Текст книги "Свадебный переполох"

– Прости, Нэн, – пролепетал Артур. – Я очень сожалею. Даже не могу выразить словами, как мне жаль… Я думал, что так будет лучше. Клянусь, я лишь хотел, чтобы он отговорил тебя от этой свадьбы. И я понятия не имел, что он так выскажется во время церемонии. Я очень люблю тебя и хочу лишь одного – чтобы ты была счастлива. Я думал, что ты сама не знаешь, что творишь, поэтому я хотел, чтобы ты отложила церемонию. Я был уверен: если ты поступишь именно так, то скоро поймешь, что Рамсфорд недостаточно хорош для тебя.

Тут раздался стук в дверь, и Аннабел, взглянув на мать, смотревшую на нее вопросительно, отрицательно покачала головой; она пока не готова была встречаться с кем бы то ни было.

Генриетта пошла к двери, а девушка снова обратилась к дяде.

– Мы еще поговорим об этом, – процедила она сквозь зубы. – Поговорим, когда я не буду так зла. А этот человек не получит ни пенни ни твоих, ни моих денег, ясно? И тебе просто чертовски повезло, что я так тебя люблю, дядя. Потому что… Будь иначе, мне пришлось бы убить тебя.

В этот момент Генриетта открыла дверь, и Аннабел услышала голос Бернарда.

– Миссис Чамли, – сказал граф, – могу я поговорить с вашей дочерью?

– Возможно, сэр, вам лучше подождать, – ответила мать. – Как вы, наверное, можете догадаться, Аннабел чувствует себя не слишком хорошо.

– Да, я понимаю… Но полагаю, что лучше всего разрешить все вопросы сейчас. Гости еще не разошлись.

Услышав эти слова, Аннабел почувствовала, что к ней возвращается надежда. Ведь если Бернард упомянул про гостей, то, возможно, он пришел, чтобы проверить, готова ли она к продолжению церемонии. Возможно, Бернард воспринял выпад Скарборо лишь как признак дурного воспитания и решил, что лучше об этом забыть. Очень может быть, что он пришел, чтобы продолжить церемонию – как если бы ничего не произошло.

Девушка кивнула матери, и та открыла дверь пошире, чтобы гость мог войти. Пробормотав что-то о Дайне, Генриетта отправилась в каюту младшей дочери и вернулась оттуда вместе с ней.

– Идем, Дайна, – сказала она. – И ты тоже, Артур. Думаю, нам всем не помешает выйти на свежий воздух.

Впервые Дайна не осмелилась протестовать. Бросив через плечо сочувственный взгляд на сестру, девочка последовала за матерью и дядей, и дверь за ними закрылась.

Вслед за этим наступила тишина, и девушка взглянула в лицо Бернарда, надеясь увидеть нечто утешительное. Но она была разочарована; граф всегда выглядел немного суховатым, теперь же – более, чем когда-либо. Его лицо было непроницаемым, а стена воцарившегося молчания казалась непреодолимой.

Почувствовав, что должна что-то сказать, чтобы нарушить тягостную тишину, Аннабел пробормотала:

– Бернард, я…

– В свете утренних событий, – произнес он, перебивая ее, – полагаю, мы оба должны согласиться, что нашу свадьбу придется отменить.

Но Аннабел не сдавалась. Она подумала, что сможет заставить графа изменить свое решение, если только найдет подходящие слова.

– Неужели обязательно отменять? Мы могли бы… Ах, ну почему мы не можем продолжить церемонию?

– Продолжить? – Бернард взглянул на нее с изумлением. – Не обращать внимания на тот ужасающий спектакль – как если бы ничего не случилось? Аннабел, ты ударила герцога кулаком в лицо.

Она скорчила гримасу, но решила, что лучше оправдываться, – пусть даже Скарборо получил по заслугам.

– Гости еще в зале, – сказала она, – и все ждут каких-либо объявлений. И если мы сейчас объявим, что продолжаем церемонию, то все сделают вывод, что сказанное Скарборо не имеет никакого значения.

Граф уставился на нее с таким выражением, что сразу стало ясно: одна мысль об этом привела его в ужас.

– Не думаешь ли ты, что теперь я могу жениться на тебе?

