Текст книги "Ради большой любви"

– Что ты высматривал во дворе? – поинтересовался Князев у Ермакова.

– Понимаешь, Пал Палыч, прослушивание через «жучок» не такая простая штука. Где-то поблизости должен быть приемник, то есть закамуфлированная аппаратура, принимающая сигналы. Помимо нее, должен быть человек, который прослушивает и записывает. Обычно аппаратуру устанавливают в автомобилях, чтобы было легко сбежать. Во дворе чужих автомобилей нет. Но и прослушивающая аппаратура, Пал Палыч, в сумке не поместится.

– Насколько мне известно, есть современные аппараты, электронные и компактные, – возразил Князев.

– Не думаю, что слухача снабдили электроникой. Это пока редкость, достать непросто, используется в разведслужбах, значит, у нас где-то спрятана обычная.

– Вывод?

– Это делает кто-то из своих прямо здесь, то есть в здании.

– Ну, об этом и я догадался. Иди выясняй, кто у нас сволочь.

– Я дам команду вахтерам, чтоб обыскивали сумки у всех без исключений.

Ермаков ушел, в кабинет, предварительно постучавшись, заглянул Оскар:

– Пал Палыч, на проходной представитель «Форсинга», просит принять его.

– Просит? – поднял брови Князев, с минуту он думал, постукивая пальцами по столу, и сказал: – Вели, чтобы его пропустили. И позови Колчина.

– Мне уйти? – поднялась Малика.

– Охраняешь? Вот и охраняй.

Маля опустилась назад в кресло, думая о том, как вести себя в новом качестве и в очень неприютной обстановке. Косые взгляды, ухмылки, отторжение со стороны сотрудников Князева – она все замечала. Обычно Малика находила слова, опуская невеж ниже фундамента, после чего с ней предпочитали не связываться. Но, попав в чуждую среду, где люди не похожи на тех, с кем приходилось ей иметь дело, она присматривалась, преодолевая внутренний дискомфорт. Сестра и муж в опасности, это ее и сдерживало. Нужно быть сильнее обстоятельств, не думать о плохом, нужно иметь терпение, только в этом случае гарантирован успех.

– Куда делись спирали? – спросил Князев. Только сейчас он заметил, что у Малики волосы распрямились и теперь представляли собой темную и непослушную копну, спускающуюся до лопаток.

– Чтобы сделать спирали, надо накрутить волосы на специальные бигуди и высушить их феном. Мне сейчас не до этого.

– Когда ты нервничаешь, то либо что-то ковыряешь, либо накручиваешь на палец волосы, – подметил Князев.

Малика после его слов увидела, что действительно накрутила на палец прядь волос, и, раскрутив, фыркнула:

– Князев, следи за тем, что вокруг шевелится, а не за мной.

Оскар ввел мужчину средних лет с физиономией больного анемией, несмотря на утрамбованные жирком телеса. Отполированная лысина, которую обрамляли редкие волосенки, отражала световые блики, отчего он походил чуть ли не на святого. А безупречный костюм и очки в роговой оправе придавали ему важный и сановный вид. Он погрузился в кресло, которое заскрежетало под его тяжестью, остановил оловянные глаза на Князеве и улыбнулся:

– Здравствуйте, Пал Палыч.

– День добрый, – ответил Князев излишне радостно. Вошел Колчин и оперся плечом о стену, посетитель даже не взглянул в его сторону. – Признаюсь, удивлен вашему появлению. Давно мечтал о встрече.

– Да нет ничего удивительного, Пал Палыч, – начал с оптимистичной ноты представитель компании. – Может, ну их – наши таски?

– «Ну их», простите, куда? – в тон ему спросил Князев.

– Дело-то проиграно. Вами. Давайте без лишних трений завершим спор миром, ведь страдает производство. Вашу штаб-квартиру в Москве нам сдали.

– Сдали? Там война была? – сострил Князев.

– О какой войне вы говорите, Пал Палыч? Есть предписание суда, ваши сотрудники оказались более законопослушными гражданами, чем вы.

– Странно, меня никто в известность не поставил, – огорчился Князев.

