Текст книги "Свадебный переполох"

Герцог усмехнулся:

– А я полагал, что вы не пьете.

– Я никогда этого не говорила, просто сказала, что мне не очень нравится вкус спиртного. Но я вовсе не трезвенница. А сейчас я никак не могла заснуть и подумала, что это поможет. – Она протянула ему бутылку, держа ее за петельку на горлышке: – Не желаете?

Кристиан несколько мгновений изучал бутыль. Наконец, взяв ее, сказал:

– Вы получили это не у стюарда, верно?

Она покачала головой:

– Нет. Этот корабль слишком хорош для такого. Но Джордж всегда берет с собой несколько бутылок, когда мы путешествуем. Очень помогает… Я имею в виду медицинские цели.

Герцог вдруг понял, что у девушки слегка заплетался язык, но он не мог сказать наверняка, что это – один из «лечебных» эффектов.

– И что же гложет вас этим вечером, Аннабел? Ведь вы не нервничаете из-за завтрашнего дня, не так ли?

– И так весь вечер! – Она в отчаянии всхлипнула. – Если хоть кто-нибудь еще при мне упомянет про предсвадебную нервозность, я сойду с ума.

Выходит, и другие люди говорили ей о том же? Кристиан расценивал беспокойство девушки и ее бессонницу как весьма обнадеживающие симптомы. Что ж, возможно, у него все-таки имелся еще один шанс уговорить ее не прыгать с обрыва, на краю которого она стояла.

Глава 7

Герцог сомневался, что напиться с Аннабел – это та самая тактика, которую одобрил бы Артур. Но это был его последний шанс, и он не мог его упустить.

Странная форма бутылки не позволяла держать ее одной рукой, и Кристиан взял бутыль в ладони, чтобы поднести к губам. Но уже спустя мгновение, едва сделав глоток, он поперхнулся, чувствуя, как жидкость обожгла горло.

– О Боже… – пробормотал он, передернувшись. – Что это?

Аннабел рассмеялась низким грудным смехом.

– «Лунное сияние», милый. Чистое, как лунная дорожка на Миссисипи.

Кристиан протянул ей бутылку.

– Отвратительное пойло. Неудивительно, что вам не нравится вкус.

Девушка подцепила пальцем петлю на сосуде, затем вывернула запястье так, что бутыль легла ей на локоть, и прижалась губами к горлышку. Отпив немного, заметила:

– Ну, после нескольких глотков не так уж и плохо…

Герцог внимательно посмотрел на нее:

– И от каких же недугов это считается лекарством?

– От любых. От всего, что не дает вам покоя.

Он обдумал ее слова, затем протянул руку к бутыли:

– Отдайте.

Она усмехнулась, но отдала бутылку. Придерживая ее точно так же, как делала до этого девушка, герцог сделал еще глоток. И снова едва не задохнулся. Но на сей раз напиток показался ему уже не таким обжигающим.

– Итак, – произнесла Аннабел, когда он опустил бутыль, – почему вы преследуете меня по всему судну? Неужели вам тоже не спится?

– Да, верно. Не мог уснуть. Когда же я услышал, что ваша дверь открылась и закрылась, мне стало любопытно… А когда я увидел вас с этой бутылкой, то просто должен был пойти следом. – Его взгляд остановился на лице девушки – оно могло бы заставить бодрствовать любого мужчину хоть всю ночь. – Такой красивой женщине не стоит пить в одиночку.

Ее губы приоткрылись, и она нервно облизнула их. И он тотчас понял, что они оба не могли уснуть в эту ночь по одной и той же причине.

– Есть такое правило? – прошептала девушка.

Герцог прекрасно понимал, что ему следовало уйти прямо сейчас, поскольку он точно знал, что произойдет в том случае, если останется. Кристиан хотел сделать лишь то, для чего его наняли, но эта девушка все больше нравилась ему, и он не сомневался, что если останется, то случится именно то, чего не должно было случиться.

Он сделал движение, чтобы уйти, но тут Аннабел проговорила:

– Я не могла уснуть из-за всего того, что вы мне рассказали.

