Текст книги "Свет любимых глаз"

Дальнейшие события врезались в память Люччи навсегда.

Они с Зигом пришли в уголок сада, где росли тюльпаны, и тот принялся восхищаться цветами. Незаметно для себя Люччи и сама увлеклась разговором, начала показывать отдельные экземпляры, которыми гордилась особо. Осторожно ступая, оба зашли прямо на клумбу, потому что так удобнее было рассматривать тюльпаны.

Позже Люччи вспомнила, что Зиг постоянно стремился сделать так, чтобы она стояла спиной к дорожке. Ему это прекрасно удавалось, потому что в ту минуту ее вниманием владел предмет разговора.

В какой-то момент Люччи, взгляд которой был устремлен на кусты редкостных тюльпанов почти черного цвета, услышала преувеличенно громкое и излишне пафосное восклицание Зига:

– Ах, любовь моя, это выше моих сил, я сгораю от нетерпения!

Люччи удивленно подняла голову, но в следующее мгновение изумилась еще больше, потому что Зиг порывисто обнял ее, плотно накрыв губы ртом, так что она даже пикнуть не могла. Не понимая, что это вдруг случилось с предупредительным и очень деликатным Зигом, Люччи уперлась ладонями в его грудь с намерением отодвинуть… Но не тут-то было! Зиг стиснул ее так, что в глазах потемнело. В следующее мгновение он задрал подол платья, и через секунду его ладонь легла на ее обтянутые кружевными трусиками ягодицы…

– Позволю себе прервать вас, – раздалось за спиной Люччи.

Арни! – радостно вспыхнуло в ее мозгу. Сейчас он проучит своего нахального родственника!

Однако она ошиблась.

– Мерзавка! Так вот чем ты занимаешься в мое отсутствие?! – срывающимся голосом продолжил Арни. – Завела себе любовника!

Как только прозвучало слово «любовник», Зиг отпустил Люччи и метнулся в кусты жасмина, только ветки закачались. Все произошло так быстро, что она лишь увидела оставшиеся на клумбе следы и втоптанные в землю тюльпаны.

Растерянно повернувшись к Арни, она похолодела: он был в бешенстве. Люччи не только никогда не видела его таким, но даже предположить не могла, что он способен испытывать столь сильные эмоции. Его губы были плотно сжаты, глаза совершенно побелели от гнева и метали молнии.

– Арни… – пролепетала она.

– Шлюха!

– Что ты, дорогой?! – в панике воскликнула Люччи.

– Не называй меня так! – рявкнул он. – С этой минуты между нами все кончено. Если хочешь, беги следом за своим хахалем, а нет – иди на все четыре стороны! Мне ты больше не нужна!

От внезапного дикого напряжения у нее заломило виски.

– Послушай, я вовсе не…

Арни повернулся и зашагал по дорожке обратно к дому. Люччи же осталась стоять посреди клумбы. Несколько мгновений она смотрела вслед человеку, которого любила больше жизни и который навсегда уходил от нее. В одно мгновение произошло нечто настолько ужасное, что сознание просто отказывалось воспринимать это.

Сказать, что Люччи растерялась, – значит ничего не сказать. Сначала ее мозг словно опустел, вместо мыслей возник тихий звон, от которого голова заболела еще больше. Потом будто зазвучал чей-то голос: что же ты стоишь, милая! Ведь эдак твой Арни действительно уйдет!

Встрепенувшись, Люччи прямо по клумбе бросилась вдогонку за удаляющимся мужем – только стебли тюльпанов захрустели под ногами. Денек для несчастных цветов явно выдался не из лучших.

– Арни! – крикнула она. – Постой! Ты не можешь так уйти. Нам нужно поговорить.

– Не о чем нам говорить, – жестко обронил он через плечо, даже не замедлив шага.

Тогда Люччи почти бегом обогнала его и встала на пути.

– Ну пожалуйста, милый, выслушай меня! Я ни в чем не виновата, правда. Это все Зиг! Он сегодня какой-то странный. Я никак не ожидала, что он набросится на меня…

Вынужденно остановившийся Арни прищурился.

– Сегодня? Выходит, прежде он таким не был?

