Текст книги "Судьба на острие ножа"

Ели, не утруждая процесс приема пищи серьезными разговорами. В основном Заречный расспрашивал Вепрева, почему тот после отсидки приехал в этот небольшой город. Оказалось, что здесь он родился и на склоне лет его потянуло на родину.

– И хотя я не был здесь около сорока лет, все же почувствовал, выйдя из автобуса, дух родных мест, – сказал он, улыбаясь. – И они встретили меня по-родственному: на сахкомбинате меня сразу взяли на работу в соответствии с моей специальностью, дали комнату в общежитии – и я перестал быть бомжом. Надо было раньше сюда уехать, и не попал бы в тюрьму.

– Говорят, от судьбы не убежишь, – заметил Алексей. – Но сейчас проблема не в этом. У меня есть план, как заставить убийцу совершить фатальную ошибку. Надеюсь, вы его оцените.

Виктор Васильевич внимательно выслушал Заречного, какое-то время обдумывая услышанное, а потом с тяжелым вздохом произнес:

– Прием, конечно, старый, часто бывал оправданным, но в данном случае у меня много сомнений в его успешном осуществлении.

– И в чем они состоят? – уточнил детектив.

– Одна из причин – расстояние. Вторая – невозможность определения четких временных границ, когда убийца проявит себя. Третья – непреодолимые трудности, которые возникнут, когда надо будет задействовать в этом следователя из следственного комитета. Да еще пару-тройку мелких сомнений можно назвать.

Алексей не стал глубоко вникать в то, о чем говорил Виктор Васильевич. Ему необходимо было услышать от него согласие принять участие в разработанном им плане по поимке убийцы. Поэтому, чтобы прекратить дискуссию, он прямо спросил:

– Лично вы готовы помочь мне осуществить задуманное?

– В принципе, мог бы. Но ловля «на живца» меня не привлекает. А вдруг вы ошибаетесь?

– Тогда никто не приедет и не постарается от вас избавиться. Ну чем вы рискуете?

– Жизнью. Вдруг засну, а убийца – и мне нож в сердце. Вы же не сможете караулить меня все ночи напролет. Да и другой комнаты у меня нет, где бы вы могли спрятаться.

– Всё не так сложно, как вы сейчас представили, – возразил Заречный. – Я буду за ней следить и, как только она отправится в дорогу, – я за ней. А вам позвоню на подъезде. Когда же приедем, сообща разберемся, что к чему.

– Во-первых, вы, Алексей, ничего не сможете в темноте снять на видео. Да и в комнате у меня спрятаться негде, чтобы убийца вас не заметила.

– А в шкафу? У вас там совсем немного одежды, так что я вполне помещусь, оставив дверки приоткрытыми. С этого места мне прекрасно будет видна ваша кровать.

– Нет, не хочу я участвовать в этой авантюре, – сказал Вепрев виновато. – Стремно как-то. Еще пожить хочется. Может, сын станет совершеннолетним и меня повидать захочет. Придумайте что-нибудь другое.

– Я, конечно, подумаю над этим, – сказал разочарованно Заречный, – но лучшего варианта все равно не придумаю.

– А вы постарайтесь, – не глядя ему в глаза, промямлил Виктор Васильевич. – Мне же на работу пора. Мне нельзя получать выговоры за прогулы. Так что на этом давайте простимся, и пусть каждый из нас займется своим делом. Спасибо за угощение. Простите, что разочаровал вас!

И Вепрев ушел, не дожидаясь, когда Алексей довезет его до проходной. Тот остался сидеть над тарелкой с недоеденным рагу, которое совсем остыло. Неаппетитно выглядели уже и блинчики. Он подозвал официантку и попросил все остывшее убрать со стола и принести такие же блюда, но горячие.

Жаркого из говядины в наличии уже не оказалось, поэтому ему пришлось заказать бифштексы с картофельным пюре и овощами. Поскольку и мед закончился, блинчики подали с вареной сгущенкой. Слава богу, что с кофе проблем не было. И Алексей с аппетитом поел, хотя настроение было хреновое. Меньше всего он ожидал провала со стороны Вепрева. Что же, придется продумывать другой план.

