Текст книги "Инженерный тупик 1991"

А через неделю опять то же самое – драка, вопли, спасите-помогите, вызывайте милицию. Мы опять вызвали, пришёл тот же участковый, но, ни слова не говоря, взял первую попавшуюся пустую кастрюлю, надел Пашке на голову и раз пять ударил по ней своей дубинкой, сильно. И ушёл.

– И что дальше было? – спросил кто-то.

– Дальше хорошо всё было. Пашка кастрюлю снял, башкой покрутил и молча к себе потащился. Всё, дальше попойки тихие пошли, без шума и драки.

– Ну, Ваську жалко всё-таки. Мозги в голове ещё сохранились, давайте своими силами попробуем, – сказал Алексей. – Серёга, сходи к нему в «берлогу», посмотри, что сделать можно. Кого-нибудь из девчонок возьми, вдруг помощь понадобится. Ведь там ещё его Вера в истерике, кофе растворимый возьмите с собой, что ли.

– Да есть там и кофе, и «какава» с водкой, – сказал Серёга. Он иногда, несмотря на неусыпный контроль жены, всё же посещал это злачное заведение. – Таня, сходи со мной, а? Ну хоть Веру успокоишь, выслушаешь её жалобы на Ваську и свекруху.

Татьяна, помня их с Ниной сеанс лечения Васьки, стала отказываться. Впрочем, лечить-то они пытались его не от пьянки, он, наверное, в таком состоянии ничего и не вспомнит. Её начали уговаривать, женщины все уже когда-либо выполняли эту задачу – выслушать жалобы Веры и посочувствовать. В результате длительных переговоров Татьяна с неохотой согласилась, и они с Сергеем пошли в «берлогу».

Позвонили. Дверь открыл сосед, пожилой усатый дядечка. К Ваське он относился с большим уважением, несмотря на его образ жизни – ведь Василий Николаевич имел высшее образование и работал инженером в научном институте. Да и кое-что полезное перепадало иногда от его гулянок: то выпить, то закусить, и Вера периодически устраивала уборку в их «берлоге».

Татьяна прошла на кухню, поставила чайник. Сергей сразу пошёл в Васькину комнату, откуда неслись весёлые звуки семейной перебранки. Было понятно, что Вера несколько преувеличила опасность для своей жизни, и в присутствии посторонних есть шансы на всеобщее примирение.

Тем временем в кухню тихо проник сосед, покашлял деликатно за спиной у Татьяны.

– Хотите чаю? – спросила она, – я хороший чай заварила, крепкий, сейчас Васю напоим сладким чаем и сами попьём. Вот и конфеты нашла.

– С удовольствием, милая барышня. Я вот хотел у вас спросить: этот молодой человек, который с вами пришёл, он меня не узнал, что ли?

– Почему не узнал? – удивилась Татьяна, – он же с вами поздоровался, по имени-отчеству назвал. Вас ведь Пётр Александрович зовут?

– Да сейчас-то вроде узнал, а тогда нет. И я только хотел спросить, подошли ли ключики, а он сразу к Василию Николаевичу прошёл, – туманно пояснил сосед.

Татьяна ничего не поняла, но ей стало интересно, и она стала выспрашивать:

– А вы ключами занимаетесь? В мастерской работаете?

– Ну да. В «Доме быта», тут недалеко. На втором этаже окошко есть, «Ремонт обуви и изготовление ключей» написано, ну, там я и сижу. Ключи редко приносят, а обуви много бывает, со мной в этой мастерской ещё два человека работают. Семён и Жорик, молодые ещё совсем, лет одному тридцать два, а другому сорок один, – начал обстоятельно рассказывать Пётр Александрович. Ему очень нравилось пить чаёк в компании приятной молодой дамы, каковой ему Татьяна представлялась, и он никуда не спешил.

– Так когда к вам Сергей ключи заказывать приходил? – задала наводящий вопрос Татьяна.

– Да с неделю назад это было. Только я вот сейчас вижу, что это не он был. Кепка у того была приметная. Сегодня Сергей в такой пришёл, вот я и подумал, – и старик отхлебнул ещё чайку.

