я.

– А то вы не знаете. – Прищурилась она с таким видом, как будто именно я была разносчиком неведомой заразы.

– Нет, не знаю.

– Все вы так говорите. Строят из себя святую невинность, а на самих пробы ставить негде.

– О чем это она? – Повернулась я к Гоше, обескураженная потоком оскорблений в свой адрес.

– В крови ваших доноров обнаружен сифилис.

– Мама дорогая.

– Маму надо было раньше вспоминать. – Язвительно вставила тетка.

– Да прекратите вы. – Не выдержала я. – Моя фамилия Локтева. Возьмите список и убедитесь, что я ничем не больна.

– Да ты не волнуйся. – Успокаивающе сказал Гоша. – Никто тебя ни в чем не подозревает. А проверить мы уже не сможем. Анализы проводила Марина и еще до того, как она успела написать докладную, она погибла в этой страшной аварии.

– То есть тот человек, который сдал зараженную кровь, до сих пор не знает об этом?

– Не знаю. По крайней мере мы в институт не сообщали. Хотя надо бы.

– Ну спасибо. Порадовал. – Удрученно покачала головой и внезапно вспомнила зачем пришла. – Я так и не поняла, была здесь журналистка или нет?

– Это такая вертлявая, с хвостом? – Снова встряла женщина. Я повернулась к ней и утвердительно кивнула головой. – Была, как же. Они с Маринкой с полчаса в коридоре шептались.

Большего я от них не добилась и ушла, унося с собой еще одну неразрешенную загадку.

Марина Пилкина встречалась с Ларисой и вполне могла поделиться с ней информацией о заражении кого-то из сотрудников вензаболеванием. Но какое это имеет отношение к смерти журналистки? Ведь до администрации института эта новость не дошла, да и не такое уж это преступление по нынешним временам. Гадость конечно, но лечится. За это не сажают и с работы не выгоняют, а значит нет и повода для убийства.

Что ж, стало быть разгадка в Колосове. Или ее вообще не существует, разгадки этой.

* * *

Добраться до Колосова без машины не представлялось возможным. Но у меня был Тим. Без лишних разговоров он согласился меня отвезти. По дороге я честно призналась ему, что цель поездки видится мне весьма смутно, но проверить эту последнюю ниточку необходимо.

Тим не возражал. Он молча вел машину, а я исподтишка разглядывала его лицо. Он очень осунулся с тех пор, как мы встретились в первый раз, в кафе. Я понимала, что он очень переживает за сестру. Его горе усугублялось еще и тем, что он, такой сильный и смелый, не смог уберечь ее от страшной участи, а теперь не в силах отыскать и покарать ее обидчика.

Я не была уверена, что ему известно о страшной находке в лесу и боялась рассказать ему о том, что узнала. Поэтому я молчала, думая о своем и пытаясь понять была ли смерть Пилкиной несчастным случаем или это очередное убийство? Пока я ждала Тима, я скупила в киоске все местные газеты за последние несколько дней и в двух из них нашла то, что искала. В первой коротенькой заметке в разделе происшествий говорилось о несчастном случае, но никаких подробностей не сообщалось. Вторая была более содержательной. Прочитав ее, я узнала, что девушка попала в аварию на совершенно пустой дороге. Алкоголь в ее крови не обнаружен. Машина была исправна. В общем все выглядело так, будто она специально врезалась в стену, покончив с собой. Но зачем? В той же заметке говорилось, что у нее была прекрасная семья, двухлетняя малышка осталась сиротой, ее отец очень тяжело переживал трагическую смерть жены. Она любила и была любима, у нее была стабильная работа, она была совершенно здорова. У нее просто не было причин заканчивать жизнь таким страшным способом. Тогда как же так случилось.

– Приехали. – Сказал Тим.

Я словно очнулась от глубокого сна и обнаружила, что мы находимся в центре города, где я уже была вместе с Борисом.

Только сейчас до меня дошло, что я не имею ни малейшего представления о том, где живет Колосов. Город, конечно, небольшой, но не будем же мы стучаться во все двери подряд. Хотя, личность он известная и можно попробовать расспросить кого-нибудь из прохожих.

Тим предложение не одобрил, но ничего другого все равно не оставалось и я поспешила навстречу пожилой женщине, неторопливо идущей по тротуару. Мне повезло с первого раза и я, весьма довольная собой, вернулась к машине, чтобы сообщить Тиму подробный адрес Кирилла Ивановича.

Пять минут спустя Тим притормозил напротив нужного дома. Скромный коттедж Колосова не поражал воображения величиной и архитектурой, но выглядел очень уютным. Это был дом не для поддержания престижа, а для жизни. Тим сказал, что подождет меня на улице и категорически отказалась сопровождать в дом.

Я поднялась по ступенькам и едва успела дотянуться до звонка, как дверь распахнулась и на крыльцо выкатился карапуз лет четырех. Он пытался поймать пушистого котенка, который улепетывал со всех ног. Котенок оказался проворнее и взобрался на высокое дерево, росшее во дворе. Малыш обиженно скривил губы и заревел. На плач выбежала хорошенькая молодая женщина в красивом фартуке, надетом прямо поверх домашнего брючного костюма. Она подхватила малыша на руки и только тут заметила меня.

– Здравствуйте. – Улыбнулась она. – Вы к Кириллу Ивановичу?

– Да. Могу я с ним поговорить?

– Конечно, проходите. Он, по-моему, на веранде. Вы проходите в кабинет, я его сейчас позову.

Она показала мне рукой на дверь в глубине коридора и вместе с малышом исчезла где-то в глубине дома.