Аннабел почувствовала, как по ее щеке покатилась слеза, и казалось, что слеза эта смыла все ее надежды и мечты. Она моргнула, чтобы не разрыдаться, а граф продолжал:

– Твоя добродетель скомпрометирована, Аннабел. Учитывая это, я никак не могу жениться на тебе.

«Твоя добродетель скомпрометирована».

Бернард не знал, что Билли Джон скомпрометировал ее задолго до того, как она познакомилась с герцогом Скарборо. Однако она не могла просто так сдаться. Утирая слезы, Аннабел проговорила:

– Бернард, я знаю, что ты расстроен, но…

– Расстроен?! Аннабел, этим словом не описать то, что я сейчас чувствую. Я был смертельно оскорблен Скарборо… и тобой.

– Если только ты позволишь мне объяснить…

– Объяснить?.. – Он скрестил руки на груди, и его бледно-зеленые глаза засверкали гневом. – Да, Аннабел, будь добра, объясни. Что случилось между тобой и Скарборо? Что дало ему повод останавливать церемонию?

Девушка раскрыла рот, но так ничего и не сказала. Да и что она могла сказать? «Да, дорогой, я была наедине с другим мужчиной, и он целовал меня. Это случилось ночью накануне нашей свадьбы, но что с того? Давай поженимся, невзирая на это?»

Вряд ли такие слова успокоили бы графа. Но все же она не могла лгать, не могла сказать, что совсем ничего не случилось. Да, она не способна была солгать мужчине, чтобы он женился на ней.

– Мне жаль… – пробормотала девушка. По крайней мере эти слова были правдой. – Бернард, я знаю, что причинила тебе боль, и мне очень жаль.

Он вытянул вперед руку:

– Кольцо, Аннабел. Не будешь ли ты так добра вернуть мне кольцо?

«Не думаешь ли ты, что теперь я могу жениться на тебе?»

Тысячи миль и миллионы долларов отделяли ее теперь от Миссисипи, но она все еще оставалась той девчонкой из лачуги с жестяной крышей, и та девчонка была недостаточно хороша для того, чтобы на ней жениться.

Аннабел сняла с пальца кольцо с сапфирами и бриллиантами и протянула его графу. Сквозь пелену слез она видела, как он взял его, затем развернулся и вышел, не сказав больше ни слова. И с ним ушли все надежды ее семьи, все разрушилось из-за одной-единственной бессонной ночи, «Лунного сияния» и этого ужасного мужчины.

На Аннабел снова нахлынули злость и боль, и она больше не могла их сдерживать. Она была унижена, растоптана, и она была в бешенстве. А что еще может делать девушка в таком состоянии, если не рыдать без остановки?

Она опустилась в кресло и всхлипывала до тех пор, пока у нее не заложило нос, не опухло горло, а в груди не запершило. Она плакала, пока не выплакала все слезы. А потом, когда глаза наконец высохли, задумалась о том, что же делать дальше.

Но почему именно она должна была что-то предпринимать? Может быть, она и вела себя глупо, но вся вина за случившееся – на герцоге Скарборо. Это из-за него все пошло неправильно. Именно он все испортил, так пусть теперь и исправляет.

Но с другой стороны, она могла бы просто пристрелить его как собаку.

В данный момент второй вариант представлялся ей более соблазнительным. Но увы, это принесло бы лишь пятиминутное облегчение. Кроме того, за это ее могли бы повесить.

Нет, первый вариант – единственное, что ей оставалось. Вот только возникал вопрос: как это сделать?

Она долго думала и спустя час после напряженных размышлений наконец-то кое-что придумала… Но она не могла справиться с этим делом в одиночку.

Аннабел умылась, припудрила нос и отправилась на поиски дяди Артура. Она до сих пор чертовски злилась на него за вмешательство, но чтобы ее план сработал, ей требовалась его помощь.

Она также знала, что приводить свой план в исполнение нужно прямо сейчас, а если она этого не сделает, если продолжит сидеть, сожалея о случившемся… то лучше просто взять один из пистолетов Джорджа и отправиться на поиски Скарборо. И как только он появится в ее поле зрения, то скорее всего она пристрелит его, не задумываясь о последствиях.