Татьяна внутренне напряглась. Серёга для похода к Ваське напялил свою обнову – бейсболку, которую реквизировал при разборе вещей после разгрома в отделе. Кепочка была яркая, с каким-то английским текстом, такие встречались на улицах города редко. Неудивительно, что сосед её запомнил.

Но ведь у Сергея-то она появилась всего два дня назад? А может, это всё же его кепка, и он только сделал вид, что случайно её нашёл?..

– Точно, не он это был, – продолжал Пётр Александрович, – сейчас только понял. Сергей покрупней того будет, и повыше. Тот парень в тёмных очках был.

«Ну и приметы, – подумала Татьяна, – очень похоже на маскировку».

– А как он одет был, не помните? – осторожно спросила она.

– Да футболка светлая вроде была, обыкновенно одет.

– А какие ключи он заказывал? – как бы равнодушно спросила Татьяна. – Чайку добавить погорячее? И конфеты берите, не стесняйтесь.

– Вот ключи хорошо помню, заказов давно не было, а тут сразу три. Все похожие, с бородками, такими часто комнаты в конторах запирают. Но номерков на них не было. Хотя, когда этот парень их принёс, он с ними возился минут пять, я не видел, что он делал, но заметил, что он спешит очень, прямо дёргается.

И он попросил за два часа сделать такой же комплект. А я говорю – не успею, завтра приходите, а он говорит – нет, тогда в другое место понесу, мне срочно надо. Ну, думаю, заказ упускать нельзя.

Вот, кстати, вспомнил, что было это в среду в два часа дня. Я хотел в три уже домой пойти, мне ещё к зубному надо было в этот день, да пришлось задержаться, в поликлинику не пошёл.

– Успели сделать ключи? – спросила Татьяна.

– А как же, – с гордостью ответил старик, – болванки у меня были, ключи простые, к четырём часам готовы были. Парень прибежал, опять в спешке. Деньги сунул, ключи схватил и снова с ними на скамейке сидел, возился, что-то прилаживал. Может, колечки с номерами или брелки, я не видел.

Тут в кухню вошла зарёванная Вера и плюхнулась на свободный стул, всем своим видом показывая, что пора начинать её утешать, выслушивать и поить чаем. Пришлось Татьяне прервать чрезвычайно интересную беседу с соседом и переключиться на несчастную. Сергей сидел с Василием в комнате, голоса слышались оттуда вполне мирные.

Вера говорила и говорила, время от времени всхлипывая и принимаясь плакать. Татьяна в эти моменты отвлекалась от своих мыслей, которые крутились вокруг рассказа соседа о ключах, поддакивала и сочувственно вздыхала.

Сеанс психотерапии был прерван приходом Сергея. Он попросил налить им с Васькой чайку покрепче да послаще и унёс чашки в комнату. Татьяна пошла за ним в «берлогу» и застала благостную картину: мужчины сидели за столом и играли в шахматы, прихлёбывая этот самый чаёк.

Все в институте знали, что Василий, несмотря на пристрастие к выпивке, отлично играет в шахматы, обыгрывая в том числе и «учёных евреев» из других отделов. Естественно, позориться никто не хотел, и Ваське крайне редко удавалось уговорить с ним сыграть сколько-нибудь достойного противника. Сейчас Сергей, видимо, решил пожертвовать самолюбием и отвлечь товарища от скандала, а недопитую бутылку водки забрал с обещанием вернуть завтра на работе.

Татьяна с чувством выполненного долга распрощалась с Верой, посоветовав ей идти домой и не показываться сегодня Василию на глаза. Постучалась к соседу, спросила, не осталось ли у него случайно испорченных болванок от тех ключей. Пётр Александрович удивился, но сказал, что посмотрит обязательно.

Татьяна поняла, что надо как-то объяснить своё любопытство, и пояснила:

– У нас на работе охрана совсем работать перестала, полно всякого народу болтается, сумку страшно без присмотра оставить в комнате. Если найдёте болванку, позвоните мне, пожалуйста, я телефон рабочий оставлю. Зайду, возьму ключ и попробую проверить, не от нашей ли он двери. Может, замок сменить придётся.