– Что ты! – быстро произнесла Люччи, радуясь, что он не отказывается разговаривать. – Зиг был сама любезность. Стул отодвигал, когда я садилась, ручку це… – Она осеклась, сообразив, что про целование руки лучше промолчать. – Гм… А тут вдруг словно взбесился.

Ноздри Арни гневно раздувались и опадали.

– Значит, ты давно знакома с… Зигом? – Произнесено это было таким тоном, словно речь шла о ядовитой гадюке.

– Примерно с месяц, – с готовностью ответила Люччи, не замечая подвоха. Она чувствовала себя без вины виноватой. Действительно, ей не в чем было себя упрекать, однако Арни полагал, что застал ее с любовником, и осознание этого порождало чувство ложной вины. Поэтому на вопросы Арни она отвечала, будто оправдываясь. Поскольку он молчал, Люччи добавила: – Собственно, как ты уехал, так я с Зигом и познакомилась.

– Вот как? Интересно – где? – От тона Арни веяло арктическим холодом.

– Здесь. Нас представила друг другу Берта. Услышав это, Арни задохнулся от негодования.

– Берта?! Моя мать?! Да ты… ты… – Казалось, его душит собственный гнев. – Как ты смеешь приплетать своим шашням мою мать?!

Люччи вспыхнула.

– Никаких шашней я не заводила! А Берта действительно познакомила меня с Зигом, когда тот приехал к ужину. Рано или поздно это все равно произошло бы. А если бы ты не уезжал так часто, то и сам присутствовал бы тогда в столовой.

– Все равно произошло бы? – с оттенком угрозы процедил он.

– Конечно. Ведь Зиг приходится Берте племянником… а тебе, очевидно, двоюродным братом или что-то в этом роде?

– Ты меня спрашиваешь?

– А кого же еще? Зиг принадлежит к вашей семье, поэтому тебе лучше знать степень родства с ним.

Повисла пауза. Чуть склонив голову набок, Арни разглядывал Люччи, будто впервые видел. Однако его внешнее спокойствие было обманчивым. Когда он заговорил, у Люччи мороз пошел по коже.

– Надо же, какая изобретательность! Признаться, ты меня удивила. Получается, я совсем тебя не знал…

– О чем это ты? – спросила Люччи, охваченная внезапным предчувствием чего-то очень, очень плохого.

Арни саркастически рассмеялся.

– Будто не понимаешь!

– Н-нет, – с запинкой произнесла Люччи.

– Боже мой, какое лицемерие!

– Да почему ты так думаешь?

Он махнул рукой.

– Тут и думать нечего. И так все ясно.

– Тебе – да! – воскликнула Люччи. – А мне ты можешь объяснить?

Арни вновь смерил ее с головы до ног презрительным взглядом.

– Значит, не желаешь сдавать позиции? Будешь отпираться до последнего?

Она почувствовала, что к глазам подступают слезы отчаяния.

– Ради бога, дорогой, скажи, что ты имеешь в виду?

– То, что тебе не стоит так грубо искажать правду. А проще говоря, нечего лгать.

Твое вранье примитивно, неужели ты сама этого не понимаешь?

– Но… я не лгу! – Люччи казалось, что она пребывает в каком-то кошмарном сне. Арни говорил так уверенно, будто ей и впрямь все должно быть ясно, однако она не понимала ни слова. И из-за этого чувство растерянности быстро переходило в ощущение своей полной беспомощности.

– Хорошо, – с усмешкой обронил он. – Если ты так настаиваешь, я объясню… хотя это полная бессмыслица, потому что ты и без того все знаешь. Итак, слушай: твоя вопиющая ложь изначально обречена на провал, потому что мне прекрасно известно, что у моей матери нет никаких племянников. Понятно? Ни единого! Тем более такого, который носил бы имя Зиг. Так что не пытайся водить меня за нос.

Это объяснение еще больше запутало Люччи.

– Как это нет, если сама Берта сказала, что Зиг…

– Ничего она тебе не говорила, ты все выдумала, – процедил Арни. – Моя мать достойная женщина и не станет делать подобные вещи. Ты ведь неглупый человек, вот и посуди сама: зачем моей матери заниматься сводничеством? Ведь речь идет обо мне, ее сыне!

