Текст книги "Бессонница в аду"

А он, не слушая ее, еще раз хлестнул Риту. Вид у него стал совершенно безумным.

– Хан, Хан, ну, пожалуйста, перестань… – взмолилась Мария, но он не обращал на нее внимания, злобно уставился на Риту, явно ожидая ее малейшего движения.

Боже, как же его остановить?! Она тронула его за руку:

– Хан, ты мне предлагал… Возможно, ты уже передумал… Но ты мне говорил, что всегда – пожалуйста…

Он резко повернулся к ней.

– Ты согласна?

– Да…

Он повернулся к девушкам:

– Убирайтесь! Живо! – и удивленно уставился на пистолет в руке: – Не помню, когда я его достал…

Девчонки выскочили за дверь, два раза им повторять не пришлось. Его лицо уже перестало дергаться, но все еще болезненно кривилось.

– Тебе больно? Голова еще болит?

Мария провела рукой по его щеке. Надо же, он девушек бил, а ей его жаль, он ведь еще молод, ему нет и сорока, и такая мучительная болезнь…

– Мой бедненький…

Хан поймал ее руку и поцеловал:

– Хочешь сказать, что я наконец, тебе небезразличен?

– Давно… Давай помассирую виски…

– Не стоило бы тебе подходить ко мне в такое время… – он прямо на глазах менялся, голос становился спокойнее, лицо утратило злобное выражение. – Ты так сильно рискуешь, я же совершенно не владею собой, потом жалею о том, что сделал… Я не хочу, чтобы ты пострадала. Вон Олег, ушлый мужик, он за два часа чует, когда мне плохо станет, и исчезает.

– Зато девчонки живы остались.

– Я не собирался никого убивать, но иногда самому кажется, что у меня совсем крыша едет… Думаю, что на такие приступы безумия легко списать любое убийство в Центре.

– Ты так быстро пришел в себя, словно все время контролировал ситуацию, просто куражился над девчонками.

– Ну что ты! Как ты могла подумать такое? – он обнял ее. – Это ты на меня действуешь успокаивающе, одно твое присутствие почему-то снимает напряжение, уменьшает головную боль.

– Это просто совпадение, такого не может быть…

– Еще как может! Правду говорят, что возраст ничего не значит, когда … – и он замолчал, не окончив фразы.

– Нет, очень даже значит… Особенно, когда рядом столько красивых юных девушек, это ты правильно сказал когда-то.

– Нет, не правильно, тот раз я покривил душой. Для меня – не значит.

– Тогда бы ты не занимался этой проблемой…

– Это только задача, которую мне непременно хочется решить.

Он все пытался обнять ее, а Мария все время отстранялась.

– Ты передумала?

– Я не могу так сразу, мне надо прийти в себя.

– Ты постарайся побыстрее решить, чего ты хочешь… Я никогда не буду тебя принуждать к близости, так что все зависит только от тебя.

– Спасибо, тогда не сегодня…

– Понятно, не хочешь спать с психом. А я даже не помню во всех подробностях, что наделал… Я словно со стороны наблюдаю за кем-то. Мне кажется, я сегодня не сильно буйствовал, девчонок немного повоспитывал, и все, – он помолчал. – Значит, либо ты боишься, либо брезгуешь… – он обиженно отстранился и сел в кресло.

Мария наклонилась, поцеловала его в щеку, а выпрямиться он ей уже не дал – притянул к себе, усадил на колени и стал целовать…

– Милая моя, единственная…

– Ты представляешь, как сейчас весь Центр прислушивается, что происходит за этой дверью?

– Тебя это беспокоит? Это же просто отговорка… Ты играешь мной… Ну хорошо, иди… Нет, так нет… Но ты все равно будешь моей.

Она ушла. Хан не мог представить, что все дело в ее стеснительности, ему бы быть чуть настойчивее, и все, она осталась бы у него. Но он не хотел унижаться, выпрашивать ее любовь и потому отпустил женщину, а сам решил больше не думать о ней, постараться выбросить ее из головы – нет, так нет.