– Не успели, – с чуть заметным торжеством сказал представитель. – Мне позвонили час назад, когда наша фирма получила штаб-квартиру. Позвонят и вам. Пал Палыч, в вашу пользу дело не сдвинется.

– М-да… – протянул Князев, нахмурившись. – И что вы предлагаете?

– Взять пример с ваших сотрудников в Москве. Это бизнес, Пал Палыч, а бизнес как рулетка: кто-то выигрывает, кто-то проигрывает.

– Ну да, – кивнул Князев. – А все же, раз вы так любите законность, давайте проведем последний суд, чтобы ни у кого не было претензий, и поставим точку.

– Вы на что-то надеетесь?

– Какие уж тут надежды, – вздохнул Князев и внешне казался искренне раздосадованным. – Просто люблю доводить дела до завершающей стадии, чтобы не жалеть потом. У вас все?

Представитель «Форсинга» убедился, что упрямый Князев раздавлен, хотя ушел с неполным чувством удовлетворения. Его визит Павлу Павловичу был понятен: когда человека упорно добивают, он не только сдается, но и ломается, что недавно происходило и с ним, – пил-то неделю, кретин, в результате время прошляпил. Но существовал один необъяснимый момент: компания на коне в полном смысле слова, добивать лежачего – это известная и практикуемая методология, а убивать лежачего – зачем мараться? Данная мысль периодически вспыхивала в голове Князева, оставаясь неразгаданной.

– Паша, это серьезно: наш офис в столице оккупировали? – раздался потерянный голос Колчина.

Кол… За свои сорок шесть звезду с неба не поймал ни разу, но исполнительный, без Князева лишнего жеста не сделает. Человек он мягкий, что импонировало Князеву, ибо сам он отличался излишней твердостью, в то же время Кол был закрыт, застегнут на все пуговицы и не расслабляется никогда.

– Судя по всему, да, – сказал Князев.

– Но у нас же там документация, – с ужасом произнес Колчин.

– Значит, нам каюк. В сущности, мы и так ничего не сделали бы.

– Зачем же тогда суд? Паша, они нас размажут, в первую очередь тебя. Между прочим, при помощи суда размажут, представив много такого, чего не стоило бы показывать даже жене.

– Значит, я сяду в тюрьму и стану мучеником капитализма.

Колчин, махнув рукой, ушел расстроенный.

– Как он тебе? – спросил Князев Малику, указав глазами на дверь, речь шла о Колчине. Одновременно он делал вызов на мобиле.

– Я не умею заглядывать в душу, – сказала она.

– Это я. Что там? – Выслушав, он показал Малике большой палец. – Дырку от бублика они получили вместо компромата.

Глава 11

Компьютерная сеть завода не пострадала, но Князев велел системщикам не расслабляться. Когда он собрался уехать, к нему ворвался Ермаков:

– Паша, у меня разговор тет-а-тет, – и покосился на Малику, мол, жду, когда ты уйдешь. Она покинула кабинет лишь по знаку шефа. – Паша, ты в ней уверен?

– В Малике? Да.

– До ее появления у нас не было «жучков».

– А ты проверял? Может, он стоял месяц. Кстати, Малика его и обнаружила.

– Потому что сама туда поставила! – побагровев от гнева, выкрикнул Ермак, затем оглянулся на дверь, испугавшись собственного крика.

– «Жучок» не она поставила, – заявил Князев. Не скажешь же ему, что прослушку устроили до появления Малики. – Я ее нутром чувствую, к тому же она мне нравится, хоть я и импотент.

– Очень веский аргумент, – фыркнул Ермаков.

– Кстати, у меня к тебе просьба личного характера. Узнай о журналисте, взявшем интервью у моей бывшей жены. Меня не профессиональные качества интересуют, а что он собой представляет, особенно его грешки.

– Узнаю. Хорошо, пусть не Малика поставила «жучок». Тогда давай я установлю здесь скрытую камеру слежения, вот и выясним, кто шпион.

– Неплохая идея, – согласился Князев. – Я поехал, а ты ставь.

– Своей… не говори, – буркнул Ермак.

– Не скажу, – пообещал Князев, уходя.