– Но тогда почему она сказала, что Зиг ее племянник? – с мукой в голосе воскликнула Люччи.

Арни потемнел лицом, хотя его взгляд сверкнул кинжальным блеском.

– Прекрати паясничать! Ты и так уже долго испытываешь мое терпение! – Он обогнул стоявшую на его пути Люччи и быстро зашагал по дорожке.

Она бросилась за ним.

– Дорогой! Зачем нам спорить? Ведь мы прямо сейчас можем обо всем расспросить Берту!

Арни ничего не ответил, продолжая молча идти, однако Люччи даже это расценила как хороший признак. Во всяком случае, он не отверг ее предложения сразу.

Когда они вышли из дальней части сада, Люччи сразу увидела Берту. Та по-прежнему сидела за столиком. Заметив быстро шагавшего сына и едва поспевавшую следом невестку, она удовлетворенно усмехнулась.

– Вижу, ты нашел Люччи там, куда я тебя направила?

Арни промолчал.

Зато Люччи поспешно произнесла:

– Прошу вас, скажите, что ваш племянник приезжал ужинать по вашему приглашению! Арни увидел меня с ним и подумал невесть что…

Тонкие бледные губы Берты вновь изогнулись в улыбке.

– Племянник? Не понимаю, о чем это ты.

Люччи похолодела.

– Зиг, ваш племянник! Который бывал здесь почти каждый день! Пожалуйста, скажите, что он навещал вас, а не меня!

Арни выжидающе смотрел на Берту. Заметив это, она в свою очередь окинула Люччи презрительным взглядом.

– Милая моя, я понимаю, что ты говоришь о каком-то мужчине, но лично меня никто не навещал. А племянников у меня просто нет. – Берта повернулась к сыну. – Арни втолкуй, пожалуйста, своей супруге, что у нас нет таких родственников.

Не сговариваясь, они вдвоем посмотрели на Люччи, и она съежилась под их взглядами, почувствовав себя никчемным лживым созданием.

– Я объяснил ей это всего несколько минут назад.

– Берта! – воскликнула Люччи, теряя голову от ощущения неотвратимо надвигающейся катастрофы. – Умоляю вас, не поступайте так со мной! Ведь вам известно, что я говорю правду…

Берта скривила губы.

– Знаешь что, дорогая моя, не впутывай меня в свои плутни. Сама заварила кашу, сама и расхлебывай. – Она отвернулась, всем своим видом показывая, что не намерена продолжать разговор.

Мрачно усмехнувшись, Арни направился к крыльцу.

– Дорогой! – воскликнула Люччи, все еще не в силах поверить, что все кончено. – Ты не можешь так…

– Могу, – бросил он на ходу. – Ты для меня больше не существуешь! И на этом закончим. Постарайся сегодня не попадаться мне не глаза. А завтра я сообщу тебе свое окончательное решение относительно твоей дальнейшей судьбы.

Это был их последний разговор в тот день. Люччи всю ночь рыдала в одной из спален третьего этажа, а утром Арни предложил ей выбрать место, где она будет жить, и сказал, что берет на себя ее дальнейшее содержание при условии полного отказа от контактов с посторонними мужчинами.

– Как только узнаю, что ты завела себе любовника, денежные поступления от меня прекратятся, – холодно предупредил он.

Конечно, Люччи предприняла еще одну попытку урезонить его, но… Арни все для себя решил и рассматривал свою резолюцию как окончательную. Ни слезы, ни мольбы не поколебали его решимости.

В конце концов Люччи вынуждена была подчиниться в надежде, что по прошествии некоторого времени, поостыв, Арни успокоится и появится возможность вернуться к разговору. Поселиться она решила в коттедже своего деда Марио, к этому времени уже полгода пребывавшего в доме престарелых.

Когда Люччи сообщила о своем решении Арни, он через Интернет забронировал одно место в самолете, следующем из аэропорта Элизабет в Пенсаколу, затем вызвал на соответствующее время такси и велел ей собираться.

Через три часа она покинула дом, в котором началась и, вероятно, закончилась ее супружеская жизнь.