Он прикажет Олегу привезти несколько молодых девушек – новое всегда притягательно и поможет ему справиться с его нелепой проблемой – безответной любовью. Кстати, и старух нужны, пора провести еще одну серию опытов.

Когда Мария спустилась, девушки Хана сидели внизу, в холле, вокруг них суетилось несколько человек… Сережа, лаборант, фельдшер по образованию, обрабатывал у Риты на спине и плечах следы плетки, кожа там местами была сорвана. Лике досталось меньше, но тоже прилично. Ирочка до сих пор практически говорить не могла, так ее трясло, хотя Хан ее ни разу не стегнул. По долгу службы, так сказать, вышли из своих убежищ Олег Аркадьевич и заместитель Хана по научной части Леонид Сергеевич, к ним присоединился хирург – косметолог Валентин, еще довольно молодой человек, верный ученик Леонида Сергеевича. Олег Аркадьевич уже дал девушкам коньячку и сам выпил, нервы-то у него тоже не железные. Рита первая пришла в себя, она всегда восстанавливалась быстро.

Все с интересом посмотрели на Марию: любопытно, сдвинулись ли их отношения с Ханом с мертвой точки или все опять ограничилось массажем? Судя по спокойному выражению лица Марии, и по сравнительно небольшому промежутку времени, которое она провела наверху, ничего особенного там не произошло…

Мария, проходя мимо них, проронила, что все в порядке, Хан успокоился.

– Спасибо тебе, Мария, – сказала Рита, – меня бы Хан точно прикончил, уже курок взвел…

– Да чего там, – отмахнулась Мария.

Ей бы тоже коньяк не помешал, но никто не предложил, а просить не хотелось, и она решила алкоголь заменить горячим душем.

– Если бы не вы, тетя Мария, он бы нас поубивал, я так испугалась! Такой был всегда ласковый… – стуча зубами, пролепетала Ирочка ей вслед.

– Зря мы все против нее настроились в последнее время, я теперь буду за нее Богу молиться… Если молитву вспомню, – добавила Рита.

– Ой, я всегда говорила, что она добрая…

– Да ты к ней все время бегаешь, возможно, она из-за тебя и пошла успокаивать хозяина.

– Ой, ужас, как она не боялась!

– Что она ему сказала? – спросил Олег.

– Не знаю, я там от страха плохо соображала, массаж, кажется, хотела сделать…

– Поразительно, у нас есть специальный человек, массажист, а ему нравится массаж этой тетки… – размышлял вслух Олег Аркадьевич. – Надо срочно доставить еще старух для продолжения работы, а то Хан еще и эту Машу растворит в своей адской ванне, тогда нас некому будет спасать…

Выслушав Олега, Леонид Сергеевич отошел к стоящему в сторонке Валентину, невысокому темноглазому человеку. У этих двоих давно появилась одна тайная маленькая идейка. Уже больше года они вынашивали ее, не доверяя больше никому, да им никто больше и не нужен был.

– Послушай, Валентин, а не пора ли эту «массажистку» убрать с нашей шахматной доски? – спросил Леонид.

Леонид Сергеевич, первый помощник шефа, был очень честолюбив. Он попал сюда в одно время с Ханом и, как более старший по возрасту, надеялся, что руководить проектом будет он. Узнав, что боссом поставили молодого Хана, хотя разрабатывали перспективное направление они с ним параллельно, начали его одновременно и успехи у них были сопоставимы, Леонид Сергеевич затаил глубокую обиду. Да, конечно, тот вдруг выдал гениальную идею и сам же легко претворил ее в жизнь. Но зачем смешивать научную и административную работу? Пусть Хан занимается наукой, а он, Леонид, стал бы прекрасным администратором, но «вверху» считали по-другому. Первое время он надеялся на скорую смерть Хана, однако тот, хотя и безумствовал временами от боли, но жил и голова его все так же блестяще соображала.