К закату Кристиан был трезв и бодр, но настроение у него было ужасное – ни с кем не хотелось общаться.

К счастью, Сильвия куда-то ушла, но оставила ему записку, в которой сообщала, что Рамсфорд отменил свадьбу. К счастью, Макинтайр находился в каюте, и при одном только взгляде на хозяина он тут же принес ему порошок Бичема и чайник крепкого свежезаваренного чая с медом и лимоном.

После чая герцог побрился, принял ванну и сразу же приободрился. Когда же он покончил с бифштексом и тарелкой картофеля, то уже понимал: жизнь в конце концов не так уж плоха. Более того, к восьми вечера он точно знал, что именно должен сделать. А в девять герцог постучал в дверь каюты Аннабел, разумеется, надев предварительно свежий костюм и придав себе, как он надеялся, более или менее приличный вид.

Дверь открыла мать девушки, которая не слишком обрадовалась его появлению, что было вполне объяснимо.

– Мое почтение, миссис Чамли. – Он поприветствовал ее кивком головы. – Могу ли я немного побеседовать с Аннабел?

– Есть ли хотя бы одна причина, по которой я могу допустить это? – осведомилась женщина.

Но в то же мгновение до него донесся голос Аннабел:

– Все в порядке, мама! Впусти его светлость! Я уже почти закончила!

Генриетта распахнула дверь пошире, позволив гостю пройти, и Кристиан, воспользовавшись моментом, пробормотал, что хотел бы остаться с Аннабел наедине. Генриетта с удивлением приподняла бровь, затем пожала плечами.

– Почему бы и нет? – пробормотала она в ответ. – Теперь уже приличия не имеют особого значения, не так ли?

– Боюсь, что так, – кивнул герцог.

– Я вернусь через пятнадцать минут. – Бросив взгляд через плечо, Генриетта добавила: – Аннабел, я выйду ненадолго.

– Что?.. – Девушка, стоявшая возле круглого стола в центре комнаты, подняла взгляд от документов, лежавших перед ней. – Выйдешь? Куда?

– Я просто вспомнила, что мне нужно поговорить с Артуром. Я сразу же вернусь. У вас двоих все равно есть, что обсудить.

Генриетта выскользнула из комнаты, не обращая внимания на протесты дочери, и закрыла за собой дверь.

Кристиан тотчас приблизился к столу – он не имел права терять ни минуты и не собирался ходить вокруг да около.

– Прежде всего, мисс Уитон, я хочу принести вам свои самые искренние извинения. Мое поведение было возмутительным.

– Что именно имеется в виду? – язвительно осведомилась девушка. – Вы говорите о своем согласии взять деньги за попытку отговорить меня от замужества? Или…

– Вам известно об этом?!

– Дядя Артур все мне рассказал. Но теперь он не собирается платить вам эти деньги, и вы, наверное, сожалеете именно об этом. А может, надеетесь, что он все равно отдаст их вам? Или, может быть, вы извиняетесь за то, что расстроили мою свадьбу? Или потому, что назвали ее «фарсом и ложью» и испортили мою репутацию? Или же за то, что преследовали меня ночью и поцеловали? О чем из всего перечисленного вы сожалеете?

Кристиан понимал, что этот «список» просто убийственен, но хотел оправдаться хотя бы по одному из его пунктов.

– Что ж, в основном я действительно признаю себя совершенным негодяем. Но что до поцелуя, то должен заметить: вы целовали меня в ответ.

– Я не целовала вас! Вы… ничтожество!

Да, вряд ли сказанное можно было отнести к комплиментам.

– Прошу меня простить, мисс Уитон, но тут, вероятно, какое-то недоразумение. У нас в Британии – а это важно знать, если вы все еще хотите выйти за британца… Так вот, когда мужчина целует женщину, а она обхватывает его за шею и привлекает к себе еще ближе, мы, британцы, считаем, что она целует его в ответ. Хотя, возможно, в Америке считается иначе.

Густо покраснев, Аннабел в ужасе смотрела на герцога.

– Я не делала ничего подобного!