Последние дни Князев носился, как крылатая ракета, укоротил время сна, а времени все равно не хватало. До больницы он успел подать заявление о разводе, возмутив Малику:

– Твой развод так важен сейчас? Моя семья у Гриба, их необходимо вытащить, а ты занимаешься ерундой.

– Важен, – коротко сказал Князев, не объяснив почему. – Не забудь мне завтра напомнить оформить завещание у нотариуса.

Настала очередь больницы. Людям, охранявшим Клима, Павел Павлович приказал никуда не выезжать из города, оплата им гарантирована. Раненый оделся и был таков, к счастью, больница не зона. Устроившись на заднем сиденье рядом с Князевым, Клим начал делиться мыслями, посетившими его, пока он валялся на койке, но с первого сиденья на них вдруг зашикала Малика:

– Замолчите, Гриб звонит! Я слушаю… Где и когда?.. Прямо сейчас? А что так спешно?.. Хорошо, подъеду. – Бросив трубку в сумку, она сказала: – Дядя Костя, поезжай к «Дубовой роще» на полукруге.

– Гриб тебя туда пригласил? – обеспокоенно спросил Князев.

«Дубовая роща» пользовалась паршивой славой: там устраивали разборки мелкие шайки, ошивались проститутки и их сутенеры, наркоманы и ворье, одним словом – это был притон. Надевая короткую кожаную куртку, она ответила:

– Да. Когда будем подъезжать, опуститесь на дно машины, уважаемые господа, чтобы вас не увидели ни его дегенераты, ни сам Гриб.

– А чего ему надо? – полюбопытствовал Чемергес.

– Не знаю. Но что-то надо.

– Малика, не ходи к нему, – разволновался Князев.

Она будто не услышала, достала пистолет, ловко вынула обойму, осмотрела ее, вставила назад, послышался характерный щелчок. Клим просто-напросто обалдел, наблюдая за ней, покосился на Князева, тот тоже следил за Маликой, правда, без удивления, а озабоченно. Тем временем Маля сняла пистолет с предохранителя и вместе с рукой сунула в карман куртки. По ее приготовлениям Князев догадался, что ей неспокойно, потому предложил:

– Я выйду раньше, подойду к кафе и подержу его на мушке…

– Не смей этого делать, – резко повернулась к нему Маля, однако тут же смягчила тон: – Не бойся, Князев, он не тронет меня, я ему нужна. Дядя Костя, когда подъедешь поближе, мотор не глуши на всякий случай. Господа буржуи, сядьте на дно или лягте – как вам понравится. И не вздумайте высунуться. Не слышу дружного «есть».

Князев и Клим под ее демоническим взглядом сползли с сиденья на пол, а через минуту Чемергес доставил ее к фонтанчику у входа. Маля выпрыгнула из джипа, взбежала на открытую площадку со столиками. Гриб сидел один, курил и смаковал пиво, он вообще любит смачную жизнь. Маля упала на стул напротив, откинулась на спинку, держа руки в карманах куртки:

– Что тебе?

– Монтана, пива хочешь?

– Не пью.

– Откуда джип? И кто за рулем?

– Не по делу говоришь.

Гриб отпил из высокого бокала, поставил локти на стол и сказал:

– Слух прошел, будто ты к Князеву нанялась в охрану.

– А разве не ты приказал мне задом покрутить, губами пошлепать? Вот я кручу и шлепаю. Как видишь, успешно.

– Монтана, ты, главное, со мной не крути…

В это время Князев, сидя на полу джипа, зашептал:

– Эй, Чемергес, что там?

– Сидят, – доложил тот. – Гриб один. Все мирно.

– Чемергес… это он? – указал пальцем на сиденье водителя Клим, Князев кивнул. – А что это за имя? Он случайно не ваххабит?

– Это помело, то есть кличка, – пояснил Князев.

– А… – понимающе протянул Клим. – Слушай, как она с пистолетом управляется – вжик, вжик, и готово. Я так не умею. – И заерзал. – Неудобно-то как…

Маля вперилась в Гриба недобрым взглядом, процедив:

– Главное, чтобы моя сестра и мой муж остались невредимыми, остальное – как и что я делаю – тебя не касается.