– Конечно, конечно, – засуетился сосед, – постараюсь найти для такой милой барышни. Приходите, очень рад буду!

По дороге на работу Татьяна ещё раз обдумала ситуацию с ключами и пришла к выводу, что с большой долей вероятности это был кто-то из сотрудников института.

Сергея можно исключить, старик просто увидел бейсболку, и решил, что это хороший повод завязать разговор с «милой барышней». Не мог он тогда, в мастерской, не узнать Сергея, который не раз бывал в «берлоге».

Тогда кто? Бейсболка могла появиться в отделе когда угодно и откуда угодно, мало ли молодых специалистов и дипломников болтается по институту. В комнату номер 1991 заходили многие, то по делу, то с Женей поболтать.

Те же Игорь с Костей. Кстати, Татьяна их уже несколько дней не видела в институте, хотя что в этом странного – ведь приходили-то они именно к Жене. Они писали свои дипломы в другом отделении, располагавшемся в дальнем крыле огромного здания. Когда и где они познакомились с Женей, Татьяна не знала. Да и никто не знал.

Однажды, примерно пару месяцев назад, эти двое припёрлись в комнату 1991 и начали болтать с Женькой как старые знакомые. А она со всеми – «хи-хи» да «ха-ха», и потом на расспросы Татьяны только смеялась и пожимала плечами – приблудные какие-то.

Очень они всем в отделе не понравились, наглые и бесцеремонные мальчишки. И одеты соответственно: короткие цветастые штаны до колен и футболки с надписями на английском. Бейсболка очень даже вписывается в этот гардеробчик.

Татьяна поймала себя на том, что рассуждает о молодых ребятах как настоящая старая грымза. И наглые-то они, и одеты не так… Нормальные современные молодые люди, жаль, что мы лет десять назад и помыслить не могли в таком виде на работу прийти. Закомплексованы были до крайности, а они вот теперь не такие. Завидно.

Конечно, это мог быть и совершенно посторонний человек, не имеющий к их конторе никакого отношения, но бейсболка… Очень немногие молодые мужчины вообще носят летом какой-либо головной убор, а такая яркая кепка тем более редкость. Белая футболка и тёмные очки у всех тоже есть.

Похоже, всё-таки кто-то из институтских. Ничего не стоит в обед выйти с ключами в кармане и заказать копии, а к вечеру их забрать, спокойно запереть двери и сдать оригиналы ключиков на вахту. Но зачем и кому они понадобились?

С этими мыслями Татьяна дошла до института и поднялась в свою комнату, где застала скучающих Нину и Валю.

– Ну, наконец-то! Что там у Васьки? А Серёга где? Что так долго, небось, Верку от психоза лечила? – забросали они её вопросами. – Чаю хочешь? Все уже попили и на стенд ушли.

Татьяна доложила о результатах акции, сказала, что чай у неё уже из ушей выливается – столько они его с Верой выпили. Только она собралась пойти на стенд, попытаться поработать, как в комнату ввалились Алексей с Нелей и сообщили важную новость: оказывается, хозяйственный отдел затеял борьбу с грызунами, которые расплодились в подвалах института, и начал со стенда. Сейчас там такое начнётся!

– Чёрт, а у меня там сумка с последним заказом! Греча, морская капуста, молоко сухое, – всполошилась Татьяна, – испортят ещё!

Она побежала на стенд. Там ещё никаких крысоборцев не было. Татьяна спокойно собрала свои продукты и окинула хозяйским взглядом обширное помещение – не надо ли ещё что-нибудь укрыть от дезинфекции.

Все компьютеры были выключены. Огромные шкафы, начинённые платами с микросхемами, магнитофонами, вентиляторами замерли в тишине. Все клавиатуры прикрыты кусками полиэтилена. Молодцы Алексей с Нелькой, подготовились.

Впрочем, заметила внимательная Татьяна, у одного из компьютерных шкафов вроде как неплотно закрыта дверца на нижнем ярусе. Но этот отсек должен быть пустым, там нет оборудования. Всё же лучше закрыть его поплотнее.