Обид Леонид никогда не прощал и никогда не сдавался, поэтому, устав ждать естественного завершения карьеры Хана, он исподволь начал создавать свою коалицию, потихоньку проверяя настроения людей, отмечая тех, кто был не в ладу с шефом, чему очень способствовали приступы сумасшествия Хана, и всеми силами старался завоевать расположение остальных. Вскоре многие из сотрудников уже и в самом деле предпочитали обсуждать некоторые вопросы с ним, не рискуя подходить к непредсказуемому Хану. Тот, конечно, все проблемы решал мгновенно и блестяще, но любой контакт с ним всегда был опасен: если у хозяина плохое настроение, можно было нарваться на большие неприятности. Да еще эти припадки… И все складывалось благоприятно. По секрету Леониду Сергеевичу сообщили, что практически он уже руководитель, что вот-вот приказом объявят о кадровой перестановке, что он уже может подбирать штат по своему вкусу.

Но гениальный Хан одним махом разрушил всю шаткую, с таким трудом выстроенную пирамиду – он передал наверх такое поразительное решение проблемы, предложил настолько радикально расширить возможности Центра, что «наверху» вновь передумали, передали Хану полностью все полномочия в сфере его разработок, а весь Центр в его пожизненное владение.

Тогда Леонид хотел было плюнуть на все и уехать – зачем это ему нужно, жить в такой глуши, да еще и в подчинении Хана? Но тут с ним связались деловые люди из дальнего зарубежья и сделали такое интересное предложение, что он, только теперь поняв, какой скрытый потенциал таится в этой маленькой уединенной лаборатории, сразу раздумал уезжать. Это даже не золотоносная жила, нет, это алмазная россыпь. Россыпь гениальных идей шефа, которыми он сыпет направо и налево, успевай только записывай и, если взяться за дело как следует, каждый необработанный «алмазик» может превратиться в большую кучу денег, главное, торговать ими с умом. От заманчивого предложения он сразу отказался, не стоит мелочиться, рисковать положением, когда можно отхватить куш целиком, и решил продолжить свою игру теперь уже с более дальним прицелом. Он стал ходить с диктофоном, записывая все высказывания шефа, а потом вечерами в одиночестве прослушивал их по нескольку раз, с трудом вникая в невероятные логические построения, вскакивая и бегая по комнате от восторга, когда наконец понимал блестящий замысел Хана, заключенный иной раз в одной фразе. Этих идеек у него уже скопилось множество, не все они сразу воплощались в жизнь, о многих Хан быстро забывал или находил еще более интересное решение…. Теперь Леонид вполне мог надолго заменить на посту своего шефа, этого одаренного психа, и в дальнейшем выдавать все эти украденные мысли за свои, их уже хватило бы на несколько лет.

Леонида радовало ухудшение здоровья Хана, которое само собой решило бы все проблемы. Хотелось бы только, чтобы шеф довел до конца труднейшую задачу – отработал механизм омоложения. К тому же гениальный безумец предложил не просто омолаживать человеческий организм, но и нашел возможность менять при этом внешность. Все предпосылки к удачному завершению уже были, но какие-то мелочи не давали довести эксперимент до удачного конца. В последнее время шеф стал слишком осторожен, почему-то начал церемониться с использованием человеческого материала, очень долго готовился к каждой серии опытов. Раньше он действовал смелее, пусть безжалостнее, но это окупалось. Экспериментальным путем выходило быстрее. А чего жалеть этих бабок? Народу-то в России полно. Зачем церемониться если испытания на людях санкционированы с самого верха. Леонид Сергеевич в нетерпении ждал положительных результатов последней серии, боясь, что Хан вот-вот умрет, а самому ему будет сложновато закончить разработку. И все-таки это было возможно, но только в том случае, если все участники проекта останутся на своих местах – ученые, врачи, лаборанты, ведь каждый из них знает свой, узкий сектор работы, а уж Леонид сможет соединить воедино все фрагменты этой гениальной мозаики, не зря же он прислушивался к каждому слову шефа и фиксировал все его распоряжения.