Пока Заречный ехал домой, он уже сформировался у него в голове в черновом варианте. Ночи хватило, чтобы его додумать до конца. Катя, видя на лице Алексея глубокую сосредоточенность, приставать к нему с вопросами не стала. Тем более, что сразу после ужина Алексей ушел к себе в кабинет и не вышел вслед за ней, когда она зашла к нему пожелать спокойной ночи. Обычно, как бы не был занят, он укладывал ее в постель и уходил только после поцелуя.

Остаток ночи Алексей провел на небольшом диванчике в кабинете. Идти сначала в душ, а потов в спальню сил не было. Поэтому он отложил все второстепенные дела на утро.

Оно застало его в самый разгар глубокого сна, и по этой причине вставать не хотелось. Позволив себе еще поспать, он через час вскочил на ноги и посмотрел на часы: была уже половина девятого. По звукам на кухне Алексей определил, что Катя проснулась и, по всей видимости, готовит завтрак.

Не заходя к ней, он отправился в душ, затем побрился и, сбрызнув себя парфюмом, пошел в спальню одеваться.

На кухню он пришел уже полностью готовый к выходу.

– Чем тут хочет удивить меня, моя кудесница? – спросил он, прижав к груди Катю, стоявшую у плиты с лопаткой в руках.

– Ничем особенным. Нашла в холодильнике три пачки творога – вот и решила поджарить на завтрак творожников. Тем более, что вчера купила свежую сметану.

– Чудесно, – в предвкушении ожидаемого удовольствия потер руки Алексей. – Обожаю творожники, да еще со сметаной. – Как тебе спалось?

– Плохо, – ответила Катя. – Никто меня не обнимал. Не к кому было прижаться или подлезть под мышку. Поэтому во сне меня преследовали одиночество и холод.

– Извини. Я так ночью устал, что не было сил покинуть кабинет. Вот и пришлось перекантовываться на диване, с которого свисают ноги.

– Это тебе в наказание, что оставил меня одну, – со смехом сказала Катя, кладя на его тарелку четыре творожника и пододвигая соусник со сметаной. – Приятного аппетита!

– Спасибо! Выглядят, как на картинке. Надеюсь, и вкус их будет тоже отменным.

– А почему ты вчера утром так неожиданно сорвался и куда-то уехал? – спросила Екатерина, не выдержав неизвестности.

– Да, так… Пришел в голову один план, в осуществлении которого я надеялся на помощь Вепрева. Но он отказался. Так что зря потерял дорогостоящее время.

– А почему отказался?

– Не захотел рисковать. Но я на него не в обиде. И без этого на долю мужика выпало немало испытаний.

– Может, объяснишь более подробно?

– Нет смысла это обсуждать, так как мой замысел умер, не родившись. Теперь нужно заходить с другой стороны. Этот план не столь хорош, как прежний, может дать осечку и вспугнуть убийцу, но риск – дело благородное, и я все же рискну. А вдруг все получится?!

– Я и не знала, что в тебе витает дух авантюризма. Но, наверное, благодаря ему ты и выигрываешь дела. Поэтому пожелаю тебе удачи!

– Спасибо, милая! Было очень вкусно. Но более задерживаться не могу. Нужно заехать в офис и узнать, как там идут без меня дела. Что-то я совсем забросил свою работу. Только благодаря тому, что у меня хорошие помощники, я не прогорел.

– Да оставил бы ты возиться с убийцей девушек Максима. Главное, что он не причем и ему ничто не угрожает.

– Не могу. Для меня это дело принципа. Тем более, что я уже знаю имя убийцы. Вот ухвачу за жабры – и всё. Поставлю жирную точку в истории серийных убийств – и успокоюсь. Ну, я побежал.

Катя закрыла на Алексеем дверь и улыбнулась. Именно вот такой одержимый он ей и нравился.

Закончив все дела в офисе, Заречный позвонил Максиму и попросил его встретиться на нейтральной территории для серьезного разговора.

Договорились увидеться у него на квартире, так как он собирался выйти на работу после обеда.

Максим, увидев в дверях Алексея, крепко пожал ему руку и предложил выпить кофе. Тот охотно согласился, и они прошли на кухню.

Макс заварил душистый арабский кофе с корицей и разлил его в чашки, стоявшие на столе.