Татьяна подошла к шкафу, присела на корточки и попыталась надавить на металлическую дверцу, но она была перекошена и не поддавалась. Татьяна взяла отвёртку и поддела снизу, дверца распахнулась…

Внутри стояла большая сумка, набитая чем-то.

«Господи, зачем я полезла? Вдруг там опять труп? Закрыть и убежать!» – пронеслось в голове у Татьяны. Всё же она взяла себя в руки и решила хотя бы присмотреться к своей находке.

Сумка по размеру и по внешнему виду была похожа на огромные клетчатые сумки, из которых достают свой товар челноки на рынках. Но только эта была грязно-серого цвета, с потёртыми ручками, вся в тёмных пятнах непонятного происхождения.

Внутри явно лежали какие-то крупные предметы, выпиравшие в бока. В общем, вполне может быть и расчленёнка. В новостях по телевизору такое теперь частенько показывали.

Татьяна обернула указательный палец куском полиэтилена и осторожно ткнула им в сумку. Вроде что-то очень твёрдое попалось, не похоже на человеческое тело. Она, уже смелее, завернув в полиэтилен всю правую руку, стала ощупывать бока сумки. Слава богу, там какие-то железяки! С облегчением стащила с руки полиэтилен и полезла внутрь.

Всё оказалось просто: там лежали сетевые фильтры, тестеры, паяльники, мотки проводов и другие подобные предметы, некоторые в упаковках, все новые, с гарантийными талонами.

Татьяна поняла, что кто-то из сотрудников-мужчин решил поживиться остатками былой роскоши, свидетелями когда-то безбедной жизни института. Ведь ещё недавно эти расходные материалы можно было получить на складе по первому требованию и в любых количествах.

Весьма вероятно, что институт скоро тихо умрёт. Вот ребята и решили припрятать то, что ещё может пригодиться в будущем, и помаленьку вынести за ворота, когда будет возможность. Осуждать их за это и докладывать куда-то о находке Татьяна не собиралась.

Институтское руководство уже всё, что можно было продать, продало. «Всё уже украдено до вас, – вспомнилась ей замечательная фраза из "Операции Ы". – А вот, возможно, и разгадка копий ключей, – осенило Татьяну. – В любой момент можно прийти и пошарить по закоулкам стенда, а потом занести добычу в комнату и ждать удобного момента для выноса».

Татьяна закрыла дверцу и пошла к выходу. Она решила никому ничего не говорить и ни о чём не спрашивать. Надо бы и самой подумать, нельзя ли вынести из института что-нибудь полезное в хозяйстве, но кроме бумаги для принтера ничего в голову не приходило.

А бумага была замечательная, в рулонах, широкая, отлично подходила для выкроек и как подкладка под пироги. Запасы её в отделе стремительно таяли, не одна Татьяна такая умная и хозяйственная.

Занятая этими мыслями, Татьяна не спеша поднималась по пустой боковой лестнице на свой пятый этаж. Путь этот проделывался сотрудниками их отдела десятки, а может, и сотни раз. Кроме них, почти никто из институтских здесь не ходил.

Во-первых, выходы на эту лестницу были открыты только с первого и с пятого этажей, а во-вторых, на другой, центральной лестнице имелся замечательный старинный лифт с зеркалами, которым все и пользовались.

Татьяна рассеянно окинула взглядом знакомую до мелочей площадку перед выходом на свой этаж и вдруг замерла. Что-то вдруг показалось ей странным в этом привычном пейзаже. Стенд с пожарными инструментами заперт на замок, как обычно. А вот глухие металлические дверцы под этим стендом, что это такое?

Татьяна никогда не интересовалась, что за ними находится, думала – какие-нибудь выключатели и рубильники. А сейчас вдруг задалась вопросом, почему эти дверцы разместили ПОД стендом? Ведь обычно электрику для удобства и безопасности располагают где-нибудь вверху.

Присмотрелась внимательно, тронула бумажку с печатью, которая была наклеена на дверцы, соединяя их. Бумажка легко отклеилась с одной стороны и затрепетала на сквозняке. Замка никакого не было, только поворотная маленькая ручка. Татьяна, проклиная себя за любопытство, со страхом повернула эту ручку, и дверки приоткрылись.