– Монтана, че ты такая злая? – изобразил улыбку Гриб. – Я вправе интересоваться, как обстоят дела.

– А я не буду тебе докладывать, потому что не ты подставляешь свою голову, а я. И мне, а не тебе надо выйти сухой из воды, понял?

– Поторопись, Монтана, и заберешь свою плесень. А то твой нечаянно подохнет у меня, ты обидишься.

– Гриб, «нечаянно» не должно случиться.

В то же время Клим шепотом возражал:

– Паша, вы придумали неудачный ход, поверь мне.

– Этот ход для Малики, она должна забрать свою семью у Гриба, забрать миром, а там… там видно будет.

– Что видно? Гриб, как только поймет, что его надули, пустит в расход и Малику вместе с ее семьей, и тебя, и меня заодно.

– А мы их спрячем.

– Их спрячем, а сами куда денемся? Предстоит адова работа…

– Не скули, – агрессивно сказал Князев. – Мне тоже необходимо время, ты же понимаешь, что мы не успеем разобраться за короткий срок? Наш сценарий даст нам и необходимое время, и возможность Малике забрать семью. А главное, запутаем своих врагов. Что они там так долго?..

Малика пообещала Грибу:

– Скоро, теперь скоро. Я же должна выбрать удобный момент, поэтому нахожусь всегда при Князеве, знаю, куда и когда он пойдет. У тебя все?

– Все, – развел он руками. – Монтана, со мной лучше дружить.

– Со мной тоже.

Не попрощавшись, она встала и убежала к джипу. Когда отъехали, Князев помог сесть на сиденье Климу, потом повернулся к Малике:

– Зачем он тебя позвал?

– Спросить, как попала к тебе в охранники. – Князев переглянулся с Климом. – Да-да, он знает, что я у тебя на службе.

– А ты говорил, Клим, не может быть! – упрекнул друга Князев. – Свой сдает, свой.

– Кто же у нас владеет азбукой Морзе? – задумался Клим, потом встрепенулся. – Эй, шеф… как там тебя… Налево сворачивай. Мне надо домой заехать, взять вещи.

– Ты адрес давай, – отозвался Чемергес.

Климу выделили комнату на первом этаже особняка, уложили его в постель, принесли ужин. Правда, он рвался в компанию, но его еле уговорили полежать, закончили угрозой: за непослушание отправим назад в больницу. Остальные дружно расселись за столом. Чемергес, отвыкший от вилок, ел ложкой, низко склонившись над тарелкой, будто опасался, что еду отнимут. Бомбей ничем не отличался от простых слоев населения, а Тетрис – элита бомжей, он пользовался не только вилкой, но и ножом. За столом он протянул Князеву стопку листов, отпечатанных на принтере.

– Это вся информация? – пролистнул тот пачку.

– Ты что! – вяло сказал Тетрис, накладывая в тарелку гору мяса, которое приготовила Малика. – Сайтов до фига, на месяц работы хватит.

– Месяц? Не годится.

– У тебя же будет время.

– У Клима его может не хватить, – возразил Князев. – Завтра посажу за второй компьютер нашего раненого, ему все равно нельзя много двигаться.

– Клим знает, в какую игру играет, будет осторожен, – заверила Малика. – Бомбей, что с твоей «кожей»?

– Пока пропорции не нашел, – ответил Бомбей, запивая ужин вином. – Зато мне удалось кое-что выяснить. Гриб тоже подался в бизнесмены.

– Да ну! – не поверила Малика.

– Клянусь. У него две сауны, говорят, там… за бабки все, что душа и тело пожелают. Ходят туда самые-самые. Дураки ходят, – Бомбей заржал. – Нет, правда дураки. У Гриба там камеры, снимают, кто и чем занимается после парилки, а потом, когда надо, делают клиентов ручными или бабки из них качают.

– Мразь, – высказалась Маля о Грибе. – Откуда ты узнал?

– Да так… Один его пацан на игле сидит, за бабки продаст даже себя по частям. Я пока не расспрашивал, где Гриб держит твоих. Расспрошу, он скажет.