– Нет, делали, – возразил Кристиан. – Но вы, возможно, не слишком хорошо все помните, да? Хмм… должно быть, это из-за спиртного. Или тот поцелуй был настолько головокружительным и произвел такой эффект, что теперь ваша память подводит вас?

– Не льстите себе. И ваши извинения кажутся мне теперь крайне жалкими, если вас интересует мое мнение.

Он со вздохом кивнул:

– Да, разумеется, вы правы. Но дело в том, что я был весьма пьян и…

– Так вы оправдываете себя опьянением?

– Нет-нет. Это лишь объяснение, если хотите, но не оправдание. Моему поведению нет оправдания.

– В этом вы правы, – процедила Аннабел сквозь зубы.

– И я не собирался оскорблять вас или губить вашу репутацию. Если бы в этом состояла моя цель, я бы устроил так, чтобы кто-нибудь увидел нас вместе тем утром, когда мы встретились в курительной комнате. Я же, напротив, изо всех сил старался этого избежать, как вы помните. Да, я действительно согласился предпринять попытку отговорить вас выходить за Рамсфорда в обмен на деньги, но я возражал против вашей свадьбы не из-за этого. Верите вы мне или нет, но в тот момент я совершенно не думал о деньгах.

Девушка презрительно фыркнула.

– Едва ли я смогу в это поверить.

– Я знаю. – Герцог снова вздохнул. – Но дело в том, что в данных обстоятельствах… – Он помолчал, затем, собравшись с духом, выпалил: – Мы должны объявить о нашей помолвке.

Глава 10

Аннабел в изумлении таращилась на герцога. Ее губы приоткрылись, будто она хотела что-то сказать, но, судя по всему, девушка не находила слов. Поэтому Кристиан в конце концов решил, что ему лучше объяснить свои намерения, пока она не послала его к черту.

– Тот факт, что я протестовал против свадьбы, многие поняли совершенно однозначно – подумали, что между нами что-то есть. И единственный способ разрешить эту ситуацию – признать, что так и есть. Если мы объявим о помолвке, то ваша репутация будет спасена. Мы расскажем о стремительно завязавшемся на борту корабля романе. Многие назовут вас корыстной, потому что вы променяли графа на герцога, но когда о помолвке будет объявлено, никто не посмеет это заявить. В конечном итоге большинство сочтет, что вы отлично разыграли эту партию, и все будут восхищаться вами.

– Постойте! – Аннабел выставила перед собой руку, как бы пытаясь сдержать поток его слов. – Вы хотите жениться на мне?

– Боже, нет, конечно. – Герцог смутился, ругая себя за отсутствие такта. – Ох, простите… Я не это имел в виду.

– А что же еще? Вы ведь не хотите жениться на мне, верно? – У нее вырвался горестный смешок. – Как это похоже на всю мою жизнь…

Он тяжко вздохнул:

– Черт, сегодня только и делаю, что обижаю вас или извиняюсь. Аннабел, тот факт, что я не собираюсь еще раз жениться, не имеет ничего общего с вами. Я предлагаю не женитьбу, а лишь помолвку. Это положит конец сплетням, а после довольно длительного периода помолвки, к примеру, около года…

– Год?! Быть связанной с вами целый год ради фальшивого обручения?!

– Женщину всегда оправдывают, когда она разрывает помолвку. Но в любом случае я дам вам весомый повод для этого. Так что не беспокойтесь. Бог знает, – добавил он, проводя ладонью по волосам, – уж это я сумею сделать. А учитывая мою репутацию… Поверьте, никто не будет удивлен. Конечно, ваше поведение должно быть безупречным – жена Цезаря и все такое прочее… Так что будет лучше, если вы будете держаться подальше от общества. Если только мы не будем выезжать вместе.

– Понятно, – кивнула девушка. И в задумчивости взглянула на собеседника – как будто обдумывала его предложение. – А что же будет с вашим поведением? – спросила она через мгновение.

– С моим? – Вопрос немного озадачил герцога, поскольку он знал, что ответ Аннабел не понравится. – Ну, мое поведение не имеет значения, поскольку моей репутации ничто не угрожает. Ведь я – джентльмен, – добавил он, снова смутившись. – Знаю, что это несправедливо, но обстоятельства таковы, что от мужчины не ожидают той же благопристойности, что от женщины.