«Тебе нужен ещё один стресс? Это уже третье открывание шкафа за последние два дня. Труп – раз, сумка с наворованным – два, интересно, что тебя ещё ждёт здесь?» – спросила она сама себя.

Ну невозможно же закрыть эту чёртову дверцу, не узнав, что за ней скрывается! Она умрёт от любопытства, да и всё! И Татьяна осторожно просунула руку в щель между створками. Пусто. Ещё дальше – тоже пусто. Она распахнула дверцы пошире и, наклонившись, заглянула внутрь.

Стало понятно, что никакого шкафа там нет, а есть довольно обширное пространство, в глубине которого виднеется что-то, похожее на дверь. Но в полной темноте ничего не видно, а внутрь залезать – это было уже слишком, даже для сгорающей от любопытства Татьяны.

Тут на первом этаже хлопнула входная дверь и послышались шаги, кто-то быстро поднимался по лестнице. Татьяна мигом прикрыла и заперла на щеколду дверцы, поплевала на контрольную бумажку, прилепила её на прежнее место, подхватила свои драгоценные продукты и вошла в коридор на своём этаже.

Весь остаток дня она думала, сказать кому-нибудь о своём открытии или пока промолчать? Решила принести завтра из дома фонарик и посмотреть получше, что там, в этом шкафу.

«Да и одеться надо поудобнее, хотя бы брюки надеть. Может, туда залезать придётся», – забыв о своих страхах, планировала свои дальнейшие расследования Татьяна.

Перед самым концом рабочего дня её позвали к городскому телефону. Звонил Васькин сосед. Оказывается, он пришёл днём на работу и нашёл одну испорченную болванку от заказа, которым она интересовалась. Если милая барышня зайдёт, он ей её с удовольствием отдаст. Татьяна обрадовалась. Можно будет эту болванку сравнивать с разными ключами, и тогда, возможно, что-нибудь прояснится.

Зашла за болванкой Татьяна сразу после работы, благо «Дом быта» был рядом. Пётр Александрович расплылся в улыбке, когда она появилась на пороге и приветливо поздоровалась с ним, не забыв назвать по имени-отчеству.

Два мастера-обувщика уставились на них во все глаза. Видимо, старик уже похвастался, что у него появилась молодая красивая приятельница, в институте инженером работает, вместе с Василием Николаевичем. То, что этот Василий Николаевич почти законченный алкаш, осталось за кадром.

Татьяна поблагодарила, извинилась за беспокойство и спросила, сколько она ему должна? Тут началось бурное взаимное расшаркивание: «Да что вы, что вы…», «Нет, ну всё-таки…», «Ни в коем случае…» и тому подобное.

В результате, когда потерявшая терпение Татьяна просунула руку в окошечко и подвигала пальцами, призывая отдать, наконец, болванку, вошедший в раж Пётр Александрович схватил эту руку и приник к ней в долгом поцелуе.

Обувных дел мастера встали со своих табуреток и взирали на происходящее в прямом смысле слова с открытыми ртами.

Когда Татьяна, наконец, получила заветный ключик и выскочила в коридор, за её спиной в мастерской раздались аплодисменты: зрители-обувщики выражали своё восхищение галантным поведением Петра Александровича.

Итак, теперь перед Татьяной стояла задача быстро добраться до дома, что было совсем непросто ввиду отвратительной работы городского транспорта. Задержка времени выхода из института на полчаса могла обернуться часом опоздания домой, что чревато было серьёзным недовольством голодной семьи.

Семья состояла из двух мужчин – мужа и тринадцатилетнего сына, а также кошки Муськи. В таком составе, без участия Татьяны, соорудить сносный обед из скудного набора имеющихся в доме продуктов было нереально.

Хорошо хоть с кошкой пока особых проблем не было. Рыбёшка с красивым, как бы французским названием «путассу» периодически всё же появлялась в пустых магазинах. Домашний морозильник был забит под завязку ледяными комьями с торчащими из них хвостиками, и для Муськи геркулесовая каша с рыбой была каждодневной едой. Татьяна периодически пользовалась кошкиными запасами, с картошкой и луком эта рыбка была вполне съедобна.