– Чем обязан столь неожиданному твоему визиту? – спросил он, посмотрев на своего гостя.

– Пришло время вывести на чистую воду убийцу твоих девушек.

– Ты знаешь, кто убийца? – вскочил возбужденно Максим, и глаза его заблестели в лучах осеннего солнца, лениво проникавшего в кухонное окно.

– Знаю, но доказательств этому у меня пока нет.

– И когда они появятся?

– Возможно, даже сегодня, если ты примешь участие в его разоблачении.

– Выходит, я убийцу знаю? – догадался Макс.

– Знаешь, и довольно-таки давно.

– Неужели Мария? – не скрывая ужаса, прошептал он, закрыв лицо руками.

– Она, Максим. Мне бы не хотелось тебя огорчать, но против правды не попрешь.

– Ты ничего не докажешь, – сказал он. – Насколько я знаю, никаких улик она не оставила, а себе алиби обеспечила тем, что подтвердила мои. Тем не менее, расскажи мне, к каким выводам ты пришел и как собираешься Марию разоблачать. Хотя, если честно, я не верю, что это может быть она. Я очень хорошо ее знаю и могу утверждать, что на жестокость Маша не способна.

– Увы, Макс, ты совсем ее не знаешь. И годы вашей дружбы знания тебе не добавили. Открой глаза пошире – и, возможно, прозреешь, заметив в ее поведении то, что было скрыто от твоего взгляда.

– Всё равно не могу в это поверить, – упрямился Максим. – Маша мухи не может убить, а не то, что живых людей. Впрочем, если я, как ты считаешь, заблуждаюсь, разуверь меня в этом. Я готов объективно воспринимать информацию, даже если она мне не по нраву.

И Алексей рассказал Максу о том, что видел Вепрев во время убийства Марины. Затем обратил его внимание на то, как были убиты девушки: ведь в каждом ударе ножа чувствовалась ненависть к жертвам, а в том, как она обезображивала их головы, – месть за их красоту, которая привлекла твое внимание к ним.

– Думаю, Мария давно и безнадежно влюблена в тебя, а потому каждая девушка, в которую ты слепо влюбляешься, становится ее личным врагом. Но, не исключено, что ею двигали и другие мотивы. Не хочу о них фантазировать. Лучше услышать обо всем от самой Марии.

– Влюблена? В меня? – недоверчиво уточнил Максим, и голос его от напряжения дрогнул. – Это чушь! А точнее, твоя притянутая за уши выдумка.

– Нет, Макс, нет, – возразил Алексей. – Это ты был слеп все годы вашей так называемой дружбы. Когда проанализируешь на досуге ее отношение к себе, увидишь то, что скрыто от твоих глаз сейчас. Ты просто уверовал, что между вами исключительно дружба – и ничего более. И все потому, что воспринимал ваши отношения со своей позиции.

Максим, не скрывая своего потрясения, не мигая смотрел на Заречного, не в силах вымолвить даже слова. Наконец он через силу произнес:

– Ты думаешь, что она признается?

– По своей воле, естественно, нет, но нам необходимо вынудить ее на признание. Точнее, не нам, а тебе.

– Почему? – не сразу понял Максим той важной роли, которую ему предлагал исполнить Алексей.

– Потому что она мне ничего не скажет и на любые мои доводы будет просто смеяться мне в лицо. Ведь Мария сразу же поймет, что никакими доказательствами я не обладаю, иначе представил бы их в полицию вместо того, чтобы с ней разглагольствовать. И будет абсолютно права.

Поэтому в задуманную игру по моему сценарию должен включиться ты. Причем, без всякой самодеятельности. В противном случае только ее спугнешь и она замкнется. И мы уже никогда больше не докажем ее вину.

– С моей стороны это будет предательство нашей дружбы. Я не могу пойти на это.

– А три загубленных женских жизни? А твоя боль по поводу этих смертей? А то, что тебя чуть трижды не обвинили в убийстве твоих любовниц? Это для тебя не важно?

– Но ведь Мария все эти разы обеспечила мое алиби и спасла от суда. А я, значит, должен отплатить ей за это черной неблагодарностью, подведя под статью, предусматривающую многолетнее пребывание в колонии.