Провожать Люччи никто не вышел. Спустившись по ступенькам к такси, она оглянулась на окна и за одним из них увидела Арни. Он стоял, холодно наблюдая за ее отъездом и не делая ни малейших попыток попрощаться хотя бы кивком или взмахом руки. Нет, он просто хотел проконтролировать ситуацию.

Слезы выступили на глазах Люччи. Не желая, чтобы Арни видел их, она быстро нырнула в такси, предоставив водителю поставить дорожные сумки в багажник. Затем тот сел за баранку, захлопнул дверцу и повез Люччи в аэропорт. Не удержавшись, она бросила взгляд на окно, но Арни там уже не было…

Позже, живя в Пенсаколе, она не раз удивлялась, что Арни не приставил к ней охрану – это было бы совершенно в его стиле. Ей непонятно было, каким образом он намеревался собирать сведения о том, появился у нее любовник или нет. И только сейчас она поняла, что слежка велась постоянно и незаметно – с помощью прислуги Кэтти.

Вдобавок за Люччи наблюдал какой-то Шон Уотер, который, судя по всему, причастен к исчезновению Элси.

– Так ты помнишь, почему мы не занимались любовью в последнюю перед моим отъездом ночь? – вновь спросил Арни, выводя Люччи из задумчивости.

Она подняла на него взгляд.

– Знаешь, мне не хочется продолжать этот разговор. Меня сейчас волнует не прошлое, а настоящее. Я хочу увидеть дочь!

Несколько мгновений Арни молча смотрел на нее, потом сказал:

– Хорошо. Мне эта беседа тоже не доставляет удовольствия. Если ты достаточно хорошо себя чувствуешь, идем в столовую. Там все собрались, чтобы перекусить, ждут только нас с тобой. Ребята сами разогрели ужин, приготовленный моей кухаркой.

– Мартой?

Он кивнул.

– Она ведь готовила еду на две персоны, – заметила Люччи, вспомнив разговор, состоявшийся в прихожей этой шикарной квартиры, порог которой они с Арни переступили по приезде из аэропорта.

– Я помню. И поэтому дополнительно заказал для всех пиццу.

Люччи вздрогнула. Это очень напоминало обстоятельства их знакомства.

– Пиццу?

– Да, – с усмешкой ответил он. – Ты что-то имеешь против?

– Э-э… нет. Просто мне не очень хочется есть.

– Брось, тебе нужно как следует подкрепиться. У тебя должны быть силы для схватки, которую мы начинаем. Вернее, начали ее они, но мы, чего бы нам это ни стоило, вынуждены продолжать навязанную игру.

Люччи покачала головой.

– Я не смогу есть, пока не узнаю, что ты предпринял для возвращения Элси.

– Все, что было в моих силах, уверяю тебя. В этом деле заняты все, кого я только мог привлечь. Подробности же тебе ни к чему, достаточно и того, что я говорю.

– Это ты так думаешь! Нет, так на самом деле. От того, будешь ли ты знать, какое конкретно задание выполняет каждый из моих людей, ничего не изменится. Кроме того, их слишком много для того, чтобы говорить обо всех.

Люччи понимала, что он прав, но ей не хотелось признавать это.

– Тогда скажи хотя бы, установлена ли слежка за Шоном Уотером, – упрямо произнесла она.

Арни удивленно вскинул бровь.

– Тебе и это удалось подслушать?

Та лишь пожала плечами.

– Не волнуйся, распоряжение о слежке за этим парнем я отдал в первую очередь, – сказал он.

Люччи смотрела на него и думала о том, чего он лишился по вине своей матери и из-за собственной доверчивости. Их дочери уже три года, а он не только до сих пор не знает, что Элси его ребенок, но и не имеет возможности любить ее. Радость отцовства миновала его, что, по мнению Люччи, являлось худшим наказанием.

Берта тоже многого лишилась, отказавшись от внучки. Правда, не исключено, что она относится к категории женщин, которые не спешат становиться бабушками и запрещают внукам, если таковые есть, называть их подобным образом. Люччи слишком мало общалась с ней, чтобы узнать это наверняка. Впрочем, сказать, что она сожалеет об этом, было бы явным преувеличением.

И все-таки порой она задумывалась над тем, вспоминает ли Берта об Элси, о существовании которой ей прекрасно известно.