Это признание заставило его снова откинуться на сиденье, но он твердо решил, что будет держать себя в руках. Он должен был сдержаться, даже если это убьет его.

– А что я вам рассказал? Я не уверен, что понимаю, о чем вы говорите.

– Думаю, все это в основном из-за ваших слов о любви. – Она опять потянулась за бутылкой. – А может быть, из-за обморожений.

Он рассмеялся. Просто не смог сдержаться. Любовь и обморожения – контраст казался слишком абсурдным.

– А может быть, – в задумчивости продолжала девушка, – из-за того, что жених заказывает для меня блюда. Он не любит, если я выбираю что-нибудь сама. – Она немного помолчала, потом вновь заговорила: – Тем утром вы спросили меня, нужна ли мне любовь в браке. Не думаю, что я тогда ответила вам.

– Да, вы не ответили.

Аннабел опустила ноги и повернулась к собеседнику. Поставив бутылку на пол, она с заговорщическим видом подалась к герцогу – точно маленькая девочка, собирающаяся поведать какой-то свой секрет.

– Однажды я была влюблена, – прошептала девушка.

– Ясно. Тот подлец с Миссисипи, да?

– Его звали Билли Джон Хардинг. И он был сыном самого богатого человека в Гузнек-Бенде. Его семья владела четырнадцатью акрами лучших хлопковых полей. А мы нанимались к ним на работу.

– Нанимались?

– Вы бы назвали это арендой. Так вот, Хардинги были у нас самыми богатыми. Они владели и местным банком. Что же касается Билли Джона, то я знала его всю жизнь. Он был на семь лет старше меня, и я всегда была влюблена в него. Как и все девчонки, впрочем. Он отлично знал, как с нами поладить. Но тем летом, когда мне исполнилось семнадцать, я уехала на лето в Хаттисберг, а в первое же воскресенье после моего возвращения увидела, что после мессы он смотрел на меня. Смотрел по-другому, не так, как раньше.

Взглянув на Кристиана, Аннабел тихо сказала:

– Думаю, вы из тех мужчин, которые знают, о чем я говорю.

Разумеется, он знал. Хотя не слишком гордился этим своим знанием.

– Он смотрел на меня так, как будто никогда прежде не видел, – продолжала девушка. – Смотрел так, как будто я вдруг стала самой красивой в нашем городе.

Герцог хотел что-то сказать, но Аннабел вновь заговорила:

– И мне вдруг показалось, что я стала для него… чем-то очень важным, чем-то… Ох, не могу передать, что я почувствовала тогда. Почувствовала прямо в церкви. А через неделю мы встретились в секретном месте у Гуз-Крика, и он захотел…

Аннабел снова умолкла, но ей и не нужно было продолжать. Кристиан прекрасно знал, чего захотел Билли Джон Хардинг. Черт, он и сам хотел того же. Хотел прямо сейчас, прямо здесь.

– Я была такой дурой, – пробормотала девушка, глядя куда-то в пространство. – Я думала, что мы поженимся. Он сказал, что тоже любит меня. Разумеется, он лгал. Он желал только одного. Что ж, – добавила она и глотнула еще «Лунного сияния», – он получил то, чего хотел.

Кристиан слышал горечь в ее словах, и он искренне ей сочувствовал, сочувствовал всем сердцем.

– Откуда ты знаешь, что он не любил тебя? – Герцог взял у девушки бутылку, вдруг почувствовав необходимость выпить. – Он сказал об этом?

– В том не было нужды. Сразу после этого, стоило мне упомянуть о замужестве, он сказал… – Аннабел надолго замолчала, потом продолжила: – Он сказал: «Жениться на тебе? Зачем мне жениться на тебе? Такой мусор, как ты, годится только для одного, милая, и это – вовсе не женитьба». Он даже не успел застегнуться, когда так сказал.

Кристиан поморщился и проворчал:

– Негодяй, ублюдок…

Герцог сделал еще глоток, на сей раз – побольше. «Этого мерзавца следовало бы выпороть», – подумал он. Какое-то время Кристиан молча смотрел на девушку, потом тихо сказал:

– Я прекрасно понимаю, что вы тогда почувствовали.