– Ты не под тем углом смотришь на проблему, – не согласился с ним Заречный. – Я понимаю, что ты оказался перед моральной дилеммой, руководствуясь вашими отношениями в прошлом. Но о своем завтрашнем дне ты подумал? Тебе всего двадцать восемь лет. Ты встретишь еще девушку, которую полюбишь и захочешь создать с ней семью. А теперь ответь на вопрос: сможешь ты это сделать, если Мария останется на свободе? Не станет ли эта девушка четвертой, а следующая – пятой убитой? Мария, пока будет жива, не позволит ни одной особи женского пола находиться рядом с тобой.

Максим задумался, глядя в окно. Уж какие мысли роились в его обескураженной голове, Алексей не знал, но не сводил с него своего напряженного взгляда, ловя оттенки эмоций на его лице. Наконец Максим спросил глухим голосом, в котором чувствовалась душевная боль:

– Что от меня требуется?

И Алексей изложил ему свой план, заострив внимание на словах, которые он должен произнести в процессе разговора с Марией Осокиной. Когда все детали были оговорены, они договорились встретиться сегодняшним вечером у Максима. Он позовет Машу к себе в гости, а Алексей притаится в спальне, включив диктофон. А там уже будет видно, куда выведет кривая…

Глава 16

Заречный приехал к Максиму за полчаса до назначенного времени. Еще раз оговорив все нюансы разговора с Марией, Алексей похлопал его по плечу, сказав безмолвно взглядом: «Держись!», и пошел в спальню, в которой царила полнейшая темнота из-за закрытых на окне плотных штор. Сев на заранее принесенный из кухни табурет, он оставил дверь, приоткрытой сантиметров на восемь, и принялся ждать, наблюдая за Максимом, который беспокойно отмерял шаги по гостиной.

– Успокойся! – приказал он, не повышая голоса, но требовательно. – Иначе все пойдет под откос.

– Она мой давний друг, – огрызнулся хозяин квартиры, – поэтому для меня все не так просто, как тебе кажется.

Больше ничего он добавить не успел, так как раздался звонок в дверь. Максим торопливо направился в прихожую, откуда вернулся с Марией.

Она выглядела уставшей. При взгляде на Макса на её лице промелькнула легкая улыбка, но в глазах читалась некоторая тревога, словно её одолели заботы или несказанные мысли. Зная, что красавицей ее назвать трудно, Мария старалась выглядеть привлекательно. Ее волосы были аккуратно уложены и дополнительно приподняты на верхушке головы, создавая легкую прическу, которая придавала ей изысканный вид. Макияж был сдержанным, но усиливал голубизну ее глаз, которые обычно казались блеклыми.

Она выбрала платье из темно-синей ткани, подчеркивавшей ее изящную фигуру. Оно было декорировано деликатным кружевом, добавляя романтичности ее образу. Мария дополнила его оригинальными серьгами из серебра, камни в которых искрились, словно звездочки на ночном небе. Она прекрасно понимала, как правильно подчеркнуть свои достоинства, к которым, без сомнения, можно было отнести её уверенность и природную грацию.

Очаровательная улыбка, с которой она смотрела на Максима, стиль одежды и манера движений говорили о том, что она весьма заботилась о своем образе. И Алексей пришел к выводу, что Мария просто хотела быть самой лучшей версией себя в присутствии любимого мужчины.

– Зачем ты меня столь неожиданно позвал? – проворковала она, оглядываясь вокруг себя. На какое-то мгновение взгляд ее задержался на приоткрытой двери спальни.

Несмотря на блуждающую улыбку на лице и нежный голос, во всем ее облике чувствовалось напряжение, которое она всеми силами пыталась скрыть.

– Неужели у нее так развито чувство самосохранения? – удивился Алексей. – Такое впечатление, что она физически ощущает присутствие в квартире кого-то чужого.

И словно в подтверждение его мыслей, Мария спросила у Максима:

– Мы в доме одни?

– А ты разве видишь кого-то, кроме нас? – ответил вопросом на вопрос Макс, и голос его предательски дрогнул.

Мария внимательно посмотрела на него, а потом без объяснения направилась в кухню.

– Кофе не угостишь? – крикнула она оттуда. – А куда делся табурет?