Последнее время Татьяна наловчилась готовить рассольник без мяса, даже вкусно получалось, благо солёные огурцы и перловка пока что продавались в магазинах. Жареный лучок здорово улучшает вкус любого жидкого варева, да если ещё туда подсыпать специй типа «хмели-сунели», да побольше, побольше…

«Ура, идёт троллейбус! Только бы рогатый на кольцо не свернул, и тогда примчусь почти как обычно!

Повезло!» – возликовала Татьяна, увидев в конце пустынного длинного проспекта спасительные рога. Она изо всех сил рванула к ближайшей остановке и успела-таки втиснуться в заднюю дверь переполненного и перекошенного на правый бок троллейбуса, который, если не развалится, то довезёт её почти до дома.

Следующим утром Татьяна, экипированная для обследования тёмных закоулков института и вооружённая фонариком, с трудом дождалась, когда все сотрудники уйдут на стенд или ещё куда-нибудь. Схватив ключ от комнаты, стала сравнивать его с болванкой.

Сразу стало ясно, что это заготовка для совсем другого ключа: даже размер бородки не совпадал, не говоря уж о бороздках. «Так, этот вариант отпадает», – подумала она.

Теперь надо добыть и сравнить с болванкой ключ от стенда. Его, естественно, сотрудники забрали с собой, и где бросили после того как открыли дверь – неизвестно.

Татьяна заперла дверь комнаты, ключ положила в карман и тоже пошла на стенд. Проходя по лестнице мимо вчерашней дверцы под пожарным краном, подумала, что обследование этого таинственного места придётся, видимо, проводить после окончания рабочего дня. Днём всегда есть вероятность, что кто-нибудь пойдёт по лестнице и помешает осмотру. Надо придумать вескую причину, чтобы остаться одной после работы.

Придя на стенд, Татьяна поняла, что, поглощённая расследованием «дела ключей», чуть было не пропустила важный момент в жизни отдела. Вся компания, за исключением Валентины, ожесточенно делила машинное время работы на персоналке.

Татьяна с ходу вклинилась в спор и потребовала новой честной делёжки с учётом освободившегося времени, закреплённого раньше за Женей. Это было очень кстати с учётом её планов по исследованию ключей и кое-чего ещё!

Всё сложилось. Никто не хотел работать в конце дня, а Татьяне только это и надо было. Для вида поломалась, конечно, но согласилась взять время с трёх часов.

– Сегодня же короткий день, мне мало этого времени, что такое час с небольшим? Только запустишь, и уже надо завершать, – недовольно сказала она.

– Давай я служебку на вахту напишу, что ещё час после окончания рабочего дня задержишься, а в понедельник с обеда выходи, – предложил Алексей.

Татьяна как бы неохотно согласилась, но на самом деле была очень довольна. Накануне она провернула дома целую операцию по выманиванию у мужа фонарика-жужжалки, которым он очень дорожил.

Пришлось сказать ему почти что правду про обследование очень тёмных закутков на стенде на предмет оценки, нельзя ли что-нибудь полезное с работы вынести. Этот план Андрей полностью одобрил и согласился терпеливо ждать её прихода с работы, даже вызвался почистить и сварить картошку.

– А к картошке-то что будет? Может, тушёнку откроем? – спросил Андрюха с надеждой.

– Давай поэкономим её пока, достанем из кладовки банку «цыплёнка с овощами» или «завтрак туриста», – остановила его порыв хозяйственная Татьяна.

До сих пор ей удавалось кое-как готовить вполне съедобные обеды, но что будет завтра – никто не знает.

Недавно они с Ниной, проболтавшись час в ближайшем к институту универсаме, схватили целую коробку какого-то никому не известного детского питания. Эти коробки, набитые двухсотграммовыми пачками непонятно чего, продавцы неожиданно вынесли прямо в торговый зал и быстро скрылись в подсобке, чтобы не затоптали покупатели.