Она пожала плечами – словно это уже не имело значения. Но он-то знал, что воспоминания и сейчас ее терзали.

– Я была не первой и не последней девушкой, которую он одурачил, – сказала Аннабел. – Но думаю, что я была единственной, показавшей ему, что чего-то стою.

– А чего вы стоите? – Герцог нахмурился, не понимая, о чем она говорит. – Что вы имеете в виду? Вы возобновили отношения с ним? Или, может быть, вы имеете в виду месть?

Она кивнула:

– Да. И это случилось три года назад.

Он попытался представить, каким образом могла девушка отомстить за столь ужасное обращение. Наконец спросил:

– Так что же вы сделали?

Аннабел вдруг весело улыбнулась:

– Я выкупила банк!

Кристиан рассмеялся, и она вместе с ним.

– Билли Джон унаследовал банк и ферму своего отца – тот к тому времени уже умер. И Билли вел дела так плохо, что ему пришлось продать ферму и привлечь инвестиции, чтобы избежать банкротства.

– А инвестором стали вы?

Девушка снова кивнула:

– Да, совершенно верно. Ох, нужно было видеть его лицо, когда я вошла в банк, чтобы подписать бумаги и забрать контрольный пакет акций. Он выглядел так, как будто ему вот-вот отрубят голову.

Кристиан улыбнулся, немного утешившись тем, что негодяй все-таки получил по заслугам, хотя и не так, как заслуживал.

– И что вы ему сказали?

– «У меня для тебя плохие новости, Билли Джон, – как можно вежливее сказала я. – Мне бы хотелось тебе помочь как старому другу, но я не могу. Тебе придется уйти. Мне правда очень жаль, но с твоим именем связано столько скандалов…»

Улыбка Кристиана превратилась в широкую ухмылку, поскольку он отлично представлял себе эту сцену. Аннабел была отличной рассказчицей.

– «Скандалов? – спросил он. – Каких скандалов?» Тогда я невинно посмотрела на него, – девушка продемонстрировала, как именно посмотрела, – и сказала: «Билли Джон, все знают, что ты отец младенца Вельмы Луизы, не отрицай этого, милый. Всему городу об этом известно. А я просто не могу позволить, чтобы в моем банке работал тот, кто заводит детей вне брака и отказывается от них». – Она покачала головой и с притворным сожалением вздохнула. – «Такой мужчина, как ты, Билли, годится только для одного, и это – не управление банком. Лучше будет, если ты вернешься к Вельме и искупишь свою вину. Кроме того… Впрочем, это все. Ведь других грехов в прошлом у тебя не было, верно?»

Кристиан снова рассмеялся:

– Ты, Аннабел, знаешь, как бить по самому больному месту.

– Да, знаю. – Она кивнула. – Но возможно, мне не нужно было демонстрировать вам мои худшие стороны. – Девушка взяла у герцога бутылку, чтобы сделать еще несколько глотков. – Забавно… – добавила она, поставив бутылку на колени. – Я думала, что тот поход в банк будет отличной местью, но месть оказалась не так сладка, как я рассчитывала.

– Не так?..

– Да, не так. – Она помолчала и опять улыбнулась. – Но все же надо признать, что это была отличная месть.

– Еще бы… – протянул Кристиан. – В конце концов, все закончилось как нельзя лучше, если хотите знать мое мнение. – Он забрал у девушки бутылку. – Ведь если бы Билли Джон имел совесть и женился на вас, то тогда наложил бы лапы на все деньги, которые оставил вам отец. Поэтому очень даже хорошо, что вы не вышли за него.

Аннабел задумалась и отпила из бутылки еще немного.

– Да, это правда, – согласилась она. – Я никогда не думала об этом, но теперь мне ясно, что все обернулось к лучшему. В конце концов, теперь я стану графиней…

Последние слова девушки ужасно разозлили герцога. Казалось, она считала титул чем-то особенным и полагала, что не заслуживала такой чести. Конечно, он мог бы ей сказать, что она стоила всех графинь, вместе взятых, – но Аннабел все равно не поверила бы ему.