Но, по-видимому, не он один понял, какие баснословные прибыли сулят идеи Хана. Только этим можно было объяснить все изменения, постепенно происходящие здесь. Десять лет назад никакого кордона вокруг научного Центра не было, тогда все здесь больше походило на санаторий для одаренного безумца. Леонид, конечно, и тогда злился, что так много внимания уделяется этому Хану, это раздражало, но он затаился до поры. Хотя все время хотелось сказать: «Не санаторий надо устраивать, а психушку – посадить Хана в изолированную камеру и пусть этот полубезумный гений выдает свои идеи, но так, чтобы это было безопасно для окружающих».

Жить в санатории, заниматься любимой работой, пользоваться всеми достижениями науки и техники – в этом ничего плохого не было. Тут все устраивало Леонида – и еда, и обслуга, даже приступы безумия Хана, они давали возможность Леониду удовлетворять его тайные желания: он испытывал наслаждение видя мучения людей и организовывал для себя маленькие шоу, распоряжаясь от имени Хана….

В последние годы Леониду Сергеевичу не было нужды отлучаться из Центра, со своей женой он давно порвал, детей у него не было, и потому, когда не так давно решил съездить на родину, то был неприятно поражен тем, что должен получить у шефа разрешение на выезд. Его выпустили, но под охраной, и там, на Большой земле, он заметил, что каждый его шаг фиксируется. Теперь он понял, зачем тут появился Олег Аркадьевич, какие органы направили его сюда, что за необходимость возникла в замене старого завхоза, и сильно сожалел о том, что медлил. Надо было не жадничать, довольствоваться тем материалом, который он собрал еще за первые годы работы рядом с Ханом. Жил бы сейчас за границей и торговал набранным материалом. Пожалуй, этот спокойный доброжелательный Олег Аркадьевич опаснее вспыльчивого Хана.

Сейчас Леонид не был уверен на сто процентов, что распоряжение уничтожить их корпус в случае смерти Хана не блеф, все это слишком походило на правду. Уже то, что этому психу позволяют находиться здесь, а не держат в изоляции, что дают добро на такую беспрецедентную вседозволенность: разрешено убить любого, просто так, без научной необходимости, ни в какие ворота не лезет. Понятно, что о таких исследованиях никто не должен узнать за пределами территории, а тем более об открытии Хана – препарате «Ретро». Нельзя допустить утечку такой информации.

Но Леонид все же не унывал и верил в свою звезду, таких специалистов, как он, мало. Теперь ему было на руку, что у шефа участились приступы, может и хорошо, что работы не завершены, им нужен будет человек, который сможет все закончить. Главное, когда в один из таких приступов Хан, грубо говоря, откинет копыта, не упустить момент, суметь представить на Большую землю информацию о возможном положительном решении проблемы и о своей способности довести изобретение до нужной кондиции, – никто там не устоит от такого известия. Лишь бы успеть передать, добраться до пункта связи, а то эти идиоты за оградой, вторая линия обороны, так сказать, еще и в самом деле истребят здесь всех. И уж когда он сам станет распоряжаться в Центре, тогда сумеет ускользнуть на Запад.

Леонид Сергеевич ждал своего часа много лет и готов был еще немного потерпеть, но в последнее время Хан приблизил к себе Павла. Леонид видел, что сопляк Пашка также отмечен искрой Божьей, и этот вундеркинд здоров и молод. Хан явно тяготеет к нему, если упустить момент, то именно Павел станет его преемником. Каждый раз видя, как эти двое беседуют, Леонид приходил в ярость и срывал злость на невинных людях – охранниках, девчатах. Ему все сильнее хотелось убить Хана, побыстрее занять его место, пока это еще возможно. Тогда он всю жизнь будет держать Павла в тени, ни одна живая душа вне этих стен не узнает, что есть такая восходящая звезда.

А Мария слишком успокаивающе действует на Хана, даже приступы в последнее время стали реже. Он заметил, что одно только присутствие этой бабы снимает у шефа напряжение, его лицо становится мягче, когда она рядом. Мать, что ли, он в ней видит? Сиротинка ты наша, ненормальная… Пожалуй, если ее убрать, то и Хан долго не протянет – такой стресс его доконает.

– Не слишком ли много массажа? Как ты считаешь, не становится ли она слишком весомой фигурой? – Леонид Сергеевич был вынужден довериться Валентину: одному ему не оседлать этого мустанга – объект за номером 315, так официально назывался их закрытый научный Центр.