– Пожалуйста, Бомбей, будь осторожным. – В голосе Малики послышались строгие ноты. – Наркоманы ненадежные люди, он с успехом сдаст тебя Грибу.

– Успокойся, Монтана, – вступил в диалог Тетрис. – Гриб, как и все бандюки, жадный, надо кинуть агенту столько, сколько Гриб задавится ему отвалить.

– Князев, сколько ему предложить? – спросил Бомбей.

– Сколько попросит, но в два раза больше, – ответил тот.

Маля собрала со стола и ушла мыть посуду, остальные разошлись по комнатам. Князев завалился на кровать у себя, внимательно читал то, что удалось Тетрису вытянуть из Интернета. Через открытую дверь с балкона потянуло табачным дымком, Князев отложил листы, глядя на тень, движущуюся вдоль стены. Собственно, на втором этаже стен как таковых нет, они представляют собой застекленные проемы, отчего днем в комнатах много света. Князев поднялся, вышел на балкон, который тянулся вдоль фасада, а за углом продолжался. На повороте, облокотившись о перила, стоял Чемергес. Князев осторожно пошел к нему, но Чемергес услышал, повернулся и молча замахал руками, мол, тише.

– Чего размахался? – шепотом спросил Князев.

Он перевел взгляд на стеклянную стену, куда смотрел Чемергес, и слегка смешался. В комнате перед зеркалом Малика натирала кремом тело и была совершенно голая, освещенная только матовым светом настольной лампы у кровати. На кресле небрежно было брошено банное полотенце, на другом – ее одежда. Князев пришел к выводу, что как раз одежда ей вовсе не нужна.

– Нехорошо подглядывать, – наклонившись к бомжу, сказал он, хотя сам не отводил глаз от Малики.

– Любуюсь, – шепнул Чемергес. – Это ж красота, а она для всех, чтоб смотреть на нее.

– Малика так не думает, мне кажется. Рассердится, если заметит.

– Ага, распсихуется, когда тебя увидит, а я что… Сам-то чего уставился?

– Так красота ж…

– Слышь, Князь, правда, будто мужики на три части делятся? Первые те, кто любит водку, лодку и молодку. Вторые любят вино, кино и домино. А третьи – кефир, клистир и теплый сортир. Гы-гы-гы. Ты к какой категории относишься?

– Хм. К тем, что любят водку и молодку, – глядя на Малику, буркнул Князев.

– А я ни к какой, – шепотом захихикал Чемергес. – У меня ни сортира, ни домино… бабы давно не нужны, я им тоже. Мне бы только посмотреть.

Малика нагишом улеглась на кровать и выключила лампу, больше ничего интересного не предвиделось, Князев и Чемергес отправились в свои комнаты.

– Пал Палыч, я вашу просьбу выполнил, – говорил по телефону охранник. – Новые парни из ЧОПа «Ринг».

– Как они попали к нам?

– Этого я не знаю.

– По возможности узнай. Спасибо. – Положив трубку, Князев покрутился в кресле в одну сторону, в другую, замер.

Малика, сидевшая в углу и накручивавшая на палец прядь волос, проговорила:

– Осталось совсем мало дней, а мы ничего не сделали.

– Быстро только дети делаются.

– Ты просил напомнить о завещании. Умирать собрался?

– Напротив, жить до ста лет. – Князев некоторое время внимательно смотрел на нее, крутясь в кресле. Внезапно он вскочил. – Поехали. Есть идея.

Чемергес привез их к такому же дому, в каком жил Князев с семьей. Павел Павлович попросил Малику подождать в машине и забежал в подъезд.

– Павлик! – воскликнула мама, открыв дверь. Сын прошествовал через прихожую в комнату, бухнулся в кресло, потом вскочил, налил воды из бутылки в стакан, выпил и снова упал в кресло. – Павлик, что происходит? Галка правда дала это кошмарное интервью или газетчики насочиняли?

– Мам, она сама дала интервью.

– Господи, – схватилась за грудь та. – Бедная девочка свихнулась.

Мама его была женщина пожилая, но в прекрасной форме, энергичная и ухоженная. Сын обеспечивал ее полностью, а она занималась собой и Фросей. Что нравилось Князеву в матери – это неувядающий оптимизм и хладнокровие.