– Да, верно. – Он сделал глоток «Лунного сияния». – Вы станете графиней, и вместо Билли Джона ваши деньги получит Рамсфорд.

Аннабел нахмурилась и пробурчала:

– Думаю, нам нужно идти. – Она встала и тут же покачнулась. – Ох, что это со мной?..

Герцог вскочил на ноги и подхватил бутылку, выскользнувшую из ее пальцев. Затем поддержал девушку.

– С вами все в порядке?

Она снова нахмурилась, прижав ладонь ко лбу.

– Немного кружится голова…

– Да уж, наверняка, – пробормотал Кристиан. – Идемте. Я провожу вас до палубы А, но там нам придется расстаться. Нельзя, чтобы вас видели ночью вместе со мной. Так что в свою каюту вам придется пойти одной. Справитесь?

– Конечно, справлюсь! – с негодованием воскликнула Аннабел. – Я вовсе не пьяна. У меня просто кружится голова.

– Да, разумеется, – закивал герцог, не желая говорить ей правду. Он и сам чувствовал себя не вполне трезвым, хотя привык к спиртному. И если даже он нетвердо стоял на ногах, то девушка, должно быть, и вовсе валилась с ног. – Идемте же…

Она кивнула и наклонилась, чтобы отыскать свои туфли. А Кристиан тем временем снял с нее свой пиджак. Выбравшись из «форда», он помог выбраться девушке, и они вместе вышли из грузового отсека и поднялись по ступеням. Когда они вышли в верхний коридор, Аннабел направилась не в ту сторону, и герцог, схватив ее за руку, сказал:

– Не туда. – Он развернул девушку в нужном направлении. – Нужно пройти до середины коридора, затем повернуть налево.

Он закрыл за ней дверь и подождал немного. Потом, снова открыв дверь, выглянул в коридор и тотчас обнаружил, что оказался слишком оптимистичен в своих прогнозах относительно самостоятельности Аннабел.

Она не преодолела еще и половины пути и шагала, то и дело покачиваясь и ударяясь плечом о стену. Кристиан невольно усмехнулся, поскольку мог с уверенностью сказать, что завтра голова у нее будет прямо-таки раскалываться. Может быть, ей даже не удастся дойти до алтаря. Не слишком весомый повод, чтобы отложить свадьбу, но ему хотелось хоть на что-то надеяться.

Наконец она повернула за угол, и герцог с облегчением вздохнул. Окинув взглядом коридор, чтобы удостовериться, что никто их не видел, он поспешил следом за девушкой – и как раз вовремя. Она снова поворачивала за угол. Но куда она направлялась?

– Аннабел, – позвал он ее, но она не остановилась, и ему пришлось бежать за ней.

Когда он также повернул за угол, то едва не столкнулся с ней, поскольку она остановилась и внимательно рассматривала дверь какой-то каюты. Задыхаясь, Кристиан остановился рядом с девушкой.

– Интересно, на что похожа турецкая баня? – пробормотала она, поворачивая к нему голову.

Герцог уставился на нее в изумлении:

– Вы о чем?..

Аннабел указала на дверь, где висела табличка с надписью: «Дамская турецкая баня. Джентльменам вход воспрещен».

Она принялась открывать дверь, но Кристиан остановил ее, положив руку ей на плечо.

– Аннабел, – прошептал он, нервно оглядываясь через плечо, – вы не должны этого делать.

Рассмеявшись, она сбросила с плеча его ладонь и открыла дверь.

– Почему не должна? – пробормотала она, переступая порог.

– Аннабел, постойте. – Герцог хотел войти следом за ней, но вовремя остановился, вспомнив, что эта комната – только для леди.

Дверь за девушкой закрылась, а потом снова открылась.

– Ну же, заходите, – поторопила она его. – Почему вы все еще стоите в коридоре?