– Меня это тоже стало беспокоить…

– Слушай, а в чем проблема? Надо взять ее в лабораторию, как только он распорядится привести старушку, подменить, так сказать… Правильно нам Олег подсказал… Шефа отозвать куда-нибудь, а эту бабу сунуть в ванну и сразу дать большое напряжение, чтобы уж наверняка, а тогда и он уж ничего не сделает, не Бог все-таки. Без кожи она нам не помешает, – усмехнулся он.

– Да мне кажется, без такой кожи, как у нее, эта тетка даже станет симпатичнее, – поддержал его Валентин. – Руки так и чешутся сделать подтяжку, видеть не могу мешки под глазами. Да, последний раз мы начинали без него, он подошел только часа через три… Только он же потом с нас шкуру спустит за то, что мы Марию использовали.

– Охранника нужно потупее поставить на дежурство в тот день, когда будет проводиться эксперимент. Мишаню, другого такого идиота здесь нет. И все на него свалим.

– Он, хоть и дурак, но скажет, кто ему приказал привести ее…

– Значит, его надо будет сразу убрать…

– Как?

– Да что мы гадаем? Изобразить самоубийство – пулю в лоб, и все. Мол, парень все перепутал, а когда дошло – от страха застрелился.

– Рискованно…

– Предложи другой вариант. Он же убьет каждого, кто посягнет на его старуху. А Мишаня на самом деле застрелится, когда Хан начнет беситься. Что начнет, так это несомненно, лишь увидит, что осталось от Машки…

Последнее время Хан вкалывал, как проклятый, он не мог понять, в чем причина постоянных сбоев, и постановил для себя: проверить весь материал целиком, не доверяя больше своим помощникам. Он сутками не вылезал из своей лаборатории, не хотел допустить еще одного летального исхода, представляя, как изменится лицо Марии при таком известии, и потому раз за разом пересчитывал, проверял и перепроверял все расчеты и выкладки.

Он решил избавиться от безответной любви, считая смешными такие чувства в его положении, перестал ночами ходить на свидания, и не замечал, что в душе все равно постоянно ориентируется на нее. Девчонки стали раздражать его, особенно решительная и настойчивая Рита. Хан теперь подсознательно искал в женщинах черты единственной, полюбившейся ему. Он выпроводил Лику и Риту, как здесь шутили, дал им развод. Теперь у него осталась только одна красотка – Ирочка.

А Ирочка ходила сияющая, она была так счастлива, что Хан оставил ее у себя. Радостная, прибежала к Марии и взахлеб говорила о том, как ей повезло, что Хан ее любит.

– Оказывается, он меня полюбил, а не Риту и не Лику. Ой, а я думала, что Хан меня не любит.

Через каждое слово у нее звучало то «Хан», то «любовь». Зашла как-то и Рита, как ни странно, этой сильной, умной и волевой девушке также потребовалось выплакаться в чью-нибудь жилетку.

– Как он мог выбрать это ничтожество, эту Ирочку, которая только и знает, что таращит свои голубые глазки, и сколько в них ни смотри, там не найдешь и проблеска разума… Ну скажи честно, Мария, неужели нас с ней можно сравнить?!

– Конечно, нет, Рита, ты права. Жаль, что ты так влюбилась в него…

– Я не влюбилась, еще чего не хватало! – взвилась Рита. – Мне просто обидно, что он предпочел Ирку! У меня столько было поклонников, могла бы устраивать гладиаторские бои, а он…

– Рита, если ты не влюблена, тогда не надо делать трагедии из всего этого. Наоборот, ты должна испытывать облегчение, потому что избавилась от него, какая разница, сама ты ушла или он выставил. Я думала ты страдаешь от любви, а оказывается, только из-за своего больного самолюбия, гордость, видите ли, задета. Перестань, это же смешно! Ты сама знаешь, и любой тебе скажет, что, по сравнению с Ирочкой, ты как алмаз в сравнении с бирюзой, так что просто забудь о нем.