– Где Фрося? – спросил он.

– Галка вчера ее забрала. Она так плакала, говорила, что ты связался с какими-то отбросами и с проституткой, что у тебя поехала крыша.

– Ложь.

– Она тебя любит.

– Да?! – пыхнул Князев. – Но странною любовью. Мама, я тоже любил ее целых два года. Когда понял, какая дура моя жена, дура с претензиями, стал любить только тебя и Фросю. Я терпел Галку, а чтобы поменьше видеть, отправлял гулять по миру. Но когда она стала лезть в мои дела, когда перешла на оскорбления… а потом еще интервью… мама, такое не прощают.

– Ты тоже не мармелад с медом. Ты даже не сахар и тем более не рафинированный. Ой, сынок… А Фрося? Дети тяжело переживают разрыв родителей.

– Фросю я никогда не брошу. Именно потому, что моя главная забота – дочь, я и приехал к тебе. Мама, как бы ты себя чувствовала в качестве акционера нашего завода?

– Если б не давление, я чувствовала бы себя превосходно. Но после этих статей ни одна кровеносная система не выдержит напора крови.

– Собирайся, сегодня ты покупаешь мои акции.

Глаза матери расширились до предела:

– Павлик, теперь я вижу: крыша у тебя не поехала, а совсем сбежала. Мне достаточно двух процентов – и никаких проблем. Хочешь испортить мамочке жизнь? У меня столько денег нет, чтобы купить акции…

– Да кто деньги требует? Это же фикция. А проблем у тебя не будет. Во всяком случае, пока не будет. Одновременно напишешь доверенность…

– Но зачем? Объясни своей матери хоть раз в жизни.

– Мама, если со мной что-нибудь случится, акции будут твои, а после твоей смерти они полностью перейдут к Фросе по достижении ею совершеннолетия.

– А что с тобой может случиться? – насторожилась она.

– Вдруг я стану инвалидом? – нашелся он.

– Не лги! Это все из-за завода, да?

– Из-за Галки. У меня сложная ситуация, я должен обезопасить людей и не допустить ее вмешательства в дела завода. Если на меня с неба свалится метеорит, то даже завещанные тебе акции, вернее, часть их, должны отойти Фросе, а Галка как законный представитель будет распоряжаться ее законным имуществом. При таком раскладе, боюсь, Фрося денег не увидит. Да и Галка должна узнать цену копейкам, научиться их зарабатывать. Это не месть, я не хочу, чтоб из-за дурости моей бывшей жены моя дочь пострадала.

– Пашенька, если так плохо обстоят дела, не разумнее ли уехать… в Англию, например. Там как с Дона – выдачи нет.

– Я не преступник, чтобы скрываться. У меня полно планов: надеюсь прожить долго, отстоять завод. Кстати, мне нравится одна женщина, я собираюсь отбить ее у мужа.

– Ну, раз отбить собрался, то я за тебя спокойна.

– У меня есть просьба. Нет, приказ. В ближайшие дни соберись, забери Фросю и поезжай куда-нибудь отдохнуть. Надолго. И запомни: телевизор не смотри, газеты не читай. Что бы ни услышала обо мне, не верь. Поняла? Повтори.

– Отдыхать, не смотреть, не читать.

– Не верить – главное. Запомни: не верь. Да, еще… Вдруг мои планы рухнут, во всем полагаться на Клима. Ну что, поехали?

– Я ничего не поняла, но сделаю, как ты требуешь, – собираясь, говорила она. – Тем более мне одна гадалка нагадала, что ты взлетишь высоко.

«Лишь бы не на небеса», – подумал он.

В машине мама познакомилась с Маликой и, когда поехали, указала глазами на нее, дескать, это та женщина, которую ты хочешь отбить? Князев не ответил, но по его хитрющей улыбке она поняла, что угадала. Подумав, мать положила ладонь на его руку и сказала:

– У тебя получится.

Князев обнял ее за плечи. Она чудо: никогда не докучала поучительными нотациями, всегда поддерживала и любила тех, кого любил он.