– В самом деле? Как удобно… Что ж, милорд, спасибо вам за ваше галантное предложение. – В ее голосе сквозил сарказм, хотя она мило улыбалась. – Да, я чрезвычайно ценю ваше предложение, ваша светлость, но полагаю, что обойдусь без него.

– Вы говорите «нет»? – Кристиан не был удивлен. Без сомнений, она была сбита с толку его предложением, поскольку он не приложил ни малейших усилий к тому, чтобы придать сказанному хотя бы легкий налет романтики. Но все же она не имела права отказываться. – Аннабел, нам придется обручиться. Это единственный способ избежать скандала.

– Нет, не единственный. Это самый простой путь, причем – самый простой именно для вас, поскольку помолвка ничуть не повлияет на вашу жизнь.

Она заметила, как герцог виновато потупился, и решила подлить масла в огонь.

– Как вам повезло, милорд. Ведь вы можете вести себя как негодяй и выходить сухим из воды, не имея дела с последствиями. Кроме редких появлений со мной на публике, вы сможете делать все, что захотите. Мне же придется сидеть взаперти, не имея возможности ни завести друзей, ни повеселиться, ни познакомиться с кем-нибудь, кто захочет жениться на мне.

– Тот факт, что вам это неудобно, не делает мою идею менее ценной, – произнес герцог с достоинством.

– Во-первых, я не позволю всем думать, что я то и дело унижаю и бросаю мужчин, – заявила девушка. – Во-вторых, я не собираюсь терять год жизни, сидя дома по вашей вине! И в-третьих, мне придется целый год притворяться, что я хочу выйти за вас, – а я просто не смогу так долго притворяться, поскольку всем сердцем ненавижу вас.

– Вы просто злитесь, я знаю, но…

– Злюсь? Злость даже отдаленно не напоминает то, что я чувствую. Единственная причина, по которой я еще не пристрелила вас, – это опасение, что за убийство меня повесят. Ведь даже теперь, – она повысила голос, чтобы у герцога не осталось сомнений в искренности ее слов, – после того, как вы разрушили мою жизнь, лучшее, что вы сумели придумать, – это фальшивая помолвка. Любой истинный джентльмен предложил бы мне настоящий брак!

Кристиан невольно вздрогнул – чувство вины сменилось паникой.

– Не беспокойтесь, мой милый, – продолжала Аннабел с усмешкой. – Даже если бы вы и сделали мне честное предложение, я бы отказала вам. Герцог вы или нет – я не приняла бы вас, даже если бы вас поднесли на серебряной тарелочке!

Эти слова должны были его успокоить, однако не успокоили. Более того, они уязвили герцога.

– Что ж, я рад, что между нами все ясно, – пробормотал он, поправляя галстук и пытаясь сделать вид, что нисколько не обижен. – Но раз мы пришли к выводу, что обручение, ведущее к браку, не является выходом, то нам остается лишь фальшивая помолвка.

– Нет, не остается! Пока вы спали, чтобы протрезветь, я придумала, как спасти мою репутацию.

Герцог с сомнением покачал головой. Он прекрасно знал, что женщина никак не могла сама спасти свою репутацию.

– Вы едва ли можете винить меня за то, что я напился, поскольку и сами были нетрезвой, – заметил он, помолчав. – И вы находились в этом состоянии еще до того, как появился я. А потом потеряли сознание.

– Я не теряла сознания!

– Вы потеряли его всего на несколько секунд, но это не отменяет того факта, что колени у вас подгибались всякий раз, как я пытался поставить вас на ноги. Я принес вас к вам в номер и положил на кровать, не увидев ничего лишнего и оберегая вашу репутацию, как только мог.

– И вы думаете, что это делает вас героем?

– Не знаю. А должно? Где была бы ваша репутация, если бы одна из этих нью-йоркских сплетниц нашла вас утром на полу турецкой бани с бутылкой в руке?

– Вы расстроили мою свадьбу!

– Но ваш жених – редкостный негодяй!

Аннабел прищурилась, скрестив руки на груди.

– Кое-кто сказал бы, что негодяй – это тот, кто появляется на свадьбе пьяным и расстраивает свадьбу, ничуть не беспокоясь о репутации невесты.