– Но что он-то в ней нашел?!

– Кто знает, что нашел, ведь неизвестно за что любят, говорят, любят не за что-то, а вопреки…

– Я все время думала, что он влюблен в тебя, даже ревновала, – непоследовательно заявила Рита. – Как он тогда бесился, когда ты сбежала, нас просто не замечал… Сам рванул в погоню и тебя даже не наказал…

– Ну почему же, он меня в горах так ударил, что я упала, нос мне разбил. Не помнишь, что ли, как я ходила с опухшим носом.

– Почему он каждую ночь бегал к тебе?

– Не знаю… Поговорить хотел, вы же молодые, сон крепкий, ему вас жаль было будить, вот он и шел ко мне. Но уже не приходит…

Рита опять скисла:

– Наверно, я все-таки немного влюбилась… – и вдруг расплакалась: – Как мне жить тут теперь? Видеть его каждый день? Я не могу так… Если бы можно было уехать… Ну почему – Ира?!

– Она в него сильно влюблена, может быть, из-за этого он ее пожалел, оставил…

– Да разве она умеет любить, эта пустышка?! Это я его люблю, а она только копировала меня, глупая обезьяна, ну что мне делать? Я убью ее…

– Рита, ты что?! Да вместо Ирочки через неделю будет другая. Привезут хоть десяток.

Рита ушла, а Мария не могла заснуть, все думала, почему он перестал приходить? Почему он сначала сделал все, чтобы она влюбилась в него, а потом забыл о ней? Сейчас, ночью, она повторяла все вопросы Риты, только от собственного имени… И тоже тихонько поплакала в подушку. Так обидно и смешно – влюбиться в таком возрасте, как девчонка, и опять безответно… Но что она сделала не так, почему он не приходит? И в столовой не смотрит на нее… От того, что она укоряла его за смерть Вали? А как можно иначе?

Олег Аркадьевич как всегда оперативно выполнил приказ хозяина, старух доставили, и на сей раз это на самом деле были три старушки из стардома. Одна уж совсем ничего не понимала, только открывала рот, когда ее кормили, другие две еле ходили. Несчастных старух так довели государственной заботой, что они были согласны на все, лишь бы пожить по-человечески хоть какое-то время.

– Господь забыл о нас, не забирает… – жаловалась все время полуслепая бабуся.

По приказу шефа привезли несколько молоденьких девушек. Этот приказ завхоза обрадовал, он совпадал с его мнением – в самом деле, зачем Хану сильно влюбляться в одну, пусть любит всех и никого. И одна из новеньких, Наташа, впрямь очень заинтересовала Хана, он взял ее себе. Но ни Олега Аркадьевича, ни Леонида Сергеевича это игривое настроение Хана не обмануло, главной опасностью для себя они продолжали считать Марию.

О появлении новенькой Галя узнала первая и сразу поставила об этом в известность свою соседку.

– Представляешь, Рита ему надоела, Лика тоже, Ира наверно тоже, берет новую себе. А эти девчата, бывшие жены, не понятно кто теперь, к ним никто не подойдет, все Хана боятся, девчонки сидят и ждут, может быть снова возьмет их себе. Ну ты хотя бы поспишь спокойно, больше не будет тебя дергать по ночам. И что за моду взял, в два часа ночи чаи распивать?!

Мария отвернулась, она и в два, и в три готова была выходить…

Хан закончил проверку расчетов, и теперь можно было провести очередной эксперимент. Леонид Сергеевич и Валентин поговорили впустую, но так и не рискнули предпринять какие-либо шаги, пассивно ждали удачи, и она улыбнулась им. С утра все участники находились на своих местах, еще раз проверяли оборудование, ванна была подготовлена. Шеф распорядился доставить парализованную старушку. В этот момент его вызвали к телефону. Вернувшись, Хан сообщил Леониду Сергеевичу о своем срочном отъезде, велел самому начинать эксперимент и ушел. Случайно у входа в лабораторию в этот день дежурил Мишаня. Валентин тоже слышал слова шефа, и сейчас они с Леонидом, не произнося вслух ни единого слова, мысленно поздравили друг друга – судьба идет им навстречу. Это был тот самый единственный шанс, заговорщикам повезло. Все совпало: ванна готова, шеф уезжает, и он сам приказал Мишане доставить старуху. Когда все закончится, Мишани не будет в живых и спросить будет не с кого.