Ведь она-то – единственная из всего окружения Арни – знает правду! И у нее конечно же нет сомнений в том, кто на самом деле является настоящим отцом девочки.

А может, ослепленная желанием избавиться от невестки, которая, по ее представлениям, не пара ее сыну, и осуществив его, она вычеркнула из памяти эту историю, а также все, что с ней связано, включая рождение внучки.

В связи с этим у Люччи возникал еще один вопрос: не мучит ли Берту совесть? Ведь она исковеркала жизнь не только Люччи, но и родному сыну. Или эта женщина настолько испорчена, что ее интересует лишь собственное комфортное существование?

С другой стороны, Берта может не только не терзаться угрызениями совести, но, напротив, испытывать удовлетворение от того, что ее планы удались. В таком случае она еще более страшный человек, чем Люччи привыкла думать.

Однако, несмотря ни на что, ей хотелось верить, что Берта сожалеет о содеянном.

Разумеется, она ничего не сказала о своих мыслях Арни. Просто встала с кровати, наскоро причесалась перед зеркалом и позволила отвести себя в столовую.

8

Поздний ужин превратился для Люччи в тяжкое испытание. За столом, кроме них с Арни, собралось еще трое: Джим Картрайт, а также двое крепких парней, по-видимому охранников, один постарше, другой помоложе – Макс и Рокки. Последнее являлось скорее кличкой, чем именем, но Люччи не было до этого никакого дела.

Правда, ей немного согрело душу теплое приветствие Джима Картрайта, с которым они были знакомы еще со времен свадьбы. Люччи даже почудилось в его глазах сочувствие, однако она не сомневалась, что стоит Арни приказать Джиму произвести в отношении нее какие-либо действия – и тот не станет долго раздумывать.

Мужчины негромко обсуждали дела, стараясь не произносить ничего такого, что усугубило бы беспокойство Люччи. Та не участвовала в общей беседе – да и что она могла сказать? Ей удалось проглотить несколько ломтиков свиного рулета с черносливом, который она запила минеральной водой. От всего остального Люччи отказалась, а на пиццу вообще старалась не смотреть, но не из-за того, что простецкая еда оскорбляла ее гастрономический вкус, – ведь, в конце концов, она итальянка! – а потому, что своим видом она порождала ассоциации, относившиеся к прежнему счастливому времени.

Вскоре Люччи встала из-за стола.

– Прошу прощения, я вас покину. – Она взглянула на Арни. – Вернусь в спальню.

Тот кивнул.

– Приляг и попробуй уснуть.

В ее глазах промелькнуло сомнение.

– Уснуть? А если…

Поняв, о чем она думает, Арни быстро произнес:

– Если появятся какие-нибудь новости, я тебя сразу разбужу. Так что укладывайся совершенно спокойно, дорогая, и ни о чем не беспокойся.

Дорогая! Люччи вскинула ресницы, пристально вглядываясь в его лицо… но в следующую минуту подавила вздох разочарования: разумеется, он произнес это нежное обращение в расчете на посторонних. Конечно, Джим Картрайт в курсе истинного положения дел, однако Макс и Роки – наверняка нет. Поэтому Арни и употребил поразившее Люччи слово.

Ах как давно он не называл ее дорогой всерьез!

Она вновь вспомнила те благодатные времена, и уголки ее губ непроизвольно приподнялись в улыбке.

Заметив это, Арни в свою очередь внимательно всмотрелся в лицо Люччи, однако, поймав его взгляд, она перестала улыбаться и в ее глазах возникла настороженность.

– Проводить тебя? – спросил он, кладя нож и вилку.

Она качнула головой.

– В этом нет необходимости. Продолжай ужинать… дорогой. – Последнее слово далось ей с трудом. Подкативший к горлу ком помешал произнести его как привычное, давно утратившее новизну супружеское обращение. Люччи выговорила это будто впервые.

Арни прищурился, но она уже повернулась уйти.

– Приятных сновидений, солнышко.

Вздрогнув, Люччи на миг застыла.

А вот это уже нечестно! – промчалось в ее голове. Вовсе незачем играть с такими интимными вещами.