– Наверное, забыл в спальне, – сказал Максим направляясь к ней. – А кофе можешь сварить себе сама. Ты же знаешь, что на ночь я его не пью.

– Тогда и я не буду. Хотела за компанию, но раз ты не хочешь мне ее составить, обойдусь соком. Надеюсь, он у тебя есть?

– Какой налить? – спросил Макс.

– Любой. Мне все равно. А вещи должны всегда стоять на своих местах. Сейчас принесу табурет назад.

– Не надо, – несколько испуганно произнес хозяин квартиры. Не утруждай себя.

– Мне не в напряг, – ответила Мария, открыв дверь в спальню и включив свет.

Окинув комнату пристальным взглядом, взяла табурет и вышла, погасив за собой свет.

Алексей, успевший спрятаться в шкаф, облегченно выдохнул. Звериное чутье и хитрость Марии, с которой она ненавязчиво все же попала в спальню, вызывавшую ее тревогу, поразили его. С особой осторожностью выбравшись из шкафа, он услышал, как она поинтересовалась, ставя табурет под стол:

– А зачем ты его брал в спальню?

– Менял лампочку в потолочном светильнике, – быстро нашел ответ Максим, незаметно выдохнув, испытав облегчение.

– О, ты мне налил яблочный сок! – воскликнула она. – Мой любимый. Спасибо!

– Пойдем в гостиную, – предложил Максим. – Бери сок с собой. Там допьешь.

– А зачем ты меня позвал? – спросила Мария. – Я ехала к тебе и все пыталась отгадать причину.

– И как? Получилось?

– Увы, нет. Единственное, на чем остановилась, – что ты познакомился с очередной красоткой и захотел поговорить со мной, как она поразила тебя и ты опять влюбился в нее с первого взгляда.

– На этот раз – мимо, – сказал Максим и, сделав паузу, спросил:

– Маша, зачем ты убила всех моих девушек?

– Я?! – вскричала она. – Да с чего ты взял? Да как ты мог…

Её бессвязные восклицания замирали в тишине комнаты, поскольку Максим молчал, глядя на нее осуждающе – упрекающем взглядом.

– Не смотри на меня так! – завопила девушка. – Это какой-то бред! Как ты посмел оскорбить меня подобными обвинениями? Меня…, которая каждый раз спасала тебя от тюрьмы.

– А зачем меня было спасать, если я ни одну из моих девушек не убивал? Но ты не ответила на мой вопрос. Я жду.

Мария, вспыхнув, словно спичка, бросила на Макса взгляд, в котором испуг смешался с возмущением и страхом:

– Что ты говоришь? Ты что, сошел с ума? Я ничего им не сделала!

Горькая ухмылка искривила рот Максима. Он, какое-то время постояв, приблизился к девушке почти вплотную:

– Не лги мне. Прошу тебя не лги… Не доставляй мне лишней душевной боли своей ложью.

Мария отрицательно покачала головой, отступив на шаг:

– Нет, нет, нет! Это невозможно! Я не могла… Поверь, я не могла… Ты просто сошел с ума, раз подозреваешь меня в этих убийствах. Я ухожу и больше не хочу тебя знать. Прощай.

– Ты никуда не уйдешь, – спокойно сказал Максим, – пока я не выясню, почему ты это делала.

– Сколько раз нужно тебе повторить, чтобы ты поверил, что я никого из твоих стерв не убивала?

– Ни единого. Я это знаю наверняка.

– Откуда? – дрогнувшим голосом спросила Мария, остановив на нем свой пристальный взгляд, словно хотела заглянуть ему в голову. – Ты не можешь ничего знать!

– Об этом рассказал Вепрев, который отсидел восемь лет за убийство Марины…

– А я здесь при чем? – не дала договорить ему девушка. – Он убил – он отсидел. Справедливость восторжествовала.

– В том-то и дело, что не восторжествовала, – не согласился с ней Макс. – Он видел тебя в ту ночь, когда ты убила Марину и волокла ее за ноги в недостроенное здание.

– Такого не может быть! Он врёт! – взвизгнула Мария. – Или ты врешь. Правда, не знаю, зачем… Если он это видел, почему не сказал следователю, когда на него завели дело?