– Но вы даже не влюблены в него, Аннабел! Вы просто захотели стать графиней. И он не любит вас, судя по его поведению. Все, что ему было нужно, – это ваши деньги. Черт, да ему даже наплевать на вашу красоту! Иначе бы он не пошел к проститутке в ночь накануне отплытия.

– Что?.. – Темно-карие глаза Аннабел широко распахнулись, и Кристиан увидел в них боль. Он тотчас пожалел, что вовремя не прикусил язык. Он вовсе не собирался говорить об этом. Ведь даже если Аннабел не была влюблена в Рамми, ей не следовало знать, что жених предпочитал ее обществу компанию проститутки. Однако ничего не поделаешь. Что сказано, то сказано.

– Я вам не верю, – прошептала она.

– Но это правда. Я видел его в ту ночь в клубе. Ваш дядя тоже там был, хотя и не знал, что Рамми явился туда, чтобы навестить куртизанку.

– Может быть, он пришел не за этим. Может, он пришел поиграть.

– Нет, Аннабел, не поиграть. Он похвастался передо мной, сказал о причине своего появления. И я потом видел, как он поднимался наверх. А там нет игорных столов. Только проститутки.

Несколько мгновений Аннабел молчала. Потом вскинула подбородок, расправила плечи и посмотрела герцогу прямо в глаза.

– Даже если вы не лжете, это не оправдывает ваш поступок.

– Верно, не оправдывает. Но как бы то ни было, ваша репутация под угрозой. А если мы обручимся, то ваша честь будет спасена.

– Я уже ответила отказом.

– Но что же еще можно сделать? Каков ваш план?

Аннабел указала на документы, которые изучала, когда герцог вошел.

– У меня есть план, который не имеет ничего общего с помолвкой. – Она взяла лист бумаги. – Это письмо об отставке мистера Бентли, одного из моих поверенных. А это, – добавила она, взяв другой лист, – контракт, составленный дядей Артуром. Вы назначаетесь на место мистера Бентли.

Кристиан нахмурился, не понимая, к чему она клонит.

– И что же это дает?

– Оба документа датируются вчерашним днем, – продолжала Аннабел. – Вы выступили этим утром против моей свадьбы не потому, что между нами что-то было, а потому, что возражали против брачного договора. Как новый поверенный, вы не могли допустить продолжения церемонии без повторных переговоров.

– Умно, – признал герцог. – Но именно Рамсфорд разорвал помолвку, а не вы, верно? – Аннабел промолчала, но ее крепко сжатые губы были красноречивым ответом. – Так для чего же тогда мистеру Рэнсому и мистеру Чамли назначать именно меня?

– Потому что вы герцог, – тотчас последовал ответ. – Артур познакомился с вами в Нью-Йорке, когда же мистер Бентли подал в отставку, дядя с Джорджем назначили на его место вас, поскольку мы собираемся жить в Англии, а для деловых целей им нужны связи. А вы протестовали потому, что, прочитав документы на корабле, нашли условия контракта неприемлемыми, но не знали, можете ли вы возражать за несколько дней до свадьбы. Поэтому вы и решили выступить с возражениями уже на церемонии. – Аннабел взглянула собеседнику прямо в глаза и добавила: – Судя по тому, что я про вас узнала, вы весьма искусный лжец, поэтому сумеете убедить всех, что так и было.

«Еще один болезненный укол, и на этот раз – совершенно не заслуженный», – подумал Кристиан.

– Можете не верить мне, но, остановив церемонию, я действовал из лучших побуждений.

– Мне нет дела до ваших побуждений. – Аннабел вынула перо из чернильницы и протянула ему. – Подпишите, пожалуйста.

Мгновение он смотрел на нее, прекрасно понимая, что не стоило подвергать сомнению ее готовность пристрелить его.

– Хорошо, я буду поверенным. – Герцог взял перо. – Раз уж вы не согласны на помолвку, то это единственное, что я могу сделать. Где подписать?

Кристиан поставил свою подпись на каждой странице, радуясь, что ситуация разрешилась таким простым способом.

– Вот, – сказал он, отдавая девушке документы. – Все сделано.