Миша позвал напарника, и они пошли, прихватив носилки. Но на выходе из лабораторного крыла Мишаню вдруг окликнули. Он вернулся, и Валентин передал ему распоряжение Хана: якобы тот передумал и приказал привести Марию. Сказал, что нужна женщина помоложе. Мишаня, гордый тем, что именно ему передали приказ, бросил носилки у стены и догнал своего напарника. Тот удивился, почему он без носилок, забыл, что ли, их? А увалень важно махну рукой, иди мол, не спрашивай, и только в коридоре жилой части здания вдруг заявил, что идут они в другую комнату, что нужна Мария. Тот не понял:

– А зачем туда Марию?

– Не соображаешь? Зачем же еще туда баб водят? В ванну ее сунут.

– Ты что, Мишка, спятил? Они же с шефом вроде как друзья.

– Я тебе говорю, нужна она… Мало ли, уже надоела, наверно… Таких подруг у него много было. Помнишь, как он в том году своих девок перестрелял?

Сашок задумался, такое и правда было, ну что же, Марию так Марию, если не ту приведут, поменяют, долго, что ли…

Мария в это время бездельничала у себя в комнате, поскольку на улице шел дождь, в такую погоду на улицу не выйдешь, а в огороде, тем более, не поработаешь. В комнату заглянул туповатый Мишка и сказал, что Хан зовет ее. Женщина решила, что у хозяина опять начинается приступ, и поторопилась за Мишей. Она даже внимания не обратила на то, что с ним пришел еще один парень, Сашок, не подумала, что для того, чтобы передать приглашение, два человека совершенно не нужны. Спокойно шла за Мишей и удивилась только тогда, когда он прошел мимо лестницы на второй этаж.

– А где хозяин-то?

– В лаборатории.

Ноги у Марии подкосились, она поняла, что это ее последняя прогулка по коридору. Мужики почуяли перемену в ее настроении и тут же подхватили ее с двух сторон, не вырвешься. Она тащилась между ними на ватных ногах.

– Мне в туалет надо…

– Кто бы сомневался, всем вам сразу надо в туалет… Потерпишь.

Валентин подал знак, что он выполнил свою задачу, сейчас приведут Марию, и ушел в щитовую, а Леонид тут же отправил лишних людей прочь из лаборатории – умному человеку несложно придумать несколько крайне важных и срочных поручений. Сейчас свидетели не нужны, а когда Мария будет в аквариуме, уже никто, ничего не сможет изменить. Лаборатория опустела, все шло как надо… Вдруг распахнулась дверь, и ворвался Хан.

– Шеф, ты еще здесь? А я так понял, что ты должен был срочно улететь, думал, что уже едешь к аэродрому.

Хан рылся в своих бумагах, не обращая внимания на зама.

Леонид Сергеевич говорил, а сам лихорадочно соображал, что же делать? Почему он вернулся? Что-нибудь забыл? Или поездку отменили? Сейчас же должны привести Марию! Нужно срочно убрать хозяина из лаборатории! Пожалуй, есть только один способ, как выманить шефа отсюда.

Обычно, стоило лишь Хану сказать, что вот, мол, осенила идея, и тот сразу проявлял громадный интерес. И если мысль на самом деле была стоящей, мог отложить все текущие дела и заняться ею, поскольку считал, что все новое надо поддерживать и что чем смелее мысль, тем легче ее вспугнуть, потерять. Шеф всегда так рьяно приветствовал у сотрудников прогрессивное мышление, что должен был сейчас купиться на это, просто обязан. Леонид Сергеевич бросился к нему, изображая, что его внезапно осенила гениальная мысль, рассчитывая, что Хан пойдет с ним в кабинет обсуждать ее. Тем временем Валентин узнает, что шеф здесь, и сообразит отправить Марию восвояси.