– Давай не будем играть в кошки-мышки, Маша, – устало перебил ее Макс. – Об этом ты сможешь спросить у него сама, когда вас обоих вызовут к Сазонову.

– Откуда ты вообще узнал обо всем этом? Ведь это в чистом виде наговор на меня. Ты предал меня тем, что поверил во всю эту чушь, ты предал нашу многолетнюю дружбу…

– Мне об этом сказал Алексей Заречный. По просьбе Кати он расследует убийство Анжелы и вышел на Вепрева. Вот тот ему и рассказал, как ты, одевшись в спортивный костюм, волокла уже убитую Марину по территории стройки, а потом затащила ее труп на первый этаж недостроенного здания и там обрезала ей волосы, которые сложила к себе в сумку. Господи, Маша, зачем ты это сделала? Чем тебе мешала эта шестнадцатилетняя девочка?

Голос Максима был настолько пронизан болью, что он не выдержал и заплакал, приговаривая:

– Я ведь так любил Маринку! Так любил! А ты забрала ее у меня…

– И правильно сделала! – не скрывая обуявшей ее злости, сказала Мария. – Она ведь встречалась с тобой из-за твоих денег. Неужели ты был настолько слеп, что не видел этого? Кулончики, колечки, сережки… Фу, как это мерзко покупать чувства к себе золотыми побрякушками!

– Боже мой! И ты еще рассуждаешь о любви… Ты разве знаешь, что это такое? Почему, Мария? Почему ты убила всех, кого я любил? Почему изуродовала мою жизнь?

Мария подошла к Максиму и с тоской в глазах долго смотрела на него, а потом упала в кресло и закрыла лицо руками. Через несколько минут она подняла его и с какой-то безысходностью в голосе сказала:

– Ты не понимаешь… Я любила тебя, Макс. Всегда любила. И люблю. Со школьных лет и до этой минуты. Но, испытывая муки душевной боли, видела, как ты безразлично смотрел сквозь меня и с каким восхищением – на своих стерв. Я была рядом, но для тебя была невидима. Я хотела быть твоей единственной, а стала подругой с жилеткой, в которую ты плакался, когда тебя твои смазливые девицы унижали, видя в тебе лишь кошелек с деньгами. Ты покупал их любовь дорогими подарками, а мою любовь в упор не видел и топтал своей слепотой и равнодушием. Но я терпела, надеясь, что когда-нибудь наступит момент, когда ты прозреешь и не только увидишь их гнилую внутреннюю сущность, но и заметишь бескорыстие моей души и преданность моего сердца.

Макс, не скрывая горечи, пронизанной оттенком вины, прошептал:

– Я не знал… Я никогда не хотел тебя обидеть. И всегда ценил твою дружбу…

– Да зачем мне была нужна эта дружба, если я грезила о твоей любви! – со слезами в голосе выкрикнула Мария. – Я знаю, что сделала непростительное. Но я так боялась потерять тебя. Я была готова на все, чтобы спасти тебя от этих корыстных стерв и бездушных кукол. Разве это так трудно понять? Я спасала тебя от них, понимаешь? Хотела быть с тобой, быть твоей единственной и незаменимой…

– Такой ценой? – задыхаясь от волнения, спросил Максим. И побелел так, что Маша испугалась и бросилась к нему:

– Милый, тебе плохо? Принести воды? – спросила она, взяв его лицо в руки.

Максим брезгливо отбросил их и чуть ли не прорычал:

– Не приближайся ко мне.

Мария расплакалась, заломив руки:

– Прости меня, Макс… Я была слаба… перед своей любовью к тебе.

– Замолчи, – крикнул Максим. – немедленно замолчи. Я не верю в твое раскаяние. Я не верю в твои объяснения. Ты уничтожила всё, что было мне дорого! Ты… ты убила их! Убила моё доверие, мою веру в тебя! Оказывается, я совсем не знал тебя… Коварную, жестокую, мстительную и злую!

Мария жалобно захныкала:

– Я могу исправиться! Я… я…

– Но они не вернутся… Марина, Агнесса, Анжела… Они не вернутся из могил, – с горечью сказал Максим.