– Не совсем. – Она вырвала бумаги из его пальцев. – Знаете, вам стоило бы прочитать их, прежде чем подписывать. Дядя Артур давным-давно научил меня этому.

Герцог с беспокойством взглянул на бумаги, которые только что подписал.

– Они делают вас поверенным, но есть и ряд условий, – продолжала Аннабел.

– Каких условий?

– Вы же не думали, что отделаетесь, просто подписав несколько бумаг, не так ли? После всего, что натворили… – Она швырнула контракт на стол и заявила: – Став моим поверенным, вы должны будете ввести меня в лондонское общество, ясно?

Кристиан в ужасе уставился на девушку:

– Неужели вы серьезно?..

– О, я серьезна, как никогда, мой сладкий. Я серьезна, как отец забеременевшей дочки с ружьем в руках. Я проделала весь этот путь не для того, чтобы поджать хвост и вернуться в Нью-Йорк униженной.

– Меня все еще озадачивает та настойчивость, с которой вы стремитесь влиться в наш круг. Но это, в конце концов, дело вкуса. Однако мне не ясно, каким образом я могу помочь вам осуществить лелеемую вами мечту?

– Вы сумеете ввести меня в высший свет. Да, я уже говорила с леди Сильвией, и она согласилась представить меня своим знакомым, а вы просто ей поможете. Но убедить всех, что вы не питаете ко мне романтических чувств, должны именно вы.

– Вот в это точно никто не поверит.

– Придется поверить. Но если будет хотя бы малейший намек на то, что между нами что-то есть, моя репутация окажется под угрозой и все будут ожидать, что вы женитесь на мне. Поскольку же мы оба этого не хотим, вам придется сыграть свою роль очень убедительно.

– Но вы ведь не собираетесь найти себе еще одного британского жениха?

– Сейчас меня больше всего беспокоит моя репутация, за которую вы несете ответственность! Вы должны будете убедиться, что люди приняли нашу версию произошедшего. Пока я буду наслаждаться сезоном, заводить друзей и знакомиться с респектабельными молодыми людьми, вы будете играть роль моего опекуна и поверенного, чья главная задача – держать меня подальше от охотников за приданым и прочих негодяев.

Герцог окинул взглядом соблазнительную фигуру девушки. Усмехнувшись, заметил:

– Это как если бы лиса охраняла курятник.

– Нет, не то же самое. Поскольку вы изменились. – Аннабел одарила его широкой улыбкой. – Вы изменились, как только стали герцогом. Стали более серьезным человеком. А теперь еще и взяли на себя ответственность – сделались моим поверенным.

Кристиан нахмурился и проворчал:

– Чтобы сделать то, о чем вы просите, мне и самому придется выезжать в общество. – Это прозвучало так, словно ему предстояло спуститься в адское пекло. – Мне придется общаться, танцевать, посещать оперу и балы. А также ходить в клубы и говорить о собаках и политике с такими людьми, как Рамсфорд. – Герцог содрогнулся. – Для меня невыносимо даже думать об этом.

Аннабел пожала плечами:

– Тот факт, что вы не сможете наслаждаться жизнью, не слишком меня волнует.

– Хуже того, поступая так, я дам понять всем незамужним женщинам, что снова готов к браку. Мне придется иметь дело со всеми лондонскими дебютантками и с их мамашами.

– Полагаю, так вы и поступите. – Аннабел положила бумаги в папку и взглянула на герцога с сожалением. – Ах, бедный вы, бедный…

Кристиан не обратил внимания на ее сарказм.

– Но то, что вы предлагаете мне, – это просто ужасно.

– Тем хуже для вас. – Девушка отвернулась, чтобы положить папку на стоявший неподалеку стол, затем подошла к двери и открыла ее. – Вы вмешались в мою жизнь, сэр, и вы заслужили то, что получите. Но не беспокойтесь, – добавила она. – Вам будут платить такое же жалованье, какое получал мистер Бентли в качестве поверенного. Десять тысяч долларов в год.

– Вы уверены, что не предпочли бы просто обручиться? – спросил герцог, направившись к двери. Обернувшись, он посмотрел на девушку через порог. – Поверьте, так было бы намного легче и проще. Меньше суеты.