Дело в том, что эту фразу Арни обычно произносил, когда она медленно погружалась в сон после бурных занятий любовью. Он целовал Люччи в висок и шептал: «Приятных сновидений, солнышко». После этого ей было очень уютно и спокойно засыпать.

Однако подобные нежности остались в прошлом и ворошить их не стоило.

Так и не взглянув на Арни, она направилась к выходу из столовой, и, пока шла, в ее мозгу вспыхивали упоительные, вызывающие чувство острой ностальгии образы.

Как они ласкали друг друга, оставаясь наедине! Страстно, исступленно, бесконечно… Целуя, стискивая, покусывая…

Даже сейчас, посреди непрекращающегося кошмара, в совершенно неподходящем месте, каковым была эта чужая столовая, да еще в присутствии посторонних, Люччи все равно испытала пусть слабый, но такой знакомый по прежним временам чувственный импульс.

Удивляясь себе, она поспешила скрыться в коридоре. Там, очутившись в тишине и полумраке – на стенах лишь слабо светились маленькие изящные плафоны ночного освещения, – она замедлила шаг и провела ладонью по лицу. Столько эмоций навалилось на нее в последнее время, и все такие разные… Ее и без того изматывало бесконечное нервное напряжение, а тут еще это!

Одной-единственной фразой Арни пробудил в ней старательно пригашаемые эмоции. Как все некстати! – вздохнула Люччи. И в этот момент за ее спиной раздалось:

– Постой!

Она обернулась. Из столовой вышел и направился следом за ней Арни.

Приблизившись к Люччи, он неожиданно прижал ее спиной к стене, упершись ладонями в деревянные панели по обе стороны ее головы.

– Что ты… – начала было она, но Арни прошептал, обжигая ее дыханием:

– Меня все время мучает один вопрос!

– К-какой? – ошеломленно выдавила Люччи, не зная, чего ожидать от внезапного натиска.

– Скажи, ты и его ласкала так же, как меня? И с ним испытывала такое же наслаждение?

В первое мгновение она не поняла сути вопроса. «Его», «с ним» – о ком речь? Но, когда Арни взял ее лицо в ладони и провел большим пальцем по губам, все стало ясно.

Совершенно неожиданно для себя Люччи почувствовала, что краснеет. Она-то думала, что давно избавилась от девичьей стыдливости. И что сейчас, по прошествии почти четырех лет, сумеет постоять за себя. Однако стоило Арни заговорить о прошлом, как ее тут же охватило смущение. Правда, он прикоснулся к ней, а, с ее точки зрения, это был запрещенный прием. Сам Арни, конечно, может думать иначе.

Его вопрос подразумевал отношения Люччи с Зигом, – или как там на самом деле его звали? – псевдоплемянником Берты. Она медленно покачала головой.

– Что? – спросил Арни, всматриваясь в ее глаза. – Не хочешь отвечать? Но ты представить себе не можешь, что я испытывал, представляя тебя в постели с тем субчиком! В ту минуту, когда я увидел вас целующимися… – он на секунду умолк, отчаянно пытаясь справиться с волнением, – мне показалось, что мое сердце остановилось. Ведь я обожал тебя! – Арни на миг закрыл глаза. – Да что там… я боготворил каждый твой жест, взгляд, звуки голоса. Я, слышишь, только я один мог обладать этим прелестным телом! – Чуть отстранившись, он обежал изящную фигуру Люччи взглядом. – Только мне можно было слушать все нежные, ласковые или дурашливые слова, которые ты произносила в постели.

Люччи грустно усмехнулась.

– Ты не поверишь, но так оно и есть.

Он нахмурился.

– О чем ты?

– О том же, что и ты. В действительности только тебе и принадлежало все – и тело, и слова, и жесты, и взгляды.

Не успела она договорить, как Арни крепко схватил ее за плечи и тряхнул.

– Не лги!

– Я не…

На этот раз у Люччи просто не было возможности завершить предложение, потому что Арни наклонился и властно прильнул к ее приоткрытым губам и на нее разом обрушились до боли знакомые запахи и вкусы.

И в одно мгновение словно изменился весь мир, будто вернулось то, прежнее, что вызывало у нее ностальгические переживания. Какими привычными и естественными были эти объятия, каким сладостным – поцелуй!