Добычу притащили в институт и поделили на весь отдел. Каждому досталось по четыре пачки. Это оказалась сухая протёртая рисовая каша, редкостная гадость, при варке из неё получался полупрозрачный вонючий клейстер. Есть эту субстанцию возможно было только в случае наступления настоящего голода. Оставили в кладовке про запас.

Впрочем, «цыплёнок с овощами», полученный Татьяной когда-то в качестве «нагрузки» в продуктовом наборе и произведённый то ли в Болгарии, то ли в Румынии, был ненамного лучше. Иногда радовала очень вкусная китайская тушёнка «Великая стена», но она появлялась крайне редко и только в наборах с чем-нибудь совершенно несъедобным.

Итак, всё подготовлено к расследованию. До трёх часов Татьяне на стенде особо делать было нечего, и она вернулась в отдел. К ней присоединилась Валентина, которой в последнее время вообще уж нечем было заняться.

Она числилась в отделе лаборанткой, и раньше, когда ещё была работа, занималась оформлением отчётов. Это нудноватое дело у аккуратной терпеливой Валюшки получалось очень даже хорошо.

Время для Татьяны тянулось медленно. Она навела порядок на рабочем столе, почитала еженедельник, который был куплен ещё до гибели Жени – в последний раз была Татьянина очередь покупать прессу. Стало совсем тоскливо на душе, вспомнились все их совместные походы и мероприятия. Женьки нет, ей уже никакие газеты не нужны.

Чтобы как-то отвлечься от этих мыслей, поболтала немного с Валентиной.

Сначала обсудили поведение её наглого рыжего кота. Котяра после изгнания сожителя в буквальном смысле занял его опустевшее место – место главного в доме, которое как бы даётся ему по праву его принадлежности к мужскому полу. Это при том, что Барс кастрирован, мышей ловить не умеет, ласками Валентину не балует. Зато хулиганит с фантазией: то на диване нагадит, то всю одежду из шкафа на пол выкинет, то занавеску оборвёт.

По поводу занавески Татьяна припомнила случай с её кошкой в период, когда та была ещё подростком месяцев шести.

– Наша Муська обожала лазать по занавескам, забиралась до самого карниза и следила оттуда за всеми. Затаится, глазёнки блестят, хвостом бьёт, думает, как она ловко от всех спряталась. Дырки от когтей на всех занавесках были, отучить никак не могли, – рассказывала Татьяна.

Но котёночек рос, тяжелел, и наступил час расплаты за хулиганство.

– Однажды прихожу с работы, смотрю – по комнате ползает огромная куча из скомканной занавески и жалобно пищит. Муська полезла, как обычно, по занавеске, а та под её тяжестью сорвалась и накрыла преступницу. Уж не знаю, сколько времени она провела в плену, могла ведь и задохнуться. Но зато с этого момента она на занавески даже не смотрела, а не то что на них залезать.

Потом Валентина начала вспоминать, как она из прекрасной солнечной Москвы попала в «ваш гнилой Ленинград» и оказалась в жуткой коммуналке. Этот рассказ она повторяла периодически, разным составам слушателей, поэтому всем в отделе эти трагические события Валюшкиной жизни были хорошо знакомы.

Чаще всего приступ воспоминаний вызывался какой-нибудь уж совершенно отвратительной ленинградской погодой (типа: ледяной дождь, плюс снег, плюс ветер, плюс наводнение, плюс дома ещё нет отопления, плюс темнота даже в два часа дня при температуре воздуха около нуля).

Иногда поводом служили какие-нибудь проступки мужчин, дающие повод сказать: «все мужики сволочи!»

Но выслушивали её всегда с большим сочувствием. Миниатюрную пухленькую блондинку Валюшку все любили, да и хроническим нытиком она отнюдь не была, так что иногда вполне можно было потерпеть и дать человеку выговориться.

На этот раз пришла очередь Татьяны выслушать историю появления Валентины в их отделе. Поводом послужило обсуждение безобразного поведения Василия, лишний раз подтвердившее аксиому: «все мужики – сволочи!»