– Ни в коем случае. Вас наняли на работу, и вы, черт побери, заработаете свои деньги. Может быть, это первая настоящая работа в вашей жизни. – С этими словами Аннабел захлопнула дверь прямо перед его носом.

Кристиан смотрел на дверь, задаваясь вопросом: каким образом эта беседа превратила его прекрасный и очень простой план в сложную схему, из-за которой ему придется торчать в Лондоне в самый разгар сезона, оберегая репутацию девушки и защищая ее от охотников за приданым. При этом сам он не сможет прикоснуться к ее роскошному телу.

Если бы такое случилось с одним из его друзей, он бы, без сомнения, посмеялся. Но поскольку подобное произошло с ним, Кристиан не находил в произошедшем ничего смешного. Скорее все это походило на пытку.

Хлопнуть дверью перед лицом Кристиана оказалось чрезвычайно приятно. Отказать ему в помолвке – тоже. Разумеется, то, что она заставила его подписать контракт, не читая, также вселяло чувство удовлетворения.

Однако Аннабел понимала: несколько приятных минут не могли исправить все ужасающие события этого утра, а также осознание того, что уже трое мужчин в ее жизни заявили, что не желают на ней жениться. И она до сих пор не могла осмыслить того, что Кристиан сообщил ей о Бернарде. Да, она знала, что у него были любовницы в прошлом, – но проститутка всего несколько дней назад? Ее мутило при одной мысли об этом.

Разумеется, Кристиан мог лгать – этому человеку нельзя было верить. Но пока она в задумчивости изучала закрывшуюся после его ухода дверь, ее все больше одолевало неприятное чувство… Кажется, на этот счет он не лгал.

Внезапно ее охватила усталость, и она спросила себя: «Сработает ли мой план?» Может быть, ей следовало поехать домой? Но где ее дом? В Гузнек-Бенде? В Нью-Йорке? Увы, у нее не было дома. Больше не было.

Аннабел помотала головой, отгоняя прочь отчаяние, пока оно не успело овладеть ею. Сегодня уже пролито достаточно слез для одного дня, и это ужасно измотало ее. Отказываясь поддаваться жалости к себе, она отправилась в постель и едва коснувшись головой подушки, заснула.

На следующий день тоже не оказалось времени жалеть себя. Аннабел проспала до полудня. А поскольку «Атлантик» должен был пришвартоваться в порту Ливерпуля уже на закате, весь день ушел на сборы. Мать проследила за тем, чтобы все подарки, которые гости преподнесли им, были возвращены, и Аннабел с радостью поддержала эту идею. Когда она следила за горничными, упаковывавшими вещи, в дверь каюты постучали.

Аннабел оказалась ближе всех к двери, и, когда стук повторился, ей пришлось открыть самой. К ее величайшему облегчению, за дверью обнаружилась леди Сильвия. А рядом стоял официант с накрытой к чаю тележкой.

– Добрый день. Я не побеспокоила вас? – спросила Сильвия. Аннабел отрицательно покачала головой, и гостья указала на тележку. – После нашей вчерашней беседы я строила планы, и вот… Знаете, я подумала, что мы сможем обсудить их за чашечкой чая.

– Это будет просто замечательно. Благодарю вас. – Аннабел широко распахнула дверь. – Прошу, входите.

Леди Сильвия кивнула официанту и вошла в номер. Обернувшись, сказала:

– Оставьте тележку у стола, Сандерсон. Можете идти.

– Да, госпожа. – Поклонившись, официант удалился.

Убедившись, что чай уже заварен, Аннабел потянулась за ситечком.

– С лимоном или с молоком? – спросила она. – А сахар?..

– Молоко, пожалуйста. И два кусочка сахара. Я вижу, вы правильно разливаете чай, – добавила леди Сильвия. – Многие американки не умеют этого. Похоже, на вашем берегу океана не слишком-то часто пьют чай. Мой муж был американцем, так что я кое-то знаю об этом. Он настаивал на том, чтобы каждое утро пить кофе.

– Вашим мужем был Роджер Шоу, не так ли? – спросила Аннабел, передавая гостье чашку. – Архитектор?