Мария со слезами на глазах кинулась к нему:

– Я знаю, что убийства нельзя оправдать… Прости меня…

– Простить убийцу? Ты слишком многого от меня хочешь. Может быть… когда-нибудь… но я больше не могу видеть тебя… Мне противно…

Мария упала перед Максимом на колени и, захлебываясь в слезах, начала сбивчиво говорить:

– Макс, я… я люблю тебя со школьных лет. Моя любовь к тебе была сильнее всего на свете. Я терпела годы, мучительно наблюдая, как ты влюбляешься в других девушек, которые не были достойны даже твоего мизинца и в сердце у которых к тебе не было и сотой доли тех чувств, которые к тебе испытывала я.

Глядя на все это, моя душа с болью рвалась на части от зависти и ненависти к ним. Я хотела быть твоей любимой… Но, когда поняла, что моё сердце тебе не нужно, что моя любовь безответная, я почувствовала себя преданной и обреченной на одиночество. И поняла, что ты не можешь быть счастлив, когда несчастна я.

Макс, сглотнув ком в горле, сказал, не поднимая глаз с пола:

– Мария, я… Я не знал. Я не знал, что твои чувства ко мне так сильны.

– Я скрывала их, боясь потерять тебя. А со временем стала лелеять мстительные мысли… Мысли о том, что ты должен быть только моим.

С тоской в голосе Максим произнёс, не веря в то, что все это происходит с ним:

– Господи, даже в страшном сне мне не могло привидеться, что моя жизнь станет марионеткой в руках безумной страсти… безумной девушки…

– Я не безумна, – воспротивилась Мария. – Это сила моей любви к тебе толкала меня на безумства.

– Любовь не может убивать. Ты заблуждаешься, говоря о своей любви ко мне. Когда человека любят, ему желают счастья даже в ущерб себе и своим чувствам. А ты меня не любила. Нет. Ты испытывала другие сильные чувства, которые не имеют ничего общего с любовью.

– Ты не веришь в мою любовь? – спросила Мария, и в ее глазах появился маниакальный блеск, от которого у Макса по спине пробежали мурашки. – Ты хочешь знать правду? Ты ее получишь. Но вряд ли она тебе понравится.

Да, я испытывала к Марине, Агнессе и Анжеле огромную ненависть и зависть, которые сгущались в моей душе, как темные тучи перед грозой. Каждая улыбка, каждый жест, которые ты дарил им, были для меня как удар ножом в сердце. Я наблюдала со стороны, как ты отдаешь им свою любовь, внимание и заботу, и моё сердце сгорало от жгучей ревности.

А когда эти стервы унижали тебя претензиями, заигрываниями с другими мужчинами, заставляли тебя вымалывать у них прощение, ползая перед ними на коленях, я ненавидела их каждой клеточкой своего существа. А еще люто ненавидела за то, что они могут приблизиться к тебе ближе, чем я, что ты ласкаешь их в постели в то время, как я лежу одна без надежды увидеть тебя рядом с собой. Я старалась скрыть свою зависть и ненависть, но они были сильнее, чем я могла признаться даже себе самой.

И тогда я решила, что любой девушке, в которую ты влюбишься, я буду выносить приговор. И буду убивать каждую, ибо она заняла мое место возле тебя. И первой я убила Марину. Я удовлетворяла свою жажду мщения, пронзая ударами ножа ее белое тело, которое ты ласкал. И с каждым ударом удовлетворение росло, превращаясь в удовольствие от мысли, что больше ты к нему никогда не притронешься.

А потом подошла очередь ее роскошных волос, которыми ты так восхищался. Видел бы ты, во что они превращались, когда острый нож отрезал из пряди. В безжизненные патлатые космы… А глядя на ее голый череп, ни у одного мужчины не повернулся бы язык назвать ее красивой.

И после этого я уже не могла остановиться, когда в твоей жизни появилась Агнесса, а потом Анжела. Ненависть и зависть к этим стервам тоже взяли надо мной верх, и я стала марионеткой в своих собственных руках, устремившись с жаждой в душе на путь мщения.