На Люччи сразу нахлынуло половодье эмоций. А потом, когда язык Арни соприкоснулся с ее языком, она почувствовала себя так, словно и не было четырех лет разлуки.

Обжигающее прикосновение губ Арни порождало в теле Люччи волны страстного трепета. Позже он дотронулся до ее лица щекой, на которой отросли за день волоски, и она содрогнулась, пронзенная острым импульсом желания. В следующую минуту, сама того не заметив, Люччи обвила шею Арни руками и плотно прижалась к нему всем телом. Осознала это, лишь услышав сдавленный стон, который он издал, не размыкая губ. Но и тогда, вместо того чтобы опомниться и отстраниться, Люччи зарылась пальцами в волосы Арни, притягивая его голову с жадностью истосковавшейся по мужской ласке женщины…

Как ни долог был поцелуй, но он все-таки завершился. Их губы разомкнулись, после чего Арни чуть отстранился от Люччи, а она без сил прислонилась к стене. Оба учащенно дышали и были так напряжены, будто внутри каждого сидела туго сжатая пружина, которую во что бы то ни стало следовало удержать в подобном состоянии.

Спустя несколько мгновений Люччи отделилась от стены и тихо произнесла:

– Помнится, ты говорил, что я тебе больше не нужна.

– Да, – кивнул Арни.

Она немного помолчала, затем спросила еще тише:

– А… что скажешь сейчас?

Арни пожал плечами.

– Тогда я действительно так думал.

У нее пересохло в горле от волнения, и она непроизвольно сделала глотательное движение.

– Значит, с тех пор что-то изменилось? Он протянул руку и убрал с лица Люччи прядь шелковистых волос.

– Видишь ли, детка, хоть ты и предала меня, но по-прежнему принадлежишь мне. Воспользуюсь я этим или нет, пока не знаю. Но ты до конца своих дней не будешь принадлежать никому иному, понятно? Я об этом позабочусь.

Она внимательно взглянула на него.

– Это угроза?

– Понимай как хочешь, золотце. Угроза или предупреждение – на твой выбор. Мне же все равно.

– М-да… – протянула Люччи со всей иронией, на которую была способна. – Вот как ты заговорил, оказавшись вдали от посторонних ушей! То «дорогая», а то сразу «детка», «золотце»…

Арни усмехнулся.

– Зачем притворяться, если никого нет поблизости? – В следующее мгновение его глаза вновь полыхнули страстью. – Правда, дорогая?

Последнее слово было насыщено такой откровенной чувственностью, что по спине Люччи побежали мурашки. Избавиться от этого ощущения она не успела, потому что Арни вновь наклонился и прильнул к ее губам.

Все повторилось – чувственный трепет, ищущая выхода лава желания, сизая дымка, окутывающая мозг и мешающая думать трезво…

Наконец, сделав над собой усилие, Люччи оттолкнула Арни и быстро двинулась по коридору в направлении спальни. Но прежде чем скрылась за дверью, до нее донеслось негромкое:

– Небось любовника своего не отталкивала.

Она оглянулась. Арни стоял посреди коридора, сунув руки в карманы брюк, и смотрел ей вслед.

Их взгляды встретились и несколько мгновений оставались будто сцепленными. Затем Люччи опустила голову и перешагнула порог спальни.

Закрыв за собой дверь, она подошла к кровати, села и подумала: я тут целуюсь с Арни, а мой ребенок неизвестно где и с кем. Что за странное существо человек? Наверное, только людям удается совмещать несовместимое…

Упершись локтями в колени, Люччи закрыла пылающее лицо ладонями.

Когда примерно через час дверь спальни беззвучно отворилась, Люччи все еще не спала, хотя и приготовилась ко сну, переодевшись в захваченную из дому шелковую ночную сорочку.

Заметив в дверном проеме чей-то силуэт, она вздрогнула, однако в следующее мгновение узнала вошедшего. Это был Арни, очертания фигуры которого ей были известны более чем хорошо. Еще бы, ведь его тело она изучила, наверное, лучше, чем собственное!