Я вошла в кабинет, отделанный так же просто и основательно, как и весь остальной дом, и уселась на стул с мягкой велюровой спинкой. Услышав как скрипнула дверь, я обернулась и увидела двух совершенно одинаковых девочек, держащихся за руки.

– Привет. – Сказала я с улыбкой.

Они улыбнулись в ответ и обнаружилось, что у обеих не хватает передних зубов. Они были до того одинаковые, что я засмеялась. Они видимо решили, что я совсем не страшная и подошли поближе, с любопытством тараща на меня одинаковые глазенки.

– Ты кто? – Спросила одна из них.

– Я – Лиза.

– У тебя смешные волосы. – Сообщила другая. – Но мне они нравятся. Я тоже, когда вырасту, стану рыжая.

– И я. – Добавила первая.

– Нет уж. Ты оставайся как есть. Тогда мама нас больше не перепутает.

У них разгорелся нешуточный спор, который прервался только с появлением Кирилла Ивановича. Он быстренько выставил двойняшек и посмотрел на меня с некоторым удивлением.

– Вы меня не помните? – Спросила я.

– Нет, помню. Вы та девушка, которая приезжала вместе со следственной бригадой к моим друзьям. Но вы, мне кажется, не из их числа?

– Вы наблюдательны. – Улыбнулась я. – Я действительно не работаю в милиции.

– Чем могу быть полезен? – Он удобно устроился в кресле напротив и внимательно посмотрел на меня.

– Вы слышали о том, что в похищении девушек обвиняют секту сатанистов?

– Да. Это просто невероятно.

– Тогда вы, должно быть, слышали и о том, что одной из их жертв оказалась Лариса Демьянова. – Произнося это имя, я внимательно наблюдала за выражением его лица, но оно ничуть не изменилось, как будто он слышал его впервые. Тогда я продолжила более открытым текстом:

– В рабочих записях Ларисы упоминается ваше имя. Думаю, что она намеревалась встретиться с вами или уже встретилась, причем незадолго до смерти.

– Демьянова? – Удивленно переспросил он. – Не помню такую. Вы уверены, что ничего не перепутали?

– Уверена. Лариса работала журналисткой и…

– Подождите-ка, была у меня одна журналистка, и именно по этому вопросу. – Вдруг вспомнил он. – Но увы, разговор у нас не получился.

– Вот как? Можно спросить почему?

– Она мне не понравилась. Ее вопросы показались мне слишком надуманными. Не люблю, когда журналисты слишком увлекаются своими фантазиями.

– А о чем она вас спрашивала?

– Не хочется даже вспоминать. Поверьте, полная ерунда, не имеющая ничего общего с действительностью.

– Значит, вы не нашли с ней общего языка?

– Да я просто выставил ее. Иногда приходится быть жестким, хотя мне это и неприятно.

– Можно мне спросить вас еще кое о чем? Я не хотела бы обращаться с этим вопросом к родителям Кати. А вы, как я поняла, хорошо ее знали, она вам доверяла.

– Да, Катюша относилась ко мне как к члену семьи. Да и что тут удивительно, я ведь знаю ее с пеленок, она выросла у меня на глазах. Поэтому случившееся с ней несчастье задело меня за живое.

– Я вам сочувствую. Тем более вы захотите помочь в ее поисках, я правильно поняла?

– Абсолютно правильно. Только чем я могу помочь? Я связан своей работой по рукам и ногам. Мне поспать и то не всегда удается, не говоря уже о том, чтобы куда-то уехать. Я уже больше года не покидал этот город. А искать Катюшу нужно там, где она пропала. Я конечно задействовал все свои связи, но это не дало результата, как вы знаете.

– Вам совершенно необязательно присутствовать там лично. Возразила я. – Появилась тоненькая ниточка, маленькая зацепка, которая, если окажется верной, может вывести на преступника и тут необходима помощь человека, который хорошо знал пропавшую девочку. По-моему, вы и есть тот человек, поэтому я приехала к вам. У меня есть сведения, что Катя была влюблена. Ее чувство не было взаимным. Она очень переживала по этому поводу и вот я хотела вас спросить: не слышали ли вы от нее об этом таинственном поклоннике?

– Не только не слышал, но и не верю в его существование. Категорически заявил Колосов. – Катюша всегда была впечатлительной девочкой и могла придумать себе романтическую историю любви. Реальный персонаж для этого не требовался. Можете мне поверить.

– Я бы охотно поверила, но мне кажется, что вы ошибаетесь. Персонаж все-таки был реальным. Причем настолько, что смог добиться от девочки интимной близости.

– Прекратите! – Стукнул он кулаком по колену. – Где вы услышали эту чушь? Катя переспала с каким-то мальчишкой. Это полный бред. Вам должно быть стыдно произносить вслух подобную мерзость в моем присутствии.

Его гнев меня не напугал. Я спокойно дождалась, когда он сбросит пар и сказала:

– О том, что произошло между ней и этим подонком Катя сама рассказала соседке по комнате. И это не было выдумкой. Я в этом уверена. А что касается стыда, то стыдно должно быть тому, кто воспользовался ее доверчивостью и заставил страдать. А я всего лишь пытаюсь отыскать ее след и надеялась, что вы мне в этом поможете. И лучше было бы, чтобы этот парень оказался реально существующим персонажем, так как может оказаться, что он был последним, кто видел ее перед похищением.

Колосов напряженно молчал некоторое время, стараясь справиться с возмущением. Когда ему удалось взять себя в руки он сказал уже более спокойным тоном:

– Если вы правы, то этого человека необходимо найти. Я попытаюсь выяснить все что смогу.

Он поднялся и я поняла, что разговор закончен. Что ж, отрицательный результат – это тоже результат, хотя на душе у меня было скверно.