Так вот, из рассказов Вали следовало, что однажды, лет пятнадцать назад, в недобрый день, какой-то чёрт понёс их с подружкой на танцы в военное училище. Дело было ещё в Москве, где она жила с матерью и училась в техникуме.

На этом вечере их быстро подхватили два выпускника, мгновенно окрутили молоденьких симпатичных дурочек, и, не успела Валентина оглянуться, как в качестве жены военного очутилась в закрытом городке где-то на севере Ленинградской области.

Потом родился ребёнок, потом муж уволился из армии и они приехали жить в Ленинград к свекрови, у которой было там целых три комнаты в коммуналке. Муж Валентину вроде как очень любил («представляешь, ногти на ногах стриг и пальчики целовал»), всё было хорошо, сын рос. На работу она всё никак не могла устроиться, вроде и ни к чему было: муж работал в какой-то закрытой конторе посменно, зарабатывал неплохо.

Как вдруг грянул гром, причём настолько неожиданно, что Валя сам этот драматический момент до сих пор помнит как в тумане. Просто однажды, когда она, как обычно, крутила мужу бутерброды перед его уходом на ночную смену, он вдруг сказал:

– Больше я домой не вернусь, подам на развод завтра. Жилплощадь разменяем.

И ушёл.

Бутерброды, которые жена сделала, с собой прихватил.

Валентина ничего не поняла. Сын смотрел большими глазами, свекровь разговаривать не стала, заперлась в своей комнате.

– И ведь представляешь, сделал как сказал, – вспоминала Валентина, – на следующий день подал заявление на развод, причина – «невозможность совместного проживания».

С этого момента ни разу, представляешь– ни разу! – не пришёл домой, не объяснил ничего ни мне, ни сыну. Как будто нет нас на свете для него. Свекровь с этой минуты со мной разговаривать перестала, ребёнку еле «здравствуй» сквозь зубы цедила.

– Потом суд прошёл, я не возражала развестись, – помолчав и ещё раз пережив этот ужасный момент, продолжала Валя, – присудили бывшему мужу платить на ребёнка алименты, а три смежные комнаты разменяли на две в коммуналках. Мы с сыном в 14 метрах оказались, свекровь с бывшим мужем попросторнее устроились.

Когда я в эту живопырку тёмную въехала и поняла, что это навсегда, у меня нервный срыв случился. Ни жилья нормального, ни денег, ни образования хоть какого-то – ничего у меня нет.

Матери пришлось приехать из Москвы с ребёнком побыть, я в больнице лежала. Жили какое-то время на её пенсию, потом алименты от мужа стали приходить. Я вот сюда на работу устроилась, денег мало, но хоть люди вокруг нормальные и от дома недалеко.

– А мужик-то твой нынешний, от которого пострадала, он давно у тебя? – спросила Татьяна.

– Да какое давно! – махнула рукой Валентина. – Я после развода несколько лет вообще мужчин в качестве кандидатов на какие-то близкие отношения не рассматривала. Как вспомню это всё враньё его мерзкое, тут же думаю – нет, никогда больше! Лучше одна.

Но вот с полгода назад появился этот Валерка, как-то растормошил меня, развлёк рассказами о своих похождениях. Я видела, конечно, что это за фрукт, но он хоть не врал, как муженёк мой бывший, просто то приходил, то исчезал на неделю.

А потом обнаглел, стал сына пытаться воспитывать, ко мне какие-то претензии пошли. Вещи свои принёс, наверное, другие бабы его выперли. И мне надоело, предложила покинуть жилплощадь. А он не уходит! Похоже, некуда ему идти. Ну, тут и началась борьба за место на диване.

Да ты всю эту историю знаешь, и мама моя опять приезжала, и Васька с Серёгой приходили, выставляли его. Так нет, опять припёрся! Но сейчас вроде понял, что я настроена решительно, да ещё после того как фингал мне поставил… Думаю, больше не придёт.

Темы для болтовни были исчерпаны. Татьяна попыталась читать какие-то руководства по установке оборудования, которое вроде как ещё должно было поступить из Украины для опытных образцов судовых систем, но быстро оставила это бессмысленное занятие. Ничего уже не поступит, никому это не надо.