Каждый раз, когда ты влюблялся, я оставалась одна со своими тёмными мыслями, и они сеяли в моём сердце ядовитые семена ярости, которые прорастали в неистребимое желание убить каждую, которая завоюет твое сердце. Как видишь, я стала убийцей из-за своей болезненной зависимости от тебя, Максим. Так что ты тоже виноват в смерти всех троих девушек. Не надо было влюблять меня в себя.

Шли годы, и мне пришлось убедиться, что ты никогда не полюбишь меня так, как их. Не полюбишь меня так, как я тебя. Словом, ты никогда не полюбишь меня. А значит, у меня не было выхода из этого кошмара.

Сидя перед Максимом, Мария отчаянно пыталась сдержать слёзы, которые подступали к глазам. Она судорожно сжимала руки в кулаки, стараясь сохранить контроль над собой, но её голос дрожал, когда она начала говорить после длительной паузы:

– Макс, я… Я всё это сделала из-за тебя. Я знала, что никогда не смогу быть такой же красивой и привлекательной, как эти девушки. И когда они появлялись в твоей жизни, я чувствовала, что теряю тебя. Но я никогда бы не позволила этого ни одной из них. Я хотела быть твоей на всю жизнь…

Мария задыхалась от эмоций, её слова были прерваны рыданиями. Максим смотрел на неё со смешанными чувствами – шоком, разочарованием и состраданием. Он не мог поверить в то, что слышал, но в её распахнутых глазах, которыми она смотрела на него, помимо собственной воли, читал настоящую правду.

– Маша…, – обратился к девушке Максим, сглотнув от волнения комок слюны. – Ты всегда была особенной для меня, и я никогда бы не поверил, что ты способна лишить жизни безвинного человека. Но как бы ты меня не любила, твое чувство не может оправдать убийство. Ты должна пойти в полицию, признаться во всем и ответить за свои действия. Только так я смогу простить тебя…

– Что ж, теперь я понимаю, что погубила все, о чем мечтала, – не скрывая душевной боли, сказала Мария. – Почему же ты не спросил, как я расправилась с Агнессой и Анжелой?

– Об этом ты расскажешь следователю.

– Нет, – злорадно хохотнув, сказала Мария. – Сейчас ты разделишь со мной те две ночи, когда пьяный храпел у меня на диване. Не все же мне одной заниматься грязной работой, исправляя твои ошибки. Ты тоже поучаствуй в ней, хотя бы через мои воспоминания.

Так вот, когда я около полуночи открыла твоим ключом дверь твоей квартиры, твоя несравненная Агнесса уже спала на белых атласных простынях в своей голубой мини сорочке. Её рыжие волнистые волосы разметались по твоей пустой подушке, вызвав у меня гнев, поскольку на ней могли быть только мои волосы. Слышишь, только мои.

Я молча пошла на кухню и выбрала из подставки самый большой нож. Вернувшись в спальню, долго смотрела на эту продажную сучку, пытаясь понять, что тебя в ней так привлекло, что ты потерял чувство своего мужского достоинства, готовый целовать ее следы и все прощать.

И тут она открыла свои зеленые глаза и испуганно уставилась на меня. Затем перевела взгляд на нож в моей руке и, закричав, как сумасшедшая, забилась в уголок кровати. Наивная. Она думала, что это ее спасет.

Я подошла к ней, к этой дрожащей твари, и нанесла первый удар под ключицу. У меня не было цели убить ее сразу. Потом – в другое плечо. И она потеряла сознание. Интерес у меня к ней пропал – и я нанесла ей еще четыре удара ножом, один из которых был прямо в сердце, а второй в шею.

Её кровь, как рассыпанные маки, алела на кровати повсюду, и мне так жалко стало атласного белья… ведь его уже было не спасти… Но это были издержки. Без них никак, правда?

– Ты безумна, Мария! – прошептал в ужасе Максим. – Тебе надо лечиться.

– Не перебивай меня, – раздраженно крикнула она. – Я еще не договорила. А потом я отрезала ее изумительные локоны и разбросала по комнате, чтобы ты увидел, когда придешь, что никакой красоты в них нет, что ты для себя ее просто придумал. А потом на меня напала апатия. А может, лень. Словом, мне надоело возиться с ее волосами, и я просто вылила на них два флакона зеленки, чтобы она стала похожа на Фиону Шрека – такую же зеленую и безобразную.