Он указал на табличку, но Аннабел заявила:

– Не будьте глупцом. Здесь никого нет в такой час. Кроме того… Разве вам не все равно? – добавила она, подавшись вперед, чтобы схватить его за галстук. – Вы ведь не из тех, кто играет по правилам.

Ему нечего было возразить. Да и не так-то просто противостоять соблазну, когда тебя тянет за собой такая очаровательная девушка. Герцог последовал за ней, мимоходом нажав на кнопку электрического освещения.

Дамская турецкая баня немного отличалась от мужской. Пол, потолок и стены были покрыты розовой плиткой вместо белой и синей. Пальмы и папоротники в горшках, а также плетеные кресла были такими же, но изящные подушечки и орхидеи с африканскими фиалками свидетельствовали о том, что это комната для леди. Но два медных обогревателя, две ванны в полу и краны были точно такими же, как у мужчин.

– И что же здесь нужно делать? – спросила Аннабел, озираясь.

Кристиан вполне оправдал бы свою репутацию, если бы сказал ей сейчас, что лучше всего наслаждаться турецкой баней вовсе без одежды, однако вместо этого он воззвал к своей чести. Бросив пиджак в кресло, герцог поставил бутылку на плитки и отыскал у себя за спиной кран над радиатором. Едва он повернул рукоятку, как комната начала наполняться паром. Кивнув на стену позади девушки, он сказал:

– Поверните вон те.

Она послушалась, и через несколько мгновений все помещение наполнилось паром. Громко смеясь, девушка подставила лицо под струи пара, и ее почти тотчас же окутало густое облако.

– Боже! – воскликнула она. – Это и в самом деле похоже на церковь в разгар июля!

Герцог рассмеялся, наблюдая за ней. Она так отличалась ото всех женщин, которых он встречал прежде, – а встретил он их немало. Решительность и упрямство Аннабел были просто невероятны, но за ними скрывалось по-настоящему ранимое сердце.

Но если честно, то в данный момент он считал сердце Аннабел далеко не самой захватывающей частью ее анатомии. Из-за горячего пара ее просторное одеяние прилипло к телу, и Кристиан не мог отвести глаз от роскошных форм девушки, образованных отнюдь не корсетом, поскольку влажная ткань явно свидетельствовала об отсутствии оного. Как и чего-либо еще.

Но она, казалось, даже не подозревала о том, как предательски обнажила ее влажная одежда. Продолжая смеяться, Аннабел потянулась за бутылью и сделала глоток «Лунного сияния». Когда же поставила сосуд обратно на пол и взглянула Кристиану в лицо, то сразу же замерла, внезапно почувствовав, что страсть накрывает их обоих с головой.

– Нам нужно идти, – выпалил Кристиан, борясь с желанием удариться головой о стену. – Прямо сейчас, быстрее…

– Полагаю, что так. Ведь завтра… Завтра день моей свадьбы.

Ему не хотелось думать об этом, и он решил, что сейчас в последний раз попытается отговорить ее. Но тут она снова подняла на него глаза и прошептала:

– Кристиан…

Он с трудом перевел дыхание.

– Да, слушаю.

– Кристиан, вы действительно думаете, что Бернард отступит, если король Эдуард вдруг захочет… уединиться со мной?

Ответить утвердительно было бы выгоднее, и все же герцог, не желая лгать, ненадолго задумался. Однако раздумья нисколько не изменили его ответ.

– Да, – твердо произнес он. – Да, Аннабел, я думаю, что он отступит.

– Вы, должно быть, ошибаетесь, – прошептала она.

Кристиан вспомнил о «Доме с бронзовой дверью».

– Нет, мне так не кажется. – Он шагнул к девушке, но тут же остановился. – Нам нужно идти, Аннабел, – повторил он.

– А вы? – спросила она.

– Я?.. – Боже, почему же ему так тяжело думать? Он провел ладонью по волосам. Кажется, это «Лунное сияние» превратило его мозги в кашу. – Не понимаю, о чем вы говорите.