Ради такого случая Леонид выложил Хану свою на самом деле очень стоящую мысль, но это не сработало, на этот раз Хан вдруг отмахнулся от него и не обращая внимания на то, что тот говорит, подошел к экспериментальной ванне и включил спуск раствора. Стеклянное сооружение, этакий восьмиметровый куб из высокопрочного стекла, наполненный жидкостью, стал быстро опорожняться.

– Хан, ты что делаешь, в чем дело?! Мы же собирались запустить сейчас туда нашу рыбку?!

– Я понял, в чем была ошибка, надо пересчитать пропорции… Из-за этого и вернулся. Отменяй сегодняшний эксперимент, мы не успеем залить новый состав. Я хочу ввести новые компоненты, их еще надо будет заказать на Большую землю. Я еще разок в самолете все проверю. Пойди, скажи, чтобы не трогали старуху сегодня, зачем женщину зря нервировать.

– Так за ней уже пошли.

– Иди, отмени, отправь кого-нибудь. Теперь, я думаю, все получится, как я мог не видеть очевидного, это же так просто…

– А в чем дело? Что ты хочешь поменять? – заинтересовался Леонид.

Но тот не стал отвечать, только хитро взглянул на своего зама:

– Потом, потом… Сначала я сам должен убедиться, что ошибки нет. Это еще надо обмозговать. А ты пока продумай получше свою мыслишку, мне кажется в ней есть зерно, а теперь, извини, не мешай, я и так тороплюсь, уже должен был лететь – меня ждут к четырем… И к тому же боюсь потерять нить своих рассуждений… Вернусь – обсудим твою идею.

– Когда вернешься, Хан?

– Наверно, задержусь на пару дней. Командуй тут, да ты сам все знаешь…

Леониду хотелось покрутиться рядом, чтобы узнать, в чем суть осенившей шефа идеи, но он помнил, что сейчас может появиться Мария, представлял возможную реакцию шефа и бросился к выходу из отсека, чтобы перехватить ее. Он выскочил и сразу увидел подходившую группу с Марией посередине.

– Так, все отменяется, иди, Маша, к себе, я уговорил шефа не трогать тебя. Иди, не волнуйся.

Мария повернулась и пошла назад, словно автоматическая кукла. Шла и удивлялась сама себе: надо же, как можно было поверить в хорошее отношение Хана, даже больше того, убедить себя в его любви?! Как она ошибалась… Зато Леонида Сергеевич, которого она всегда считала двуличным, спас ее… Только надолго ли? Она не только поверила в любовь Хана, но и сама влюбилась в этого монстра и даже надеялась пробудить в нем человеческие чувства: доброту, жалость к людям, снисходительность к их ошибкам… На ее глазах он так жестоко обращался с людьми! Даже если убивал в невменяемом состоянии, то не заметно было, чтобы он сильно сожалел о загубленных душах. А она надеялась изменить его… Как же плохо она разбирается в людях!..

Хан улетел. Леонид Сергеевич и Валентин были в растерянности: Мишаню и Марию желательно было убрать, они оба стали для них крайне опасными. Леонид Сергеевич подумывал и о Валентине – в принципе, убери его, но так, чтобы это выглядело как самоубийство, и все, ниточка к нему самому будет оборвана. А то, что он не сказал Хану, как приводили Марию, так это просто объяснить: не хотел нервировать, решил сначала сам выяснить, кто и почему распорядился привести ее, чья это неумная шутка.

Но помощника жаль, он был нужен, разбрасываться верными людьми нельзя. Значит, надо убирать Марию и Мишаню, и нужно все сделать до возвращения шефа. Командировка Хана давала заговорщикам время, они могли спокойно обдумать, как убрать свидетелей.

Мария удрученно сидела в своей комнате, тут заглянула Галя.

– Фух! Устала, хоть немного полежать. Пока все белье разберешь, пока машины загрузишь, замоталась совсем…А ты чего такая сидишь? Слышала, сегодня опять эксперимент хотели начать, да Хан передумал.

– Передумал? Почему?

– Говорят, другой раствор будут готовить, Хан еще что-то придумал.