На Арни ей всегда было приятно смотреть. Впрочем, это неправильное слово, потому что она не просто смотрела, а откровенно любовалась великолепной фигурой своего мужа и возлюбленного.

В течение всего непродолжительного периода, пока длился их брак, Люччи не переставала спрашивать себя: не снится ли ей все это? Действительно ли этот необыкновенный мужчина ее супруг? Возможно – и даже скорее всего, – она была необъективна в оценке Арни, однако он казался ей во всех смыслах удивительным и неповторимым.

Ах какое сказочное было время: Арни принадлежал ей, она – ему…

А разница в возрасте не только не была помехой их отношениям, но, напротив, придавала им некую изюминку.

Они вообще были очень разными. Арни – состоявшийся, преуспевающий человек, творческая личность. Люччи – молоденькая студентка, не уверенная в себе, или, вернее, в вопросах, относящихся к интимной стороне жизни. Внешне тоже не наблюдалось никакой схожести, скорее речь можно было вести о противоположности: Арни – светловолосый, голубоглазый, с классически правильными чертами лица, Люччи – смуглая, кареглазая, с блестящими темными локонами.

Но, наверное, именно в такой женщине и нуждался известный воротила в сфере рекламного бизнеса Арнольд Кауфман – в юной, свежей, искренней и робкой в чувственных проявлениях. А Люччи, в свою очередь, требовался такой мужчина – умудренный опытом в интимной сфере, умелый, способный многому научить.

Боже мой, ну почему с нами случилась та гнусная история? – с горечью подумала Люччи, наблюдая за приближающимся мужем, звуки шагов которого гасил толстый ковер. Почему мы должны были стать жертвами капризной и эгоистичной женщины? А может, дело не в ней, а в нас самих? – тут же возразила она себе.

На миг замерев, Люччи подумала, что стоит запомнить эту мысль, в ней как будто просматривается зерно истины. Возможно, впоследствии подобное соображение поможет по-новому взглянуть на события четырехлетней давности.

– Есть известия? – негромко спросила она. Арни застыл в неудобной, слегка согбенной позе, потом выпрямился.

– Ты не спишь?

Люччи повыше натянула одеяло.

– Не могу уснуть.

– Понимаю, – сказал он. – Думаешь об Элси?

– Конечно, – просто ответила она. – Но ты не ответил на мой вопрос.

– Известия? Нет, пока тихо.

Люччи опустила ресницы и помассировала кончиками пальцев ноющие от беспрерывного напряжения виски.

– Элси такая впечатлительная… Может расплакаться, если на нее мрачно взглянет какой-нибудь посторонний человек. А сейчас в ее окружении нет ни единого знакомого лица! – Голос Люччи задрожал. – Эти выродки… Боюсь, они на все способны. – Она перевела взгляд на Арни. – Ты не представляешь, как мне страшно!

– Напрасно ты так думаешь. Я не бесчувственная колода.

Она приподнялась на локте.

– Как по-твоему, этот Шон Уотер способен причинить ребенку… боль? – Перед последним словом Люччи вынуждена была сделать паузу, потому что к ее горлу подкатил ком.

Прежде чем ответить, Арни задумался. Потом произнес, как показалось Люччи, недостаточно уверенно:

– Нет. Мои люди характеризуют его как человека умного и решительного. Склонности к излишнему насилию за ним не наблюдалось. Так что постарайся успокоиться, Элси будет цела и невредима. – Но так как Люччи продолжала тревожно смотреть на него, он добавил: – В конце концов… хм… похитителям попросту невыгодно причинять вред твоей малышке.

– Почему? – быстро спросила она.

– Ну… они ведь желают получить выкуп, – сказал Арни, отводя взгляд.

С губ Люччи слетел прерывистый вздох.

– Тогда мне непонятно, почему эти люди так долго не звонят. Почему они тянут время?

Арни мрачно усмехнулся.

– Играют у нас на нервах. Задумали измотать нас, уничтожить морально, чтобы потом проще было диктовать условия. По их мнению, после столь длительного периода неизвестности я готов буду выплатить любую сумму.

Люччи в упор смотрела на него. Ее карие глаза казались черными, возможно из-за залегших под ними теней.

– И ты выплатишь? – прошептала она и, затаив дыхание, стала ждать ответа.