Тут Аннабел вдруг заложила руки за спину, отчего ее грудь обозначилась еще более отчетливо, так что теперь герцог заметил под мокрым атласом очертания сосков. В горле у него пересохло, и он прохрипел:

– Аннабел, я… – Кристиан судорожно сглотнул. – Я не думаю…

– Вы поступили бы так же, если бы я была вашей женой? Что, если бы я вышла за вас, а король Эдуард пришел бы за мной? Что бы вы тогда сделали? – Она вдруг приблизилась к нему, так что ее грудь легонько коснулась его груди. – Вы бы тоже отступили?

– Нет. – Герцог решительно покачал головой. – Я бы вышвырнул его вон.

– В самом деле? – Аннабел посмотрела на него недоверчиво. Когда же она улыбнулась ему, он ощутил себя едва ли не рыцарем в сияющих доспехах. Хотя в то же самое время ужасно хотел сорвать с нее одежду.

– Да, но… – Он отпрянул, предпринимая безнадежную попытку отступить на безопасное расстояние. – Очень сомневаюсь, что я успел бы его вышвырнуть. Скорее всего вы бы сами сбили его с ног, заткнули ему рот кляпом и привязали бы к стулу раньше, чем я понял бы, что произошло.

Девушка рассмеялась, и ее лицо осветилось сияющей улыбкой. Кристиан же окончательно осознал: если ему не удастся заставить ее понять, что выходить за Рамсфорда – верх безрассудства, то очень скоро она уже не будет так же весело смеяться. От этой мысли сердце его болезненно сжалось, и он вдруг понял, что все-таки у него еще имелось сердце, которое к тому же могло болеть. И сейчас оно болело и за Аннабел, и за Эви, и за всех тех девушек, которые стали жертвами негодяев.

– Вы не должны этого делать. – Он схватил ее за руки, в то же время прекрасно понимая всю бессмысленность своих действий и слов. Как же ей объяснить? Как заставить понять, что ей предстоит испытать и во что она превратится? – Вы не должны выходить за Рамсфорда. А если вы выйдете за него, то совершите самую большую ошибку в своей жизни, поверьте мне.

– Откуда вам знать?

– Я знаю, и все. – Кристиан тяжко вздохнул. Не мог же он рассказать об Эви, о том, как несчастна она была с мужем, как несчастна была в Англии, когда на нее обрушилась жестокая реальность их брака. Он не мог объяснить, до какой степени Эви ненавидела дождь, унылые английские равнины и его самого, своего мужа. Пожалуй, больше всего она ненавидела именно его – за то, что он оказался таким лжецом, за то, что разбил ее сердце. Он не мог сказать, что до сих пор ненавидел самого себя – за то, что кутил во Франции, проигрывая состояние Эви в карты, когда она потеряла его ребенка, и за то, что не вернулся домой, чтобы остановить жену, когда та, не умеющая плавать, вошла в пруд.

Ничего этого он не мог рассказать Аннабел, но он мог поведать ей о Рамсфорде.

– Вы не должны выходить за него, потому что он не любит вас. Потому что он – охотник за приданым… и просто свинья. Потому что, заказывая для вас блюда, он не берет в расчет, что вы, возможно, хотели бы чего-то другого. Потому что он вместе со своими сестрами и матерью заставит вас измениться, слепит из вас то, что захочет, хотя менять в вас что-либо – просто преступление. Потому что он не уважает вас и ведет себя так, словно вам повезло, когда вы стали его невестой. Хотя это ему следовало бы упасть на колени и благодарить Бога за такой дар, как вы. И еще потому… Черт бы все побрал!.. Потому что есть то, чего вы никогда не узнаете с ним, чего никогда с ним не почувствуете.

Аннабел застонала и отступила на шаг.

– Вот опять… Опять та же болтовня о любви. Если вы еще хотя бы раз заговорите о чувствах, то клянусь, я…

– Я говорю не о любви. Я говорю о том чувстве, которого, готов поклясться, с Рамсфордом вы не испытаете никогда.

– И что же это за чувство?

Кристиан взял лицо девушки в ладони.

– Вот это, – произнес он. И прижался губами к ее губам.